– Ты что...

Слабый крик тут же оборвался – так крепко он обнял ее.

В голове Каллиопы было пусто. Она угнездилась у него на груди, а он все не открывал глаз, и это ее раздражало. Она попыталась вырваться и пересесть обратно, но сразу почувствовала, что зажата в его руках, как в тисках. Он не пошевелился. Голова его лежала на подушке.

Каллиопа украдкой посмотрела на него и слабым голосом произнесла:

– Милорд, я думаю, это неприлично...

Он ничем не показал, что слышит ее.

– Милорд?

Нет ответа.

– Энджелфорд?

Тишина.

– Джеймс! Открылся один глаз.

– Тебе не кажется, что мне пора вернуться на свое место?

– Лучше отдыхай – ты спала ночью не больше меня.

От этих слов ей почему-то стало легче. Действительно, на его стороне кареты уютнее, а она так измучена! Если он решил забрать себе более удобную часть кареты, то только справедливо, что она разделит с ним это место.

Каллиопа закрыла глаза и опустила голову на плечо своему спутнику. Движение кареты успокаивало, ее охватила приятная дремота, ночные страхи отошли прочь.

В яркий солнечный день она прогуливалась по лугу. Насколько хватало глаз, всюду росли цветы. Джеймс подошел к ней с синим цветком в руке; она его взяла и понюхала. Божественный запах! Похож на тот, что исходит от него. Странно, что так может пахнуть цветок.

Но запах цветка был мужской, совсем не похожий на аромат розы. Джеймс с нежностью посмотрел на нее и наклонил голову. Хватит себя обманывать: это то, чего она страстно желает, каждая частичка ее тела говорит, что так будет правильно. Он наклоняется ближе, все ее тело звенит от счастья... Она вздохнула, но тут неожиданно он отпрянул.

– Нет!

Каллиопа подскочила на месте, и Джеймс повел плечами:

– Что – нет?

Карета остановилась.

– М-м... Нет, ничего. Я просто удивилась, что мы уже приехали.

До чего глупо!

Джеймс внимательно посмотрел на нее и, выбравшись из кареты, подал ей руку.

Возвращение в Лондон оказалось для нее ударом. Она быстро подошла к двери и, увидев своих здоровяков лакеев, нахмурилась. Что происходит? Неужели она перестала считать Джеймса врагом и начала думать о нем как о спасителе? Примерно тогда же она перестала называть его Энджелфордом.

Нет, ей нужно побольше Энджелфорда и поменьше Джеймса. Теперь, когда они в Лондоне, так будет куда лучше.

Они вошли в библиотеку, и Джеймс пошел к ее любимому креслу. Впервые это ее устраивало. Она села на парчовую кушетку и закрыла глаза.

– Я думал, мы будем просматривать вещи Стивена...

Каллиопа снова открыла глаза и увидела, что он смотрит на нее.

– Я просто дала отдых глазам. Может, подождешь минут десять?

Джеймс покачал головой. Она могла поручиться, что у него на лице промелькнула улыбка.

– Ну ладно, я сейчас. Его глаза смеялись.

Каллиопа взглянула на величественные книжные шкафы и вздохнула.

Двадцать минут спустя она все еще вздыхала. Джеймс выглядел страшно недовольным – он был уверен, что искомый предмет находится именно здесь, но мысли о Каллиопе мешали ему сосредоточиться.

Каллиопа сняла парик, и мягкие кудри накрывали ее плечи; тем временем Джеймс, пытаясь сконцентрироваться на задаче, взял прогулочную трость, прислоненную к стене. Он узнал ее – этой изысканной тростью она ночью пыталась ударить его по голове.

– Почти нисколько не отличается от той, что была у тебя на балу у Киллроев...

Каллиопа подняла глаза от кипы бумаг:

– Ты нашел там мою трость?

– Да. Вообрази мое удивление, когда ты поплыла по бальному залу, грациозная, как газель.

Каллиопа вспыхнула:

– Не знаю, почему я забыла эту трость.

– Мы уже определили почему: ты соскучилась по мне.

Это ей не понравилось.

– Злюка.

Джеймс улыбнулся.

– Тебе вообще-то нужна трость?

– Редко, только когда устаю – тогда с ней легче ходить. – Каллиопа подошла и забрала у него трость.

– Мне ее дала мама. Это был последний миг, когда я видела маму. Она думала, что успеет сбегать в горящий дом. – Ее лицо потемнело.

