Мертвый рай (№1) - Мертвый рай

Транспорт тронулся с места. Транспорту дали добро. Охрана Трассы гарантировала еще несколько минут спокойной жизни.

– С-с-сука-блать! – донеслось с улицы. За окном промелькнули смазанные лица группировщиков. Волки остались сегодня без добычи.

Автобус направлялся не туда, куда нужно было Денису. В противоположную сторону направлялся. Но это-то как раз и не важно. Это на руку. Это запутает оргов. Пусть теряются в догадках, где живет выскользнувшая из-под носа жертва. А вернуться домой он еще успеет.

Денис хохотнул, не удержавшись. На него почти не косились: нервишки в последнее время пошаливали у многих.

Глава 2

Где-то за Северным Участком пару раз коротко тявкнул автомат. Недремлющим сторожевым псом тявкнул. Скорострельным «Псом». Тявкнул. И умолк.

Это ничего. Это не шум настоящего боя. Такое бывает. В последнее время, правда, все чаще: внешние блок-посты отпугивают группировщиков, пробирающихся к центральным кварталам. Успешно пока отпугивают. Так что автоматный лай, отголоски которого затихнут, не докатившись до городских окраин – не повод для тревоги.

Виктор Викторович Черенков успокаивал себя, глядя через бронированное окно мэрии на уличные огни.

Не повод.

Для тревоги.

Подумаешь – взбрех короткомордой, короткоствольной железной псины в руках часового, чьи нервы каждую ночь натянуты до предела. Перетянуты.

Не повод… Это – не повод.

Глава Ростовска – мэр и по совместительству комендант города Виктор Черенков посмотрел на часы. Точнейший атомный хронометр – гордость местного часового завода – показывал без семи минут восемь вечера. Девятнадцать часов, сорок три минуты, пятьдесят две секунды, если быть точнее. Уже пятьдесят три секунды… Около часа назад автобусы последнего рейса под прикрытием бронетехники развезли по домам припозднившихся пассажиров и забрали с постов третью – усиленную смену милвзводовцев. С наступлением темноты улицы опустели. Печально провыли сирены Периметра. Начался комендантский час. И тревожное ожидание.

В эти дни – на скользкой слякотной границе между осенью и зимой – время, кажется, бежит быстрее. И темнеет так быстро! Виктор Викторович все смотрел в окно. За окном – безлюдно, как того требовали муниципальные законы и реальная опасность оставить мозги прохлаждаться до утра на мокром асфальте.

Черенков щелкнул пультом дистанционного выключателя. Погас единственный источник света в комнате – компьютерный терминал. Звук мэр отключил уже давно – чтобы ничего не мешало слушать внешние оконные динамики, а теперь с монитора исчезла и немая заставка местного теле-сетевого канала. «Сити: новости из Периметра и Округи» – пусть сейчас это смотрят другие. Черенков познакомился с содержанием вечернего информационного блока еще в полдень.

Чернильный мрак залил экран. Кабинет, квартира и пост управления Главы – все под единой крышей, в одних и тех же стенах – погрузились в уютную темноту. Так Виктору Викторовичу нравилось больше. Он любил, растворяясь невидимкой в черных окнах, любоваться огнями Ростовска. Огни горят только в Периметре, в центральных кварталах, где светомаскировки пока, слава богу, не требуется. Но если не думать о покрытых мраком окраинах; если не смотреть вниз – на пустынные улицы; если поднапрячь фантазию и представить там, внизу оживленный поток автомобильных фар и прогуливающихся по тротуарам праздных прохожих; если остановить взгляд где-нибудь на уровне четвертого-пятого этажей или хотя бы не опускать глаза ниже фонарных столбов с яркими макушками… Тогда можно вообразить ночную жизнь, бурлящую беззаботным весельем. Неужели такое когда-то было?

