лом из толпы. (В изображеніи Мансырева, не совпадающем с впечатл?ніями Ичаса, безпорядочные разговоры о думском комитет? закончились при опуст?вшем уже зал?). Впечатл?ніе явно преувеличенное. Гипноз мифической "тридцатитысячной толпы" сказался и в посл?дующих исторических интерпретаціях, когда, напр., Чернов пов?ствует, как "чуть ли не десятки тысяч со вс?х сторон" устремились в Гос. Думу, узнав о разгон? Думы и ея отказ? подчиниться. Это было довольно далеко от того, что было в первый день революціи, когда разношерстная уличная толпа с преобладаніем отбившихся от казарм солдатских групп и групп студенческой и рабочей молодежи стала постепенно проникать и заполнять думское пом?щеніе. На первый день переносится впечатл?ніе от посл?дующих дней, когда Таврическій дворец сд?лался с двумя своими оппозиціонными крылами — Временным и Испол. Комитетами, д?йствительно, территоріальным и идеологическим центром революціи и в то же время приб?жищем для вс?х отпавших от частей одиночек солдат, которых воззваніе Сов?та 27-го звало в Думу.
      Что привело солдат в дневные часы 27-го к Государственной Дум?? "Я буду очень озадачен — писал впосл?дствіи один из современников, проф. Завадскій — если мн? докажут, что выход "волынцев... был обусловлен расправой правительства с Гос. Думой". Насколько прав Завадскій, свид?тельствуют воспоминанія фельдфебеля Кирпичникова, которому приписывается иниціатива призыва не итти против народа и вывода солдат Волынскаго полка на улицу утром 27-го  — в них Гос. Дума даже не упомянута. Таврическій дворец стал базой не в силу притяженія Думы, а в силу своего расположенія в "военном город?", гд? разм?щены были казармы т?х гвардейских частей, в которых началось движеніе — утверждает Мстиславскій (отчасти Шкловскій). Возможно, что эта топографическая причина оказала косвенное вліяніе, возможно сыграло свою роль воспоминаніе о несостоявшейся демонстраціи 14 февраля, возможно сюда повели оказавшихся на улицах солдат новоявленные вожаки движенія. Но 27-го это еще не было стихійным движеніем: Станкевич, напр., разсказывает, как он утром 27-го пытался толпу солдат, ворвавшуюся в школу прапорщиков на Кирочной и вооружившуюся там винтовками, уб?дить итти к Гос. Дум? и как его слова были встр?чены недов?ріем: "не заманивают ли в западню". В?роятно, гораздо большая толпа с Литейнаго пр. просочилась на Выборгскую сторону, которую издавна большевики считали своей вотчиной...
      Керенскій не по?хал по казармам, как он предлагал в частном сов?щаніи членов Гос. Думы. Об этом проект? он вообще ничего не говорит в воспоминаніях. Разсказывает он другое. С утра он принял м?ры к тому, чтобы мятежныя части направились в Думу, по телефону из Думы уб?див н?которых из своих друзей заняться этим д?лом. В тревожном нетерп?ніи Керенскій ожидал прибытія этих частей, чтобы открыть им двери Думы и закр?пить союз мятежных солдат с народными представителями — союз "единственно который мог бы спасти положеніе". С волненіем Керенскій б?гал от окна к окну, отправляя посланцев на сос?днія улицы, посмотр?ть — не идут ли возставшія войска. Они не шли. Гд? же "ваши войска" — спрашивали его негодующіе и обезкураженные депутаты. Иниціатор прихода мятежных войск к Дум? начинал уже серьезно безпокоиться затяжкой, с которой войска и народ запаздывали появиться перед Таврическим дворцом, когда раздался крик: идут. Керенскій и другіе л?вые депутаты бросились им навстр?чу с прив?тствіем и уб?жденіем взять на себя защиту Думы от "царских войск". Революціонная армія приняла на себя охрану дворца. В "Изв?стіях" журналистов было напечатано: "около 2 час. сильные отряды революціонной арміи подошли к Государственной Дум?". В эти сильные отряды превратились безпорядочныя группы, перем?шанныя с разношерстной уличной толпой. Так положено было начало легенды, занесенной Черновым на страницы своего пов?ствованія о рожденіи революціонной Россіи в таких выраженіях: первые три возставших полка, волынскій, литовскій и измайловскій, истребив одних офицеров и заставив разб?жаться других, были приведены к Гос. Дум? штатским прис. пов. Н. Д. Соколовым". Впрочем, У этого посл?дняго им?ется конкурент: бывшая в то время в Петербурга французская журналистка Amelie de Nery (Маркович) записала в дневник, что честь и слава привести революціонную армію к Таврическому дворцу принадлежит близкой ея знакомой "Сон? Морозовой" ("тов. Соня" не мифическая личность — она фигурирует в большевицком окруженіи). Самаго факта возстанія ц?лых полков и истребленія части офицеров не было — убит был начальник учебной команды волынскаго полка шт. кап. Лашкевич, — убит был в спину посланной вдогонку пулей (по другой офиціальной версіи он застр?лился).