Сердце Джеймса разрывалось от жалости.

– Зачем она туда побежала?

– Хотела спасти документы, которые отец оставил ей на хранение. Вот почему я винила его в ее смерти.

– И ты хранила трость все эти годы?

– Да, она всегда у меня под рукой, хотя я ею не пользуюсь. Это память.

– Может, тебе лучше считать ее такой же обычной вещью, как и все другие.

Каллиопа долго молчала. Джеймс не знал, что сказать или сделать. Ее потерянный вид сводил его с ума.

Он уже собрался отобрать у нее трость, когда она вдруг сделала стремительное движение – приняла позу фехтовальщика. Совсем неплохо.

– Так ты фехтуешь?

– Однажды я играла в театре пирата, когда заболел один актер. После этого еще кое-чему научилась. Забавное хобби!

Пирата?

– Сколько же ролей ты сыграла?

Каллиопа пожала плечами и ткнула ему в живот тупым концом трости.

– По мере надобности замещала других. Иногда на маленьких ролях, чаще статистов. Когда заболеет звезда, все актеры поднимаются на одну ступень, и тогда мне достается маленькая роль. Это забавно. Выступать – сплошное удовольствие, статистов никто не различает, и поэтому не возникает боязнь сцены.

Каллиопа прыгала по комнате, парируя воображаемые удары; стоя на правой ноге, она подогнула левую, подняла трость над головой горизонтально, а два пальца левой руки нацелила на конец трости, потом резко развела по диагонали трость и левую руку.

– Что это за поза? – Джеймс считал себя опытным саблистом, но никогда не видел подобного движения.

– Не знаю. Меня научил мастер, приехавший с Дальнего Востока. – Она кашлянула. – Не то чтобы научил, просто я подсматривала за ним, когда он тренировался.

Джеймс почувствовал, что она его заинтриговала, и подошел к ней:

– Покажи еще раз.

Каллиопа хмуро на него посмотрела:

– Слушай, я знаю, что не промахнусь.

Она ткнула его в бок, чтобы подчеркнуть свои слова. Джеймс ухватил трость и отвел в сторону. Тогда Каллиопа вывернула ручку, чтобы снова ударить.

Послышался щелчок...

– Что за черт... – Джеймс вздрогнули уставился на свой живот.

Каллиопа посмотрела туда же и увидала ярко-красную полосу на белой рубашке. Бросив трость, она кинулась к нему:

– Господи, Джеймс, твоя рубашка!

Джеймс хмуро посмотрел на трость и поднял ее за конец. Из него торчало острое лезвие.

Каллиопа всхлипнула и задрала ему рубашку.

– Стой тихо. Ты ранен, – сказала она и побледнела.

– К счастью, эта подлая штука была слишком далеко и не причинила вреда. Но я буду признателен, если ты прекратишь попытки убить меня этой штукой.

– Сядь и не двигайся, – встревожено сказала Каллиопа. – Я прикажу Гриммонду, чтобы он вызвал врача.

– Ладно, я пошутил – это всего лишь царапина. На сеансах фехтования случались дела и похуже.

– Зажми рану и сядь, чтобы не испачкать Стивену ковер. – Каллиопа повернулась и быстро вышла из комнаты за чистой рубашкой и медикаментами.

Джеймс стоически перенес промывание раны, но Каллиопа морщилась и приходила в ужас от того, что совершила. Для лорда ее величества он был в превосходной форме – на широкой загорелой груди курчавились волосы. Интересно, какое будет ощущение, если провести пальцами по всей мускулистой груди?

Промывание раны и наложение мази – интимное дело, оно для жены или любовницы. Каллиопа покраснела. Забинтовав порез под ворчание Джеймса, она помогла ему надеть рубашку, а потом, сев на кушетку, стала рассматривать трость. Она повернула ручку влево – лезвие скрылось, вправо – выскочило.

– Давно надо было этим воспользоваться.

Джеймс буркнул что-то неразборчивое.

Она вскочила, встала в позу и крутанула трость вправо. Лезвие выскочило. Влево. Убралось. Влево, вправо, влево, вправо.

Каллиопа хихикнула:

– Я чувствую себя настоящим пиратом!

– Может, ты наконец сядешь?

Теперь, когда трость потеряла прежнее скучное значение, ей не хотелось выпускать ее из рук. Связь трости с отцом оставалась, но ощущалась уже иначе.