Или дело вовсе не в любви к завораживающим огням? Может быть, он просто боится освещенной комнаты? Боится так же, как рядовой житель города. Боится, несмотря на бронированное стекло и целую ораву качков-телохранителей, несмотря на надежный Периметр и дозорные блок-посты.

Впрочем, на блок-посты лучше не уповать. Это раньше сложная сеть бетонных крепостей охватывала весь Ростовск до самых рабочих окраин, спальных районов и промзоны. А кое-где укрепления разнообразили пейзаж приграничных сельхозугодий мегаполиса. И примыкали к внешней городской стене. И выступали за стену. За границу Ростовска. Не верится? Еще бы! А ведь было. Было!

Милвзводы – полуполицейские-полуармейские подразделения, засев в бетонных лабиринтах даже ночью контролировали большую часть города. И организованные преступные группировки-кланы Ростовска вынуждены были с этим считаться.

* * *

Организованные группировки… Орги, орги, орги… Ну, и словечко прижилось в великом и могучем! Раньше детей стращали неведомыми орками из чужих модных заграничных сказок. Теперь вот в моде другое пугало. И для детишек, и для взрослых. К сожалению, отнюдь не сказочное.

Орги – криминал, террор и беспредел в одном лице – слишком хорошо чувствовали беспомощность действующей власти. Нет, уже не беспомощность – почти отсутствие таковой. Может быть, потому и не стремились городские бандиты, как прежде, слиться с властью во что бы то ни стало. Зачем, если есть неплохие шансы просто захватить мегаполис. И захватывали ведь! Постепенно, но неумолимо. Днем группировщики играли роль вкалывающего за гроши быдла. Ночью же упорно прессовали блок-посты, стараясь максимально сжать кольцо вокруг Периметра. Петлю затягивали…

Черенков вздохнул. Каждую ночь чувствовать себя осажденным в собственном городе – ощущение не из приятных. Особенно если учесть, что за последние десятилетия опасные городские окраины разрослись до невероятных размеров. Не вширь, разумеется, не за пределы внешней городской стены – внутрь, к стенам Периметра. А обитатели окраин, как в любое смутное время, плодятся с невообразимой быстротой.

Кто – его дед, отец или он сам – упустил тот момент, когда еще можно было силами милвзвода стереть неблагонадежные районы вместе с разбухающей заразой? Теперь-то уже поздно. Теперь все банды-кланы не отстреляешь, только израсходуешь понапрасну и без того скудный боезапас да положишь в трущобах последних верных солдат. Нет, теперь имеем то, что имеем. К чему пришли. Шли к чему…

Обкуренная, обколотая, трухлявая изнутри и крепкая снаружи молодежь из рабочих кварталов вела под руководством паханов, авторитетов, бригадиров и прочих головорезов еженощную партизанскую войну. Настырно, порой вопреки элементарному инстинкту самосохранения, лезла под пули. И хозяйничала в захваченных кварталах.

Внешние уличные динамики были включены на полную мощность, и Виктор Черенков невольно вздрогнул, когда в кабинет вдруг ворвался грохот тяжелых подошв об асфальт. Под окном грозно промаршировал элитный милицейский взвод – прекрасно вооруженный, укомплектованный опытными ветеранами. С семи вечера и до семи утра только милвзводовцы имеют право появляться на улицах. Право открывать огонь на поражение по любому нарушителю комендантского часа они имеют тоже. Но конечно, сейчас милвзводовцев можно увидеть лишь в границах Периметра, где сроду не водилось никаких нарушителей. Потому и грохочут милки сапогами по освещенной улице смело, браво, не таясь. Вот только слишком уж быстрым шагом идут. Куда-то спешат. Дурной знак…

В конце улицы милвзводовцы перешли на бег. Задергались на ремнях короткоствольные «Псы». Безусловно, хорошее оружие, но все-таки…

Великое счастье, что у группировщиков нет стоящего вооружения. Боеприпасы для старья вроде Калашниковых, Макаровых и охотничьей дряни они расстреляли еще в первые годы беспорядков. Новые же стволы, минуя Центр, сейчас получить невозможно. Никак. Только с федеральным Караваном, только по запросу мэра-коменданта. А президент крайне редко удовлетворял даже эти запросы.

