Из цикла серии рассказов «Город»
      Email: veronica@melanbooks.com http://zhurnal.lib.ru/m/melan_w/
      http://romanticfantasy.ucoz.ru/
      Чего ни в коем случае не стоит делать, если однажды вечером случиться встретить красивого и опасного незнакомца: - не попадаться ему на глаза; - не оказывать знаков внимания; - не соглашаться на сомнительного рода предложения; - не влюбляться.
      Вот так и никак иначе.
      Что? Неприятности? А чего же ты хотела, девочка? Как говорится, сама подписалась…

      Случайный свидетель
      Он был невероятно красив.
      Красив в этой смертельной схватке, где любой другой уже лежал бы недвижим, истекая стремительно холодеющей кровью. Но не он. Человек, на которого я смотрела, притаившись в тени бетонного угла многоэтажного дома, двигался слишком стремительно, чтобы его противники могли причинить ему хоть малейший вред.
      Хотя их было семеро против одного, это, казалось, нисколько не смущало высокого мужчину в центре. На его кожаной куртке имелся лишь один тонкий порез от ножа и на этом видимые повреждения заканчивались. Четверо противников лежали на асфальте неподалеку, трое еще дрались.
      Один, неудачно замахнувшись и предположительно метивший в челюсть, отвел руку назад слишком сильно и даже не успел вернуть ее в исходное положение, когда мощный удар кулаком в лицо свалил его на землю. Раздавшийся при этом хруст ломающегося носа неприятно дополнил без того мрачную картину. Лицо человека, который теперь лежал на асфальте, напоминало кровавую маску, разрисованную художником абстракционистом ярко красными разводами.
      Я понимала, что нужно уходить. Даже бежать, пока меня не заметили, но, несмотря на страх, продолжала смотреть смертельный танец маленьких человечков вокруг грозного божества. Слишком захватывающая разворачивалась картина.
      Второй из оставшихся на ногах, пробовал незаметно подойти к незнакомцу из-за спины, в надежде, что его товарищ отвлечет на себя внимание, и тогда он сможет завершить схватку зажатым в руке ножом. Но его намерениям не суждено было сбыться. Внимательный ко всему человек в кожаной куртке, резко крутанувшись вокруг себя, выбил нож и тот с громким звяканьем откатился прочь. Притянув нападающего за волосы, мужчина с ужасающей силой ударил противника головой об асфальт.
      В этот момент меня снова посетила мысль, что пора уходить. Точнее было пора еще несколько минут назад и, находясь здесь, я все больше рисковала быть замеченной, но ничего не могла с собой поделать. Кто же мог подумать, что, выбрав именно эту дорогу к дому, мне предстоит наткнуться на драку, а точнее на убийство семерых человек. Судя по тому, какие раны получили последние двое, остальным встать уже не удастся.
      Глядя на все это, я не могла понять, зачем этим людям понадобилось набрасываться, да еще в таком количестве на одного незнакомца. В любом случае - они уже проиграли. Последний из оставшихся с резким криком бросился на врага, злобно и жадно мечтая о мести за убитых товарищей, но был сбит точной подсечкой снизу. Мощная нога, мгновенно присевшего на корточки человека, просвистела по полукругу и заставила рухнуть бегущего на спину. Раздался жалобный вскрик.
      Лежа на земле, он выгибался дугой, но навредить уже ничем не мог. Несмотря на это высокий незнакомец неторопливо ступил ближе и завис над корчащимся врагом. В этот момент я хорошо разглядела выражение его лица. Спокойное, ничего не выражающее, без тени раздражения. Казалось, он почти наслаждается происходящим. Лишь несколько прядей темных волос выбилось из прически и упало на лоб. Если бы не это, да не тонкий порез на куртке рядом с рукавом, трубно было бы предположить, что он вообще совершал быстрые движения. Не говоря уже о драке.
      Человек на земле все стонал. Мне в какой-то момент показалось, что его позвоночник может быть сломан, и я содрогнулась от этой мысли. Представлять какую боль он при этом должен испытывать было выше моих сил. Но это совершенно не волновало мужчину, стоявшего рядом с ним. Одним резким движением он выхватил из-за голенища узкий длинный нож и резко всадил его в шею стонавшему человеку. Тот мгновенно обмяк. В наступившей тишине пару раз булькнуло, кровь толчками выливалась из глубокого пореза, откуда убийца только что вытащил нож.
      Вот и все.
      Я слышала, как мое сердце медленно отстукивает удар за ударом. Обводя взглядом все картину, я только сейчас заметила три машины, стоявшие на дороге. На двух из них, вероятно, приехали все эти парни, что теперь валялись на земле. В центре, подобно отлитой из бронзы статуе, стоял высокий темноволосый человек.
      Широко расставив ноги, он спокойно обводил взглядом лежащие на земле тела. Его руки застыли по бокам, могучие плечи расправлены, голова слегка опущена вниз.
      Воин-победитель. Ни дать ни взять сошедший со страниц книг спартанец завоеватель. В неярком свете уличных фонарей его фигура зловеще вырисовывалась на фоне серых зданий. Ночь уже два часа как вступила в свои права.
      Я, наконец, с ужасающей четкостью поняла, что угол дома, за которым я притаилась, находится в прямой видимости для человека в черном и совсем не закрывает меня. А ведь теперь я свидетель. Тонкая струйка пота холодной змейкой потекла по спине. Что с того, что мне совсем не хотелось становиться очевидцем происходящего? Как объяснить, что я просто выбрала более короткий путь домой через пустынный квартал офисов?
      Но, несмотря на страх, я не могла не признаться, что увиденное произвело на меня огромное впечатление. Слишком красивой выглядела это битва из-за отточенных и плавных движений мужчины в черной куртке. Слишком изящной и неторопливой была его грация, слишком точными и смертоносными были действия.
      И только я решила сделать осторожный шаг в спасительную черноту тени, как поняла, что опоздала.
      Медленно подняв голову, незнакомец посмотрел прямо на меня. Между нами было около двадцати метров, но мне показалось, что я вижу его глаза очень близко. Спокойные и холодные, серо-голубого оттенка. Взгляд дружелюбным не был.
      Однако вместо того, чтобы пуститься бежать, как полагалось любому разумному человеку, мне страшно захотелось выразить одобрение его прекрасной битве. Практически не осознавая, что я делаю, я сжала руку в кулак и подняла вверх большой палец. Мой взгляд выражал смесь страха и восхищения.
      Насколько этот жест был безумен в данной ситуации, мне объяснять себе не приходилось. Оставалось только надеяться на то, что если он решит меня убить как свидетеля, то сделает это быстро, скорее всего, выстрелом в спину. Если же решит оставить в живых, то делать здесь мне больше нечего.
      Придя к такому заключению, я медленно опустила руку, поправила сумку на плече, развернулась и зашагала прочь от этого места. Будь что будет. Спина болела от напряжения, ладони взмокли. Если он позволит мне пройти еще метров тридцать, то я буду жить. Десять шагов я уже прошла. Никаких звуков за моей спиной.
      Но это не значит, что он не смотрит.
      Двадцать шагов… Пот струился по спине, заставляя одежду липнуть к телу.
      Тридцать… Вот уже и поворот на соседнюю улицу.
      Только оказавшись за углом соседнего дома, я смогла прислониться к прохладной стене и отдышаться.
      «- Фууу… Повезло. На этот раз отпустил» - улыбнувшись пустынной улице улыбкой, в которой смешалось облегчение и хищный оскал, я бодро зашагала вперед мимо спящих витрин и закрытых дверей. Выброс адреналина заставил меня чувствовать вещи острее и ярче. Я почти подпрыгивала на ходу, не заботясь о том, что это может выглядеть странно. Все равно вокруг никого. Улица кое-где подсвечивалась неоновыми огнями вывесок, темнели оконные проемы, отражая ночные очертания предметов. И ни души.
      Через пару домов я свернула направо.
      Дома здесь заканчивались, по обе стороны дороги росли высокие деревья. Слева раскинулся мирно дремавший парк. Краски застывших в глубине сооружений, сделались тусклыми и неразличимыми, сливаясь в сплошную темную массу.
      Продолжая шагать вдоль дороги и прислушиваясь к собственным шагам, я не сразу заметила шум подъезжающего сзади автомобиля. Растерявшись от неожиданности, я резко остановилась, пытаясь разглядеть приближающуюся машину.
      Она оказалась абсолютно черной, с тонированными стеклами, передние фары выключены.
      Я перевела дыхание. Теперь стало ясно, почему я не успела заранее укрыться в тени деревьев. Двигателя почти не было слышно, а без света фар, машина становилась похожа на бесшумное привидение. Понимая, что прятаться уже поздно, я с настороженностью ждала, пока она подъедет ближе.
      Когда водительское окно поравнялось со мной, я с удивлением встретилась со знакомыми серо-голубыми глазами водителя. За рулем сидел человек, который несколько минут назад дрался на улице.
      Первой меня посетила мысль, что он все-таки решил меня убить.
      В груди неприятно екнуло.
      Но если так, то у него была возможность сделать это раньше. Значит, нет? Я вопросительно вглядывалась в лицо человека за рулем. Сердце гулко стучало, паника, несмотря на все доводы, капля за каплей просачивалась внутрь. Стараясь выглядеть более уверенно, я расправила плечи и стала ждать.
      Несколько секунд он внимательно смотрел на меня. Сначала на лицо, потом его взгляд скользнул ниже. В конце концов, он снова вернулся к лицу. За это время я тоже успела рассмотреть незнакомца более детально. Его лицо было жестким, но в тоже время красивым. Прямой нос, широкие губы, квадратный подбородок. Холодные глаза изучающе смотрели из-под темных бровей.
      Наконец он произнес:
      – Я скучаю сегодня ночью.
      Его фраза прозвучало спокойно, почти лениво, но я поняла скрытый в ней смысл. Он отвернулся и стал молча смотреть вперед, слегка склонив голову.
      Мысли в моей голове заметались. Он предлагает поехать с ним, но оставляет право отказаться. Я судорожно пыталась найти ответ внутри себя. Хочу я этого или нет? Еще раз взглянув на профиль мужчины за рулем, я вынуждена была признать, что он мне нравится. Но что делать с тем, что он меня пугает?
      Почувствовав, что времени на размышления у меня не осталось, я внутренне послала все к черту, быстрым шагом обогнула автомобиль и села внутрь.
      Не глядя на меня и не сказав ни слова, он плавно тронул машину с места.
      На протяжении двадцати минут мы ехали по извилистой дороге, что вела в сторону океана. Домов в той стороне не было, что навело меня на мысль спросить о конечной точке нашего путешествия, но я, больше интуитивно поняла, что мой таинственный незнакомец не желает ни лишних слов, ни вопросов. Оставив себе право узнать об этом в конце дороги, я принялась любоваться пейзажем.
      Через некоторое время мы свернули в сторону, на узкую колею. Она выходила прямо на пляж. Темные волны с тихим плеском набегали на белый песок и исчезали обратно. В воздухе пахло солью. В тени пальм, растущих по кромке берега, я разглядела небольшое бунгало.
      Так вот она конечная цель нашего визита. Значит, он не решился везти меня к себе домой, а решил ограничиться единственной встречей в этом месте, куда я вряд ли смогу найти дорогу самостоятельно. Мысль эта неприятно кольнула, но тут же исчезла.
      Место мне понравилось. Маленький, но аккуратный домик был покрыт пальмовыми ветвями, уютная веранда окаймлена плетеной оградой. Несколько деревянных ступеней спускались с крыльца, утопая в белом песке. Свет внутри не горел.
      Не говоря ни слова, мужчина вышел из машины и зашагал по направлению к дому. Я поначалу решила последовать за ним, но как только моя нога ступила на песок, очарование этого места затопило меня с головой. Почему я раньше не видела такого райского уголка? Небольшое пространство пляжа с двух сторон закрывали деревья, подступавшие почти вплотную к воде, защищая белый песок от ветра, позволяя уютно нежиться в тишине и спокойствии, слушая неторопливый плеск волн.
      Ноги сами понесли меня к воде. Не скрывая восторга, я опустилась и зачерпнула горсть песка со дна. Среди песчинок на моей ладони едва поблескивали мелкие камушки. Я снова опустила руку в воду. До чего теплая! Эта бухта просто создана для купания.
      Вспомнив, что я приехала сюда не одна, я обернулась на бунгало. Из окон теперь лился теплый желтый свет. Силуэт человека двигался по комнате. Решив, что пора взглянуть на дом изнутри, я поднялась и зашагала обратно.
      Дверь тихо скрипнула, пропуская меня внутрь уютной комнаты. Снаружи казалось, что внутреннее убранство окажется более простым и убогим, но я ошиблась. Здесь все было сделано со вкусом. Плетеная стулья располагались вокруг стола, кровать находилась слева. Сверху мягкое стеганое покрывало. На столе, покрытом бежевой скатертью, стояла лампа на тонкой ножке. На стене я увидела даже несколько изящно переплетенных композиций из лозы и сушеных цветов. Несмотря на это, помещение было пропитано исключительно мужским присутствием.
      Меня удивило полное отсутствие пыли на предметах. Это могло говорить о том, что хозяин часто появляется здесь или оставляет кого-то присматривать за домом, пока находится в разъездах.
      Оторвавшись от созерцания обстановки, я посмотрела на человека, который привез меня сюда. Он стоял ко мне спиной, расстегивая пуговицы рубахи. Черная куртка уже лежала на стуле. Услышав, что я вошла, он повернулся ко мне и кивнул, в знак того, чтобы я располагалась как дома.
      Наблюдая за тем, как он снимает рубашку, я вдруг заметила, что на его ребрах расплылся огромный бордовый синяк с ладонь величиной. Значит, ему все-таки досталось от тех парней. Это было неудивительно, особенно если учесть, что их было семь, а он противостоял в одиночку. Тем не менее, мне стало за него обидно. Краем глаза я уловила, как он чуть сморщился от боли, когда расправил плечи, чтобы окончательно избавиться от одежды.
      Повинуясь необъяснимому порыву, я подошла к нему, и едва коснулась пальцами места ушиба.
      – Как они смели целой шайкой нападать на тебя одного?
      Заглянув в его глаза, я отметила, что они не особенно потеплели. Вместо ответа на мой вопрос, он холодно произнес:
      – Ты подвержена следовать необдуманным решения. Это плохо.
      От неожиданности, я отступила назад. На секунду снова вернулся страх. Правильно ли я сделала сев к нему в машину?
      Слегка прищурив глаза, он спокойно изучал меня. На нем остались только джинсы. Мне стало еще неспокойней при виде его широких плеч и сильных рук. Не зная, что ответить на его слова, я решила спросить прямо:
      – Я должна тебя бояться?
      Он помолчал. Затем медленно произнес:
      – Если я захочу, чтобы ты меня боялась, ты узнаешь об этом.
      Я только судорожно вздохнула, нисколько не сомневаясь в том, что если он захочет, я действительно все узнаю. Он ясно дал мне понять, кто здесь главный. Но все же его последние слова меня несколько успокоили. Открытой угрозы в них не чувствовалось.
      В этот момент телефон в его куртке зазвонил.
      Мужчина отошел от меня вглубь комнаты, чтобы достать телефон.
      – Да…, - ответил он, и некоторое время помолчал, слушая. - Да есть. Мне нужно около часа, чтобы их собрать и выслать тебе, - снова молчание. - Хорошо, жди.
      Он положил трубку и вопросительно посмотрел на меня.
      Не зная, какого именно ответа он ждет от меня, я смогла только заверить:
      – Все в порядке, я побуду на пляже, пока ты занят.
      Он кивнул, и мне, наконец, показалось, что его взгляд немного смягчился. Наверное, ему нравится, когда понимают с полуслова.
      Я осторожно вышла за дверь и направилась к воде. По крайней мере мне удалось не вызвать его раздражение, а это уже маленькая победа. По какой-то причине я знала, что женщин он зовет с собой нечасто, пусть даже для одной встречи. И возможно причиной это является их назойливость или болтливость. А еще хуже глупость.
      Чувствуя некоторую гордость за себя, я села на песок и принялась ждать.
      Он подошел сзади почти не слышно. Но я отчетливо почувствовала его присутствие рядом с собой, как почувствовала бы лань близкое присутствие хищника, многократно превосходящего ее силой.
      Я молча ждала его слов, не оборачиваясь и не особенно надеясь, что он вообще что-то скажет. Слишком он не желал расставаться со словами, как с драгоценным жемчугом барышня. Однако уже через секунду я услышала его голос:
      – Пойдем внутрь.
      Сидя на пляже, я спрашивала себя, почему же я здесь и что толкнуло меня продолжить встречу с незнакомым и опасным человеком. Ведь я видела, на что он способен, но, тем не менее, села в его машину. Немного погодя ответ пришел сам собой. Мужская красота вместе со способностью защитить себя от врагов, да еще так легко и красиво, что может быть привлекательнее для женщины? Как отказаться от возможности завоевать сердце идола, пусть даже на одну ночь. И пусть даже не сердце, а только возможность коснуться его сильного тела, отдавая себя ласкам смертоносных рук.
      Он уже шел по направлению к дому. Я поднялась, отряхнула одежду и последовала за ним.
      В комнате царил полумрак. На столе стояла бутылка коньяка и два хрустальных стакана.
      – Хочешь? - Предложил он.
      – Нет. - Спиртного не хотелось.
      Рядом со стаканами стопкой лежали бумаги, справа матово отсвечивал темный экран открытого ноутбука. Под лампой в бежевом абажуре я увидела маленькую керамическую подставку, доверху наполненную черными камушками. На каждом выгравирован какой-то символ. Знаки были исполнены красиво, но совершенно не раскрывали смысл. Я молча перебирала камни, сравнивая один с другим. Все разные.
      Наблюдая за мной, он налил немного коньяка в один стакан и пригубил жидкость. Я положила камни на место и повернулась к нему.
      – Что значат символы на камнях?
      – Почти ничего.
      Его взгляд задержался на подставке с камушками, как будто он о чем-то задумался. В этот момент мне показалось, что он сильно устал. Возможно от драки, возможно от чего-то еще.
      – Если ты устал, отдохни. Я посижу.
      Он едва заметно усмехнулся:
      – Хочешь проверить, насколько я устал?
      Я смутилась. Увидев, как он ставит стакан на стол и медленно направляется ко мне, я сделала шаг назад и спиной уперлась в стену рядом с кроватью. Рубаху он так и не надел, что позволяло хорошо разглядеть его накачанную грудь и мощный пресс. Поискав глазами синяк, который видела до этого на его ребрах, я изумилась. Ничего не было. Гладкая кожа идеально обрисовывала мышцы, но даже намека на след от удара не осталось.
      – Как такое возможно? - Прошептала я тихо.
      Он уперся двумя руками в стену рядом с моей головой. Его лицо оказалось совсем близко. И хотя я была уверена, что он услышал вопрос, отвечать на него не счел нужным. Вместо этого он лениво рассматривал мои губы, будто представляя, какими они могут быть на вкус.
      От этого взгляда мои ноги начали медленно подкашиваться, по низу живота прошла слабая судорога. Этот человек был слишком сильным, слишком властным, чтобы ему можно было противиться. Пытаясь унять гулко бьющееся сердце, я отвернула лицо в сторону, чтобы не встречаться с ним глазами. Аромат мужского парфюма неуловимо перемешался с его собственным запахом и теперь дразнил меня, заставляя мысли путаться, а тело предательски вздрагивать в ожидании прикосновения.
      Мой мучитель не торопился. Как хищный зверь, прекрасно осознающий свою силу, он неторопливо наслаждался беспомощностью пойманной в капкан жертвы. Его пальцы, едва касаясь кожи, прошлись по моей щеке, затем по шее.
      – Ты изумительна.
      Чувствуя, как мое сердце все ускоряет ход, я повернула голову и встретилась с его ласкающим взглядом. Желание почувствовать его губы жгло изнутри. Огонь разгорался с такой невероятной силой, что впору было самой молить его о продолжении. Но он лишь продолжал изучать мое лицо. Я знала, что он чувствует меня так же хорошо, как себя самого. Улавливает каждую эмоцию, угадывает каждое желание, но, тем не менее, продолжает пытку.
      – Пожалуйста… - видеть его губы так близко, но не касаться их стало непереносимо.
      Его взгляд стал почти нежным.
      Осторожно приподняв мой подбородок, он наклонился ко мне и поцеловал. Мучительно мягкий вначале, его поцелуй постепенно становился все более настойчивым. Он касался то одного уголка губ, то другого, пока тихие стоны не начали рваться из моей груди.
      Огонь лился по венам, словно жидкая лава, испепеляя остатки самообладания, заставляя хотеть его все сильнее и сильнее. Отвечая взаимным желанием, его губы становились все более жесткими, рука легла на затылок и слегка сжала волосы. Этот жест собственника окончательно лишил меня контроля над собственным телом, ноги отказались держать и я со стоном начала опускаться вдоль стены.
      Сильные руки легко подхватили меня, и через секунду я оказалась на кровати.
      Его пальцы осторожно расстегивали пуговицу за пуговицей, едва касаясь обнаженной кожи. Места прикосновений горели огнем, вызывая нестерпимое желание почувствовать его ближе, глубже… Я застонала, когда блузка окончательно разошлась в стороны, открывая его взору обнаженную грудь.
      – Ты сведешь меня с ума… - Прошептала я, глядя в красивое лицо, которое нависло в нескольких сантиметрах от моего.
      Вместо ответа, он медленно опустился вниз и несколько секунд любовался грудью, медленно поглаживая ее руками. Затем его губы обхватили один сосок, а язык начал осторожно ласкать его.
      «- Боже! Я умру здесь…» - мои мысли путались от возбуждения, низ живота уже полыхал нестерпимым жаром. Сквозь сладостные волны, пробегающие по моему телу, я почувствовала, как его рука, лаская каждый участок кожи, постепенно опускается все ниже. Он продолжал нежно покусывать мою шею, обжигая ее горячим дыханием, заставляя мои губы шептать сладкий бред.
      Как сквозь сон, я ощущала его руку между своих бедер. Пальцы скользили по шелковой ткани трусиков, осторожно приближаясь к тонкой полоске сбоку. На короткий миг раздался слабый треск, и резинка мгновенно ослабла.
      «- Он порвал их!» - от неожиданности, я слегка дернулась, но он тут же прижал меня обратно к кровати.
      – Все хорошо девочка. Не напрягайся.
      Сильная рука прижимала мою шею к подушке. Серо-голубые глаза спокойно смотрели в лицо. Я почувствовала, как его пальцы нашли вторую сторону кружевной резинки, и через секунду она тоже лопнула.
      «- Он сделал это двумя пальцами, а я даже не почувствовала натяжения или боли. Какая же сила скрыта в этом человеке?» - к моему возбуждению примешался страх. Пытаясь найти ответ на свой вопрос, я вглядывалась в его красивые глаза.
      Металлическая пряжка ремня негромко звякнула.
      Через секунду к моим влажным завиткам прижалась что-то горячее. Он осторожно надавил, проникнув в меня немного глубже, и остановился.
      Я судорожно вздохнула. От того, что я почувствовала, во рту мгновенно пересохло.
      – Ты… - я стала запинаться. - Ты огромный…
      Оставаясь в прежнем положении, он медленно гладил мое лицо. Его взгляд скользил за пальцами, выражая такую нежность, как если бы я была самым дорогим кристаллом в его коллекции. Между ног невыносимо пульсировало и горело от вторжения.
      – Расслабься девочка. Я не сделаю тебе больно.
      Глядя в его глаза, я медленно расслабляла напрягшиеся мышцы.
      – Молодец… Все хорошо, - он продолжал ласкать мое лицо. - Ты веришь мне?
      Я на мгновенье прислушалась к внутренним ощущениям.
      – Да.
      Он задержался взглядом на моих глазах, словно проверяя правдивость моего ответа, затем провел большим пальцем по губам, заставляя их раскрыться и одновременно с обжигающим поцелуем, начал медленно, но неумолимо, проникать внутрь. Успокаивая мое лицо ласками, он словно огромным поршнем раздвинул тонкие стенки, входя до самого конца.
      Я застонала. Сильные руки крепко сжимали меня, почти не позволяя двигаться, мощное тело прижимало к кровати, не позволяя вырваться из сладостной ловушки. Весь скользкий от моего желания, огромный и горячий, он мощными толчками продолжал двигаться во мне, заставляя забыть обо всем.
      Время будто перестало существовать. Мои руки сжимали его широкие плечи, гладили затылок и волосы, царапали спину. Я извивалась, будто еще надеясь вырваться из-под огромного тела нежного мучителя, но тщетно. Он властно завладел каждой клеткой моего тела, каждой мыслью, каждой эмоцией, не оставляя шансов на побег, заставляя прочувствовать каждое движение, полностью подчиняя своим желаниям. Он не брал наполовину - он приказывал отдать ему все.
      Мир будто разорвало надвое яркой вспышкой. Я закричала. Спина выгнулась от диких спазмов, сотрясающих тело. Мои ногти впились в кожу. Дико метаясь, словно пытаясь вырваться из плена, я продолжала кричать, пока, наконец, жаркие волны не начали сходить на убыль.
      В этот момент он еще раз резко вошел в меня. Сильные мышцы превратились в камень, руки стальными тисками сжали мои плечи, заставляя замереть на месте, огромное тело тяжелым прессом придавило к постели. На короткое мгновенье, застыв как изваяние, он горячим потоком излился внутрь.
      В моей голове медленно, как сквозь дымку, разлилось чувство триумфа.
      Поглаживая его спину, я чувствовала необычайное спокойствие и умиротворение. Отдавшись на волю победителя, я не оказалась побежденной. Он с лихвой вознаградил меня нежностью и лаской за все то, что я оказалась способной ему дать.
      Засыпая, я чувствовала, как он гладит мое лицо и волосы.
      Улыбаясь сквозь сон, я лишь теснее прижалась к его груди лицом, уже не видя, как в серо-голубых глазах застыло непонятное выражение.
      Утренний свет тускло пробивался сквозь занавешенное окно. Шум прибоя, неторопливо набегавшего на камни, доносился через неплотно закрытую дверь.
      Сквозь закрытые глаза, я зачем-то считала волны.
      «- Две, три, четыре…» - Это бесполезное занятие оттягивало окончательное пробуждение, позволяя оставаться во власти умиротворения и неги еще на какое-то время.
      Входная дверь тихо скрипнула, пропуская внутрь человека, который был со мной этой ночью.
      «- И подарил мне непередаваемое наслаждение» - произнесла я мысленно.
      О том, что он уже встал, я догадалась по звукам, доносящимся из-за двери. Тихое позвякивание металла, шуршащие по песку шаги, затем шаги по деревянным ступеням веранды.
      Какой он будет сегодня? Как в начале вчерашнего вечера холодный и неприступный? Или как глубокой ночью внимательный и ласковый?
      Открыв глаза, я увидела, как он расставляет на столе кружки и достает кофе. Из стоящих рядом бумажных пакетов аппетитно пахло горячими булочками.
      «- Где он достал свежую выпечку на берегу океана?» - от удивления я даже привстала на постели.
      Ответ пришел секундой позже, когда зазвонил его телефон.
      Продолжая наливать кипяток по кружкам, он ответил собеседнику:
      – Нет, спасибо. Больше ничего не нужно. Приготовь мой джип в гараже, сегодня придется съездить в Антеру.
      Антерой назывался район лежащий в ста километрах на запад от Канна, расположенный в пересеченной местности, куда было сложно добраться из-за каменистых узких дорог.
      Предполагая, что он может торопиться, я быстро встала и принялась одеваться. Обернувшись на шум, он едва заметно кивнул мне, продолжая отдавать распоряжение по телефону.
      – Составь для меня план документов и предупреди их о моем приезде. Да. Пока больше ничего.
      Стараясь не мешать разговору, я выскользнула за дверь и вдохнула пропитанный солью утренний воздух. Океан спокойно и неторопливо покачивал синие волны, величественно раскинувшись до самого горизонта. Из-за голубых облаков, кое-где еще окрашенных в бледно розовый, уже показались яркие лучи солнца. Белесая дымка, витающая над водой вдали, почти рассеялась, позволяя взору увидеть границу, где бирюзовая гладь воды плавно перетекала в прозрачное небо.
      Я беззаботно потянулась и прошла к воде. Изумительное место, просто неправдоподобно красивое. Наверное, нельзя смотреть на такое каждый день, чтобы не потерять остроту восприятия от такого великолепия. Хотя, признаться честно, мне бы очень хотелось оказаться здесь еще раз. Смогу ли я запомнить сюда дорогу и вернуться самостоятельно? Это я узнаю только когда поеду обратно.
      Соблазн искупаться был велик, но я не знала, будет ли у меня возможность ополоснуться после соленой воды. Пришлось ограничиться прогулкой босиком по пляжу.
      Пройдя от одного края бухты до другого, я решила, что пора возвращаться. Наспех отряхнув ступни от песка, я сунула ноги в босоножки и повернула к дому.
      Оказалось, что к тому времени, пока я прогуливалась, разговор по телефону закончился, а на столе появилось все необходимое для завтрака: сахарница, ложки, кувшинчик со сливками и хрустящие круассаны.
      – Выспалась?
      – Да, спасибо. - Я улыбнулась. Утренний свет почти не смягчил мужественную красоту мужчины, сидящего передо мной в плетеном стуле. Все та же жесткая квадратная челюсть, внимательные серо-голубые глаза, дерзко очерченные красивые губы.
      Наливая в кофе свежие сливки, я старалась понять, изменилось ли что-то этим утром. И если да, то что?
      Несмотря на то, что выражение на его лицо было спокойно-расслабленное, я интуитивно уловила, что между нами возникла невидимая стена. И хотя я была готова к тому, что эта встреча может обернуться первой и последней, все равно почувствовала, как сердце мучительно сжалось в предвкушении худшего.
      Подыскивая правильные слова для разговора, я медленно помешивала сахар в кружке.
      Что нужно сказать, чтобы еще раз оказаться здесь? Существует ли хоть малейший шанс на повторную встречу? Мысль о том, что проведенная ночь останется единственным воспоминанием о таинственном незнакомце, неприятно покалывала изнутри. Передоложим, я могу спросить о нем кого-то из своих знакомых… Описать его внешность или назвать номер машины. Пусть даже я узнаю его имя или городской адрес, но что это даст? Как я могу прийти к нему без его согласия?
      Это исключено. Подобная инициатива не только не приветствуется, но и может быть жестока наказана.
      Все еще лелея тайную надежду, что не все потеряно, я попыталась прощупать почву:
      – Ты торопишься?
      – Не настолько, чтобы не дать допить тебе кофе.
      Я смущенно потупилась в кружку.
      «- Не особенно положительный ответ. Хорошо, попробую дальше»
      – А я ни разу не была в Антере. Я слышала, там удивительно красивая природа.
      Он оторвал взгляд от просматриваемой газеты, (вероятно, ее доставили сюда вместе с выпечкой) и произнес:
      – Там очень опасные дороги. В ближайшие дни обещают сильный ветер, поэтому стоит опасаться срывающихся с вершин камней. Я бы советовал выбрать другое место для путешествий.
      «- Он опять оставил меня стоять в стороне» - я все больше расстраивалась, но сдаваться пока не собиралась. Рискуя попасть в категорию излишне навязчивых дам, я все же рискнула его спросить:
      – А как называется это место, где мы находимся?
      Подняв глаза, он внимательно посмотрел на меня. На этот раз его взгляд стал прохладнее, и он долго молчал, прежде чем ответить:
      – Это бухта «Санрайз».
      От его взгляда, я покраснела до корней волос и пролепетала:
      – Здесь такие красивые пляжи! Великолепное место для ку…
      – Это частная территория.
      Эта фраза, сказанная спокойным ровным голосом, заставила меня бросить любые попытки к переговорам. Все ясно. Повторной встречи не будет.
      «- Какая же я дура! Решила, что после одной единственной ночи, он будет счастлив продолжить со мной отношения. Обрадовалась!».
      Коря себя, на чем свет стоит, я молча допила кофе и поставила кружку на стол.
      «- Ну и пусть…» - стараясь не расклеиться окончательно, я пыталась найти положительные моменты «- Спасибо за то, что хоть раз позволил мне увидеть это место. И за то, что был нежен со мной вчера…»
      От воспоминаний о прошлой ночи, мои щеки порозовели, и я поспешно отвернулась, чтобы скрыть эмоции. Они ему все равно не нужны. Я даже сомневалась, что он поцелует меня на прощанье.
      В душе я понимала, что этот человек - одиночка, но все равно не могла смириться с необходимостью уйти насовсем. Конечно, заводить друзей таким образом это не в его правилах, но мне отчаянно хотелось стать исключением. Что ему стоит хотя бы намекнуть о будущей встрече? Не гасить едва тлеющий в моей душе тонкий лучик надежды.
      – Когда ты закончишь завтрак, дай мне знать. Я отвезу тебя в центр Канна.
      После этих слов он поднялся из-за стола и принялся собирать бумаги, лежащие на тумбе возле стены. Пока он стоял ко мне спиной, мой взгляд упал на подставку с черными камушками, и тут же мелькнула мысль:
      «- Всего один. На память. Он даже не заметит»
      Протянув руку, я быстро зажала камень в кулаке и вернулась в исходное положение. Лихорадочно соображая, куда бы его можно было положить, я вынуждена была признать, что, как назло, ни одного кармана в моей одежде нет. Нужно как можно быстрее донести его до сумочки и там спрятать.
      Стараясь исключить из своих движений поспешность, я встала из-за стола и направилась в другой конец комнаты, где на стуле стояла розовая сумка. Я услышала, как он повернулся, и немного ускорила шаг.
      – Что у тебя в руке?
      Вопрос заставил меня застыть на месте.
      Медленно обернувшись, я промямлила:
      – Заколка для волос.
      Он прищурился:
      – Покажи.
      – Это всего лишь заколка для волос…
      – Я сказал, покажи. Не заставляй меня просить еще раз. - Я старалась проигнорировать звучавший в его словах приказ, но не могла.
      Собравшись с духом, я вытянула руку вперед, но кулак так и не разжала.
      Когда он шагнул ко мне, мое хваленое самообладание исчезло в один миг, и я почти закричала:
      – Это камень из вазы со стола! Всего один! Оставь его мне!
      Видя, что он направляется ко мне с решительным видом, я рванула бегом. Пытаясь прорваться к двери, я успела сделать только два шага, прежде чем почувствовала подсечку снизу. Точным аккуратным движением он скорректировал мое падение, дернув руку за локоть, тем самым, уберегая от ушибов на полу. Вместо этого мое лицо с размаху впечаталось в мягкую подушку на кровати, а сам он прижал меня сверху.
      Чтобы вдохнуть хоть немного воздуха, я с усилием повернула голову в сторону. На мне как будто лежала бетонная плита, грудная клетка приподнималась с трудом.
      Несмотря на это, я изо всех сил сжимала камень в руке, решив бороться за него до конца.
      – Не шути со мной девочка. - Его спокойный голос разительно контрастировал со стальным захватом.
      – Оставь мне камень! - прохрипела я.
      – Нет.
      – Что тебе стоит!? У тебя их целая чашка!
      – Нет.
      – Оставь… - мой голос становился все более просящим, потому как никакой возможности справиться с человеком, прижавшим меня сверху, все равно не было. Как ни странно, но он не пытался самостоятельно разжать мой кулак. Скорее всего, ему хватило бы и секунды, чтобы получить камень обратно. Но он предпочитал игру. Загонять жертву в угол было в его крови, и я не сомневалась, что как только ему надоест играть, камень в ту же секунду вернутся на место.
      Неожиданно, мужчина изменил захват и, взявшись за оба плеча, резко перевернул меня на спину. Так, чтобы я оказалась к нему лицом.
      – Зачем он тебе?
      Этот вопрос застал меня врасплох.
      Я в отчаянии раздумывала, что ему ответить. Сказать, что коллекционирование камней всех пород вот уже десять лет как является моим хобби? Не пройдет! Как не пройдет ни один другой вариант. Глупо предполагать, что он не отличит правду от вымысла.
      Вздохнув, я ответила:
      – На память. Чтобы осталась что-то о тебе.
      Некоторое время он молча смотрел мне в глаза. И когда я уже было решила, что он согласится оставить камень мне, он бесстрастно произнес:
      – Если тебе нужен подарок, я дам тебе денег. Выберешь любой.
      Меня как будто ударили наотмашь по лицу.
      От боли и унижения, которые пронзили сердце острой иглой, я временно перестала дышать. Неужели он думает, что мне требуется вознаграждение за проведенную с ним ночь? Неужели думает, что, предложив деньги, сможет откупиться от моего желания увидеть его снова? Думает, что я за деньги легла в его постель?
      Горечь затопила меня с головой. Стараясь не смотреть ему в глаза, я медленно разжала кулак. Черный камень выпал из ладони на мягкую ткань покрывала.
      – Ничего не нужно. Спасибо. Забери его.
      Продолжая смотреть в сторону, я резко оттолкнула державшие меня за плечи руки и выбралась из-под тяжелого тела.
      – Отвези меня, пожалуйста, в Канн. - Стараясь сохранить голос бесцветным, я взяла сумочку со стула и направилась к двери.
      Теперь мне это было совершенно ясно, что он не попытается меня остановить.
      Но я больше этого и не ждала.
      Распахнув деревянную дверь, я зашагала по белоснежному песку к машине.
      Высокий темноволосый человек молча стоял на берегу океана, наблюдая, как хмурое небо превратило волны, еще недавно сверкавшие всеми оттенками голубого, в темно серую, бушующую от негодования водную поверхность.
      Вечерело. С востока медленно надвигался шторм. Темные облака клубились стаями, заглатывая те немногие участки неба, сквозь которые еще пробивались солнечные лучи. Ветер раз за разом бросал холодные порывы в лицо стоявшему мужчине, но тот будто и не замечал этого. Волосы его растрепались, брови нахмуренно сошлись в одну линию. Серо-голубые глаза пристально смотрели на горизонт, но не видели его. Не слышал он и протяжного скрежета пальмовых стволов, пригнутых к земле надвигающимся ураганом.
      Человек размышлял.
      Мысли его против воли возвращались к девушке. В памяти снова возник ее образ - светлые длинные волосы, огромные синие глаза, полные боли, после того, как он отобрал у нее этот чертов камень.
      Почему он вообще думает об этом? Он осознанно принял решение зарубить любые зарождающиеся в ней надежды на продолжение отношений. Он осознанно обидел ее, выбрав максимально болезненную фразу. Как нанести смертельный удар человеку - физически или морально, он знал всегда. Ведь именно в этом заключался его профессионализм?
      Камень мог дать ей шанс узнать о нем больше. Этого нельзя было допустить. Человек, рожденный убивать, не нуждается в друзьях, равно как и в женщинах. Разве что иногда.
      Так получилось и в этот раз.
      Она неосознанно заставила проснуться, обычно дремлющее в нем любопытство, опрометчиво выразив жест одобрения его победе в уличной драке. Тогда он несколько секунд размышлял, стоит ли убрать лишнего свидетеля, но, не сочтя ее достаточно опасной, отпустил.
      Он уже решил было ехать домой, когда заметил ее одинокую фигурку, шагающую по темной аллее. Теперь, в расслабленном состоянии, он смог присмотреться в ней более внимательно. Высокая, хорошо сложенная, длинные светлые волосы… Но хорошо выглядят многие женщины. Его привлекло не это.
      Тогда что?
      Человек на берегу снова нахмурился.
      Через секунду его жесткий рот изогнулся в усмешке. Конечно! У нее хватило наглости повернуться к нему спиной, тогда на улице. Неслыханная дерзость. Тем более что она, вероятно, догадывается кто он на самом деле.
      Позвав ее с собой, он лишь хотел убедиться, что ее храбрость бравурная, наигранная. Но неожиданно для него самого, она согласилась сесть в машину. Что ж… Она заслужила, чтобы ей уделили внимания на одну ночь.
      Воспоминания о ее податливом нежном теле прошлой ночью, заставили кровь тяжелыми толчками запульсировать снизу. От непроизвольного возбуждения джинсы туго натянулись.
      Мужчина чертыхнулся.
      Все. Он отвез ее в город, больше они не увидятся. Так должно быть и так будет.
      Стоит ли позволять ненужным мыслям проникать под жесткий самоконтроль из-за очередной симпатичной мордашки?
      Нет.
      Первые холодные капли дождя упали на песок и застучали по листьям. Внезапно налетевший ветер вздыбил пенящиеся волны, натужно заскрипела крыша бунгало.
      Мужчина повернулся и зашагал к дому.
      Прошло два дня.
      Солнечный полдень освещал высокие многоэтажные здания Канна, заставляя обилие стеклянных окон искриться от света. По дорогам мчались потоки машин, лихие гонщики сигналили нерасторопным прохожим, шум и гвалт доносился отовсюду. В центре, как и всегда в этот час, кипела жизнь. Туда и сюда сновали люди, открывались и закрывались двери многочисленных магазинов, вдалеке кричал разносчик полуденных газет.
      Закончив с визитом в парикмахерскую, я направилась в ближайшее кафе перекусить что-нибудь и выпить чашку кофе. Важные дела на сегодня закончены, можно отдохнуть часок другой.
      С утра я забежала на работу, спросила, нет ли новых заказов, но таковых не оказалось. В последнее время все меньше людей задумывалось об украшении своих особняков стеклянными витражами, возможно, это было связано с модной тенденцией вставлять вместо витражей мерцающие сетки с огоньками, что тоже смотрелось неплохо, но так или иначе у меня выдалась абсолютно свободная неделя. Теперь осталось решить, как именно ее провести.
      Работа над предыдущим заказом заняла много времени. Почти месяц. Множество эскизов, набросков, варианты цветовых палитр, одобрение или критика начальства, все это стоило того. В результате проведенной работы крышу куполообразного здания галереи «Марк’о Дани» украсил великолепный витраж из золотого и голубого стекла, а мой счет украсила внушительная сумма денег, которая постоянно взывала меня одуматься и начать тратить капитал хоть на что-нибудь.
      Проблема заключалась только в том, что мое настроение никак не хотело подниматься выше отметки «Мрачное». Причин было несколько. Первой являлось полное отсутствие друзей в городе - Лайза уехала отдыхать в Минару - южный город, который славился великолепными пляжами и нетрадиционной кухней, Саймон отправился покорять подиумы великого Гранд-Паласа в Риде, благо новая коллекция его платьев была готова задолго до показа. Остальные по разным причинам оказались временно недоступны.
      Второй причиной стала невозможность купить именно тот автомобиль, о котором я мечтала уже несколько месяцев. Дело в том, что к тому моменту, когда у меня набралась достаточная сумма для его покупки, некий гражданин выехал на нем из салона как раз за час до моего прихода. Великолепно! Стоило ли говорить о том, что я была готова порвать всех сотрудников авто галереи на кусочки и склеить в произвольном порядке.
      Теперь оставалось ждать, пока еще одну такую же машину паромом бережно доставят через океан из Гинтервальда, где находилось большинство заводов по автомобильному производству.
      «Мустанг-Д’аэро G6» - от этого словосочетания у меня начинали течь слюнки. Перед глазами неизменно возникал мягкий темно серебристый салон, удобный широкий руль, хищный разрез фар и шесть цилиндров под капотом. Я знала об этой машине все! Именно она стала бы лучшим подарком к окончанию работы над проектом, но мне не повезло. Какой-то пройдоха увел ее у меня из-под носа. Теперь осталось только ждать.
      Я в сотый раз вздохнула.
      Была и третья причина - мужчина, который появился в моей жизни поздним вечером, позволил коснуться себя ночью, и исчез в яркий полдень. Всего двенадцать часов знакомства и еще сорок восемь часов мучений. Что ж… Видимо, бывает и так. Несмотря на убежденность в том, что он больше не появится, я продолжала оглядываться на темные машины, в надежде, что в одной из них мелькнет знакомое лицо.
      Чтобы хоть как-то скрасить одиночество я занимала свой день бесконечным шоппингом. Скупала всякую ерунду, о которой тут же забывала, заходила на выставки, чтобы через секунду покинуть душное помещение, звонила многочисленным знакомым, надеясь, что кто-то из них сможет меня отвлечь хотя бы на время.
      И все это время я ждала встречи с ним.
      Несколько раз в голову приходила мысль обратиться к осведомителю, но мне пришлось ее отмести. Угрозы от таких знаний могло оказаться больше, чем пользы. Осведомителями были никому неизвестные лица, выйти на которых было большой проблемой. Для начала стоило спрашивать всех и каждого «Не знает ли кто-нибудь оного?» Затем звонил неизвестный человек и давал еще один адрес, затем еще адрес и еще. Если повезет, то, в конце концов, можно было оказаться в далеком квартале, в тесной комнате без окон и почти без света. Там человек, лицо которого было скрыто тенью, позволял задать вам только один или два вопроса, на которые отвечал без промедления, после чего просил баснословную сумму денег и выпроваживал из помещения. Найти его дважды по одному и тому же адресу не представлялось возможным. Каким образом он выдавал интересующую вас информацию за такой короткий промежуток времени? Никто не знал. Кто он? Где произойдет следующая встреча? Ни на один из этих вопросов ответа не существовало.
      Перспектива лишиться огромной суммы за ничтожно малое количество информации, была далеко не самой большой проблемой. Тот, кому это нужно, всегда найдет достаточное количество денег. Худшим являлось то, что к вам в гости мог неожиданно пожаловать тот, о ком вы недавно выясняли детали, и тогда уже придется объясняться, непосредственно глядя в глаза «зачем» и «для чего» вы это делали.
      Конечно, так бывало не всегда. Обычные люди редко догадывались, что о них наводят справки. А вот такие, как мой недавний знакомый… Существовала очень большая вероятность, что как только я поговорю с осведомителем, долго ждать встречи мне не придется. Вот только в каком расположении духа вернется мой таинственный незнакомец? Проверить? Нет уж. Обойдусь.
      Размышляя таким образом, я перешла дорогу и свернула на прилегающую улицу, где тесно прижавшись друг к другу стояло множество уютных кафе, толкнула дверь одного из них, и, проводив глазами очередной черный автомобиль, вошла внутрь.
      Как оказалось, кафе, которое я выбрала почти наугад, занимало целых три этажа, на каждом из которых подавали различные блюда и десерты. Первый этаж был полностью отделан деревом и инкрустирован черными сверкающими камнями. Чтобы атмосфера не казалась излишне мрачной, в стены вмонтировали сотни мелких лампочек белого и желтого цветов, которые удивительно преображали темные стены, заставляя их мерцать и искриться от падающих лучей. Заголовок меню, лежащего на полированном столике, подсказал мне, что кухня здесь исключительно Марийская. Я смутно припомнила полуостров Марийя, который видела только на буклетах. Но так как мне было неизвестно о предпочтениях Марийцев в еде, я решила не экспериментировать, а подняться на второй этаж.
      Поднявшись по лестнице, я увидела просторный светлый зал. Зеленые кружевные скатерти на столах, изящные салфетки в узорных подставках, удобные бежевые стулья. Вдохнув пропитанный сладкими ароматами воздух и оглядев уютную обстановку, я решила остановить свой выбор здесь, не поднимаясь выше.
      Расположившись у самого окна, я положила сумочку на стул и улыбнулась подошедшей официантке:
      – Скажите, у вас подается Каннская кухня?
      – Конечно. Горячие блюда, напитки, десерты на выбор.
      – Отлично.
      Взяв протянутое девушкой меню, я принялась выбирать из списка:
      – Печеные лукошки с клубникой и лимоном, ореховый соус и кофе по Каннски.
      – Лукошки только что поставили в печь. Они будут готовы через несколько минут.
      – Все в порядке, я не тороплюсь.
      Дружелюбно улыбнувшись, официантка удалилась.
      В ожидании заказа, я смотрела в окно, на проезжающие мимо автомобили. В здании напротив располагался огромный супермаркет ювелирных украшений «CharmGems». Я рассеяно наблюдала, как перед ним остановился роскошный красный автомобиль с откидным верхом, и высокий мужчина повел свою спутницу внутрь. Над домами слева возвышались вершины сверкающих на солнце небоскребов, неторопливо колыхалась зеленая листва на деревьях, растущих вдоль дороги.
      Телефон в моей сумочке негромко запищал. Все еще разглядывая улицу, я на ощупь достала его и нажала кнопку ответа:
      – Алло.
      – Привет милая! Это Энди!
      – Привет Энди! - воскликнула я. - Как давно я тебя не слышала!
      Энди был близким другом Саймона, и я предполагала, что на показ новой коллекции в Риде они уехали вместе. Вероятно, Энди по какой-то причине остался в Канне. Как ни странно, его звонок меня очень обрадовал.
      – Разве ты не поехал в Рид?
      – Я был там, но уже вернулся. Хочешь услышать, как прошел показ?
      – Конечно! Во всех подробностях!
      – Я сейчас долго не могу говорить, хотя очень соскучился! Знаешь что? Приезжай в «Сэнди-Палас» к восьми вечера? Здесь сегодня грандиозное шоу, а после него сможем поговорить, идет?
      – Договорились! - Я улыбнулась. Мне натерпелось расспросить Энди обо всем как можно скорее.
      – Тогда жду тебя там. Сегодня вечером будут выступать лучшие шоу-балеты Канна, представляешь? Наверняка мне удастся увидеть там Андрэ!
      О том, что Энди предпочитает тесное общение с мужчинами, а не женщинами, я знала с самого начала. Но это не мешало нам быть отличными друзьями.
      Я рассмеялась в трубку.
      – Не будь слишком напорист. А то вдруг этот твой Андрэ предпочитает дам, а не кавалеров?
