– Мне понадобятся ваша фамилия и адрес, юная леди, – проворчал полицейский.
      Торри помедлила с секунду и назвала свою фамилию и дедушкин адрес.
      – Вы живете одна? – поинтересовался сержант, записывая информацию в блокнот.
      – Нет. – покачал головой Торри, – с дедушкой.
      Полицейский бросил на нее взгляд, полный сомнения.
      – Не будете возражать, если я позвоню ему?
      Торри поняла свою ошибку. Она несколько раз открывала и закрывала рот, прежде чем смогла выдавить:
      – Он… его сейчас нет дома.
      – Вот как?! – подозрительно протянул полицейский. – И где он может быть?
      Она схватилась за первую мысль, которая пришла ей в голову.
      – Он отправился на Гавайи, – выпалила девушка.
      – На Гавайи? – одновременно воскликнули доктор и полицейский.
      – В такое время? – спросил доктор Галлахер, удивленно поднимая бровь.
      – Да, – кивнула Торри, удивляясь их реакции. – Он уехал две недели назад. – Она нахмурилась, не поняв, что имел в виду доктор, когда сказал о времени.
      – Бедняжка, – посочувствовал ей полицейский. – Вас и так сильно беспокоит дед, а тут на вас еще и это навалилось. – Он помахал маленькой записной книжкой. – Я ухожу. Спасибо за помощь, юная леди. Сомневаюсь, что вы нам еще понадобитесь.
      Когда сержант вышел из комнаты, Торри Гамильтон не смогла сдержать облегченного вздоха. Она так и не поняла, почему он внезапно перестал расспрашивать ее, но все равно испытала сильное облегчение. Сунув руку в карман, Торри дотронулась пальцами до кулона. «Беспокоиться не о чем, – успокоила она себя, – ведь мы можем исчезнуть в любое время. Помни об этом и ничего не бойся».
      – Когда я смогу его увидеть? – спросила Торри у доктора Галлахера, который не сводил с нее любопытного взгляда.
      – Я пришлю к вам сестру, когда на него можно будет посмотреть, – ответил Галлахер. – Не волнуйтесь, довольно скоро.
      Доктор еще раз сказал Торри, что волноваться не о чем, и ушел. Торри же неожиданно захотелось пуститься в пляс в этой мрачной больничной комнате.
      У Джейка все будет в порядке! Он поправится! Она сплясала лихую джигу в комнате ожидания и обессиленная упала на пластмассовый стул. Давно она не чувствовала себя такой счастливой. Урчание в животе заставило ее вспомнить, что она давно ничего не ела. В кармане оставалось немного мелочи. Успеет ли она сбегать в кафе, которое располагалось в углу холла, и купить чего-нибудь перекусить?
      Когда же она ела последний раз, попыталась вспомнить Торри. Но как ни напрягалась, так и не смогла вспомнить. Когда мимо прошел санитар с ярко-рыжими волосами, она подумала о Дэвиде. Бедняга Дэвид! Что с ним произошло? Забрал ли его куда-нибудь с собой Монтгомери? Или его уже нет в живых?
      Когда закружилась голова, Торри Гамильтон подумала, что у нее может быть голодный обморок, и торопливо пошла в маленькое кафе и купила сандвич. Она шла от кассы и пересчитывала сдачу, уверенная, что продавщица ее обсчитала. Зацепив ногой за какую-то металлическую стойку, девушка подняла голову и увидела, что наткнулась на газетный стенд, стоящий у двери. Ее глаза расширились от изумления, и мелочь со звоном рассыпалась по полу.
      Большими буквами на первой странице было написано:
       «ЯПОНЦЫ НАНЕСЛИ БОМБОВЫЙ УДАР ПО ПИРЛ ХАРБОРУ! АМЕРИКА ВСТУПИЛА В ВОЙНУ!»
      «Я попала не в то время, – в панике подумала Торри и вспомнила, почему ей показались такими странными прическа сестры и такси. Заголовок также объяснял неожиданное сочувствие полицейского, который оставил ее в покое, когда узнал, что дедушка на Гавайях. – Я попала не в то время. Сейчас 1941 год и самый разгар другой войны!»