Месторасположение единственного действующего еще в стране закрытого оружейного комплекса держится в строжайшей тайне. Зато ни для кого не секрет, что охраняется он не хуже столичного Периметра и по малейшему подозрению в связях с внешним миром у оружейников расстреливают целые цеха. В общем, оргам в этом плане ничего не светило.

* * *

Виктор Черенков привычным жестом проверил автоматические пистолеты-пулеметы скрытого ношения. Оба – справа и слева. «Дожди»… И названы спецстволы так не случайно. Хоть емкость облегченного магазина раза в три меньше, чем у «Пса», но огневой мощи все же хватит, чтобы остановить разъяренную толпу. На время. Короткое, правда. Очень. Или чтобы…

«Оружие удобное и безотказное. Лучшего, чтобы застрелиться быстро и наверняка, не надо», – вспомнились слова бывшего заведующего оружейной комнатой мэрии-комендатуры. Человека толкового, побывавшего во многих переделках, выжившего в периметровских интригах, но обладающего весьма специфическим чувством юмора. Жаль, федеральный посол настоял на отставке бедняги. Даже соответствующую писульку из столицы на этот счет умудрился получить. А против такого не попрешь. Президентская подпись есть президентская подпись.

Что ж, того следовало ожидать. Зав-оружейник слишком рьяно нарывался на конфликты с федералами, когда Караван привозил боеприпасов меньше, чем ожидалось. А такие сбои случались все чаще. Объяснения тому могло быть два. Либо хилое оружейное производство Минобороны задыхалось от многочисленных заказов из терзаемых криминалом городов. Либо урезанной пайкой провинциалам лишний раз давали понять, кто пока является истинным хозяином страны.

В бесконечной борьбе с городскими бандитами подпитка оружием и боеприпасами становится сродни наркотику. Без очередной дозы начнется та-а-акая ломка…

Да будь в Ростовске собственный оружейный заводик, можно было бы диктовать столице свои условия. Хотя нет, нельзя – по слухам, федералы имеют скверную привычку бомбить чересчур самостоятельные города. А против объединенной тактико-стратегической авиации единственный вертолет муниципальных ВВС – ничто.

Черенков тихонько выругался. Между прочим, сегодняшний Караван не привез ни одного патрона. Командир колонны, правда, обещал в самое ближайшее время доставить боеприпасов сверх тройного лимита. Только грош цена таким обещаниям. Одно утешение: городская элита никогда не страдала от перебоев с поставками. Магазины личного оружия высших чиновников всегда набиты под завязку. И курки не ржавеют от недостатка упражнений в тире.

Пальцы мэра нащупали изящную и удобную – специально под его, Черенкова, хват отлитую – пистолетную рукоять-рожок. Скользнули с ребристого пластика на предохранитель. Маленькая круглая кнопочка – неотъемлемый атрибут «Дождя». Кто знает правильную комбинацию – сколько раз нажать, – сможет отключить самоликвидатор оружия. Это – на тот случай, если придется доверить пистолет какому-нибудь преданному и верному телохранителю. Чтобы было кому прикрывать бегство, пардон, отступление босса. До последнего патрона прикрывать. Из всех имеющихся в наличии стволов.

Да только мэр Черенков не верил в Преданность и Верность. Ростовск, а тем более городской Периметр – не место для этих наивных гражданок. Нет, мягкий чувствительный пластик спускового крючка Виктор Черенков уважал больше, чем кнопку предохранителя. Если, не дай бог, придется отстреливаться – то самому. Или самому же застреливаться. А предохранитель – фуфло все это…

То ли дело милвзводовские табельные «Псы»! На каждом – простенький идентификационный дактилоскопический элемент – ИДЭ… «идеал» без всякой там предохранительной системы. Эти примитивные «жучки» тоже безошибочно распознают руку законного владельца. Причем активная дактилоскопия срабатывает лишь на прикосновение живых пальцев. Защиту ИДЭ невозможно обмануть, например, отрубленной рукой хозяина, как это уже неоднократно пытались сделать группировщики.