      Одна легенда порождает другую. Можно считать установленным фактом, что к вечеру 27-го в Таврическом дворц? появилась сборная команда, им?вшая признак н?которой организованности, которая и приняла на себя охрану Думы и несла караульную службу в посл?дующіе дни. Эту часть, состоявшую преимущественно из солдат 4-й роты Преображенскаго полка (расположеннаго в Таврических казармах) привел унт. оф. этого полка Круглов. Легенда расцв?тила факт, и на страницах "Хроники февральской революціи" можно прочесть: вечером в Таврическій позвонили из офицерскаго собранія Преображенскаго полка. В полном состав? Преображенскій полк с офицерами во глав? направлялся в Гос. Думу. Это положило конец колебаніям Милюкова. Временный думскій комитет в организованной войсковой части нашел свою поддержку и р?шил взять власть в свои руки". В изображены секретаря Родзянко Садикова (предисловіе к посмертному изданію воспоминаній Родзянко) полк явился в полном состав? со вс?ми офицерами и командиром полка кн. Аргутинским-Долгоруковым . Легенда эта происхожденія 17 г., когда в кругах "цензовой общественности", с одной стороны пытались объяснить, почему в момент революціи в распоряженіи Временнаго Комитета не оказалось ни одной организованной военной части, тогда как все предреволюціонное время проходило под знаком подготовки дворцоваго переворота, и стихійное выступленіе лишь предупредило ожидавшійся в начал? марта акт, а с другой стороны пытались смягчить обостренія между командным составом и солдатской массой, вызванныя неучастіем офицерскаго состава в движеніи 27-го, и создать впечатл?ніе, что офицеры полка всегда сл?довали славным традиціям своих предшественников "декабристов" и что "первый полк" имперіи был всегда "за свободу". Эту ц?ль и пресл?довала изданная Временным Комитетом брошюра тогда еще начинавшаго беллетриста Лукаша, который записал разсказы офицеров и солдат запаснаго батальона л. гв. Преображенскаго полка. Лукаш пов?ствует, как 27-го утром в предвид?ніи надвигающейся грозы командный состав полка собрался в офицерском собраніи на Милліонной и по предложенію кап. Скрипицина р?шил выйти на площадь Зимняго дворца и постараться собрать там другія гвардейскія части ("измайловцев, егерей и семеновцев") — не для того, чтобы противод?йствовать революціи, но, чтобы изб?жать кровопролитія, "внести порядок в ея мятущійся поток", и, "как организованная сила, предъявить требованія правительству" .