      – Не шути так милая, а то у меня удар случиться! - Энди на секунду надулся, но тут же снова расцвел. - Я видел, как он на меня смотрел в прошлый раз! Я не могу ошибиться! Нет, нет и нет! - заключил он радостно.
      – Окей, тебе виднее, - согласилась я миролюбиво. - Буду в «Сэнди-Палас» в восемь вечера.
      – Жду тебя! Чао!
      Он отключился.
      Через проход между столиками спешила улыбающаяся официантка с подносом в руках.
      – Вот и лукошки!
      Она аккуратно расставила передо мной тарелки и блюдца, сняла с подноса дымящийся кофе, разложила приборы и, пожелав приятного аппетита, удалилась.
      Еда пахла изумительно. Клубничный соус обрамляли дольки свежего лимона, предусмотрительный официант положил маленькую мерную ложечку рядом с ореховым соусом. В отдельных стеклянных шариках находилась пряности к кофе: гвоздика, корица и кардамон.
      Собираясь приняться за еду, я с радостью отметила, что мое настроение заметно улучшилось. Возможно, впервые за два дня мне удастся провести вечер, не думая о человеке с холодными серо-голубыми глазами.
      К восьми часам вечера я прибыла на Оушен-авеню.
      Энди заранее договорился о том, чтобы меня пропустили внутрь, не требуя входного билета или пригласительного. Вероятно, он имел крупные связи с кем-то из сотрудников заведения или администрации. Решив, что нужно будет отблагодарить его при случае, мне оставалось только подыскать себе подходящий наряд.
      Водитель такси плавно притормозил автомобиль на обочине широкого проспекта и произнес:
      – Желаю вам приятного вечера!
      – Спасибо. - Я расплатилась и вышла из машины.
      «Сэнди-Палас» был назван «песчаным» благодаря тому, что мраморные полы его дальних терасс выходили прямо на побережье. Все три этажа великолепного здания снаружи украшали лепные фигурки танцующих пар, лучи мощных прожекторов, вмонтированных в бетон, ярко подсвечивали белые каменные стены, превращая здание в сказочный дворец. По всему периметру тянулись длинные балконы, где можно было укрыться от посторонних глаз в тени высоких колонн. Одна из сторон «Сэнди-Палас» выходила на широкий проспект, где располагалась огромная стоянка для машин. В этот час она почти до отказа была забита дорогими сверкающими автомобилями. Две других стороны утопали в зелени садов. Запутанные изгибы парковых аллей позволяли найти уединение всем желающим. Искусно замаскированные беседки тут и там прятались в тени густых деревьев.
      По широким мраморным ступеням поднимались одетые в дорогие костюмы и вечерние платья, мужчины и женщины. Некоторые, впрочем, пренебрегая установленными правилами, предпочитали проводить вечер в более свободной и комфортной одежде. Но на это никто не обращал внимания, потому как главной целью праздничного вечера являлось обеспечение всех присутствующих комфортом и весельем.
      Краем глаза я даже заметила двух мужчин, на которых из одежды были только черные шляпы и повязки в виде фиговых листов на бедрах. Я едва не расхохоталась в голос. Чего только не увидишь! Шутники, ей-богу. Продолжая улыбаться, я влилась в общий поток людей, направляющихся ко входу и через несколько секунд оказалась внутри.
      Застыв на пороге от изумления, я во все глаза разглядывала фойе «Сэнди-Паласа». Такое великолепие я видела впервые! Интерьер поражал роскошью и богатством. Сверкающие люстры на длинных золотых цепях спускались с декорированного потолка, пушистые ковры нежно зеленого оттенка украшали паркетные полы, стены были обиты синим с позолотой бархатом, стеклянные лифты плавно опускались и поднимались вдоль стен, в центре зала находился великолепный фонтан. Сотни маленьких струек ниспадали с самого верха, каскадом перетекая на нижние ярусы, и заново выбрасывались в воздух, рассыпаясь мириадами сверкающих брызг.
      Оправившись от первоначального изумления, я шагнула в веселую толпу. Отовсюду доносились взрывы хохота, люди стояли парами и группами побольше. Одна из девушек устроилась прямо на перилах, ловко выуживая бокалы с вином у сновавших повсюду официантов. Те лишь улыбались, и продолжали разносить подносы с напитками, как ни в чем не бывало. Из соседнего зала доносилась веселая музыка. Сквозь широкие двери был виден край огромной сцены, где артисты уже готовили первый номер. До начала выступлений оставалось еще около получаса, и я решила посетить дамскую комнату.
      Повернув позолоченную ручку на двери в конце зала, я прошла по мягко освещенному коридору в просторную комнату. Огромные зеркала в полный рост отражали отделанные белоснежным бархатом стены и сверкающие раковины. Нигде никакого кафеля. Впрочем, как я уже успела заметить, декораторы внутреннего убранства помещений постарались на славу. Исключением не стало и это место.
      Из-за длинного коридора звуки музыки сюда почти не проникали.
      Я подошла к зеркалу и осмотрела себя с ног до головы. Вроде бы все в порядке. Золотистое платье не помялось, длинные кольца локонов не распустились, макияж не смазался. Слегка пройдясь пудрой по коже, я закрыла сумочку и направилась обратно в зал.
      «- Нужно найти Энди» - подумала я, и уже было достала телефон, но передумала и положила его обратно. Здесь столько всего! Столько людей, красивых помещений, где я еще не была, столько нового и интересного. Решив заняться поисками друга позже, я выпорхнула за дверь навстречу веселой музыке и смеху.
      Подхватив бокал с прохладным шампанским с подноса, проходящего мимо официанта, я сделала глоток и невольно залюбовалась происходящим. Сотни улыбающихся лиц, непрерывный гул голосов, изумительная музыка, все это создавало атмосферу радости и царящего вокруг веселья. В этот момент мне все казалось ослепительно прекрасным. Меня переполняло счастье и предвкушение великолепного отдыха. Улыбка не сходила с моего лица ни на минуту.
      Тогда еще никто не предполагал, что произойдет через час.
      Всего через один час.
      Шоу-балет «Экзотика», состоящий исключительно из полуголых мужчин, закончив выступление, спешил предоставить место на сцене следующей группе. Судя по программе, которую я видела в холле на стене, это должны быть «Дивы» - шесть красивых девушек, танцующих современные эстрадные танцы в стиле «Джаз».
      Пока я вспоминала, упоминал ли Энди, в какой из групп танцует его несравненный Андрэ, девушки, одна за другой появились на сцене. Белоснежные крылья, прикрепленные к спинам, делали их похожими на ангелов. В то время как длинные черные хвосты с кисточками на конце намекали на дьявольское происхождение.
      «- Очень пикантная деталь» - улыбнулась я самой себе «- Этакие падшие ангелочки». Последние несколько минут я стояла, прислонившись к колонне в самом центре, откуда открывался хороший вид на сцену. По периметру, на некотором возвышении, были расставлены многочисленные столики, где можно было посидеть и отдохнуть. В центре же находилась ровная площадка для тех, кто предпочитал стоять, наблюдая за происходящим на сцене с более близкого расстояния.
      Сейчас здесь было очень многолюдно. Напитки лились рекой, шум и гам не утихал ни на минуту. Некоторые смотрели на сцену, восхищаясь ярким танцевальным шоу из моря красок и бури эмоций, остальные общались между собой.
      Держа в руках шампанское, я рассеянным взглядом обводила зал.
      «- Где-то должен быть Энди» - мои глаза скользили по мужским и женским лицам «- Звонить отсюда бесполезно, все равно ничего не услышу» Продолжая искать его глазами, я отклонилась от колонны в сторону, надеясь увидеть его в другой части зала.
      В этот момент основной свет в зале медленно погас. Замелькали яркие лучи прожекторов. Девушки на сцене сбросили крылья и, окончательно превратившись в дьяволиц, прыгали по сцене на высоченных каблуках.
      «- Вот невезуха!» - подумала я.
      Искать Энди при таком освещении стало практически невозможно. Больше по инерции, чем в надежде найти его, используя редкие всполохи прожекторов, я продолжала рассматривать стоящих вокруг меня людей.
      В какой-то момент мой взгляд наткнулся на широкую спину мужчины, одетого во все темное. Скользнув по нему глазами, я уже было проследовала мимо, но снова вернулась. Что-то показалось мне отдаленно знакомым. Продолжая смотреть в его сторону, я нетерпеливо дожидалась, пока очередной луч прожектора осветит его еще раз. Отчего-то мне стало жизненно необходимым рассмотреть этого человека.
      Мужчина стоял от меня метрах в пятнадцати. Темнота скрывала его лицо, вполоборота повернутое к сцене. Через секунду он полностью отвернулся. Как раз в этот момент по нему скользнул яркий луч, высвечивая темные волосы на затылке.
      «- Тьфу!» - вырвалось у меня.
      Какой-то парень, стоящий рядом со мной у той же колонны, спросил, не принести ли мне еще шампанского. Даже не глядя на него, я рассеянно кивнула. Он моментально исчез.
      Вытягивая шею как жираф, я старалась привстать на цыпочки и разглядеть мужчину в черном. Как назло между нами встали несколько человек, полностью загородив обзор.
      – Да что ж мне так не везет-то! - в сердцах произнесла я как раз в тот момент, когда вернувшийся парень протянул мне шампанское. Заглотив его одним махом, я вернула парню пустой бокал. Тот присвистнул и снова удалился.
      Несколько человек продолжали загораживать от моего взгляда высокого мужчину. От отчаяния я едва не лезла на колонну. И как только я решила, что, пора подойти и заглянуть ему в лицо, как человек в черном обернулся сам.
      Я едва не задохнулась, встретившись со знакомыми серо-голубыми глазами.
      Я узнала бы его где угодно. Это красивое лицо, столько раз преследовавшее меня в мыслях, эти широкие плечи, эти мощные руки…
      Мои щеки заполыхали как от пожара, сердце гулко заколотилось в груди. Неужели после стольких мыслей о нем, я была вознаграждена новой встречей? Я не верила своему счастью! Мне отчаянно захотелось подойти к нему, коснуться руки, почувствовать аромат его парфюма, заглянуть в его глаза.
      «- Наконец-то я тебя нашла!» - от переполнявших меня чувств, я была готова запеть в голос «- Мой вечер удался! Мой вечер удался!» - кричал внутри меня радостный голос.
      И как только я сдвинулась с места, чтобы сделать первый шаг, его глаза под темными бровями резко похолодели.
      От неожиданности я застыла на месте.
      Он, прищурившись, смотрел на меня, но лицо его не выражало радости. Скорее оно было отрешенно спокойным. А вот взгляд был предостерегающим. Это я поняла совершенно точно.
      Все еще не веря, что он не рад меня видеть, я снова решила сделать шаг вперед, но он отрицательно покачал головой. Челюсти плотно сжались, брови едва заметно нахмурились. Весь его вид говорил «Даже не думай об этом».
      Мои ноги приросли к полу.
      Как такое возможно? Я столько времени мечтала увидеть его, а теперь, когда он рядом, я не могу подойти к нему. Я была готова отдать все что угодно, лишь бы оказаться хоть на шаг ближе.
      Но он запретил мне.
      Боже мой… Он запретил мне делать это. Невозможно. Такого не может быть!
      С мольбой в глазах, я снова посмотрела на него.
      Мужчина в черном отвернулся.
      Спрятавшись по другую сторону колонны, я прислонилась спиной к прохладному камню и медленно съехала вниз. Грудь сжала боль, мысли путались, происходящее казалось нереальным. Как во сне я увидела протянутую руку с бокалом, взяла шампанское, снова выпила залпом и отдала пустой стакан назад.
      Парень изумился и исчез. Теперь, я думаю, насовсем. Сегодня из меня все равно бы вышла никудышная компания. Да и плевать.
      На все плевать.
      Сердце разрывалось на части. Мысли беспрестанно кружили вокруг высокого мужчины, стоявшего так близко и так далеко.
      Зачем он так? Неужели я ему совсем не нравлюсь? Почему я вообще прикипела к этим холодным глазам?
      Я сидела на полу, прижав руки к груди. В темноте люди почти не замечали этого, лишь иногда задевая за меня ногами, извинялись и проходили дальше.
      Я чувствовала себя опустошенной, никому не нужной, отвергнутой…
      Значит, зря я все это время думала о нем. Зря мечтала, зря надеялась.
      Закрыв лицо руками, я проклинала себя. Моя душа скулила, словно собака, которую больно пнул бессердечный хозяин. Желая провалиться сквозь землю, я страстно мечтала об одном - никогда больше не видеть его вновь.
      Не замечая ничего вокруг, я почти на ощупь пробиралась сквозь толпу людей. На сцене уже выступал кто-то другой, но мне не было до этого дела. Я хотела оказаться как можно дальше отсюда. Шум и веселье бетонной плитой стали давить на меня. Музыка превратилась в череду пронзительных звуков, режущих слух. Мелькающий свет раздражал глаза, от выпитого шампанского мутило.
      Больше всего на свете я ненавидела себя за желание оглянуться.
      Нечеловеческим усилием воли я заставляла переставлять ноги и идти вперед. Не смотреть. Не смотреть. Только не смотреть туда! Стараясь сохранить остатки гордости, я пыталась выпрямить спину и гордо поднять голову. Понимая, что, несмотря на все усилия, я все равно выгляжу жалко, мне хотелось выть от отчаяния.
      Провались оно все к черту!
      «- Зачем я вообще пришла сюда сегодня! Сидела бы дома, смотрела бы телевизор!»
      Да, конечно это была скучная перспектива, но по сравнению с нынешним положением, она казалась мне очень радужной.
      «- Не хочу так! Не хочу! Ненавижу все!» - спотыкаясь о чьи-то ноги, не замечая того, что уже бегу, я, не отрываясь, смотрела на двери, ведущие из зала. Мое спасение.
      Вдруг со стороны сцены раздался оглушительный треск. От громкого звука заложило уши. Сразу несколько женских голосов визжали. Едкий дым быстро заполнил помещение.
      Не понимая, что происходит, я оглянулась на сцену и едва не упала. То, что раньше было сценой, превратилось в груду искореженного металла. Одна ее часть еще держалась на подмостках, другая, треснув, накренилась и провалилась вниз. Железная арматура торчала из проломов, обуглившиеся стены дымились, огонь расползался по декорациям и аппаратуре. Еще секунда и он перекинется на шторы и занавес.
      Рядом с проломом лежали люди. Окровавленные лица, порванная одежда, стоны и крики. Визг не прекращался.
      «- Боже, они ведь не умерли?» - от шока я застыла на месте «- Что здесь вообще происходит?»
      В зале началась паника. Кто-то толкнул меня в плечо, люди бежали к выходу, наступая друг на друга, перескакивая через упавших.
      Раздался еще один взрыв. Ударной волной неимоверной силы в зале выбило стекла, дальняя стена треснула, я с ужасом увидела как одна из колонн, подпирающих потолок, пошла трещинами. Стоявшая рядом со мной девушка пронзительно закричала. Шок парализовал ее. Она не отрываясь смотрела как от потолка начинают отваливаться огромные куски бетона. Декоративная лепнина крошилась и осыпалась, оставляя на месте себя зияющие дыры. Куски белого гипса один за другим срывались вниз и разбивались о пол и людей, поднимая в воздух облака сероватой пыли.
      Давка достигла ужасающих масштабов. Одни бежали к выходу из зала, кто-то пытался пролезть через оконные проемы, рискуя порезаться об острые края торчащего стекла. Несколько человек колотили в закрытую дверь рядом с искореженной сценой. Повсюду лежали люди. От криков закладывали уши. Объятая ужасом толпа напоминала огромный муравейник, разворошенный ногой злобного исполина.
      Резко обернувшись, я посмотрела на главные двери.
      Нет. Ничего не выйдет. Огромная куча паниковавших людей толкала друг друга к выходу, но из-за хаоса вместо того, чтобы проходить сквозь них, они лишь плотнее спрессовывались, образовывая плотный затор.
      Я затравленно оглянулась. Стараясь плотнее прижаться к колонне, чтобы не быть затоптанной бегущими людьми, я продолжала озираться по сторонам.
      «- Где же выход? Куда двигаться?» - от страха у меня подкашивались ноги. Дым разъедал глаза, заставляя их беспрерывно слезиться. Потолок над моей головой натужно трещал.
      Вдруг я почувствовала, как колонна, к которой я прижимаюсь, пришла в движение. Из-за творящейся вокруг суматохи, я поначалу не придала этому значения. Но уже через секунду камень под моими руками начал уходить в сторону. Я в ужасе посмотрела наверх. Место, где верх колонны крепился к потолку, потрескалось, в результате чего она начала крениться. Вторая колонная, находившаяся ближе к сцене, уже обрушилась. Вероятно, давление потолка на оставшуюся опору стало слишком сильным, и она не могла справиться с ним в одиночку.
      Я впервые в жизни видела, как бетонный столб складывается пополам. Сначала в центре появился широкий поперечный разлом, затем обе части колонны медленно поехали в одну сторону, выворачивая наружу куски стальной арматуры. Железные прутья, словно стебли сухой травы, сгибались от чудовищной силы, с потолка сыпалась серая крошка.
      От ужаса я окаменела на месте. Чувствуя, что еще секунда, и я вообще не смогу двигаться - я побежала. Задыхаясь от дыма, не разбирая дороги, я рванулась прочь от страшного места, которое через мгновенье похоронит под собой всех оставшихся. И уже почти добежав до края центральной площадки, я услышала, как за спиной раздался оглушительный грохот.
      Меня чем-то ударило по плечу. От страшной боли я на мгновенье перестала видеть окружающее пространство. Хватая ртом воздух, я чувствовала жжение в районе шеи и левой руки, которое усиливалось с каждой секундой. Сделав еще два шага вперед, я запнулась о лежащий на полу кусок гипса и начала падать.
      В этот момент чьи-то сильные руки подхватили меня и комната, качнувшись, взмыла перед глазами в воздух.
      Он стоял и смотрел, как она уходит.
      Может, стоило позволить ей подойти?
      Нет. Холодная логика и на этот раз победила. Ни к чему все это. Она справится, сильная девочка. Если дать ей поблажку сейчас, она сама того не понимая, бросит к его ногам все. Об этом красноречиво говорили ее полные счастья глаза в тот момент, когда их взгляды встретились. Тем более ни к чему продолжать знакомство, которое не принесет ей ничего, кроме боли и разочарования.
      Она оказалась понятливой. Хватило одного взгляда, чтобы остановить ее на месте. Умница.
      Несмотря на это, мужчина чувствовал досаду.
      Слишком сильным оказалось воздействие ее полных мольбы глаз. Для того чтобы повернуться к ней спиной, ему потребовалось некоторое усилие. А это уже никуда не годится.
      Продолжая смотреть, как золотистое платье исчезает в толпе, он нехотя отметил, какой растерянной и ранимой выглядит ее фигура. Хрупкие плечи, поникшая голова…
      В какой-то момент, он едва не пустился следом. Сейчас же догнать, остановить, вернуть…
      Мысленно выругавшись и скрутив это, лишенное логики, желание узлом, он засунул его в дальний угол сознания. Под железный засов. Пусть умрет там же, где родилось. С каких пор его голова позволяет подобным мыслям выплывать на поверхность?
      Стакан в руке треснул. Настолько сильно он сдавил его, даже не заметив этого. Кровь, перемешанная с бренди, закапала с пальцев на гладкий пол.
      Мужчина медленно посмотрел на ладонь. Челюсти его сжались еще плотней.
      Стряхнув с руки острые осколки с руки, он развернулся и зашагал в уборную, чтобы смыть кровь.
      Взрыв произошел в тот момент, когда он начал подниматься по лестнице.
      В отличие от девушки, он мгновенно понял что происходит, и резко обернулся на ступенях, чтобы оценить ситуацию.
      Откинув из сознания лишние детали, такие как крики, паника и беспорядочное движение, мужчина пришел к единственному выводу - взрыв. В районе сцены. Несколько человек погибло, многие ранены.
      Его холодные глаза моментально нашли три выхода из помещения. Главные двери, куда побежало большинство, он отсек сразу. Окна находились в непосредственной близости от эпицентра взрыва. Существовала вероятность, что там рванет еще раз. Мозг с огромной скоростью рассчитывал наиболее безопасные траектории движения по залу, на ходу отмечая треснувший потолок и лежащие на полу обломки.
      Мужчина решил двигаться вдоль правой стены. За барной стойкой располагалась дверь, которую он приметил еще в начале вечера. Она осталась единственным безопасным выходом. Туда!
      Но как только он сделал первый шаг, раздался новый взрыв, заставивший снова пересмотреть ситуацию.
      Глаза заскользили по залу, на ходу отмечая новые детали. В голове быстро изменился план действий. Вдоль стены передвигаться опасно. Одна из колонн покрылась трещинами, что неминуемо приведет к ее падению, не далее как через три-пять секунды. Недостаточно, чтобы проскочить.
      Взгляд переместился на потолок. Местами тот уже обрушился, еще несколько плит опасно накренились, грозя в любую секунду сорваться на бегавших внизу людей.
      «- Глупо. Их похоронит заживо» - ровно подумал он, продолжая двигаться по направлению к бару, до которого оставалось около десяти метров. В этот момент с диким грохотом рухнула левая колонна, превратившись в бесформенную груду обломков и пыли. Кто-то закричал. Люди врассыпную рванулись от опасного места, крича, наталкиваясь друг на друга, падая.
      «- Вторая опора не сможет долго выдерживать вес полотка» - автоматически отметил он, глядя на широкий разлом между плитами у основания правой колонны. Она уже начала опасно крениться в сторону, грозя через мгновенье рухнуть окончательно. Чтобы оценить радиус повреждения бетонными блоками, мужчина резко перевел взгляд ниже и… замер на месте.
      Девушка в золотистом платье стояла, прижавшись к той самой колонне, которая была готова обрушиться в любой момент.
      Но она будто не замечала этого. Растерянное лицо искажено от страха, руки отчаянно цепляются за холодный камень. Едва увернувшись от бегущих прямо на нее людей, она лишь плотнее прижалась к столбу, ища спасения в ветхом укрытии.
      Не думая о том, что делает, человек в черном резко развернулся на месте. Логика отключилась, разумные доводы перестали существовать.
      «- Черт!» - прорычал он и резко бросился вперед.
      Перескакивая через лежащие на полу стулья и битое стекло, мужчина с разбега перемахнул через высокий барьер, отделявший ресторанную часть от площадки, и ловко приземлившись на ноги, со всей силы рванул дальше.
      Время как будто замедлило ход.
      Несмотря на стремительную скорость, мужчина чувствовал, что не успевает. Перед глазами как в замедленном фильме проплывали чьи-то лица, руки автоматически отталкивали препятствия, мощные ноги все быстрее и быстрее несли вперед. Сердце тяжелыми ударами прогоняло кровь по тренированному телу, мышцы сокращались и разжимались, заставляя и без того огромную скорость увеличиваться каждую секунду. Горячий воздух шумно вырывался из легких.
      Когда в середине колонны возникла трещина, заставившая обе части прийти в движение, девушка, словно очнувшись ото сна, посмотрела наверх и побледнела. Как будто впервые пробуя собственные ноги, она неуверенно подалась назад, но было уже поздно. Огромные куски бетона начали срываться с потолка. Достигнув пола, они с оглушительным треском разбивались об него, выбрасывая вверх облака грязной серой пыли.
      Девушка побежала. Благодаря тому, что она резко свернула в сторону, от нескольких кусков ей удалось увернуться. Но следующий камень, молниеносно сорвавшись сверху, ударил ее по плечу, заставив неуклюже наклониться в сторону, чтобы удержать равновесие.
      Пробежав еще несколько метров, она начала медленно оседать на пол.
      Мужчина зарычал.
      Одним прыжком преодолев оставшееся расстояние, он подхватил ее на руки и, увернувшись от очередного камня, повернул прочь от колонны. Не обращая внимания на раздававшийся за его спиной грохот, мужчина продолжал бежать вперед, крепко прижимая обмякшее тело к себе.
      Обогнув барную стойку, он распахнул дверь в служебное помещение и аккуратно, стараясь не ударить головой, вынес девушку наружу.
      Черная машина, словно тень, на огромной скорости неслась по пустынному шоссе.
      Мужчина за рулем внимательно следил за дорогой. Нахмуренные брови выдавали кипевшую в нем ярость. Одной рукой он достал телефон и набрал номер.
      – Начальник одиннадцатой группы слушает. - Ответил мужской голос на том конце.
      – Джек, это я.
      – Ох, - удивленно произнес человек, мгновенно узнавший собеседника. - Что произошло? Ты обычно не звонишь просто так.
      – Да. - Мужчина за рулем посмотрел в зеркало заднего вида. - Пятнадцать минут назад здание «Сэнди-Паласа» было взорвано.
      – Да что ты! - От удивления человек на проводе даже присвистнул. - Как ты узнал об этом?
      – Я там был.
      В трубке на несколько секунд повисла напряженная тишина.
      – Ты не пострадал?
      – Нет. Но жертв много. Остались десятки раненых. Первый этаж почти полностью обрушен.
      – Чем я могу помочь?
      – Узнай, кто это сделал. Мне нужны имена всех причастных к этому людей. Максимум к утру.
      Собеседник мгновенно подобрался.
      – Как скажешь. Все данные пришлю по почте.
      – Жду.
      Человек за рулем отключил телефон и спрятал его обратно в карман. Бросив быстрый взгляд на дорогу, он повернулся и посмотрел на заднее сиденье, где лежала девушка.
      В сознание она не приходила. Плохо. Нужно срочно определить повреждения. Хотя дыхание ее оставалось ровным, лоб блестел от выступившей влаги, бледные губы едва заметно подрагивали.
      В бунгало на берегу ее вести нельзя. Там нет необходимых медикаментов. Хотя его внутренний силы, скорее всего, хватило бы, чтобы излечить ее самостоятельно, мужчина предпочел не рисковать. Если сломана ключица, срастить ее руками не удастся. Нужны стальные шунты, а они есть только в квартире.
      Придется показать ей свой дом.
      Что ж, если этого требует необходимость, пусть будет так. Судя по предыдущему поведению девушки, слабоумной она не являлась, а значит, он сумеет ей объяснить, что не любит гостей.
      Если объяснения не помогут, всегда есть еще один выход. Стереть ее память.
      Но до этого вряд ли дойдет.
      Резко вывернув руль, он свернул на подъездную аллею, ведущую к дому.
      Поднявшись на второй этаж, мужчина ногой распахнул дверь в кабинет, по совместительству являющийся спальней, и осторожно положил девушку на кровать. Затем подошел к шкафу возле дальней стены, набрал несколько цифр на вмонтированном в переднюю панель пульте, и, дождавшись пока на экране высветится надпись «Access granted», открыл дверцу. Внутри мягко зажглось автоматическое освещение.
      Достав с полки несколько металлических инструментов, он положил их в нижний отсек и включил ультрафиолет.
      Возможно, они не понадобятся. Но лучше быть готовым ко всему.
      Пока происходила стерилизация, он подошел к стене и нажал кнопку дополнительного освещения. Несколько ламп, вмонтированных в стены и потолок, засветились ровным белым светом. Внимательно оглядев комнату, мужчина бросил взгляд на шкаф у стены, где нижнее табло показывало время до окончания стерилизации.
      «47. 46. 45…» Секунды медленно отсчитывались в обратном порядке.
      Как раз хватит времени, чтобы вымыть руки и избавиться от пыльной одежды.
      Сбросив с себя черную майку, он быстрым шагом проследовал по коридору до ванной комнаты.
      Дверь захлопнулась. Зашумела вода.
      Когда он вернулся в кабинет, девушка на кровати осторожно пошевелилась и открыла глаза.
      – Не двигайся. - Коротко бросил мужчина, продолжая растирать полотенцем руки и плечи. Подойдя к шкафу, он выключил замерший на цифре «0» счетчик, бросил полотенце на стул и, достав с полки нужную мазь, вернулся к кровати.
      Присев на край, он повернул голову девушки набок и осторожно прошелся пальцами по шее. Слегка надавив на кожу, он заметил, как она едва заметно поморщилась. Глаза ее щурились от света.
      – Слишком яркий… - Прошептала она тихо.
      – Терпи.
      Быстрым точным движением мужчина разорвал горловину платья. Ткань с треском разошлась в стороны. Оторвав большой кусок рукава, мужчина полностью обнажил плечо.
      Его взгляду открылся темно бордовый кровоподтек, расплывшийся по руке и шее. В одном месте кожа сильно опухла. Именно сюда ударил острый край камня. Осторожно ощупывая кожу, мужчина нахмурился и произнес:
      – Сейчас расслабься. Полностью.
      Дождавшись, когда девушка закрыла глаза, и дыхание ее выровнялось, он положил ладонь на поврежденное место и замер.
      В его мозгу мгновенно возникла картина строения ее плеча. Ладонь потеплела. Взгляд серо-голубых глаз пристально смотрел в несуществующую точку, в голове развернулась схема участка повреждений.
      Медленно сканируя поверхность изображения, мужчина вычислял детали.
      Верхние ткани над ключицей сильно повреждены ударом. Трапеция надорвана. Связки и сухожилия шеи целы… Он немного переместил ладонь и внимательно всмотрелся в более глубокие слои.
      Кость в порядке. Трещин нет.
      Это именно то, что он хотел знать.
      Закончив осмотр, мужчина осторожно убрал руку с плеча и поднялся с кровати. Теперь у него была вся нужная информация.
      Оказывается, понадобится даже меньше, чем он предполагал. В первую очередь хороший сон, организм сначала должен отойти от болевого шока, и несколько процедур с втиранием «феронина», который ускорит заживление.
      Несколько дней, и она будет полностью здорова.
      Я проснулась от ноющей боли в шее.
      Какое-то время я пыталась снова погрузиться в сон, но безуспешно. Остатки его растворились в тумане, в голову одна за другой вползали отрывочные мысли.
      Я смутно помнила, как прогремел взрыв. Затем все смешалось в поток сменяющих друг друга изображений: люди, крики, паника, обваливающийся потолок, колонна, человек в черном…
      Вдруг в голове все разом встало на свои места.
      Ну конечно! Я должна была погибнуть под останками колонны, но мужчина успел подхватить меня на руки. Я отчетливо запомнила, как мое лицо прижалось к темной майке, источающей знакомый аромат.
      Неужели это правда? Он спас меня… Спас.
      Какая-то часть мозга все еще отказывалась в это поверить. Перед глазами продолжало стоять его лицо. Темный зал, звуки музыки, чьи-то силуэты, холодный взгляд…
      «- Он не хотел, чтобы я подходила» - от этой мысли внезапно вернулась горечь.
      Тогда почему он сделал это? Почему вернулся?
      «- Может быть, он передумал?» - от вновь вспыхнувшей надежды на душе стало еще тяжелее «- Не смей! Не смей надеяться, что ты стала ему хоть сколько-нибудь нужна!»
      Эта мысль окончательно испортила настроение. Сна больше не было, жестокая реальность холодно прогнала остатки неги, и мне не оставалось ничего другого, как открыть глаза.
      Оказалось, что в комнате кроме меня никого нет.
      Лампа над кроватью тускло освещала незнакомую обстановку. Осторожно приподнявшись на подушке, я уперлась взглядом в шкаф с цифровым табло. Новые воспоминания начали наслаиваться одно на другое словно коржи кремового торта.
      Я уже видела этот шкаф! И видела эту лампу над кроватью…
      Точно!
      Он был здесь со мной, вытирался полотенцем, доставал какие-то вещи из шкафа, затем сидел рядом и держал руку на плече. Плечо! Я резко протянула руку и коснулась разорванного платья. Воротник болтался на нескольких ниточках, один рукав вообще отсутствовал.
      Так и есть. Значит, мне все это не приснилось.
      Морщась от боли и сетуя на непоследовательность воспоминаний, я неожиданно задалась вопросом «- А где же он сам?»
      Осторожно встав с кровати, я решила поискать хозяина дома. Придерживая воротник, который все время норовил сползти вниз и открыть любому желающему больше, чем мне бы хотелось показывать, я подошла сначала к столу, затем повернулась и оглядела шкаф. Монитор на столе был выключен, значит, время на нем узнать не получится, встроенный в шкаф циферблат показывал странные значения. Что-то типа «Alm0,+2» и рядом мигала стрелка вниз.
      Что это такое? Температура? Химический состав хранящихся внутри жидкостей? Фу, глупость какая в голову лезет…
      «- Сколько же сейчас время?» - я нахмуренно искала глазами часы «- Как вообще это определить? Взрыв произошел около девяти вечера, затем я потеряла сознание. Позже просыпалась на этой кровати, но снова уснула»
      Отыскав глазами окно, я тут же направилась к нему. Прижавшись лбом к холодному стеклу, я стала вглядываться в предметы. Так как темнота позволяла увидеть немногое, я усиленно напрягала зрение в надежде разглядеть хоть что-нибудь.
      Слева вроде бы крыша. Очень низкая. Наверное, это гараж… Рядом с крышей растут кусты, дальше железная витиеватая изгородь. И дорога в конце улицы.
      «- Мдааа, не очень полезная информация. А что справа?»
      Я повернула голову, но взгляд почти сразу уткнулся в крыло трехэтажного дома. Окна в этой части здания не горели.
      Я оторвалась от стекла.
      Опираясь на полученную информацию можно было сделать следующие выводы - я нахожусь на втором этаже и за окном глубокая ночь. Что ж… Не густо. Придется выйти из комнаты и поискать моего спасителя. Только он может ответить на интересующие меня вопросы.
      Осторожно приоткрыв дверь, я выскользнула в полутемный коридор.
      Заглянув в первую дверь налево, я обнаружила ванную комнату. За ней располагалось еще несколько дверей, но все они оказались заперты. Конец коридора упирался в просторную комнату с высокими окнами - гостиная.
      Посреди гостиной находился огромный мягкий диван, стеклянный стол, несколько кресел. Ближе к стене матово отсвечивал темный экран плазменного телевизора. Тяжелые бархатные драпировки скрывали большую часть окон.
      Осторожно пробираясь сквозь темную комнату, я старалась не задевать стоявшие на полу предметы. Очутившись возле окна, я отодвинула мягкую ткань занавески и снова выглянула на улицу.
      Темно. На высоких деревьях, утопая в ночном небе, неспешно колыхалась листва. Внизу проходила дорожка, которая через тридцать метров упиралась в ту же витиеватую ограду. Заметив в углу комнаты еще одну дверь, я поспешила обратно.
      За дверью начиналась лестница на третий этаж. Ступая по мягким ступеням, покрытым бордовым ворсистым ковром, я подумала:
      «- Сколько же здесь комнат? Десять? Двадцать?»
      Судя по тому, насколько большое здание я видела из окна, никак не меньше тридцати. Это же почти дворец!
      «- Только вместо позолоты техника в стиле Hi-Tech»
      Лестница привела меня к еще одним дверям орехового цвета. Медленно распахнув их, я вошла в просторный зал. Здесь, в отличие от остального помещения, горел свет. Продолговатый плафон стеклянной лампы мягко рассеивал беловато желтый свет, не настолько яркий, чтобы раздражать глаз, но и не особенно тусклый, позволяя хорошо рассмотреть обстановку.
      На полу лежал мягкий белый ковер, который заканчивался у самых стен. Ворс его был настолько длинным, что мои босые ноги сразу утонули по щиколотку. В центре комнаты стояла светло бежевая софа, несколько белых и желтых подушек беспорядочно валялись рядом. Высокий светильник на длинной золотой ножке изящно возвышался справа над полированным деревянным столом, все того же, бежевого оттенка.
      «- Как красиво все подобрано…» - восхищенно отметила я. Рисунок на деревянном столе состоял из треугольных узоров, несколько таких же я заметила на подушках и кремовых шторах.
      Комната заканчивалась высокими стеклянными дверями, ведущими на балкон.
      На балконе стоял человек.
      Рубашки на нем снова не было. Мощная обнаженная спина демонстрировала сильные мускулы, широкие плечи немного согнуты. Он упирался в перила, наблюдая за темной улицей.
      Испытывая легкое смущение, я подошла к дверям и ступила на теплый пол балкона.
      Не решаясь нарушить тишину первой, я молча смотрела на его темный силуэт, лишь немного подсвеченный лунным светом.
      Через несколько секунд он, не оборачиваясь, спросил:
      – Выспалась?
      – Да. Спасибо.
      Мужчина медленно развернулся. Теперь спина его упиралась в перила, локти лениво легли на поручень. В его руках я увидела стакан с коньяком. Он спокойно рассматривал меня, не произнося ни слова. Взгляд его показался мне несколько странным.
      – Сколько сейчас времени? - спросила я, - Я не нашла в доме ни одних часов.
      – А мы торопимся?
      Этот слегка насмешливый тон удивил и смутил меня одновременно.
      – Я просто не знаю, сколько я спала.
      – Около четырех часов. Сейчас два часа ночи. - Ответил он, покосившись на блестевшие на руке часы.
      – Ааа… - протянула я и снова замолчала.
      Мужчина продолжал неторопливо рассматривать меня.
      – Что произошло там, в «Сэнди-Паласе»?
      Он помолчал. Сделал глоток коньяка и только после этого ответил:
      – Взрыв. Кто-то взорвал его.
      – Но кто это сделал? И зачем? Теперь там все разрушено, столько людей погибло…
      – Я пока не знаю. - Он снова помолчал и через некоторое время добавил. - Но выясню это.
      То, что он вообще отвечал на мои вопросы, наводило на мысль, что он выпил. Стакан в его руке был почти пуст, но глаза мутными не выглядели. Да и движения не потеряли прежней четкости. Может быть, сегодня у него более «разговорное» настроение? Я с сомнением вгляделась в его лицо.
      Какой же он все-таки красивый. И я, наконец, могу постоять с ним рядом, поговорить. Я пыталась сдержать растущую радость, но она продолжала расползаться внутри, игнорируя мои усилия.
      – Тебе нужно спать. - Произнес он.
      – Да, я знаю… Но я выспалась и теперь не хочу.
      – Так твое плечо быстрее заживет.
      – Да, да…, - согласилась я, но спать все равно не хотелось. - А что это за шкаф у тебя в комнате? На котором еще странный циферблат. Я поначалу думала, что это часы, а пригляделась…
      – Долго объяснять.
      – Но ты же сам сказал, что мы не торопимся… - Я пожалела почти сразу, как только произнесла эти слова. Его взгляд скользнул по моей руке, придерживающей воротник платья, губы слегка изогнулись в усмешке. Я резко посмотрела вниз и поправила оторванный лоскут ткани, чтобы он прикрывал как можно больше.
      – Не торопимся. Это правда. Тем более что ты все равно не сможешь выйти отсюда, пока я не решу, что тебе пора.
      Он медленно поднял стакан и, глядя на меня, сделал очередной глоток.
      От изумления я приросла к полу.
      Начиная волноваться все больше, я непроизвольно отметила, как гулко и часто забилось сердце. Черт бы его побрал… В голове лихорадочно заметались мысли.
      Что же все-таки происходит? Может быть, он действительно выпил больше, чем я предполагала? И почему я не могу выйти из дома? Он запер все двери? Или у него какая-то хитрая система обнаружения врагов на личной территории? Хотя это была совершенно несуразная мысль, я все же подумала, что с него станется. С таким-то характером.
      Узнать, что я в какой-то мере «пленник» было неприятно. Несмотря на логичные доводы, страх начал потихоньку просачиваться внутрь.
      Наблюдая за моим лицом, он едва заметно усмехнулся.
      – Раньше ты меня не боялась.
      – А я и не боюсь. - Соврала я.
      – Да? - он снова усмехнулся.
      Я почти физически почувствовала, как его взгляд медленно заскользил по моей груди. Мне казалось, что он раздевает меня, не снимая платья. Дружеская атмосфера растворилась без следа, теперь я стояла перед ним, стараясь не шелохнуться, чтобы не спровоцировать на дальнейшие действия. Передо мной находился не друг, нет. Передо мной стоял могучий хищник, готовый к прыжку. И это заставляло меня чувствовать себя маленьким зверьком, на которого из темноты смотрят ленивые глаза.
      Увидев, как он медленно ставит стакан на поручень балкона и делает шаг ко мне, я подалась назад и пролепетала:
      – Что ты делаешь?
      – Девочка, это простое движение называется «переставлять ноги». Я думаю, оно тебе знакомо. - Его ответ прозвучал одновременно насмешливо и мягко, как будто он успокаивал перепуганное дитя.
      – Но ты «переставляешь» их, - я ткнула пальцем в его ноги, - в направлении меня!
      – Да, потому что ты - предмет, который больше всего привлекает меня в этой комнате.
      Я и не заметила, как мы снова оказались в помещении. Осторожно отступая назад, я, не отрываясь, продолжала смотреть ему в глаза.
      В его намерениях не возникало никаких сомнений. Он собирается сделать то, чему я не смогу противостоять. Во рту уже пересохло, по моему телу медленно разливалось предательское тепло.
      – Но я… Я не могу… - Попыталась бессвязно возразить я.
      – Физически с тобой все в порядке. Я это знаю. - Мягко ответил он.
      – Я… Я не хочу!
      Его брови слегка приподнялись вверх.
      – Проверим?
      Чувствуя, что мои доводы стремительно заканчиваются, а щеки начинают пылать все сильнее, я пыталась найти хоть что-нибудь, что может заставить его остановиться. С каждой минутой я все отчетливее чувствовала его власть надо мной.
      Даже хуже. Он меня пугал.
      – Но ты пьян!
      Он усмехнулся.
      – Не настолько, чтобы не суметь доставить наслаждение женщине, которую я желаю.
      Делая очередной шаг назад, я уперлась спиной в стену.
      Боже! Мы прошли через всю комнату! Дальше отступать некуда… Она закончилась.
      Он замер в нескольких сантиметрах от моего лица, спокойно и лениво глядя в глаза. Еще секунда и он дотронется. А это означает, что я мгновенно потеряю волю. Запылаю как факел. По моему телу раз за разом прокатывались волны дрожи, а щеки горели огнем. Много ли нужно сделать, чтобы я окончательно потеряла разум?
      В его дыхании едва заметно чувствовался запах спиртного, но он не отталкивал. Скорее наоборот. Смешиваясь с ароматом его парфюма, он действовал на меня невероятно возбуждающе.
      Я попыталась использовать последний аргумент, который хоть как-то мог повлиять на ситуацию:
      – У меня болит плечо… - жалобно прошептала я.
      В его взгляде я прочитала столько нежности, что растерялась. Он поднял руку и медленно, едва касаясь кожи, провел пальцами по моей щеке.
      – Я не сделаю тебе больно, девочка, - его дыхание обожгло раскаленную кожу. Хриплый голос ласкал, словно звуки музыки, - И я никому не дам сделать этого.
      Эта фраза сломила остатки моего сопротивления, и я прошептала:
      – Я верю тебе…
      Будто сдерживая себя, он немного опустил голову и посмотрел на меня долгим глубоким взглядом. Ноздри расширены, напряженные челюсти сжаты… В этот момент он напомнил мне воина, который медленно наслаждается победой, неторопливо любуясь завоеванной добычей. Его взгляд как будто проверял мои слова, убеждаясь, что я сдалась окончательно, по своей воле, преклонив колени перед сильнейшим.
      Почувствовав, что у меня подгибаются ноги, столь велика была исходящая от него сила, я медленно опустила взгляд, признавая полную власть стоящего передо мной мужчины.
      Приподняв мое лицо, он едва ощутимо прикоснулся своими губами к моим. Затем его палец, лаская, прошелся по подбородку, слегка надавил, заставляя мой рот приоткрыться, и он поцеловал меня вновь, но уже более страстно, горячо.
      Мысли в моей голове исчезли. Растворились в горячем тумане нахлынувших ощущений.
      Как же я соскучилась по его губам, рукам, сильному телу. Я неосознанно прижималась к нему, словно ища поддержки, одобрения, защиты… Мне хотелось, чтобы он никогда не отрывался от меня, укрыл своей нежностью и заботой, заслонил от всех бед, заставил забыть обо всем.
      Я гладила мощную шею и плечи, ласкала пальцами затылок, терлась о жесткую щетину. Его запах сводил меня с ума, губы подчиняли мою волю… Страсть, подобно лесному пожару, разгоралась внутри.
      Через некоторое время он, словно нехотя оторвался от моих губ и, наклонив голову, медленно потерся о лицо щекой.
      Я плавилась словно воск. Мечтала о нем, страдала, едва не плакала от его нежности.
      – Там, в «Сэнди-Паласе»…, прошептала я, - ты не хотел, чтобы я подходила…
      – Не стоит об этом… - Его губы почти касались моего уха. Он гладил мой затылок, нежно перебирая волосы.
      – Почему? - Я не могла не спросить.
      Он молчал, продолжая гладить меня.
      – Но потом ты вернулся…
      – Не говори ничего. -…ты вернулся за мной. Почему?
      – Плохой вопрос. - Он чуть сильнее сжал мой затылок. Дыхание его было тяжелым. Мощная грудь вздымалась и опускалась.
      – Что толкнуло тебя на это?
      – Плохой вопрос… Я предупредил.
      Но я уже не могла остановиться:
      – Я стала тебе небезразлична?
      Он резко приподнял мое лицо за подбородок. На мгновенье его взгляд снова стал жестким:
      – Вопросы здесь могу задавать только я. Тебе понятно?
      Тон его был ровным, но мне все равно стало не по себе. Я судорожно кивнула.
      – Молодец.
      Он снова смягчился, заставив меня облегченно вздохнуть. На какой-то момент я запаниковала, что он решит наказать меня за эти вопросы холодностью или безразличием. А этого мне было не пережить. Пусть лучше он молчит. Пусть у меня есть только интуиция и смутные догадки.
      Лишь бы он не отталкивал от себя. Позволял хоть изредка прикасаться, быть рядом.
      Мне этого достаточно.
      Погладив его по щеке, я тихо спросила:
      – А у тебя есть вопросы?
      Несколько секунд он, прищурившись, смотрел на меня. Затем, хищно усмехнувшись, прошептал:
      – Есть… Взять тебя прямо здесь или сначала донести до кровати?
      Спустя два часа, мужчина снова вышел на балкон.
      Горизонт на востоке едва заметно посветлел, окрашиваясь в розоватые оттенки. Не пройдет и часа, как рассвет окончательно прогонит тьму, смоет монотонную серость с машин и деревьев, раскрасит улицы и дома в яркие сочные цвета. Горстка облаков, словно компания подружек, по неосторожности заговорившихся до утра, еще висела вдалеке на западе, но скоро и они исчезнут. День будет солнечным. По крайней мере, так предсказывала метеослужба Канна.
      Мужчина достал одну сигарету из пачки, что на всякий случай всегда хранилась в нижнем ящике стола в гостиной и, щелкнув зажигалкой, прикурил. Курил он нечасто, в последний раз около полугода назад. Оттого пачка до сих пор оставалась полной, не хватало лишь нескольких штук.
      Но сегодня было иначе. Сегодня отчаянно хотелось курить.
      Оранжевое пламя, на мгновенье высветившее его красивое лицо, тут же погасло. Сделав одну затяжку, он выпустил облако белого клубящегося дыма в предрассветный воздух и силуэт его застыл, словно каменное изваяние, похожий не то на воина, не то на мыслителя.
      Было в его позе что-то от царя, глубоко задумавшегося о судьбе своего народа. Лицо спокойно, но глаза подернуты дымкой. Читалась в них воля и уверенность, решимость и сила. Лишь изредка мелькало в них иное выражение - чувство муки и глубокой печали, что рождало знание, доступное лишь ему одному.
      Вдалеке прокричала птица.
      Словно очнувшись от сна, мужчина поднял голову и посмотрел на дорожку, ведущую от дверей к ограде. Затем перевел взгляд на истлевшую в руке сигарету и выбросил ее прочь.
      Он захотел поскорее вернуться назад, в спальню, где мирно спала та, кто теперь так часто занимал его мысли.
      Слишком часто…
      Луч солнца ласково пригрелся на моей щеке, постепенно переползая выше, щекотал маленькими пальчиками веки и ресницы, будто приговаривая «Вставай! Вставай! Уже совсем светло!»
      За окном весело щебетали птицы. Уличный шум и гам просачивался сквозь приоткрытую форточку, говоря о том, что город давно проснулся, и вокруг кипела жизнь.
      Я приподняла веки и, повернув голову, тут же встретилась с серо-голубыми глазами. Остатки сна мгновенно испарились.
      От удивления я даже забыла о том, что нужно хотя бы изредка делать вдохи и выдохи. Нет, меня удивило не то, что мужчина, несмотря на позднее утро, все еще лежит со мной рядом, обнимая за талию - меня удивило то, что он улыбается!
      Пусть даже это была не та широкая улыбка, которая появлялась на лицах большинства моих знакомых, но и «усмешкой», что изредка кривила красивые губы, это уже не нельзя было назвать.
      Я едва не лопалась от нахлынувшего счастья. И сколько я ни старалась спрятать охватившие меня эмоции, все равно мое лицо расплылось в ответной улыбке, словно морда кота, перед носом которого положили огромную, размером с него самого, сосиску.
      – Доброе утро. - Прошептала я.
      – Доброе. Я ждал, когда ты проснешься.
      – Да? - я грелась теплом его глаз, словно лучами долгожданного солнца. - Наверное, я долго спала. Уже полдень? - смутившись оттого, что так долго валяюсь, я попыталась приподняться, но он его рука придержала меня.
      – Не торопись. Мой повар, увидев на пороге женскую обувь, вдохновился и решил приготовить грандиозный завтрак. У нас есть еще минут десять.
      – Хорошо.
