Давно пора оставить легенду о том, что революціонное временное правительство было создано "еще в 1916 г.": в "неясном предвид?ніи неясных событій", как выразился Алданов в упомянутой выше стать? "Третье марта", в юбилейном сборник? в честь Милюкова. Разсмотр?нію этой легенды я достаточно уже уд?лил вниманія в книг? "На путях к дворцовому перевороту", потому возвращаться к ея анализу н?т надобности. Напомним только, что в тогу временнаго революціоннаго правительства не совс?м удачно впосл?дствіи облекли проект "министерства дов?рія", под лозунгом котораго шла общественная агитація предреволюціоннаго времени.
      В революціонные дни "заран?е установленное" временное правительство родилось с н?которым опозданіем (значительным для тогдашней сумятицы), и вовсе не потому, что этому противод?йствовали новыя политическія силы, выступившія на авансцену. Милюков в своей "Исторіи революціи" объяснил запозданіе техническими условіями: "необходимость ввести в состав перваго революціоннаго правительства руководителей общественнаго движенія, происходившаго вн? Думы, сд?лала невозможным образованіе министерства в первый же день переворота". Но кн. Львов днем 28-го уже был в Петербург?. (Мы им?ем "приказаніе" военной комиссіи, пом?ченное 4 ч. 30 м. дня 28-го: "выслать немедленно автомобиль Мойка 75, кв. бар. Меллер-Закомельскаго за кн. Г. Е. Львовым"). Между т?м временное правительство оформилось лишь в дневные часы второго марта, посл? того длительнаго ночного бд?нія, когда Родзянко, н?сколько предр?шая событія и выдавая предположенія за осуществленное авторитарно говорил Рузскому, что он "вынужден был" этой ночью назначить временное правительство. Бол?е правдоподобно то объясненіе опозданію с организаціей правительственной власти, которое дал Стеклов в доклад? 30-го: "в эти первые моменты ни буржуазія, ни мы как-то не мыслили о созданіи правительства. И когда через два дня посл? начала возстанія с достаточной ясностью стало опред?ляться, что возстаніе это несомн?нно поб?доносно, что оно ведет к установленію новаго режима, в этот момент на сцену всплыл вопрос об образованіи временнаго правительства"... Это значило, что концепція революціоннаго правительства была чужда д?ятелям "Временнаго Комитета членов Гос. Думы", им?вшаго формально ц?лью лишь "возстановленіе порядка и сношенія с учрежденіями и лицами".
      Поб?доносный ход революціи не изм?нил первоначально основной линіи "думцев". Суть ея можно передать записью современника. 2-го марта Гиппіус пос?тил изв?стный репортер "Русскаго Слова" Руманов, пришедшій к писательниц? из Таврическаго дворца. "Позицію думцев опред?лил очень точно с наивной прямотой" — заносит в дневник Гиппіус: "Они считают, что власть выпала из рук законных носителей. Они ее подобрали и неподвижно хранят и передадут новой законной власти, которая должна им?ть со старой ниточку преемственности". В ожиданіи когда, по выраженію Милюкова, "наступит момент" образованія правительства, Временный Комитет ограничился немедленным назначеніем комиссаров из членов Думы во вс? высшія правительственныя учрежденія и подготовкой списка будущих членов "общественнаго сов?та министров", предполагая, что премьер будет назначен "указом верховной власти". Хорошо осв?домленный в настроеніях и планах л?вой думской общественности англійскій посол отправил в Лондон 1 марта уже изв?стную нам телеграмму о предполагаемой по?здк? думских делегатов для предъявленія Императору "требованія отречься от престола", добавляя: "должно быть назначено отв?тственное министерство из 12 членов Думы, во глав? с кн. Львовым и Милюковым в качеств? министра ин. д.". Для перваго марта это еще был только проект — во всяком случа?, с опред?ленностью можно сказать, что днем окончательно оформившагося р?шенія не было. Правда, в сов?тских изсл?дованіях ссылаются на протокол зас?данія Временнаго Комитета от 1-го марта, который, как будто бы, опровергает подобное утвержденіе (к сожал?нію, мы не им?ем возможности проверить точность цитат и опред?