Ну а если «идеал» не опознает своего владельца… Тогда – взрыв самоликвидатора. Заряд сработает также при попытке взломать ИДЭ и при 24-часовом отсутствии контакта с пальцами хозяина «Пса». И это – необратимо. Стандартный милковский самоликвидатор деактивировать невозможно.

А вот крупным шишкам из мэрии-комендатуры уставом предписано всегда иметь при себе «Гейзер». Брелочек такой. Гранату самоуничтожения. Миниатюрную, но достаточно мощную. В критической ситуации выдергиваешь чеку – и уносишь свои секреты в могилу. Усиленного гексогеннового заряда хватит, чтобы вместе с секретами прихватить и виновников критической ситуации. И даже если не трогать чеку… Есть в «Гейзере» одна хитрая штучка – не хуже «идеала». Датчик дистанционного контроля жизнедеятельности. При остановке сердца у высокопоставленного чиновника ДДКЖ автоматически взрывает гранату. И сам чиновник, и все, кто находится поблизости – в клочья.

Сам мэр, правда, предпочитал обходиться без гексогена в кармане. Не по себе как-то постоянно ощущать ненавязчивую тяжесть «Гейзера». Уж лучше… Виктор Черенков еще раз проверил пистолеты. Похоже, жест этот становится нехорошей привычкой: без нужды хвататься за оружие скрытого ношения не принято. Этикет и элементарные меры предосторожности…

Ладно, плевать. Мысли уже текли в другом направлении. От скорострельных «Дождей» – к пространству за пределами Периметра, где без хорошего ствола никак нельзя. В общем-то, вполне логичная ассоциация.

Когда начались неприятности – те, настоящие неприятности – оружия еще хватало, хоть и приходилось считать каждый ящик с патронами. И внешние, запериметровские, гарнизоны блок-постов еще пытались по ночам поддерживать подобие порядка в своих зонах ответственности. Каждый комендантский час велась пассивная оборонительно-позиционная война с группировщиками. Без особых потерь, без явных побед. До тех, пока не пал 300-й блок-пост.

По поводу того ЧП в донесениях высказывались разные версии: захват оргами блок-поста (это с заточками-то против «Псов»!) и самоподрыв обороняющегося гарнизона, неуставняк с перестрелкой, в результате которой в подвальные арсеналы залетела шальная пуля или граната, даже – додумались же! – сознательный групповой суицид… Поговаривали и о неизвестном оружии городских боевиков. Все – чушь, правдоподобного объяснения не дал никто. А весть о гибели трехсотки за сутки облетела все внешние гарнизоны.

Реакция последовала незамедлительно. Резко возросли потери. Перепуганные милки сдавали укреппункты один за другим. 350-й, 200-й, 307-й и даже образцовый 259-й прекратили существование за неделю. Потом счет шел на десятки.

Восстанавливать прежнюю систему блок-постов было бессмысленно. Панические настроения в милвзводах не давали уже возможности держать эффективную оборону на удаленных участках. Во избежание новых потерь пришлось отводить войска. Отступать… В итоге остались лишь несколько наиболее приближенных к Периметру укреппунктов. Небольших заслонов, задача которых – не столько остановить группировщиков, сколько вовремя предупредить об их приближении. Остальные блок-посты уничтожались.

* * *

– Виктор Викторович, извините за беспокойство, но с вами хотят поговорить. Срочно.

Ну-ну… Сотрудница круглосуточной службы секретарей-референтов Главы администрации должна осознавать, чем чреват этот выход на связь с шефом. По неписаным законам после наступления комендантского часа не только замирало движение на улицах, но и прекращалась вся деловая активность. Официальные телефонные переговоры – в том числе. Трудно принимать взвешенные решения в обстановке ежевечернего стресса.

