д?ній об этом явленіи пока не им?ется. Говорит об этом Парс, изображая д?ло в крайне преувеличенном вид? и объясняя пропагандой большевиков, призывавших армію расходиться для того, чтобы принять участіе в разд?л? земли. В первые два м?сяца вліяніе большевиков на армію было совершенно незначительно, и оставленіе фронта никогда массоваго характера не им?ло. Любопытен факт, отм?ченный н?которыми членами Врем. Комитета, ?здившими на фронт, что временные "дезертиры", возвращаясь в полк и узнав о продленіи срока явки дезертиров, объявленном правительством, "немедленно ?дут обратно на родину".
      Если бы "арміи" не было к моменту революціи, она при стихійном напор? и неизб?жности еще большаго паденія дисциплины, развалилась бы в н?сколько дней или нед?ль. Внутренняя сопротивляемость "хрупкаго организма" арміи свид?тельствует о ея дореволюціонной крепости. Н?мцы из окопов кричали: "Русь капут. Русь революція" — передает в своей записи 12 марта бытовую сцену на одном из участков фропта ген. Цихович. Как же реагировала на первых порах на это "Русь" — уже революціонная? Отнюдь не сочувственными возгласами: долой войну — лозунгами, запечатл?нными будто бы в сердц? каждаго солдата еще до переворота. Можно привести сотни прим?ров, почерпнутых из источников разнаго происхожденія. Обратимся к цитированному уже "письму офицера" с гвардейскаго фронта, гд? так р?зко проявилась в дни революціи сословная рознь между офицерами и солдатами, и гд? особенно "ликовали" н?мцы. И вот отв?т солдатской массы: ..."Сегодня ночью — пишет автор в письм? 11 марта — была страшная ураганная канонада прав?е нас. Оказалось, что н?мцы наступали на семеновцев, но были отбиты. Солдаты разсказывали, что офицеры говорили, что ничего не будет, и приказывали людям спать в своих норах, что солдаты им не пов?рили, всю ночь простояли у бойниц, а к утру пошли три н?мецких ц?пи — и наклеили же им они"... Днем под звуки марсельезы, зам?нившей національный гимн, происходит парад с красными флагами вновь награжденных георгіевских кавалеров. Автор письма подводит итог в смысл? боевого настроенія: "В атаку пойдем, как один челов?к, как ходили в начал? войны. Но пусть нас ведет не Гольгоер. Иначе солдаты опять скажут, что он хочет от них отд?латься... подарить н?мцам русскіе трупы". Это требованіе, прокатившееся, как было указано, по всему фронту , само по себ? представляет показательное явленіе и отнюдь не может служить доказательством неудержимаго стремленія к "замиренію". В особой арміи для характеристики настроеній может быть отм?чено еще одно проявленіе патріотизма, нав?яннаго переворотом. Если в?рить газетным сообщеніям (эту оговорку и мы готовы сд?лать всл?д за авторами "Хроники", откуда заимствуем св?д?нія), к луцкому коменданту с 3 по 16 марта явилось свыше 25 т. дезертиров с просьбой отправить их на фронт. Что такое боевое настроеніе, наблюдавшееся в Особой арміи, отнюдь не было каким то явленіем исключительным, совершенно опред?ленно вытекает из т?х офиціальных армейских сводок, который легли в основу записки ген. Алекс?ева Правительству. В нашем распоряженіи им?ется детальная сводка о настроеніях в арміях, расположенных на Западном фронт? (к сожал?нію, она напечатана в работ? Шляпникова и в собраніи документов, озаглавленном "Разложеніе арміи", лишь в значительных выдержках). В донесеніях полковых командиров, начальников дивизій и корпусов дается ц?лая гамма разнообразных и противор?чивых настроеній: одни признают, что "революціонная, волна повліяла отрицательно" на армію, другіе утверждают, что '"порыв и воодушевленіе... поднялись... В конц? концов сравнительное число положительных и отрицательных оц?нок им?