лить весь контекст документа). В протокол? значится: "Временный Комитет Гос. Думы в ц?лях предотвращенія анархіи и для возстановленія общественнаго спокойствія, посл? низложенія стараго государственнаго строя, постановил: организовать впредь до созыва Учр. Собр., им?ющаго опред?лить форму правленія россійскаго государства, правительственную власть, образовав для сего Временный Общественный Сов?т Министров в состав? нижесл?дующих лиц..." (Дал?е, как, пишет Генкина, приводящая выдержки из указаннаго архивнаго документа, перечислялся состав Временнаго Правительства, офиціально опубликованнаго 3 марта). Сов?тскій изсл?дователь допускает возможность, что протокол составлен post factum для того, чтобы формально закр?пить образованіе правительства за иниціативой думскаго комитета, принявшаго р?шеніе еще до сов?щанія с представителями Исп. Комитета. Совершенно очевидно, что перваго марта такого протокола, д?йствительно, составлено быть не могло, ибо в нем упоминается Учред. Собраніе, на которое согласились при обм?н? мн?ніями в ночь на 2-ое, и которое являлось для думскаго комитета весьма существенной компромиссной уступкой . Но т?м бол?е характерно употребленіе в протокол? термина "Временнаго Общественнаго Сов?та Министров" вм?сто "Временнаго Правительства", от имени котораго 3 марта опубликована была программа, выработанная в ночном сов?щаніи. (Надо сказать, что термин "Временное Правительство" в первые дни 3—5 марта не употреблялся и в офиціальной переписк?, и Временное Правительство именуется почти всегда "сов?том министров". Офиціальное постановленіе об именованіи революціонной власти "Временным Правительством" было сд?лано 10 марта).
      Едва ли состав этого "сов?та министров" нам?чался так упрощенно, как изобразил с обычной чрезм?рной картинностью Шульгин, приписавшій себ? иниціативу. Надо было, "во что бы то ни стало, образовать правительства" утверждает мемуарист: — "Я повторно и настойчиво просил Милюкова, чтобы он поэтому занялся списком министров". И Милюков к вечеру перваго марта "занялся". "Так на кончик? стола, в этом диком водоворот? полусумасшедших людей, родился этот список из головы Милюкова, при чем голову эту пришлось сжимать об?ими руками, чтобы она хоть что-нибудь могла сообразить. Историк в будущем..., в?роятно, изобразит это совершенно не так... Я же разсказываю, как было". Эмигрант-мемуарист в состояніи рецидива монархических чаяній изд?вается над этим списком, "общественным дов?ріем облеченных". Но д?ло было не в том "миф?", который пытается опровергнуть Шульгин, а в том, что метод созданія революціонной власти совершенно не подходил к моменту. В этом тогда не отдавали себ? отчета. Взяли старый ходячій список проектированнаго думскаго "министерства дов?рія" и подбавили к нему новых людей, которых, казалось, выдвигала создавшаяся конъюнктура прежде всего руководителей подготовлявшагося дворцоваго переворота, у которых естественно предполагались организаціонныя связи с военными кругами. Эта конъюнктура выдвинула и л?выя кандидатуры. В какой момент? По утвержденію Суханова, в ночном зас?даніи делегатом Сов?та при перечисленіи личнаго состава министров имя Керенскаго не было упомянуто, и только посл? окончанія предварительных переговоров, т. е. около 4 ч. утра, Суханов узнал, что Керенскому предлагают портфель министра юстиціи. Это была уступка л?вому сектору — нам?чались дв? персональныя кандидатуры соціалистов из среды членов Думы, входивших в состав Временнаго Комитета. Не было все принято р?шеніе предоставить в правительств? два м?ста членам Сов?та Р. Д., как это утверждает Керенскій; не было и р?шенія предоставить два портфеля (юстиціи и труда) членам соціалистических партій, как говорится в историческом труд? Милюкова; не было это и попыткой созданія "коалиціоннаго кабинета", как безоговорочно отв?тила редакція "Русских В?домостей" на упоминавшійся запрос «Daile Chronicle». Это были дв? личныя кандидатуры, причем кандидатура Чхеидзе, почти не принимавшаго участія в д?лах Комитета, тут же отпала за его р?шительным отказом, и оставалась кандидатура Керенскаго.