      Решив, что даже десять минут - это подарок судьбы, я не устояла перед искушением и прижалась к его широкой обнаженной груди. Вдыхая до боли знакомый запах, я положила голову на плечо и закрыла глаза. Спустя несколько секунд, я почувствовала, как его рука медленно гладит мои волосы.
      Слушая размеренные удары его сердца, я словно проваливалась в сладкую негу умиротворения и покоя. Аромат его кожи дразнил и успокаивал одновременно. Мне хотелось вдыхать его бесконечно. Если бы это было в моей власти, я бы вообще отменила завтрак и лежала, прижавшись к нему бесконечно.
      От ощущения внутренней близости, которой между нами раньше не было, у меня начинало щемить сердце.
      Не думая, зачем я это делаю, я прошептала:
      – Меня зовут Эллион… Или Элли…
      На мгновенье его пальцы замерли, перестав поглаживать мои волосы.
      Я зажмурила глаза, пытаясь понять, насколько сглупила, заводя этот разговор. Ведь представляясь первой, я толкала его на ответный шаг, которого он мог не желать. Но добавлять «Можешь не отвечать, я не обижусь» было еще глупее. Коря себя за вырвавшиеся слова, я непроизвольно вспомнила его фразу, сказанную мне на берегу океана «Ты подвержена следовать необдуманным решения. Это плохо».
      Окончательно смутившись, я внутренне сжалась в комок. И хотя его пальцы продолжали поглаживать мою голову, мне захотелось встать с постели и скрыться где-нибудь в ванной, чтобы привести эмоции в порядок.
      Понимая, что все равно не смогу оторваться от него по своей воле, я продолжала лежать с закрытыми глазами.
      Спустя несколько секунд я услышала его голос.
      – Мое имя Рен. Рен Декстер.
      От изумления мои глаза широко распахнулись, а тело застыло. Мгновеньем позже я едва не задохнулась от нахлынувших эмоций. Резко подняв голову, я посмотрела ему в глаза.
      – Рен… - прошептала я.
      Мне показалось, что его лицо напряжено. Взгляд серо-голубых глаз был необычайно серьезен.
      Вместо слов, он медленно провел пальцем по моим губам.
      Затем, едва качнув головой, он будто стряхнул внутреннее напряжение - лицо снова стало расслабленным, а взгляд спокойным.
      Осторожно поправив упавшую на мое лицо прядь волос, он едва заметно улыбнулся и спросил:
      – Ну что? Пойдем завтракать?
      Спустившись в столовую, которая находилась на первом этажа, мы подошли к длинному столу. Если не считать белоснежной скатерти, то он был совершенно пуст.
      Рен нахмурился и повернулся, собираясь что-то сказать, но в этот момент с лужайки, что располагалась сразу за высокими стеклянными дверями, долетел бодрый голос повара:
      – Прошу пожаловать сюда! - сам он появился в дверях через секунду. Невысокий полноватый с приятным круглым лицом, он имел темные вьющиеся волосы и густые черные усы, самые кончики которых слегка загибались вверх. Лицо его светилось от удовольствия. - Рен, я взял на себя смелость накрыть завтрак в саду. Вы не возражаете? Такое солнечное утро!
      – Нет, я не возражаю Антонио. Спасибо, что позаботились об этом.
      – Ну что вы Рен, это было большим удовольствием для меня порадовать вас и вашу очаровательную гостью!
      Антонио перевел на меня черные как бусины веселые глаза и слегка поклонился. Мой вид его, судя по всему, нисколько не смутил. Ввиду того, что мое вечернее платье было разорвано на груди и шее, одевать его не имело никакого смысла - это было все равно, что выходить голой, поэтому пришлось, переборов смущение, попросить Рена одолжить мне что-нибудь. Теперь я утопала в безразмерной майке голубого цвета и необъятных льняных шортах, что держались на мне исключительно благодаря тесемке на поясе. Однако это все равно было куда лучше, чем испорченное платье.
      На повара, как ни странно, мой наряд произвел положительное впечатление.
      – Вы великолепны! - он теплыми руками потряс мои ладони. - Я очень рад вас видеть! У нас так давно никто не бывал в гостях! Почему вы так редко приводите гостей, Рен? - он перевел шутливо обиженные глаза на моего спутника.
      – Антонио!… - предостерегающе произнес тот.
      – Простите, простите гайль!
      Гайль - было Виранским словом, что означало «мастер, господин». Я, наконец, поняла, почему в речи Антонио прослеживается слабый акцент, придающий необычно певучий оттенок его звучному баритону.
      «- Надо же! Настоящий виранец!» - Я восхищенно осматривала человека, стоящего передо мной. Виран находился в нескольких тысячах километров от Канна и жители его, как правило, не спешили покидать родные места. Веселые трудолюбивые люди, они свято чтили старинные обычаи и традиции, предпочитая жить у себя на родине. Увидеть их в столь отдаленном месте, как Канн, было почти невозможно. Но мне выпала редкая удача и я с восхищением рассматривала стоящего передо мной Антонио.
      – Ну что я вас задерживаю! Проходите пожалуйста в сад, располагайтесь. Я сейчас принесу горячее.
      С этими словами он заспешил вглубь помещения, а мы вышли через стеклянные двери на лужайку. Здесь, среди буйно растущей травы и цветов, уже располагался удобный стол и два стула, из-за отсутствия спинок напоминавшие табуретки. На сиденье каждого из них лежала плоская цветастая подушка.
      В связи с тем, что сад находился позади большого дома, сюда почти не доносился городской шум. Высокие деревья, растущие вдоль ограды, отгораживали это место от дороги, превращая его в уютную гостиную на открытом воздухе.
      На столе уже были расставлены тарелки, рядом с которыми Антонио изящно расположил приборы, салфетки, корзинку с хлебом и высокие стаканы для сока. От обилия всевозможных джемов и варений рябило в глазах. Здесь же, на высокой подставке, лежала свежая выпечка: багеты, ватрушки, вафли, печенье. В отдельных тарелочках находились сырники и пудинг. На плоском блюде по соседству я насчитала несколько сортов сыра и колбасы. Когда мой взгляд обнаружил среди всего прочего еще сливочное масло, фруктовый салат и стаканчик с йогуртом, я в изумлении посмотрела на Рена.
      – Я тебя предупреждал. - Улыбнувшись, произнес он.
      – Я правильно поняла, что это еще не все?
      – Да, Антонио ушел на кухню за основным блюдом. Не переживай, он просто хочет произвести наилучшее впечатление. Поэтому сейчас постарается представить твоему вниманию как можно больший ассортимент.
      Я продолжала зачарованно смотреть на ломившийся от обилия еды стол.
      – Наверное, уже никто не сможет впечатлить меня больше, чем он.
      – Я, признаться, сам не ожидал такого многообразия. Располагайся… - Рен подтолкнул меня к столу.
      Я выбрала ближайшую ко мне табуретку и опустилась на мягкую подушку. Несмотря на отсутствие спинки, она оказалась очень удобной.
      Рен расположился напротив. Глядя поверх моего плеча, он произнес:
      – А вот и Антонио.
      Я обернулась.
      Из дверей действительно выходил насвистывающий повар, в руках которого были невероятного размера фарфоровые блюда, накрытые сверху серебристым колпаком.
      – Там тоже еда? - шокировано спросила я.
      – Не сомневайся.
      Антонио подошел к столу и радостно произнес:
      – Я приготовил вам омлет с беконом, овощами и сыром. - Он поставил одно из фарфоровых блюд передо мной. - И скоро будут готовы блинчики. На выбор: лесная ягода, творог или ваниль с шоколадом. Что предпочитаете?
      Антонио вопросительно посмотрел на меня.
      От изумления я лишилась дара речи. Вместо того чтобы ответить повару, я растерянно посмотрела на Рена.
      Тот рассмеялся и, обращаясь к Антонио, произнес:
      – Неси все что есть. Мы выберем на месте.
      – С удовольствием!
      За завтраком Рен рассказал мне, как перекупил Антонио у одного из крупнейших ресторанов «Сан-Лантамо», где повар к тому времени проработал уже более двух лет и его заслуги были высоко оценены как директором, так и посетителями. Рен часто заезжал в «Сан-Лантамо», чтобы насладиться изысканными блюдами виранской кухни и в одно из посещений попросил администратора представить ему повара, чтобы лично выразить свое уважение главному кулинару.
      Был поздний вечер, и до закрытия ресторана оставалось не более получаса, когда Антонио присел за столик Рена и весело представился «Антонио Гарди. Шеф-повар «Сан-Лантамо». Я слышал, вы желали со мной пообщаться»
      Рен пожал протянутую поваром пухлую ладонь и заказал бутылку вина.
      Завязался разговор.
      Антонио оказался весьма общительным человеком и с удовольствием рассказывал о своих увлечениях. Несмотря на акцент, говорил он складно и весело, постоянно подшучивал над собой и окружающими, хитро поблескивал черными глазами и заразительно смеялся на весь зал.
      Полчаса пролетели незаметно.
      Чтобы не прерывать приятную беседу, Рен пригласил Антонио в гости, на что тот с радостью согласился.
      В гостиной у Рена, сидя в мягких креслах и попивая «Шадри», они проговорили почти до утра. За это время Рен узнал, что Антонио недоволен запретом ресторана на приготовление блюд, которые не входили в утвержденное директором меню.
      Творческая энергия и безграничная фантазия Антонио требовала постоянно искать что-то новое, пробовать, изучать, толкала на бесконечные эксперименты. Начались частые столкновения с начальством, которые оканчивались выговорами и лишениями, но, несмотря на это, Антонио продолжал чувствовать жгучую потребность бесконечно творить.
      Когда под конец разговора повар признался, что всегда мечтал о большей свободе, но из-за боязни остаться нищим, уходить не спешил, Рен ему тут же предложил ему работать у него. Он, не торгуясь, увеличил вознаграждение вдвое и пообещал свободный график.
      Пока ошарашенный Антонио молчал, Рен, не желавший упустить талантливого повара, спросил какую современную технику и посуду тот мечтает приобрести, чтобы завтра же приступить к экспериментам.
      Все еще не веря в свою удачу, Антонио растерянно переспросил:
      – Вы действительно предлагаете купить мне любую посуду? Любую, какая мне понравится?
      – Конечно. - Заверил его Рен и почувствовал радость, когда по лицу Антонио расплылась счастливая улыбка.
      – Договорились гайль! Я счастлив начинать свою работу с завтрашнего утра!
      Все то время, пока Рен говорил об Антонио, на его губах играла улыбка. Черты лица смягчились, взгляд потеплел от приятных воспоминаний.
      Я зачарованно любовалась этим «новым» для меня Реном, прислушиваясь к его спокойному низкому голосу.
      По ходу рассказа, чувство восхищения внутри меня усиливалось с каждой минутой. Как легко и просто он нашел верный подход к виранцу, предложив то, о чем тот больше всего мечтал. Рен играючи воплотил мечты Антонио в жизнь, заслужив тем самым бесконечное доверие и преданность повара.
      Закончив говорить, Рен поставил стакан с гранатовым соком на стол и посмотрел на часы.
      – Через час я должен присутствовать на встрече. Я отвезу тебя домой.
      – Конечно. Спасибо за чудесный завтрак. - Я улыбнулась и поднялась со стула. - Антонио навечно покорил мое сердце, передай ему, пожалуйста, от меня самые наилучшие пожелания.
      – Обязательно. Пойдем? - Рен тоже поднялся.
      Ступая по мягкой зеленой траве, мы вернулись на тропинку, ведущую к дому, и вошли в прохладный холл гостиной.
      Войдя в кабинет, Рен сразу направился к шкафу, достал какую-то мазь и протянул мне:
      – Используй ее перед сном в течение трех или четырех дней. Больше не нужно.
      – Хорошо. Спасибо.
      Пока я разглядывала тюбик, его телефон зазвонил. Прежде чем ответить, Рен бросил взгляд на номер звонящего и нахмурился.
      – Да Джек.
      Человек на том конце что-то произнес.
      – Хорошо, я посмотрю все данные через час. Спасибо, что сделал это.
      Собеседник снова ответил.
      – Я перезвоню тебе, если мне понадобится что-то еще.
      Рен положил трубку и посмотрел на меня.
      Взгляд его снова стал серьезным, а лицо непроницаемым.
      – Нам нужно поторопиться.
      – Конечно… - оттого, что я снова вижу перед собой прежнего неприступного Рена на моей душе стало мрачно.
      Мне отчаянно не хотелось уходить, но я понимала, что выбора у меня нет. А ведь мы так хорошо провели это утро! Я впервые, пусть ненадолго, увидела его лицо смеющимся. Я, наконец, узнала его имя и сделала первый шаг через невидимую линию, которая разделала нас все это время.
      Я покосилась на мятое вечернее платье, что лежало на кровати.
      – Можно мне поехать в твоей одежде? Я верну потом…
      – Конечно. - Коротко бросил он. - Можешь не возвращать.
      От его слов внутри неприятно кольнуло. Стараясь, чтобы он не увидел, как изменилось мое лицо, я стала смотреть в окно.
      Рен проверил автоответчик и взял со стола ключи от машины.
      – Готова?
      – Да.
      Я повернулась и вышла за ним в коридор.
      Почти всю дорогу, пока мы ехали к моему дому, Рен молчал.
      Тишина тяготила меня, поэтому я время от времени делала осторожные попытки завязать разговор. Но Рен, казалось, полностью ушел в свои мысли. Когда желание нарушить молчание стало непреодолимым, я выбрала наиболее безопасную тему и осторожно спросила:
      – А Антонио до сих пор экспериментирует с блюдами?
      – Да. - Не отрываясь от дороги, ответил Рен. - Он постоянно участвует в разных конкурсах и почти всегда выигрывает.
      – Здорово! Он просто молодец. - Восхищенно произнесла я, после чего в салоне снова повисла тишина.
      Некоторое время спустя мы остановились на светофоре.
      Пробегая взглядом по автомобилям, стоящим по соседству, я вдруг увидела один, на который тут же указала Рену:
      – Смотри!
      Он повернул голову и проследил взглядом в том направлении, куда указывал мой палец.
      – Что?
      – Это Мустанг-Д’аэро! - Я с восторгом смотрела на темно красную приземистую машину.
      – Вижу. - Едва заметно улыбнулся Рен.
      – Только это «G4», а я всю жизнь мечтала иметь «G6» - Не удержавшись, добавила я.
      – Хороший выбор.
      Мне показалось, что Рен отвечает автоматически, оставаясь при этом глубоко в своих мыслях.
      Видя, что он уже не смотрит на «Мустанг», я молча проводила скрывшуюся за поворотом машину, отметив про себя, что если даже «G4» смотрится так хорошо, то «G6» просто потрясает своим видом, не говоря уже о внутренних возможностях. Мои мысли вернулись к последнему разговору со служащим из авто салона.
      «- К сожалению, корабль задерживается. Автомобили этой серии появятся не ранее, чем через две недели. И то, если погода не подведет»
      Я вздохнула. Придется сходить к ним через две недели. Может быть, на этот раз мне повезет. Переведя рассеянный взгляд на дорогу, я обнаружила, что мы уже подъезжаем к моему дому.
      Я моментально напряглась изнутри.
      Сейчас мне придется выйти из машины и Рен снова уедет. В голове с сумасшедшей скоростью замелькали мысли. Как мне спросить его увидимся ли вы вновь? Как не выглядеть при этой навязчивой или жалкой?
      Чтобы почва окончательно не ушла у меня из-под ног, мне требовалось хоть какое-то подтверждение, что эта встреча состоится.
      «Думай, думай, думай!» - твердила я себе, пока Рен разворачивал машину во дворе.
      Но голова, как назло, оставалась совершенно пустой. Навалившийся страх мешал связано мыслить.
      Когда машина остановилась, Рен заглушил двигатель и посмотрел на меня.
      Застыв от напряжения, я продолжала буравить взглядом лобовое стекло.
      – Элли…
      – Да? - ответила я, не оборачиваясь.
      – Посмотри на меня.
      Я повернула голову.
      – Ты решила задушить свою сумку? - улыбнулся Рен.
      Я опустила взгляд на свои руки. И действительно, мои пальцы сжали ее так, что мягкая кожа сморщилась в гармошку.
      – Я просто… - не зная, как продолжить, я аккуратно разгладила сумку и смущенно посмотрела на Рена. - Я хотела тебя спросить…
      Его брови слегка приподнялись, он молча ожидал продолжения. -… Мы увидимся еще?
      Задавая этот вопрос, я снова непроизвольно сжала сумочку.
      Рен сначала перевел взгляд на мои, побелевшие от напряжения пальца, затем посмотрел в глаза.
      Его молчание длилось так долго, что я перестала видеть окружающие меня предметы. Голова звенела от пустоты, и только единственная мысль, словно заведенная пластинка, продолжала кружить и кружить без остановки.
      «- Только не откажи… Только не откажи… Только не откажи…»
      Мне казалось, что прошла целая вечность, прежде чем я услышала его голос.
      – Завтра. Я заеду за тобой завтра.
      От облегчения я едва не бросилась ему на шею. Голова вновь наполнилась звуками, мир расцвел яркими красками.
      – Вечером?
      – Да. В девять.
      – Хорошо. Я буду ждать! - чтобы не спугнуть улыбнувшуюся мне удачу, я быстро выскочила из машины. Едва не лопаясь от счастья, я взбежала по ступеням крыльца и обернулась проводить взглядом отъезжающий черный автомобиль.
      «Спасибо! Спасибо! Спасибо!» - благодарила я мысленно неизвестно кого. «Я буду самой лучшей, самой прекрасной!… Я обязательно сделаю тебя счастливым…» - от переполнявших меня эмоций я рассмеялась вслух и, толкнув деревянную дверь подъезда, вошла внутрь.
      Бросив многострадальную сумочку на трюмо, я прошла в просторную светлую комнату, где на столике возле дивана стоял телефон. Приложив фиолетовую трубку к уху, я начала быстро набирать цифры.
      «-Нужно срочно узнать, что с Энди…»
      В трубке прошел первый губок. Затем еще один. После четвертого Энди ответил, но голос его был слабым и безжизненным:
      – Алло…
      – Энди! Это я, Элли! Где ты сейчас? Ты был вчера в «Сэнди-Паласе»?
      – Привет Элли! - Его голос немного оживился, но все равно остался очень тихим. - Я был там, да. Как ты милая? С тобой ничего не случилось? Какой бред вообще, как такое могло произойти?
      – Я не знаю, Энди. Где ты сейчас?
      – Я в больнице… Они говорят, что ничего серьезного, я вывихнул ногу и скоро поправлюсь, но остальные… - мне показалось, что Энди всхлипнул. - Остальные Элли! Там столько людей осталось! Как такое могло случиться? И я сам позвал тебя туда. Дурак, дурак!… - теперь я совершенно четко слышала, как он плачет.
      – Что ты говоришь такое! Ведь ты ничего не знал! Перестань сейчас же… - расстроено произнесла я. Мне было жаль видеть Энди в таком состоянии, и я постаралась его утешить. - Со мной все в порядке, только один ушиб, а так все целое. Энди, Комиссия обязательно разберется в произошедшем и накажет виновных. Ты же знаешь, что они этого так не оставят.
      – Знаю Элли, но все равно тяжело. Я не хотел, чтобы так случилось, прости меня.
      – Энди, не надо извиняться, тебе не за что просить прощения. Пожалуйста, не расстраивайся.
      – Я постараюсь милая. Я постараюсь.
      Закончив разговор, я присела на край дивана, и некоторое время смотрела в пустоту. Разговор с Энди невольно вернул мои мысли к произошедшим накануне событиям. Снова вспомнился взрыв, боль, затем Рен…
      Рен…
      Его поведение продолжало оставаться для меня загадкой. Если в начале вечера он был холоден со мной, то почему вернулся? Почему любил всю ночь, словно я единственная на земле женщина? И если любил, то почему после завтрака снова замкнулся?
      И почему замкнувшись, все же согласился на встречу?
      Вопросы, вопросы, вопросы… И ни одного ответа.
      Я вздохнула. Наверное, когда-нибудь я все узнаю.
      Решив быть терпеливой, я поднялась с дивана и направилась в ванную. Мне было необходимо некоторое время полежать в горячей воде, чтобы привести мысли в порядок.
      Быть может за это время, я сумею понять что-то еще. Что-то, что раз за разом продолжает ускользать прочь, стоит мне хоть немного приблизиться…
      Плотно прикрыв за собой дверь, я сняла одежду Рена и положила ее на край раковины. Затем открыла кран с горячей водой, добавила немного холодной и когда ванна наполнилась, с наслаждением опустилась в воду.
      Не успела я выйти из ванной, как дверной звонок разразился мелодичной трелью. Наспех закутавшись в мягкий халат, я поспешила в прихожую и распахнула дверь. На пороге стоял, одетый в клетчатую рубаху и темные джинсы, незнакомый мужчина. В руках он держал несколько больших, завернутых в плотную белую бумагу, коробок.
      – Эллион Бланкет? - бодрым голосом спросил он.
      – Да. - Ответила я, рассматривая незнакомца.
      – Отдел доставки магазина «Жорж Авиталь».
      Видя, что мужчина собирается шагнуть в квартиру, я растерянно отступила, пропуская его внутрь.
      – Но я ничего не заказывала в вашем магазине. Это какая-то ошибка… - Растерянно проговорила я.
      Несколько секунд я судорожно пыталась вспомнить, посещала ли я вообще магазин с таким названием, но память услужливо выдавала один единственный ответ «Нет».
      Мужчина невозмутимо поставил коробки на тумбу справа от двери и вытащил из внутреннего кармана сложенный вдвое листок бумаги.
      – У меня значится ваш адрес «Линн-Авеню 77, квартира 2». Это ваш адрес?
      – Да… - Я еще больше растерялась. - Но я действительно ничего не заказывала.
      – Распишитесь о доставке. - Мужчина протянул мне пластиковую ручку.
      Видя, что я не двигаясь, он нетерпеливо добавил:
      – Я ничего не знаю. От меня требуется доставить заказ по указанному адресу и получить подпись о доставке. Счет за покупки уже оплачен, будьте добры расписаться, мне пора ехать к другим клиентам.
      Я неуверенно взяла протянутую ручку и нацарапала свою подпись.
      – Благодарю! - Быстро положив листок во внутренний карман, мужчина отсалютовал и вышел на улицу.
      Оставшись одна в квартире, я еще несколько секунд в недоумении смотрела на дверь, потом медленно перевела взгляд на коробки.
      «- Кто-то определенно что-то напутал. Интересно, есть ли у них телефон, по которому я могу позвонить и договориться о возврате чужого заказа…» - я была абсолютно уверена, что моим он быть никак не может.
      Осторожно переложив коробки на кровать, я принялась их внимательно разглядывать.
      Коробок было три, почти все одинакового размера. Несмотря на то, что они были связаны между собой широкой белой лентой, общая упаковка весила очень мало. Я еще раз покачала ее на руке.
      Совсем легкие.
      Медленно поворачивая посылку то одной, то другой стороной, я искала какие-нибудь надписи, говорящие о дате заказа, цене или внутреннем содержании.
      Наконец мне на глаза попался маленький прямоугольник белоснежной бумаги, тонким шнурком привязанный к ленте. С внешней стороны на нем был изображен логотип магазина «Жорж Авиталь».
      Перевернув его обратной стороной, я прочитала одну единственную надпись «Я порвал твое платье»
      В голове будто взорвалась бомба. Рен!
      Этот заказ сделал Рен!
      Подскочив с кровати, я быстрыми шагами заходила по комнате. Поначалу я не могла подобрать нужных слов, но затем, забыв, что нахожусь в квартире одна, я громко заговорила вслух.
      – Да как ты мог! Зачем?! Порвал платье, надо же, велика потеря! Зато жизнь спас! Неужели в сравнении с этим платье что-то значит! О Боже…
      Я резко остановилась посреди комнаты, последний раз возмущенно взмахнула руками и опустилась прямо на ковер.
      – Да пусть бы ты порвал весь мой гардероб…- прошептала я. - Хоть всю одежду бы перепортил и черт с ней…
      Я снова растеряно всплеснула рукой и не найдя что еще добавить вслух, опустила ее обратно. Даже не открывая коробки, а могла догадаться, что внутри лежат новые платья. Боже мой! Но зачем еще и целых три!
      Сгорая от смущения и растерянности, я закрыла лицо руками и просидела так несколько минут.
      Затем, наконец, собравшись с мыслями, я поднялась с пола и снова пересела на кровать. Открывая первую коробку, я чувствовала, как мое сердце громко стучит, а руки ходят ходуном. Кое-как, справившись с бантом, я отложила верхнюю в сторону и содрала с нее бумагу.
      Перед глазами теперь лежала черная бархатная упаковка все с тем же логотипом «Жорж Авиталь». Открывая крышку, я чувствовала, как сильно дрожат мои пальцы.
      В ней лежало неземной красоты золотисто-розовое вечернее платье. Доставая его, я уже точно знала, что это не чета моего бывшему наряду от «Монтильи». Легкий гладкий шелк струился по пальцам, переливаясь всеми оттенками заходящего солнца, воротник и пояс был отделан мелким сверкающим бисером, по низу расклешенной юбки проходил широкий мерцающий узор.
      – Вот это да! - восхищенно прошептала я. - Сколько же такое может стоить?
      На бирке, что крепилась к платью, было сказано, что эта модель называется «Кассандра», но цена указана не была.
      Я медленно покачала головой.
      «- И, конечно, это окажется мой размер» - растеряно подумала я.
      Подержав еще какое-то время золотистое платье в руках, я отложила его в сторону и открыла две другие коробки. В них так же лежали вечерние платья, но на этот раз темно-синего и коньячного цветов.
      – Зачем?… - снова повторила я, глядя на элегантные дорогие наряды.
      От смущения и волнения одновременно, мои щеки залила краска Не в силах сдержать охватившие меня эмоции, я зарылась лицом в мягкую ткань и прошептала:
      – Рен…
      Уже лежа в постели, я все никак не могла заснуть, думая о завтрашней встрече. Гадала какое место выберет Рен, представляла о чем пойдет разговор, раздумывала, стоит ли надеть одно из присланных им платьев. Все они были замечательными, и стоило надеть любое, как зеркало, невзирая на мои придирки к собственной внешности, будто имея собственное мнение, отражало не обычную девушку, а прекрасную королеву. Перестав, наконец, спорить со своенравным зеркалом, я повесила новые наряды в шкаф и легла в постель.
      И хотя за окном было темно, а часы на тумбочке показывали двадцать минут двенадцатого, сон не шел.
      Не помогали и попытки выбросить все из головы и мысленно рисовать витиеватые узоры. Перед глазами все равно стояло красивое мужественно лицо Рена. Его улыбающиеся губы, смеющиеся глаза.
      Как же его преображала улыбка! Как смягчала она жесткие черты и заставляла холодные глаза медленно оттаивать. Она превращала грозного викинга в чувственного мужчину. Она раскалывала ледяную броню и на короткий миг позволяла увидеть истинное лицо…
      Рен…
      В этот момент я подумала, что люблю его.
      Это слово не звучало раньше в моей голове, но каждая новая встреча прибавляла сил тому маленькому ростку, что уже пробился сквозь сомнения, и теперь готов был превратиться в яркий огненный цветок. Оставалось лишь поднести его к солнцу.
      И этим солнцем будет Рен.
      Завтра.
      Подумав об этом, я перевернулась на другой бок, закрыла глаза и, наконец, успокоившись, уснула.
      В комнате царил полумрак.
      Вернувшись домой только под вечер, Рен сразу поднялся в свой кабинет. Бросив на стол толстую папку с бумагами, он подошел к вмонтированному в стену бару и некоторое время рассматривал ряд стеклянных бутылок, раздумывая, что именно ему выпить.
      Остановив свой выбор на виски, он достал бутылку и наполнил стоящий рядом стакан до краев.
      Затем расстегнул рубашку, снял с пояса оба ножа и, бросив их на пол, сел в мягкое кожаное кресло.
      Сегодня ему предстоит принять решение.
      Решение окончательное и бесповоротное.
      Слишком долго он чувствовал, как его четкий отлаженный мир постепенно меняется, сходит с привычной орбиты, словно переставший подчиняться физическим законам шар. Чувствовал, как ось, вокруг которой всегда происходило движение его мыслей, вдруг накренилась и натужно заскрипела, причиняя ненужный и болезненный дискомфорт.
      Сколько раз за последнее время он совершал импульсивные необдуманные поступки? Почему его мозг перестал держать мощный заслон рациональности, постоянно пропуская сквозь железную броню нежелательные образы и мысли?
      Куда подевалась привычная холодность и логичность?
      Рен залпом осушил стакан и, протянув руку к стоящей на столе бутылке, снова наполнил его.
      Что случилось с его внутренним спокойствием?
      Неужели он утратил контроль?
      С каких пор он начал пить каждый вечер, в надежде избавиться от преследующих его мыслей?
      Эллион.
      Да, Эллион. С тех пор, как она появилась, его мир начал меняться.
      И Рена это беспокоило.
      Не просто беспокоило, угнетало.
      Он не корил себя, за то, что спас ее там, в «Сэнди-Паласе», нет. Так подсказывала интуиция, а Рен всегда доверял ей.
      Но зачем он сказал Эллион свое имя?
      Кто тянул его за язык? Кто приставлял к горлу нож?
      Рен усмехнулся.
      Если бы ему угрожали ножом, все было бы куда проще. И закончилось через секунду. Но нет, он и без ножа сказал ей то, о чем знали лишь единицы.
      Непростительная глупость. Он почувствовал это сразу, как только сделал это, но предпочел оставить все как есть. Завтрак, сентиментальные истории…
      Ему не давал покоя еще один вопрос.
      Почему, зная, что уже допустил одну ошибку, он согласился снова встретиться?
      Рен медленно крутил стакан в руках, размышляя, анализируя, допытываясь…
      Он вспомнил их первую встречу, где она смотрела на него, как на бога, несмотря на то, что ей пора было бежать со всех ног. Вспомнил как она села в машину, как ждала его на берегу океана, как пыталась изо всех сил защитить зажатый в руке камень из вазы со стола…
      Элли была не просто красивой девушкой. Одной красотой невозможно сотворить с ним такое. Это он знал наверняка. Вспоминая женщин, которые время от времени появлялись в его постели, Рен едва ли мог вспомнить их лица, не говоря уже об именах.
      Элли сильно от них отличалась. Ее необычайная хрупкость, чувственность, ранимость постоянно вызывали желание защищать, оберегать… заботиться.
      Рен снова поднес стакан к губам и сделал глоток. Виски обжигало, но он не чувствовал этого.
      Почему он вообще должен о ком-то заботиться? Он прекрасно владеет холодным оружием, умеет драться. Умеет убивать.
      Но он не умеет и не хочет заботиться.
      Время от времени поднося стакан ко рту, Рен холодно обдумывал сложившуюся ситуацию. Нет, он не готов изменить свою жизнь, впустив в нее женщину. Даже такую, как Эллион. Пусть она дважды красивая, чувственная и ранимая, все равно она просто женщина. Ничего более.
      Завтрашняя встреча как нельзя лучше подходит для разговора, где он объяснит ей свою позицию.
      Решив таким образом Рен поднялся с кресла и убрал бутылку обратно в бар.
      Да. С этого момента он избавится от порывистости и импульсивности, приобретя взамен желаемую рациональность и холодную логику.
      И если кому-то не понравится, каким образом он расставит точки над «i», это будут не его проблемы.
      Весь следующий день, начиная с самого утра, я металась как ошпаренная. Вещи валились из рук, я забывала о чем думала еще минуту назад, постоянно делала одно и то же дважды, в конце концов, останавливаясь посреди комнаты, чтобы привести мысли в порядок. Через секунду я судорожно вспоминала, что еще нужно сделать, галопом бежала в другую комнату, где снова забывала, зачем стою здесь или там, и все повторялось по кругу.
      О Господи! И все из-за предстоящей встречи с Реном.
      Я медленно присела на диван и постаралась успокоиться.
      «- Он приедет только вечером, значит я все успею» - стараясь дышать ровнее, я принялась мысленно составлять список дел на сегодня.
      «- Зайти в магазин за новой сумочкой, забежать в офис за каталогом цветного стекла, позвонить Лайзе, посетить парикмахера. Всего-то! И стоит так нервничать? Я все успею»
      Поднявшись с дивана, я взяла со стола мобильный телефон, прихватила ключи от квартиры и вышла на улицу.
      Неожиданно задержавшись на работе из-за нового клиента, я приехала в парикмахерскую только к семи вечера. Наспех объяснив высокой симпатичной девушке, какая прическа мне требуется, я, ерзая от нетерпения в кресле, едва сдерживала вопрос «А нельзя ли побыстрее?». Но, понимая, что торопить мастера не стоит, только молча смотрела, как она укладывает мои волосы. Несмотря на то, что процесс укладки занял много времени, результатом я осталась довольна.
      Теперь, вместо прямых торчащих во все стороны волос, мое лицо обрамляли крупные светлые локоны в стиле «Жаклин». Наспех расплатившись с парикмахершей, я почти бегом выскочила на улицу и поймала такси.
      Дома я оказалась в половине девятого.
      Проклиная все и вся, я принялась перебирать гардероб в поисках подходящего наряда. Главным оставался вопрос, стоит ли надевать одно из присланных Реном платьев, или обойтись другой, более скромной одеждой.
      Решив, что если Рен предпочтет ресторану другое место, например прогулку, то в вечернем платье на улице я буду смотреться неуместно. Оставив элегантные наряды висеть в шкафу, я быстро достала черную с серебром юбку и серый джемпер. Едва успев натянуть джемпер на голову, я услышала, как звонит мой сотовый телефон.
      Прыгая на одной ноге к столу, я на ходу натянула рукава и поправила воротник. Схватив дрожащими руками вибрирующую трубку, я сделала паузу и, немного успокоившись, произнесла:
      – Алло.
      – Привет. Я подъеду через пять минут. Выходи на улицу.
      – Поняла. Выйду.
      Положив телефон на стол, я подошла к зеркалу и осмотрела себя критическим взглядом.
      Вроде бы все в порядке.
      Прическа отличная, одежда стильная, но не броская, вот только глаза полыхают как у безумца. Хотя может это и к лучшему? Я прошлась массажной щеткой по волосам, вдела в уши небольшие клипсы и, подхватив новую сумочку, вышла на улицу.
      Рен подъехал вовремя.
      Черный автомобиль развернулся во дворе и остановился напротив меня.
      – Привет! - сказала я еще раз, садясь в пахнущий кожей полутемный салон машины.
      – Привет. - Ответил Рен.
      Я заметила, как он скользнул взглядом по моей одежде, и мне показалось, что на короткий момент в его глазах мелькнуло облегчение. Показалось? Или нет?
      Решив не тратить время на размышления, я весело спросила:
      – Ты не сказал, куда мы поедем, поэтому я не надела вечернее платье. И кстати… - на этом месте я осеклась. - Спасибо тебе за платья. - Тихо добавила я.
      Он едва заметно улыбнулся:
      – Я испортил твое. Поэтому выбрал несколько новых.
      – Рен, они… - от смущения я снова запнулась. - Они все чудесные. Я никогда не видела ничего красивее.
      – Я рад, что они тебе понравились. - Улыбка постепенно исчезла с его лица. Отвернувшись, он спросил. - Ты не против, если мы поужинаем в тихом месте?
      – Конечно. Я буду рада любому месту, какое ты выберешь. - И тихо добавила: - Лишь бы с тобой.
      При этих словах лицо Рена окаменело.
      Я прокляла свой длинный язык, запретив себе разговаривать в следующие пятнадцать минут, и стала молча смотреть в окно.
      «- Нет, ну надо было мне ляпнуть это в самый неподходящий момент» - Я с трудом пыталась не расстроиться окончательно «- Ведь знала же, что он не такой как все, и все равно сказала не подумав»
      Спокойный голос Рена прервал мои горестные мысли:
      – Я передал Антонио твои слова. Он был очень рад.
      – Правда? - Я радостно ухватилась за возможность отвлечься, и с энтузиазмом поддержала беседу. - А в каких конкурсах он участвует? Я бы хотела обязательно посетить один из них и поддержать его лично…
      Всю оставшуюся дорогу мы говорили только об Антонио. Я не столько следила за беседой, сколько радовалась, что Рен не молчит, любуясь красивым жестким профилем его лица и наслаждаясь знакомым голосом.
      Через пятнадцать минут мы въехали на небольшую стоянку возле красивого одноэтажного ресторанчика.
      Выбрав столик в дальнем углу, мы расположились на широких диванчиках напротив друг друга. Рядом тут же возник официант.
      – Добрый вечер. Меню, пожалуйста. - Он подал нам две кожаные папки с витиеватой надписью «ЛаСтрада».
      – Спасибо. - Ответил Рен. - Мы сделаем заказ чуть позже, а пока принесите, пожалуйста, бутылку белого вина.
      Официант собрался, было, начать перечислять многочисленные марки вин, но Рен его перебил:
      – На ваш выбор, пожалуйста.
      Официант вежливо кивнул и удалился.
      Глядя на Рена, я вдруг почувствовала, что мы приехали сюда не просто так. Мне показалось, что он хочет поговорить о чем-то серьезном. Нахмуренные брови над серо-голубыми глазами ясно говорили о том, что он не расположен к пустым беседам. Я отказалась от мысли произнести что-нибудь наигранно веселое и стала молча смотреть в сторону, гадая, о чем пойдет разговор.
      Через некоторое время Рен произнес:
      – Элли, это наша последняя встреча.
      Внутри меня что-то оборвалось. Стараясь сохранить каменное выражение лица, я повернулась и посмотрела на Рена. Лицо его было спокойным, взгляд серьезным. Стараясь успокоить гулко стучащее сердце, все еще не веря, что услышала эти слова, я спросила:
      – Это шутка, Рен? Шутка?
      Задавая этот вопрос, я уже знала ответ.
      Рен не из тех, кто может шутить подобными вещами. Но несмотря ни на что, я продолжала надеяться, что сейчас он откажется от своих слов, и мы начнем этот вечер сначала, где все будет хорошо. Обязательно будет хорошо.
      – Нет. Это не шутка. - Его слова медленно провернули невидимый нож в моей груди.
      Задыхаясь от острой боли, я, не отрываясь, смотрела в его серьезные глаза. Мне казалось, что все это происходит не со мной. Это какой-то фильм. Это просто не может быть реальностью. Мои ладони вспотели, сердце забилось, словно пойманная в капкан птица, голова отказывалась воспринимать его слова.
      Некоторое время я продолжала сидеть молча, сжимая мягкую кожу дивана. Пальцы ныли от напряжения. Наконец я решилась задать вопрос, который мучил меня больше всего:
      – Почему?
      Лицо Рена застыло. Прежде чем ответить, он несколько секунд смотрел в сторону:
      – Элли…
      Пока он молчал, подыскивая правильные слова, я пристально всматривалась в его лицо, пытаясь найти ответ раньше, чем он произнесет его.
      – Элли, так должно быть.
      От этих слов я едва не крикнула, что должно быть как угодно, но только не так. Но вместо этого я произнесла хриплым от волнения голосом:
      – Рен, мы можем остаться друзьями. Мы можем, пусть не часто, но встречаться…
      – Нет.
      Это короткое слово прозвучало как приговор. В безуспешной попытке возразить, я только открывала и закрывала рот, не находя нужных слов. Но, судя по его лицу, они уже не требовались.
      Он все решил. Решил окончательно и бесповоротно.
      Хрупкая грань моей обороны затрещала и надломилась, пропуская внутрь страшные слова. Реальность обрушилась, словно ледяная глыба, похоронив под собой все желания и надежды, превратив яркие краски в сплошную непроглядную темноту.
      Мы больше не увидимся.
      Я почувствовала, как мое горло сдавила судорога и отвернулась.
      – Элли…, - его голос звучал для меня как во сне. - Ты прекрасная девушка. Очень красивая и…
      – Остановись. - Произнесла я сдавленно. Мне совсем не хотелось слышать о том, насколько я хорошая.
      «Настолько прекрасная, что ты решил никогда больше не видеть меня вновь». От этой мысли мне стало совсем плохо. Голова наполнилась гулом, мысли исчезли, ногти больно впились в ладони.
      Продолжая сидеть напротив Рена, я уже не различала его лицо. Все превратилось в сплошную серую дымку, из тумана которой доносились страшные жестокие слова.
      «- Это наша последняя встреча… Последняя встреча… Последняя…»
      Эхо в голове то усиливалось, то почти исчезало, чтобы через секунду вернуться вновь.
      Понимая, что пора уходить, я нашла в себе силы в последний раз посмотреть ему в глаза:
      – Я все поняла, Рен. Я…, - Стараясь не расплакаться, я задержала дыхание и продолжила. -…Мне пора.
      Не обращая внимания на боль в груди, я поднялась из-за стола.
      – Элли, я хочу оставить тебе свой телефон.
      Я резко вскинула голову и посмотрела на Рена:
      – Зачем?
      – Ты сможешь позвонить мне, если у тебя будут неприятности.
      Я горько усмехнулась.
      – Спасибо, ничего не нужно. Я смогу справиться сама.
      – Элли… - Рен повысил голос.
      – Нет. - Резко ответила я. - Мне не нужен твой телефон. Мне пора.
      Смаргивая предательские слезы, я повернулась и быстро зашагала к выходу.
      Все. Мой вечер кончился. Больше здесь делать нечего.
      Стараясь отгородиться от реальности, я изо всех сил старалась не думать о происходящем. В голове звучали только отрывистые команды «Обогнуть столик. Повернуть направо. Дойти до двери». Глаза не разбирали дорогу, ноги автоматически огибали препятствия, голова трещала, в грудь будто вставили раскаленный кол.
      Не успела я выйти в коридор, как чья-то рука резко развернула меня за плечо и прижала к стене.
      Напротив, тяжело дыша, стоял Рен:
      – Я настаиваю на том, чтобы ты взяла телефон. - В его голосе сквозила тихая ярость.
      – Уходи. - Бесцветным голосом произнесла я. Мое лицо превратилось в маску. Больше он ничего не увидит. Ни одной эмоции.
      – Ты возьмешь его. - Челюсти Рена плотно сжались, руки больно сдавили плечи.
      – Нет. Я больше не хочу тебя видеть. Отпусти! - отрывисто произнесла я.
      Я дернулась, но он еще сильнее прижал меня к стене.
      – Отпусти, слышишь? Ты мне никто! - Закричала я срывающимся голосом. Рвущийся наружу плач больно сдавил горло.
      В этот момент Рен резко сжал мой подбородок, силой поднял голову и приказал:
      – Смотри на меня!
      Я никогда раньше не слышала в его голосе столько льда. Растеряно моргнув, я посмотрела на него и мои глаза тут же пронзила адская боль.
      Я закричала.
      Белая вспышка разорвалась в моей голове, словно бомба. Тысячи острых осколков вонзились в мозг, парализуя его. Глаза пульсировали болью, слезы градом катились по щекам. Сквозь красную пелену в моем сознании высветились яркие зеленые цифры.
      Телефонный номер.
      Стараясь приоткрыть полуослепшие глаза, я, задыхаясь от боли и унижения, прохрипела:
      – Тварь.
      Теперь мне было все равно.
      Все равно, что делать, все равно, что говорить. За эти слова он имел полное право ударить меня, но я не боялась.
      Пусть бьет. Больнее, чем теперь, он уже не сделает. Он и так сделал все, что мог - насильно выжег свой телефон у меня в мозгу. И от этого мне теперь никогда не избавиться. Бумагу можно выкинуть, записную книжку поменять, мобильный телефон забыть в кафе.
      Но невозможно самостоятельно стереть прожженный участок памяти. Невозможно!
      Ненавистные цифры продолжали зеленым огнем полыхать перед глазами.
      Приложив ладони к пульсирующим глазам, я расплакалась и стала медленно съезжать вниз по стене. Ноги отказывались служить.
      И без того стальная хватка Рена, только усилилась, не позволяя мне осесть на пол.
      Стараясь сдержать рыдания, я медленно отняла ладони от глаз, и, несмотря на режущую боль, посмотрела на Рена.
      – Ты… - Задыхаясь от слез, прошептала я тихо. - Ты выжег свой номер в моей голове…
      Он молча смотрел на меня холодными серо-голубыми глазами. … - но тебе не заставить мои руки набрать его. - Добавила я, с трудом сдерживая ярость. - Никогда, слышишь? Никогда…
      Я резко оттолкнула его руки и со всех ног побежала к выходу. Почти врезавшись в дверь, я рывком распахнула ее и выбежала на темную улицу.
      Несмотря на то, что глаза почти перестали видеть в темноте, я продолжала бежать и бежать, пока злосчастный ресторан не остался далеко позади. По сторонам мелькали дома и деревья, каблуки быстро стучали по асфальту, сердце безудержно колотилось в груди.
      «Ненавижу» - внутренний голос, раз за разом выкрикивал это слово, будто это могло чему-то помочь.
      – Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! - шептала я на бегу, пока силы окончательно не покинули меня, и я не упала на пыльный тротуар, разрыдавшись в голос.
      Вот уже третий час я медленно брела по пустынной улице. Колени, ободранные об асфальт, нещадно болели, но я почти не замечала этого. Не замечала я и того, что по моим щекам продолжают катиться слезы, а голова раскалывается. Я чувствовала только, как отчаянно кричит от боли разорванное на части сердце, безжалостно искромсанное холодным лезвием невидимого ножа.
      Что же ты наделал, Рен? Зачем…
      Поиграл со мной, как с симпатичным плюшевым мишкой. Подергал за лапы, посмотрел, что внутри и выбросил в урну на заднем дворе за ненадобностью. И теперь я, как мишка, грустные пуговичные глаза которого навсегда обречены смотреть в бескрайнее небо, точно так же обречена на унылое одиночество.
      Рен забыл обо мне.
      И теперь я должна попробовать забыть о нем. Никогда больше не вспоминать его красивое лицо, нежные губы, ласковые руки. Забыть, как пахнет его кожа и как звучит его голос…
      От горьких мыслей я остановилась и снова разрыдалась. Глаза невыносимо болели, сердце рвалось на части. Всхлипывая, я достала из сумочки зеркало и поднесла к лицу.
      Собственный вид потряс меня до глубины души. Белки глаз покрылись красной сеткой лопнувших сосудов, синие зрачки казались неестественно яркими из-за алого ореола. Даже света уличных фонарей хватило на то, чтобы увидеть насколько ужасно я выгляжу. Что же тогда будет днем? Ведь в глазах не осталось ни единого белого пятнышка, сплошная красная пелена. Как я пойду на работу? Как я вообще выйду на улицу?
      Трясущимися руками я спрятала зеркало обратно в сумку и двинулась по дороге. Голова сделалась пустой и монотонно звенящей. Мои ноги то и дело запинались об асфальт, глаза начинали пульсировать от малейшей попытки сфокусировать зрение.
      Дойдя до ближайшей скамейки, я медленно опустилась на нее и, всхлипнув, закрыла лицо ладонями.
      Рен гнал машину на предельной скорости.
      Он давно миновал разрешенное ограничение в сто двадцать километров в час и продолжал неумолимо давить на газ. Руки сжимали руль с такой силой, что костяшки пальцев побелели. На шее пульсировала жилка Холодные глаза внимательно следили за дорогой, губы плотно сжались от напряжения.
      Титаническим усилием Рен заставил себя ни о чем не думать. Ни одной мысли. Ни одного слова. Сосредоточившись на вдохе и выдохе, он хладнокровно душил даже намеки на эмоции.
      Взвизгнув шинами, машина резко вошла в очередной поворот и, натужно выровнявшись, черной тенью понеслась по пригородному шоссе.
      Когда огни ночного города остались далеко позади, Рен немного снизил скорость, высматривая неприметный поворот среди густо растущих деревьев. Наконец его глаза наткнулись на небольшой прямоугольник указателя и он, едва не проскочив поворот, резко вывернул руль вправо.
      Машина плавно закачалась по ухабистой дороге, ведущей в лес. Сминая траву и опавшие листья, тихо зашуршали колеса.
      Наконец Рен остановил машину на небольшой поляне, затянул рычаг тормоза и вышел наружу.
      Небольшой участок земли, покрытый невысокой травой, со всех сторон окружали деревья. Лунного света едва хватало на то, чтобы разглядеть лежащие под ногами коряги. Но это не смущало высокого хмурого мужчину, лицо которого в этот момент напоминало холодную маску. Уверенно двигаясь по поляне, он безошибочно отыскал несколько вбитых в землю железных пластин, сверху которых висели деревянные мишени.
      Стряхнув с них маскировку в виде пучков травы и веток, он вернулся к машине и достал из-за пояса два тяжелых металлических пистолета.
      Посмотрев на мишени, Рен прицелился.
      Его холодные глаза безжалостно впились в самый центр одной из них. Отсутствие света не мешало, он прекрасно видел в темноте.
      Накопившаяся ярость, смешанная с болью, выплеснулась, наконец, при нажатии на курок.
      Выстрелы, один за другим загрохотали в темноте. Пули пробивали доски насквозь, все новые и новые дыры появлялись в самом центре деревянных фигур. Большие и маленькие щепки с треском отрывались и разлетались в стороны. В течение нескольких секунд всю поляну сотрясал оглушительный грохот.
      Рен точным движением откинул пустые магазины, заменив их новыми, и вновь принялся стрелять, безжалостно кроша и разбивая ни в чем не повинные деревяшки.
      Здесь, где его никто не мог увидеть, он на какое-то время перестал обращать внимание на выражение своего лица, зубы его сжались, в глазах застыла бесконечная боль.