      Подражаніе "великому историческому стоянію" в декабрьскіе дни 1825 г. оказалось излишним, и собравшіеся 27-го на Дворцовой пл. ушли в казармы! Вечером, в 7 час, старшіе офицеры во глав? с командиром полка "сошлись вновь в том же офицерском собраніи и р?шили признать власть временнаго правительства. В энтузіазм? младшіе преабраженцы б?гут в казармы, произносят пламенныя р?чи о той свобод?, которую ждали бол?е "ста л?т". В разгар энтузіазма появился в. кн. Кир. Вл., который присоединился "вс?м сердцем" к происшедшему. Было сообщено в Думу. В третьем часу ночи в Преображенскій полк прибыл назначенный комендантом возставших частей полк. Энгельгардт и прив?тствовал героическое р?шеніе команднаго состава, прекратившее вс? колебанія Родзянко встать во глав? Времен. Комитета: теперь можно сказать, что мы уже поб?дили". Утром Преображенскій полк с оркестром музыки двинулся по Милліонной ул. к Гос. Дум?.
      Канва разсказа шита б?лыми нитками — искусственность ея очевидна — она находится в коренном противор?чіи с т?м, что показывал ген. Хабалов: дв? роты Преображенскаго полка вошли в тот правительственный отряд, который днем был направлен против бунтовщиков под начальством полк. Кутепова. К вечеру, между 5-6 час, 27-го на Дворцовой пл. был сосредоточен правительственный резерв, в состав котораго входили снова дв? роты Преображенскаго полка под начальством командира полка Аргутинскаго-Долгорукова в соотв?тствіи с разработанным ран?е расписаніем случай возможнаго возникновенія безпорядков. Сюда же в район № 1, по расписанію с музыкой прибыли павловцы, отнюдь не для антиправительственной демонстраціи. Прі?зжал на Дворцовую пл. и в. кн. Кирилл для того, чтобы осв?домиться, как поступить ему с гвардейским экипажем. По словам Хабалова, он ему сказал: если части будут д?йствовать против мятежников, "милости просим", если против своих не будут стр?лять, пусть лучше остаются в казарм?. Вел. кн. прислал дв? наибол?е надежныя роты учебной команды. Павловцы и преображенцы, однако, ушли с Дворцовой пл. — может потому, что у них не оказалось патрон и достать их негд? было (и "?сть было нечего"), может быть, потому, что нач. ген. шт. Занкевич, которому было передано общее командованіе, поговорив с солдатами, признал собранный резерв ненадежным и не задерживал части, которыя казались сомнительными. Все это очень далеко от героической идилліи, создавшейся вокруг Преображенскаго полка. И т?м не мен?е изв?стная фактическая база под ней им?лась. Чл. Врем. Ком. Шидловскій разсказал в мемуарах, что вечером, когда Родзянко размышлял — принимать ли предс?дательствованіе, ему по телефону позвонил племянник, бывшій офицером в Преображенском полку и сообщил, что офицеры полка постановили "предоставить себя в распоряженіе Думы". Под вліяніем этого сообщенія Родзянко, д?йствительно, дал свое согласіе и просил Шидловскаго съ?здить на Милліонную и "поговорить" с офицерами. В собраніи Шидловскій застал "в полном сбор? весь офицерскій состав полка и значительное количество важных генералов из команднаго состава гвардіи". По впечатл?нію мемуариста "бол?е или мен?е разбиравшимся в том, что происходило, оказался лишь один офицер, остальные же ничего не понимали". Шидловскій объявил, что на сл?дующій день к ним прі?дет полк. Энгельгардт для того, чтобы дать "дальн?йшія указанія". На сл?дующій день, по утвержденію Шидловскаго, "Преображенскій полк прибыл в Таврическій дворец в образцовом порядк? с оркестром во глав?, без единаго офицера, с каким-то никому неизв?стным штабc капитаном. Оказалось, что полк ушел без "в?дома офицеров". Сейчас же посланы были автомобили, чтобы привезти офицеров, но офицеры вовремя не попали. (Эпизод этот подтверждается сохранившимся в архив? военной комиссіи приказом прапорщика Синани с двумя автомобилями направиться на Милліонную в казармы Преображенскаго полка и "привезти с собой офицеров этого полка". Приказ за подписью Ржевскаго был пом?чен 4 ч. 55 м. дня). Шидловскій пытался выяснить у солдат недоразум?ніе и получил отв?т, что офицеры полка вообще "держатся как-то странно, все собираются в своем собраніи, о чем-то толкуют, принимают какія-то р?шенія, но солдатам ничего не объясняют".