      Пытаясь собраться с мыслями, растерянная Торри пошла по больничному коридору. К ней подошла медицинская сестра и легко дотронулась до ее руки.
      – Мисс? Это вы ждете, когда можно будет заглянуть к мужчине с ожогом?
      Торри молча кивнула.
      – Пойдемте со мной. Я отведу вас к нему. Торри последовала за сестрой. У нее было такое ощущение, будто она шла во сне, но моментально стряхнула с себя оцепенение, как только увидела Джейка. Она бросилась к нему, не обращая внимания на трубочки, торчащие изо рта, носа и руки.
      – Джейк… – вскрикнула Торри, и по щекам покатились слезы. Она взяла его за руку. – О, Джейк!
      Сестра тихо вышла из палаты, и Торри нагнулась ниже. Все ли у него в порядке? Он был таким бледным. Слава Богу, что она забрала его из прошлого века. Если бы они остались в девятнадцатом веке, его бы уже не было в живых, в этом Торри Гамильтон не сомневалась. Она и сейчас была удивлена, что он выжил. 1941 год тоже трудно было назвать временем высокоразвитой медицины.
      Его ресницы затрепетали, и он несколько раз открыл и закрыл рот, как будто хотел пить, потом облизал потрескавшиеся губы. На маленьком столике у кровати стоял стакан воды с соломинкой. Торри напоила Джейка, не сводя с него нежного взгляда. Потом убрала со лба прядь светлых волос. Джейк Камерон с трудом возвращался в сознание.
      – Я люблю тебя, – громко сказала Торри. – Я люблю тебя, хоть и знаю, что это глупо. Я знаю, что мы никогда не сможем быть вместе. Я даже не знаю, хочешь ли ты, чтобы мы были вместе. Но все это не имеет никакого значения. Я люблю тебя и знаю, что ты любишь меня.
      Глаза Джейка открылись, и он посмотрел на нее, ничего не понимая. Постепенно взгляд его стал ясным, и он посмотрел на внутривенную трубочку, которая торчала из его руки, потом на штатив с кровью.
      – Торри? – хрипло произнес Джейк Камерон. – Где… где мы?
      – В безопасности, Джейк, – ответила она, чувствуя в глубине души правду этих слов. – Мы в безопасности, и у тебя будет все хорошо.
      Джейк вновь закрыл глаза. Торри опустилась на стул рядом с кроватью и прислонила голову к подушке. Через несколько секунд она уже крепко спала.
 
      Торри Гамильтон проснулась от шума и резких движений. Джейк бился в судорогах. Одного взгляда на его искаженное болью лицо было достаточно, чтобы она мигом проснулась. Торри бросилась к пункту медсестер, который, к счастью, находился рядом с послеоперационной палатой.
      – С ним что-то происходит! – закричала она дежурной сестре, сидящей за столом. – Быстрее!
      Сестра быстро подошла к кровати Джейка, внимательно посмотрела на него и выбежала из палаты. Через несколько секунд она вернулась с другой сестрой, и они начали что-то делать с уже неподвижным телом Джейка.
      – Что случилось? – испуганно воскликнула Торри Гамильтон. – Что вы делаете?
      Ближняя к двери сестра повернулась к ней и осторожно вытолкала в коридор, по которому к послеоперационной палате быстро шел доктор Галлахер. Даже не посмотрев на нее, он торопливо скрылся в комнате. Торри осталась одна в коридоре, стараясь сдержать слезы.
      «Прекрати, – грубо велела она себе, – ты ничем ему не поможешь, даже если закатишь истерику».
      Наконец собравшись с духом, Торри тихо вошла в палату. Она не могла увидеть Джейка, поскольку его закрывали доктор и сестры, но подходить ближе не стала.
      – Хорошо, – резко произнес доктор Галлахер. – Начинайте массаж сердца.
      В ужасе Торри поняла, что у Джейка остановилось сердце и они пытаются заставить его вновь начать работать. Неожиданно девушка почувствовала острую боль в руках: она так крепко сцепила их, что ногти вонзились в ладони.