      Продолжая менять магазины, он стрелял и стрелял, пока, наконец, не почувствовал, как напряжение медленно отпускает его тело.
      Ярость ушла из серо-голубых глаз, оставив после себя глубокую тоску и печаль.
      В последний раз, надавив на курок, он медленно опустил пистолеты вниз и застыл.
      Я не помнила, как добралась домой.
      Больше всего я боялась, что не смогу заснуть. Никогда. Боялась, что теперь каждую ночь мои глаза будут смотреть в потолок, а сердце невыносимо болеть. Что отныне каждая мысль превратиться в жестокую пытку, а любое изображение в кошмар.
      Отворяя дверь спальни, я готовилась к самому худшему. Остаться наедине с собой.
      Но судьба оказалась ко мне благосклонна и как только мокрая щека коснулась подушки, я провалилась в тяжелый, полный неясных голосов и отрывочных видений, сон.
      Утро наступило внезапно. Кое-как разлепив глаза, я никак не могла понять, где нахожусь и почему мне так тяжело двигаться. Затем, оторвав голову от подушки, я поняла, что лежу прямо в одежде на постели, которую так и не расправила.
      Хрипло застонав, я поднялась и почувствовала, что сейчас снова расплачусь. Собрав остатки воли в кулак, я заставила себя не думать о Рене. Медленно качаясь из стороны в сторону, я нехотя впускала в себя сознание того, что с этой минуты мне придется забыть о нем.
      Слезы больше не помогут. Не помогут крики отчаяния. Ничто не поможет.
      Шатаясь, я добрела до ванной, но как только начала закрывать дверь, в комнате зазвонил телефон.
      Пришлось вернуться в комнату и поднять трубку:
      – Алло…
      – Эллион? Здравствуй. Это Харт.
      – Здравствуйте Харт. - Поприветствовала я своего начальника.
      – Сегодня поступил новый крупный заказ от «Стэндэд Компани». Будь добра подъехать в офис к половине второго.
      Я быстро посмотрела на часы. Оказалось, что уже почти одиннадцать утра. Несмотря на то, что в запасе у меня было почти три часа, я понимала, что не смогу выглядеть хоть сколько-нибудь достойно, даже пролежав до вечера в постели. Все тело болело, будто по нему проехали грузовиком, голова раскалывалась, а руки тряслись, как у пьяницы. В довершении ко всему, я подозревала, что мои кроваво-красные глаза, способны отпугнуть любого клиента.
      – Харт, пожалуйста, дайте мне сегодня выходной. Я не могу… Я очень плохо себя чувствую.
      – Никаких не могу Эллион! - Резко ответил Харт. - Это богатейшая компания и то, что они обратились к нам - это редкая удача. Так что ничего не хочу слышать. Отдыхать будешь потом, а сейчас, будь добра работать!
      Он отключился.
      Слушая короткие гудки, я вдохнула, затем опустила трубку на рычаг и пошла приводить себя в порядок.
      Добравшись до офиса к половине второго, я толкнула входную дверь и, минуя приемную секретаря, сразу направилась в кабинет к начальнику.
      – Еще раз здравствуйте Харт. - Поздоровалась я и увидела, что он не один.
      Напротив дубового стола, в мягком кресле сидел высокий, приятной наружности человек. Он был одет в серый костюм, светлые волосы тщательно зачесаны назад, на руке сверкали дорогие часы. При моем появлении незнакомец поднялся с кресла и вежливо кивнул в знак приветствия.
      – Эллион, - голос Харта распирало от важности, - Познакомься - это Марк Стэндэд. Глава корпорации «Стэндэд Компани», о которой я тебе сегодня говорил. Я необычайно рад, что вы лично посетили наш офис. - Добавил он, поворачиваясь к мужчине в сером костюме.- Это такая честь для нас, видеть вас…
      – Спасибо. - Перебил его Марк. Голос его прозвучал вежливо, но довольно прохладно. Затем он повернулся ко мне. Лицо его было приятным, внимательные серые глаза несколько секунд изучали мое лицо, наполовину скрытое солнцезащитными очками. - Рад познакомиться с вами Эллион. Мне сказали, что вы ведущий специалист по витражам и отлично разбираетесь в своем деле.
      Я посмотрела на Харта. Тот отчаянно жестикулировал за спиной господина Стэндэда, настаивая на том, чтобы я как можно скорее сняла очки. Усмехнувшись про себя, я подумала «Интересно, как быстро после этого ты потеряешь своего драгоценного клиента?»
      Сегодня мое отражение выглядело несколько лучше, но глаза продолжали болеть, и краснота не исчезла. Пришлось найти старенькие солнцезащитные очки, чтобы избавиться от ненужных вопросов Харта. Кто же знал, что господин Стэндэд сегодня лично окажется в этом кабинете, и я попаду в неприятное положение, демонстрируя в лучшем случае «невежливость», а в худшем «неуважение» к его персоне.
      Чтобы хоть как-то сгладить неловкую ситуацию, я вежливо улыбнулась и произнесла:
      – Я тоже очень рада нашему знакомству. И приложу все усилия, чтобы результат от моей работы вас порадовал. Надеюсь, вы простите меня за эту невежливую деталь…, - я постучала указательным пальцем по очкам. - Дело в том, что вчера я получила ожог глаз в солярии, и мне не хотелось бы вас смущать…
      – Конечно, конечно. - Понимающе улыбнулся Марк, и Харт мгновенно расслабился за его спиной. - Все в порядке. Так как я уже определился с типом и рисунком витража, то мне осталась лишь показать вам место в галерее, где он будет располагаться. Но боюсь, что сегодня я очень занят и нам придется перенести визит туда на другой день. Я позвоню, как только определюсь с датой и провожу вас туда лично или поручу это кому-нибудь из персонала.
      – Конечно. Большое спасибо. Буду ждать вашего звонка.
      Марк повернулся и пожал руку Харту.
      – Благодарю вас. И всего доброго.
      – До свиданья мистер Стэндэд. Мы были рады вашему визиту.
      Уже идя к двери, Марк произнес:
      – Будьте осторожны в солярии. - Он едва заметно улыбнулся и прошагал к выходу.
      – Обязательно. Спасибо… - Добавила я, глядя вслед его быстро удаляющейся спине.
      Почему-то у меня возникло стойкое ощущение, что он не поверил ни единому моему слову.
      Я медленно водила пальцем по гладкому горлышку пивной бутылки.
      Сидя на широких железных перилах моста, я молча смотрела на протекающую внизу темную речную воду. За моей спиной бесконечным потоком неслись машины, колеса грохотали об асфальт, заставляя перекрытия вздрагивать.
      Бутылка в моих руках была уже третьей по счету.
      Пытаясь укрыться от боли, я насильно вливала в себя горькую жидкость, в надежде, что это хоть не надолго поможет мне забыться и перестать чувствовать.
      Боль и правда немного притупилась. Но, несмотря на это, душа продолжала тихо поскуливать внутри, терзаясь в бесконечных мучениях.
      В ночном небе клубились серые облака, воздух пропитался влагой и пылью.
      Я тупо смотрела перед собой.
      Как он теперь? Где он? Что делает в эту минуту?
      Перед глазами возникло знакомое до боли красивое лицо.
      Рен…
      «Неужели ты уже забыл обо мне? - Я до сих пор отказывалась верить в это. - Почему же ты сделал это? Зачем запретил видеться? Неужели все не могло быть иначе?»
      Я порывисто всхлипнула, поднесла бутылку ко рту и сделала большой глоток.
      Отчего-то захотелось завыть, нет, закричать в голос, чтобы меня услышал тот, кто, сидя наверху, правил судьбами. И чтобы этот «кто-то» понял, что я не согласна с его решением и не хочу покорно принимать долю, заранее уготованную мне до конца жизни.
      Но вместо крика я только тихо произнесла:
      – Рен…
      В этот момент перед глазами всплыл зеленый номер.
      «Черт бы тебя подрал! Как ты сумел насильно вставить мне в голову эти мерзкие цифры? А главное зачем?!»
      Теперь мне казалось, что Рен намеренно мучает меня, оставив телефон, по которому я не могу, не имею права позвонить.
      Продолжая глотать пиво, я медленно разглядывала светящиеся зеленые цифры. Телефон будто немного плавал в моей голове из стороны в сторону, туманная дымка обволакивала его легким свечением. Но стоило приглядеться к нему более внимательно, как каждая цифра становилась поразительно четкой и будто приближалась.
      В некотором изумлении я продолжала смотреть то на одну, то на другую цифру. Раньше я только слышала о том, что некоторые люди обладают возможностью «впечатывать» любую информацию в чужую память, но на себе испытала это впервые. То, насколько болезненным оказался процесс, не вызывал желания повторять его дважды. На некоторое время, забыв о душевной боли, я увлеченно играла номером, то вызывая его, то пряча назад. Это оказалось не сложно и я, как ребенок, которому подарили новую игрушку, раз за разом баловалась им, забыв о том, что сижу на мосту, а вокруг глубокая ночь.
      Вдруг первая цифра засветилась более ярко. За ней вторая и третья.
      Я испуганно застыла, едва не выронив бутылку из рук.
      Что происходит? Почему цифры можно зажигать?
      Осторожно включая и выключая цифры, я поняла, что делаю это своим сознанием.
      Меня вдруг осенило. И оттого, что я поняла, меня начала бить крупная дрожь.
      «Можно вызвать абонента… Вот так, прямо в голове! И не нужен никакой телефон, не надо жать на кнопки и ждать соединения. Скорее всего, Рен появится здесь, вскоре после того, как я «зажгу» последнюю цифру»
      От этой мысли мне стало дурно.
      Я резко выкинула номер из головы, перевела взгляд на мутную реку и вздрогнула, когда за спиной пронесся очередной автомобиль.
      «Замечательная возможность звонить прямо изнутри. - Я медленно покачала головой. - Только зачем она мне? Эта возможность… Ведь Рен больше не хочет меня видеть, и теперь он ушел. Вчерашняя встреча стала последней»
      С новой силой обрушилась боль. По щекам покатились слезы.
      «Насмешка! Вот что это такое. Этот телефон - насмешка. Конечно, как же! Звони дорогая, когда тебе плохо, и я сразу приеду тебя спасать. А когда спасу, снова уеду, чтобы никогда тебя больше не видеть»
      Опасаясь, что от переизбытка эмоций упаду с моста, я перебросила ноги через перила и спрыгнула на пешеходную дорожку. Негодование и злость вытеснили боль, заставив холодные пальцы сжаться в кулаки.
      – Вот значит, как ты сделал! Герой! Тебе наплевать на мои чувства, но ты выполнил долг, пообещав приехать в случае крайней необходимости. Ну, уж нет, спасибо. Без тебя справлюсь!
      Размахнувшись, я ударила бутылку об землю. Сотни осколков разлетелись в разные стороны и остались лежать на бетоне, поблескивая в неярком свете фонарей.
      Скрипя зубами от ярости, я развернулась и быстро зашагала к дому.
      На следующее утро я проснулась от громкого стука в дверь. Подскочив на кровати, я долго пыталась сообразить, не померещилось ли мне, но следующая серия ударов, последовавшая через секунду, убедила меня, что это был не сон.
      Я резко распахнула дверь.
      На пороге, сияя белозубой улыбкой, стояла Лайза. Ее потемневшая от загара кожа резко контрастировала с зеленовато-голубыми глазами, лицо светилось от счастья.
      – Ну, наконец-то Элли! Я так давно тебя не видела!
      – Лайза! - Все еще не веря, что вижу подругу своими глазами, я радостно кинулась ее обнимать. - Когда ты вернулась? Как Минара? Хорошо отдохнула?
      Та, в свою очередь засыпала вопросами меня.
      – Элли! Как у тебя дела? Что на работе? Как Саймон? Ой…, - она отстранилась и спросила. - А что у тебя с глазами?
      Не желая разговаривать на пороге, я подтолкнула ее в дом и закрыла дверь.
      – Заходи. Сейчас поставлю чайник, и мы обо всем поговорим.
      Сидя на кухне, мы весело болтали без умолку. Лайза с удовольствием уминала пирожные и рассказывала о своем путешествии в Минару, а я зачарованно слушала подругу, улыбаясь оттого, что она снова сидит на моей кухне. Впервые за последнее время, я почувствовала себя не так скверно, и это целиком и полностью была ее заслуга. После разговоров о Минаре, мы вспомнили пару случаев из прошлого, поговорили о Саймоне, и я рассказала про взрыв в «Сэнди-Паласе».
      По ходу моего рассказа, лицо Лайзы все больше вытягивалось и бледнело, а когда я закончила говорить, она несколько секунд сидела притихшая и потрясенная. Затем спросила:
      – Элли, кто это был? Тот мужчина, который тебя спас…
      Я затравленно посмотрела на нее.
      – Не надо о нем… Я не хочу.
      Лайза тут же взбунтовалась.
      – Да что у тебя произошло? На тебе лица нет! Ну-ка рассказывай все в подробностях!
      Уступая натиску подруги, я сдалась и поведала ей всю историю о Рене, правда, не упоминая при этом его имени. Мне показалось, что для нее это не так важно, а вот Рен мог не желать, чтобы о нем узнал кто-то еще.
      – Ты хочешь сказать, что он действительно не хочет тебя больше видеть?
      – Да. - Я грустно кивнула.
      – Элли, но он же страшный! По твоим рассказам это же просто монстр. Может и лучше, что вы больше не увидитесь?
      – Может. - Я тупо смотрела перед собой. Что еще на это можно было ответить? Что я всем сердцем желаю этого монстра, мечтаю быть с ним рядом, любить его… Но Лайзе хватило одного взгляда, чтобы прочитать ответ в моих глазах.
      – Вот дела! - Протянула она и задумалась. - И ты, правда, видишь его телефонный номер у себя в голове?
      – Ага…
      – А позвонить не хочешь?
      Я ощетинилась.
      – Никогда! Что я ему скажу!? Поползаю вокруг ноги, спою ритуальную песню, принесу ягненка в жертву и попрошу, чтобы он обратил свои ясные очи в мою сторону?
      – Ну ладно, ладно… - Примирительно сказала подруга. - Я поняла. Я бы тоже обиделась, не железная.
      Несколько минут она молчала. Я поднялась, достала из шкафа бутылку коньяка и щедро плеснула его в остывший кофе. В этот момент Лайза спросила.
      – Слушай, а покажи платья, которые он прислал?
      Я пожала плечами.
      – Пойдем.
      Рассматривая платья, Лайза восхищенно вздыхала.
      – Элли, они просто великолепны!
      Я кивнула, на сердце снова навалилась тоска.
      – Ага. - Кивнула я и отвернулась, чтобы она не увидела, как подозрительно заблестели мои глаза.
      Зачарованно глядя на короткое платье коньячного цвета, Лайза нерешительно протянула к нему руки и спросила:
      – Можно мне примерить?
      – Лайза, зачем спрашиваешь! Конечно одевай!
      Через несколько секунд Лайза уже стояла перед зеркалом, восторженно глядя на свое отражение. Ее фигура была схожа с моей в связи с чем платье сидело как влитое. Насыщенный янтарно-коричневый цвет великолепно гармонировал с ее прямыми черными волосами и загорелой кожей, длина выгодно подчеркивала стройные ноги, а богатый декорированный пояс изящно обхватывал тонкую талию.
      – Боже… Элли… Я никогда не видела ничего подобного!
      – Я тоже Лайза.
      – Он, наверное, невероятно богат, этот твой незнакомец. И щедр. А он красивый?
      – Очень. - Сказала я, глядя в окно.
      – Элли…- Она подошла и взяла меня за руку. - Элли, прости, что я расстроила тебя расспросами о нем.
      – Ничего. Все в порядке.
      – Нет, не в порядке. Так больше не может продолжаться. Мы срочно должны что-то придумать, чтобы развеять тебя. Дай-ка мне подумать… - Лайза на секунду нахмурила темные изящные брови. - Придумала! Мы устроим целый день развлечений! Прогуляемся по магазинам, посидим в кафе, зайдем в спа-салон, а вечером…
      – Что вечером? - Спросила я осторожно.
      – А вечером на дискотеку!
      – О нет!
      – Да, да и только да!
      Закружившись на месте, она счастливо рассмеялась и схватила меня за руку.
      – Мы найдем того, кто заставит тебя забыть о нем!
      Глядя на воодушевленное лицо подруги, я подумала, что остановить ее способен только бульдозер.
      «А может быть она права? И это поможет мне забыть о Рене?»
      Отчаянно цепляясь за мелькнувшую в моей душе надежду, я ответила:
      – Хорошо. Будь по-твоему.
      Я стояла в самом дальнем углу танцевального зала, темнота которого позволяла мне оставаться незамеченной. Прижимаясь к прохладной стене, я мечтала стянуть слишком тесное платье, смыть броский макияж, избавиться от высоких каблуков и вообще оказаться подальше отсюда. Я никак не могла понять, зачем позволила Лайзе затащить меня в этот модный клуб, куда в основном ходили за поиском приключений и развлечениями на одну ночь.
      Вообще-то это была лучшая дискотека в городе, о чем свидетельствовало огромное количество народа, дорогостоящий входной билет и целых три танцевальных зала.
      Но мне было все равно. Я казалась здесь абсолютно чужой и никому не нужной.
      Вокруг бурно гудела толпа, заведенная громкой ритмичной музыкой, по всему танцполу, совершая немыслимые движения, двигались в музыкальном экстазе чьи-то силуэты. Алкоголь лился рекой, вечер был в самом разгаре.
      Закончилась быстрая мелодия, и зал мгновенно опустел, уступая площадку парочкам, желающим танцевать под медленную музыку. Звуки ее уже зазвучали, кавалеры начали приглашать дам, уставшие от предыдущей композиции люди устремились на улицу, чтобы немного охладить разгоряченные тела и пообщаться.
      Мимо меня прошел высокий симпатичный парень. Я еще плотнее прижалась к стене, но он все равно заметил меня и подошел.
      – Привет милашка. Может, потанцуешь со мной?
      Он выглядел неплохо, на голову выше меня, модная майка, короткая современная стрижка. Его лицо было красивым, на мой взгляд, даже чересчур, такое предпочитали насмотревшиеся журналов девочки. Но в целом он был не плох, и, не найдя причин, чтобы отказать, я прошла за ним в центр зала. В конце концов, ведь именно за этим я сюда пришла?
      – Меня зовут Бен. - Шепнул он мне на ухо, начиная медленно двигаться в такт музыке.
      – Очень приятно. - Ответила я, подстраиваясь под его движения.
      По лицу Бена было видно, что он удивился, не дождавшись моего имени в ответ, но переспрашивать не стал. Его рука обняла меня за талию, и мы закружились среди других пар.
      Спустя секунду я увидела Лайзу, танцующую с каким-то вышибалой справа от меня в нескольких метрах. Она улыбалась во весь рот, ее лицо как бы говорило «Ну вот видишь! Нашелся тот плэйбой, который способен тебя очаровать!»
      Я через силу улыбнулась в ответ.
      Если бы она только знала, как сильно ошибается! И насколько плохо и неуютно я чувствую себя здесь, в этом шумном зале среди сотен веселящихся беззаботных людей.
      Но ей не стоит об этом знать. Ни к чему ее расстраивать, пусть думает, что смогла развеселить и отвлечь меня.
      Бен тем временем чуть сильнее прижал меня к своему телу. Я сделала вид, что не заметила его чувственный призыв к более близкому знакомству и продолжила упорно рассматривать разноцветные кляксы на майке.
      Я уже жалела, что согласилась с ним танцевать.
      Все вроде было правильно, но что-то постоянно не давало покоя, вызывая неумолимо растущее напряжение.
      Его руки гладили мою спину не там и не так как надо. Его плечи казались мне недостаточно широкими. Аромат парфюма излишне приторным, а взгляд слишком навязчивым. Я упорно разглядывала его лицо, силясь определить, что в нем не так.
      Наконец я поняла.
      Его губы не были красивыми и дерзкими, подбородок достаточно широким, а глаза серо-голубыми.
      Он был не Рен.
      Это открытие почему-то ошеломило меня. Но ведь я видела с кем иду танцевать, я сама решала, подходит мне для этого Бен или нет.
      Тогда почему я продолжаю искать в нем черты Рена?
      «Потому, что я дура! - Злость на саму себя раздирала изнутри «Потому что я продолжаю любить человека, которому не нужна». Не в силах справиться с отчаянием, я оттолкнула от себя Бена и выбежала с танцплощадки. За спиной прозвучал его возмущенный голос:
      – Эй, ты чего? С ума сошла?
      Я даже не обернулась.
      Катитесь вы все к черту! Все дискотеки, все бары, все мужики. Все! Не нужен мне никто! Обойдусь.
      Мечтая поскорее оказаться дома, я пинком распахнула дверь на улицу и с криком «Стой!», запрыгнула в первое попавшееся такси.
 

____________________

 
      – Вот то самое место, где я хотел бы видеть витраж.
      Марк протянул руку и указал на застекленный свод просторной вытянутой галереи.
      – Так как мы часто отдыхаем здесь с моими партнерами, ведем беседы, выпиваем немного… Ну вы понимаете. - Он лукаво улыбнулся, ожидая моего ответа.
      – Да, да, конечно. Строите более доверительные отношения.
      – Точно! - Обрадовано подтвердил Марк. - Лучшего слова я бы не нашел. Так вот в связи с этим, я бы хотел иметь здесь какой-нибудь ненавязчивый рисунок, наверное, лучше в теплых тонах для создания дружеской атмосферы.
      – Понимаю вас. - Ответила я, оглядывая свод. - Это действительно великолепное место.
      Мы находились на двенадцатом этаже высотного здания принадлежащего компании «Стэндэд Компани». Через стеклянный потолок было видно, как по синему небу неторопливо плывут облака. Здание всецело принадлежало Марку и он, являясь главой корпорации, распоряжался площадью по своему усмотрению.
      Здесь, под куполообразным сводом уже была оборудована комната отдыха. Диваны, столы, кресла, в отдалении стоял рояль. Множество растений в глиняных кадках приятно дополняли общий вид, привнося ощущение домашнего уюта и покоя. Витраж, на мой взгляд, действительно был бы идеальным завершением картины, и я уже вовсю раздумывала над его рисунком.
      – Мистер Стэндэд…
      – Зовите меня Марк.
      – Марк… - Неуверенно произнесла я, несколько смущенная его просьбой. - К сожалению, у меня сейчас нет с собой примеров рисунков, чтобы мы могли выбрать то, что требуется, но я могу привезти их, допустим, через час или как вам будет удобно.
      – Спасибо Эллион. Я бы хотел, чтобы вы приступили к работе как можно скорее, но через час у меня назначена встреча. Я буду занят до восьми, а после мы могли бы посмотреть ваши альбомы. Вас устроит это время?
      Вообще-то мой рабочий день длился всего до семи вечера, но я подумала, что Харт был бы доволен, узнав, что я согласилась потратить на его драгоценного клиента личное время. Поэтому я с готовностью кивнула.
      – Конечно, я привезу все примеры с собой.
      – Отлично Элли! Могу я вас так называть?
      Я внутренне поморщилась, но заставила себя улыбнуться и жизнерадостно произнесла.
      – Конечно Марк.
      – Вы просто золотце! - Он смотрел на меня оценивающе, как смотрит ценитель антиквариата на редкую старинную вещь. От его взгляда я почувствовала себя не в своей тарелке. - Буду ждать вас на седьмом этаже у себя в кабинете. Охрана будет предупреждена, вас пропустят без проблем. Значит, в восемь вечера Глава корпорации комично поклонился и поспешил навстречу секретарше, которая терпеливо ожидала его у выхода из галереи, держа в руках целую стопку бумаг.
      Ну что ж… Пора в офис за альбомами.
      Я развернулась и зашагала к лифту.
      – Ваше имя?
      – Эллион Бланкет. Мистер Стэндэд сказал, что встретится со мной.
      Я терпеливо ждала, пока хмурый охранник водит пальцем по строчкам толстой гостевой книги.
      – Да. Есть ваше имя. А что у вас в руках?
      – Это альбомы с эскизами витражей. Здесь их тысячи и мистер Стэндэд обязательно подберет что-нибудь для своей галереи. - Я зачем-то прикинулась дурочкой. - Хотите посмотреть?
      Охранник раздраженно замахал на меня руками.
      – Нет, нет, несите их куда требуется. Мое дело спросить.
      Двери лифта с тихим звяканьем разошлись в стороны. Я уже ступила на мягкий ковер внутри кабины, когда до меня долетел голос охранника.
      – Кабинет мистера Стэндэда в…. крыле.
      В каком крыле я не расслышала, но решила, что переспрашивать неудобно, тем более что двери уже закрывались перед моим носом.
      «Найду поди» - Легкомысленно отмахнулась я и принялась рассматривать светящееся табло.
      Достигнув седьмого этажа, лифт плавно затормозил. Еще один звяк, двери бесшумно разошлись в стороны.
      Часы на стене показывали без двадцати восемь, но вокруг не было ни души. Наверное, все работники уже разошлись по домам. Я обогнула полукруглый столик и несколько кресел, стоящие посреди просторного холла и огляделась вокруг. В разные стороны расходились четыре коридора.
      «Вот это да! И куда мне теперь? - Я растерялась. Коридоры были хорошо освещены, но каждый из них уходил далеко вглубь здания и рассмотреть, куда он ведет, не представлялось возможным «У меня в запасе двадцать минут. Этого времени как раз хватит, чтобы осмотреть все по очереди». Мелькнувшую было мысль о том, чтобы снова спуститься вниз и переспросить охранника, я отогнала.
      «Решит, что я глухая растяпа. Сама найду»
      Я свернула в самый правый коридор и мягко зашагала по бордовому ковру. По обеим сторонам проплывали одинаковые на вид белоснежные двери. Различались только таблички с именами и должностями. Я справедливо решила, что кабинет главы корпорации должен как-то выделяться среди прочих и потому не стала внимательно читать каждую.
      Через двадцать метров коридор вдруг окончился тупиком.
      Из фойе казалось, что это может быть поворот в сторону, но вблизи стало понятно, что это не так. Стены здесь расходились в стороны, образуя широкий квадрат. Я внимательно осмотрела каждую из трех дверей находящихся передо мной, но фамилия Марка Стэндэда не значилась ни на одной из них.
      Хорошо. Пора браться за второй.
      Я вернулась в фойе и, чувствуя себя, словно Тесей в лабиринте минотавра, на этот раз выбрала самый левый коридор. Хотя я предположила, что здание наверняка симметрично, и он тоже окончится тупиком, все же решила проверить.
      Ковер полностью заглушал мои шаги, тяжелые альбомы оттягивали руки и я начала мечтать поскорее от них избавиться. Не успела я пройти и половину пути, когда до меня донеслись голоса.
      Продолжая идти вперед, я прислушалась.
      Говоривших было двое.
      Голоса глухо доносились из-за одной из дверей, но в одном из них я точно узнала главу корпорации «Стэндэд Компани». Второй голос тоже принадлежал мужчине, но показался мне незнакомым.
      Не зная, что предпринять, я в растерянности остановилась возле слегка приоткрытой двери, но внутрь заглядывать не стала. Табличка гласила, что кабинет принадлежит некоему Джеку Парсли, но должность не значилась.
      Решив, что лучше подождать в фойе, я осторожно развернулась и уже сделала шаг в обратном направлении, когда до меня донеслись слова. Говорил Марк.
      – Он мне нужен, Джек. Живой или мертвый. Декстер положил шестерых моих людей, и бог знает, что мог рассказать обо мне оставшийся в живых.
      Мои ноги приросли к полу, волосы на голове зашевелились.
      «О каком Декстере идет речь? О Рене? Только не это! Этого не может быть. Наверняка они говорят о ком-то другом, но я просто обязана это выяснить». Я осторожно положила альбомы на мягкий ворс ковра и прислонилась к стене.
      «Подслушивать нехорошо» - пропищал внутри противный голосок, но я тут же послала его к черту. Если речь действительно идет о Рене, то я не могу просто так развернуться и уйти. Стараясь дышать как можно тише, я вслушивалась в каждое слово.
      – Ты же о нем уже позаботился. - После некоторой паузы проговорил тот, кого Марк назвал Джеком.
      – И что с того? - Судя по голосу, Стэндэд был взбешен. - До того, как я прикончил его, он наверняка проговорился этому чертовому наемнику. Я каждый день теперь ожидаю его визита Джек. Я устал бояться. Достань мне его! Я должен пристрелить его первым!
      – И как, я, по-твоему, должен его достать?
      – Ты же один из его основных осведомителей! Наври ему что-нибудь! Замани в ловушку и мои ребята придушат его как щенка.
      Джек молчал.
      – Рен может меня не послушать…
      В этот момент по моей спине потек пот. Значит, я не ошиблась, и они хотят убить Рена.
      От волнения сердце забилось в два раза быстрее, мешая сосредоточиться и слушать разговор. Я осторожно вытерла пот со лба и напрягла слух, чтобы не пропустить следующие слова, сказанные Джеком: -… Он осторожен как черт! Ты же сам знаешь.
      – Мне все равно, что именно ты ему скажешь. Приведи его ко мне! - Голос Марка сорвался на крик.
      – Хорошо. Я сейчас позвоню ему.
      В этот момент я решила, что мне пора убираться отсюда.
      Если кто-то застанет меня здесь, то обязательно доложит о том, что я подслушиваю, и Марк вовсе не будет доволен тем, что именно я услышала. Хорошо, если просто лишит работы…
      Мне показалось, что с лестницы (этот коридор вопреки моим ожиданиям не заканчивался тупиком), донеслись звуки чьих-то шагов. Схватив лежащие на ковре альбомы, я со всех ног рванула обратно в фойе. Едва я успела скрыться за поворотом, как в дальнем конце коридора показались фигуры двоих охранников.
      «Что делать? Куда бежать?» - Я затравленно переводила взгляд с лестницы на двери лифта.
      «Не паникуй. Наверняка это просто обход и тебя никто не видел»
      «Может быть, сесть в фойе и сделать вид, что я все это время ждала здесь? Но тогда из-за разговора с Марком я не смогу предупредить Рена». Мысли лихорадочно крутились стаями. Что же делать?
      «Если я останусь здесь, то Джек уже позвонит Рену и заманит в ловушку! Значит к черту встречу с Марком, я должна выбраться из здания и как можно быстрее предупредить Рена»
      Стараясь не шуметь, я побежала по лестнице вниз.
      «Как можно скорее предупредить… Как можно скорее предупредить» - эта мысль гремела в голове, не переставая. От волнения я несколько раз споткнулась и едва не упала.
      Пытаясь вызвать в памяти телефонный номер и одновременно следить за ступенями, я продолжала нестись как сумасшедшая.
      «Ну давай же! Давай!» - цифры, словно нехотя всплыли перед глазами. Я в очередной раз запнулась и едва не рассыпала альбомы по ступеням «Наконец-то! Я должна увидеть Рена до того, как до него дозвониться Джек»
      Скрипя зубами от усилий, я медленно зажигала цифры. Одна, вторая, третья…
      Пот лил ручьями, альбомы то и дело норовили выскользнуть из мокрых ладоней.
      Шестая, седьмая… Я напряглась изо всех сил и набрала последнюю восьмую цифру.
      И как только мне это удалось, весь телефон полыхнул ярко белым пламенем и, медленно пульсируя, растворился в темноте.
      «Дозвонилась!» - Ликовала я «Теперь я снова увижу Рена и расскажу ему правду. И благодаря мне он успеет избежать смертельной опасности!»
      Я перепрыгивала сразу через две ступеньки.
      Лихорадочно соображая, где нам лучше встретиться, я не заметила, как проскочила выход на первый этаж. Не предполагая, что лестница может уводить глубже, я на полной скорости, не оглядываясь и не озираясь по сторонам, летела вперед.
      И только едва не врезавшись носом в железную решетку, я резко остановилась и оглянулась. Лампы здесь давали не такой белый свет, как на других этажах, все вокруг было тусклым и обшарпанным. Штукатурка потрескалась, кое-где проглядывали бетонные стены.
      Затравленно озираясь по сторонам, я наткнулась на затертую надпись «Подвал» и тут же рванула обратно наверх по лестнице.
      «Слепая курица! Я пропустила выход на первый этаж!» - Паника внутри меня росла, как снежный ком, летящий с горы «Мне нужно срочно выбраться из здания, пока меня кто-нибудь не обнаружил!»
      Но было уже поздно.
      Не успела я выбежать на площадку, как резкий удар по ногам заставил меня растянуться на полу. Альбомы выскользнули из рук и рассыпались вокруг ворохом цветных листочков. Цепкая рука охранника больно сжала мое плечо и дернула на себя. Второй уже стоял на подхвате:
      – Гляди, Сэм, кого я поймал! Это она была на седьмом?
      – Ага! - Передо мной стоял низкий коренастый мужик и ехидно улыбался. - Веди ее к боссу Бак.
      Сзади тут же защелкнулись стальные браслеты наручников.
      – Пошла!
      Удар в спину едва снова не повалил меня на землю. Кое-как выровнявшись, я хрипло и часто дышала. Горло жгло огнем, в голове было пусто.
      Перед глазами зловеще пульсировал телефонный номер Рена.
      Я молча сидела на деревянном стуле в кабинете на седьмом этаже. Изматывающая боль от удара по ногам заставляла морщиться при каждом движении, запястья намертво сковывали металлические дужки наручников. Мое горло все еще горело от продолжительного бега, а сердце колотилось в бешеном ритме.
      Марк Стэндэд стоял рядом, слушая одного из охранников, Джек сидел в полосатом кресле у стены.
      – Мистер Стэндэд, мы поймали ее подслушивающей у ваших дверей. Она пыталась бежать…
      – Подождите, Бак.
      Марк подошел ко мне и опустился на корточки:
      – Эллион, Эллион… - Сочувственно произнес он. - Зачем вы это сделали?
      Я медленно подняла голову и хрипло произнесла:
      – Я не подслушивала. Я просто искала ваш кабинет, а когда услышала голоса подошла ближе.
      Марк задумчиво почесал щеку и посмотрел на Бака:
      – Вообще-то мы действительно договаривались встретиться. Не ее вина, что она услышала больше, чем положено. Бак, снимите с нее наручники.
      – Но мистер Стэндэд…?
      – Снимите, я сказал.
      – Хорошо. - Бак достал связку ключей.
      Когда ненавистные браслеты слетели на пол, я облегченно вздохнула.
      «Теперь надо бежать! Как можно скорее. Но как?»
      Оба охранника стояли рядом, Джек внимательно следил за каждым моим движением. Он сидел, подавшись вперед, будто готовый к прыжку. Черты его лица заострились, черные глаза недобро поблескивали. Я встретилась с ним взглядом и тут же отвела глаза.
      «Ни к чему вызывать подозрение» - мне показалось, что Джек не из тех людей, кто сначала думает, а потом стреляет. Скорее наоборот.
      Я снова уткнулась в пол.
      Марк осторожно приподнял мое лицо двумя пальцами и проникновенно посмотрел в глаза:
      – Эллион, я бы хотел договориться с вами по-хорошему. Ни к чему нам ссориться, тем более что мы собрались работать вместе. Я удвою вам сумму за молчание, а вы простите мою охрану за грубость. Идет?
      Не успела я ответить, как Бак истошно завопил:
      – Смотрите сюда, мистер Стэндэд! - Он указывал пальцем в один из многочисленных мониторов, висящих на стене кабинета.
      Марк тут же подскочил к экрану. Следом за ним подлетел Джек.
      – Это же… Черт бы меня подрал, да это же Декстер! - Лицо Марка побагровело от волнения. - Почему он здесь, Джек? Как ты умудрился затащить его так быстро, к тому же в мое здание?
      – Я…
      – Что ты ему наплел!?
      – Да я вообще ему не звонил! Не успел…
      – Тогда какого черта он здесь? Не важно. - Ответил Стэндэд сам себе, хищно осклабившись. - Так еще проще, мы пришьем его прямо здесь. Бак, сколько людей охраняют здание?
      – Порядка тридцати…
      – Прикажи всем стрелять на поражение.
      Я содрогнулась от страха.
      «Они собираются стрелять в Рена. Они убьют его!» Я резко подскочила на месте и, пользуясь тем, что на меня не смотрят, выскользнула из кабинета.
      «Это я виновата! Это я привела его сюда!» - От отчаяния я начала задыхаться. «Я должна найти его как можно скорее!»
      По лестнице слышался непрерывный топот бегущих ног.
      – Вы окружаете левое крыло, остальные правое… Быстро все! Фил, ты прикрываешь.
      – Есть сэр!
      Голоса и топот стихли.
      Я пробралась к соседней лестнице, расположенной за лифтами и прислушалась.
      Тихо. Моего исчезновения пока никто не заметил.
      Быстро побежав вниз по ступеням, я продолжала мысленно паниковать «Что же я наделала… Боже помоги мне! Как теперь все исправить?»
      Не успела я добежать до третьего этажа, как прогремел первый выстрел. От страха я поскользнулась и вывихнула колено. Стараясь не обращать внимания на боль, я, стиснув зубы, поднялась и продолжила спуск.
      Выстрелы теперь звучали один за другим. С площадки подо мной неслись неразборчивые крики, чей-то голос надрывно орал:
      – Вы его упустите, ослы!
      Я увидела, как внизу промелькнули несколько спин охранников.
      – Туда! - Высокий человек в голубой форме с пистолетом в руке усиленно махал остальным. - Он скрылся в фойе. За ним!
      Решив, что бежать следом за охранниками не имеет смысла, я быстро вернулась на третий этаж и свернула в коридор «Если я все представляю правильно, то можно пробежать поверху и встретиться с Реном у противоположного выхода на лестнице. Если повезет…»
      Нещадно хромая, я что есть мочи неслась по бордовому ковру в конец коридора.
      Боль разрывала колено, кровь пульсировала в ушах, заглушая единственную мысль.
      «Быстрее! Быстрее!»
      Не успела я вывернуть к лестнице, как мощный удар из-за угла свалил меня на пол.
      Горло стиснула стальная рука, хрипя и извиваясь, я старалась вырваться выбраться из-под тяжелого тела.
      – Не двигайся, сука!
      Знакомый голос заставил меня замереть на месте.
      – Рен… Это не то, что ты думаешь! - Прохрипела я.
      – Заткнись. Поднимайся. Поднимайся, я сказал! - Голос Рена звенел от бешенства. Резко рванув за плечо, он одним рывком поставил меня на ноги. Колено пронзило раскаленным прутом, боль едва не заставила меня рухнуть обратно на ковер.
      – Пошли! - Он грубо прижал меня спиной к себе, в горло уперлось холодное дуло пистолета. - Только дернись.
      Мои ноги подкашивались от страха, я не решалась вставить хоть слово, боясь незамедлительно получить в голову пулю. Краем глаза я заметила, что куртка на плече Рена пробита насквозь и черная майка наполовину пропитана кровью.
      Не в силах сдержаться, я тихо застонала.
      – Еще один звук и я тебя пристрелю.
      Зажмурив глаза, я волочила ватные ноги по ковру.
      – Вперед! - Приказал Рен, и я увидела перед собой темную кабину грузового лифта. Грубый толчок в спину заставил меня влететь в нее без промедления, Рен тут же шагнул следом. Двери с грохотом сошлись, и лифт начал опускаться вниз.
      – Рен, я…
      – Ни слова больше. - С трудом сдерживая ярость, он процедил. - Не думал я, что ты на это способна. Знаешь, я верил тебе… - В его глазах плескалась ненависть, смешанная с болью. - Хорошая получилась ловушка. Молодец.
      Он хрипло рассмеялся.
      В этот момент скрипучие двери распахнулись.
      Уложив замешкавшихся охранников двумя точными выстрелами, Рен вытолкнул меня из кабины и потащил вперед. Озираясь по сторонам, я увидела, что мы находимся в подземном гараже.
      Кроме двух охранников, которых пристрелил Рен, вокруг никого не было видно. Его машина стояла неподалеку, возле квадратного бетонного столба. Достав на ходу ключи, Рен отключил сигнализацию и распахнул дверцу.
      – Внутрь.
      Я не стала дожидаться повторного приглашения и быстро села в машину.
      Сев за руль, Рен вставил ключ зажигания и резко надавил на газ.
      Дорога мелькала перед глазами короткими полосами разметочной линии. Несмотря на темноту в салоне, я видела, как пятно на майке Рена заметно увеличилось в размере. Лицо его было бледным, но глаза смотрели вперед холодно и спокойно.
      – Рен… - Прошептала я тихо.
      – Молчи. - Его голос был ровным, но в нем отчетливо звенел металл.
      – Пожалуйста…
      – Девочка, я сделаю тебе больно.
      – Дай мне сказать…
      Рен резко вывернул на обочину и затормозил. Затем повернулся ко мне и сжал горло ладонью.
      – Ты понимаешь…, - сказал он тихо, - что я могу сделать очень больно?
      Я затравленно кивнула. Его глаза примораживали к месту, а пальцы сжимались все сильнее.
      – Я могу свернуть твою шею. Понимаешь меня?
      От недостатка кислорода легкие горели огнем. Вместо слов вырывались только слабые хрипы.
      – Больше ты не произнесешь ни единого слова. Ты хорошо меня поняла?
      Перед моими глазами поплыли круги. Из последних сил я снова кивнула, и тогда он медленно разжал пальцы.
      Задыхаясь и кашляя, я согнулась пополам и стала шумно втягивать воздух.
      Звякнули ключи в замке, машина плавно набрала скорость.
      Рен сидел молча и ждал, пока продезинфицируется пинцет.
      Окровавленная майка лежала рядом на стуле. Тихо пикал секундомер, в такт ему тикали настенные часы. Наконец фиолетовая лампа погасла, Рен подошел к шкафу и достал несколько марлевых тампонов. Затем открыл стеклянную дверцу, вытащил пинцет и, захватив бутылку со спиртом, сел обратно на стул.
      Аккуратно промокнув рану, он зажал пинцет в руке и поднес его к плечу, где все еще сидела чертова пуля. Сосредоточившись на движениях, Рен постарался отбросить эмоции и выключить боль. Хуже чем сейчас, ему уже не будет. Впервые за долгие годы он чувствовал, как болит сердце. А он, оказывается, уже и забыл что такое возможно. Что ж… Элли нашла способ напомнить.
      Несмотря на то, что она была надежно заперта в соседней комнате, Рен отчетливо ощущал ее присутствие. Даже теперь ее растерянное испуганное лицо стояло перед глазами.
      «Какие невинные глаза! Какие отчаянные попытки объяснить правду. Правду!» - Челюсти Рена плотно сжались «Добавить еще одну каплю лжи в бескрайний океан уже существующей»
      Двуличная змея.
      Рен тряхнул головой, будто сбрасывая оцепенение и, морщась, вставил железный пинцет глубоко в рану, пытаясь зацепить пулю.
      Нет. Больше такого не произойдет. Хватит.
      Он достаточно насмотрелся на предательства в прошлом, но именно Элли заставила окончательно переполниться чашу весов.
      Она не просто ударила его по лицу. Она достала до самого сердца.
      Острая боль пронзила плечо, когда Рен попытался раздвинуть ножки пинцета в стороны и надежней ухватиться за кончик пули. Наконец ему это удалось, и он, рыча от боли и ярости, резко выдернул ее из плеча. Пуля звонко ударилась о дно металлической ванночки на столе, стоящей на столе перед ним. Скрипя зубами от каждого прикосновения, Рен промокнул края раны антисептическим раствором и принялся обматывать плечо бинтом.
      Все с этим покончено.
      Пришло время покончить с еще одним делом.
      Он направился к запертой двери и вставил ключ в замочную скважину.
      Я сидела на кресле, сжавшись в комок. В комнате было тепло, но меня трясло от озноба. Холод сковал руки и ноги, пробрался в каждую клеточку и затопил ледяной волной изнутри.
      Рен сидел напротив и молчал.
      Он молчал уже долго. Просто смотрел и молчал. Его взгляд проникал в самую душу, он как будто пытался понять что-то, разобраться, выяснить. На столе рядом с ним лежал пистолет, но Рен его не касался. В этом не было необходимости. Я и так помнила, что разговаривать мне запрещено.
      Наконец он тихо произнес:
      – Не надо было этого делать…
      Я посмотрела на него и крепко сжала зубы. Желание высказаться стало непреодолимым, но я промолчала.
      – Ты знаешь, как это называется, девочка? - Его взгляд пытался проникнуть куда-то вглубь, расцарапывая меня изнутри.
      Я догадывалась, какое слово он произнесет следующим, но все равно вздрогнула, как от удара, услышав его от Рена.
      – Предательство.
      От несправедливого обвинения мне хотелось кричать, но я лишь отвернулась и стала смотреть в сторону.
      – Ты знаешь, что такое предательство? - Голос Рена звучал спокойно и даже мягко. В глубине его глаз застыла боль, и именно это терзало меня сильнее, чем любая пытка. - Предательство - это разрушение системы ценностей. Это духовное убийство, уничтожающее веру в человека, в его достоинство. Понимаешь меня?
      Я дрожала все сильнее.
      – Это самый верный способ причинить душевную боль, Элли.
      Я резко вскинула голову и встретилась глазами с Реном. Его лицо перестало походить на холодный равнодушный гранит. Под глазами отчетливо виднелись темные круги, складки вокруг губ стали глубже и жестче.
      На меня смотрел не бездушный убийца, не великий несгибаемый воин. На меня смотрел смертельно уставший от всего человек. Я поняла, что впервые вижу его без маски.
      Мне отчаянно захотелось его поддержать утешить, приласкать…
      Его глаза, полные мучительной боли, заставили меня моментально забыть о запретах, и я снова открыла рот, чтобы объяснить ему как все было на самом деле.
      Рен отрицательно покачал головой.
      – Не нужно этого делать.
      В этот момент зазвонил лежащий на столе телефон.
      Человек по имени Дрейк стоял напротив Рена. За его спиной находились еще двое людей в серебристой форме.
      – Что происходит, Рен? Несколько минут назад нам сообщили, что в здании «Стэндэд Компани» стреляли. И если я правильно понял, - он многозначительно посмотрел на перебинтованное плечо Рена, - стреляли в тебя.
      – Да, Дрейк.
      – Я хочу знать, что случилось.
      Рен вкратце рассказал о том, что произошло.
      Несколько секунд мужчина молчал.
      – Рен, ты понимаешь, что мы должны ее забрать? Она заманила в ловушку, где едва не прикончили одного из наших людей.
      – Дрейк, ты знаешь, что меня сложно убить.
      – Это не имеет значения. Теперь вынесением приговора будет заниматься Комиссия. - Он внимательно посмотрел на Рена. - Даже если ты встанешь на ее защиту, это не спасет дела. Понимаешь меня?
      Рен нехотя кивнул. В его груди что-то неприятно сжалось.
      – Где она? - Спросил Дрейк.
      – В соседней комнате.
      Дрейк качнул головой, и его помощники сразу устремились к двери.
      – Дрейк… - Хрипло произнес Рен.
      Мужчина в серебристой форме внимательно посмотрел на него.
      – Я не хочу, чтобы ее казнили.
      После продолжительной паузы Дрейк ответил.
      – Хорошо. Мы не будем этого делать. - Он жестко усмехнулся. - Но только потому, что об этом просишь ты, Рен…
      Следующие сутки я провела словно в тумане. Какие-то люди поместили меня в маленькую комнатушку с единственной кроватью и стулом. Не было даже окон. Только бежевые стены и маленькая лампочка в потолке.
      Меня постоянно трясло. Страх заставлял зубы выбивать барабанную дробь, пальцы сводило судорогой. Я не помнила ни того, что мне говорили, ни то, что происходило вокруг. Знала только, что теперь, наверное, мне конец. Потому что серебристая форма на всех без исключения говорила только об одном - это Комиссия.
      Это страшное слово было единственным из того, что звучало в моей голове на протяжении многих часов подряд. Я лежала на кровати с открытыми глазами не в силах думать о том, что со мной произойдет дальше. Ясно было одно - моя жизнь отныне кардинально изменится.
      Я не знала, сколько времени прошло с тех пор, как я оказалась в этой комнате.
      Час… два… пять? Может быть сутки?
      В какой-то момент дверь распахнулась и мне приказали встать с кровати. Два человека долго вели меня по пустынному коридору, на их рукавах одинаково мелькали две белые полоски. Эта картина почему-то крепко засела в моей голове, обещая обернуться ночными кошмарами в будущем.
      Наконец коридор закончился, и мы вошли в небольшую комнату, все с теми же бежевыми стенами. За длинным столом сидели трое. Перед мужчиной в центре лежали бумаги. Взгляд его ничего не выражал. Он смотрел на меня ровно, в глазах было темно и холодно, как в тихую морозную ночь.
      – Эллион Бланкет… - Долетел до меня его низкий голос, как только меня усадили на единственный стул в центре комнаты. - Вы обвиняетесь в предумышленном заговоре, с целью покушения…
      Его слова слились для меня в сплошной монотонный гул. Мужчина говорил и говорил, а я смотрела, как двигаются его губы. Они открывались и закрывались, произнося ужасные слова, которые я не могла разобрать. Мое тело одеревенело, глаза пусто смотрели в одну точку.
      Я очнулась в тот момент, когда он произнес: -…Мы рассматривали три вида наказания, применяющиеся при данном типе преступления, которые включают в себя: рудник, Корпус или смертную казнь. Учитываю некоторые смягчающие обстоятельства, нами было принято решение поместить вас в Корпус сроком на двенадцать месяцев с последующим…
      Дальше его слова снова слились в неразборчивый гам. Они отдалились и затихли, как будто чья-то рука выключила звук. Теперь я не смотрела на мужчину за столом. Моя голова отказывалась воспринимать услышанное…
      «Корпус. Двенадцать месяцев. Это целый год в заточении… Что это за место? Тюрьма? Тогда почему ее называют таким странным словом?»