      Эпизод с Преображенским полком, хотя очень далекій от легенды, но подчеркивающій пассивность и колебанія военной среды, должен был произвести впечатл?ніе в думском комитет?, показав, что "первый полк" имперіи отнюдь не представляет собой боевую силу в правительственном лагер?. Св?д?нія из других полков были приблизительно аналогичны. Впосл?дствіи отсутствіе боевого настроенія у команднаго состава отм?тил в своих показаніях перед Чр. Сл. Ком. Хабалов, требовавшій соглашенія с Думой. (Есть свид?тельство, что ген. Безобразов, находившійся в Адмиралтейств?, предлагал попытаться взять приступом революціонную цитадель, но не встр?тил сочувствія в окружающем офицерств?).
      Наибол?е яркую иллюстрацію к предреволюціонному настроенію н?которой части команднаго состава дает тот самый Балтійскій флот, гд? событія так трагически обернулись для морских офицеров. В эту психологическую обстановку наканун? переворота вводит нас интересн?йшій дневник кап. 1 ранга Рейнгартена, активнаго члена кружка прогрессивных моряков, сгруппировавшихся около адм. Непенина (см. мою книгу "На путях к дворцовому перевороту"). Дружески связанные между собою члены кружка систематически собирались на интимныя бес?ды для обсужденія "текущих вопросов". Так собрались они и 27-го в 6 час. вечера в ц?лях обм?няться мн?ніями о "современном политическом положеніи". Они еще не знали того, что произошло в Петербург? в день их очередной бес?ды, но знали о начавшихся волненіях в столиц?, которыя отнюдь не восприняли, как начало революціи. "В Петербург? — безобразія: вс? говорят об участіи правительства в провокаціях ,— записал Рейнгартен , хотя сам он за н?сколько дней перед т?м говорил в дневник?: "мы в?рно ускоренным двіженіем приближаемся к великим событіям". "Событія приняли грозный оборот", — продолжает запись 27-го. "Обстоятельства не допускают промедленія. Момент уже пропущен. Нужны немедленные поступки и р?шенія. Дума и вс? общественные д?ятели вялы и мягкот?лы. Надо дать им импульс извн?, для этого надо им?ть опред?ленный план". Эта "программа д?йствій" в представленіи собравшихся на бес?ду 27-го активную роль отводила "отв?тственным политическим д?ятелям" — Государственной Дум?, которая совм?стно с Гос. Сов?том должна составить "Законодательный Корпус" и избрать отв?тственную перед посл?дним исполнительную власть. "Происшедшее должно быть доведено до св?д?нія полковника" (т. е. Государя). По нам?чаемому плану предварительно на фронт должны быть посланы "авторитетныя лица" к высшим военным начальникам, которые должны обезпечить "спокойствіе" в д?йствующей арміи во время "дальн?йших д?йствій в тылу".
      Политически единомышленники, собравшіеся 27-го, допускали, что перед флотом может встать дилемма не подчиниться "Ставк?" и "Царю", если оттуда посл?дует распоряженіе "поддержать старый порядок". "И мы обязаны сд?лать, все. что в наших силах, чтобы р?шеніе адмирала (т. е. Непенина) шло к спасенію Россіи". "Постановили мы так: по очереди итти к командующему и откровенно к р?шительно высказать свои взгляды на вещи, указав на полную невозможность выполнить такой его приказ, который пошел бы в разр?з с нашими уб?жденіями". (Как поступил Непенин, когда в Гельсингфорс дошло ''потрясающее изв?стіе" о том, что Гос. Дума образовала Временное Правительство и что к нему примкнули "пять гвардейских полков", будет разсказано ниже). Событія опередили нам?ченный план устройства предварительнаго сов?щанія с общественными д?ятелями с ц?лью повліять на них и сказать, что "н?которые круги флота настойчиво просят д?йствовать, ибо нельзя оставаться мягкот?лыми и пасивными сейчас". — "Чаша терп?нія переполнилась".
