По брачному объявлению. Разговор двух дам.

– И вот он мне говорит, что он – молодой, высокий, блондин.

– Ну, не пугайся. Нормальный мужик.

– Да, но он это мне говорит, сидя напротив меня.

– Ну, может, он так шутит.

– Но я же вижу, что он – старый, маленький, лысый и пузатый.

– Ну, может, у него душа тонкая.

– Да, такая тонкая, что её не заметно. Я говорю: «Вы какую музыку любите?» А он говорит: «Классическую. Под нее засыпаешь быстрей».

– Значит, правдивый. Все о себе рассказывает.

– Правдивый, как же! Он мне говорит: «Я так решил. Если вы мне понравитесь, совру, что я – известный артист. А если – нет, совру, что я – на учете в психдиспансере».

– Ну, тогда он – настоящий джентльмен! Не хотел тебя обидёть.

– Да, джентльмен! Я когда с ним по телефону договаривалась, спросила, где мы встретимся: «В кафе или ресторане?» То есть дала ему полную свободу выбора. А он говорит: «Где хотите. У меня все равно денег нет».

– Значит – не транжира. Все деньги – в дом. Мамочке.

– Короче говоря, встретились с ним в какой-то забегаловке. Я говорю: «Вы пьете?» Он говорит: «Завязал». Я говорю: «Давно?» Он говорит: «С утра. Три часа уже не пью, как последняя скотина».

– Значит, волевой, раз завязал.

– Да нет. Он говорит: «Пить не на что». Я говорю: «Так вы бы что-нибудь продали. Из мебели». Он говорит: «Я и так уже все продал. На полу сплю. А ночью забываю, что не на кровати, и не могу слезть».

– Видишь, как он один на этом голом полу мучается! Без любимого человека.

– Я говорю: «А вы хоть были женаты?» Он говорит: «Почему – был? Я до сих пор женат».

– Ну, ничего, разведется. Детей-то нет?

– "Детей нет, – говорит. – Они сейчас в лагере отдыхают".

– Заботливый, значит. Отправил детей в пионерлагерь.

– Да лагерь-то – исправительно-трудовой строгого режима! Он говорит: «Еле туда их устроил. Ограбил квартиру, а вину на них свалил».

– Ну, это уж… За это надо… Хотя – как сказать… Иван Грозный вообще своего сына…

– Так то – царь. А этот – олух царя небесного! Поспорил со своей девушкой на доллар, что прыгнет с парашютом. Только с самолета прыгать испугался, а прыгнул из окна третьего этажа. С парашютом. В общем, на свидание со мной он в коляске приехал инвалидной.

– Ну, что, без ног – ещё лучше. Далеко не убежит.

– Не убежит! Он, знаешь, как на этой коляске гоняет! Троих уже сбил!

– А действительно, зачем тебе такой мужик?! Дай-ка мне его телефончик. Я тебе потом отдам. Лучше плохой муж, чем никакого!

Рыжий.

– Доктор, что-то у меня с организмом!

– А что вас беспокоит?

– Лысина.

– Так у вас же её нет!

– То-то и оно! А у всех в моем возрасте уже есть.

– Так это ж хорошо, что у вас голова такая волосатая!

– А чего хорошего? В транспорте место не уступают.

– Так вы бы бороду отпустили!

– Отпускал, доктор. Я в ней ещё моложе. ещё краше. Она ж густая, как украинский борщ. И такого же цвета. Рыжая.

– Так вы, значит, рыжий?!

– Он, доктор. И с женщинами у меня проблемы.

– Пробелы?

– Вы что, доктор, плохо слышите? Не пробелы, а проблемы! Что, впрочем, одно и то же.

– Так может, лекарство вам какое – возбуждающее?

– Наоборот, обуздающее надо.

– А остальные органы как себя чувствуют?

– Так же, как и я. Превосходно!

– Это настораживает.

– ещё как, доктор! Мне девяносто – и ничего не болит! Какой-то сбой в организме.

– Да, тяжелый случай.

– Мне батя так и сказал: «Сходи к врачу. Может, это у тебя – наследственное?»