      Ответы на эти вопросы мне предстояло узнать очень скоро.

      Корпус
      Здесь били всегда.
      За то, что поднял голову, за то, что посмотрел в глаза, за то, что выразил эмоции. Здесь ненавидели эмоции. Любые. Одно их проявление провоцировало на следующий удар. А бить они умели. Люди в голубой одежде и непроницаемыми холодными лицами следили за каждым жестом, каждым словом, каждым движением, и если хотя бы что-то настораживало их, в ход незамедлительно шла черная дубинка из твердой, как сталь резины.
      Я медленно двигалась по коридору к столовой. Стараясь ни на кого не смотреть, я ровно переставляла ноги, обутые в неудобные голубые тапочки с застежками. Навстречу мне прошел высокий мужчина с отрешенным лицом, обутый в такие же тапки. Вид его напоминал сомнамбулу, пустые глаза раскрыты, нижняя губа неестественно оттопырена и подрагивает. Я вздрогнула и опустила голову. В поле зрения опять попали проклятые голубые тапки.
      Слева проплыл дверной проем спальни номер три.
      Спальня - именно так здесь называли залитые бездушным белым светом квадратные комнаты с зарешеченными окнами. Не клетки, не камеры, а именно спальни, в каждой из которых стояло по восемь или десять кроватей, покрытых жесткими матрасами поверх металлической сетки. Ровно в десять вечера огромные белые лампы на потолках гасли, погружая унылые помещения в непроглядную тьму, чтобы в шесть утра снова вспыхнуть резким беспощадным светом.
      Я дошла до конца коридора и свернула в столовую. Сразу от входа в разные стороны тянулись длинные ряды привинченных к полу скамеек и пластиковых столов. Прилавок раздачи находился в дальнем конце, и я встала в многочисленную очередь, состоящую из таких же, как я заключенных. Голубые тапки монотонно шоркали по полу, тихое звяканье вилок и ложек разносилось по всей столовой. Люди меланхолично пережевывали пресную, как кусок шпаклевки еду и пусто смотрели мимо друг друга. Никто не разговаривал, не смеялся, не шутил. Изо всех углов внимательно и злобно, поигрывая черными дубинками, наблюдали за порядком охранники.
      Я подала тарелку и в нее с противным хлюпаньем упала непонятная масса серовато-бурого цвета. Запах от нее исходил соответствующий. Это был привычный ужин, который не менялся на протяжении всех шести дней моего пребывания в Корпусе.
      Я села на свободное место в углу, подальше от цепких глаз охранников и стала медленно ковырять не то кашу, не то штукатурку, наваленную в мою тарелку. Непривычно ясная голова принялась думать, анализировать, вычислять.
      Итак, я в тюрьме.
      Но обычной тюрьмой это не называется. Скорее помесь с психологической лечебницей, направленной на избавление людей от любых проявлений эмоциональности, а так же на искоренение индивидуальных черт. На каждом сантиметре площади Корпуса действовали специальные правила, установленные начальством с целью превращения людей в тупоголовое бездумное стадо, четко выполняющее каждое слово и предписание. Возможность переносить такой режим была бы гораздо легче, если бы эти правила не изменяли тогда, когда большинство успевало к ним привыкнуть. Вот тогда охранники с новой силой обрушивали жестокие удары на головы тех, кто по неосторожности оступался. Сделано это было с очевидной, но оттого не менее жестокой целью, зарубить на корню любое проявление свободомыслия и умертвить волю к принятию самостоятельных решений. Любой, будь то сильный или слабый человек медленно, но верно перемалывался жерновами этой адской машины.
      Для меня это означало только одно. Бежать. И как можно скорее.
      Но наблюдения за окружающей обстановкой не спешили приносить утешительных результатов. Охранников было множество, тотальный контроль производился повсюду, даже в туалетах, где за твоей спиной обязательно стоял человек в голубой униформе.
      Но я не теряла надежды. В любой, даже идеально отлаженной системе должна быть дыра. Лазейка, через которую при должном подходе и умении всегда можно ускользнуть. В поисках ее я и озиралась по сторонам.
      – Эй ты! Жри и не оглядывайся! - Кто-то больно толкнул меня в спину. От неожиданности я едва не воткнулась носом в противную серую кашу. - Еще один поворот головы и я врежу тебе по шее, так чтобы она больше не крутилась.
      Я медленно взяла ложку и, не оборачиваясь, принялась снова ковыряться в тарелке. Люди вокруг меня старательно пережевывали пищу, их лица стали еще отрешеннее, чем раньше.
      «Уроды» - Подумала я, скользя по соседям одними глазами «Зачем вы позволили сделать себя таковыми?». В моей груди клокотало возмущение. Я почувствовала, что еще немного, и я начну люто ненавидеть их за безволие и слабость.
      «Неужели мне самой грозит превратиться во что-то подобное? Сколько им понадобится времени, чтобы сделать из меня примитивное бездумное существо с полоской слюны у рта? Неделя? Месяц? Может два?»
      Я опустила руки под стол и сжала кулаки.
      «Не выйдет. Я найду способ бежать отсюда»
      Мысль о том, чтобы пробыть здесь двенадцать месяцев вызывала у меня приступ неконтролируемого отвращения и ярости. Я поняла, что пойду даже на смерть, лишь бы не стать такой как они - безмозглой, апатичной, не способной ни на что куклой.
      Возвращаясь из столовой, я украдкой следила за лицами проходящих мимо меня людей и тайком заглядывала в соседние спальни. По моим предварительным подсчетам заключенных было около пятидесяти. По крайней мере, на этом этаже. Существовали ли другие этажи, я не знала, но что-то подсказывало мне, что да.
      То, что меня поместили на первый этаж, я считала в некотором роде удачей. Проскользнуть мимо десяти-двенадцати охранников представлялось мне куда более легкой задачей, чем миновать множество постов, спускаясь со второго или третьего этажей. А в том, что такие посты существовали, я не сомневалась ни на минуту.
      Моя спальня находилось по левую сторону коридора. Отсчитав четвертую дверь, я мельком взглянула на табличку, убеждаясь, что не ошиблась, и проскользнула в комнату.
      Сидя на кровати, я делала вид, что готовлюсь ко сну, но на самом деле внимательно оглядывала соседей. На кровати слева от меня лежал бледный мужчина - лицо его напоминало восковую маску, руки нервно поглаживали грудную клетку, глаза слезились. На его шее я заметила множество синяков, как будто его пытались задушить, и на мгновенье у меня возникло желание расспросить его о том, что произошло, но, подумав, я сочла это неудачной идеей. Никаких гарантий, что после этих вопросов я сама не окажусь в том же положении.
      Повернувшись, чтобы якобы взбить плоскую подушку, я посмотрела направо.
      На смятой постели, закрыв лицо руками и покачиваясь из стороны в сторону, сидела женщина. Ее густые черные волосы спутались, белый некогда халат сверху донизу покрылся бурыми засохшими пятнами.
      Стараясь не смотреть долго в одну сторону, я повернулась и мельком оглядела остальные кровати. Большинство из них были заняты людьми, которые лежали без движения.
      «Морг какой-то. - Подумала я с отвращением. - Что здесь с ними делают? Поят наркотой, постоянно бьют, накачивают транквилизаторами? Почему они все напоминают живых мертвецов?»
      Не успела я закончить с подушкой, как яркие лампы на потолке погасли. Одновременно перестали гореть и лампы в коридоре. Сквозь стеклянную дверь было видно, как начинают свой обход охранники. Лучи от их фонарей резко прыгали и перемещались в темноте желтыми расплывчатыми пятнами.
      Я постаралась как можно быстрее лечь на кровать и накрыться одеялом. Через секунду входная дверь скрипнула, и один из охранников заглянул внутрь. Медленно оглядывая темную палату, он скользил лучом по кроватям, останавливаясь на некоторых из них.
      На некоторое время луч света задержался на моем лице, затем ушел в сторону. Я облегченно вздохнула. Когда дверь закрылась, я позволила себе расслабить напряженные мышцы.
      «Итак, что мы имеем. Обход совершается ровно в десять часов, охранников двое. При них фонари и дубинки. Видео наблюдение за спальней не ведется, а если ведется, то камеры хорошо упрятаны в стене. - Разглядеть их мне так и не удалось, хотя я бороздила внимательным взглядом каждую стену не менее часа. - Получается, что, либо у них есть другие способы следить за обстановкой, либо они не предполагают побега»
      Второе казалось мне менее вероятным.
      Еще некоторое время я продолжала размышлять и анализировать, пытаясь выстроить черновой план побега, но вскоре усталость взяла свое и я провалилась в беспокойный сон.
      Я проснулась от громких криков, просачивающихся сквозь закрытую дверь спальни. Поначалу из-за рыка и хрипа, я не сразу смогла разобрать, кому принадлежал голос - мужчине или женщине. Смешавшиеся в нем боль и отчаяние заставили меня непроизвольно зажмурить глаза. Через несколько секунд стало ясно, что кричит мужчина. Его голос то захлебывался в невероятной муке, то срывался и начинал жалобно всхлипывать, произнося неразборчивые слова, переходящие в бормотание, чтобы через секунду снова сорваться на крик.
      «Что же вы с ним делаете, мрази…? - Мое тело покрылось холодными капельками пота. - Оставьте его в покое!» Мне хотелось заорать, чтобы его оставили в покое, но я лишь до боли сжала кулаки. Каждый новый крик заставлял меня жмуриться и дрожать.
      Я отчаянно молилась, чтобы это, наконец, закончилось. Все что угодно, лишь бы не слышать эти раздирающие душу вопли. Подушка, натянутая на голову, не помогала заглушать ненавистные звуки. Даже сквозь перья я продолжала слушать, как хрипит и срывается его голос.
      Через какое-то время наступила долгожданная тишина.
      Я поняла, что не могу больше сдерживаться и, зажав рот одеялом, разрыдалась. Мои плечи тряслись от бессильной злобы, ногти впились в ладони, громко и часто стучало сердце. В этот момент я ненавидела всех - Рена, Комиссию, охранников, соседей по палате, даже мужчину, который кричал за дверью… Но больше всех я ненавидела себя, за то, что не могу ничего изменить.
      Сквозь собственные рыдания до меня донеслись непонятные звуки. Я всхлипнула и притихла, прислушиваясь.
      Женщина на соседней кровати тоже плакала.
      Следующий день стал для меня одним из худших.
      Волнуясь и нервничая оттого, что не могу найти выход из создавшейся ситуации, я с самого утра напряженно вглядывалась в лица окружающих меня людей. Я мечтала найти хотя бы одного человека, с кем можно было поговорить о том, что происходит в Корпусе. Ночные крики все еще звенели в памяти, нагоняя панику и ужас, усиливая и без того угнетенное состояние.
      Идя по ярко освещенному коридору, я комкала край тюремной формы, похожей не то на пижаму, не то на смирительную рубашку. Навстречу мне вывернула незнакомая женщина. На короткий миг наши глаза встретились.
      Мне показалось, что она сделала едва заметный жест, похожий на легкий кивок головой в сторону и улыбнулась. Не веря своим глазам, я радостно улыбнулась в ответ и осторожно развернувшись, последовала за ней.
      «Наконец-то! Наконец-то я смогу с кем-то поговорить! Я обязательно должна узнать как можно больше, для того, чтобы найти выход отсюда»
      Двигаясь за ней, я заметила, как она свернула в незнакомый мне коридор, где я не бывала раньше. Не раздумывая ни секунды, я тут же свернула следом за ней. Стоило мне зайти за угол, как женщина развернулась ко мне лицом и хищно осклабилась. За ее спиной тут же возникли охранники.
      – Вы только посмотрите! - Пропела женщина ехидным голоском. - Какие полные надежды глаза! Какое растерянное личико и умоляющий взгляд. Ты что, девочка, не знакома с правилами поведения? Тебя никто ни учил, что такое «хорошо» и что такое «плохо»?
      Ее лицо становилось все более злобным, глаза сверкали недобрым светом, а руки поглаживали висящую на поясе дубинку, которую я не заметила под халатом.
      От страха я непроизвольно сделала шаг назад, но меня тут же схватили за руки. Оказывается, охранники стояли и за моей спиной.
      – Что здесь происходит, Хелен?
      Из кабинета вышел высокий седовласый мужчина в белом халате.
      – Ооо! Доктор Гамильтон! Вы только посмотрите на эту пациентку! Она с такой радостью ухватилась за мою улыбку и как на веревочке пошла за мной!
      – Да что вы говорите, Хелен? - Недобрая улыбка исказила и без того некрасивое лицо мужчины. - Значит, ты хотела поговорить, детка? Пообщаться? Может быть, пожаловаться на судьбу?
      Я отрицательно замотала головой. В животе сжался неприятный комок, от страха я забыла, как произносятся слова.
      – Ну, ну! Не стесняйся, пойдем с нами. Мы с удовольствием пообщаемся с тобой, поговорим, расскажем о том, чего не нужно делать,… - меня потащили к стеклянной двери в конце коридора. - Да ты не переживай! Мы ласково расскажем, душевно, будет почти не больно…
      Я начала отчаянно вырываться. В какой-то момент мне даже удалось дотянуться до руки охранника и укусить ее.
      – Ай! - Вскрикнул тот и бешено замотал рукой. - Да ты что, падла… Я тебя сейчас научу!
      Он замахнулся черной дубинкой, но ударить не успел. Его остановил злобный голос Хелен:
      – Уйми пыл, Добкинс. Она нам нужна в сознании. Иначе, как мы будем учить ее?
      Добкинс обиженно покосился на Хелен, но затем посмотрел на меня, и по лицу его мгновенно растеклась зловещая мстительная ухмылка.
      – Конечно, доктор Райс. Как скажете! - И он рассмеялся отвратительным каркающим смехом.
      Лежа на жесткой постели, я, не моргая, смотрела в темный потолок.
      За окном снова была глубокая ночь, через зарешеченное окно было видно, как на черном небе высыпали первые звезды. Мужчина по соседству спал, тихонько похрапывая и иногда вздрагивая во сне.
      Я осторожно повернулась на бок и попыталась заснуть.
      Немного побаливала спина и ноги, но не настолько, чтобы отвлекать от размышлений. Я снова вспомнила произошедшее утром. Голова, в который раз прокручивала злополучные события.
      «Ну что ж… Теперь я знаю, что по коридорам ходят подставные люди в форме заключенных. А это значит, что никому нельзя доверять. Спасибо, Хелен. Ты показала мне гораздо больше, чем рассчитывала»
      Слава богу, били не сильно. Ограничились парой ударов проклятыми дубинками. Все остальное время вели просветительные беседы, рассказывали о наказаниях за непослушание, даже заставили прочитать устав Корпуса.
      «Нет проблем. Я все прочитаю и скажу любые слова, которые от меня требуются. Но не думайте, что я откажусь от идеи бежать как можно скорее»
      Я жестко усмехнулась в темноту.
      «Или вы меня, или я вас… Если мне предстоит измениться, что ж, так тому и быть. Но я не сломаюсь, не прогнусь и не встану на колени. Я не дам сделать из себя манекена, как бы вы ни старались. Я еще вернусь в нормальный мир, к нормальным людям, буду продолжать работать над витражами и смеяться над шутками Харта. Я еще увижу Лайзу и Саймона, я куплю Мустанг и обязательно приеду поддержать Антонио на его кулинарном конкурсе…»
      В этот момент я подумала о Рене.
      Я каждый день заставляла себя не думать о нем, но теперь воспоминания затопили меня с головой. И как я ни старалась, на этот раз у меня не получилось выкинуть его из головы. Смирившись с неизбежным, я погрузилась в грустные думы о прежних событиях.
      «Почему ты не выслушал меня, любимый? Почему поверил в то, что я предала тебя…»
      Сердце вновь защемило тоской.
      Отсюда, с тюремной койки Рен казался невероятно далеким.
      И хотя я до мельчайших подробностей помнила его красивое лицо, он все равно существовал невообразимо далеко от меня. Мне казалось, что Корпус и дом Рена существуют на разных планетах, горизонты которых разделяют многие мили световых лет.
      «Неужели теперь я не смогу сказать, как любила тебя? Как хотела спасти от беды и по ошибке угодила в ловушку сама? Если бы ты знал, где я теперь… Почему же ты не дал мне шанса объяснить правду, не стал слушать, как все было на самом деле? Зачем поверил в то, что я предатель…»
      От отчаяния и обиды по моим щекам покатились горячие слезы. Вся беда в том, что теперь Рен не хочет знать, где я и что со мной. Он больше не верит мне. Для него я - предатель.
      Я зло вытерла мокрые щеки ладонями и запретила себе плакать.
      Хватит. Не будет больше слез.
      Лежа на жесткой кровати в темной квадратной комнате, я чувствовала, как во мне умирает та маленькая Элли, которая всегда любила Рена, мечтала о нем, ждала и надеялась на чудо.
      Мое сердце продолжало болеть, но теперь мне было все равно. Чудес не бывает. Пусть умирает… Я больше не хочу надеяться.
      Все, что мне нужно - это как можно быстрее выбраться отсюда. И начать новую жизнь, забыть о Корпусе, о людях в белых халатах, забыть о Рене. Поворачиваясь на другой бок, я впилась взглядом в далекие звезды за окном.
      Но я должна была признаться себе еще в одной вещи. Мне не обрести полную свободу от прошлого и не найти душевного равновесия, пока надо мной витает это гадкое, черное слово - предатель. И я найду способ стереть его с себя, как только выйду на свободу.
      Но об этом я подумаю позже.
      Сейчас спать.
      Ничем не примечательный день, состоящий из завтрака, обеда, ужина и небольшой прогулки по пустынной, прилежащей к Корпусу территории, закончился. Я расстелила кровать и легла на жесткий матрас.
      Через несколько минут яркие лампы под потолком погасли. Ненадолго заглянули охранники, осмотрели спальню и вышли, плотно прикрыв за собой стеклянную дверь. Ощущая привычную пустоту внутри, я перевернулась на бок и заснула.
      Через какое-то время меня разбудил странный звук.
      «Сссссссс…» - Свистел кто-то из темноты. Я открыла глаза и прислушалась. Судя по тому, что в коридоре не работал телевизор, который до поздней ночи смотрели люди с дубинками, была глубокая ночь. Может быть даже раннее утро.
      – Сссссссс… - Снова раздался тихий свист, доносящийся откуда-то справа.
      Я напряглась.
      – Ты же не спишь, я вижу. Только не двигайся. - Раздался взволнованный шепот женщины с соседней кровати. - Если ты слышишь меня, то положи руку под голову.
      Я продолжала лежать без движения.
      «Что это? Очередная подстава? Ловушка, рассчитанная на наивных дураков? Ну, нет. Хватит. Я уже достаточно поумнела, чтобы не попадаться на такой примитивный трюк»
      – Ну что же ты, девочка… Как тебя зовут, там. Я не из их работников. Я такая же, как ты!
      Голос женщины звучал убедительно, но я все равно не двигалась.
      «А может быть она и правда не из них…»
      Меня разрывали противоречивые чувства, но я все же решила проверить и осторожно переложила руку под голову.
      Женщина радостно зашептала:
      – Молодец! Теперь накройся одеялом так, чтобы ты могла говорить, но чтобы они не увидели, как шевелятся твои губы.
      «Значит, все-таки в спальне ведется видеонаблюдение, о котором известно моей соседке. А это уже новая информация, которую мне просто необходимо узнать»
      Посомневавшись еще некоторое время, я медленно накрылась с головой, но оставила приоткрытую щель для рта.
      – Как тебя зовут? - Шепотом спросила женщина.
      – Элли. - Тихо ответила я.
      – Я - Нисса. Они не выключают камеры там, в потолке, но с четырех до пяти утра отключают микрофоны. Поэтому можно разговаривать, но только, чтобы они не видели.
      – Откуда ты знаешь?
      – Я уже давно здесь… - Ответила Нисса и замолчала.
      – Я не видела камер.
      – Ага,… я видела, как ты искала, но ты бы и не смогла их найти. Они в лампах, под потолком. А микрофоны есть повсюду. Так что, даже не думай говорить днем или вечером.
      – Хорошо…
      Я чувствовала, как меня медленно начинает охватывать радостное предчувствие. Кем бы она ни была, эта Нисса, но она знала гораздо больше, чем я, а это означало, что я могу продвинуться в своих планах по осуществлению побега.
      – Нисса? - Позвала я женщину.
      – Да…
      – Почему ты заговорила со мной?
      Некоторое время Нисса молчала, потом задала встречный вопрос.
      – Тебя сильно побили вчера?
      – Нет.
      – Хорошо… - Облегченно вздохнула она и снова замолчала. - Значит, они еще не успели переломать тебе что-нибудь. Хорошо. - Повторила она и замолчала.
      – Нисса…
      – Не говори сейчас. Скоро пять утра, я не знаю точно, когда они включат аудиопрослушивание. Мы поговорим завтра. Я разбужу тебя, ты главное веди себя днем тихо, чтобы они не нашли за что уцепиться. Поняла?
      Я кивнула. Потом поняла, что Нисса не может видеть меня в темноте, да еще и под одеялом.
      – Поняла. - Прошептала я сквозь щель.
      – Хорошо. Правда они все равно найдут что-нибудь потом и изобьют тебя, но пока ты новенькая, еще есть шанс.
      – Какой шанс?
      – Спи. Завтра поговорим.
      Я нехотя закрыла рот и подавила в себе желание вывалить на нее кучу вопросов, которые накопились в моей голове за время пребывания в Корпусе. Несмотря на возбуждение и радость, я понимала, что сейчас не время торопить события.
      От единственной ошибки может зависеть моя дальнейшая судьба, и потерять собеседника, приобретенного всего несколько минут назад, было бы верхом глупости.
      Поэтому я вздохнула и перевернулась на другой бок.
      «Ничего. Я дождусь завтрашнего дня и все узнаю»
      Впервые за долго время в моей душе появился робкий проблеск надежды.
      Я гуляла по пустынной территории Корпуса, огражденной высоким металлическим забором. Неторопливо проходя вдоль ограды, я жадно вглядывалась в единственную узкую дорогу, которая начиналась от главных ворот и исчезала за лесом. Деревья стояли плотной стеной, но голые и чахлые, они не вызывали никаких эмоций, кроме уныния.
      Над головой, простираясь до самого горизонта, клубились серые мрачные облака. В те редкие минуты, когда мне удавалось выйти на прогулку, я ни разу не видела солнца. Иногда мне казалось, что его специально «отключают» над территорией Корпуса, чтобы оно не освещало гнетущую унылую картину.
      Я выдохнула облачко морозного воздуха и, пытаясь отогреть озябшие руки, быстро потерла ладони друг о друга. Специальной уличной одежды для заключенных не предусматривалось, и оттого пробыть хоть сколько-нибудь долгое время на свежем воздухе не получалось.
      И все же я не спешила возвращаться в помещение.
      Смотреть даже на чахлые деревья, растущие за оградой, было во много раз приятней, нежели бесконечно созерцать залитые белым светом стерильные коридоры Корпуса.
      Подпрыгивая на одной ноге от нетерпения, я пыталась согреться и одновременно скрыть обуревавшее меня радостное возбуждение.
      «Сегодня ночью я поговорю с Ниссой. Уже сегодня. Скорей бы!»
      Но солнце за далекими серыми облаками не спешило опускаться за горизонт, и до вечера было еще далеко. Стараясь как можно тщательнее следить за своим лицом, я в четвертый раз обходила забор по периметру.
      «Ну давай же, давай!» - Умоляла я небо темнеть как можно скорее, прекрасно осознавая, что от моих слов ничего не изменится. Но, несмотря на это, все равно продолжала пристально вглядываться в бескрайние просторы темных влажных облаков.
      – Всем внутрь! - Хриплым голосом прокричал охранник. - Пошевеливайтесь!
      Однако ни в эту, ни в последующие три ночи поговорить с Ниссой мне так и не удалось. Вернувшись в спальню сразу после ужина, я бросила взгляд на ее кровать и застыла от оцепенения. Радостный восторг сменился мрачным предчувствием надвигающейся беды.
      Кровать Ниссы была заправлена. Мало того, покрывало было накинуто прямо на металлическую сетку, матрас и подушки отсутствовали.
      Помня о том, что помещение просматривается видеокамерами, я быстро взяла себя в руки и с отрешенным лицом прошла к своей постели.
      Лежа под тонким одеялом и глядя на опустевшую койку соседки, я молилась, чтобы Нисса вернулась как можно скорее.
      «Что с ней произошло? Почему она исчезла? И что будет, если она вообще больше не вернется?»
      Эти вопросы не давали мне покоя почти до самого утра.
      Устав и измучившись от тоскливых размышлений и плохих предчувствий, я закрыла глаза и спустя какое-то время смогла уснуть.
      За окном медленно поднималась заря.
      Следующие несколько дней тянулись тоскливо и однообразно. Череда бесконечных прогулок, походов в столовую, отбоев и одиноких ночей в притихшей палате. И как я ни старалась сохранить в душе появившийся лучик надежды, он все равно продолжал неумолимо таять во мраке отчаяния.
      И когда я уже было совсем потеряла надежду на чудо, вдруг на горизонте появилась Нисса.
      Впервые за эти дни я увидела ее идущей по светлому коридору. Было раннее утро, и вялые охранники еще не очнулись от сна, потеряв привычную бдительность и остроту внимания. Я прошмыгнула мимо одного из таких и схватила Ниссу за руку.
      – Ты что, дура! Все испортишь ведь! - Зашептала она взволнованно. - Ну-ка иди в столовую. Ночью поговорим.
      Она поспешно вырвала руку из моих ладоней и зашагала вперед.
      Я чертыхнулась от своей несдержанности, пригрозила себе пожизненной каторгой, если сейчас же не сотру с лица глупую улыбку и, заставив себя не торопиться, медленно и спокойно зашаркала голубыми тапками по направлению к столовой.
      Наш разговор состоялся глубокой ночью, когда все вокруг уже спали, и только тихий храп изредка нарушал тишину и покой тюремной палаты.
      Накрывшись одеялом, я ждала, пока Нисса позовет меня из темноты.
      Сна не было, моя голова была удивительно ясной, а тело напряженным, как у бегуна перед сигналом к старту. Несмотря на вялый режим и плохую еду, я чувствовала, как энергия бьет из меня ключом. Меня распирало от желания начать действовать как можно скорее.
      – Элли, ты не спишь? - Услышала я, наконец, долгожданный голос.
      – Нисса! Где ты была так долго? Я уже думала, что все…
      – Не все, не глупи. На следующий день после нашего разговора я специально прикинулась припадочной, чтобы меня временно перевели на второй этаж. Там у них находится центральный пульт управления видео- и аудиоаппаратурой. Оттуда же они следят за происходящим в спальнях и коридорах.
      – Да что ты! - Не смогла сдержать я радостного возгласа.
      – Больше того, Элли, теперь я знаю, как можно ее отключить. Правда, только на время. Но этого хватит, чтобы…
      – Чтобы ты смогла убежать? - От волнения у меня часто забилось сердце.
      – Чтобы ты смогла убежать. - Тихо ответила Нисса.
      Некоторое время я молчала, переваривая информацию.
      – Почему я? - Конечно, я хотела бежать, но для меня оставалось неясным, почему сама Нисса не хочет осуществить побег, имея на руках всю нужную информацию.
      Нисса молчала. Мне показалось, что она едва сдерживается от слез. Но сквозь темноту палаты я не могла сказать наверняка.
      Наконец, она ответила.
      – Я не могу сама, Элли. Они повредили мне ногу. Мне не уйти далеко…
      Я смущенно умолкла. В горле появился комок, мешавший глотать.
      – Но почему ты помогаешь мне? Ведь отключая пульт, ты сильно рискуешь…
      – Я знаю. - Некоторое время она раздумывала над следующими словами. - Во-первых, ты пока здорова и сможешь быстро бежать, если понадобится. Во-вторых, у меня будет к тебе одна просьба…
      – Какая просьба? - Я напрягла слух.
      – Ты передашь от меня записку одному человеку. Он найдет способ вытащить меня отсюда.
      – Хорошо! - Радостно согласилась я. - Конечно, я все передам. Обязательно, Нисса. Обещаю.
      – Ну вот и славно. Это все, что я пока могу сделать для себя. - Она вздохнула. Затем переборов горечь продолжила. - Итак, начнем…
      Нисса шумно втянула воздух и деловито заговорила.
      – Значит так. Мне удалось узнать следующее: охранников по ночам здесь всего двое. Остальные уходят спать наверх. Нам нужно назначить день и тогда я снова имитирую припадки и окажусь на втором этаже, где отключу систему наблюдения. Во двор пробраться не сложно, ты уже видела, как выйти на улицу и тем же путем пойдешь до главных ворот, которые не охраняются.
      – Не охраняются?
      – Да, я не знаю почему, но там никогда не бывает охранников и ни один монитор не фиксирует происходящее вне здания.
      – Хммм… - Озадаченно потянула я.
      – Я не знаю с чем это связано. Возможно, они думают, что никому не удастся выбраться даже из спальни, не то, что из здания. Придется рискнуть.
      – Я согласна.
      – Отлично. За воротами начинается дорога, которая по моим предположениям выходит на шоссе до города. Примерно через два-три километра. Там тебе придется ловить машину.
      – Ээээ… - Я наглядно представила, как машу рукой проезжающим мимо автомобилям, стоя на обочине в голубой форме заключенного. Интересно, много ли найдется идиотов, которые решатся подвезти меня?
      Нисса поняла мои сомнения и пояснила:
      – Чтобы от тебя не шарахались, как от чумы, я приготовила тебе шерстяное пальто, в кармане которого будет лежать записка и адрес. Поняла?
      – Ага.
      – Отвезешь ее куда указано. Пальто я смогу принести только накануне побега. Раньше его будет некуда спрятать.
      Не успела я спросить, где Нисса раздобыла пальто, как снова раздался ее взволнованный шепот:
      – Элли, нам нужно торопиться! Я не знаю, как долго еще охранники будут тебя обходить стороной, но уверена, что скоро они возьмут тебя в оборот. Ты еще отличаешься от нас всех, ты еще слишком «живая»… Понимаешь?
      – Да, Нисса… - Я очень хорошо понимала, о чем она говорит. Перед глазами возникли пустые глаза и отрешенные лица бредущих по коридору людей. - На какой день мы назначим побег?
      Нисса молчала. Я слышала, как она скребет под одеялом то ли затылок, то ли подбородок.
      – Элли, я думаю, что это надо делать завтра или послезавтра. Потом может быть поздно. Вот только есть еще один момент…
      – О чем ты говоришь?
      – Я не знаю, как быть… - она запнулась, - Понимаешь, я не знаю, что делать с охранниками в коридоре. Их всего двое, но у них дубинки и шприцы с какой-то гадостью…
      – Даааа… - Потянула я растеряно и умолкла.
      Некоторое время в палате царила тишина.
      Затем слева от меня скрипнула кровать. Мы с Ниссой испуганно притихли.
      Мужчина с восковым лицом медленно повернул голову и посмотрел на меня.
      «Боже… Он все слышал и теперь нам конец! Он нас сдаст еще до того, как мы успеем что-либо сделать»
      Застыв от напряжения, я молча ждала развязки. От страха мое сердце колотилось где-то в горле, кровь заставляла виски ныть и пульсировать. Я ожидала всего чего угодно, но только не тех слов, которые он произнес секунду спустя:
      – Я возьму охранников на себя.
      В шумном зале бара «Pools amp;Guns» было душно и накурено. Это заведение всегда пользовалось дурной славой, и именно эта слава и притягивала сюда многочисленных посетителей. В этот час все столики и барные стойки были до отказа забиты людьми.
      Мужчины и женщины развлекались у бильярдных столов и на маленькой танцплощадке. Даже в проходах между столиками постоянно кто-то толпился.
      Рен спокойно оглядывал подвыпившую толпу, держа в руке стакан с двойным скотчем. Он намеренно попросил бармена не добавлять в напиток лед, чтобы сохранить его крепость.
      – Рен, ты меня совсем не слушаешь… - Дэйв Харпер укоризненно посмотрел на друга. - Я уже третий раз тебе рассказываю одну и ту же историю, а ты хоть бы что. Что с тобой происходит, черт возьми?
      – Все в порядке. - Уклончиво ответил Рен и влил в себя остатки скотча. Сделав жест бармену, чтобы тот наполнил пустой стакан, он устало отклонился на спинку и вновь принялся равнодушно созерцать толпу.
      – В порядке? Да ты просто сидишь, молчишь и надираешься.
      – Дэйв…
      – Что Дэйв, отвали? Может, ты все-таки расскажешь, что случилось? Ты же только молчишь весь вечер. Какой это стакан по счету? Пятый? Шестой?
      Рен медленно поднялся из-за стола.
      – Мне нужно отойти. - Он коротко кивнул в сторону туалета.
      – Вот именно. Я про это и говорю. - Проворчал Дэйв. - С такого количество скотча можно упасть и проваляться до утра. Ты хоть бы развлекался, что ли, пока еще на ногах стоишь.
      Рен только хмыкнул и начал пробираться сквозь толпу.
      «Нет такого зелья, которое свалило бы меня с ног. А жаль» - Цинично подумал он, осторожно освобождая дорогу впереди себя.
      Отодвинув чью-то спину, он столкнулся лицом к лицу с кудрявой рыжей девицей, державшей под руки двух хихикающих подружек. Судя по тому, что они перешептывались и смеялись, девушки поджидали именно его.
      Увидев, что они не собираются уступать дорогу, Рен остановился и слегка приподнял одну бровь.
      – Я же говорила, что он красавчик! - Громко прошептала рыжая на ухо подругам, ничуть не стесняясь того, что объект обсуждения стоит напротив. Затем она повернулась и захлопала густо накрашенными ресницами. - Я весь вечер за тобой наблюдаю, ковбой. Может, потанцуешь со мной?
      Рен окинул девицу спокойным взглядом.
      – Отойди.
      – Ну ты чего? Мы все просто млеем от твоей мужественной красоты! Да, девочки?
      Подружки громко захихикали. Судя по всему, все трое были сильно навеселе. Рыжая смело шагнула вперед и, не стесняясь, прижалась к Рену внушительными грудями.
      – Там в конце зала есть маленькие комнатки, знаешь для чего они? - Мурлыкала она. - Мы можем уединиться, тебе понравится. Обещаю!
      Стараясь не вдыхать приторный аромат дешевых духов, Рен медленно отвернул лицо в сторону. Глаза его прищурились и похолодели.
      – Уйди с дороги. - Тихо произнес он.
      Рыжеволосая девица отпрянула и возмущенно заголосила:
      – Девочки, по-моему, он меня не хочет! Вы видели? Он только, что сказал, что не хочет меня. Ковбой, думаешь ты самый лучший? Да я…
      Рен ласково улыбнулся и приобнял девушку за талию, прерывая обиженную речь:
      – Пойдем милая… Я передумал. - Прошептал он ей на ухо и решительно потащил сквозь многочисленную толпу к одной из дверей, ведущих в комнаты для уединения.
      – Ой, девочки! Я его покорила! - Пропела довольная соблазнительница подружкам, прежде чем скрыться в толпе. Она обвила руками мощную шею и тесно прижалась к обтянутому джинсами бедру. Вдыхая будоражащий аромат, исходивший от майки Рена, рыжеволосая таяла и ликовала «Какой мужественный! Какой таинственный и опасный…»
      Как только они оказались в комнате, Рен отцепил руки девушки и холодно приказал:
      – Подойди к стене.
      – Что? - Она растерянно моргнула.
      – К стене, я сказал.
      Девица хищно улыбнулась:
      – Ааа… Так ты любишь покомандовать?
      – Очень.
      – Ну что ж, давай поиграем. Я не против.
      Она подошла к стене и приняла соблазнительную позу.
      Рен жестко усмехнулся.
      – Раздевайся.
      – А ты не хочешь меня поласкать?
      – Раздевайся. - Повторил Рен.
      Он молча наблюдал, как девица стягивает облегающее платье.
      – Молодец. - Улыбнулся он, отчего рыжеволосая моментально зарделась. - Теперь снимай белье.
      Девушка медленно расстегнула прозрачный бюстгальтер, с удовольствием высвобождая огромные груди. Она томно смотрела на стоящего перед ней мужчину, ожидая продолжения. До чего же все-таки хорош! Широкие плечи, сильные ноги, властный взгляд. А какие руки!…
      – И это тоже… - Рен кивком головы указал на единственную оставшуюся из одежды деталь - маленький треугольник прозрачных трусиков.
      – Может, ты их снимешь сам? - С придыханием проговорила она и потерлась обнаженной спиной об стену, так что ее грудь заколыхалась из стороны в сторону.
      – Нет, милая, сама. - Рен мягко улыбнулся, но в его глазах светился опасный огонек.
      – Ну хорошо, как скажешь, ковбой… - Тряхнув рыжими завитками, она наклонилась и медленно спустила трусики к ногам. Затем перешагнула через них высокими каблуками и посмотрела на Рена. Губы ее призывно раскрылись, взгляд подернулся мечтательной дымкой.
      Рен медленно вытащил из-за пояса пистолет и наставил на девушку.
      – А теперь выходи в зал. - Наслаждаясь каждым словом, медленно произнес он.
      – К…к…куда? - Заикаясь, переспросила рыжая, со страхом глядя на пистолет.
      – В зал, милая. - Еще мягче повторил Рен и качнул стволом в сторону двери. - Давай.
      – Это что, шутка? - Ее глаза загорелись негодованием, а руки задрожали от волнения. - Ты хочешь, чтобы я вышла в таком виде в зал, где полно народу?
      – Считаю до трех. - Зловеще произнес Рен и отошел в сторону. - Раз…
      – Да там же светло, кретин!
      – Там очень светло. Как раз, чтобы твое бесстыжее тело увидели все. Два…
      – Отдай мне мою одежду! Ты! - От страха у нее уже подкашивались ноги. Девица едва могла поверить своим глазам. Он действительно собирается выпихнуть ее в таком виде в зал! Да он блефует! Наглый, самоуверенный тип! И пистолет его, скорее всего пластмассовый.
      – Убери свою «пукалку». - Заорала она не своим голосом. - Она не настоящая!…
      – Проверим? - Хищно ухмыляясь, спросил Рен.
      – Три… - Тихо произнес он и нацелил черный ствол точно между двумя испуганными глазами.
      Рыжеволосая истошно завизжала и метнулась к двери. Теперь ей было все равно, что на ней нет ни платья, ни белья. Ее интересовало только одно - как можно быстрее убраться от этого ухмыляющегося психа с пистолетом в руках.
      Дверь резко ударилась о стену и в толпе замелькали белые пухлые ягодицы. Раздались одобрительные выкрики, свист и аплодисменты. Несколько мужчин заржали во весь голос, разглядывая голую девицу, старающуюся прикрыть руками трясущуюся от бега грудь.
      – Что, красавица, тебя не оценили по достоинству? Иди сюда, мы тебя приласкаем! - орал чей-то хамоватый голос. - Куда же ты бежишь, красотуля?
      Рен смотрел, как под оглушительный хохот и непристойные шутки рыжеволосая девица скрывается в толпе.
      Он медленно убрал пистолет за пояс, вышел из комнаты и вернулся к столу.
      – Эй, приятель, я тебя уже заждался! - Воскликнул Дэйв. - Ты где был так долго?
      – Развлекался. - Ответил Рен и протянул руку к шестому по счету стакану со скотчем.
      – Я возьму охранников на себя.
      Снова повторил мужчина, и его хриплый голос затих, погрузив палату в привычную тишину.
      Прошло несколько долгих секунд, прежде чем Нисса пришла в себя и спросила:
      – Но почему?
      Я потрясенно молчала. Молчал и мужчина на соседней кровати. Казалось, он принимает какое-то решение. Наконец он ответил:
      – Я не хочу видеть, как ломают еще одного человека. И я буду рад, если она станет первой, кому удастся сбежать из этого чертова логова. Слишком долго я смотрел на то, что здесь творится. Я устал от этих лиц, от ночных криков, от постоянных кошмаров, которые не прекращаются ни днем, ни ночью. Я устал всего бояться и может быть впервые… - На этом месте мужчина запнулся, подбирая слова. - Впервые я смогу сделать что-то полезное. Пусть не для себя, для кого-то еще…
      В палате снова наступила тишина. Кое-как справившись с волнением, я, наконец, произнесла:
      – Но ведь вы пострадаете…
      – Не надо беспокоиться за меня, девочка. Я справлюсь.
      Вступила Нисса:
      – Элли, это наш шанс. И единственный способ что-то сделать с охранниками. Как вас зовут? - Спросила она мужчину.
      – Эдвард.
      – Скажите, Эдвард, а как вы собираетесь отвлекать охрану?
      – Ну… У меня есть на уме несколько идей. Думаю, что сработает любая из них. - Он усмехнулся. И от этой усмешки по моей спине пробежал холодок. Так отстраненно могут усмехаться люди только безумные или отчаявшиеся люди.
      – Вы можете полагаться на меня. Я смогу это сделать. - Продолжил мужчина решительно.
      – Эдвард… - Мой голос прозвучал неестественно глухо. - Вас убьют. Вас убьют, вы понимаете?
      Как ни странно, но эта фраза как будто еще больше развеселила моего соседа.
      – Да, возможно вы правы. Но меня это больше не беспокоит. Перед тем, как они это сделают, я успею насладиться триумфом. И не беда, если он продлится не больше минуты. И еще… - Мужчина ненадолго замолчал и как-то погрустнел. Когда он продолжил, мое сердце сжалось от боли. - Мне хотелось бы уйти. Я устал. Я надеюсь, вы поймете меня… Я действительно устал.
      – Нет, Эдвард! - Горячо зашептала я. - Может быть, все еще будет хорошо. Не надо!
      – Элли… - Позвал меня из темноты тихий голос Ниссы. - Это его выбор. Оставь ему право решать самому.
      Я затихла, но почувствовала, что вот-вот расплачусь. Это же невозможно! Невозможно хотеть умереть, когда ты еще можешь жить!
      «Или я не права?» - вдруг мелькнула горькая мысль «Как долго можно издеваться над человеком, прежде чем придет такое желание? Сколько можно терпеть? Я не пробыла здесь и двух недель, а Эдвард? Как часто он слушал по ночам душераздирающие стоны? Смотрел в пустые глаза соседей по столу, прикидывался полным идиотом, идя по стерильному коридору, и все это время ненавидел… ненавидел… ненавидел…»
      Закрыв лицо руками, я поняла, что не могу, не имею права его останавливать. Это действительно его выбор. Но все же, несмотря на это, я чувствовала, как внутри меня что-то умирает. Еще одна маленькая часть души навсегда останется здесь, в Корпусе, вместе с Эдвардом. Сквозь пальцы по щекам потекли горячие слезы.
      «Ненавижу их! Ненавижу!»
      В этот момент Нисса коротко произнесла:
      – Все. Время вышло. Спим.
      Она поспешно отвернулась к стене и замолчала. Кровать слева тоже тихонько скрипнула и наступила тишина.
      На следующую ночь мы обговорили и утвердили все детали побега. Обсудив каждый пункт по несколько раз, мы молча лежали, думая каждый о своем. Это был отчаянный шаг, и в эту минуту стало особенно ясно, что, начиная с завтрашнего утра, пути назад уже не будет.
      Я попробовала представить последствия, которые меня могут ожидать на свободе, но тут же отбросила эту мысль. Нет смысла пугаться того, чего не знаешь.
      Самым важным в эту минуту было решить, что я все-таки выберу - бежать или остаться здесь еще на триста пятьдесят четыре дня.
      Сомнений не было. Я не смогу выдержать здесь целый год, а значит, надо бежать.
      – Элли… - Я повернула голову на шепот Ниссы. - Давай повторим все в последний раз. Итак, я сымитирую приступ прямо с утра и до самого вечера не появлюсь в спальне. Ты и Эдвард ведите себя так, как будто ничего не произошло. Ложитесь спать, но не спите. Я отключу наблюдение и прослушивание ровно в два часа ночи. Эдвард, вы уверены, что ваши часы не встанут?
      – Все в порядке. Батареи хватит еще года на два.
      – Отлично. Дальше за дело берется Эдвард. - Обратилась Нисса снова ко мне. - Он отвлекает охранников, и ты тут же выскакиваешь из спальни в коридор. Не забудь взять ключ от входной двери и от главных ворот, они висят на доске, рядом с телевизором. От входной двери маленький серый, от ворот здоровый желтый.
      – Я помню.
      – Затем ты выскакиваешь на улицу, отпираешь ворота и пускаешься бегом до трассы. Все понятно?
      – Да.
      – Элли, не забудь сразу надеть пальто.
      Я протянула руку и осторожно погладила шерстяную ткань. Пальто Нисса принесла еще утром, и теперь оно, надежно укрытое от посторонних глаз, лежало под моим матрасом.
      – Нисса, ты не забыла положить записку? - На всякий случай переспросила я.
      – Ты издеваешься? Конечно, нет.
      – Лучше напомнить дважды. А то ты забудешь, и мне придется совершить сюда повторный набег.
      Эдвард, покряхтывая, рассмеялся под одеялом.
      – Если вдруг зайдешь в гости, захвати пару гранатометов.
      – Обязательно. - Улыбнулась я в темноту, чувствуя как непрошенные слезы жгут глаза. Он смеется, зная, что они ему уже не понадобятся. Сколько же у него внутри силы, сколько смелости и отчаяния, чтобы шутить, понимая, что завтрашний день может стать последним?
      Я восхищалась этим человеком, и это восхищение лишь усиливало ненависть, которую я испытывала к месту, под названием Корпус.
      – Эдвард… - Тихо прошептала я. - Я не могу пожать вам руку, но знайте, что вы один из самых лучших людей, которых я встречала в своей жизни.
      – Я буду знать это, Эллион. А теперь спите.
      Я как раз пыталась подцепить вилкой очередной кусок жесткой, как подошва, яичницы, когда из коридора донеслись раздраженные голоса охранников.
      – Опять у нее припадок! Чертова баба! Добкинс, тащи ее наверх, сейчас она все здесь запачкает!
      Сквозь приоткрытую дверь столовой было видно, как двое охранников пытаются подхватить под руки обмякшее тело Ниссы и положить его на носилки.
      – Может, сначала показать ее доктору Гамильтону? - спросил один из мужчин.
      Я вздрогнула и едва не посмотрела на Эдварда, который сидел через стол от меня. Это могло быть серьезной ошибкой, и я мысленно похвалила себя, за то, что вовремя опомнилась.
      Мои нервы звенели от напряжения.
      Если сейчас они потащат Ниссу к доктору Гамильтону, наш четко отработанный план покатится в тартарары. И будет ли у нас время, чтобы составить новый?…
      – Гамильтона нет. Он уехал с утра, так что тащите ее наверх.
      Я увидела, как охранники нехотя подняли носилки и понесли к лестнице. Сдерживая вздох облегчения, я наклонилась над тарелкой и принялась жевать безвкусную яичницу. По вискам стекали холодные капли пота.
      Время до заката тянулось бесконечно медленно.
      Стоя возле ограды, я внимательно смотрела на главные ворота. За час прогулки я успела выучить каждую впадинку, посчитать каждый столбик, из которых они состояли. Кроме меня во дворе находился только один человек. Остальные решили, что для прогулок слишком холодно.
      «Сегодня вечером мне очень пригодится шерстяное пальто» - Подумала я, вздрагивая от резких порывов холодного ветра. Редкие лужицы на земле покрылись тонкой коркой льда.
      Из-за темного неба, территория Корпуса выглядела особенно унылой и мрачной. Но в этот день я воспринимала ее по-другому. Пустырь больше не давил на меня, не угнетал и не раздражал. Потому этот день был особенным. Мой последний день в Корпусе.
      Теперь я смотрела иначе на все: на безвкусную еду столовой, стерильные голубые коридоры, мрачных охранников и даже на ползущих, словно черепахи, заключенных. Хотя Корпус оставался все тем же тусклым и серым, для меня мир вдруг преобразился. Внутри как будто зажегся свет, и мне следовало приложить все усилия, чтобы это не заметили окружающие.
      Наступил вечер.
      Из столовой доносилось позвякивание металлической посуды. Одна за другой закрывались двери спален, женщина в белом халате терла шваброй ковер в коридоре. Охранники устало зевали, рассеянно поглядывая из стороны в сторону и мечтая поскорее упасть в кресло перед телевизором.
      Я сидела на кровати, в последний раз оглядывая спальню. Люди вокруг меня медлительно копошились возле постелей, расправляя одеяла, взбивая подушки, готовясь ко сну.
      Все. Завтрашнее утро они встретят без меня.
      В какой-то момент я перестала нервничать и, внезапно успокоившись, поняла, что готова действовать. Моя решительность возросла до предела, а снизошедшее спокойствие я была склонна считать добрым знаком, неким символом того, что наш план обязательно завершится успехом.
      Кровать Ниссы пустовала, Эдвард лежал в своей постели, сложив руки на груди, и, не мигая, смотрел в потолок. Таким я и увидела его в первый раз. Только тогда его лицо было бледным и осунувшимся, а теперь от выступившего румянца оно казалось лет на десять моложе.
      Что ж… Тоже добрый знак. Он, как и я, готов действовать.
      Я откинула покрывало, поправила плоскую подушку и легла на кровать.