– Ирочка? – Виктор Черенков всегда безошибочно узнавал своих сотрудниц по голосу.

– Да, Виктор Викторович, – отчитался селектор. – Заступила на дежурство час назад.

Смышленая девчонка, потомственная, между прочим, секретарша. Бабка Ирины обслуживала еще деда Черенкова Василия Николаевича. Во всех смыслах обслуживала – как и положено милым куколкам из службы секретарей-референтов. Правда, ревнивый Черенков-старший вышвырнул подчиненную из Периметра. За непозволительное поведение. Вроде бы барышня осмелилась изменить деду с… другой секретаршей. Та еще история! Удивительно, как лесбиянке удалось скрыть сексуальную ориентацию? Хотя, наверное, тогда еще подобные вещи не тестировались.

Ладно, бог с ней, с бабкой. Зато внучка, памятуя о фамильном проколе, выслуживается – будь здоров. И в постели, кстати, тоже. Вообще Ирина – одна из лучших секретарш Периметра и без особой нужды беспокоить босса не станет.

– Уже девятый час, ты в курсе, Ирочка? – спросил мэр. – И если какому-то идиоту вздумалось звонить по телефону…

Он замолчал. Сказанного вполне достаточно, чтобы понять, как следует поступить с идиотом.

– Это не звонок, Виктор Викторович. – Голосок секретарши прозвучал настороженно. И настораживающе. – С вами хотят поговорить лично. Просили предупредить. На тот случай, если вы уже спите.

Что за нелепость! Разве можно спать сейчас? Хорошо, если под утро удастся урвать три-четыре часа. И интересно, что за наглец напрашивается на аудиенцию к мэру в такое время? Кому-то захотелось вылететь из Периметра по примеру зарвавшейся лесбиянки?

– Кто это, Ирочка?

– Кожин Павел Алексеевич, Федеральный Полномочный посол. Сказал, что придет через полчаса.

Ах да, конечно! Кто же еще! Ирина могла бы и не чеканить в трубку должность федерала. Хотя нет, не могла: военно-административная этика обязывает полностью представлять посетителей, а секретарша знала правила игры досконально. Особенно такие. Ладно, пусть будет Кожин Павел Алексеевич, Федеральный Полномочный посол.

Раньше он был бы просто представителем президента. Сейчас все иначе. Сейчас и сама столица, и провинциальные города слишком изолированы друг от друга, слишком разобщены, чтобы считаться единым полноценным субъектом. Традиционная вертикаль власти осталась в прошлом, а метрополии (это, наверное, более уместный и отражающий реальное положение дел термин, чем просто «столица») приходится иметь дело со множеством удельных князьков, в коих давным-давно превратились мэры.

Нынче каждый мегаполис – это самостоятельное государство в государстве. Государствишко. Махонькое. Не совсем еще суверенное, но уже отдельное. Совсем. С замком-Периметром, с ленными владениями-предместьями, с натуральным хозяйством окраинных сельскохозяйственных угодий, напичканных пестицидами и прочей дрянью, с дымными мануфактурами промышленной зоны. С амбициями… И плюс – вечная конфронтация со слабеющим сюзереном-Федерацией. Дикий феодализм, в общем. Только на новый лад… Потому-то ставленников столицы и принято называть федеральными послами. Впрочем, полномочия «послов» значительно превышают возможности представителей президента старых добрых времен. Центральный Периметр еще крепко держит за горло Периметры провинциальные. Держит мертвой хваткой таких вот Кожиных Павлов Алексеевичей.

* * *

Черенков усмехнулся. Кожин сменил предыдущего посла около года назад, но до сих пор язык не поворачивается величать по всей форме этого хиленького нездорового человечка. Господин федеральный, господин полномочный… Смешно. Хотя человечек тот обладает в Ростовске властью немногим меньше мэрской. Или немногим больше – это уж как посмотреть, грань тут очень скользкая.