– Не исключено. Боюсь, голубчик, с таким организмом вы проживёте ещё лет сорок. А может, даже и двадцать!

– Вряд ли, доктор. День рождения тут мое отмечали, так дед мой все мне кричал: «Чтоб ты прожил ещё столько же!» А дед у меня – очень строгий!

– А прадеда у вас нет?

– Прадеда нет. Помер прадед. В прошлом году. От испуга. Как узнал, что у него ребёнок в другом конце города родился, так и помер!

– А цианистым пробовали?

– Кого, ребёнка?

– Нет, себя.

– Не берет. Организм так привык к нитратам, пестицидам, выхлопным газам и экономическим новостям, что цианистый калий принимает за сахарный песок!

– Что ж это у вас за порода такая? Звать-то вас как?

– Доберман.

– Собачья фамилия.

– А жизнь какая? В меня только стреляли раз десять.

– И что, вы остались живы? Или нет?

– Конечно – да! Все ж десять пуль – навылет! Одна только между пальцев ноги застряла.

– Да, не везет вам!

– А недавно я утонул.

– Нашли?

– Баграми зацепили. Порвали, правда, новое пальто. Стал жаловаться. Столкнули опять.

– Это хорошо. Выплыли?

– Да. Но на другой день.

– Нет, так вы никогда не помрете, голуба!

– Потому к вам пришёл, доктор!

Сладкая женщина.

Прихожу к ней домой. Голодный как волк. А она ничего не дает: ни сладкого, ни острого.

Это я – не про еду.

Из острого у нее – только язык.

Сколько с ней договаривались, созванивались, заходили в театр, пили там – между антрактами – и закусывали.

Это я как раз – про еду.

А тут прихожу – картина Сальвадора Дали «Не ждали».

А я, может, месяц не ел. Или – два.

Это я – не про еду.

Причем, знаю, что еды полно. Но все – в холодильнике.

Ну, делать нечего, лезу в холодильник. Надо же как-то её разогревать!

Это я – не про еду.

Лезу в её холодильник – она говорит:

– Руки уберите!

Но дверца чуть-чуть приоткрылась. И вижу: все у нее есть. Все на месте.

Это я, разумеется, – не про еду.

И все – что надо! Грудинка. Филей. Окорока.

И все копченое. Очевидно – на юге.

Я её спрашиваю:

– Для кого?

Мужа у нее нет. Во всяком случае – сегодня.

Тогда для кого все эти прелести гастрономии?

Я уже давно – не про еду.

Она говорит:

– Я люблю французское шампанское – и маленькими глотками.

Я говорю:

– Какие ещё глотки?! Я уже перебродил! У меня сейчас газы пойдут! Из ушей.

В общем, ушел от нее кислый, как уксус.

Позвонил своей бывшей. Она говорит:

– Стюдень будешь?

А я её стюдень очень хорошо знаю. Из копыт сорокалетней свиньи.

Она говорит:

– Стюдня навалом. Девяносто кило. Хрена только нет.

Короче, притащил ей хрен. В полруки длиной. Навернули с ней все это дело. С бутылкой водки. Потому что без бутылки – не идёт.

Я, конечно, – её стюдень. Она – мой хрен.

Это я – и про еду, и не про еду, и про все на свете!

Анюта, я тута! Письмо от тети Мани.

"Привет, Анюта, а также привет твоему Николаю и вашим Галочке, Леночке и Славику и кто там у вас ещё подродился со времени моего отъезда за границу.

Не буду описывать, какая жизнь за границей, тем более, за нашей. Напишу только, как я здесь живу.

Фрукты здесь такие и столько, что старик Мичурин, увидев бы эту роскошь, сразу бы прекратил свои опыты по скрещиванию малины с лимоном, чтобы лимон был слаще, а малина тверже, почесал бы свою репу и переключился бы на какую-нибудь кулинарию, где тоже скрещивают все, что попало под горячую руку, но называют это торт, винегрет, бутерброд или пирожок с ливером, хотя что бы человек ни съел, внутри у него все превращается в винегрет. А потом уже – в ливер.