      Судя по воспоминаніям Шульгина, имя Керенскаго и раньше называлось в кругах прогрессивнаго блока, при обсужденіи н?которых комбинацій "министерства дов?рія" или "гаданія на кофейной гущ?", по мн?нію мемуариста. Ссылаясь на свою бес?ду с Шингаревым в январ? 17 г., Шульгин объясняет и мотивы, побуждавшіе тогда выдвигать кандидатуру представителя трудовой группы. Оба собес?дника признавали; что настроеніе страны перешагнуло уже через голову "прогрессивнаго блока", и что в силу этого необходимо искать поддержки расширеніем блока "вл?во": "надо вырвать у революціи ея главарей", гораздо выгодн?е им?ть Керенскаго "с собой, ч?м против себя". И именно Шульгин, по его словам, предложил "Керенскаго на пост министра юстиціи — на пост, который сейчас (т. е. до революціи) не им?ет никакого значенія" . В дни революціи выгода им?ть Керенскаго в своей сред? должна была выясниться еще отчетлив?е д?ятелям прогрессивнаго блока в силу пріобр?тенной лидером трудовиком совершенно исключительной популярности. "Душою движенія был Керенскій" — вспоминает Зензинов: "это необходимо признать, не боясь впасть в преувеличеніе". "Он выростал с каждой минутой" подтверждает и Шульгин, давая свое объясненіе причинам, выдвинувшим лидера думских трудовиков в дни переворота на первое м?сто: "на революціонной трясин? привыкшій к этому д?лу танцевал один Керенскій" — "талантливый актер", но его "одного слушают". "Магнетическій" дар Керенскаго — отм?чает Бьюкенен: это единственный министр, который производит впечатл?ніе. Его слова вызывают "энтузіазм". Он "самый популярный челов?к", его образ "всенародно опоэтизирован", вс? делегаты с фронта требуют свиданія именно с ним, появленіе его на эстрад? вызывает "бури восторга" (Станкевич, Вл. Львов и др.). "Обаяніе Керенскаго поднимает престиж Временнаго Правительства в глазах революціонной демократіи" — утверждают авторы "Хроники".
      Роль, сыгранную Керенским в февральском переворот?, довольно образно охарактеризовал еще в первые мартовскіе дни в Московском Комитет? общественных организацій видный представитель партіи к. д. Кишкина: "Я только что вернулся из Петрограда — сказал назначенный правительственным комиссаром Кишкин — и могу засвид?тельствоватъ, что если бы не Керенскій, то не было бы того, что мы им?ем. Золотыми буквами будет написано его имя на скрижалях Исторіи". При организаціи власти органически нельзя было устранить того, кто воплощал в себ? как бы весь пафос первых революціонных дней, и чье имя производила "магическое впечатл?ніе" на толпу. Керенскій сд?лался "романтическим героем революціи" — ея "любовью". Сам Керенскій разсказывает во французском текст? воспоминаній, что ему позжее стало изв?стно, что н?которые члены нам?тившагося правительства соглашались вступить в его состав только при условіи включенія и Керенскаго.