      В момент, когда Рейнгартенскій кружок принимал "р?шеніе", в Гельсингфорс пришли юзограммы о "безпорядках в войсках  — они реально поставили представителей Гос. Думы в т? же вечерніе часы 27-го перед проблемой, которую теоретически обсуждала группа моряков. Продолжавшіяся колебанія Временнаго Комитета вызывались сознаніем неопред?лености положенія. Вот как охарактеризовал вечерніе часы 27-го один из авторов "Коллективной" Хроники февральской революціи и непосредственный участник движенія в индивидуальной стать?, посвященной памяти вольноопред?ляющагося Финляндскаго полка Федора Линде, который сум?л проявить организаціонную иниціативу и своим вліяніем на солдатскую стихію закр?пить "поле битвы за революціей" ; "сгущались сумерки, падало настроеніе, появились признаки сомн?нія и тревоги... Сознаніе сод?яннаго рисовало уже мрачную картину возмездія. Расползалась видимость коллективной силы. Возставшая армія грозила превратиться в сброд, который становился т?м слаб?е, ч?м он был многочисленн?е. Наступил самый критическій момент перелома в настроеніи. И революція могла принять характер бунта, которому обычно уготован один конец: самоистребленіе"...
      Наконец, в 11 1/2 час. веч., когда выяснилось, что правительство "находится в полном паралич?", как выразился Родзянко в телеграмм? Рузскому, "думскій комитет р?шил, наконец, принять на себя бразды правленія в столиц?. Может быть, в предвид?ніи, что эта власть получит высшую санкцію, ибо характер переговоров, которые вел в это время предс?датель Думы и предс?датель Времен. Ком. с правительством, как мы увидим, был очень далек от той формы, которую придал им в воспоминаніях другой член Врем. Ком. Вл. Львов, утверждавшій, что Родзянко получил отв?т — с бунтовщиками не разговаривают: "на мятеж Сов?т Министров отв?чает только оружіем". Первое воззваніе Временнаго Комитета к народу, за подписью предс?дателя Думы Родзянко, выпущенное в ночь с 27 на 28 февраля отнюдь не было революціонным. Напомним его: "Временный Комитет Г. Д. при тяжелых условіях внутренней разрухи, вызванной маразмом стараго правительства, нашел себя вынужденным взять в свои руки возстановленіе государственнаго и общественнаго порядка. Сознавая всю отв?тственность принятаго им р?шенія, Комитет выражает ув?ренность, что населеніе и Армія помогут ему в трудной задач? созданія новаго правительства, соотв?тствующаго желаніям населенія и могущаго пользоваться дов?ріем его".
      В эти часы Таврическій дворец и по вн?шности мало походил на "штаб революціи". Конечно, очень субъективны воспріятія, и каждый мемуарист запомнит лишь то, что ему бросилось в глаза и что так или иначе соотв?тствовало его настроенію. Попав только "вечером" в Таврическій дворец, Станкевич увидал перед дворцом лишь "небольшія, нестройныя кучки солдат", а "у дверей напирала толпа штатских, учащейся молодежи, общественных д?ятелей, старавшихся войти в зданіе" . Внутри, в "просторном зал?" он нашел в "волненіи" Керенскаго и Чхеидзе. А гд? же остальные члены Думы — они "разб?жались, потому что почувствовали, что д?ло плохо". "А д?ло вовсе не было плохо — заключает Станкевич — но только оно не сосредоточивалось в Таврическом дворц?, который только сам считал себя руководителем возстанія. На самом д?л? возстаніе совершалось стихійно на улицах" . Этими уличными столкновеніями пыталась руководить образовавшаяся при Исп. Ком. военная комиссія под водительством ст. лейт. с. р. Филиповскаго и военнаго чиновника, библіотекаря Академіи ген. шт. с.-р. Мстиславскаго (Масловскаго), в свое время выпустившаго нелегальное руководство по тактик? уличнаго боя. Они разсылали по городу для подкр?