Короче, пища и мясо – здесь чудо! Во всяком случае, так уверяют меня те, кто все это ел. Я же из мясных продуктов ем, в основном, вермишель, потому что цены на мясо так кусаются, что это мясо скоро сожрет меня!

А вообще свои обещания они сдержали. То, что они обещали мне в России, они продолжают обещать мне на Западе.

Помните, я вам показывала рекламную книжку – синее море, желтый песок, оранжевое солнце? Так вот – солнца и песку здесь навалом!

Но ночью почему-то холодно, хотя я подтыкаю под бока газету.

И это при том, что квартирка у меня – грех жаловаться: спальня, ванна, кухня и туалет. Правда, всё – в одной комнате.

Недалеко от моего дома – уютный ресторанчик. Буквально – подать рукой. Но поскольку никто не подает, я туда не хожу.

Вы спрашиваете: владею ли я ихним иностранным языком? Да, владею. Как бы на меня ни орали, всегда молчу. И всегда – на ихнем языке.

Страна, конечно, – здоровенная. Врачей больше, чем больных. Особенно – зубников. Этих даже больше, чем зубов с кариесом. Но лечение все равно дорогое. Поэтому сюда лучше ехать со своими зубами.

Вы спрашиваете: когда у меня будет отпуск? Отвечаю: я уже давно в отпуске. Со дня приезда. То есть третий год.

Встретила одного знакомого. Он сказал, что у него – своя лавка. «Продуктовая?» – спросила я. «Деревянная, – ответил он. – В одном из лучших уголков городского парка». Потом угостил меня жевачкой, которая у него осталась от завтрака, и предложил мне выгодное дело на миллион долларов.

Доллары должна дать я.

Я сказала: «Благодарю за доверие. Но миллионами просто так я не бросаюсь!» И хорошо ему вспомнила, как однажды на улице незнакомый бандит вырвал у меня сумочку. Я крикнула стоявшему рядом со мной полицейскому: «Милиция!» – и тому удалось довольно быстро поймать машину и скрыться от этого бандита.

Бандит же открыл мою сумочку и, увидев, что в ней ничего нет, даже кармашка, спросил на чистом русском языке: «Зачем же ты её носишь?!» И вернул мне назад, бросив туда немного денег. Правда, выпущенных Ленинградским монетным двором в 1961 году.

Вы пишите, что одеваетесь в модном салоне, и спрашиваете: где одеваюсь я? Отвечаю: там же, где и раздеваюсь. У стула. Один раз оделась в магазине одежды. Но при выходе заставили все снять.

Ещё вы спрашиваете: сколько раз в неделю я работаю? Отвечаю: много раз. Так, на прошлой неделе у меня было пять рабочих, два крестьянина и один вшивый интеллигент.

Кстати – о собаках. На днях открыла парикмахерскую для собак. Точней, открыла для себя, что в нашем городе есть такая парикмахерская. Меня спросили: могу ли я делать собакам укладку волос феном? Я ответила: «А может, сначала попробовать на людях?»

Вы не представляете, что такое – постричь клиента, который все время норовит тебя укусить. Короче, я не выдержала и уложила феном первую же собаку! А потом – и её хозяина!

В общем, я проработала на одном месте более трех минут, после чего пошла наниматься страхолюдным агентом. Директор агентства меня спросил: «Можно ли на вас положиться?» Я сказала: «Вполне», – и он тут же это сделал.

После чего определил участок моей работы. «Будете работать на базе», – сказал он. «Продуктовой?» – обрадовалась я. «Военно-морской», – сказал он. «А где это?» – спросила я. «Да тут близко, – сказал он. – Одна остановка. На самолете». «А там не опасно?» – спросила я. «Что вы?! – сказал он. – Вам же дадут автомат. И, возможно, патроны».

Потом он спросил, какая зарплата меня бы устроила. Я сказала, что если будут патроны, то зарплаты не надо.

Вы знаете, что такое – ползти по-пластунски? Это то же самое, что плыть кролем, только не в воде, а по песку.