      Керенскій колебался. Его вхожденіе в правительство означало конфликт с Исп. Ком. и возможный уход из Сов?та. Вс? друзья разсказывает он — уб?ждали его покончить с Сов?том и войти в кабинет. То же, в сущности, рекомендовали и члены Сов?та, с которыми в "частном порядк?" вел переговоры Керенскій в утренніе часы второго марта. Они, по словам Шляпникова, даже "уговаривали" Керенскаго вступить в правительство за свою личную отв?тственность. — Шляпников присутствовал при бес?д? Керенскаго со Стекловым, который доказывал, что Керенскій, не связанный партійным р?шеніем, может в правительство вступить. "Сов?тскій Макіавелли" — Суханов, заставшій аналогичную бес?ду Керенскаго с Соколовым, не так был опред?ленен и дал двугранный отв?т, когда его мн?ніе спросил Керенскій. Свой отв?т в записках он формулирует так: "ни в Исп. Ком., ни в Сов?т? эти вопросы ещё не ставились (это, как мы вид?ли, нев?рно), и говорить об этом было преждевременно. Но мое личное отношеніе к этому д?лу я высказал Керенскому. Я сказал, что я являюсь р?шительным противником, как принятія власти сов?тской демократіей, так и образованія коалиціоннаго правительства. Я не считаю возможным и офиціальноепредставительство соціалистической демократіи в цензовом министерств?. Заложник Сов?та в буржуазно-имперіалистическом кабинет? связал бы руки демократіи. Вступленіе Керенскаго в кабинет Милюкова в качеств? представителя революціонной демократіи совершенно невозможно... Но... индивидуальное вступленіе Керенскаго... в революціонный кабинет я считал бы объективно небезполезным... Это придало бы всякому кабинету большую устойчивость перед лицом стихійно ползущих вл?во масс"... "Керенскаго не мог удовлетворить такой отв?т"' — зам?чает резонирующій мемуарист: "Ему явно хот?лось быть министром. Но ему нужно было быть посланником демократіи и офиціально представлять ее в первом правительств? революціи". Как видна из воспоминаній самого Керенскаго, позиція индивидуальнаго вхожденія в министерство, д?йствительно, его не удовлетворяла, он считал такое р?шеніе политически невозможным, ибо предвид?л огромную опасность, которая угрожала в том случа?, если революціоныя массы будут предоставлены случайному руководству Сов?та, не им?я офиціальнаго своего представителя во временном правительств?. Допустить это Керенскій не мог (« Je ne pouvais le permettre» — н?сколько претенціозно выражается он во французском текст?). Такое временное правительство было бы заран?е обречено. В то же время Керенскій, по его словам, сознавал невозможность переуб?дить сов?тских лидеров и повліять на изм?неніе их позиціи. Надо признать, что н?т никаких намеков на то, что Керенскій пытался возд?йствовать на изм?неніе лишь нам?чавшейся перваго марта тактики. Почва для его иниціативы и для его выступленія была подходящая, но в ночь с перваго на второе марта он в идеологических спорах участія не принимал; не оказал вліянія представитель демократіи и при подбор? кандидатов в будущее революціонное правительство.
      Керенскій пишет в воспоминаніях, что эта ночь была для него самой трудной. Он должен был найти выход из почти безвыходнаго положенія. Силы его ослаб?вали. Истомленный обстановкой Керенскій впервые посл? безсонных ночей отправился домой. Зд?сь он потерял сознаніе и в полузабытьи провел 2—3 часа. И вдруг сразу пришло р?шеніе на вопрос, который мучил Керенскаго. Он должен принять пост министра юстиціи и открыто объяснить мотивы своего р?шенія непосредственно в Сов?т?. Р?шеніе это было принято не по т?м политическим соображеніям, которыя были выше изложены, а по мотивам исключительно гуманным. Керенскій неожиданно вспомнил об арестованных представителях старой власти. Он был уб?жден, что только он один в переживаемых условіях мог бы не допустить линчеванія их толпой и изб?гнуть ненужнаго кровопролитія. Так говорит сам мемуарист, утверждающей, что под таким впечатл?ніем он очнулся и немедленно позвонил по телефону во Временный Комитет, передав Милюкову свое окончательное р?шеніе. Керенскаго нисколько не смущало то обстоятельство, что он будет один от "демократіи" в правительств?, ибо за ним было непререкаемое общественное мн?ніе, опред?лявшее уд?льный в?с будущаго "заложника" демократіи в буржуазном правительств? .