И все же странно, неужели столица не могла доверить власть кому-нибудь более достойному? Или у них, в федеральной управе все такие вырожденцы, вплоть до Президента? Очень, кстати, может быть, что Главу государства никогда не показывают общественности не только из соображений безопасности, но и по этой, кажущейся более реальной, причине. Кому приятно знать, что трещащей по швам страной руководит какой-нибудь слабачок с синюшным цветом лица?

Ладно, как бы то ни было, но недоносок Кожин – единственный, с кем приходится считаться в собственной вотчине. Только представитель Центрального Периметра может заявиться к мэру столь бесцеремонно и в столь поздний час.

– Спасибо, Ирочка. – Черенков отключил связь.

Хорошо, наверное, ей нести службу в тишине уютной приемной и не гадать, зачем федеральному послу вдруг понадобился мэр.

Виктор Викторович снова подошел к окну. Кажется, в черном небе мелькнула тень. Может быть. Где-то неподалеку кружит сейчас «Москит» – муниципальная боевая вертушка. ВВС, блин, Ростовска! Остатки былой роскоши, память о прикрытом федералами вертолетостроительном заводе.

Пилотам предписано не отлетать далеко от Периметра, так что патрулировать они могут лишь центр города. Окраины – увы… Зато бесшумная, маневренная машина, оснащенная приборами ночного видения, вооруженная крупнокалиберным пулеметом КПСТ и автоматическим гранатометом «Кистень», всегда под рукой.

Вертушка сейчас – самое лучшее, самое эффективное средство борьбы с оргами. И, как всегда, как везде, все лучшее – Периметру.

Мэр мысленно представил сложную систему укреплений с минными заграждениями, рядами отравленной егозы и «колючки» под током, наблюдательными вышками, пулеметными гнездами, снайперскими лежбищами на крышах, круглосуточными уличными патрулями… Мощные, неприступные, ощетинившиеся стволами стены огромного прямоугольника тянутся от болотистого русла загаженной додыхающей речки до начала Межрайонной Трассы, от Вокзала Караванов до Старой площади.

Впрочем, не так уж и велик этот огороженный участок. Из кабинета мэра, к примеру, можно увидеть перемигивание прожекторов ближайшего участка Периметра. Третий Северный пролет… «Здесь совсем как в тюрьме, – подумалось Виктору Черенкову, – но в тюрьме особой, стены которой не бесят, а успокаивают. Так… Немного».

Периметр окружал, охватывал центральные кварталы Ростовска, где жили и работали чиновники, военные и крупные бизнесмены. Разумеется, квартирка в таком Сити стоила баснословно дорого и не продавалась без личной визы мэра. В то время, как на окраинах приобрести жилье можно за копейки. Или взять силой. Или тихонько занять бесхозные квадратные метры, освобождающиеся по ночам после оргских налетов. Кто бы мог подумать, что жилищная проблема будет решаться таким вот образом!

Вообще-то у Ростовска есть еще и внешняя стена, опоясывающая весь мегаполис. Но она попроще. Она – от степных дикарей, племена которых кочуют по бескрайним просторам некогда великой державы. Забор с «колючкой» да кое-какие профилактические меры пока сдерживают их от открытого нападения. Эх, столкнуть бы внутреннего и внешнего врага! Городских оргов и одичавших варваров. А если б к той сваре подключились еще и федералы! Мечты, мечты…

Под зданием мэрии прогрохотал сапогами еще один милицейский взвод. Нет, определенно сегодня вечером в Периметре оживленней, чем вчера. А вчера – чуть тревожнее, чем позавчера. И так каждую ночь. До чего же все это выматывает! Судя по докладам психологов, подавляющее большинство жителей Ростовска находятся на грани нервного срыва. Можно представить, какой наступит хаос, когда массовый срыв все-таки произойдет.