Каллиопа вздохнула. Лезвие торчало наружу. Поворот влево – оно спряталось. Чтобы убедиться, что оно в таком состоянии не причинит нечаянного вреда, она еще раз крутанула влево, ожидая, что лезвие останется на месте, внутри. К ее удивлению, откинулась рукоятка.

– Что это такое? – Она заглянула в отверстие. – Там что-то лежит! – Осторожно просунув два пальца, она вытащила завернутый предмет и передала его Джеймсу, а потом еще раз крутанула трость, но в ней оказалось всего три позиции.

Убедившись, что трость закрылась, Каллиопа села на кушетку и посмотрела на Джеймса. Ее очень удивил его вид.

– В чем дело? Рана болит?

Джеймс пристально смотрел на кольцо в своей руке. Это кольцо показалось Каллиопе смутно знакомым. Он тряхнул головой:

– Не может быть! – Джеймс протянул ей кольцо на раскрытой ладони. Каллиопа взяла его и без труда разглядела на нем гравированную золотую птицу.

– Это то, что мы искали, да?

Он кивнул и как-то странно улыбнулся.

– Видимо, Стивен его нашел и сделал отпечаток. – Улыбка сползла с его лица. – Трость принадлежала Солсбери. – Джеймс не спрашивал, а утверждал.

– Да, он оставил ее маме, поэтому она постаралась спасти трость из огня. А вот бумаги погибли вместе с ней.

Джеймс обнял ее за плечи.

– Должно быть, Солсбери думал, что и трость, и бумаги погибли при пожаре. То же думал тот, кто устроил поджог.

Она вздрогнула.

– Что ты имеешь в виду – тот, кто устроил поджог?

– Слишком странное совпадение. Все это легко согласуется с убийством самого Солсбери.

Каллиопа сделала несколько глубоких вздохов..

– Ты хочешь сказать, что мой отец действительно убил маму?

– Ни в коем случае. Поверь мне, Солсбери постоянно казнил себя за вашу смерть – достаточно было взглянуть на него, чтобы это понять. Но кто-то убил их обоих. – Джеймс в волнении потер руки. – Я должен связаться с одним своим другом – он знает много интересного и сможет рассказать нам про это кольцо.

– Ладно, поехали вместе.

– Нет. Он очень осторожен и не любит незнакомые лица. Это займет всего несколько часов. Я скоро вернусь.

Каллиопа не стала возражать. В поисках сюжетов для карикатур она использовала многих людей и знала, как трепетно они относятся к своей информации.

Она бесцельно обошла дом. Слуги ушли к себе. С тех пор как в доме появился новый лакей, они вели себя очень тихо – должно быть, испугались. Атмосфера дома сводила ее с ума.

Плюхнувшись на диван, она стала думать о том, что сказал Джеймс. Ей было трудно отказаться от обвинений против отца – слишком уж долго она жила ими.

Каллиопа живо помнила ту ночь, когда потеряла все, что у нее было, и пришла за помощью к леди Солсбери. Теперь, когда Джеймс пробудил старые воспоминания, Каллиопа отчетливо вспомнила, что леди Солсбери была напугана. В ее глазах стояли страх... и пылкая страсть.

Каллиопа попыталась представить чувства этой женщины. Лилиан Минтон была постоянной любовницей Солсбери. Все знали, что он не хочет с ней порывать, как и не намерен жениться, и это всегда мучило Каллиопу. Все признавали, что Солсбери никогда не женится, потому что любит ее мать. Тогда почему же он не женился на матери? Из-за социальных предрассудков или чего-то другого? Ее постоянно преследовали эти вопросы, на которые она не находила ответа.

Каллиопа закрыла глаза и постаралась думать о более приятных вещах.

Когда через несколько часов Джеймс вернулся, он выглядел заметно более энергичным и здоровым, чем когда уходил.

– Это кольцо Сокола, – довольно сказал он.

Каллиопа ждала, чтобы он объяснился, и он ее не разочаровал.

– Видишь ли, одно время существовало тайное общество, поставившее своей целью смещение Бонапарта. Его члены работали в подполье и не имели поддержки правительства. Такие кольца были всего у нескольких человек. Я уверен, что ни Стивен, ни твой отец его не имели.

– Как называлось это общество?