ет второстепенное значеніе, если учесть возможную субъективность даваемых отзывав в зависимости от настроеній самого команднаго состава. Один из информаторов, ген. Киселевскій, так и объяснил "значительную долю пессимизма" в отзывах начальников отд?льных частей корпуса, находившагося под его началом (9-й арм. корп.) — он должен быть отнесен "за счет настроенія офицеров и начальников, которые еще не им?ют реальных данных, чтобы вывести иное заключеніе". Важна наличность характеристик (их немало), типичным образцом которых можно признать донесеніе командира 169 п?х. полка, отм?тившаго большой подъем духа и стремленіе довести войну до поб?днаго конца". Возьмем лишь н?сколько прим?ров из сообщеній начальников крупных войсковых частей. "Переход к новому строю вызвал подъем духа в войсках" — свид?тельствовал командующій гренадерским корпусом Парскій: "вначал? были довольно крупныя недоразум?нія... постепенно все начинает успокаиваться". Кузьмин-Караваев, командующій 31 арм. корпусом, доносил, что "протекція событія всколыхнули вс?х, внесли нервность. возбужденность, недов?ріе в ряд? войск" и в то же время в войсках зам?чается "громадное воодушевленіе, рвеніе в бой". "Войска боеспособность не утратили и будут драться молодцом" — писал Соковников, командир 38 арм. корпуса. "Войска 1-го Сибирскаго корп., по словам ген. Теплова, сохранили твердый внутренній порядок и боеспособность на должной высот?". "Высокій подъем духа" (наряду "с упадком дисциплины и взаимным недов?ріем офицеров и солдат") — отм?чал Мак?ев, нач. 1 кавк. гренад. дивизіи и т. д.
      Общее заключеніе в сводк? по Западному фронту гласило: "мн?нія большинства начальствующих лиц сходятся на том, что дисциплина в войсках упала; дов?ріе между офицерами и солдатами подорвано; нравственная упругость и боеспособность войск значительно понизились". Однако, это "общее заключеніе" д?лает оговорку: "многіе начальники утверждают, что посл? переворота стремленіе войск к поб?д? осталось, а в н?которых частях даже усилилось". "Большинство начальствующих лиц смотрит на будущее спокойно и над?ется. что через 1-2 м?сяца (к половин? мая) боеспособность войск будет возстановлена". Такой итог в сущности дает лучшій отв?т на вопрос, как повліяли февральско-мартовскія событія на состояніе арміи и устанавливает ограничительные пред?лы, в которых должна разсматриваться проблема. Если временный главнокомандующій Западным фронтом Смирнов (Эверт вышел в отставку) был осторожен в выводах своего рапорта в Ставку, то даже в н?сколько повышенных тонах писал свое заключеніе главнокомандующій Юго-Зап. фронтом Брусилов: "Революціонное движеніе не отразилось пока на нравственной упругости и дух? арміи. Сейчас организм армій прочен, дух их высок и даже повышен, они полны порыва, жажды поб?ды, в которую они в?рят" . Можно было объяснить этот оптимизм впечатлительностью "маловдумчиваго" Брусилова, разсчитывавшаго на свое "военное счастіе" (такая характеристика дается ему в дневник? Алекс?ева), или его опортунизмом, отм?чаемым современниками — он стремился занять пост верховнаго главнокомандующаго . Но офпціально выраженное Брусиловым мн?ніе было подтверждено особой телеграммой военному министру, подписанной вc?ми командующими арміями Юго-Западнаго фронта — и среди них Щербачевым и Калединым. Телеграмма говорила, что на военном сов?т? 18-го единогласно р?шено, что "наступленіе вполн? возможно" (это наша обязанность перед союзниками, перед Россіей и перед вс?м міром) н, что "арміи желают и могут наступать". Телеграмма заканчивалась словами: "мн?ніе Петрограда о ея (арміи) состояніи и дух? не может р?шать вопрос; мн?ніе арміи обязательно для Россіи; настоящая ея сила зд?сь на театр? войны, а не в тылах".