      Минуты, на протяжении которых они массировали сердце Джейка Камерона, показались ей вечностью. Когда доктор Галлахер повернулся к ней, она увидела явное облегчение в его глазах.
      – Доктор Галлахер, что…
      – Не здесь, – тихо сказал доктор и вывел ее из палаты.
      – У него остановилось сердце? – взволнованно спросила Торри.
      Галлахер кивнул:
      – Да, сердце остановилось, но оно останавливается нередко, когда рана находится в такой близости от сердца.
      Доктор потер затылок, и этот жест неожиданно напомнил ей о Рандольфе Гамильтоне. Несмотря на серьезность ситуации, Торри улыбнулась и рассеянно спросила себя, не пользуются ли все доктора одинаковыми жестами, когда чего-то не понимают.
      – У него все будет в порядке?
      – Думаю, да. Должен признаться, меня все же удивило, что сердце остановилось. Хотя, как я сказал, такие случаи происходят нередко, но все равно что-то здесь не так. С этой минуты сестра будет дежурить у кровати мистера Камерона до тех пор, пока мы не переведем его в обычную палату.
      – А когда это будет?
      – Вероятно, не раньше завтрашнего утра. – Доктор Галлахер потрепал ее по плечу и нахмурился. Когда он заговорил, в его голосе послышалось любопытство. – Должен признаться, меня удивляет ваше присутствие здесь. Поезжайте домой и немного отдохните. Если же вы по-прежнему будете беспокоиться о состоянии этого незнакомца, которого подобрали на улице, тогда и приезжайте завтра утром.
      Он улыбнулся, и Торри поняла, что ей не удалось его обмануть. Девушка смущенно покраснела. Но если бы она все рассказала, то он мог бы вызвать полицию, а она была сыта по горло допросами.
      – Хорошо, – согласилась Торри. – Я уеду, но можно мне сначала увидеть его?
      Доктор Галлахер вопросительно посмотрел на нее, как будто хотел о чем-то спросить, потом передумал и пожал плечами:
      – Конечно, только не оставайтесь долго. До встречи утром. – И он пошел по коридору.
      Торри торопливо вошла в послеоперационную палату. У кровати сейчас сидела сестра, которая с сочувствием посмотрела на Торри.
      – Джейк? – прошептала девушка, нагнувшись так низко над ним, что их губы почти касались. – Джейк, все будет в порядке. Обещаю, я скоро вернусь.
      Она посмотрела на сестру, но та внимательно читала медицинский журнал. Торри поцеловала его холодную щеку, покрытую щетиной. Она любила это холодное лицо, даже когда оно гневно хмурилось.
      Джейк… Слезы застилали ее глаза. Но Торри сказала себе, что слезами делу не поможешь. Они спаслись от Лукаса Монтгомери, и это было самым главным. Торри убрала со лба Джейка непослушную прядь и нежно прошептала:
      – Я люблю тебя.
      Торри Гамильтон вышла из палаты, едва держась на ногах от усталости. Она медленно шла по коридору, сунув руки в карманы джинсов и хмуро спрашивая себя, что делать дальше? «Денег совсем немного, – подумала Торри и мысленно пересчитала мелочь у себя в кармане. – К тому же я во времени, где никого не знаю. Кроме…»
      Торри шла, не глядя по сторонам. Сейчас она подняла голову и увидела, что дошла до главной комнаты ожидания. Большую часть времени она провела в маленькой комнате ожидания около операционной и даже не заметила, что поблизости, в углу, находится старомодная телефонная кабина. Девушка пересекла комнату и вошла в кабину, аккуратно закрыв за собой узкую дверь.
      Торри взяла телефонный справочник Ричмонда и начала просматривать букву «Г». Искала она до тех пор, пока не добралась до Гамильтонов. Палец Торри быстро заскользил по странице.
      – Натаниэль Гамильтон, Натаниэль Гамильтон, Натаниэль Гамильтон! – Вот написано черным по белому: «Натаниэль Гамильтон!» Тот же самый адрес и все остальное сходится!