– У него не было официального названия, хотя к нему приклеилось имя «Соколы». Кольца были их отличительным знаком. Население ничего не знало об этой группе, даже большинство членов правительства о ней не догадывались. Черт, я думал, что это миф. – Джеймс замолчал. Каллиопа почти слышала, как с паровозным пыхтением двигаются его мысли.

– Мой источник знает только одного члена общества. – Джеймс помолчал и наконец сказал: – Это Хоулт.

– Лорд Хоулт? – Мысли бешено завертелись в ее голове. – Какое отношение к этому имеет его сын? И почему подделано то свидетельство о рождении?

Джеймс опять помедлил.

– Если я правильно помню время, когда он женился, то выходит, что его единственный сын и наследник – незаконнорожденный.

Каллиопа вздохнула:

– Значит, он не может быть наследником... У Тернберри было именно это свидетельство.

– Ну да. – Джеймс невесело усмехнулся.

– Надо срочно обыскать их офисы! По крайней мере Тернберри, потому что его-то уж точно не будет.

– Это не так легко, как кажется.

– Пф-ф, я видела, как ты запросто взломал дверь в комнату Петтигрю. Поехали!

По лицу Джеймса она поняла, что он собрался уходить.

– Я поеду один.

– О нет, я с тобой! А иначе я придумаю, как сделать это самостоятельно.

Джеймс уже собрался отрицательно помотать головой, но вдруг передумал.

– Хорошо. Ты имеешь на это право. – Он окинул ее внимательным взглядом. – У тебя есть более подходящая одежда?

Чтобы не дать ему времени передумать, Каллиопа выскочила из комнаты и побежала к себе. Порывшись в сундуке, она нашла старый театральный костюм, в котором когда-то играла трубочиста. Быстро переодевшись, она прихватила черную кепку и сбежала вниз.

Джеймс с неподдельным удивлением оглядел черные бриджи и черную рубашку.

– Абсолютно не то. Сними это немедленно!

Мятежный взгляд Каллиопы сказал ему о том, что она забыла о своем шатком положении.

– Это прекрасный наряд – в нем меня никто не узнает, а если и узнает, я скажу, что решила тебя подурачить.

Он поднял брови, но на этот раз ничего не сказал и направился к двери. Схватив кепку, Каллиопа побежала за ним. Он подозвал карету, и они сели в нее; но даже там Джеймс не скрывал своего раздражения.

Каллиопа собрала волосы в пучок и спрятала их под кепку:

– Как мы узнаем, что там нет Хоулта?

– Его нет. Но все равно мы сначала убедимся в этом.

Джеймс обменялся парой слов с кучером, и через несколько кварталов карета остановилась. В последний раз уверившись, нет ли за ними слежки, Джеймс затащил Каллиопу в переулок; и тут же кто-то выдвинулся из тени им навстречу. Девушка сразу его узнала: это ему Джеймс велел приготовить «номер три». Карета Джеймса поехала дальше, чтобы не привлекать лишнего внимания.

«Номер три» оказался старой колымагой, запряженной парой заурядных лошадей. Каллиопа вопросительно посмотрела на своего спутника, но он в этот момент отдавал распоряжения кучеру. Дженкинс растворился в темноте, но уже через несколько минут вернулся – запыхавшийся и сменивший блистательную ливрею Энджелфордов на обычную одежду.

– Поехали!

Каллиопа залезла в карету и уселась на линялое, но удивительно удобное сиденье. Джеймс сел напротив, и они поехали к дому Тернберри, на другую сторону Мейфэра. Занавески были опущены, и их окутывала темнота.

– Если попробуешь отойти от меня, я перекину тебя через колено и отшлепаю. Поняла?

В душе Каллиопы тут же возник протест, но она его подавила, понимая, как крепко он может ее обхватить, и кивнула. Только потом она поняла, что Джеймс этого не видит.

– Да, поняла.

После этого они молчали всю дорогу. Наконец карета остановилась.

– Я велел Дженкинсу караулить в конце улицы. Дальше пойдем пешком. Готова?

Каллиопа ухватилась за протянутую руку.

Джеймс поправил ей кепку и накинул на плечи плащ, который лежал в карете, и это было ей приятно. Каллиопа призадумалась, как часто он совершает подобные выезды. Сейчас любой примет их за лорда и леди...

Пройдя несколько метров, они подошли к дому Тернберри с задней стороны. Окон там почти не было – видимо, Тернберри недолюбливал свет.