      Настроеніе "военнаго задора", столь опред?ленно выявившееся в н?которых воинских частях и нарушавшее искусственную схему всякаго рода кентальских выучеников, нельзя было просто стереть с исторических скрижалей — т?м бол?е, что такія настроенія отнюдь не являлись минутным возбужденіем, результатом порыва от слишком сильнаго внутренняго толчка, который дал переворот. Такія настроенія были довольно длительны и упорны. Резолюціи и соотв?тствующія требованія с фронта (не только с фронта, но и от тыловой периферіи) продолжали настойчиво поступать в центр и говорили о "шовинистическом", как выразился меньшевик-интернаціоналист Суханов, настроеніи арміи или "полушовинистическом", как оговаривались молодые историки из коммунистической школы Покровскаго... Суханов говорит, что посл? опубликованія Сов?том деклараціи 14 марта к міровой демократіи (о ней ниже) революціи поступали сотнями по адресу Врем. Прав. и Сов?та. Довольно типичной будет резолюція комитета офиц.-солдат. депутатов 42 п?х. див., заявлявшаго, что лишь "поб?дный конец войны может закр?пить свободу", и что Сов?т должен "облегчить" правительству дальн?йшее веденіе войны. За резолюціями, присылаемыми с фронта, сл?ловали и личныя представленія через особых посланцев. Делегація 2-го моторно-понт. бат. протестовала перед лицом Родзянко против призывов к заключенію преждевременнаго мира и заявляла, что армія будет поддерживать Правительство при условіи "доведенія войны до поб?днаго конца". Выборные от 31 части фронтовых войск докладывали военному министру, что "неясные приказы", требующіе прекращенія войны, "раздражают и должны исчезнуть". Аналогичный заявленія д?лались не только на пріемах у членов Правительства, но и в самом Сов?т?. Вот одно из обращеній, напечатанное в "Бирж. В?д." от имени солдат и офицеров п?хотнаго полка, находящагося на передовых позиціях: "Зд?сь на фронт? мы, солдаты и офицеры, спокойны и радостно приняли в?сть о спасеніи Россіи, если боимся, то только одного, что нам, благодаря проискам уже появившихся темных сил, не дадут закончить поб?ду, начатую внутри Россіи... Безрезультатный конец войны покроет в?чным позором имя Россіи. Наши союзники не простят нам предательства. И неужели новая Россія должна быть заклеймена изм?ной. Мы, солдаты и офицеры, сохраняем полное единство мн?ній... Несмотря на предательски направляющую волю стараго правительства в теченіе почти трех л?т тяжелой войны, армія всетаки сум?ла сохранить свою мощь, столь необходимую для конечной поб?ды... Было бы преступно разрушить это, и пусть не смущают слабых духом крики из Россіи: "долой войну". Вы поб?дили врага внутренняго, дайте же нам поб?дить врага вн?шняго... Не трогайте армію, не мутите ее крайностями, надо помнить, что она может равно спасти и равно погубить Россію".
      Прі?зжавшим с фронта делегаціям "оборонческая позиція" Сов?та представлялась непріемлемой, — это засвид?тельствовал никто иной, как один из членов Исп. Ком. Горев, которому было поручено принимать эти делегаціи. Сл?довательно, не так уже был неправ докладчик о войн? на мартовском съ?зд? к. д., вернувшійся с фронта Щепкин, в своем утвержденіи, что лозунги "долой войну" или "война в ничью" — эти главные лозунги февральско-мартовских дней, по словам Троцкаго — встр?чают в арміи "страшн?йшее негодованіе". Такое сужденіе отнюдь не было только субъективным воспріятіем челов?ка, желавшаго вид?ть в д?йствительности подтвержденіе своих личных взглядов.