      – Значит, он сейчас живет в нашем доме! – Торри быстро проделала в уме некоторые математические вычисления. – Сейчас ему около двадцати семи лет. Однажды он мне сказал, что женился слишком рано, когда ему только исполнилось двадцать. Значит, и его жена сейчас тоже жива! Ведь она умерла в 1970-м, почти через тридцать лет!
      Когда смысл прочитанного отложился у нее в голове, руки у Торри задрожали. Если сейчас поехать к дедушке, то можно встретиться там с бабушкой! Торри вспомнила, что дед рассказывал о Марте, своей любимой жене, несчетное число раз. Рассказывал, как она любила гулять зимой по лесу, как любила птиц и всегда следила, чтобы и зимой и летом на земле всегда были разбросаны для них зерна. Марта обожала детей, говорил Натаниэль. Как бы она любила Торри, если бы только не умерла так рано.
      Маленькая пустая ниша в сердце Торри, которую когда-то занимала любовь к матери, заныла. Девушка положила голову на руку и задумалась. Потом Торри резко подняла голову, и в ее глазах появилась решительность. – Почему не могу? – прошептала она. – Почему я не могу пойти туда и встретиться с ней? Что мне мешает? Можно притвориться, что я заблудилась или… еще что-нибудь придумать! К тому же я смогу увидеть не только Марту, но и деда!
      «А как же быть с Джейком?» – немедленно остудила ее пыл холодная мысль. «Ничего, подожду, когда его отвезут в обычную палату, – в конце концов решила она. – Ждать осталось всего несколько часов. Потом расскажу ему, что собираюсь сделать и что скоро вернусь и навещу его».
      Решив эту проблему, Торри Гамильтон вернулась в маленькую комнату ожидания и попыталась поудобнее устроиться на твердой пластмассовой кушетке. «У Джейка все в порядке, – подумала Торри, – и через несколько часов я увижу свою бабушку». Девушка закрыла глаза и уснула с надеждой, что на этот раз ей приснятся приятные сны.
 
      – Сейчас можете войти.
      Торри озабоченно вошла в палату. Джейк лежал на койке и смотрел на потолок, на его лице застыло отчаяние. Это выражение не изменилось даже тогда, когда он увидел ее.
      – Привет, Джейк! – поздоровалась Торри. Она была так счастлива видеть его живым и выздоравливающим, что с трудом смогла сдержать радость. Девушка подошла к койке и нежно поцеловала мужа в лоб. – Сестра велела тебе поменьше разговаривать.
      – У тебя ужасный вид, – прошептал Джейк.
      Торри смутилась. Она провела ночь на твердой пластмассовой кушетке, забыла, когда в последний раз мылась. У нее не было ни расчески, чтобы причесываться, ни губной помады, чтобы накрасить губы. И в довершение ко всему, она очень беспокоилась о нем. Торри и без этого напоминания знала, что выглядит плохо.
      – Спасибо, – кивнула она, стараясь говорить легким тоном. – Ты и сам выглядишь не лучшим образом.
      Торри встревожилась, увидев у него на лице боль.
      – Я не собирался убивать его, Торри.
      – Знаю. – Она начала поправлять простыни, подтыкая их по краям и стараясь не глядеть на него. – Ты что-то бормотал об этом, когда находился без сознания.
      Джейк Камерон пригладил взъерошенные волосы.
      – Мне показалось, что если я расскажу полковнику правду, то помогу ему все понять. Тогда, если даже мне не удастся убедить Совет и они пошлют другого убить его, он, по крайней мере, будет предупрежден об опасности. Ядаже собирался отвезти его в домик Джеба Стюарта, чтобы какое-то время он пожил там.
      – Почему ты ничего мне не сказал? – печально вздохнула Торри. – А я подумала… – Она замолчала и виновато покраснела.
      – Ты подумала, что я снова тебе солгал и использовал тебя для того, чтобы восстановить силы и убить Рида?
      Девушка грустно кивнула, и Джейк протянул руку. Он схватил одну из длинных прядей темных волос и притянул ее к себе. Торри опустилась на койку в его объятия, стараясь не дотрагиваться до раненой груди.
      – Я тебя не виню за то, что ты это подумала, Торри. Я столько раз тебе лгал…
      Торри заставила его замолчать пылким поцелуем.