Бронежилета с вытачками для меня не нашлось, а пуленепробиваемые лифчики моего размера ещё не шьют. Поэтому намазалась защитным кремом от загара и отбыла на передовую позицию, которая почему-то всегда проходит там, где нахожусь я.

Посылаю вам своё фото. Я – в центре. Правда, больше на фото никого нет. Но вы можете подумать, что мужик в босоножках, каске, противогазе, с сигарой, огнеметом, феном и лимонками в авоське – это не я".

Умная Маша.

Он ко мне прямо на остановке подвалил. Ничего такой парень. Старый только. Годика двадцать два.

И чего они ко мне на остановках подваливают? Вроде, упакована не сильно. Из одежды – только самый минимум. Блузка с вырезом. До живота. И юбка с ремнем. Да и юбки-то не очень много. Чуть больше, чем ремня.

А этот, не стесняясь, прямо на остановке спрашивает меня в спину:

– До метро, не скажете, как доехать?

Ну, я его сразу раскусила: познакомиться хочет. Тем более, что из велосипеда со мной разговаривает.

А у меня такое правило: знакомлюсь только с теми, кого хорошо знаю.

Поэтому разворачиваюсь и прямо в лоб ему говорю:

– Меня Маша зовут. Но можно просто – Мария Васильевна. А вас – как?

– А меня, – говорит, – не Маша.

Думал, он меня этим возьмет. Но я его сразу на своё место поставила.

– И куда же, – говорю, – вы меня пригласить хотите?

Он нагло так говорит:

– Да вообще-то я домой спешу!

Думал, наверно, что я сразу соглашусь. Но я ему сразу все концы обрубила:

– А где, – говорю, – вы живёте? Потому что если близко, то я пойду. А если далеко, то лучше – на транспорте.

Он сразу как-то обмяк.

– Конечно, – говорит, – на транспорте. Хотя это и близко.

Ну, думаю, человек нежадный: раз близко и на транспорте.

Подъехали к его хате. Он дверцу передо мной распахнул. Лифта. Но я с незнакомыми мужчинами в лифты не захожу. Поэтому сперва познакомилась, потом зашла. Поднялись в его квартиру. Он говорит:

– Выпить хотите?

Я говорю:

– Что за намеки?! Сперва – выпить, а потом – в постель?!

Он говорит:

– Ну, можно сперва – в постель, а потом – выпить.

Короче, пока я пила, он меня незаметно в постель и затащил.

Но на меня ж где залезешь, там и слезешь! В общем, краем глаза тихонько наблюдаю за ним и за собой: что дальше будет? Ну, он после встал, оделся. Не знает, балда, что я в этом деле не участвовала.

Я ж не такая дура – чтобы с первым встречным!

Ну, он, значит, стоит одетый надо мной, на часы через каждую минуту смотрит: дескать, скоро родители придут.

А я гордо так лежу поперек кровати, раздетая, с бокалом вермута и говорю ему так откровенно, чтобы поставить все точки над "и":

– Мне, – говорю, – пора!

И резко встаю. Он говорит:

– Одежду не забудь.

Ну, я собрала одежду по углам, и иду от него. Он говорит:

– Бокал оставь.

Скупердяй! Ну, да ладно, поставила, а он меня вежливо так в спину пихает:

– В лифте оденешься.

И все. И больше я к нему ни ногой. Ни рукой. Не звоню даже. Тем более, ни телефона его не знаю, ни адреса. Люстру только и запомнила. Хотела ему свой номерок оставить, а он:

– После, – сказал.

Ну, ничего, я его по отпечаткам пальцев найду. Второй месяц специально не моюсь!

Возвращение к жизни.

Ведущая (врач Марина Михайловна Кашенцева). Здравствуйте, дорогие телезрители! Начинаем передачу «Бутылке – бой!». Сегодня у нас в гостях бывший алкоголик Васюкова, которая прошла полный курс лечения в наркологическом стационаре при заводе железобетонных конструкций. Нина Степановна, как сейчас себя чувствуете?

Пациентка. Чувствую сейчас себя хорошо. Можно даже сказать – удовлетворительно.