Да, странное время… Его еще называют полувоенным. Действительно, в половинчатом каком-то мире приходится жить: полумэр-полукомендант, полуквартира-полукабинет, полугород-полукрепость, полумилиция-полуармия. Да и сама жизнь, по существу, является таковой лишь наполовину. Днем люди живут, а ночью существуют, забившись в ненадежные норы. Или – если очень повезло – в спасительный Периметр. Гнусное время, надо сказать.

* * *

…надо сказать». На этой-то мысли все оборвалось. И началось утомительно долгое падение в бездну.

Небо над Северным участком Периметра взорвалось. Замелькали тревожные всполохи. Наружные динамики, заменяющие Виктору Черенкову открытую форточку, всхрипели от натуги. Шум, грохот ворвались в кабинет. Мэра оглушило.

Длинная-длинная очередь прошила тишину спящего города. Можно ли тишину прошить? Если так то – наверное. И прошить и изодрать в клочья. И снова прошить. И опять…

Это были уже не куцые «Псы»-автоматы милвзводовцев. Это был длиннорылый монстр. Его Величество Крупнокалиберный Пулемет Системы Тверского. КПСТ Тяжелое бортовое вооружение вертушки-«Москита».

Потом… Однако! Потом рыкнул АГ «Кистень». Все там же – за Северной стеной Периметра рвались гранаты. Убойные комбинированные заряды, от которых нет спасения. Нигде, никому. Но почему автоматический гранатомет плюется громоподобной смертью так долго? Несолидно. Истерично…

Неужели началось?! Орги все-таки решились на решающий штурм? Периметр атакуют? А может, измена? Переворот? Виктор Черенков снова потянулся к пистолетам. «Оружие удобное и безотказное. Лучшее, чтобы застрелиться быстро и наверняка…» Простой, честный и прямой, как гаубичный ствол, заворужейной говорил только то, в чем был твердо уверен. Время оросить мозги «Дождем»?

Стрельба прекратилась. Под окнами пробежал еще один милицейский взвод. И – стихло. Все. Окончательно. Молодцы, быстро они там управились. И все же мэр отключил динамики, отгораживая рабоче-жилое пространство от неуютного внешнего мира. О, блаженная тишина кабинета! Кабинет – это ведь тоже маленький Периметр. Периметр в Периметре. Блеск!

Черенков встряхнул головой. Хватит растекаться по кабинету! Шок позади. Теперь – думать! Делать выводы!

Итак, стреляли с вертолета. Что в принципе не ново. Очереди крупнокалиберного пулемета приходится слышать и раньше. Редко, но бывало. «Кистенем» били еще реже. Почти никогда. Теперь вот пришлось. Значит, накрыли большую, нет, очень большую группу оргов. Но по-настоящему страшно другое. Сам с собой мэр обычно не разговаривал – тоже может стать дурной привычкой. Как неконтролируемое поглаживание пистолетов. Однако сейчас…

– Они еще никогда не появлялись так рано, – пробормотал Виктор Черенков, – и так… так близко.

– Вот об этом-то – негромкий, насмешливый голос за спиной, – я и хотел с вами побеседовать.

Проклятие! Знакомая до боли черная форма. Невысокая сутулая фигура. Издевательско-любезная улыбка на бледном болезненном лице. На левом запястье, под темно-синим обшлагом рукава с золотой окантовкой, болтается на цепочке обтянутая черным папка-контейнер для бумаг. Ох, многое бы Глава Ростовска отдал за возможность заглянуть в секретную документацию федерального посольства. Увы, посольские дела для мэра и любого другого муниципала – табу. В то время, как сам посол мог беспрепятственно шляться по всему Периметру. И совать нос куда угодно.

Личный код доступа Федерального Полномочного Посла открывал любые электронные замки. Охрана не имела права останавливать федерала. А еще Кожин обладал легкой кошачьей походкой и неприятной привычкой входить без стука. Да и вообще сегодня Павел Алексеевич хозяйничал на чужой территории уж слишком демонстративно.