      – Все в порядке. Все будет в полном порядке. Вот увидишь, ты скоро поправишься. Мы отправимся в твой двадцать пятый век и…
      –  Ядолжен вернуться в 1863 год, – сказал Джейк, нежно водя пальцем по ее щеке. Торри схватила его руку и прижала ладонь к своему лицу.
      – Джейк, ты так слаб, что не можешь никуда возвращаться.
      – Необходимо остановить Монтгомери, прежде чем он убьет Рида, – напомнил ей лейтенант. Потом поцеловал руку Торри и растерянно огляделся по сторонам. – В каком году мы находимся?
      Торри виновато закусила губу.
      – Ну, я не дотянула до нужного года. Хотела попасть в 1994 год, а очутилась в 1941-м.
      – Гм-м… – задумчиво протянул Джейк Камерон. – Значит, вторая мировая война. Трудные времена… – Какое-то время он размышлял, потом махнул ей рукой. – Достань мою одежду.
      Торри Гамильтон рассмеялась.
      – И не мечтай, приятель.
      – Не спорь со мной, Торри. Сделай, о чем я прошу, – сказал Джейк мягким, но твердым голосом. И Торри подумала, что вторая мировая война может показаться невинным пикником по сравнению со сражением, которое скоро начнется между ними.
      – Ты что, с ума сошел? – возмутилась Торри, вставая с постели и сердито глядя на него. Она уперла руки в бока. – Можешь считать, что тебе повезло, что ты остался в живых. Доктор сказал, что ты должен был умереть!
      Глаза Джейка закрылись. Он глубоко вздохнул, но тут же затаил дыхание от боли.
      – Да, – прошептал он. – Я должен был умереть.
      Не обращая внимания на его слова, Торри сердито продолжила:
      – Если ты надеешься встать с этой койки и отправиться бродить во времени, чтобы бороться с Монтгомери, то ты сильно ошибаешься. Послушай, Джейк, я сама очень сильно хотела спасти жизнь полковнику Риду, но я эгоистка. Я не хочу спасать полковника, если за его жизнь придется заплатить твоей.
      Веки Джейка слегка задрожали, и Торри увидела невеселую улыбку, скривившую его губы.
      – Ты не понимаешь. Я должен любой ценой остановить Монтгомери.
      Торри отмахнулась от его слов:
      – Джейк, ты сам говорил, что УПВ неточны. Скорее всего мы даже не сумеем вернуться в 1863 год. К тому же ты слишком слаб, чтобы рисковать и отправляться в такое трудное путешествие.
      Джейк медленно повернул голову и холодно посмотрел на нее:
      – Дай мне УПВ и принеси мою одежду.
      – Нет.
      Камерон испуганно посмотрел на девушку.
      – Ты очень слаб, чтобы отправляться в путешествие во времени, и ты это прекрасно знаешь! – Она почувствовал страшную ярость. – Я пришла, чтобы предупредить, что должна ненадолго отлучиться. К тебе может заглянуть полицейский, потому что доктору пришлось сообщить о твоем огнестрельном ранении в полицию. – Легким движением головы она отбросила волосы с плеч. – Так что на твоем месте я бы начала придумывать правдоподобную историю о ранении вместо того, чтобы придумывать способ покончить жизнь самоубийством! – Она повернулась и направилась к двери.
      – Ты не понимаешь. Торри… Торри… Черт побери… подожди!
      Когда за ней закрылась дверь, Джейк в бессильном гневе ударил по кровати кулаком. Он попытался сползти с койки, но, к своему крайнему разочарованию, обнаружил, что настолько слаб, что не может даже сесть, не говоря уже о том, чтобы встать и отправиться за ней вдогонку. Торри ушла с кулоном, прежде чем он успел сказать правду. Он до сих пор не признался, что Кмер был его отцом. Так что сейчас ему приходилось рассчитываться за свой страх и признать, что у него такой отвратительный отец. Если Монтгомери убьет Рида, то и Джейк умрет, и каждая проходящая минута, прожитая вне 1863 года, приближала его к смерти. Джейк закрыл глаза и стал молиться, чтобы Торри вернулась вовремя.