      В первой половин? дня собрался пленум Сов?та Р. Д., на котором Стеклов "дипломатически и уклончиво" докладывал программу соглашенія, нам?тившагося с Врем. Комитетом. Во время доклада в зал? зас?данія появился Керенскій и потребовал предоставленія ему слова вн? очереди. Члены Исп. Ком., как пишет Керенскій, всем?рно старались отговорить его от выступленія, указывая на возбужденное состояніе многолюдной толпы рабочих и солдатских делегатов, которая может устроить Керенскому враждебную демонстрацію — необходимо подготовить собраніе к мысли, что формальный представитель Сов?та вступил в состав буржуазнаго правительства («Ils se jetteront sur vous et vous mettront en pi?ces» — в образных выраженіях передает мемуарист аргументацію "церковников" Исп. Ком.). Т?м не мен?е Керенскій, взгромоздившись на стол, свое заявленіе сд?лал, объясняя мотивы, побудившіе его дать согласіе на предложеніе Врем. Ком., не дожидаясь р?шенія Сов?та, и потребовал дов?рія к себ?. "Патетическія фразы, полубезсвязныя, но сказанныя с сильным подъемом с непривычным для впечатлительной аудиторіи мелодраматическим эффектом", произвели "магическое д?йствіе" — так описывает "Хроника февральских событій", авторы которой присутствовали на зас?даніи в качеств? активных д?йствующих лиц. В отчет? сов?тских "Изв?стій" сказано: "трудно представить энтузіазм, охватившій зал зас?данія. Единичные голоса, пытавшіеся протестовать... были заглушены единодушным возгласом подавляющаго большинства. Сов?т Р. Д. устроил Керенскому бурную овацію, которой еще не вид?ли, кажется, ст?ны Таврическаго дворца". Суханов отм?чает, что настроеніе поднялось в тот именно момент, когда Керенскій мотивировал свое согласіе войти в состав министерства т?м, что в его руках находятся арестованные представители старой власти, которых он не р?шается выпустить из своих рук. Сам Керенскій не помнит деталей cвоей р?чи, но хорошо помнит устроенную ему овацію и то, что он был отнесен на руках до пом?щенія Временнаго Комитета. И поэтому, быть может, небезполезно воспроизвести (с маленькими лишь купюрами) эту р?чь в том вид?, как она на другой день была напечатана в офиціальных сов?тских "Изв?стіях"... "Товарищи,., дов?ряете ли вы мн??" — патетически спрашивал Керенскій. — "В настоящій момент образовалось временное правительство, в котором я занял пост министра юстиціи. Товарищи, я должен был дать отв?т в теченіе пяти минут(?!) и потому не им?л возможности получить ваш мандат до р?шенія моего вступленіи в состав временнаго правительства. В моих руках находились представители старой власти, и я не р?шался выпустить их из своих рук(возгласы: правильно)... Немедленно по вступленіи на пост министра я приказал освободить вс?х политических заключенныхи с особым почетом препроводить из Сибири сюда, к нам, наших товарищей депутатов, членов соц.-дем. фракціи IV Думы, депутатов II Думы... Я занял пост министра юстиціи до созыва Уч. Соб., которое должно будет, выражая волю народа, установить будущій государственный строй (бурные аплодисменты). До этого момента будет гарантирована полная свобода пропаганды и агитаціи по поводу формы будущаго государственнаго устройства, не исключая и республики(обратим вниманіе на это указаніе Керенскаго!). В виду того, товарищи, что я принял на себя обязанности министра юстиціи до полученія от вас на это полномочія, я слагаю с себя званіе тов. предс. Сов?та Р. Д. Но для меня жизнь без народа немыслима, и я вновь готов принять на себя это званіе, если вы признаете нужным (просим!). Товарищи, пойдя в состав временнаго правительства, я остался т?м же, как был — республиканцем. В своей д?ятельности я должен опираться на волю народа,.. Я должен им?ть в нем могучую поддержку. Могу ли я в?рить вам, как самому себ?? ("в?рим"!). Я не могу жить без народа, и в тот момент, когда вы усомнитесь во мн? — убейте меня. Я заявлю временному правительству, что я являюсь представителем демократіи, но что временное правительство должно особо считатьсяс т?ми мн?ніями, которыя я буду отстаивать в качеств? представителя народа, усиліями котораго была свергнута старая власть... Я полагаю, что вы не осудите меня и дадите мн? возможность осуществить необходимый гарантіи свободы до созыва «Учр. Собранія. Товарищи! Позвольте мн? вернуться к временному правительству и объявить ему, что я вхожу в его состав с вашего согласія, как ваш представитель".