      Ожидание тянулось и тянулось, словно нить паутины, опутывая каждую секунду, каждую минуту, заставляя время застывать неподвижно. Темнота оплетала мысли, мешая и путая их между собой. Она наваливалась душным покрывалом и будто смеялась одиноким, звучащим издалека голосом, наслаждаясь и властвуя над тихой палатой.
      Я лежала, вытянувшись как струна, в сотый раз мечтая спросить Эдварда о времени. Но микрофоны работали, а значит, нужно было молчать.
      И я молчала, слушая неподвижную тишину и далекий смеющийся голос, который существовал только в моем воображении.
      Постепенно мои веки отяжелели, мысли растворились, а глаза начали все чаще слипаться.
      «Не спать… Не спать… Не спать…»
      Но видимо я все-таки задремала, потому что голос Эдварда раздавался теперь над моим ухом.
      – Элли! - Чья-то рука потрясла меня за плечо. - Вставайте! Спать будете дома. Слышите меня? Вставайте, у нас мало времени!
      – Эдвард? - Я с трудом разлепила веки и посмотрела на стоящий возле моей кровати силуэт.
      – Да, это я - Эдвард. Вставайте!
      Я резко поднялась на кровати и потрясла головой, прогоняя остатки сна.
      – Нисса отключила микрофоны?
      – Надеюсь на это. Сейчас шесть минут третьего, нам пора браться за дело.
      – Да, конечно.
      – Оба охранника смотрят телевизор. Я осторожно выберусь из палаты и побегу на второй этаж. Мне нужно оказаться как можно дальше, чтобы меня поймали не сразу. Потом я привлеку их внимание, и они бросятся за мной. Элли, оставайтесь в палате и наблюдайте за происходящим сквозь стеклянную дверь. Как только они минуют нашу спальню, выходите и бегите к щитку с ключами. Дальше по плану. Вам все понятно?
      – Да… - Я сглотнула застрявший в горле комок. - Я не увижу вас больше?
      – Не раскисайте! - Решительно перебил он, затем наклонился к своей кровати и достал из-под нее черную резиновую дубинку. Поигрывая ей в руке, как бейсбольной битой и зловеще усмехнулся и проговорил. - Не лишайте меня такого удовольствия, я слишком долго этого ждал.
      – Хорошо, Эд… И большое вам спасибо за все.
      Он наклонился и потрепал меня по голове.
      – Удачи вам, девочка.
      Находясь уже возле самой двери, Эдвард обернулся и прошептал:
      – Не забудьте надеть пальто!
      – Ах, да! - Спохватилась я и вытащила из-под матраса слежавшуюся ткань. Расправив пальто, я быстро натянула его на плечи, после чего жестом показала, что все в порядке.
      – Ну все, я пошел. - Сказал Эдвард и белой тенью выскользнул за дверь.
      Слушая громкий стук сердца, я осторожно пробралась к двери и принялась ждать.
      Шорох подошв торопливо удалялся в сторону от холла с охранниками, где неразборчиво бубнил телевизор. Через несколько секунд, я услышала наполненный злостью громкий голос Эдварда:
      – Ну что, ублюдки! Может, попробуете догнать старика!?
      В холле моментально поднялся шум. Я услышала, как разъяренные охранники бросились по коридору, где уже стихал довольный голос Эдварда.
      – Давайте, скоты, вам полезно побегать!
      Шипя и бранясь на ходу, мимо двери пролетели две здоровенные фигуры в голубой форме.
      – Ну держись, недоумок…
      Отсчитав несколько секунд, я распахнула дверь и бросилась в противоположную сторону. Добежав до холла, я быстро огляделась и нашла деревянную доску, на которой висели ключи.
      «…Один маленький и серый, другой большой и желтый…» - Повторил в моей голове голос Ниссы. Я пробежала глазами по длинному ряду ключей.
      «Какой? Какой? Какой?»
      Маленький серый мне удалось найти быстро. Я моментально зажала его в руке. А вот желтого нигде не было видно.
      Ключи висели в несколько рядов, но все были примерно одинаковыми. Были среди них и желтоватые и бурые, но ни одного такого, который бы выделялся большими размерами. Я растерянно замерла. Где еще он может быть?
      Злобные выкрики охранников продолжали раздаваться из дальнего конца коридора.
      «Быстрее! Нужно найти ключ, скоро они вернутся»
      Я в спешке оглядывалась по сторонам. Стол, телевизор, шкаф, два стула… Шкаф!
      Подскочив к маленькой дверце, я распахнула ее и облегченно выдохнула. Вот он! Большой желтый ключ от главных ворот. Не мешкая ни секунды, я сняла его с крючка и бросилась вперед по коридору. Добежав до входной двери, я на секунду остановилась, чтобы открыть замок, и выскочила на темную улицу.
      «Первый этап пройден! Вперед!»
      Морозный воздух обжигал легкие, но я неслась к металлическим воротам, не замечая этого. Надеясь на то, что Нисса была права, и наблюдение за двором не ведется, я, не оглядываясь назад, ковырялась ключом в замке. Поначалу он провернулся на пол-оборота, но затем застрял.
      «Ну давай же, давай!» - кричала я мысленно «Не дай сделать так, чтобы Нисса и Эдвард рисковали зря!»
      Надавив на него, что есть мочи, я смогла провернуть ключ еще немного, после чего тот снова застрял. И сколько я ни упиралась, ржавый замок не позволял продвинуться ни на миллиметр.
      «Проклятье! Я не верю, что тебя заклинило в самый нужный момент!» Пальцы болели от усилий, но я не переставала давить на ключ.
      «Неужели не выйдет?»
      Я на секунду остановилась, чтобы передохнуть. Воздух шумно вырывался из легких, от страха и напряжения ладони взмокли. Чтобы не поддаться панике, я мысленно накручивала себя.
      «Хочешь остаться здесь еще на год? Хочешь снова смотреть на этих идиотов и ходить на приемы к доктору Гамильтону? Хочешь подвести Ниссу и Эда? Или может, хочешь никогда больше не увидеть Рена и остаться «предателем»?»
      Эта мысль разъярила меня окончательно, паника отступила, и я со злостью посмотрела на железный замок.
      «Ну все. Держись!»
      Не обращая внимания на то, что сдираю пальцы до крови, я что есть силы давила на ненавистный ключ. Корчась от боли, я медленно провернула его на несколько миллиметров, после чего он легко заскользил в замке. Сделав два оборота, я уперлась в ржавые прутья ворот, и они, наконец, распахнулись.
      «Свобода!..»
      Ликуя от счастья, я перепрыгнула через металлический барьер и бросилась по тропинке. Оглянувшись, чтобы убедиться в отсутствии преследования, я прибавила скорость и вскоре выбежала на узкую асфальтированную дорогу.
      – Получилось! Слышите, Нисса, Эдвард, У меня получилось! - Прошептала я после того, как светящиеся желтые окна Корпуса окончательно скрылись за деревьями.
      Сидя в темном салоне машины, я все еще не верила в реальность происходящего. Деревья мелькали по сторонам обочины, седан летел по узкой ночной дороге, стремительно унося меня прочь от злополучного места, под названием Корпус.
      Водитель, молодой мужчина с карими глазами и улыбчивым ртом, время от времени вопросительно поглядывал в мою сторону.
      Он остановил сразу, как только заметил поднятую вверх руку. Не спрашивая, кто я и почему стою на обочине, он только возмущенно поинтересовался:
      – Девушка! Вы что, с ума сошли? Стоите ночью посреди леса, хотите замерзнуть насмерть?
      К тому времени я действительно сильно продрогла. Ветер усилился, обжигая холодными порывами лицо и руки, пробираясь под тонкую ткань рубашки. Шерстяное пальто почти не спасало от холода.
      До голубой Акуры, в которой я ехала теперь, мимо меня пронеслись еще три автомобиля, водители которых не желали случайных попутчиков.
      Я их не винила. Мне бы тоже не хотелось подбирать незнакомцев посреди ночной дороги.
      Теперь я раздумывала, не спросить ли мне о расстоянии до города, но пришла к выводу, что водитель может задать пару встречных вопросов, ответить на которые у меня не получится.
      Однако сам того не подозревая, мужчина помог мне выпутаться из сложной ситуации:
      – Вы, наверное, ехали из Линбурга? Наверняка что-то случилось с вашей машиной. Я прав? - Явно довольный своей сообразительностью, он посмотрел на меня.
      Мой мозг лихорадочно подыскивал достоверный ответ. Ни о каком Линбурге я не слышала, но с радостью ухватилась за его версию:
      – Да, мы с другом ехали из Линбурга, но поругались по дороге… Знаете, как бывает, слово за слово… В общем, он высадил меня.
      Я придала своему лицу расстроенное выражение.
      – Боже, милая! Какой идиот мог высадить девушку ночью в лесу?
      Я воодушевилась, входя в роль.
      – Вообще-то он неплохой человек. Просто мы не поняли друг друга и…
      – Вы еще защищаете его?
      – Ну…
      – Я понимаю, можете не рассказывать деталей. Наверное, вам самой сейчас больно. Поверьте, я с радостью помог бы вам отыскать этого мерзавца и пару раз заехать кулаком по его физиономии.
      – Спасибо. - Я вложила в свой ответ искреннюю благодарность.
      – Ну что вы, не за что. Любой на моем месте сделал бы то же самое. Вы давайте отогревайтесь, а то до сих пор дрожите. Так ведь и простудиться недолго.
      Водитель протянул руку и включил дополнительный обогрев салона.
      Я с удовольствием вытянула вперед озябшие ноги и откинулась на сиденье.
      – А как далеко до Канна?
      – Отсюда километров двести. Вы поспите пока, еще долго ехать.
      Слабо улыбнувшись в ответ, я закрыла глаза и попыталась расслабиться. Слушая равномерный гул двигателя, я вспоминала побег и застрявший ключ, не уставая благодарить судьбу за то, что, в конце концов, мне все удалось.
      Через десять минут мои глаза начали слипаться и я задремала.
      Перед моими глазами поплыли отрывочные видения.
      Сначала мне снилось, что я все еще в Корпусе, лежу на кровати в ожидании Ниссы, но знаю, что она уже не вернется. И Эдвард, наклонившись надо мной, шепчет тихим голосом «Сломали… Сломали еще одного. Скоро здесь все умрут и никого не останется. Только тени будут ходить по пустым коридорам и стонать. Дни и ночи напролет будут стонать тени замученных…» Рот Эдварда начал чернеть, сам он побледнел, как пергамент, и через секунду рассыпался на моих глазах.
      Я вздрогнула и повернулась на сиденье.
      Затем палата исчезала, и во сне я увидела трехэтажное здание Корпуса, которое тянуло ко мне черные щупальца, пытаясь ухватить за босую ногу, обутую в голубой тапок. Шурша и извиваясь, щупальца тянулись сквозь чахлые деревья, сминая траву и листья, подбираясь все ближе и ближе. Я слышала, как бешено колотится мое сердце, и понимала, что не успеваю спастись от приближающихся тварей. Рванув сквозь сухие деревья, я выскочила на дорогу, и щупальца пронзительно зашипели, обжегшись о бетонную полосу. Зловеще приподнимаясь над землей, они жадно смотрели на меня с окраины дороги, не смея коснуться асфальтированного покрытия.
      Я злорадно рассмеялась, и смех мой подхватило эхо, многократно усиливая его, превращая в демонический хохот.
      – Вам меня больше не достать! Уползайте отсюда! К черту… К черту вас!
      И вдруг Корпус заговорил. От звуков его тихого голоса волосы на моей голове зашевелились, а ноги приросли к земле.
      «Верниссссь…» - Шептал он тихо «Если ты вернешься, все останутся живы. Они не будут страдать. Вернись… Я жду тебя…»
      Вздрогнув на сиденье, я проснулась и резко открыла глаза.
      Впереди все так же мелькала дорога, по сторонам проносились темные деревья. Тихо работал мотор, успокаивая равномерным гулом.
      «Кошмар. Тебе просто приснился кошмар» - Я чувствовала, как сердце постепенно успокаивается в груди. Стараясь дышать глубоко, я молча смотрела на черную ленту дороги, стараясь избавиться от преследующих меня видений.
      – Вам приснилось что-то плохое? - Сочувственно покосился в мою сторону водитель.
      – Что-то вроде того… - Ответила я хрипло.
      – Не мудрено. Столько переживаний за один день. Мы уже проехали большую часть пути, скоро въедем в Канн.
      – Здорово… Я не думала, что спала так долго.
      – Да нет, вы молодец. Сразу уснули, только вот стонали во сне, я уж хотел разбудить вас, но не решился.
      – Ничего, все в порядке. Спасибо.
      Мужчина кивнул и перевел взгляд на дорогу.
      Около пяти минут мы ехали в тишине, и я уже снова начала клевать носом, когда в моей голове раздался едва различимый шепот.
      «Верниссссь…»
      От неожиданности я вздрогнула и оглянулась по сторонам. Водитель молчал, погруженный в свои мысли, кроме нас в машине никого не было.
      Как только я решила, что мне показалось, шепот снова вернулся, но на этот раз прозвучал более отчетливо «Верниссссь… Ты ведь хочешь вернуться назад… Они ждут тебя, слышишь?» Я резко тряхнула головой, пытаясь избавиться от наваждения, но слова продолжали звучать в моей голове.
      Постепенно шепот усиливался, к одному голосу примешался еще один, затем второй, третий… Вскоре уже целый хор голосов шептал невнятные слова, повергая меня в смятение. Голова начала гудеть и раскалываться, по спине побежали холодные капли пота, лоб стал пульсировать от боли.
      Я поднесла ладони к голове и с силой сжала виски.
      «Неужели я все еще сплю? Что происходит?»
      Чувствуя, что начинаю паниковать, я беспрерывно терла пальцами переносицу, стараясь унять шепот, который сводил меня с ума. Но это не помогало. Он не только усиливался, но с каждой минутой менял эмоциональную окраску.
      Если раньше голоса просили, почти умоляли вернуться, то теперь они звучали жестко и напористо. Ненавистное слово «Вернись» превратилось в приказ и слышалось четко, отрывисто, злобно…
      Какое-то время я старалась не обращать на них внимания, но с каждой минутой делать это становилось все труднее. Теперь я уже не различала дорогу и деревья, мои глаза перестали видеть ветровое стекло, веки болезненно сжимались от каждого движения.
      «Они ждут тебя… Верниссссь…»
      Я почувствовала, как моя рука потянулась к двери, нащупала ручку и попыталась ее открыть.
      «Что я делаю!?»
      Я резко отдернула руку и положила ее на место. Вновь раздавшийся после этого шепот едва не заставил мою руку снова двинуться к двери. Именно в этот момент я поняла, что подтверждаются мои худшие опасения. Голос не просто приказывал сделать что-то…
      Он заставлял хотеть сделать это.
      «Нужно что-то придумать. Торопись, иначе он заставит тебя вернуться!»
      С трудом сдерживаясь от желания выпрыгнуть из машины на ходу, я отчаянно сцепила руки между собой и начала представлять в голове кирпичную стену. Воображая, как кладу камень за камнем, я возводила ее все выше, пока перед моими глазами не возникла сплошная кирпичная кладка, занимающая все пространство сверху донизу.
      Голоса немного притихли.
      В голове осталось легкое неприятное ощущение и зуд, но шепот почти умолк. Я продолжала слышать его, радуясь тому, что теперь не различаю слова.
      «Я и так знаю, о чем ты говоришь…»
      Где-то внутри я чувствовала, что стена поможет ненадолго. Через какое-то время голоса вернутся, и тогда придется искать другой метод защиты.
      – С вами все в порядке? - Встревожено поглядывая на меня, спросил водитель.
      – Да, все хорошо. Видимо, я все-таки простудилась.
      – Ничего, держитесь, мы уже приехали в Канн. Скоро будете дома.
      Из-за борьбы с чужими голосами, я не заметила, как мы въехали в город. Теперь вместо привычных деревьев по сторонам мелькали темные здания пригородных складов и магазинов. Впервые за все это время я подумала, что дома мне появляться нельзя. Если за мной пустят погоню, то в первую очередь меня попробуют найти именно там.
      «Исключено. Тогда куда идти?»
      Вымотанная и обессилевшая, я продолжала тереть виски. Через какое-то время я вспомнила про Лайзу.
      – У вас есть телефон? Мне очень нужно позвонить. Мой остался в сумочке, там в машине…
      – О чем речь! Берите. - Водитель полез во внутренний карман и протянул мне черную трубку.
      Слушая долгие гудки, я молилась, чтобы подруга оказалась дома.
      – Алло. - Наконец раздался ее сонный голос, и я облегченно вздохнула.
      – Лайза, это я, Элли.
      – Элли! - Встрепенулась она. - Где ты была?
      – Лайза, пожалуйста, будь сейчас дома. Слышишь? Обязательно будь дома, я скоро приеду.
      И я отключила трубку.
      – Вы могли бы меня довезти до угла пятьдесят второй авеню? - Обратилась я к водителю. - Я заплачу вам сразу, как только увижу подругу…
      – Даже не говорите о деньгах. Я все равно не смог бы оставить вас там на дороге.
      – Но…
      – Никаких денег, я сказал. Вы и так достаточно натерпелись сегодня. Позвольте хотя бы мне проявить благородство.
      – Спасибо…
      За то время, пока мы ехали к дому Лайзы, я отчаянно удерживала в воображении кирпичную стену. Но, несмотря на мои усилия, она вздрагивала и крошилась под напором с обратной стороны. Голоса бесновались, усиливали давление, и я поняла, что вскоре они разрушат ее окончательно.
      «Сколько времени я смогу держаться? Пять минут, десять? Вряд ли больше. И что со мной будет, когда стена рухнет? Неужели ноги понесут меня обратно к Корпусу?»
      Вероятно, так оно и будет.
      От этой мысли меня почти физически тошнило.
      «Что вы со мной сделали, уроды?»
      Поблагодарив водителя за помощь, я неуверенно зашагала к подъезду.
      Входная дверь распахнулась сразу после звонка, как будто Лайза все это время ждала в прихожей.
      – Элли!
      Я прошла мимо нее в квартиру и остановилась посреди комнаты.
      – Что с тобой, Элли? Ты… Ты очень плохо выглядишь. - Глядя на меня, Лайза побледнела. - Где ты была?
      Я подняла раскалывающуюся на части голову и хрипло прошептала.
      – Найди мне сенсора.
      – Что? О чем ты говоришь. Кого тебе найти? - Глаза подруги расширились от удивления, она смотрела на меня, открывая и закрывая рот.
      Чувствуя, что не могу больше стоять, я медленно опустилась на пол и закрыла лицо руками.
      – Сенсора, Лайза… Быстрее.
      Лежа на полу, я корчилась от боли.
      Стараясь не поддаваться голосам, я мертвой хваткой вцепилась в ножку дивана, заставляя себя лежать без движения.
      «Нет. Нет. Нет! Я никогда туда не вернусь» - Кричала я мысленно «Отпустите меня! Оставьте!» Но голосам было наплевать на мои крики, они тянули назад, подобно черным щупальцам из сна, невзирая на выстроенную мной стену, которая к тому моменту почти разрушилась под их натиском. Все попытки выстроить новую, чтобы хоть как-то заглушить этот зловещий зов, проваливались, не успев начаться.
      Я не знала, сколько прошло времени, прежде чем хлопнула входная дверь, и с улицы вошла Лайза. Следом за ней в комнату вошел высокий мужчина, глаза которого были скрыты за темными стеклами очков.
      – Вот она! - Сказала Лайза, и чьи-то сильные руки подняли меня с пола и усадили на стул.
      – Кто ты такая? - Резко спросил мужчина. - Почему ты решила, что тебе нужен сенсор?
      – Голоса… - Прохрипела я. - Что-то не так с моей головой.
      – Кто-то вмешивался в твою голову? Что ты помнишь?
      – Ничего. Я ничего не помню…
      – Смотри на меня. - Приказал мужчина и быстро снял с лица солнцезащитные очки.
      Когда я подняла голову, то в первую секунду пораженно застыла. Его зрачки были невероятного оранжевого цвета. Скорее их можно было назвать «янтарными» или желтовато-коричневыми, но суть оставалась прежней. Никогда прежде я не встречала у людей подобного оттенка, который больше подходил для хищного зверья, нежели для человека.
      – Смотри на меня и не моргай. - Повторил мужчина и крепко зажал мое лицо ладонями.
      Я распахнула глаза и почувствовала, что медленно погружаюсь во вращающийся омут из оранжевых бликов и ярких пятен. Поначалу ничего не происходило, но потом появилось неприятное ощущение, что кто-то шаг за шагом пробирается в мою голову, насильно раздвигает заслон из мыслей, проникая сквозь глубокие слои в центр мозга. В ту самую точку, откуда звучали ненавистные голоса.
      Некоторое время мужчина «копался» в моем сознании, затем резко оторвал взгляд и откинулся на спинку стула.
      Комната плавно прокрутилась перед моими глазами и застыла на месте.
      – Ты хоть знаешь, что ты сделала? - Тихо спросил мужчина. Лицо его побледнело, а губы сжались. - Ты понимаешь, откуда ты сбежала?
      Я отвернулась от его осуждающего взгляда, и стала смотреть в пол.
      «Ну да. Сбежала. И что теперь? Нужно было там целый год сидеть?»
      Не желая отрицать очевидного, я коротко ответила.
      – И что? Теперь ты сдашь меня назад?
      Мужчина молчал, буравя меня янтарными глазами. Не выдержав напряженного молчания, я задала вопрос, который мучил меня больше всего:
      – Что со мной? Почему я слышу этот шепот, эти дурацкие голоса? Они зовут, нет, они приказывают мне вернуться назад.
      Сенсор кивнул, но снова промолчал. Через некоторое время он произнес:
      – Нам предстоит долгий разговор. И очень серьезный. - Добавил он. - Как тебя зовут?
      – Эллион.
      – Мое имя Линдер. Так вот слушай, Эллион. То, что ты слышишь - это ловушка. Из Корпуса невозможно совершить побег. Теперь ты понимаешь почему?
      По моей спине прошел холодок, но я промолчала.
      – Тебе ведь удалось сбежать, и я готов поспорить, что и особых трудностей у тебя не возникло. Так?
      Я кивнула.
      – Корпус оттого и не охраняется, потому что они защитили себя очень надежным способом. Когда к ним приходит новый заключенный, они в первый же день кладут его на стол и «впаивают» в мозги хитрую схему, психологическую ловушку. Это делается для того, чтобы человек, если он решит бежать, не смог провести долгое время на свободе, мучаясь от ужасных болей и постоянных голосов. Как ты теперь.
      Я услышала, как Лайза, все это время стоявшая рядом, потрясенно выдохнула и опустилась на диван. Сенсор продолжал говорить.
      – Голоса будут звать тебя назад, постоянно усиливая давление на психику, пока ты не сломаешься окончательно и не отдашь все на свете, лишь бы оказаться в Корпусе как можно скорее.
      – Как голоса зависят от моей удаленности от Корпуса? - Затравленно спросила я, чувствуя, как страх сковывает меня изнутри.
      – Никак. Ты может находиться прямо за его оградой или на расстоянии тысячи километров. Все едино.
      – Почему я не помню, что со мной что-то делали. Клали на стол, «впаивали» эту схему…
      Мужчина усмехнулся.
      – Потому что на этих воспоминаниях сейчас стоит внутренний экран. Хочешь, я его сниму, и ты все вспомнишь?
      – Нет. - Поспешно ответила я и содрогнулась. Мне и без того хватало кошмарных воспоминаний, чтобы добавлять к ним еще одно. Некоторое время я смотрела в пол. Затем медленно подняла голову и с робкой надеждой спросила:
      – Ты можешь убрать эту лову…?
      – Нет. - Обрубил он меня на полуслове. - Даже если бы и мог. Как ты думаешь, сколько пройдет времени, прежде чем на моем пороге появится Комиссия? Да и потом… Этого не может сделать никто, кроме работников Корпуса.
      Я подавленно замолчала.
      – Что же мне делать?
      Линдер сочувственно покачал головой:
      – Мой тебе совет, девочка. Возвращайся в Корпус, пока не поздно. Они примут тебя назад, может быть накажут, но не убьют.
      Мне живо представилось, что я снова лежу на жесткой кровати, а рядом Нисса и Эдвард. Конечно, если Эдвард еще жив… И они оба равнодушно смотрят в потолок.
      – Нет! - Почти выкрикнула я.
      – Возвращайся. - Убеждал сенсор. - Ты просто еще не все знаешь.
      – Нет. - Решительно повторила я. - Я буду противостоять им.
      Мужчина усмехнулся. Его взгляд стал насмешливым.
      – Я не видел людей, которые бы могли противостоять «зову» более двух суток. Я согласен, временами тебе будет становиться легче, голоса будут стихать, и тебе будет казаться, что они ушли. Но это не так. Возвращайся.
      – Нет. - В третий раз повторила я.
      – Почему ты так категорична? - Возмутился он.
      – Потому что я невиновна! - Выкрикнула я, не замечая, что мой голос срывается.
      После этого в комнате повисла тишина. Я увидела, как широкая бровь на лице Линдера приподнялась, выражая недоверие. Я мгновенно вскипела.
      – Мне все равно веришь ты или нет, но туда я больше не вернусь! Хватит! Лучше я буду умирать здесь, чем медленно превращаться в идиота там.
      – Ты даже не знаешь, насколько ты права. - Он, прищурившись, смотрел на меня. - Хорошо, я тебе скажу. Начиная от этого момента, у тебя есть только пятнадцать дней. По истечении этого срока, если ты не вернешься в Корпус, ты умрешь. Голоса убьют тебя. Именно так работает их ловушка, теперь ты поняла?
      От испытанного шока, в первые несколько секунд я не могла вымолвить ни слова. Только открывала и закрывала рот. Мой мозг отказывался воспринимать полученную информацию, руки тряслись, я недоверчиво смотрела в янтарные глаза сидящего напротив человека.
      – У тебя есть сигарета? - Хрипло спросила я, удивленная своим собственным вопросом. Я курила всего три раза в жизни, но, видимо, настал момент, чтобы сделать это четвертый.
      – Конечно. - Мужчина протянул мне сигарету и зажигалку. Кое-как прикурив трясущимися руками, я глубоко вдохнула горький дым и поднялась со стула.
      Стоя у окна, я подумала, что моя жизнь изменилась гораздо сильнее, чем я предполагала. Сизый дым тонкой струйкой тянулся в форточку, растворяясь в предрассветных сумерках. Некоторое время я размышляла, что же делать дальше.
      Вернуться в Корпус? Исключено. Я не смогу прожить там целый год.
      А если не возвращаться? Значит, я умру…
      От этой мысли сердце мучительно сжалось. Я почувствовала, что от грусти на моих глазах выступили слезы.
      «Что же лучше? Жить пятнадцать дней на свободе или триста шестьдесят дней в Корпусе?» Через две минуты я уже знала ответ. Потушив сигарету, я повернулась к Линдеру:
      – У меня есть несколько вопросов…
      – Задавай.
      – Если у меня в голове уже есть ловушка, значит, меня не будут преследовать другими путями?
      – Нет. Они уже все сделали. Теперь им все равно, что ты выберешь.
      – Хорошо. - Прежде чем задать следующий вопрос, я некоторое время размышляла. - Линдер, ты можешь заглушить голоса?
      Несколько долгих секунд мужчина вопросительно смотрел на меня, будто пытаясь угадать мои намерения.
      – Но ты все равно умрешь…
      – Я поняла. Так можешь или нет? - Подрагивая от напряжения, спросила я.
      – Да. Я могу это сделать.
      Впервые за время нашего разговора, я испытала облегчение.
      – И я перестану слышать «зов»?
      – Я думаю, да. Может быть, изредка голоса будут просачиваться на поверхность, но они не будут влиять на тебя так сильно, как сейчас.
      – Хорошо. Меня это устраивает.
      Я подошла и с решительным видом села перед ним на стул. Сенсор недоверчиво смотрел на меня, принимая то ли за идиотку, то ли за сумасшедшую.
      – Ты окончательно все обдумала? - Медлил он.
      – Да.
      – А хватит ли у тебя денег, чтобы оплатить мои услуги?
      – Хватит. - Обронила я коротко. - У меня достаточно денег. Можешь приступать.
      Начиная с того вечера, который Рен провел в баре «Pools amp;Guns», он пил три дня.
      Жестко, беспробудно, не просыхая.
      Многочисленные запасы спиртного в баре кабинета закончились в тот же вечер, и пустые бутылки так и стояли на столе и подоконнике. Несколько валялось на полу, одна закатилась под кровать.
      Антонио молча заносил новые упаковки со скотчем, ставил их на стол, и, глядя на лежавшего в кресле Рена, укоризненно качал головой. Затем, не говоря ни слова, он выходил из кабинета, чтобы через сутки снова вернуться с новой порцией яда, что теперь безостановочно вливал в себя его хозяин.
      Иногда Рен просыпался, несколько минут смотрел на стены и потолок, не помня кто он и что здесь делает, потом его покрасневшие глаза натыкались на стоявшие на столе бутылки, и все повторялось по кругу.
      В одно из таких пробуждений он увидел перед собой Дрейка.
      – Декстер, что с тобой происходит? - Жестко спросил тот.
      С трудом разлепив губы, Рен сумел выдавить из себя лишь короткое:
      – Дрейк? - Затертая алкогольной дымкой память мешала понять, почему видеть лицо начальника было неприятно, но Рен отчетливо почувствовал, как звенящую от боли голову заполняет злость.
      – Рен, в чем дело? Я не припомню, чтобы видел тебя в таком состоянии раньше.
      Рен неуверенно поднялся с кресла, потряс головой и, присев на краешек стола, в упор посмотрел на Дрейка:
      – А я тебе что-то должен?
      Представитель Комиссии нахмурился. Он уже четвертый год работал с Реном, и знал его как ответственного, исполнительного, знающего себе цену профессионала. Всю грязную работу тот проделывал холодно, всегда умел отстраниться от эмоций, никогда не допускал потери контроля над ситуацией, даже если она была более чем сложной. Что же произошло теперь? Какая муха его укусила? В последнем ответе Рена Дрейк уловил непривычные интонации и тут же напрягся. Что это было? Презрение?..
      Решив быть более осторожным, он примирительно произнес:
      – Нет, Декстер. Ты мне ничего не должен. Я просто заглянул посмотреть, как у тебя дела.
      – Отлично. - Отрезал тот и закурил.
      Дрейк нахмурился еще сильнее.
      – Может, скажешь, что заставило тебя пить трое суток подряд?
      – У меня выходные, не так ли? - Вопросом на вопрос ответил Рен.
      – Да, последнее задание ты выполнил блестяще. Новой работы пока нет, но она может появиться в любой момент, ты же знаешь.
      Почувствовав легкий укор в словах начальника, Рен холодно посмотрел ему в лицо и процедил:
      – Когда появится новая работа, я буду готов выполнять ее. Ты тоже это знаешь.
      Дрейк окончательно растерялся, что было для него совсем несвойственно.
      – Рен… Я пришел сюда как друг, а не для того, чтобы читать нотации. Ты можешь хотя бы намекнуть, что с тобой происходит?
      – Если уж ты пришел ко мне в гости, скажи друг… Что вы сделали с Эллион? Какой приговор она получила?
      Дрейк, наконец, понял в чем дело, и лицо его посуровело.
      – Приговор Комиссии не разглашается и обсуждению не подлежит.
      – Да я не собираюсь его оспаривать, просто хочу знать, какой именно приговор ей вынесли? - Рен начал медленно закипать. Он и сам не до конца понимал, зачем спрашивает это, но остановиться уже не мог.
      – Я не могу тебе этого сказать.
      – Черт тебя подери, Дрейк! Всего два слова!
      – Нет, Рен! - Лицо начальника приобрело зловещее выражение, челюсти сжались, а глаза потемнели от гнева. - Остынь, я сказал! И не лезь больше не в свое дело. Не вынуждай меня пересматривать свое отношение к тебе. Ты - Ассассин, черт возьми! Ты лучший киллер во всем Канне, твое тело - совершенное оружие, твои ткани регенерируют в двенадцать раз быстрее обычного человека. Твоя голова - совершенный компьютер с огромной вычислительной мощностью. Что стало с твоим хладнокровным сердцем? Скажи мне, а?
      Рен впервые слышал, чтобы Дрейк кричал.
      Любой представитель Комиссии славится непревзойденным контролем над эмоциональностью, но в этот раз Дрейк разрушил общепринятые мифы о вечной холодности и бесчеловечности, окончательно утратив какое-либо сходство с бездушным роботом.
      – Что тебя с ней связывает, Рен? - Немного успокоившись, снова взялся за допрос Дрейк.
      – Ничего. Не знаю… - Ответил Рен, прижав руку ко лбу, как будто испытывал сильную головную боль. - Я должен разобраться с этим сам.
      – Я не буду давить на тебя, это твое личное дело. Только пообещай мне не гробить себя так глупо, как сейчас. Завязывай с выпивкой.
      Рен нехотя кивнул, и Дрейк развернулся, чтобы уйти.
      Представитель Комиссии уже взялся за дверную ручку, когда услышал вопрос:
      – Мне нужно разрешение, чтобы «копать» под Марка Стэндэда. Я хочу знать о нем все.
      – Считай, что ты его уже получил.
      Дрейк распахнул дверь и вышел в коридор.
      После ухода Дрейка Рен долго сидел в кресле, смотрел на гору пустых и полных бутылок и размышлял о собственной жизни. Что же с ним происходит? В какой момент он потерял себя и начал топить тоску и безысходность в алкоголе? Что случилось с его хваленой выдержкой и самоконтролем?
      Наверное, он потерял и это тоже.
      Раньше бы эта мысль разозлила его, заставила почувствовать уязвимость, скрутила бы стальным канатом, призывая исправить ситуацию немедленно.
      Но так было раньше.
      Теперь он чувствовал только опустошение.
      Внутри не осталось ничего, ради чего бы стоило бороться. Жизнь треснула, как разбитый стакан, и отрицать очевидное больше не имело смысла. А хуже всего, что ничего не хотелось менять. Хотелось просто сидеть и молчать. Смотреть в одну точку на безмолвной стене и слушать пустоту… Лишь пустота была для него теперь одновременно и вопросом, и ответом.
      Рен подумал о том, что все это случилось не сейчас, не вчера и даже не неделю назад. Его жизнь пошла под откос, сбившись с привычного ритма, когда он впервые повстречал Элли. Если раньше его голова поражала холодной логикой, организм работал как часы, а эмоции были намертво закованы в стальную клетку, то с тех пор, как она пришла, все начало крениться и разваливаться на части.
      Исчезла логичность, хладнокровие, контроль. Вернулись эмоции…
      Именно это разозлило и напугало его, заставило запаниковать. Он заметался из стороны в сторону, как раненый тигр, пытаясь вернуть стойкость и выдержку, обрести равновесие, заставить жизнь войти в прежнее русло.
      Думая об этом тогда, ему казалось, что сделать это можно только одним способом - порвать с Элли. Оттолкнуть ее от себя, избавиться, прогнать…
      И он прогнал.
      Но он ошибся.
      Теперь Рен знал это наверняка.
      Что-то уже изменилось в нем самом, но он противился этой мысли. Не хотел видеть, как рушится мир, не мог допустить даже мысль о неизбежно грядущих изменениях…
      Что ж. Теперь Элли нет.
      И можно спокойно заниматься восстановлением самоконтроля, заталкивать эмоции обратно в клетку, натягивать холодную маску…
      Но Рен больше не хотел этого. Он слишком долго так жил и жизнь эта, пресная, скучная, бездушная, давно опостылела ему. Сердце проснулось и хотело чего-то другого. Радости и смеха, тепла и счастья, понимания и ласки…
      Сердце хотело Элли назад.
      Только теперь Рен был готов признаться в этом самому себе. Больше всего он желал вернуть ее, приласкать, отогреть, защитить. Укрыть от враждебного мира и той боли, что он причинил когда-то сам…
      Поздно. Элли больше нет. И он не знал где ее искать, и что произошло после того, как Дрейк вошел в кабинет.
      Почему он не дал ей объясниться тогда?
      Почему не позволил сказать хоть слово? Быть может, все случилось совсем не так, и Элли не предавала его? Почему он не выслушал ее…
      Дурак.
      Рен чувствовал себя, словно раненый пес, выброшенный на свалку и воющий на луну от беспомощности. Он хотел, мечтал выслушать ее теперь, молился, чтобы время повернуло вспять. Сердце робко надеялось узнать «другую» правду. Ту, в которой Элли продолжала любить его, а не была циничной женщиной, с легкостью и безразличием заманившей его опасные сети.
      Кем же Элли приходилась Стэндэду? Коллегой? Партнером? Любовницей?.. Эта мысль заставила Рена сжать кулаки.
      Почему она так легко согласилась помочь Марку притворить в жизнь его смертоносный план? И согласилась ли? Может быть ее принудили…?
      Вопросы возникали и множились, а вот ответы не приходили. Мозг Рена словно проснулся от длительного бездействия и начал анализировать детали, вспоминать ситуацию. Мысли потекли одна за другой, лихорадочно заработала память, перед глазами замелькали картинки…
      Крики охранников, выстрелы, боль от пули в плече, Элли, хрипящая «Это не то, что ты думаешь…»…
      Рен откинулся в кресле и попытался остановить поток видений, услужливо предоставленный памятью. Все это он перебирал в голове тысячу раз. Информация, которую он имел, четко указывала на заговор. Но был ли он?
      Что же произошло в здании «Стэндэд Компани» на самом деле?
      Теперь, когда алкогольная дымка больше не мешала Рену трезво оценивать происходящее, когда желание знать правду стало непреодолимым, а сердце перестало надрывно болеть от жалости к самому себе - он впервые за все это время решил действовать.
      Предала его Элли или нет?
      Если да, он найдет в себе силы заглушить душевную тоску. Если нет, то он вернет ее назад. И плевать, что Дрейк нем, как рыба. Плевать, если придется идти против Комиссии…
      Рен поднялся с кресла и позвал Антонио.
      – Слушаю вас, гайль? - Появился тот в дверях через минуту.
      – Антонио, ты мог бы помочь мне с уборкой кабинета?
      – Выкинуть бутылки и прочее? - Радостная улыбка расплылась на полноватом лице повара. - С удовольствием!
      В течение всей следующей недели Рен занимался поисками информации о «Стэндэд Компани».
      Главным вопросом оставалось выяснение личности директора Марка Стэндэда и поле его деятельности: внутренней и внешней.
      Если в этой корпорации существовала хоть одна тайна, Рен был полон решимости ее отыскать. Он не останавливался ни на минуту. Бесконечно листал документы по финансовой отчетности, открывал и закрывал бухгалтерские файлы, пересматривал часы видеоматериалов из холлов и кабинетов, бесконечно слушал разговоры служащих и посетителей.
      К концу второго дня Рен уже поименно знал всех клиентов, партнеров, поставщиков и даже врагов финансовой империи Стэндэда. К концу пятого - помнил наизусть всех сотрудников. К вечеру седьмого - выяснил полную биографию директора, начиная с самого рождения.
      И ничего.
      Ничего, что указывало бы на его нелегальную деятельность. Ни теневого бизнеса, ни крупных нарушений, ни даже мелких штрафов. По всему выходило, что Стэндэд чист, как стеклышко.
      Рен чувствовал, что заходит в тупик.
      Он медленно водил карандашом по листу бумаги и в сотый раз мысленно возвращался к тому вечеру, когда убил на пустынной улице семерых человек.
      Проезжая мимо высотных офисов, Рен наткнулся на них совершенно случайно. Его внимание сразу привлекло подозрительное поведение мужчин. Одетые во все темное, они, разбившись на две группы, стояли возле автомобилей. Невысокий коренастый человек зажал в руке белый пластиковый пакет и возмущенно жестикулировал. Другой, стоящий напротив, держал большой сейф-чемодан и недоверчиво слушал. Казалось, группы вот-вот начнут драку между собой.
      Для Рена не составило труда понять, что на его глазах проходит сделка по торговле наркотиками, в которой обе стороны никак не могут договориться не то о цене, не то о качестве продукта.
      Законы Канна строго запрещали подобный вид деятельности, и по разрешению Комиссии Рен имел полное право казнить нарушителей на месте. Что он и сделал. Этот случай был далеко не первым, и, скорее всего, не последним. Возможно, Рен вскоре забыл бы о нем, если бы не два момента.
      Первый - перед тем, как расправиться с наркоторговцами, Рен выяснил, что трое из присутствующих являлись работниками «Стэндэд Компани». Это послужило причиной начать дальнейшее расследование против финансовой империи Марка и подозревать его в проведение незаконных операций под прикрытием легальной деятельности компании.
      Вторым, и самым сложным моментом для Рена, стало появление Элли на той же улице во время драки.
      Шла ли она на встречу с наркодельцами? Собиралась ли участвовать в сделке, и если да, то какая роль ей отводилась? Покупателя или продавца?
      А что если она действительно была лишь случайным свидетелем кровавой разборки?
      И мог ли в этом случае телефонный звонок из здания «Стэндэд Компани» быть простым совпадением?
      Загадка…
      Стрельбу в здании Марк сумел объяснить Комиссии очень просто - частная собственность, вход на территорию с оружием, нападение на охрану и самозащита.
      Все. И он везде оказался прав.
      Рен, увидев, что в него целятся из пистолетов, моментально выстрелил первым, что впоследствии сняло всякую вину со Стэндэда. Комиссия не нашла к чему придраться, даже для денежного штрафа оснований не нашлось. Марк оказался совершенно чист перед законом.
      Рен прикрыл глаза и устало потер лоб.
      И все равно связь Марка и Элли, казалось, была очевидной.
      Тем не менее, он никак не мог найти соединяющую их нить. Где хоть один единственный факт, подтверждающий их знакомство? Почему нет ничего, указывающего на их личные или деловые взаимоотношения? Что он упустил? Где просчитался? И если не просчитался, то в каком направлении двигаться дальше?
      Еще целый час Рен бился над решением этой задачи, пока хождение по кругу окончательно не вымотало его. Тогда он откинулся на спинку стула и спустя какое-то время пришел к заключению, что пора менять тактику.
      Тайное расследование не принесло результатов. А значит, придется действовать открыто, других вариантов нет.
      Рен достал телефонный справочник и нашел целый список телефонов, относящийся к корпорации Стэндэда. Выбрав приемную секретаря, он поднял телефонную трубку и принялся набирать номер.
      Что ж…
      Пришла пора лично навестить Марка.
      Я просыпалась медленно и тяжело под чьи-то беспрерывные всхлипы. Открыв глаза, я увидела, что Лайза сидит на краю примятой постели, глаза ее опухли, а в руках она держит платок.
      – Ты чего?.. - Хрипло прошептала я.
      – Элли… Что теперь будет? Как такое могло случиться? Я искала тебя, звонила на работу, бегала по всем друзьям, но тебя как будто и след простыл. А потом ты звонишь ночью, просишь найти сенсора и вся бледная, встрепанная, убитая… - Лайза снова зарыдала, плечи ее затряслись.
      – Ну, перестань…
      Подруга потерла опухшие глаза, и жалобно посмотрела на меня.
      – Как перестать, Элли? Что за голоса? Что за Корпус? Что с тобой вообще сделали? Почему Линдер сказал, что тебе осталось жить пятнадцать дней? Не хочу-у-у так, Элли… Не хочу, чтобы ты умирала, слышишь? Не-е-е-т…
      Она снова закрыла лицо руками.
      Я вздохнула. Что я могла ей сказать на это? Как утешить кого-то, когда хочешь услышать слова утешения сам? Как закрыть внутреннюю пустоту и не думать о смерти, которая уже стоит на пороге, ожидая подходящего момента, чтобы войти?
      Но Лайза не может помочь мне с этим. И вряд ли поможет кто-то еще. Теперь я наедине с собой и со своим горем, но ей незачем это знать. Хватит и одного страдающего человека.
      – Лайза, перестань плакать. Может быть, все еще не так плохо, может быть, мне удастся исправить ситуацию…
      – Ты все еще слышишь голоса?
      Я прислушалась к внутренним ощущениям. Все тихо. Голова тяжелая, но пустая. Изматывающий шепот исчез.
      – Нет. Больше они меня не мучают.
      Лайза тряхнула черными волосам и поднялась с кровати.
      – Сейчас я заварю чаю, и ты мне все расскажешь. С самого начала, поняла? Я хочу знать все…
      – Хорошо. - Я закрыла глаза и откинулась на подушки.
      Спустя четверть часа я закончила говорить, и теперь мы сидели молча, подавленные и тихие, разделившие горе на двоих. Казалось, от этого должно было стать легче, но не стало. Ни мне, ни Лайзе.
      – Что ты собираешь делать? Найти этого Рена, и заставить его выслушать тебя? - Подруга пытливо смотрела на меня, ожидая ответа.
      Я поморщилась.
      – Не знаю пока. Мне… Мне надо подумать. Я пойду, наверное, Лайза. - После рассказа воспоминания с новой силой обрушились на меня. Перед глазами всплыл Корпус, Нисса, Эдвард… Затем Линдер и его слова «Ты все равно умрешь…» от которых на душе стало темно, как в склепе. Я почти наяву почувствовала запах земли, в которую мне скоро предстояло лечь.
      «Нет. Так не должно быть»
      Я с усилием оттолкнула от себя неприятные мысли, и поднялась со стула.
      – Я хочу домой. Посидеть, подумать… Мне нужно понять, как быть дальше. Лайза, ты пока не звони мне, не приходи, ладно? Я должна сама…
      Увидев, как из глаз подруги тут же закапали слезы, я отвернулась и пошла к двери, опасаясь, что если не уйду сейчас, то тоже разревусь. Но так нельзя. Больше нельзя терять ни минуты, у меня осталось слишком мало времени.
      Задержавшись у порога, я оглянулась и тихо сказала:
      – Ты прости меня, ладно? Я должна сама… Если у меня получится, то мы еще долго будем вместе. А пока…- Чувствуя, как трясется подбородок, я некоторое время стояла молча. - Лайза, если я не увижу тебя больше, то ты знай, что я тебя люблю. И спасибо тебе за все…
      Распахнув дверь, я укуталась в пальто и вышла на улицу, слыша за спиной тихий плач подруги.
      «Прости, Лайза. Простите меня все»
      Если бы я решила остаться у Лайзы хотя бы еще на час, то непременно начала бы жалеть себя.
      Что может быть хуже бесполезной жалости, мешающей оценить ситуацию? Жалость накидывает теплое уютное покрывало, согревает и размягчает, укутывает доброй заботой, заставляет зациклиться на себе самом и на своих бедах.
      Но она не помогает найти выход. И потому мне противопоказана.
      Со мной случилась странная метаморфоза.
      Придя домой, я села в любимое кресло и сразу принялась составлять список дел на оставшиеся пятнадцать дней. Поначалу я боялась, что как только увижу родные стены, сразу расклеюсь и начну рыдать. Но этого не произошло. Переступая порог квартиры, я чутко прислушивалась к внутренним ощущениям, ожидая взрыва эмоций в виде нахлынувших воспоминаний о былом, и истерик, что всего этого уже не вернуть.
      Но знакомые стены показались мне тусклыми и безликими. Я осматривала собственную квартиру равнодушно, как будто зашла в чужой дом, где меня никогда не любили, и откуда было не жаль уходить навсегда.
      «Потому что у меня больше нет дома. Он мне не нужен»
      Я стояла и смотрела на знакомые предметы без сожаления и печали, как смотрит больной, потерявший память и оттого не испытывающий боли.
      В моей голове было пусто, а в душе темно и тихо. Корпус все-таки убил меня. Он сделал это еще до того, как я навечно закрыла глаза, оставив право смотреть на то, как живут другие целых пятнадцать дней. Долгих пятнадцать дней. Самых коротких пятнадцать дней.
      «Что ж… Что есть, то есть»
      Я сбросила пальто, вымыла руки и села в кресло. Передо мной лежал чистый лист бумаги и ручка. Именно ей я определю себе расписание «на оставшуюся жизнь».
      От этой мысли я жестко усмехнулась.
      «Действительно идиотизм. Кто-нибудь мог подумать, что я доживу до такого? Ааа? Харт, ты мог, например? Нет? Вот и я нет…» - Зачем-то мысленно обращалась я к своему начальнику.
      Ручка торопливо бегала по листу, выводя буквы синими чернилами.
      Написав несколько пунктов, я откинулась и посмотрела в окно.
      В памяти всплыло красивое лицо с серо-голубыми глазами.
      Рен.
      «Где ты сейчас, что делаешь? Занят очередным важным делом по поимке злоумышленников? Ты, поди, и думать забыл, что есть на свете такая вот Элли, которая из-за тебя теперь составляет чертов план судьбы…»
      Судьба…
      А такой ли она должна быть? Действительно ли мне осталось пятнадцать дней и ничего уже невозможно изменить?
      Я нахмурилась. Вдруг появилась слабая надежда, что исход может быть другим.
      «Вероятно, я еще не полностью умерла изнутри, раз продолжаю думать об этом»
      «Ну что ж. Подумай. - Произнес внутренний голос - Если не найдешь выхода, то хоть перестанешь казнить себя, что ничего для этого не делала»
      Я как будто откинула черное облако, кружившее надо мной с момента оглашения Линдером приговора, и впервые разрешила себе думать в этом направлении.
      А что я могу сделать?
      «Первое и единственное - это доказать свою невиновность. Только в этом случае с меня, возможно, снимут обвинение и избавят от ловушки. Но кто мне может в этом помочь? Рен? Прийти и голословно доказывать, что он был не прав? Мало шансов… Тогда кто? Кто еще знает, что я была не при чем….»