 
      Торри прошла по длинному больничному коридору, миновала главную комнату ожидания и подошла к лифту. Она с удовольствием сильно надавила кулаком на кнопку «Вниз». Спустилась на первый этаж и с огромным облегчением покинула больницу и Джейка. Какое-то время она шла быстро, потом убавила шаг и сообразила, что направляется в сторону дома деда. Если автобусы еще ходили, то в кармане у нее было достаточно мелочи, чтобы добраться до особняка Гамильтонов.
 
      Автобус остановился сразу за городом. Торри предстояло еще долго идти пешком, как минимум миль пять, но это ее не пугало. Ей все равно нужно было время, чтобы подумать, попытаться разобраться в своих чувствах и мыслях. Оглядев окрестности, она поняла, что стоит поздняя осень, и застегнула куртку. УПВ перенесло их не только в другое время, но и в другое время года. «А что в этом странного? – подумала она. – Если устройство на самом деле было таким ненадежным, как говорил Джейк, то все было возможно». Торри пошла дальше по обсаженной деревьями дороге, радуясь, что светит яркое солнце. Идти было приятно, несмотря на то, что воздух был уже по-осеннему прохладным.
      Торри Гамильтон с трудом могла поверить, что чуть больше месяца назад она провожала дедушку в санаторий и думала, что хуже того, что произошло с Натаниэлем Гамильтоном, быть не может. То, что деда упрятали в это мерзкое заведение, было ужасно и она по-прежнему была полна решимости что-нибудь сделать для деда после того, как вернется в свое время.
      Но внутри Торри что-то изменилось. Это случилось в 1863 году, когда она помогала доктору Гамильтону ухаживать за ранеными, когда она увидела пустую штанину у Дэвида Рейнольдса. Тогда она поняла, что хуже войны на белом свете ничего нет. Это относилось не только к отдельному человеку, но и ко всему народу и, наконец, ко всему миру. Все собственные проблемы, какими бы трудными они ни казались, бледнели в сравнении с титаническими усилиями человечества, направленными на то, чтобы выжить.
      Испытывал ли Джейк Камерон такие же чувства, как она? Не они ли заставили его попытаться убить полковника Рида, несмотря на то, что в глубине души он не хотел этого? В Америке двадцать пятого века шла другая война – война подполья с тираном Кмером. Но разве цели участников сопротивления и опасности, которым они подвергались, отличались от целей и опасностей в открытой войне? Разве товарищи Джейка по борьбе не рисковали, как южане и северяне, участвовавшие в Гражданской войне?
      И Торри поняла, почему так рассердился Джейк. Он был не просто солдат, сражающийся в войне, пусть и тайной, он являлся единственной надеждой Америки двадцать пятого века, единственной и последней надеждой угнетенного народа и считал, что подвел их.
      Девушка вспомнила шрамы, которые видела у него на спине в ту ночь, когда они занимались любовью. Откуда они взялись? У нее еще не было возможности спросить Джейка о шрамах. В Гражданскую войну совершалось много зверств и несправедливостей. Может, и время Джейка Камерона было наполнено такими же ужасами, с которыми люди так и не научились бороться?
      Торри Гамильтон шла по дороге. Мысли ее лихорадочно метались в голове, и у нее не хватило сил с ними справиться. Рабство… Ей пришлось столкнуться с рабством в 1863 году. В Ричмонде и в госпитале Торри видела, как южане обращаются с черными рабами. Даже несмотря на то, что президент Линкольн провозгласил их свободными гражданами, в глазах большинства южан они по-прежнему оставались вещью, собственностью. Основная часть рабов не могла пожаловаться на хозяев.
      А как обстояли дела с этим вопросом во время Джейка? Так же, как в девятнадцатом веке, или еще хуже?
      Голова заболела, и Торри потерла виски. Сейчас она очень жалела, что дедушка дал ей кулон, который перенес ее в этот оживший кошмар!