Федерал включил свет, не соизволив спросить разрешения.

Глава 3

Возвращаться домой пришлось уже под охраной БГМ. Бронетехника сопровождала пассажирские автобусы дважды в сутки: рано утром – первые рейсы; и поздно вечером – последние. Транспортная колонна параллельно либо развозила патрули в точки десантирования для начала дневного дежурства, либо, наоборот, эвакуировала милвзводовцев обратно в Периметр.

Денис любил такие рейсы. Даже в сгущавшихся сумерках, но под охраной боевых машин, он чувствовал себя спокойнее, чем днем в беззащитном общественном транспорте. Вот только опоздание на последний автобус обошлось бы слишком дорого. Пережить комендантский час вдали от дома мало кому удается. Денис не опаздывал ни разу. А сегодня, после неприятной истории с оргами – и подавно.

Он занял любимое место – у кабины водителя. Хорошее дело – затемненный водительский триплекс: салон автобуса надежно спрятан в непроглядной мути стеклопластикового сплава, а все шоссе – как на ладони. Вечерняя Межрайонная Трасса…

Сеть проводов, опутавших небо. Огни на обочине и над шоссе. Горят, пока шоссе не опустело. А дальше, за ярким трассовым освещением – такая же темнота, как и внутри автобуса. Уличные фонари? Увольте. Это нынче что-то из области ненаучной фантастики. Зато в каждой квартире, на каждом окне – шторы со светомаскировкой. Кому охота ночью привлекать внимание оргов? И кроме штор – защитные решетки. И ролл-ставни…

Через водительское стекло видна бронированная корма БГМ. И габаритные огни, и темное облачко выхлопа промеж… Второй такой же легкий броневик боевого охранения, едет за автобусом. Хорошая техника. Не транспортно-боевые контейнеры федеральных Караванов, конечно, но все равно. Юркие, быстрые, прекрасно защищенные машины с маленькими злыми пулеметиками. Запустить бы ночью на каждую улицу по паре таких броневичков, и никакой комендантский час больше не понадобится.

Мечта идиота! Тот, кто съедет с главного шоссе города, увязнет в непролазной грязи через пару-тройку кварталов. К тому же на весь Денисов район осталось лишь две старенькие БГМ-эшки, и обе сейчас сопровождают автобус. А новой военной техники из столицы фиг дождешься…

Огни Трассы за окном почти сливались в сплошную полосу: старший колонны задавал бешеный темп передвижения. Рисковый парень. Или, наоборот, толковый командир. Опасные участки – те, на которых можно ждать вечерних диверсий, пролетали так быстро, как только могла передвигаться тройная «гармошка» автобуса. Скорость – это тоже тактика выживания.

Остановочная платформа ослепила всполохом тревожной иллюминации. Скрипнули тормоза. Пассажирам давалось несколько секунд, но все выскочили вовремя. Денис старался не выделяться в людском потоке. Пристроился к группе молчаливых попутчиков с опущенными глазами. Тоже опустил очи долу. Так всегда: чем ближе комендантский час – тем ниже глаза.

Нужно быстро и незаметно пройти три квартала. Всего три – и он дома. Вот только… Человеку в рубашке и свитере спрятаться среди чужих курток невозможно. Торопливые шаги сзади. Чья-то рука ложится на плечо. Невнятная шелестящая скороговорка в самое ухо: «Привет-привет-привет».

Выследили, волчары! Вычислили! Догнали! Вот теперь он влип по-настоящему. Свитер – не куртка, прокладку которой Денис предусмотрительно смазывал гелем перед каждым выходом в город. Из свитера так просто не выскользнешь. А до начала комендантского часа остается всего ничего. Времени хитрить и прикидываться дурачком нет. Патрулей не видно. На помощь разбегающихся по норам прохожих надеяться не приходится. Какой идиот станет геройствовать вечером да у своего дома?