      «Марк! - Осененная этой нехитрой мыслью, я подпрыгнула в кресле. - Точно Марк! И как же я раньше не подумала о нем?»
      Теперь, когда надежда разгорелась ярче, а сердце оживленно забилось, я начала лихорадочно соображать, как мне убедить Марка встать на мою защиту и выступить с подобным заявлением перед Комиссией. Захочет ли он? Пойдет ли на этот шаг ради человека, с которым знаком всего несколько дней?
      Этого я не знала. Но ведь попытка не пытка? Нужно его хотя бы найти и поговорить, а уже потом думать, что делать в случае отказа.
      Подскочив с кресла, чтобы найти телефонный справочник, я заметила лежащее рядом пальто и застыла на месте.
      «Записка»
      Только сейчас я вспомнила об обещании данном Ниссе.
      Пребывая в нерешительности, я стояла и смотрела на шерстяное пальто, раздумывая, что же сделать первым. Найти Марка или отвезти записку?
      «Отвезти записку. - Сразу услышала я собственный ответ. - Ведь именно Нисса помогла мне стоять здесь сейчас, рисковала ради этого своей жизнью, надеясь, что я не обману и как можно скорее передам послание адресату»
      Немного расстроенная, но не потерявшая решимости довести до конца оба дела, я протянула руку к карману и нащупала маленький листок. Вытащив его, я увидела, что он сложен вчетверо, а на самом верху неровными буквами выведен адрес:
      «86025, Минбург, Филлинтон Авеню, 26 (Герберту Дону)»
      Минбург?!
      С самого начала я была уверена, что человек, которого имела в виду Нисса, находится в Канне. Оказалось, что нет. Вот так задача…
      Я задумчиво почесала подбородок и направилась к шкафу, чтобы найти атлас.
      Водя пальцем по разноцветным линиям, я искала глазами нужный город.
      «Ага! Вот он. - Я уперлась взглядом в черные буквы рядом с крошечной точкой. Проследив расстояние, я с ужасом присвистнула и медленно отложила карту. - Полторы тысячи километров! Боже мой! Даже если находиться за рулем по восемь часов в день, то я буду там, в лучшем случае через двое-трое суток»
      Я задумалась.
      «Несколько часов на поиск адресата, еще трое суток на обратную дорогу. Это же почти шесть дней дороги!»
      Первым делом я подумала, что можно просто запечатать записку в конверт и отправить почтой. Но следом пришла мысль, что почта вероятно просматривается Комиссией, и в этом случае записка никогда не найдет мистера Дона, а я получу еще один приговор за пересылку такого сообщения. Второй приговор получит и Нисса.
      Исключено.
      Я должна отвезти ее лично.
      «Нисса, что же ты не предупредила меня, что твой Герберт живет у черта на куличках? - Сокрушалась я, вертя в руках помятый листок. - Почему не сказала сразу?»
      Хотя, что бы мне дало это знание? Ведь Нисса не знала о ловушке, она думала, что у меня в запасе лет шестьдесят, по меньшей мере… Никто из нас не знал. А теперь она продолжает верить, что я найду ее друга и отдам послание.
      «Значит, я найду его и все передам. - Приняла я твердое решение. - Даже если дорога отнимет у меня шесть дней, мне останется еще девять, чтобы решить свои проблемы. Мало это или много - не важно. В первую очередь я должна сдержать обещание»
      Подойдя к полке, я достала телефонный справочник, но уже не для того, чтобы найти телефон «Стэндэд Компани», а для того, чтобы позвонить в авто-прокат.
      «Что ж я не купила этот Мустанг раньше? Ааа, черт с ним! - Решила я. - Все равно он бы мне надолго не понадобился. А вот какая-нибудь недорогая колымага сейчас в самый раз…»
      – Алло. Салон продажи и проката автомобилей. - Произнес приятный женский голос.
      – Девушка, мне бы машину сроком на неделю.
      – Какую марку предпочитаете, коробка механическая или автомат? Цвет, класс, год выпуска?
      Я мысленно представила, что именно подошло бы мне больше всего, и принялась перечислять детали.
      Проходя мимо длинного ряда подержанных машин, я придирчиво оглядывала одну за другой, пока не наткнулась на старенький голубой Бьюик. Остановившись возле него, я внимательно оглядела шины на колесах. Как раз то, что нужно. Резина старенькая, но не стертая. Протектор хороший…
      Дверь в здании напротив распахнулась, и ко мне поспешил высокий парень, одетый в голубую рубашку.
      – Выбрали? Хотите эту? - Издалека прокричал он. - Я могу принести ключи.
      Он подошел к Бьюику и, проследив за моим взглядом, поспешил заверить:
      – Колеса хорошие, недавно меняли. Можете не беспокоиться. Спидометр рабочий, фары целые, тормозная система тоже…
      Я повернулась к нему и спросила:
      – Во сколько она мне обойдется?
      – Смотря на какой срок хотите арендовать. Если меньше чем на неделю, то сорок долларов в день, если больше, тогда по тридцать пять…
      Табличка на его груди подсказала мне, что парня зовут Шон, и что он является менеджером торгового зала. Оглядевшись вокруг, я отметила, что торговый зал - это громкое название для залитого бетоном пустыря под открытым небом, но вслух произнесла другое.
      – Эта машина действительно прошла технический осмотр? Мне нужно быть уверенной, потому что предстоит дальняя поездка…
      Шон возмущенно взмахнул руками:
      – Обижаете! Я могу принести все бумаги, только неделю назад все проверили.
      – Хорошо, хорошо. - Я нахмурилась, прикидывая на какой срок стоит арендовать Бьюик. С одной стороны мне нужна только одна неделя, с другой стороны запас не повредит. Тем более что стеснения в денежных средствах я не испытывала. - Я возьму ее на две недели. Какие документы нужно подписать?
      Когда я выехала из дома, в багажник уже были сложены все необходимые вещи: теплая одежда, два одеяла, запасная канистра с бензином и некоторый запас еды, на случай если по дороге мне не встретится ни одной забегаловки. Вообще-то я была уверена, что такого не случится, но решила не рисковать понапрасну.
      На соседнем сиденье лежал раскрытый атлас, шерстяное пальто и сумка.
      «Деньги со счета я сняла, ключи с собой, документы тоже… Вроде бы все»
      В последний раз взглянув на собственный дом, я захлопнула дверцу машины и завела мотор. Выворачивая со двора, я почувствовала, как в груди неприятно кольнуло.
      «И нечего расстраиваться. - Одернула я себя. - Ведь наверняка еще вернусь…»
      Закатное солнце освещало знакомую улицу, тихо раскачивались деревья, серый кот неторопливо вылизывал лапу, сидя на прогретом за день асфальте.
      «Как часто я ходила здесь, не задумываясь о том, что все это может измениться?»
      Я подавила острое желание выйти из машины и посидеть на лавочке рядом с подъездом, ведь теперь у меня не было такой возможности. Отныне время многократно ускорило свой бег и мне следовало торопиться.
      Вздохнув, я выехала на дорогу, и, сверившись с дорожным указателем, свернула на северное шоссе, ведущее к выезду из города.
      Я проехала уже более получаса, когда впереди замаячили оранжевые указатели дорожных работ. «Объезд. Шоссе №610 закрыто на ремонт» гласил знак на обочине.
      Тихо выругавшись себе под нос, я разочарованно оглядела развороченные бетонные плиты и гравийные насыпи, тянущиеся по правой полосе до самого горизонта.
      «Теперь придется ехать через весь Канн»
      Я нехотя повернула руль влево, направляя машину к центру города. Солнце незаметно скрылось за горизонтом, темнота мягко опустилась на дорогу. Щурясь от фар проезжающих навстречу автомобилей, я изредка посматривала на указатели, стараясь не сбиться с пути.
      Когда по сторонам вместо кустов и травы стали мелькать дома, я облегченно вздохнула.
      «Значит все правильно, я еду в центр города. Нужно как-то найти другое шоссе…»
      Некоторое время мой Бьюик неторопливо кружил по ночным улицам Канна. Вокруг кипела жизнь, мелькали разноцветные огни, люди прогуливались по тротуарам, из приоткрытых дверей играла музыка.
      Через какое-то время трехэтажные дома сменились сверкающими небоскребами, возле дорогих отелей стояли длинные роллс-ройсы, мимо проносились вывески самых престижных ресторанов города: «Ла Плаза», «Дамур», «Генданс»…
      О последнем я только слышала, но даже не представляла, как он выглядит. Оказалось, что это роскошный особняк с высокими окнами, сквозь которые мне удалось разглядеть сидящих за столиками людей.
      «Счастливые…У вас там, наверное, и музыка играет, и компания приятная, и еда хорошая. А главное, вам не нужно торопиться»
      Подавив раздражение, я вывернула из дорогого квартала и поехала по темным улицам. Отыскивая глазами хоть один указатель, чтобы определить направление, я сворачивала то влево, то вправо, пока окончательно не заблудилась. Тогда я притормозила на обочине и взяла в руки атлас.
      «Вот район с небоскребами… И куда я после него поворачивала? Сначала налево, потом направо, потом снова направо… Или налево? Черт…»
      Видимо, я действительно заблудилась.
      Чтобы определиться с местонахождением, мне требовалось узнать название улицы, на которой я остановилась. Но вокруг как назло не было ни одной вывески. Проехав вперед метров двадцать, я всмотрелась в белый прямоугольник, прикрепленный к ограде.
      «Что же там написано?..» - Мне никак не удавалось разглядеть надпись.
      Устав щуриться сквозь пыльное стекло, я заглушила мотор и вышла из машины. Подойдя к ограде, я застыла как вкопанная. Вместо того чтобы смотреть на название улицы, я молча смотрела на утопающий в зелени трехэтажный особняк.
      Я бы узнала его даже на ощупь…
      Особняк Рена.
      Несколько секунд моя голова отказывалась думать. Я просто стояла и смотрела на дом, в котором была лишь однажды, но который часто присутствовал в моих снах. Вся боль, вся горечь и обида вдруг выплеснулись на поверхность, веки защипало от непролитых слез.
      Именно здесь меня любил Рен, здесь он сказал мне свое имя.
      Именно отсюда меня забрала Комиссия…
      Воспоминания, волна за волной накатывали на меня, мешали связано мыслить, заставляли забыть, зачем я стою на этой улице.
      Я подошла к ограде и взялась руками за прохладные прутья. Просунув лицо сквозь решетку, я, не отрываясь, смотрела на дом. Тихо колыхалась листва на деревьях… Как в ту ночь, когда я проснулась в комнате одна.
      В какой-то момент мне показалось, что ничего не было: ни Комиссии, ни Корпуса, ни боли. Что все вернулось назад к тому времени, когда мы стояли на балконе, и Рен впервые начал шутить и улыбаться.
      Я подумала, как сильно любила его тогда. Такого сильного, смелого, уверенного в себе.
      В этот момент мне как никогда стало ясно, что я не переставала его любить. Даже когда думала, что часть меня умерла в Корпусе, я все равно продолжала любить его. Даже когда он не стал слушать меня, все равно любила…
      Вероятно, чтобы вырвать это чувство, мое сердце должно умереть полностью.
      Пытаясь сдержать горячие слезы, я часто заморгала. Особняк расплылся перед глазами, но мне не нужно было его видеть, чтобы помнить… Воспоминания сохранились в моей голове так четко, словно их выжгли раскаленным клеймом прямо на коже.
      Перед глазами против воли поплыли картинки, которые я тщательно прятала от себя самой. Вот Рен гладит мое лицо, нежно прижимает к себе, как ребенка. Вот он рассказывает в саду про Антонио и смеется….
      Я вспомнила, как он стоял на балконе ночью, тихий, задумчивый.
      Тогда он еще не стрелял в охранников, не был ранен. Вереница дальнейших событий вихрем пронеслась перед моими глазами, сердце наполнилось болью, стало трудно дышать.
      Я отшатнулась от ограды.
      «Зачем я стою здесь? Меня здесь никто не ждет, это все призраки прошлого. Ничего больше нет, никто меня не любил, никто обо мне не вспоминал»
      Забыв прочитать название улицы, я развернулась, чтобы вернуться к машине и в этот момент увидела, как бесшумный черный автомобиль остановился позади моего Бьюика.
      Он подходил ко мне медленно.
      Серо-голубые глаза Рена впились в меня, удивление быстро сменилось радостью (или мне показалось?), затем его лицо приобрело непроницаемое выражение. Но я чувствовала, что мышцы его напряглись, словно он ожидал, что я через секунду сорвусь с места.
      «Точно. Именно это мне хочется сделать больше всего» - Подумала я, но с места не двинулась. Мы следили друг за другом, как два чужеземца, которые не знают чего ждать друг от друга.
      Ситуация выходила более чем странная.
      «Знает он, что я сбежала из Корпуса или нет? И если знает, то снова сдаст меня назад?» - Эта мысль не давала мне покоя ни на секунду.
      Я напряженно следила, как Рен подходит все ближе. Мое тело звенело, как струна, каждая мышца напряглась и застыла в ожидании.
      Оказывается, я забыла, насколько он красив… От этой мысли сердце болезненно сжалось.
      Его глаза прощупывали меня словно луч, пытаясь пробраться в самые потаенные уголки. Я молча следила за его движениями, стараясь сохранить ровное выражение на лице, хотя внутри меня происходила жестокая борьба. С одной стороны, мне хотелось броситься ему на шею, с другой стороны, я чувствовала обиду, за то, что он так и не выслушал меня когда-то.
      В моей памяти Рен всегда был высоким и широкоплечим, но теперь, когда я увидела его перед собой, мне показалось, что он просто огромный.
      Остановившись в шаге от меня, он некоторое время молчал, затем хрипло спросил:
      – Что ты здесь делаешь?
      «Значит, он знает, что меня здесь быть не должно?» - Стараясь не удариться в панику, я решила блефовать до конца, пока не выясню правду.
      – Гуляю по улице. Запрещено?
      Рен молчал. Чувствовалось, что наш разговор так просто не закончится. В его присутствии я снова почувствовала себя маленькой девочкой, которой нужна надежная опора, но тут же отбросила эти мысли. В конце концов, я изменилась. Нет больше прежней Элли. И передо мной не тот Рен, что был когда-то. Молчание давило на меня все больше, но желание выяснять отношения пропало. Возможно, причиной тому было проскальзывающее в его глазах недоверие и настороженность. Лучше отложить этот разговор до тех пор, пока у меня не появятся доказательства собственной невиновности.
      – Мне пора домой. Ты дашь мне пройти? - Глядя на его мощную фигуру, загораживающую путь, спросила я.
      – Нет. - Ответил он.
      Впрочем, его ответ меня не удивил. Я знала, что он легко догонит меня, если я попробую бежать. Это у него в крови.
      «Черт… Зачем только я поехала по этой дороге…»
      – Мне пора домой. Пропусти.
      – Что ты здесь делаешь? - Снова спросил он.
      – Мы ходим по кругу, Рен. Я имею права находиться там, где мне хочется. Не так ли? Пропусти. - Его непреклонность начинала меня злить.
      – Не раньше, чем ты ответишь на пару вопросов. - Его глаза прищурились, но в них читалась не только настороженность, но и что-то еще… - Я хочу знать, какой приговор тебе вынесли тогда.
      «Значит, он не знает про Корпус! - Но мелькнувшее от этой мысли облегчение быстро сменилось обидой. - Получается, что он даже не интересовался моей судьбой. Не выяснял, где я и что со мной! Негодяй…»
      – Какое тебе дело до этого? Ты сдал меня Комиссии, дальше это уже мое дело. Мое и их…
      – Я не сдавал… - Я чувствовала, что эти слова он выдавил из себя будто через силу, но меня уже несло.
      – Как ты думаешь, что они делают с предателями? Наказывают, конечно! Не беспокойся, меня наказали, теперь мы квиты.
      Я чувствовала, что по-настоящему завожусь, что случалось со мной крайне редко. Но сама мысль о том, что пока я лежала на жестком матрасе в Корпусе, он ни разу не спросил где я, выводила меня из себя, как быка красная тряпка.
      Рен шагнул ко мне и схватил за запястье:
      – Какое наказание тебе назначили?
      – Отпусти мою руку! - Я попыталась освободиться, но это было бесполезно. - Тебе интересно, получила ли я по заслугам? Да, получила! А ты не думал о том, что я могла быть невиновна?
      – Но ты была там, со Стэндэдом…
      – Да была!
      – В каких вы отношениях?
      – Отношениях? - От его вопроса, я на некоторое время лишилась дара речи. Значит, он продолжает думать, что это был четко спланированный заговор? Хуже того, он думает, что мы с Марком были близки. От этой мысли я непроизвольно рассмеялась во весь голос. - Ну конечно, Рен! Разве ты сам не догадался? Мы любовники! Кто же еще!
      Меня ничуть не смутило потемневшее от гнева лицо Рена. Теперь мне было плевать на его эмоции. Он посмел думать, что я не только предала его, но и развлекалась с каждым встречным, словно дешевая уличная девка.
      Мои глаза метали молнии, в груди клокотала ярость. Мы смотрели друг на друга, как заклятые враги, готовые обнажить пистолеты в любую секунду. Вот только у него пистолет был, а у меня нет. Хотя, глядя в его лицо, я подумала, что он ему не понадобиться. Рен выглядел так, словно готов был свернуть мою шею голыми руками.
      «А может, так было бы и лучше… - Вдруг горько подумала я. - Умереть от его рук, а не от идиотской ловушки Корпуса…»
      – Зачем?… - Вдруг тихо спросил Рен.
      – Зачем что? - Вскинулась я, уже неспособная адекватно воспринимать ситуацию. Злость и обида смешались в смертоносный коктейль, способный только беспощадно жалить. - Зачем я предала тебя? Ну, как же! Не могла же я отказать себе в удовольствии поразвлечься с тобой.
      «Что я говорю?!» - В моей голове звучал сигнал тревоги, но я его не слушала.
      – Ты красивый, сильный, властный… В общем, в моем вкусе. Но ты оттолкнул меня. Выкинул, как ненужную вещь! Не захотел, чтобы я заняла место у тебя внутри, пожалел маленький уголок для Элли…
      – Ты ошибаешься. - Все так же тихо произнес он.
      От непривычных ноток в его голосе я резко замолчала. Последнее слово так и осталось висеть в воздухе.
      Рен медленно разжал свою руку и выпустил мое запястье. Я почувствовала, как моя обида гаснет, словно затушенный резким порывом ветра костерок. На ее место снова вернулась боль. Только теперь она была во много раз сильнее всего, что я чувствовала до этого. Именно тихий голос Рена и застывшая в его глазах тоска надломили меня окончательно.
      Чтобы не разреветься прямо на улице, я вскинула голову:
      – Желаю тебе самого наилучшего! - Прошипела я и резко зашагала к машине. Слезы градом катились по моим щекам, ключ никак не хотел попадать в замок.
      – Я ошиблась только один раз… - Шептала я яростно, пытаясь открыть дверцу. - Когда влюбилась в тебя.
      Заведя мотор, я резко надавила на газ и Бьюик, визжа шинами, сорвался с места.
      Рен некоторое время стоял на дороге, глядя вслед исчезнувшей за поворотом машине. Затем он развернулся и зашагал к дому. Поднявшись в кабинет, он бросил ключи на стол, подошел к окну и стал смотреть в темноту.
      Первое чувство, которое он испытал, увидев Элли, было облегчение. Значит, ее не отправили в одну из многочисленных тюрем или на исправительные работы. Теперь же в нем кипели гнев и ярость. Как она посмела так с ним разговаривать? Что за вызывающее и наглое поведение?
      Да. Она изменилась. Или же все это время она искусно водила его за нос, прикидываясь слабой ранимой девушкой. Великолепная актриса, ничего не скажешь…
      Рен уперся рукой в оконную раму и опустил голову.
      Он три раза задал ей один и тот же вопрос, но она так и не ответила.
      Рен скрипнул зубами. А в ответ на упоминание о Марке вообще рассмеялась ему в лицо, открыто признавшись, что они любовники. Что ж… Значит, он был прав, придется навсегда выкинуть ее из головы.
      Пытаясь игнорировать боль в сердце, Рен продолжал смотреть в темную ночь за окном. Он раз за разом прокручивал разговор на улице и каждый раз испытывал душевную муку.
      «Просто поразвлечься с тобой… Поразвлечься, Рен…»
      Неужели он нужен был только для этого? Вероятно, у судьбы были свои причины, чтобы сыграть с ним такую злую шутку. Он много лет убеждал себя, что женщины - это необязательное и не всегда приятное дополнение к интерьеру, глупые куклы, меняющие наряды каждый день. Иногда они способны умилять, но чаще раздражать своим примитивным поведением.
      Но Элли оказалась вирусом в отлаженной системе. Она сумела проникнуть сквозь тщательно возведенные барьеры и прочно засесть в сердце, заставляя метаться и тосковать. И именно она оказалась той, кто предал его впоследствии. Первая женщина, которой он решил довериться…
      Рен закрыл глаза и застыл. Жестокие слова и снова зазвучали в голове. Но вместо того, чтобы слушать их, он вспоминал ее красивое лицо: как шевелятся ее губы, как ветерок колышет светлые пряди, как полыхают ее глаза…
      Глаза.
      Что-то связанное с ними не давало покоя. Рен еще раз вызвал в памяти образ Эллион и вгляделся более внимательно.
      Ее глаза всегда были синими, но теперь они изменились, стали бесцветными и тусклыми. Синева почти пропала. Создавалось ощущение, что чья-то жесткая рука опустила тяжелый заслон, погасив внутренний свет, превратив сияние в безжизненную сухую пустыню.
      Так бывает у людей, которым перекрывают кислород.
      Рен нахмурился, пытаясь докопаться до истины, которая все время ускользала. Что же все-таки не так? Глаза Элли не давали ему покоя. Где-то он уже видел такой взгляд… Но где?
      Вдруг в памяти всплыл один случай….
      Однажды Дрейк попросил его о встрече в странном месте. Была глубокая ночь, но здание, куда приехал Рен, освещалось множеством электрических ламп. В коридорах было светло, как днем, и пока Рен шел по ним, он видел множество лиц, смотрящих через стеклянные двери.
      Он запомнил эти лица.
      Что-то в них было странное. Все они были похожи друг на друга как две капли воды. Рен не мог прочесть на них ни страха, ни отчаяния, ни даже надежды на спасение. Они были лишены всего и в первую очередь - мыслей.
      Те, кого он видел, идя по коридорам, не были людьми. Это были переломанные вдоль и поперек манекены, безголовые куклы, смотрящие сквозь двери пустыми глазами. На какую-то долю секунды даже ему - Рену, стало не по себе. Он вспомнил, как не удержался тогда и спросил Дрейка, что это за место. Но тот лишь покачал головой и не проронил ни слова.
      Самую важную деталь Рен отметил уже потом, когда вышел из здания и направился к машине. Их глаза - они все были одинаковые. Не было карих, голубых или зеленых… Все они были тусклые и безжизненные.
      Совсем как глаза Элли…
      Рен медленно отошел от окна и сел в кресло.
      Что же получается? Если она на свободе, значит, наказание не было слишком строгим. Возможно, ей выписали денежный штраф или назначили некоторые ограничения.
      В голове Рен выстраивал одну логическую цепочку за другой, меняя вероятные исходы событий, подставляя различные причины, анализировала и сравнивала предполагаемые результаты.
      Тщетно. Ни одна из них не объясняла увиденного. А теперь он ни на минуту не сомневался, что упускает что-то очень важное. Глаза Элли заставили его временно забыть о собственной боли и посмотреть на ситуацию под другим углом.
      Могла ли она обманывать его? Могла что-то недоговорить?
      На оба вопроса - да. Но зачем?
      Рен задумчиво постучал пальцами по полированной поверхности стола.
      Придется это выяснить. Интуиция подсказывала, что он может наткнуться на весьма неожиданные подводные камни. Вот только как заставить Элли говорить? Или, может быть, сначала побеседовать с Марком и выяснить его роль во всей этой истории?
      И еще одно…
      Рен перестал стучать пальцами по столу и посмотрел в окно.
      В его лексиконе отсутствовало слово «показалось», а значит, Элли сказала то, что сказала в самом конце «…Ошиблась только один раз… Когда влюбилась в тебя… Влюбилась в тебя….»
      Рен почувствовал, как в груди снова кольнуло.
      На следующее утро Рен позвонил в «Стэндэд Компани».
      – Приемная. Добрый день. - Ответил приятный женский голос.
      – Здравствуйте, я бы хотел назначить встречу с директором.
      – Ваше имя? - Поинтересовалась девушка.
      – Рен Декстер.
      В трубке на несколько секунд повисла пауза.
      – К сожалению, но сегодня у мистера Стэндэда все расписано.
      – Как насчет завтра?
      – Минутку. - Послышалось шуршание бумаги. - На завтра назначено три совещания, последнее из которых закончится в восемь вечера. Боюсь, я не смогу вас записать и на завтра.
      Рен хотел было поинтересоваться, как обстоят дела со следующими днями, но тут увидел, что на телефоне мерцает лампочка параллельного вызова.
      – Спасибо, я попробую позвонить позднее. - Сказал он девушке и переключил линию.
      – Декстер? - Раздался в трубке голос начальника. - У меня появилось срочное дело. Сможешь подъехать?
      – Да, Дрейк. Буду через час.
      Рен нехотя положил трубку и чертыхнулся. Значит ни сегодня, ни завтра поговорить с Марком не удастся.
      Жаль. Придется отложить это на некоторое время.
      Уже выходя из дома, Рен твердо решил, что вернется к этому вопросу так скоро, как только позволит время.
      – Рен, мне нужно, чтобы ты достал вот этих людей. - Дрейк протянул через стол несколько цветных фотографий. Взяв в руки снимки, Рен быстро пролистал их. Со стороны могло показаться, что он даже не смотрел на изображенных людей, но Дрейк знал, что это не так. Память сидящего перед ним человека вбирала в себя каждую деталь за доли секунды, хотя его глаза лишь скользнули по лицам.
      – Ты хочешь, чтобы я привез их или убил? - Спокойно спросил Рен.
      – Привези их ко мне. Дальше я разберусь с ними сам.
      – Как скажешь.
      Телефон в кармане Дрейка тихо запищал.
      – Я слушаю… - Ответил тот и открыл ящик стола, доставая какие-то бумаги.
      Ожидая пока закончится телефонный разговор, Рен лениво обводил глазами стены кабинета. Не считая длинного стола и двух стульев, в нем больше ничего не было. Голые бежевые стены, деревянная дверь, несколько папок на столе.
      Рен сомневался, что этот кабинет служил для работы. Скорее он предназначался для приема посетителей, и Дрейк проводил в нем минимум времени. Именно этим объяснялось отсутствие многих предметов и скромная обстановка.
      Закончив разговор, Дрейк посмотрел на Рена и произнес:
      – Эти парни, - он постучал пальцем по стопке фотографий, - вчера выехали из Канна. Не думаю, что у тебя получится их быстро найти, но постарайся.
      – Постараюсь. - Ответил Рен, думая о том, что свободное время в первую очередь пригодится ему самому. - Больше ничего?
      – Нет. Позвони мне, если тебе что-то понадобится.
      – Конечно.
      Накинув куртку на плечи, Рен вышел из кабинета.
      Пыльные дороги, редкие кусты и бесконечно далекий горизонт - эту картину я наблюдала уже второй день. Бьюик равномерно гудел двигателем, оставляя позади километр за километром, постепенно покрываясь грязью и пылью, раскаляясь от жаркого солнца. Кондиционер в кабине исправно работал, облегчая путешествие в дневные часы и наполняя кабину спасительным теплом ночью.
      Но сейчас был полдень, и солнце, зависнув высоко в небе, нещадно палило.
      Слабая струйка воздуха обдувала мое лицо, я изредка поглядывала в зеркало заднего вида, больше по привычке, чем ожидая увидеть другие машины. Вот уже несколько часов я ехала по дороге в полном одиночестве.
      Из радиоприемника неслась незамысловатая мелодия, мужской голос напевал что-то о том, как хорошо быть свободным и богатым, я постукивала по рулю в такт музыке, параллельно высматривая, не приближается ли какая-нибудь забегаловка.
      Жаркий воздух маревом дрожал над раскаленным асфальтом, не позволяя рассмотреть что-либо, кроме кустов и травы, но, судя по знаку, вскоре должна была появиться заправка, где, как я надеялась, можно будет заодно и перекусить.
      Прошлой ночью я вела автомобиль, пока не почувствовала, как от усталости начинают слипаться глаза, и только после этого свернула прилегающую узкую дорогу, теряющуюся в невысоких деревьях. Расположившись прямо на сиденьях, я прикончила запасы провизии из багажника и, накрывшись одеялом, долго смотрела на кусочек звездного неба, изредка мелькающий сквозь темную листву деревьев.
      Уже засыпая, я перебирала в памяти слова, сказанные Рену накануне вечером, и чувствовала некоторую вину за излишнюю резкость. Но все же обида все еще давала о себе знать, хотя, увидев его лицо перед собой, большая ее часть бесследно испарилась. Я все так же любила его и признавалась себе в этом уже без прежнего сожаления. Меня терзало смутное ощущение, что за то время, пока мы не виделись, Рен тоже изменился, хотя объяснений этому я не находила. Он был все тем же спокойным, властным, уверенным, но в то же время появилась в нем какая-то терпеливость, даже мягкость.
      Стараясь не думать о том, что это может значить, я вспоминала его красивое лицо, перебирала в памяти каждую деталь, каждую мелочь и, несмотря на то, что эта встреча могла обернуться бедой, все же радовалась, что она состоялась.
      Теперь главной задачей для меня было доставить записку в Минбург, а уже потом пытаться отыскать Марка Стэндэда, чтобы оправдаться перед Комиссией. И может быть потом, после всего этого, Рен пересмотрит свое отношение ко мне и даже… Даже…
      Осознав, что встала на узкую тропу несбыточных надежд и пустых ожиданий, я запретила себе думать о будущем, пока не завершу более важные дела и не вернусь в Канн, чтобы отыскать Стэндэда. Только от него будет зависеть, выслушает ли меня Комиссия, и сколько после очередной встречи с ними мне останется жить.
      Утешив себя напоследок мыслью о том, что первые триста километров остались позади, а значит все идет, как было запланировано, я поворочалась на жестком сиденье и уснула.
      С самого утра следующего дня я двинулась в путь. Не успело солнце высоко подняться над землей, как я уже ехала по пустынной дороге в Минбург. Голод все чаще напоминал о себе, а мышцы жалобно болели после проведенной в машине ночи, но я старалась не обращать на это внимания.
      Карта гласила, что впереди будет несколько населенных пунктов, а значит, истощение мне не грозит, возможно, даже получится переночевать в отеле. Ближайший городок располагался всего в ста пятидесяти километрах по шоссе, а следующий за ним приблизительно через пять часов езды.
      Пока все шло отлично, стрелка часов указывала, что полдень наступил, а знаки то и дело оповещали о приближающемся Бельмонте - первом из городов, который я должна была увидеть по дороге.
      По сторонам все чаще стали появляться одинокие строения: не то фермы, не то заброшенные амбары. Через некоторое время появились и первые домики.
      Миновав раскачивающийся на ветру, выцветший на солнце указатель «Добро пожаловать в Бельмонт!», я остановилось у первой же заправки, чтобы пополнить запасы топлива. Навстречу мне вышла полная женщина в замасленном переднике и, вытирая руки об подол, недовольно произнесла.
      – Сорок шестого бензина нет. Есть только пятьдесят второй.
      Коротко взглянув на мигающую стрелку, я вышла из машины и кивнула женщине:
      – Все в порядке. Пятьдесят второй подойдет.
      – Платить вон в том окне. - Ткнула пухлым пальцем женщина и скрылась в помещении.
      Заправив полный бак, я вошла в ту же дверь, куда минуту назад вошла хозяйка и с наслаждением ощутила приятную прохладу. Под потолком тихо работал кондиционер.
      Вообще-то прогнозы на ближайшие три дня обещали значительное похолодание, но пока погода не хотела им подчиняться. Солнце парило не по-осеннему жарко.
      – Вы не знаете, где можно перекусить? - Спросила я все у той же особы в переднике, которая уже восседала на стуле перед окошком и пересчитывала деньги.
      – Через три дома будет кафе. - Не глядя на меня, ответила она.
      – Хорошо. Спасибо.
      Я толкнула дверь и вышла обратно на жаркую улицу.
      Перекусив сэндвичами и кофе, я вернулась к машине и села за руль, с сожалением думая о том, что в следующий раз размять ноги удастся не раньше, чем через пять часов. Впереди предстоял долгий путь до Таунсвилла, города, который лежал в пятистах километрах к западу от Бельмонта.
      Мысль о том, что следующую ночь я, возможно, проведу на мягкой кровати, приятно согревала. Хотя мышцы болели уже не так сильно, все же полноценный отдых перед очередным днем на колесах не повредит.
      Включив радио и бросив на соседнее сиденье пакет с двумя булочками, на случай если проголодаюсь, я вырулила с узкой стоянки на шоссе.
      На горизонте медленно собирались облака. В воздухе появилась влага, ветер то и дело бросал резкие порывы в приоткрытое окно.
      Я отключила кондиционер и нахмурилась. Дождь мне совсем ни к чему.
      Придется поторопиться, чтобы успеть в Таунсвилл до темноты.
      Лежа в темной комнате маленького отеля, я слушала, как по стеклу стучат капли дождя. Добравшись до города уже затемно, я сняла одноместный номер в первой же придорожной гостинице, которая встретилась на моем пути и теперь, вытянувшись на кровати, радовалась, что успела оказаться под крышей до того, как на Таунсвилл обрушился ливень.
      Бьюик стоял припаркованный рядом с отелем, под бетонным навесом, и я не волновалась, что дождь может испортить и без того старенькую машину. Приветливый портье выдал мне ключ от небольшой, но уютной комнаты, и, поужинав в ресторанчике на первом этаже, я сразу же поднялась к себе.
      Кроме стучащих по стеклу капель и редких завываний ветра, в комнате не было слышно ни единого звука. Телевизор в номере не полагался, да мне и не хотелось его смотреть, а соседи, если таковые и были за стенкой, вели себя очень тихо.
      Слушая дождь, я с грустью думала, как много дождей мне еще предстоит увидеть? Один? Два? Будет ли время, чтобы попрыгать босыми ногами по лужам, разбрасывая вокруг себя радужные брызги? Хватит ли времени, чтобы успеть послушать, как шелестит трава, раскачиваемая легким ветерком на лугах среди зеленых деревьев?
      Где-то внутри я продолжала надеяться, что у меня впереди еще много-много дней. И что однажды я забуду о том страшном приговоре, который вынесла Комиссия, и надо мной не будет висеть проклятье в виде пятнадцати дней, два из которых уже закончились.
      Чувство одиночества вдруг, как никогда сильно, навалилось на меня. Вздохнув, я перевела взгляд с окна на темный потолок и постаралась выкинуть тяжелые мысли из головы.
      Завтра. Если мне повезет, то завтра я увижу Герберта Дона, и тогда можно будет пуститься в обратный путь.
      А потом я найду и Марка и смогу объясниться с Реном, вновь увижу Лайзу, и буду бегать по лужам… Постепенно мысли сплелись в один цветной клубок, и я заснула.
      Ожидая звонка, Рен сидел в машине и смотрел на экран встроенного в приборную панель компьютера. На экране отображались два мужских лица: Бейли Грант и Том Фиворд - два человека, из-за которых он оказался в Хедленде. Путь сюда занял почти двое суток, и Рен был несколько раздосадован тем, что за мужчинами, которые понадобились Дрейку, пришлось ехать так далеко. Открыв приложенный к первой фотографии текстовый файл, Рен начал читать.
      «Бейли Грант - 34 года. Адрес проживания: Канн, 85 Восточная авеню, 77031 - 15. Подозревается в незаконном хранении и перепродаже крупнокалиберного скорострельного оружия модели «Volcano - P5N», использующего боеприпасы на базе радиоактивных элементов…».
      Второй файл о Томе Фиворде почти слово в слово копировал первый. Рен тихо присвистнул. Теперь становилось очевидным, почему Дрейк захотел лично побеседовать с ними.
      Закончив чтение, Рен откинулся на сиденье и усмехнулся.
      Ребята встали на очень скользкий путь, занявшись таким делом. Оно определенно сократит им жизнь, возможно, Комиссия удалит их сразу, как только получит всю необходимую информацию. Что ж, они сами выбрали свою судьбу…
      Не испытав ни капли жалости при мысли о том, что именно ему предстоит сдать торговцев оружием в руки правоохранительных органов, Рен выключил компьютер и посмотрел в окно.
      В Хедленде была глубокая ночь. Город спал.
      Улица, на которой стоял автомобиль, была пустынна, и только одинокий светофор мигал на перекрестке прерывистым желтым светом.
      Через несколько минут телефон, наконец, зазвонил.
      – Я слушаю, Дэн. - Рен поднял трубку.
      – Я все выяснил. Человек, с которым Фиворд и Грант связывались час назад проживает по адресу…
      Рен быстро включил монитор, перевел в его режим слежения и сделал пометку на электронной карте. Теперь система сама рассчитает кратчайший путь к зданию, адрес которого продиктовал Дэн.
      – Я записал.
      – Человека зовут Билл Сивил.
      – Все. Понял.
      Рен положил трубку и завел мотор.
      «Ну что ж, Билл,… Жди гостей»
      Постучав в деревянную дверь в конце длинного коридора на третьем этаже, Рен мельком подумал, не стоит ли вытащить пистолет, но решил, что вполне обойдется и без него.
      Дверь распахнулась, и в проеме показался заспанный мужчина с опухшим лицом. Волосы его топорщились в разные стороны, белая застиранная майка вытянулась до колен, почти скрывая серые льняные шорты.
      – Ты кто такой? - Недовольно спросил мужчина, разглядывая незваного гостя. Глаза Билла несколько ослепли от ярко вспыхнувшего в прихожей света, и теперь он не мог, как следует, рассмотреть незнакомца.
      – Дьявол. - Ответил Рен и резко втолкнул мужчину в квартиру. Шагнув следом, он захлопнул дверь и, взяв за грудки прижавшегося к стене Сивила, потащил его в единственную комнату.
      – Что тебе нужно? Ты меня не пихай, я ведь могу и ответить!
      – Хочешь попробовать? - Спросил Рен, высматривая, куда бы усадить хозяина квартиры. Отыскав глазами стул, он коротко произнес. - Сядь.
      – Ты что приказываешь мне в моем доме? Проваливай отсюда к чертовой матери, пока я…
      Рен не стал дожидаться окончания тирады. Вместо этого он небрежно толкнул возмущенного Сивила в грудь, отчего тот, нелепо взмахнув руками в воздухе, с размаху приземлился на расшатанный стул. Деревянные ножки отчаянно заскрипели, но выдержали.
      – Пошел отсюда!.. - Больно ударившись копчиком, Билл не на шутку разъярился и попытался встать, но тут же был отброшен назад на стул.
      – Сядь, я сказал. И не дергайся.
      Сивилл молча подчинился. Теперь он, наконец, смог разглядеть лицо ночного гостя и почувствовал, как в груди начал копошиться липкий страх. Гнев его окончательно улетучился, как только он встретился взглядом с непроницаемыми серо-голубыми глазами.
      «Он убьет меня. Господи, этот мужик убьет меня! - Подумал Билл и больше интуитивно, нежели осознанно, решил, что лучше подчиниться, чем умереть вот так - сидя на стуле в шортах и майке посреди собственной квартиры. - Он даже не даст мен выкурить последнюю сигарету…»
      – Что ты хочешь? - Сипло спросил он, с опаской глядя на высокого человека стоящего в центре комнаты. - Тебе деньги нужны? Документы, ценности? Что?
      Садясь на самый край помятой постели, Рен едва заметно поморщился. Сцепив руки на коленях и подавшись вперед, он несколько секунд спокойно разглядывал сидящего на стуле Сивила.
      – Я вижу, что ты созрел для диалога?
      – Какой диалог, два часа ночи! Говори, какого черта тебе надо и проваливай!
      Рен укоризненно покачал головой.
      – Я бы на твоем месте использовал другие слова…
      – Сам используй другие слова! - Крикнул Билл.
      – Сломать тебе что-нибудь? - Задумчиво проговорил Рен. Его взгляд скользил по тщедушному телу в белой майке. - Руку, ногу?
      Билл резко замолчал и попытался сглотнуть неизвестно откуда возникший в горле комок. Стоило ему снова встретиться с холодными глазами, как в мозгу ясно всплыла неприятная картина, как он лежит посреди комнаты с неестественно вывернутыми руками и ногами, а вокруг головы медленно растекается кровавая лужа.
      – Говори, наконец, зачем пришел. - Тихо произнес Сивил, мечтая навсегда избавиться от страшного визитера.
      В спокойных глазах Рена мелькнуло удовлетворение. Он был готов пойти и на более жестокие меры, но этого не потребовалось.
      – Том Фиворд и Бейли Грант. - Начал он, внимательно следя за лицом собеседника. Видя, что взгляд Сивила сразу сделался упрямым, а лицо превратилось в маску, Рен добавил. - Не надо отрицать, что знаком с ними. Я знаю, что они были у тебя час назад.
      Сивил молчал.
      – Поэтому у меня к тебе только один вопрос, - продолжил Рен, - где они сейчас?
      Лицо Билла напряглось, а мозг лихорадочно заработал.
      «Этот чертов псих все знает! Откуда? Кто успел проболтаться?»
      – Почему я должен тебе говорить о них? Где гарантии, что ты не убьешь меня, даже если я скажу?
      – Никаких гарантий. - Рен хищно улыбнулся, и Сивил почувствовал, как по спине пробежал холодок.
      – Но если я скажу, тогда они сами убьют меня!
      – Это не мои проблемы.
      Бен затравленно смотрел, как Рен вынимает из-за пояса пистолет и снимает его с предохранителя.
      – Погоди, погоди, парень! Я все скажу, только убери пушку!
      Рен увидел, как Сивил внезапно обмяк и ссутулился. Может быть, он и боялся мести Фиворда и Гранта, но пистолет в руках Рена пугал его гораздо сильнее.
      – У них склад… - Произнес он сдавленным голосом. - На пересечении шестьдесят четвертой и Милден стрит. Там будет коричневое приземистое здание с номером шесть. Больше я ничего не знаю.
      – Ты молодец, Билл. Целые руки и ноги гораздо ценнее, чем ты можешь себе представить. - Поднимаясь, сказал Рен, и Сивил почувствовал, как черное облако медленно сползает с его души. Возможно, он останется жить, а это самое главное. И черт с ними, Грантом и Фивордом, главное, чтобы этот придурок с ледяными глазами убрался из квартиры. Да, это самое главное.
      «Уходи… Уходи. - Мысленно повторял Сивил, глядя, как Рен поднимается с кровати и направляется к двери. - Я не знаю, есть ли у тебя сердце, но видимо Господь забыл тебе его дать»
      И только когда входная дверь закрылась, Билл позволил себе подняться со стула и подойти к шкафу. Пока он наливал портвейн, горлышко бутылки прерывисто стучало о край невысокого граненого стакана.
      «Сама смерть приходила за тобой, Билли. - Услышал он скрипучий голос матери у себя в голове. - Сама смерть, Билли…»
      – Пошла к черту, карга! - Зло произнес Сивил и залпом влил в себя портвейн.
      Цепь просвистела над головой настолько стремительно, что Рен едва успел пригнуться.
      «Предупредил все-таки… - Только и успел подумать он, прежде чем из-за угла, со свистом рассекая воздух, снова показался конец цепи.
      Рен заставил ускориться восприятие окружающей реальности, глаза его прищурились, следя за цепью, которая теперь медленно приближалась к лицу, и когда конец ее оказался на расстоянии нескольких сантиметров, он резко выкинул руку вперед и схватил ее. Металлические звенья быстро обмотали кулак, и Рен изо всех сил дернул их на себя.
      Из-за угла, не ожидавший такого поворота событий, вслед за цепью вывалился крепко сбитый коренастый мужчина. Увидев перед собой Рена, он мгновенно выпустил цепь из рук и вскочил на ноги.
      – Собака! - Прорычал рыжеволосый коротышка, в котором Рен узнал Бейли Гранта. - Думаешь, получится у тебя?
      Грант успел отскочить от Рена как раз в тот момент, когда тот попытался достать противника кулаком. Теперь он стоял возле самой стены, между пыльными ящиками, заваленными сверху картоном и обрывками бумаги. Склад, в который проник Рен, оказался низким и, если бы не стоявшие повсюду шкафы, просторным помещением. Шкафы крепились болтами к широким вертикальным балкам, которые мешали ориентироваться и передвигаться, но Рен уже успел отметить все входы и выходы и теперь оценивающе смотрел на рыжеволосого мужчину у стены.
      Тот понял, что оказался в ловушке, зажатый с двух сторон ящиками, однако сдаваться не спешил. Наоборот, лицо его еще больше потемнело от гнева, и он, озираясь по сторонам в поисках выхода, продолжал отступать к стене.
      – Только попробуй здесь выстрелить, сука! - Проорал он. - Ты знаешь, что в этих ящиках? Гранаты! Ты умрешь здесь вместе со мной, если промахнешься.
      – Не промахнусь. - Спокойно ответил Рен, доставая пистолет. О том, что стрелять он не собирается, Рен сообщать Гранту не стал, в конце концов, Дрейк попросил доставить обоих живьем, хотя внутри все росло желание размозжить этому коротышке голову.
      Рен осторожно посмотрел по сторонам, где-то должен быть и второй. Но вокруг было тихо, если не считать сопения, доносящегося от стены.
      – Где Фиворд? - Спросил он.
      – А ты поди, найди его. - Осклабился рыжий.
      В этот момент Рен увидел, как глаза Гранта сфокусировались на каком-то предмете, находящемся за спиной, и резко пригнулся к земле. Секундой позже в том месте, где была его голова, раздался свист, и пуля, ударившись в металлическую балку, с громким звяканьем отскочила в сторону.
      Стоящий за спиной Фиворд выстрелил еще раз, но снова промахнулся - Рен успел нырнуть в узкий проем между шкафами, и выпущенная пуля едва не попала в ящик с гранатами.
      – Не стреляй, идиот! - Вне себя от злости заорал Грант и, пользуясь моментом, быстро отскочил от стены. Пробежав между стеллажами с оружием, он укрылся за высокими стальными коробами.
      – Быстро уходи, Том! - Донеслось из-за ящика.
      Фиворд на мгновенье отвлекся, и Рен, пользуясь моментом, выстрелил ему в ногу. Скорчившись на полу и воя от боли, Фиворд катался из стороны в сторону.
      – Помоги! Бейли, помоги мне! - Завывал он, но Рен только и ждал, что, исходя злостью, предусмотрительный коротышка оступится и совершит ошибку. Так и произошло. Похожий на разъяренного быка, с красным от гнева лицом, Грант не выдержал и выскочил из укрытия. В руке он держал короткоствольный автомат, нацеленный Рену в грудь.
      – Получи, собака! - Прорычал он, нажимая на курок.
      Рен выстрелил одновременно с Грантом.
      Пуля, выпущенная в коротышку, разнесла тому половину ладони, но все же автомат успел выплюнуть короткую очередь. Рен почувствовал, как бок обожгло огнем. Не обращая внимания на боль, он выстрелил еще раз, и Грант начал медленно оседать на пол. Вторая пуля попала ему в плечо, заставив выпустить, наконец, оружие из рук.
      Пнув автомат в дальний угол, Рен быстрыми и точными движениями связал запястья лежащего на земле мужчины и поволок его за собой. Положив скулящего от боли Гранта возле сообщника, Рен на секунду остановился, чтобы унять головокружение, затем нагнулся и связал руки Фиворда. Тот находился без сознания.
      – Я тебя убью, скотина! - Простонал Грант, и Рен со всего размаха ударил его по лицу. Тот мгновенно притих.
      Некоторое время Рен стоял на месте, покачиваясь из стороны в сторону. Сосредоточившись на боли, он сквозь заволакивающую сознание дымку определил, что пули две: одна прошла навылет, другая, задевшая печень, до сих пор внутри.
      Плохо. Но резервных сил хватит, чтобы доехать до дома.
      Рен медленно опустил голову и посмотрел на лежащих. Главное - дотащить этих олухов до машины…
      Взметнув придорожную пыль, колеса черного автомобиля резко затормозили перед входом в двухэтажное здание, передняя часть которого утопала в тени густых деревьев. По ступенькам быстро сбежал Дрейк, по пути отдавая приказания двум похожим друг на друга как сиамские близнецы, следующим за ним по пятам мужчинам.
      – Забрать из машины связанных и доставить их в двадцать седьмое крыло. Говорить не давать, на просьбы не реагировать. Рен! - обратился он к выходящему из машины водителю. - Ты молодец! Очень быстро вернулся, четверо суток прошло, я думал никак не меньше недели понадобиться.
      В знак приветствия Рен коротко взмахнул рукой и покачнулся.
      – Что с тобой? Ты ранен? - Жесткое лицо Дрейка, на котором секунду назад мелькало подобие улыбки, вдруг резко стало серьезным. - Что произошло, почему ты не сообщил мне заранее?
      Он быстро вытащил из кармана телефонную трубку, отчего две полоски на его рукаве полыхнули белым светом, и, набрав номер, коротко бросил:
      – Медиков.