      Торри Гамильтон услышала мычание коровы. Подняв голову, она увидела, что до поместья дедушки оставалось чуть больше полумили. Она узнала изгиб дороги и ускорила шаг. Сердце взволнованно забилось от мысли, что она скоро увидит дедушку с бабушкой.
      Девушка почти прошла мимо места, где раньше стоял старый дом. Огромных железных ворот и особняка, в котором прошло ее детство, еще не было. Торри перешла дорогу я стала рассматривать очищенную от деревьев землю, где, как она помнила, в девяносто четвертом должен стоять большой дом, и поняла, что сейчас только начинались работы по закладке фундаментов. Рабочих на площадке не было. Девушка приблизилась к кучам мусора и грязи, испытывая легкое головокружение от того, что попала в прошлое дедушки.
      – Цып, цып, цып, – донеслось из леса за спиной у Торри Гамильтон.
      Цыплят звал приятный женский голос. Торги пошла на голос. Перейдя лес, она увидела знакомый каркасный дом доктора Рандольфа Гамильтона, только сейчас он был очень старым и ветхим. И вспомнила, как дедушка рассказывал, что они с Мартой не сразу построили новый дом и какое-то время жили в старом… Сейчас как раз и начиналось строительство дома, в котором выросла Торри.
      На заднем дворе стояла женщина и разбрасывала зерно пищащим цыплятам. Она убрала со лба прядь светло-каштановых волос, выбившуюся из аккуратного узла, и посмотрела на Торри. Торри узнала ее с первого же взгляда. Она прекрасно помнила свою бабушку, Марту Гамильтон, по фотографии, которая всегда стояла на столике рядом с кроватью дедушки.
      – Привет! – поздоровалась Марта и помахала рукой. – Рада видеть, что хоть кто-то наслаждается природой в этот очаровательный день. – Она подняла воротник толстого свитера. – Пусть и немного прохладно, но солнышко светит яркое.
      Торри Гамильтон неуверенно подошла к ней, решив воспользоваться подсказкой для объяснения своего появления.
      – Да, я вышла прогуляться и, наверное, заблудилась. Я не хотела заходить на вашу землю.
      – О, не беспокойтесь об этом! – успокоила ее Марта Гамильтон, разбрасывая остатки зерна у своих ног. – Добро пожаловать! Можете когда хотите бродить по нашему старому лесу. Он скрывает в себе множество историй. Здесь произошло так много событий…
      – Да, – мягко согласилась Торри, – я знаю.
      – Я стою и болтаю с вами, а сама даже не представилась. Я Марта Гамильтон, а вы, должно быть, племянница Якобсов – Триша. Якобсы предупредили, что вы можете зайти как-нибудь на неделе, но я совсем забыла. Вспомнила только тогда, когда увидела, как вы выходите из леса.
      – Д… да, немного необычный способ наносить визиты, по-моему, – заикаясь произнесла Торри.
      – Ничего подобного, – успокоила ее Марта. Она поставила эмалированную кастрюлю на ступеньки и подошла к Торри. – Вы только подумали, что заблудились, а на самом деле вышли как раз куда нужно. Входите, дорогая, мы с вами приятно поболтаем.
      Торри вновь заколебалась. Ей не хотелось обманывать эту милую искреннюю женщину и представляться племянницей Якобсов, но, с другой стороны, она боялась рассказать правду! Она уже привыкла лгать в 1863 году и решила, что ложь является составной частью путешествий во времени. Лучше, наверное, пусть думает, что она Триша. По крайней мере, это давало возможность поговорить с бабушкой.
      Кухня почти не изменилась. В 1863 году она была не такой веселой, зато сейчас она постарела. Высокий потолок зрительно увеличивал размер комнаты. Накрахмаленные белые шторы на окнах хорошо гармонировали со светло-синими стенами.
      –  Ябуду сильно скучать по старому дому, – задумчиво произнесла Марта, – но муж решил построить мне новый красивый дом. А у меня не хватает смелость сказать «нет».
      – Это очень старый дом, не так ли? – спросила Торри, отпивая молоко из стакана, который Марта поставила перед ней. Она изо всех сил старалась пить потихоньку, а не заглотить одним махом. Сандвич, который она съела в больничном кафе, давно превратился в слабое воспоминание, и сейчас ее желудок давал знать о себе в полный голос.