Ведущая. А как попали в наркологический стационар?

Пациентка. В наркологический стационар я попала по ходатайству нашего коллектива. Наш коллектив дружный, отмечаем вместе все праздники, именины, указы правительства.

Ведущая. А с чего все началось, Нина Степановна? Как начали выпивать?

Пациентка. Началось все с первой рюмки.

Ведущая. А потом, вероятно, пошли стаканы?

Пациентка. Да. Потом – стаканы. Потом – бутылки.

Ведущая. И таким бразом, вы пристрастились к спиртному, начали выпивать?

Пациентка. Да. Начала выпивать. Пристрастилась.

Ведущая. Иными словами, стали пьяницей?

Пациентка. Да. Стала настоящей пьяницей. Алкоголиком.

Ведущая. А бросить самой, наверно, не хотелось?

Пациентка. Да, конечно. Кто ж сам будет бросать?

Ведущая. Но сейчас дела, думается, обстоят по-другому?

Пациентка. Да, конечно. Дела сейчас обстоят не так. А иначе.

Ведущая. То есть раньше после работы вы сразу бежали выпить?

Пациентка. Да. А как же.

Ведущая. А теперь?

Пациентка. А теперь уже не бегу. Нога отнялась.

Ведущая. Значит, на выпивку больше не тянет?

Пациентка. Нет, не тянет.

Ведущая. Ну, хоть сто грамм! А, Нина Степановна?

Пациентка. Сто грамм?.. Нет, не тянет.

Ведущая. Честное слово?

Пациентка. Я считаю, не тянет.

Ведущая. А двести?

Пациентка. Двести – чего?

Ведущая. Вина. Сухого вина. Шампанского.

Пациентка. Нет, конечно. Не тянет.

Ведущая. А водочки?

Пациентка. Водочки?

Ведущая. Да! Хорошо очищенной.

Пациентка. Пшеничной?

Ведущая. Да. С яблочком!

Пациентка. Так откудова у вас в студии водка?

Ведущая. А вот представьте, что есть.

Пациентка. Нет, но откудова? Это ж студия, а не «Гастроном». Или мы сейчас где?

Ведущая. Ну хорошо, вот бутылка. (Достает бутылку).

Пациентка. Так это ж «Экстра»!

Ведущая. Правильно. Буквы вы различаете хорошо.

Пациентка. А как же? Я такие буквы за километр различаю.

Ведущая. А сейчас узнаем, как у вас работает обоняние. (Откупоривает бутылку). Чуете?

Пациентка. Да. Чую. Свежий запах водочки.

Ведущая. Оч-чень хорошо! А теперь проверим ваш глазомер. (Пациентка ловко разливает по стаканам). Ого! Как в аптеке! Значит, в схватке с зеленым змием все-таки победил человек?!

Пациентка. Да. Победила наша наркологическая больница.

Ведущая. И в заключение, что бы вы пожелали нашим зрителям?

Пациентка. Вашим зрителям я бы пожелала всего хорошего.

Ведущая. И, наверно, поменьше пить? А, Нина Степановна?

Пациентка. Да. Поменьше пить и побольше лечиться.

Ведущая. И последний, возможно, нескромный вопрос: куда вы сейчас идёте?

Пациентка. Сейчас я иду из больницы.

Ведущая. Вас, наверно, уже ждут?

Пациентка. Да, меня ждут друзья. Чтобы отметить мое выздоровление.

(Затемнение.). На черный свет.

Тут на днях в Куйбышевскую больницу города Ленинграда мотоциклиста привезли. Он на Таллинском шоссе в кого-то там врезался. Этого мотоциклиста на двух машинах скорой помощи привезли. Нет, верхнюю его часть сразу разыскали. Она целехонькая и невредимая на шлагбауме болталась. Но вот другую, и лучшую его часть, по всему шоссе разнесло. Вместе с мотоциклом. И их обоих, конечно, потом долго собирали. Снегоуборочной машиной. А потом в два ящика сортировали.