      Упомянутый Горев скажет, что вс? резолюціи с фронта этого времени не отражали подлинных настроеній и желаній солдатских масс, ибо он? вырабатывались '"почти исключительно армейской интеллигенціей" — т?ми "межеумочными" интеллигентами, которые, по характеристик? Суханова, шли па поводу у "буржуазіи". Шовинистическій задор первых нед?ль явился результатом планом?рно организованной агитаціонной кампаніи. Резолюціи повторяли как бы хорошо "заученный урок". Доля истины им?ется в этих одновременно преувеличеных и упрощенных заключеніях. Напр., интеллигентскій характер процитированнаго выше обращенія делегаціи п?хотнаго полка г. Сов?т несомн?нен. Была и н?которая директива из центра. Так, напр., Селивачев записывает 18 марта со слов прі?хавшаго из Петербурга подп. Каминскаго, что желательно, чтобы "по организаціи комитетов т? выносили резолюціи о дов?ріи Врем. Правительству, подтверждая это телеграммами посл?днему, что необходимо, как противов?с Сов?ту Р. и С. Д., видимо, желающему подорвать престиж правительства". Патріотическіе "заученные уроки" во всяком случа? не меньше показательны, ч?м всякіе иные митинговые трафареты, свид?тельствуюшіе о настроеніях противоположных .  Молніеносных результатов пропаганда не дает, если только она не падает на соотв?тствующую почву и не находит среды, адекватной ц?лям, которых стремится достигнуть. В первые дни посл? переворота организованной пропаганды на фронт? не было, и т?м не мен?е мы вид?ли прим?ры довольно яркаго проявленія "военнаго задора".
      Еще бол?е характерными надо признать "шовинистическія" проявленія в запасных частях петербургскаго гарнизона, среди котораго до переворота велась "пораженческая" пропаганда, и который в дни переворота находился в непосредственном контакт? с рабочими кругами, естественно бол?е пропитанными крайностями Циммервальда. И н?сколько неожиданно Шляпников признает, что "буржуазіи" и "оборонцам" в первое время на столичных митингах удалось создать "буквально погромное настроеніе против большевиков", т. е. против посл?довательнаго отрицанія войны. Во время первых манифестацій воинских частей у Таврическаго дворца, т. е. манифестацій, которыя не могли быть хорошо подготовлены и извн? инспирированы (особенно "буржуазіей"), на знаменах красовались лозунги: "война до полной поб?ды". По утвержденію Суханова, депутат Скобелев, тов. пред. Сов?та, за какое то неосторожное слово о войн? "был чуть не поднят на штыки"; такая же судьба едва не постигла какую-то неизв?стную большевичку, при пріем? Родзянко запаснаго батальона Семеновскаго полка крикнувшую "долой войну". Таким образом "л?вый" мемуарист ц?ликом подтверждает наблюденія "праваго" мемуариста кн. Мансырева, засвид?тельствовавшаго, что в Петербург? разговоры против войны в первые дни вызывали негодованіе. Довольно знаменательно, что делегаты Московскаго Сов?та солд. деп. на собраніи, гд? обсуждалась организація предполагаемой 12 марта обще-сов?тской демонстраціи мира, согласились в ней участвовать при условіи, что не будет плакатов "долой войну" ("Рус. В?д.").
      Сам Суханов в своих "записках" почувствовал бросающіяся в глаза натянутость и фальшь антивоенной характеристики массовых настроеній и заговорил о "мужицко-казарменной" психологіи — о той "толщ? атавизма" и "примитивнаго націонализма", которые должна была преодол?ть революція. В?дь этим все и сказано. Идеологическая платформа циммервальдцев вс?х отт?нков была чужда психологіи масс в момент, когда произошла революція, и нужно было время и благопріятствующія вн?шнія условія для того, чтобы большевицкая пропаганда, облачившись в ленинскія формы, возым?ла надлежащее д?йствіе. (См. "Золотой ключ"). В пред?лах марта обстановка была иная. Поэтому искусственным и рискованным представляется тезис, который пытается защитить военный историк Головин, принявшій без критики фактическую канву троцкистской схемы. Я говорю о том "психически коллективном процесс? отказа от борьбы", который якобы назр?л в массах к моменту революціи, и осознать который м?шала интеллигенціи ея оторванность от низов — попытка итти наперекор стихіи вела государство к гибели .