      Марта повернулась к старой плите и открыла дверцу.
      – Да, очень старый. Если бы этот дом мог говорить, то рассказал бы не одну захватывающую историю!
      Торри улыбнулась:
      – Готова поспорить. Дедушка рассказывал, что он был построен еще до Гражданской войны.
      Марта Гамильтон руками в рукавицах вытащила из духовки, если судить по запаху, большую коврижку. Она поставила блюдо на стол и странно посмотрела на Торри:
      – Ваш дедушка? Наверное, я с ним не знакома?
      – О… – взволнованно воскликнула Торри, совсем забыв, что должна играть роль какой-то Триши. – Я… я даже не знаю.
      – Как бы там ни было, но ваш дедушка прав. – Марта с любовью огляделась по сторонам. – Этот дом был построен в 1855 году. В нем умерла бабушка моего Натаниэля, здесь же родился его отец. Да, я буду сильно по нему скучать.
      – Почему бы вам тогда не остаться здесь и не перестать строить новый дом? – спросила Торри, глядя на коврижку голодными глазами.
      Марта Гамильтон улыбнулась, и только сейчас Торри заметила веснушки у нее на носу. Они делали ее очень приятной.
      – И испортить Натаниэлю все удовольствие? – Она отрезала большой кусок коврижки и положила на тарелку, которую подвинула Торри. – Я даже думать об этом не хочу. И он прав, конечно. Я самая настоящая сентиментальная дура. Ведь этот старинный дом недолго протянет, он скоро развалится сам по себе. Он мне так нравится потому, что в нем много радостных воспоминаний.
      – Я первый застрелил тебя!
      В комнату вбежали маленькие мальчики, стреляя друг в друга из игрушечных пистолетов. Тот, что побольше, наверное, лет шести, подбежал к Марте и обхватил руками за юбку.
      – Мама, мама, я первый убил Джереми, а он не падает!
      – Но Натан, он же меньше тебя. Может, он не понимает правил игры.
      – Он все хорошо понимает, – заявил старший мальчик, бросая на братишку сердитый взгляд. – Он просто мошенничает.
      – Ну все, хватит! – рассердилась Марта. – Разве вы не видите, что у нас гостья? Подойдите и поздоровайтесь с Тришей. Она племянница миссис Якобс. А это мои сыновья. Натану шесть лет, а Джереми четыре.
      Лишившись дара речи, Торри Гамильтон с открытым ртом смотрела на ребятишек. Мальчики недовольно поздоровались, схватили по куску коврижки и выбежали из кухни.
      «Это мой отец! – растерянно подумала Торри. – Я только что встретила своего отца и дядю Джереми!
      – Ну и ребята! – с притворной строгостью произнесла Марта Гамильтон. – Надо бы воспитывать их построже, но я не могу заставить себя строго обходиться с детьми, особенно со своими собственными.
      – А у вас есть братья или сестры? – с трудом, сквозь туман, окутывающий ее мозг, услышала Торри вопрос бабушки и покачала головой. Она так была потрясена встречей с отцом, что до сих пор не могла говорить.
      – Вы единственный ребенок в семье? Тоже есть свои преимущества: никаких ссор с братьями и сестрами. – Марта улыбнулась, и внезапно Торри забыла о нереальности происходящего. Сейчас она чувствовала только доброту и любовь, исходящие от бабушки.
      – Где… ваш муж дома? – поинтересовалась Торри, надеясь встретить Натаниэля Гамильтона. Ей очень хотелось хоть раз увидеть его с бабушкой вместе.
      – Нет, он в городе, у себя в конторе. После начала войны работы прибавилось. Натаниэль владеет «Ричмонд Кроникл». К тому же он является председателем районного комитета Гражданской обороны. Знаете, сейчас ему значительно реже приходится бывать дома, – задумчиво объяснила Марта. Она предложила Торри еще кусок коврижки, и девушка радостно согласилась. В желудке у нее было так пусто, что ей казалось, будто куски с громким стуком падают в него. Как бы в подтверждение ее мысли, действительно послышался стук.