пленія сражавшихся или для выполненія отд?льных опред?ленных заданій, "ударныя группы" под начальством им?вшихся в их распоряженіи десятка-другого прапорщиков — преимущественно случайно оказавшихся в Петербург? "фронтовиков", не связанных с м?стным гарнизоном. Но "ударныя группы" подчас до м?ста назначенія не доходили — "расходились по дорог?". Был послан даже броневик для захвата правительства в Маріинском дворц?, но был обстр?лян и вернулся. (Со слов "одного из членов правительства" Родзянко разсказывает, что неосуществившееся нападеніе на Маріинскій дворец вызвало такую там "панику", что посп?шили потушить вс? огни — и "когда снова зажгли огонь", собес?дник Родзянко "к своему удивленію оказался под столом". Этот "н?сколько анекдотическій" эпизод, по мн?нію мемуариста, "лучше всего может характеризовать настроеніе правительства в смысл? полнаго отсутствія руководящей идеи для борьбы с возникающими безпорядками"). Это впосл?дствіи в отчет? военной комиссіи именовалось "боевым руководством возставших войск"... При таких условіях естественно, что р?шеніе Временнаго Комитета взять власть, сообщенное в кулуарах Милюковым, было в сов?тских кругах встр?чено аплодисментами (П?шехонов), а Суханов внутренне сказал себ?: теперь переворот не будет задавлен "разрухой".
      Волшебная палочка революціи совершенно изм?нила картину на сл?дующій день, когда правительственныя войска сами "постепенно... разошлись", по характеристик? главнокомандующаго Хабалова. На улицах, гд? шла почти "безпричинная" пальба, продолжали безц?льно бродить толпы вооруженных солдат, "безумно" метались автомобили, переполненные солдатами, рабочей и учащейся молодежью, но эта вн?шняя анархія парализовалась притягательной силой, которую стала представлять "Государственная Дума", т. е. Таврическій дворец, к которому уже трудно было "протолкаться". "Революція нашла свой центр"... — заключают составители хроники февральских событій. Перваго марта перед Думой парадировали уже ц?лыя воинскія части с офицерским составом — революція пріобр?тала характер "парада" (так выражалась "Р?чь" в своем посл?дующем — 5 марта — обзор? событій), на котором перед солдатами в качеств? офицеров почти "монопольно", по словам Шляпникова, выступали представители Комитета Гос. Думы. Отсюда создавалось впечатл?ніе, что только вм?шательство Думы дало уличному движенію центр, знамя и лозунги. Это был самообман, если принять формулировку, которую в историческом пов?ствованіи, предназначенном для иностраннаго читателя, дал другой видный юрист-историк проф. Нольде — в работ?, характеризующей ход развитія революціи, он заявляет, что до 27-го движеніе
      Не им?ло «aucun but, aucun objet». (Правда, столь р?шительный вывод сд?лан в книг?, пресл?дующей популяризаторскія ц?ли). Подобная схема на каждом шагу, с перваго часу революціи, приходила в коллизію с д?йствительностью. Не Дума руководила стихіей, а стихія влекла за собой Временный Комитет. Слишком многіе это непосредственно ощущали. Быть может, поэтому в рядах думских д?ятелей, не загипнотизированных теоретическими выкладками, наблюдалась "робость, растерянность, нер?шительность", отм?чаемыя в дневник? Гиппіус 28-го. Без соглашенія с "демократіей", без поддержки сов?та — признает Родзянко — нельзя было водворить даже "подобіе порядка" В силу этих обстоятельств вечером 1-го "додумались", по выраженію Шульгина, пригласить делегатов от Сов?та. Они пришли по собственной иниціатив?, как утверждает Суханов, но производило впечатл?ніе, что их ждали, что думскіе люди считали неизб?жной "р?шающую встр?чу", но, не оріентируясь, как сл?дует, в сов?тских настроеніях, предпочитали выжидательную тактику.

3. Переговоры