      Керенскій впал на мгновеніе в полуобморочное состояніе, что произвело, по наблюденіям присутствовавшаго Шидловскаго, на аудиторію потрясающее впечатл?ніе. Патетическія фразы, полубезсвязныя, как видим, были довольно опред?ленны по своему содержанію и достаточно демагогичны. Оратор погр?шил против истины, так как слишком очевидно, что новоявленный министр юстиціи в то время, когда Временное Правительство еще только конструировалось, не мог еще отдавать распоряженія об освобожденіи вс?х политических заключенных и, как сл?дует из соотв?тствующаго сообщенія "Изв?стій" комитета думских журналистов, распоряженіе о вызов? из Сибири членов думской соц.-дем. фракціи было, сд?лано комиссарами Временнаго Комитета Аджемовым и Максаковым до занятія Керенским поста министра юстиціи. Керенскій 3-ьяго подтвердил лишь распоряженіе своих временных предшественников через н?сколько дней, придав ему довольно крикливую форму — спеціальной телеграммой 6 марта м?стным прокурорам предписывалось лично освободить подсл?дственных и осужденных по политическим д?лам и передать им прив?т министра.

* * *

      Оваціи в Сов?т? Керенскій воспринял не только, как вотум личнаго дов?рія к нему, но и как одобреніе избранной им политической линіи. Он счел, что входит во временное правительство, как тов. предс. Сов?та, т. е. в качеств? офиціальнаго представителя "рабочаго клас­са". Было около 3 час. дня, когда произошло, по мн?нію одних, "ге­роическое выступленіе" Керенскаго в Сов?т? или, по мн?нію других, совершен был им coup d'?tat. По впечатл?нію героя собранія, его вы­ступленіе вызвало негодованіе у "верховников" Исп. Ком.: когда тол­па несла его на руках, Керенскій вид?л гн?вныя лица, грозившія местью. С этого момента, по его словам, началась против его вліянія в Сов?т? борьба  «sans aucun sсrupule».
      Неоспоримо, Керенскій выз­вал негодованіе, может быть, у большинства членов Исп. Ком. — от­части уже самим фактом своего непредвид?ннаго выступленія. Но столь же безспорно, что по существу он мог встр?тить и сильную под­держку у н?которых членов Комитета, если бы не д?йствовал так не­подготовленно в одиночку. Каждый из мемуаристов под своим углом зр?нія воспринял атмосферу собранія. Суханов — главный как бы идеолог невхожденія представителей демократіи в министерство, у котораго Керенскій в частном порядк? уже спрашивал сов?та, конечно, был в числ? "негодующих", выступленіе Керенскаго вызвало в нем "ощущеніе неловкости, пожалуй, конфуза, тоски и злобы". Но "лиде­ры Исп. Ком. понимали, что развертывать пренія во всю ширь в дан­ной обстановк?, спеціально о Керенском, значило бы итти на такой риск свалки, неразберихи, затяжки вопроса и срыва комбинаціи, ко­торый был нежелателен для об?их сторон. На этой почв? большин­ство... не считало нужным принимать бой"... Составители "Хроники" просто говорят, что Исп. Ком. "не см?л возражать" — "протестующее голоса потонули в бур? аплодисментов и прив?тственных криков". "Бой", начавшійся в связи с докладом Стеклова, оставлял в сторон? личное р?шеніе, принятое Керенским и шумно одобренное сочувствую­щим Керенскому митингом. Вопрос шел о принятіи резолюціи Исп. Ком., хотя и отрицавшей коалицію, но говорившей о необходимости соглашенія с буржуазіей и поддержки правительства. "Л?вая опас­ность", которой боялся Суханов, но его словам, на собраніи в общем очень мало давала себя знать. Ораторы "л?вой", выступавшіе "про­тив буржуазіи вообще", были поддержаны только своими, т. е. незна­чительной частью собранія.