Ну, а склеили его моментально. Главный даже сказал: «Будет ездить!» А потом стали склеивать и мотоциклиста. И тут у них дело застопорилось, потому что у мотоциклиста не хватало кое-каких узлов. Оказалось, их по ошибке в мотоцикл впаяли. Мотоциклист-то перед аварией не предупредил, что у него в организме кое-где протезы встречаются. У него из живых органов, собственно, только почки были и ещё один узел, расположенный в центральной части туловища.

Но потом его все-таки склеили, причем незаметно вмонтировали одну деталь от мотоцикла. Но она ему как раз впору пришлась. И по душе. И главный врач после конвульсиума сказал своёму заместителю по моргвопросам: «Будет ездить! А вот жить – не уверен».

И вот лежит этот мотоциклист один в палате и вспоминает самые яркие страницы из своей автомотобиографии. «Вот, помнится, я в столб врезался. Ощущение, конечно, было. Но слабое. Потому как слабо разогнался».

И вдруг открывается дверь и входит в палату какой-то жутко обросший старикан. Мотоциклист с испугу чуть концы не отдал. А старикан говорит:

– Доброго здоровьица! У меня к вам – видите ли али нет? – махонькая просьбишка. Тут на днях моя старуха окачурилась. На этой как раз коечке, на которой вы готовитесь. Так не могли бы вы ей письмишко передать?

Мотоциклист говорит:

– Ты фто, дед?! Т луны твалилтя?!

Старичок говорит:

– Я сам с восьмой палаты. А вы, говорят, не про вас будет сказано, вскорости на тот свет отойти должны. Так не могли бы вы туда с собой письмишко захватить? Для моей супруги вдовца. А я вам за это денег немножко дам. И выпью за ваше здоровье. А если кто ещё помрет, я вам с ним посылочку переправлю с сигаретами.

Мотоциклист говорит:

– Ты фто, батя?! Где ты видел, фтобы т покойниками на то твет мативиальные теннотти отпвавляли? Ты мне уттно ткафи – я уттно певедам, твоими тловами.

Старичок говорит:

– Передавай: «Здравствуй, Любаша! А я живу по-прежнему. Сегодня с утра лил дождь. Наши выиграли у канадцев семь – один. Хлебкоробы Кубани перевыполнили план по заготовке свеклы. Желаю и тебе успехов и крепкого здоровья. Скоро буду. Дед Андрей».

Мотоциклист посмеялся над ним мысленно и тут же отошел в мир иной.

Открывает глаза и видит – какая-то старуха в белом со шваброй ходит. Он говорит:

– Дватвуйте! Вам дед Андвей пвивет певедает.

Старуха говорит:

– Какой ещё дед Андвей?

Мотоциклист говорит:

– Ит вотьмой палаты.

Старуха говорит:

– Ну, я ему сейчас покажу привет!

Только она убежала – этот старикан опять входит.

– Как, – говорит мотоциклисту, – ты все ещё здесь?!

Мотоциклист отвечает:

– Да я там уфе был. И ответ тебе пвинет. Никакого пвивета она тебе не потылает.

Тут мотоциклист опять сознание потерял.

А когда открыл глаза, видит – опять какая-то старуха в белом.

Она ему говорит:

– Поздравляю тебя с выпиской!

Мотоциклист обрадовался.

– Спасибо, – говорит, – вам, бабуля! И вам всем, людям в белых халатах!

А бабуля и говорит:

– А не передавал ли мне чего дед Андрей?

Офицер и солдат

– Кто такой?

– Солдат Небаба!

– Это я знаю. А фамилия твоя как?

– Небаба!

– Если ты ещё раз назовешь себя не бабой, то станешь сейчас не мужиком!

– Хорошо, я назову свою фамилию. Небаба – это мой псевдоним. Чтобы надо мной не смеялись. А настоящая моя фамилия – Баба!

– Почему не отдал мне честь, товарищ Баба?!

– Так я ж не девка.

– Ну, ладно, иди, Недевка! И всегда отдавай честь офицеру, дубина!

– Понял, товарищ Дубина!

– Да я не Дубина, а Полено!

Запасная книжка