Джеймс уже возился с инструментами возле одного из окон. Щелкнул шпингалет, и он влез в окно, а затем высунулся и, втащив ее за собой, зажег маленькую лампу на письменном столе.

В кабинете царил беспорядок, и Джеймс нахмурился.

– Кто-то здесь уже побывал, – недовольно сказал он.

– Ты думаешь? В той комнате у Петтигрю было так же.

– Да, но он разложил вещи по часовой стрелке. Посмотри внимательно.

Каллиопа перевела взгляд на стол: бумаги были рассыпаны в определенном порядке.

– Что ты теперь хочешь делать?

– Проверю, может, чего-то не хватает.

– Думаешь, во время уик-энда Тернберри приезжал домой? – Каллиопа стала просматривать и откладывать в сторону бумаги.

– Думаю, но не уверен. Завтра Финн задаст пару вопросов прислуге.

– Как же он вернулся в имение Петтигрю?

– Гораздо важнее, зачем он вернулся туда.

– С ним кто-то был? Или, может, он там кого-то встретил?

– Попытайся найти те бумаги, что мы видели у него на вечеринке. Подозреваю, что если он привез их сюда, то их уже нет, но поискать стоит.

Через час они так и не приблизились к разгадке. Каллиопа устала сидеть на полу; она легла на спину и попыталась вытянуться.

– Спина все еще болит?

– Немного.

– Позже я сделаю тебе массаж. – Джеймс принялся обшаривать стол; он нашел три секретных ящичка, но в них ничего важного не обнаружил.

Каллиопа скосила глаза в сторону, и сердце ее забилось сильнее. Она повернулась к Джеймсу:

– Похоже, тут...

Снизу к столешнице было что-то прикреплено. Она встала на колени и заглянула под стол.

– Ты что-то нашла? – Джеймс обошел вокруг стола и присел рядом с ней на корточки.

– Тут что-то есть. Держи. – Двумя пальцами она отлепила лист бумаги, на котором наполовину пропечатался знак – отпечаток кольца соколов красного цвета.

– Еще одно указание на важность кольца. Теперь пора ехать к Хоулту? – Каллиопа вопросительно посмотрела на Джеймса.

– Да. Сюда мы вернемся позже. – Он задул лампу, и, после того как они выбрались наружу через окно, Джеймс защелкнул его.

Они направились к карете.

– Ты уверен, что Хоулта не будет дома?

– Я уже сказал: сначала проверим, а потом уж начнем рыться в его вещичках.

Каллиопа спрятала улыбку.

Колымага стояла на месте. Джеймс махнул кучеру, но они решили пойти пешком, благо особняк Хоулта находился неподалеку.

Джеймс крепко держал свою спутницу за руку. Рука была теплая и надежная.

– Как ты думаешь, мы там что-то найдем?

– Вряд ли. Хоулт – профессионал. Если он не хочет, чтобы у него что-то нашли, то шансов на это мало.

– Тогда зачем трудиться?

– Все люди допускают ошибки. Если наши подозрения верны, он играет в серьезную игру.

Впереди маячил дом Хоулта, и у Каллиопы участился пульс.

Света в окнах не было. Они обогнули дом и остановились перед окном, глядящим в ухоженный английский сад.

Энджелфорд толкнул окно, и оно приоткрылось.

– Какая небрежность! Это необычно для такого опытного человека. – Джеймс даже слегка разволновался. – Я не думал, что окно будет открыто.

Каллиопа посмотрела вниз и увидела свежие следы на сырой земле.

– Кто-то побывал здесь совсем недавно.

Джеймс неожиданно выругался.

– Уходим! Быстро!

– Подожди, а как же офис? Как же кольцо?

– Не сегодня. – Он угрожающе посмотрел на нее и, схватив ее за руку, потащил за собой с такой скоростью, что Каллиопе пришлось бежать.

Когда они выскочили на улицу, их карета медленно двигалась. Обернувшись к ним, Дженкинс нервно сказал:

– Милорд, у меня неприятное предчувствие.

– У меня тоже, Дженкинс, так что едем домой.

Джеймс впихнул Каллиопу в карету, вскочил сам, и они тронулись. Хотя Каллиопа не пикнула, зато все ее чувства вопили от неизвестно откуда взявшегося страха.

До дома Джеймса ехать было недалеко, и Каллиопе вдруг захотелось поскорее укрыться там; но едва она подумала об этом, как за стенами кареты послышался приближающийся топот копыт.

Раздался выстрел, и карета накренилась.