      Впрочем, Суханов наблюдал то, что происходило в собраніи, "урывками, мимоходом, среди текущих д?л". Другой участник собра­нія, бундовец Рафес, дает н?сколько иную характеристику "л?вой опасности". Два обстоятельства, по его мн?нію, пом?шали организаціонному комитету с.-д. партіи, высказавшемуся в ночь с 1-го на 2-марта (так утверждает мемуарист) за вхожденіе членов партіи в правительство, отстаивать эту позицію в общем собраніи Сов?та. "Когда на завтра — пишет Рафес — до зас?данія Сов?та, вторично собрался Исполком для обсужденія вопроса посл? того, как представители пар­тіи уже информировались о взглядах своих организацій, оказалось, что Стеклов, Суханов и Соколов, не выжидая этого зас?данія, сообщили уже представителям думскаго комитета о состоявшемся наканун? отрицательном р?шеніи вопроса Исполкома, как об окончательном". Но "еще важн?е" было то, что "на зас?даніи Сов?та представители большевиков повели крайне энергичную атаку против поддержки буржуаз­наго правительства. Членам Исп. Ком. пришлось со всей энергіей отстаивать эту позицію, Выступленіе с предложеніем участія во временном правительств? вряд ли встр?тило бы поддержку на пленум? Сов?та, когда большинство Исполкома было против него. Оно лишь сыграло бы на руку большевикам". Историку трудно даже пов?рить, что вопрос такой исключительной важности мог быть разр?шен так, как рассказывает партійный мемуарист. Во всяком случа? постолько, насколько д?ло касалось настроенія пленума Сов?та, шумное выступленіе Керенскаго показывает, что защитники коалиціоннаго принципа могли бы при поддержк? Керенскаго без большого труда выиграть кампанію. Исключительный усп?х новаго ''кумира" толпы засвид?тельствовал и другое — не столько "интеллигентные вожаки Сов?та" должны были в своих выступленіях приспособляться к бурным стремленіям низов (запись Гиппіус 1-го марта), сколько эти интеллигенты вели за собой не опред?лившуюся еще, в общем аморфную массу, плохо разбиравшуюся в политических тонкостях. Так или иначе коалиціонисты сдали почти без боя свои позиціи, приняв вн?шній митинговый, даже "шумный усп?х" крайних ораторов (в противоположность Су­ханову, так утверждают составители "Хроники", примыкавшіе к позиціи бундовцев) за доказательство того, что "революціонное настроеніе прочно влад?ет аудиторіей". При таком "радикальном" настроеніи сторонникам коалиціи приходилось ''защищать уже не свою позицію", а говорить об "опасности для пролетаріата оказаться в изолированном положеніи на первых же порах буржуазной революціи" и отстаивать против большевиков офиціальную позицію Исп. Комитета.
      В результат? сов?тскій митинг принял резолюцію Исп. Ком. вс?ми голосами против 15, т. е. формально отверг вхожденіе своих членов в создающееся правительство. Получилось двойственное положеніе, ложное в своем основаніи и чреватое своими посл?дствіями: фактиче­ски одобрив поведеніе Керенскаго, Сов?т принципіально отвергал одновременно его тактику... Сов?т едва ли отдавал себ? отчет в том противор?чіи, которое получалось. Не искушенный еще революціонной казуистикой пленум, очевидно, механически голосовал предложенную резолюцію. Вспоминая впосл?дствіи на Сов?щаніи Сов?тов выступле­ніе Керенскаго, делегат петроградскаго сов?та Кохно говорил: "Мы вс? в один голос изъявили свою полную с ним солидарность, выразили полное дов?ріе и сказали, что... всегда будем одобрять его на этом посту"... Во имя фикціи единства революціоннаго мн?нія за резолюцію большинства Исп. Ком. голосовала почти вся оппозиція, как пра­вая, так и л?вая.