      С такой апріорной характеристикой народных переживаній связывается столь же апріорное сужденіе о примитивности патріотических устремленій масс, не понимавших государственнаго смысла слова ''отечество". Ген. Селивачев в дневник? от 11 марта опред?лил это так: "Ожидать счастливаго окончанія для нас войны невозможно... Выборный начальник "хам", не зная Россіи и не понимая ея исторических задач, несомн?нно будет разсуждать так, как и его гражданин-солдат, который знает только свою волость и ее только считает своим отечеством". Не поддаваясь соблазну сд?лать экскурс в область народной психологіи, ограничимся лишь зам?чаніем, что в ходячей формул?: "мы — пензенскіе, тамбовскіе или вятскіе", столь часто находящей себ? м?сто в мемуарных откликах , в сущности в гораздо большей степени проявляется фигуральное выраженіе довольно элементарной истины, что Россійская Имперія в силу своих географических, топографических и экономических условій располагает огромными оборонительными рессурсами, которых н?т в других европейских странах — рессурсами, в борьб? с которыми может спасовать самая усовершенствованная военная техника. В дни второй міровой войны фландрское пораженіе, предопред?лившее судьбу Парижа, означало для Франціи катастрофу; захват 11 русских губерній (правда, польских, незначительных по разм?рам), в эпоху перваго мірового катаклизма, никакой государственной катастрофы Россіи не предв?щал. Во времена Наполеона западно-европейская практика установила неизб?жность капитуляціи страны при захват? непріятелем столицы. Военный геній французскаго полководца не ожидал встр?тить иного в варварской Москв? — надежды его оказались обманчивыми и отнюдь даже не в силу особаго народно-патріотическаго подъема (исторія 1812 года полна прозы). Означало ли «то, что "Россія", как таковая, ничего не говорила кр?постному населенію, как яко бы не говорила и через стол?тіе народу, освобожденному от пом?стнаго ига? Отнюдь н?т .
      Воспроизведем в вид? иллюстраціи довольно яркую сцену, описанную в мартовском дневник? 17 г. ген. Болдыревым. В Псков? 5 марта парад. Войска по "нел?пому" распоряженію нач. гарнизона Ушакова выведены без оружія "в вид? какой-то сборной команды". "В глазах рябило от красных ленточек и флагов с надписью: "Да здравствует Свободная Россія". На м?ст? собралась огромная толпа. Настроеніе, как сообщили в штаб, "крайне тревожное". Надо было найти выход для скопившейся энергіи. И Болдырев своим зычным голосом, поздравив войска с переходом к новому государственному строю, крикнул: "Да здравствует Россія!" "Раздалось б?шенное "ура"... Толпа рев?ла вм?ст? с солдатами, чувствовалось, что... в этот момент толпу, опьяненную и взвинченную до посл?дняго пред?ла, легко можно было бросить и на подвиг, и на преступленіе"... Посл? "н?скольких горячих слов" Болдырев заявил, что главнокомандующій будет удивлен, видя войска на парад? "безоружными", и приказал разойтись по квартирам и прибыть вновь в "положенном уставом вид?". Отв?т — "громовое ура". Парад состоялся. Говорил Рузскій — "тихо, тепло, по-отечески". Его любили, и при отъ?зд? ему была устроена овація и войсками, и народом, хотя "вензеля на его погонах с буквой Н как-то особенно коробили глаза среди моря революціонных знаков"... Русская армія неразрывно связана с мужицкой Русью. Никакой подготовленностью, никаким посторонним вліяніем и возд?йствіем нельзя объяснить тот факт, что во вс?х резолюціях, принимавшихся на крестьянских собраніях в март?, требовалось довести войну "до поб?днаго конца" и сохранить неприкосновенность территоріи. Если вліяніе большевиков в деревн? было незначительно , то связи с партіей, выставившей на своем знамени "Земля и воля", были значительны. В партіи сильно было и циммервальдское теченіе. Очевидно, не крестьяне должны были приспособляться к своим политическим руководителям, а обратно. Не приходится поэтому поддерживать тезис, получившій изв?стную популярность в н?которых русских общественных кругах и нашедшій отклик в первых обозр?ніях революціонных событій, который вышли из-под пера иностранцев (напр. Chessin), — тезис, согласно которому, русскій солдат на войн? сражался не за Россію, а за Императора и с устраненіем этого символа отпали побудительныя причины для героизма и жертвенности.

2. Поб?доносная война.

3. Вокруг сов?тскаго "манифеста".