      Рен почувствовал, что, наконец, можно расслабиться. Внутренние силы были на исходе, почти двое суток он сдерживал кровотечение, но рана не затягивалась из-за сидящей внутри пули. Если бы не она, то к концу второго дня на коже не осталось бы и рубца, этого времени хватило бы, чтобы излечить десяток таких ран, но пуля, чертова пуля, которую он не мог вытащить в машине, высасывала последние силы. Теперь он стоял на темной улице и покачивался, словно перебравший лишку пьяница, не способный остановиться после нескольких рюмок бренди, и оттого плохо соображающий, куда именно он должен идти и что делать.
      Рен видел, как двое мужчин вытащили из машины Фиворда и Гранта, и после того, как их увели в здание, удовлетворенно кивнул. Задание завершено, самое время, чтобы отдохнуть и набраться сил.
      Подбежавшие к нему медики попытались было положить его на носилки, но Рен пресек их действия, наотрез отказавшись от помощи.
      – Я доеду до дома, там все сделаю. - Обратился он к Дрейку.
      Но тот укоризненно покачал головой.
      – Если ты сейчас не ляжешь на носилки, я вколю тебе карвазол, и ты проваляешься еще трое суток, но зато когда проснешься, будешь совершенно здоров.
      – Черт бы тебя подрал… - Прорычал Рен, но на носилки все-таки сел.
      Дрейк усмехнулся и махнул медикам:
      – В операционную.
      Скрипнули пластиковые ручки, послышался шорох подошв. Впервые за два дня Рен устало закрыл глаза и почти сразу провалился в сон.
      Минбург оказался красивым старинным городом, с тихими улочками и невысокими, отделанными декоративной лепниной, зданиями. Большинство мостовых были вымощены щербатым булыжником, края серых камней сгладились от времени и подошв, превратившись в плоские закругленные островки, между которыми забился мелкий песок.
      Я въехала в город около полудня и теперь кружила по тихим улицам, высматривая адреса и номера домов. Солнце ласково пригревало руку, высунутую в окно, ветерок неторопливо гнал по небу пушистые облака. Пахло жасмином.
      Проехав несколько кварталов, я удовлетворенно кивнула, когда справа показалась синяя гладь Минбургского озера. Лавочки, расставленные по периметру, призывали расслабиться и отдохнуть всех желающих, которых в этот солнечный день было предостаточно. Люди гуляли по узким дорожкам по одиночке и парами, то и дело уступая дорогу проезжающим мимо велосипедистам, жевали на ходу сахарную вату и мороженое, двое детей плескались недалеко от берега, радостно смеясь и поливая друг друга теплыми сверкающими брызгами.
      Вокруг царили идиллия и покой, и я в какой-то момент подумала, почему друг Ниссы живет так далеко от Канна? Хотя нет, друга-то я понимала прекрасно, я бы и сама была не прочь поселиться в этом тихом городе, где каждый камень хранит свою историю, а по вечерам на улицах играют музыканты, но неужели у Ниссы только один друг, способный помочь ей в сложной ситуации?
      Размышляя об этом, мне пришлось признать, что у меня такого друга нет вообще, и все вопросы отпали сами собой. Я была бы счастлива проехать в два раза дальше, лишь бы существовал человек, которому я могу поведать самые сокровенные тайны и попросить о помощи. Но у меня такого нет…
      Радуясь за Ниссу, я миновала озеро и свернула в маленький переулок, где в этот сонный час не было ни одно пешехода, и только высокие деревья неспешно раскачивали стройные стволы, шелестя пожелтевшей листвой, сквозь которую пробивались яркие лучи полуденного солнца.
      Я остановилась возле небольшого белого особняка и посмотрела на дверь.
      Филлинтон Авеню, 26.
      Ну что ж… Я не ошиблась. Это и есть конечная точка моего путешествия. Еще раз осмотрев казавшийся пустынным особняк (уж больно тихо было вокруг), я впервые за все это время подумала о том, что хозяина может не оказаться дома. Что я тогда буду делать? Сидеть в машине и ждать? Или постучусь к соседям и спрошу, не знают ли они где его можно найти?
      Перестав терзать себя предположениями, я вышла из машины и направилась к крыльцу. Зеленый газон раскинулся по обеим сторонам дорожки, сверкал белыми боками раскалившийся от солнца почтовый ящик с номером 86025. Пройдя по гравийной дорожке, я подошла к двери и остановилась, пытаясь отыскать глазами дверной звонок, но такового не нашлось и я, поразмышляв какое-то время, тихо постучала в дверь.
      Сначала мне показалось, что на мой стук никто не отозвался, но, спустя какое-то время, за дверью послышались шаги, и через мгновенье она распахнулась. На пороге стоял невысокий человек лет тридцати пяти, в клетчатой рубахе и с взъерошенными каштановыми волосами. Он растеряно смотрел на меня сквозь толстые стекла очков, и глаза его, чем-то похожие на глаза кокер-спаниеля, удивленно рассматривали мое лицо и запыленную одежду.
      Сказать, что я была удивлена, увидев его таким, значит не сказать ничего. Мне почему-то казалось, что Герберт Дон должен быть высоким, сильным физически человеком, с решительным лицом и волевым подбородком (как Рен?) и обязательно иметь громоподобный голос, уверенный и успокаивающий одновременно. Вероятно, сказались выплывшие на поверхность тайные желания о поддержке и покровительстве. Слишком долго я боролась в одиночку со всем миром, и теперь мне хотелось увидеть в защитнике Ниссы доброго, но сильного и справедливого старшего брата.
      Однако щуплый человек с растерянным взглядом, стоящий на пороге собственной квартиры, ни коим образом не напоминал мне старшего брата. Не напоминал он и интеллектуально развитого вышибалу, о чем я горько жалела вот уже целую минуту.
      – Здравствуйте, я могу вам помочь? - Неуверенно прервал неловкую паузу хозяин квартиры, и я, смутившись, перестала разглядывать его с откровенным любопытством.
      «Хорошо еще, если мой взгляд не выражал презрения. - Подумала я про себя. - Потому что, если я ошибусь, и в последствии он окажется замечательным человеком, то мне будет очень неловко за свою первую реакцию. А уж эмоции всегда выражаются у меня на лице очень быстро. Дурная привычка…»
      – Здравствуйте. Вы - Герберт Дон? - Стараясь не выказать разочарования, спросила я.
      – Да. - Он моргнул и, подслеповато прищурившись, вгляделся в мое лицо. - А мы знакомы?
      – Нет, простите, что я к вам без приглашения. Мы не знакомы, мое имя Эллион Бланкет, и меня попросила приехать к вам одна наша общая знакомая…
      – Какая знакомая? - Осторожно поинтересовался он. Глядя в его удивленное лицо, я могла бы поклясться, что в последние десять лет он вообще не имел дела с женщинами и оттого искренне удивляется, о какой общей знакомой я веду речь.
      – Нисса… - Ответила я, только сейчас осознав, что не знаю ее фамилии. Но этого оказалось достаточно. Лицо стоящего на пороге мужчины неуловимо изменилось и он, удивленно приподняв брови, переспросил:
      – Нисса? Вы уверены, что именно она просила вас приехать сюда?
      – Да… - Теперь настала моя очередь растеряться.
      – Я не видел ее уже два года. И уже отчаялся найти, а тут такая новость. Мы говорим об одной и той же Ниссе? Ниссе Бартон?
      – Я не знаю ее фамилии. Женщина с чуть вьющимися темными волосами и черными глазами, среднего роста, очень худая…
      – Когда я видел ее в последний раз, она не была слишком худой… Но это не важно. - Герберт смущенно замахал руками. - Проходите, что же я держу вас на пороге, как негостеприимный хозяин… Проходите.
      – Спасибо. - Поблагодарила я и шагнула в темную, после яркого дневного света, квартиру.
      – Чаю, кофе или, может быть, сок? - Торопливо открывая и закрывая ящики стола, спросил Герберт.
      Глядя на то, как суетится хозяин квартиры, мне пришла в голову мысль, что гости - не частое явление в этом доме, и оттого поиск стаканов, заварки и прочих необходимый вещей превращается в настоящую катастрофу. Стараясь уберечь его от ненужных волнений по поводу этикета, я вежливо покачала головой:
      – Ничего не нужно, спасибо, мистер Дон.
      – Зовите меня Герберт.
      – Хорошо. - Я сдержанно улыбнулась. - Ничего не нужно, Герберт. Я совсем недавно заезжала в кафе и поэтому не голодна. Чаю тоже не хочется.
      – Ну что ж… - Мужчина растерянно постоял посреди кухни, затем прошел в комнату и сел в кресло напротив. - Я, знаете, немного волнуюсь… Просто давно не слышал ничего от Ниссы, с ней все в порядке? Она, наверное, уже в Илване, она всегда хотела туда переехать…
      – Герберт… - Сказала я тихо. - Я должна передать вам вот это.
      Я достала из кармана помятый листок и протянула мужчине. Тот какое-то время смотрел на него, не понимая, зачем я протягиваю ему потрепанный кусок бумажки, затем спросил:
      – А… что это?
      – Нисса просила меня передать это вам. Я не читала и не знаю, что в нем. Просто, понимаете, я обещала ей…
      – Где она? С ней все в порядке?
      Мне были понятны его вопросы, но я совершенно не знала, что ответить. Как много я могу рассказать про Корпус? Имею ли право говорить, где сейчас Нисса? Наверное, нет. Я не столько боялась Комиссии, сколько не была уверена, как много хотела бы рассказать Герберту сама Нисса. Возможно, она осуждена за серьезное преступление и не хочет, чтобы кто-то знал об этом.
      Прежде чем заговорить вновь, я некоторое время обдумывала ответ, затем решительно произнесла:
      – Пожалуйста, Герберт, прочитайте послание. Может быть, вам что-то станет яснее. Я знаю, что я должна передать его, но ответить на остальные вопросы я не могу. Простите меня. Пусть это сделает Нисса…
      – Хорошо… - Растеряно проговорил Герберт и протянул руку к записке. Внимательно изучив написанный сверху адрес, он осторожно развернул листок и начал читать.
      По мере прочтения брови его хмурились, а подбородок начинал дрожать все сильнее.
      – Что это? - Поднял он на меня растерянные голубые глаза. Сквозь стекла очков они казались маленькими и очень грустными. - Это же прощальное письмо! Посмотрите сами!
      Он протянул мне записку, и я медленно перевела взгляд на неровные строчки:
      «Мой дорогой Герберт. Моя жизнь повернулась странно, и я разминулась с Госпожой удачей. Мне бы очень хотелось увидеть вас и попрощаться с вами, но, боюсь, уже ничего не сумею изменить, встреча нам не суждена. Помните, что вы всегда были моим самым близким другом, и я благодарна вам за все, за каждое слово, за каждую минуту, что провела в вашем обществе. Я буду помнить вашу любовь и заботу всегда. Вечно. Прощайте. Искренне ваша, Нисса»
      Когда я посмотрела на Герберта, то увидела, что он плачет. Мужчина в клетчатой рубахе вздрагивал, прижав широкие ладони к лицу, и отчаянно пытался сдерживать рвущиеся наружу всхлипы.
      «О горе мне, дурную весть принесшей…»
      На душе вдруг стало темно и пусто, как в тот день, когда Линдер объявил мой приговор. Но тогда я все еще надеялась, что кто-то, пусть не я, сумеет избежать этой страшной участи. Я верила, что записка - это просьба о помощи. А оказалось, что это прощальное письмо…
      «Нет, Нисса, нет! Неужели я ехала сюда, чтобы расстроить этого человека прощальными словами? Неужели ты с самого начала знала, что тебе не выбраться?»
      Мне захотелось разрыдаться вместе с Гербертом. Я потратила три дня, чтобы добраться до Минбурга, я верила, что этот день станет началом борьбы за освобождение из плена… Но я ошиблась. Неужели я ошиблась в тебе, Нисса? Я ведь видела огонь в твоих глазах, видела твое отчаянное желание жить несмотря ни на что, как получилось, что ты сдалась так рано?
      Поднимаясь из кресла, чтобы уйти, я посмотрела на Герберта, который все еще плакал, закрывая руками лицо. Очки с толстыми стеклами лежали на подлокотнике, забытые и ненужные от внезапно нахлынувшего горя.
      – Простите… - Прошептала я тихо, но он вряд ли услышал меня. Скверно знать печальные вещи самому, но еще хуже отбирать надежду у других. Ведь все это время Герберт надеялся увидеть Ниссу живой. Пусть не сейчас, пусть когда-нибудь. А теперь его плечи вздрагивают, а душа разрывается от боли, слушая, как хрипит и задыхается в агонии умирающая надежда.
      Скверно.
      Осторожно прикрыв за собой дверь, я вышла на улицу и двинулась к машине.
      «Домой. В Канн…» - Поправилась я. И вдруг почувствовала такую злость, от которой пальцы свело судорогой.
      Захотелось со всей силы ударить кулаком в стену, чтобы камень раскрошился в пыль, и рассеченная кожа окропилась горячей кровью. Чтобы, захлебнувшись болью, я перестала чувствовать, как надрывно стонет разрывающееся на куски сердце…
      «Лучше бы я умерла, не успев доехать до Минбурга»
      С этой мыслью я села в машину и тронулась в обратный путь.
      Пребывая в странном настроении: эдакой смеси беспросветной злости, отчаяния и боли, я как сумасшедшая неслась по ночному шоссе, почти не разбирая дороги.
      За что я боролась все это время? Эта записка стала для меня символом, талисманом грядущей свободы и справедливости. И пусть я не знала, за что была осуждена Нисса, мне было плевать на это, но у меня было самое главное - цель. Цель, которая вела меня тонким лучиком среди беспросветного мрака, заставляя забыть о собственном несчастье, о той смеси обиды и разочарований, в которую превратилась моя жизнь.
      Корпус.
      Корпус, ты все-таки убил нас всех. И тех, кто жил в тебе долгое время, и тех, кто лишь на мгновенье прикоснулся к твоим гнилым стенам. Почему Нисса перестала бороться? Когда это случилось? Могла ли я помочь ей? Изменить ход ее мыслей, не дать дойти до такого…
      Корпус. Это ненавистное слово пульсировало в голове алым светом, и мне вдруг показалось, что я снова слышу его противный свистящий голос у себя в голове.
      «Да провались ты!» - Я со всей силы ударила по рулю.
      Дорога резко вильнула под колесами, натужно скрипнули колодки, и я с трудом выровняла автомобиль, не замечая опасной близости обрыва с правой стороны. Две желтые линии света выхватили тусклые островки травы на обочине, когда машина на полной скорости вошла в поворот. Теперь я не смотрела на знаки, мне было все равно, куда выведет меня ночная лента дорожного полотна. Какая разница приеду ли я в Канн или так и останусь затерянной посреди этого чужого для меня мира, где нет ни одного человека, который бы ждал, верил и любил меня…
      «Нет, это не Корпус. - Вдруг подумала я. - Это ты, Рен. Именно ты сделал мою жизнь такой, какая она есть сейчас. Это ты убил Ниссу и Эдварда, ты прервал множество линий на середине, ты заставил колеса судьбы вращаться в угодную тебе сторону, не заботясь о чувствах и переживаниях других людей. Это из-за тебя плакал Герберт. Я тебя ненавижу, слышишь? Ненавижу!»
      Я понимала, что несу чушь, но уже не могла остановиться. В этот момент мне отчаянно хотелось переложить ответственность на кого-то другого. Лишь бы не я была виновата во всем, что происходит.
      Мотор Бьюика ревел и скрежетал, вращая шестеренки с непривычной скоростью, мои глаза едва различали дорогу, но причина была не в темноте, что окутала шоссе, причина была в пелене отчаяния и ярости, застилавшей мои глаза. Входя в следующий поворот, я крутанула руль слишком поздно, и два колеса нависли над обрывом, беспомощно вращаясь в пустоте.
      Мое сердце екнуло. Я почувствовала, что еще секунда - и я окажусь там, на дне глубокого оврага, похороненная под грудой искореженного металла. И глядя на звезды пустыми глазами, я буду одиноко лежать на острых осколках, уже не заботясь о том, как провести последние дни своей жизни.
      Не думая, что делаю, я интуитивно навалилась всем телом на дверь. Внутренний голос истошно вопил: «Не поможет! Слишком поздно!», но я продолжала упираться и давить. Колеса совершали оборот за оборотом, но, не находя опоры, лишь царапали по краю обрыва, срывая вниз мелкие камушки, которые с шорохом уносились в темноту. Я продолжала выворачивать руль, не замечая, что он уже не двигается с места, а мои вспотевшие ладони лишь проскальзывают по нему, оставляя мокрые дорожки.
      В тот момент, когда надежда выбраться живой уже почти растаяла, я вдруг почувствовала, как машина вздрогнула и слегка дернулась. Переднее колесо зацепилось за почву и теперь медленно толкало машину вперед, выдирая с корнем чахлые пучки травы, растущие на обочине.
      Еще секунда - и заднее колесо тоже встало на дорогу. Мотор обрадовано взревел, словно арабский скакун, целый месяц простоявший в стойле, и не успела я понять, что происходит, как машина вылетела поперек дороги и понеслась к противоположной стороне.
      Я что есть мочи надавила на тормоз. Коротко взвизгнули шины, моя голова дернулась так сильно, что хрустнула шея, и хотя ремень безопасности не позволил удариться о ветровое стекло, мне все равно показалось, что от мозгов (если они и были) ничего не осталось.
      Двигатель натужно чихнул и заглох. Вокруг стало необычайно тихо, и только стрекотание сверчков наполнило ночь тихим равномерным свистом.
      Я медленно выдохнула и убрала ногу с тормоза.
      Вот так-то… Всего лишь одна минута неконтролируемой злости могла стоить мне всей оставшейся жизни. Только теперь до меня в полной мере дошло, как глупо все могло закончиться. Я повернула голову и посмотрела в сторону обрыва. Темнота равнодушно расстелилась сразу за краем дороги, молча глядя на меня, безрассудную глупую девчонку, и продолжала клубиться туманом в глубине оврага, облизывая голые камни, растекаясь по впадинам и ущельям…
      Никто не нашел бы меня там еще года два. Никто бы не смог сказать, куда пропала бедная Элли, однажды выехавшая в сторону Минбурга.
      Дура.
      Я медленно покачала головой и завела Бьюик. Мне повезло, что вокруг не было других машин, кому бы я могла помешать, ведь своими нелепыми действиями я полностью перегородила дорогу. Все еще качая головой, я развернула автомобиль и медленно поехала вперед, высматривая указатели на Канн.
      Теперь мне больше чем когда-либо хотелось туда попасть.

      Неожиданная дорога Глядя на настенный календарь, я медленно обвела красным число двадцать один.
      Двадцать первое сентября - предположительно последний день моей жизни. Сегодня двенадцатое, а значит, в моем распоряжении есть полных девять дней. Посмотрев на календарь еще некоторое время, я, наконец, оторвала взгляд от зловещей даты и оглядела себя в зеркало.
      Дорогой брючный костюм из светло-серой ткани сидел почти идеально. Почти. Если бы не излишняя худоба, появившаяся в последнее время, то мне не пришлось бы срочно искать ремень для спадающих брюк, но выбирать не приходилось. Этот костюм был лучшим в моем гардеробе, и я очень надеялась, что строгий, но элегантный вид поможет мне получить беспрепятственный доступ в приемную секретаря «Стэндэд Компани», а там и к директору корпорации. Расчесав волосы, я поправила легкий ситцевый шарфик на шее и вышла из квартиры.
      Вернув арендованный Бьюик сразу после возвращения в Канн этим утром, я уже жалела, что не продлила контракт еще на неделю. Теперь придется добираться до центра на такси. С другой стороны, обшарпанная старая машина могла бы испортить общее впечатление о красивой деловой женщине, какой я казалась себе в этот момент, а арендовать новый сверкающий автомобиль лишь для того, чтобы впечатлить служащих парковки, мне не хотелось.
      Стоя на обочине, я вытянула руку и принялась ждать свободное такси. В Канне рассвело только три часа назад, но на улицах уже кипела жизнь, повсюду сновали пешеходы, неслись бесконечным потоком машины, обещая вскоре превратить дороги в сплошные заторы.
      Возле меня остановилось белоснежный приземистый автомобиль с шашечками на двери, водитель приветливо улыбнулся и, устроившись рядом на сиденье, я назвала ему адрес «Стэндэд Компани».
      Лифт неторопливо поднимался на седьмой этаж. Рядом со мной в кабине стояло еще несколько человек, но я не смотрела на них. Я погрузилась в воспоминания о том дне, когда, пытаясь сбежать от охранников, я мчалась по пустынным коридорам. Потом был разговор с Марком…
      Как ни странно, но Марк всегда казался мне человеком порядочным и честным. И то, что он приказал стрелять в Рена, я до сих пор была склонна считать недоразумением. Однако я признавала, что могу ошибаться. Возможно, меня сбил с толку его элегантный вид, приятное лицо, прекрасные манеры и мягкий голос. Бандиты не должны быть такими. Хотя, что я знаю о бандитах? То, что они всегда носят пистолеты, одеваются в кожаные куртки и ругаются матом? В таком случае Рен куда больший бандит, нежели Стэндэд…
      Однако, если Марк все-таки бандит, то почему так мягко обошелся со мной, несмотря на то, что я подслушивала под дверью? А ведь разговор совсем не предназначался для чужих ушей.
      Размышляя обо всем этом, я не заметила, как открылись двери лифта, и все устремились в холл. Следуя за работниками корпорации, я прошла фойе и, ориентируясь по указателям, свернула к просторной приемной секретаря.
      Девушка, сидевшая за широким бежевым столом, разговаривала по телефону, одновременно выводя ровные строчки в лежащем перед ней блокноте.
      – Да, я записала, вы сможете связаться с ним ближе к девятнадцатому числу по этому номеру. Хорошо. Да-да, передам. Всего доброго.
      Положив трубку, она посмотрела на меня и, слегка изогнув губы в улыбке, приветливо произнесла:
      – Приемная мистера Стэндэда, я могу вам помочь?
      Я мысленно похвалила Марка за то, что он посадил рядом со своим кабинетом не раскрашенную куклу, а приятную молодую женщину, и, улыбнувшись в ответ, произнесла:
      – Я бы хотела увидеть мистера Стэндэда.
      Девушка пододвинула блокнот и поинтересовалась:
      – У вас назначена встреча? На какое время?
      – Нет, дело в том, что я не успела назначить встречу заранее, но мне очень нужно его увидеть.
      Секретарша оторвалась от блокнота и посмотрела на меня:
      – А по какому вопросу вы бы хотели его видеть?
      Пытаясь сформулировать ответ, я некоторое время помолчала:
      – Э-э-э… Это личный вопрос. Если бы вы смогли просто сказать, что пришла Эллион Бланкет, я была бы очень признательна. Думаю, все остальное он решил бы сам.
      Девушка осторожно поправила очки в тонкой оправе и нахмурила тонкие брови:
      – Дело в том, что мистера Стэндэда сейчас нет, но есть его заместитель - Брюс Джордан. Если вы настаиваете, я могу попробовать договориться о вашей встрече…
      – Нет… - Я замялась, пытаясь прочитать табличку на ее груди. - Сюзан, мне очень нужно увидеть именно мистера Стэндэда, боюсь, что мистер Джордан мне не подойдет.
      – Вы уверены?
      – Абсолютно.
      – А почему тебе не подойдет мистер Джордан?
      Голос, раздавшийся из-за спины, заставил мои ноги прирасти к полу. Я медленно обернулась и застыла. Опираясь на дверной косяк, сложив руки на груди, стоял Рен. Пытаясь взять себя в руки и не выказать удивления, я молча рассматривала его лицо.
      Как долго он здесь стоит? Почему он раньше не выдал своего присутствия? Что ему вообще нужно в приемной Стэндэда?
      Рен наблюдал за моими жалкими попытками совладать с эмоциями с улыбкой на губах. О да, ему было от чего смеяться. Мои ладони взмокли, предательский румянец разлился по щекам, дрожащие колени норовили подогнуться в любую секунду. Не хватало только осесть на пол прямо посреди кабинета на глазах у секретарши.
      Я сделала глубокий вдох и задержала дыхание.
      «Все хорошо. Он тебе никто и ничего тебе не сделает» - Твердила я себе, пока не почувствовала, что успокаиваюсь.
      Встретившись с серо-голубыми насмешливыми глазами второй раз, я подняла подбородок и спокойно ответила:
      – Нет. Мистер Джордан мне не подойдет.
      Казалось, Рен откровенно насмехается над моим наигранным спокойствием:
      – Почему же? Может он окажется не хуже, чем Стэндэд…
      – Нет… - Мне был непонятен его саркастичный тон, но я старалась не выказать смущения.
      – Ты же его не знаешь. Может быть, на вкус он даже лучше.
      От такой наглости мне захотелось залепить ему пощечину, но сдержала себя и, как можно небрежней, бросила бомбу в ответ:
      – Может быть. Может быть, он даже лучше, чем ты.
      Глаза Рена похолодели до температуры зимней ночи. Кляня себя за то, что не смогла сдержаться, я отвернулась, демонстрируя, что наш диалог окончен и обратилась к секретарше, лицо которой вытянулось от удивления. Я еще сильнее покраснела. Не стоило перебрасываться колкостями при ней, но Рен тоже хорош! Выставил меня дешевой подстилкой прямо на глазах у постороннего человека. Стараясь не провалиться со стыда, я спросила девушку за стойкой:
      – Скажите, а когда я смогу увидеться с мистером Стэндэдом?
      Секретарша, которая к этому времени тоже взяла себя в руки и вновь надела приветливую маску на лицо, лишь осторожно покачала головой:
      – Я боюсь, что мистер Стэндэд вернется не ранее, чем через две недели. Он в отпуске.
      В отпуске?!
      Я едва не подскочила на месте. Не может такого быть! У меня нет четырнадцати дней, есть только девять, и за это время я должна успеть найти его и вернуться назад.
      О, Боже мой! От досады я едва не притопнула ногой. И куда же его унесли черти? Едва не повторив это вслух, я вовремя опомнилась и вежливо спросила:
      – А вы не подскажете, где именно он проводит свой отпуск?
      Если раньше секретарша старалась не делать поспешных выводов, то теперь она точно решила, что я одна из забытых директором любовниц. Я увидела, как брови ее слегка нахмурились, а пухлые губы упрямо поджались:
      – К сожалению, я не в праве давать вам информацию подобного рода.
      Черт! Я была готова задушить эту прислужницу голыми руками. Конечно, это ее работа и она делает ее хорошо. Но как объяснить этой упершейся рогом девице, что мне позарез необходимо найти Стэндэда и сделать это как можно скорей.
      От хлеставших через край эмоций я совершенно забыла о Рене и почти подпрыгнула, когда заметила, как он уперся руками о прилавок в нескольких сантиметрах от меня.
      – Тебе не терпится его увидеть, детка? Соскучилась?
      Я уже начала разворачиваться, чтобы со всего размаху зарядить по его лицу, когда он едва заметно усмехнулся и тихо произнес:
      – Давай. Делай. А потом я поставлю тебя на колени.
      Моя рука застыла на месте, лицо медленно сделалось пунцовым.
      Глядя на меня, Рен тихо, но не менее холодно продолжал:
      – Ты будешь очень долго просить прощения, я тебе обещаю.
      Краем глаза я увидела, как вытянулось лицо у секретарши.
      Что он себе позволяет? Даже если бы мы были одни в помещении, меня бы все равно невероятно смутили и разозлили его фразы. Но разыгрывать этот спектакль прямо в приемной «Стэндэд Компани» было верхом наглости.
      Кое-как совладав с непослушной рукой, которая все еще мечтала завершить траекторию на щеке Рена, я медленно повернулась и прошипела:
      – Может быть, мы закончим этот разговор в другом месте?
      – Иди за мной. - Бросил он, и этот короткий приказ окончательно вывел меня из себя.
      «В следующий раз я возьму с собой бейсбольную биту» - Молча изрыгала я пламя, следуя за широкой спиной по направлению к коридору.
      Мы прошли коридор и свернули в просторное фойе. Посреди холла стоял столик и кресла, в которых, выкроив несколько минут, отдыхали люди. Рен молча обернулся и кивнул на два свободных места.
      – Нет-нет, только не здесь. - Я в красках представила, во что может перерасти наш мирный диалог, и, твердо решив, что последующий спектакль должен пройти без свидетелей, уверенно зашагала дальше.
      Рен едва заметно усмехнулся.
      Следующий холл оказался чуть меньше предыдущего, но зато, к моему облегчению, был совершенно пуст. Здесь кресла располагались не вокруг столов, а стояли парами друг напротив друга. Пройдя мимо небольшого фонтана, мы выбрали те, что находились в дальнем углу.
      Рен, расслаблено откинувшись на спинку и сложив руки на животе, молча смотрел на меня. Все еще кипящая от едва сдерживаемой злости, я накинулась на него сразу, как только опустилась в кресло:
      – Как ты посмел говорить мне все это там, да еще и при секретарше?
      Брови на его лице приподнялись:
      – Ты будешь рассказывать мне, что я смею делать, а что нет?
      – Ты предложил мне пойти к мистеру Джордану, как какой-то уличной…
      – Стэндэд все-таки лучше? - Оборвал меня Рен на полуслове, и его усмешка в который раз за это утро вывела меня из себя.
      – Какое тебе вообще дело до меня и Стэндэда?
      Вместо ответа, Рен промолчал. Глаза его спокойно и холодно изучали меня, будто я была рабом недостойным ответа своего господина. От такой реакции меня прорвало.
      – Не все ли тебе равно, зачем я прихожу в приемную и прошу с ним встречи? Мне вообще нет дела до мистера Джордана, но мне просто необходимо поговорить с Марком…
      Услышав, что я назвала директора «Стэндэд Компани» по имени, Рен едва заметно поморщился. Если бы я не знала, что сидящий напротив меня человек холоден, как гранит, то я могла бы предположить, что ему неприятно. Но через секунду его лицо снова приняло непроницаемое выражение, лишь только прищуренные глаза сделались еще холоднее. Казалось, он откровенно скучает, сидя непонятно с кем, тратя драгоценное время на пустые беседы.
      Я чувствовала злость и обиду одновременно. Мало того, что Марка не оказалось на месте, так теперь еще приходится смотреть в колючие глаза Рена, который непостижимым образом оказался в этот день и в этот час в приемной секретаря.
      – А что ты здесь делаешь? - Неожиданно выпалила я.
      – Сижу напротив тебя в кресле.
      – Замечательно. Ты специально цепляешь меня?
      – Научись правильно задавать вопросы, тогда будешь получать на них ответы.
      Я глубоко вдохнула и зажмурилась. Если бы где-то существовал клапан, предохранявший меня от возгорания, то сейчас было самое время его повернуть. Нарочито медленно выдохнув воздух, я открыла глаза и с расстановкой произнесла:
      – Можешь ли ты мне сказать, по какой причине ты пришел этим утром в приемную секретаря «Стэндэд Компани»
      Уголки губ Рена приподнялись. Теперь он смотрел на меня и улыбался.
      – Молодец.
      Я поняла, что на этот раз меня точно порвет на мелкие кусочки, и уже приготовилась охватить максимальную зону поражения, когда Рен снова заговорил:
      – Я хотел встретиться с Марком Стэндэдом.
      Я шумно выдохнула воздух и, немного успокоившись, спросила:
      – Зачем?
      – По личным вопросам.
      Снедаемая любопытством я молча смотрела на Рена, пытаясь понять, если ли у меня шанс вытянуть из него больше или же это все, что он позволит узнать.
      – Ты хочешь сказать, что это случайность, что мы встретились здесь этим утром?
      – Да.
      – Получается, ты тоже не знал, что он ушел в отпуск?
      – Нет. Я был занят другими делами. Однако теперь у меня есть пара вопросов, которые я намерен ему задать.
      – Но это невозможно. - Вспомнив упрямо поджатые губы секретарши, я почувствовала, как меня охватывает отчаяние. Она ни за что не скажет, куда уехал Стэндэд. - Теперь все вопросы придется отложить на две недели, но если твои могут подождать, то мои никак…
      – Я не люблю откладывать свои вопросы. - Обронил Рен.
      Я резко вскинула голову:
      – Означает ли это, что ты намерен его найти?
      Мне показалось, что Рен улыбнулся.
      – Да.
      – Но как? Ты знаешь, куда он уехал?
      Во мне вдруг проснулась надежда. Если Рен поедет к Стэндэду, то я просто обязана поехать с ним. Я во что бы то ни стало должна уговорить его взять меня с собой! Однако он не торопился с ответами.
      – Скажи, ты поедешь к нему? Когда? - Огонь полыхал во мне все сильнее, я уже не замечала, что подалась вперед и от нетерпения почти сползаю с кресла.
      – Да, я знаю, где он. - После продолжительной паузы ответил Рен, и мне показалось, что он наперед знает мой следующий вопрос.
      – Ты… - Я запнулась. Слишком важен был для меня его ответ. -…Ты мог бы взять меня с собой?
      Рен прищурено наблюдал за моим лицом. В этот момент меня охватило ощущения, что он знает все мои вопросы. Что ему известно каждое слово, которое я могу произнести, и он лишь отслеживает текст по давно написанному сценарию. Казалось, он наслаждается игрой, правила которой известны ему одному, а я - фигура, ниточки которой он дергает в зависимости от настроения и желания.
      – Почему я должен брать тебя с собой?
      – Пожалуйста… - Прошептала я. - Мне очень нужно увидеть его. Очень…
      Лицо Рена в момент изменилось. Оно стало замкнутым и отчужденным.
      – Хотя бы скажи мне, где он, и я попробую добраться туда сама.
      – Нет.
      – Ну почему?! - Я едва не кусала локти от отчаяния. - Скажи!
      – Нет.
      – Тогда возьми меня с собой!
      Рен вдруг холодно отрезал:
      – А что ты можешь мне предложить?
      – Э-э-э… - Я осеклась.
      Посмотрев на часы, он спокойно произнес:
      – У тебя есть одна минута, чтобы объяснить мне, почему мне следует взять тебя с собой.
      – Одна минута? Что ты хочешь, чтобы я тебе предложила?
      Глаза Рена сверкнули недобрым светом, и он, еще раз посмотрев на часы, демонстративно отвернулся.
      – Я… - Лихорадочно соображая, какой ответ мог бы принести мне удачу в этом нелегком деле, я пыталась нести все, что приходило на ум. - Я совершенно не буду тебе мешать. Я буду молчать всю дорогу, буду вести себя тише воды, ниже травы…
      Жадно вглядываясь в его лицо, я пыталась нащупать правильный вариант:
      – Я могу взять другую машину и следовать за тобой на расстоянии в двести метров, могу заплатить тебе денег…
      Увидев, как лицо его поскучнело, я резко сменила тактику.
      – Хорошо-хорошо! Я могу рассказывать тебе шутки всю дорогу, могу петь песни, могу менять колеса и убирать с дороги камни…
      На какой-то момент мне показались, что Рен едва сдерживается, чтобы не рассмеяться, но через секунду его лицо приняло прежнее отчужденное выражение.
      Я начала отчаиваться.
      – Ну, подскажи мне, что я могу для тебя сделать? Я могу делать то, что ты скажешь…
      Рен медленно повернул голову в мою сторону. Его взгляд оставался холодным, но теперь в нем появился интерес. Он ждал продолжения.
      Вместо облегчения, я вдруг почувствовала, как меня начинать сотрясать мелкая дрожь. Если моя догадка верна, то я должна предложить ему все и даже больше. Ну нет! Этого он не дождется! Все что угодно, только не повиновение каждому слову. Нет и еще раз нет!
      Глядя в его прищуренные глаза, я вдруг осознала, что у меня нет выбора. И что он с самого начала знал это, и всего лишь ждал, когда я осознаю это так же четко, как он.
      Пытаясь унять трясущиеся руки, я зажала их между коленями и, не поднимая лица, тихо произнесла:
      – Я согласна… Я согласна подчиняться любым твоим желаниям.
      По лицу Рена медленно растеклась победная улыбка.
      – Молодец.
      – Только одно условие… - Подавленно добавила я. - Если я что-то не захочу рассказывать, ты не будешь на меня давить.
      Постукивая по подлокотнику пальцами, он некоторое время задумчиво смотрел в сторону, затем повернулся и произнес:
      – Выезжаем после обеда. Я заеду за тобой в три.
      Уже после того, как Рен ушел, я все еще сидела в кресле, пытаясь понять собственные эмоции. Ведь я должна радоваться? Я все-таки увижу Марка, а значит, есть надежда все исправить. Все получилось как нельзя лучше, мне не придется искать его самой, не придется арендовать машину и мчаться ночами напролет по темным дорогам. Теперь за меня все сделает Рен. Но если все так хорошо, то откуда это странное ощущение, что я заключила сделку с дьяволом?
      Проходя мимо колонн подземного гаража размашистым шагом, Рен не переставал думать о том, что толкнуло его взять эту девчонку с собой. Увидев Элли в приемной, он был одновременно удивлен и раздосадован, однако настойчивость, с которой она добивалась встречи с Марком, заставила Рена почувствовать ярость. В этот момент он был готов задушить ее голыми руками. Какая напористость, какая экспрессия! Стоило ему только упомянуть про их связь, как она тут же вскинулась, словно дикая кошка, декоративно краснея в наигранном возмущении. Как реалистично она умеет вызывать на лице любые нужные эмоции, стоит отдать ей должное за мастерство.
      Рен усмехнулся, открыл дверцу и сел в автомобиль.
      Ну что ж… Им действительно по пути, и это может обернуться очень кстати.
      Проезжая по залитым светом, шумным улицам Канна, Рен все еще думал о том, какую выгоду может принести намечающаяся совместная поездка. Теперь, заставив ее опустить голову и признать полное подчинение перед ним, Рен чувствовал некоторое удовлетворение. Однако Элли не так проста, как кажется. В этом он уже успел убедиться на собственном опыте. Но, несмотря на это, продолжал чувствовать влечение к этой белокурой бестии, и именно это выводило его из себя. Если раньше он мог хотя бы надеяться, что виной всему была некая ошибка, недопонимание между ними двумя, то теперь она открыто признавала свою связь с Марком, пусть и возмущалась при упоминании об этом. Она открыто признала, что просто использовала его, Рена, забавлялась…
      Мужчина за рулем подождал, пока сигнал светофора сменится зеленым, и продолжил пусть.
      Ничего… Она узнает, что значит «платить». Она заплатит за все: за каждую секунду, что он провел в тоске, за каждый болевой импульс, что сжимал его сердце. Теперь, когда у них будет достаточно времени, Рен собирался не просто наслаждаться мучениями Элли, он собирался наблюдать, как она медленно, капля за каплей, будет впитывать яд, которым он наделит каждое слово.
      А потом, после всего, он еще и использует ее против Марка. Наверняка нервы директора не выдержат, осознай он, что шея его любимой игрушки может переломиться под умелыми руками киллера, и самолично предпочтет рассказать все, что требуется.
      «Давай, жди меня, Элли. Нас с тобой ожидает весьма приятное времяпрепровождение»
      Отражающиеся в зеркале губы Рена медленно скривила холодная усмешка.
      Только возвратившись домой, я поняла в каком глупом положении оказалась. Из-за лавины эмоций, которые вызывало во мне близкое присутствие Рена, я совершенно забыла спросить, сколько времени займет дорога, и теперь стояла посреди квартиры, глупо озираясь по сторонам. Сколько вещей нужно взять с собой? Будем ли мы ночевать в отелях или же придется соседствовать пару ночей в машине? Эта мысль заставила меня почувствовать дрожь в коленях.
      А может быть, Марк находится близко, и дорога не займет больше нескольких часов, и мы вернемся уже к вечеру? Сама не понимая, отчего расстроилась, я мысленно приказала себе заняться делом и принялась яростно перетряхивать шкафы.
      «Одежда, одежда, одежда… Какой она должна быть? Нужны ли юбки, платья или пиджак? В каком виде лучше всего появиться перед Марком? А может, он вообще меня уже не помнит? - Стоя перед открытым шкафом, я нервно рассмеялась. - Мы ведь виделись всего два раза в жизни, и я была всего лишь мелкой сошкой, которую попросили заняться витражом. Наверняка после меня он общался с тысячами более значимых людей…»
      «К черту! - Решила я, вновь принимаясь перебирать гору блузок и юбок. - Это я узнаю на месте. А что же делать с чемоданом?»
      Покосившись в сторону коричневого гиганта на колесиках, я прикусила губу и нахмурилась. О да! Рен будет счастлив увидеть новый повод для шуток, каждая из которых вспарывает как бритва. Ну уж нет, только не в этот раз.
      Решительно откатив чемодан в дальний угол, я вытащила небольшую сумку и принялась запихивать туда походные штаны, теплую кофту, пару водолазок и несколько комплектов сменного белья. Через минуту туда же отправились теплые носки, расческа, зубная щетка и мыло.
      «Что еще? Наверняка я что-то забыла…»
      Оглядевшись по сторонам, я не увидела ничего, что требовалось бы немедленно упаковать и, задумавшись, присела на диван.
      «Может, стоит взять походные ложки, вилки, котелок? - И сама же прыснула со смеху. - Ага, ты лучше возьми эпилятор, бикини и соломинки для коктейлей. И биту, главное, биту не забудь!»
      Представив его лицо, когда в какой-нибудь глуши я достану сначала купальник, затем биту и котелок, я рассмеялась в голос. Он наверняка решит, что я сумасшедшая и оставит жить в лесу. Наткнувшись взглядом на сумку, я снова нахмурилась и стала серьезной.
      Это было странно, но я очень боялась ударить лицом в грязь. И не потому, что это вызвало бы немедленную колкость со стороны Рена, меня почти не задевали его слова (если только они не были связаны с Марком), но я до судорог боялась показаться ему неопытной, пустоголовой дурочкой, от присутствия которой у него начинается мигрень. Сейчас я готова была отдать все оставшиеся деньги за чудо-записку с советом, как именно мне следует себя вести во время поездки.
      Еще целых десять минут я смаковала мечту иметь разговорник «на языке Рена» и только потом заметила, что уже два часа дня.
      «Ой, остался всего час, а я сижу на кровати! Черт…»
      Я резко соскочила с места и побежала на кухню, чтобы наскоро перекусить и затем снова приняться за сборы.
      Рен, как и обещал, прибыл ровно в три. Выглянув из окна, я увидела, что его автомобиль стоит под окнами, а сам он неторопливо прогуливается рядом. Наспех задернув шторку, я бросилась в комнату, схватила сумку и выбежала за дверь.
      Выходя из подъезда, я молилась, чтобы он не начал язвить по поводу моего внешнего вида. Простенькая футболка, свободные бриджи и кроссовки - это, конечно, не бог весть что, но для нашего путешествия должно подойти.
      Мне повезло. Окинув меня взглядом, Рен удовлетворенно кивнул и, не говоря ни слова, забрал сумку, чтобы положить ее в багажник.
      – Надеюсь, здесь нет ничего такого, что тебе срочно понадобиться через пятнадцать минут? - Язвительно спросил он.
      «Началось!» - Вздохнула я и прошагала к машине.
      – Нет, ничего такого нет.
      – Хорошо.
      Рен захлопнул багажник, сел на водительское место и завел двигатель.
      Стараясь не выказать любопытства, я тайком разглядывала сидящего рядом со мной мужчину. Теперь, когда черная куртка и майка уступили место бежевой рубашке и вытертым джинсам, он казался мне еще притягательнее. Верхние пуговицы были расстегнуты, открывая загорелую грудь и мощную шею, на которой висел серебряный медальон, выцветшая ткань джинсов обтягивала сильные ноги как вторая кожа, темные волосы он зачесал назад, но они все равно разметались на ветру от быстрой езды. Мне казалось, что я до мельчайших деталей могу представить профиль, когда он несется по улицам, а воздух колышет его короткие, слегка вьющиеся пряди, брови нахмурены в задумчивости, а красивые губы плотно сжаты.
      Я снова подумала о том, как сильно скучала по нему все это время. Вся моя злость казалась игрушечной и рассыпалась через секунду, стоило нам встретиться глазами. Неужели такая сильная любовь способна остаться безответной, и та лавина чувств, что бушует во мне с первой встречи, окажется никому не нужной, невостребованной?
      Я прикрыла глаза и вздохнула.
      Ну и пусть. Даже если мне суждено чувствовать все это в одиночку, я все равно благодарила судьбу за возможность побыть с ним рядом в эти, может быть, последние дни.
      Коротко взглянув на меня, он спросил:
      – Можем ехать? Ничего не забыла?
      Я покачала головой:
      – Вроде бы нет. Можем ехать.
      Рен положил широкую ладонь на руль и уверенным движением развернул автомобиль. Он сделал это простое действие так красиво и элегантно, что у меня перехватило дыхание. Он все делал красиво, умело, точно…
      Мне совершенно невпопад вспомнилось, как эти длинные пальцы, лежащие сейчас на руле, когда-то ласкали мою кожу, гладили волосы. Как обжигало его дыхание, а губы шептали слова, значение которых теперь ускользало…
      Боже, как давно это было! Казалось, целая вечность прошла с тех пор.
      Я с трудом оторвала взгляд от его руки и стала смотреть на проносящиеся за окном дома. Оказывается, это путешествие будет для меня гораздо тяжелей, чем казалось поначалу. Если я не перестану смотреть на него, как голодный на вазу с фруктами, оно превратиться для меня в настоящий кошмар уже через несколько часов. И что самое худшее - Рен даже не подозревает об это. Он всего лишь оделся в самую красивую рубашку на свете и натянул самые узкие джинсы, которые изумительно подчеркивают сильные бедра, а я теперь должна приложить все усилия, чтобы не заработать косоглазия.
      «Главное, чтобы ты ничего не заметил, - думала я, чувствуя, как полыхают щеки. - Иначе я провалюсь со стыда…»
      Стоило мне подумать это, как раздался насмешливый голос Рена:
      – Тебя охладить?
      Через секунду на меня дунул поток ледяного воздуха.
      – Что ты делаешь? - Взвизгнула я, закрывая пальцами решетку, из которой сквозил арктический холод. - Я получу обморожение прямо у тебя в машине! Выключи!
      Он только рассмеялся.
      – Я не хочу, чтобы ты расплавила кресло, на котором сидишь.
      – Не расплавлю, не переживай! - Злая от издевательств, я мысленно пообещала себе, что больше даже не взгляну в его сторону.
      – Ты очень быстро вскипаешь.
      – Это хорошо или плохо?
      – Смотря в какой ситуации. - Продолжая улыбаться, ответил он, но кондиционер все-таки выключил.
      Некоторое время мы ехали молча.
      Я все еще кипела из-за его шуток, но больше злилась на саму себя. Не стоило так открыто разглядывать его, тем более в первые минуты встречи. Теперь Рен подумает, что я готова упасть перед ним ниц, увидев распахнутый воротник рубашки. Хотя не так уж он окажется и не прав…
      Как только мы выехали из города, дорога начала витиевато кружить среди холмов, поросших густым желто-багряным лесом. Лента ее то выплывала длинной ровной полосой и тянулась до самого горизонта, то вдруг терялась за очередным холмом, чтобы снова показаться через минуту. Стараясь не смотреть на водителя, я молчаливо наблюдала за пейзажем, выискивая указатели. Спустя несколько минут, не увидев ни одного из них, я наконец решилась нарушить тишину:
      – Сколько мы будем ехать?
      – Столько, сколько я буду вести.
      – Пожалуйста, скажи мне, сколько дней займет дорога?
      Рен покосился на меня.
      – Увидишь ты его, не нервничай.
      Я нахмурилась. Он каждое предложение сводит к Марку и от этого злится. Пора бы уже расставить все по местам, но у меня никак не хватало духу начать этот разговор. Да и как объяснить что-либо человеку, который напридумывал себе небылиц и свято в них верит… Можно хоть пеной изойти, доказывая, что мы с директором почти не знакомы, но Рен даже бровью не поведет.
      Я вздохнула.
      – Он мне нужен совсем не для этого.
      – Не для чего?
      – Не для этого… - Осеклась я, осознав, как глупо выглядят мои слова. - Почему ты думаешь обо мне всякую ерунду?
      Сохраняя непроницаемое выражение лица, Рен молчал.
      – У меня к нему дело, которое вообще не имеет ничего личного. Но мне очень нужно знать, сколько займет дорога, это важно, понимаешь? А ты мне два слова сказать не можешь. - Я расстроено замолчала и отвернулась в сторону.
      Через некоторое время Рен ответил.
      – Мы будем ехать не меньше четырех дней. Если не повезет с погодой, то пять. Его особняк находится в горах, уж не знаю, какого черта он забрался так далеко, но по этой дороге не будет ни одного отеля, так что ночевать нам придется в лесу.
      Не успев оправиться от изумления насчет количества дней в пути, я была заново удивлена новостью о лесных ночевках. Или скорее тем неприязненным тоном, каким он произнес эти слова.
      – Хорошо, в лесу так в лесу. - Примирительно сказала я. - Я не привередливая.
      Рен только усмехнулся.
      – А у тебя нет выбора. Ты будешь спать там, где я скажу. - Бросил он.
      Я вдруг разозлилась:
      – Конечно, тебе же нравится, когда я кукла, которую ты дергаешь за ниточки. Сказал одно - я сделала, сказал другое - тоже сделала, не жизнь, а малина. Женщина вообще не должна иметь мозгов, да? Зачем они ей, если всегда можно кому-нибудь подчиниться? Вот только подчиняться хочется умным, мужественным, справедливым мужчинам. А тем, кто не может добиться уважения женщины - приходится правдами и неправдами вытягивать всякие обещания…
      В гневном порыве я и не заметила, что машина уже остановилась, а лицо Рена нависает в нескольких сантиметрах от моего.
      – Ты закончила? - Свистящим шепотом спросил он.
      – Наверное… - Я не смотрела в горящие глаза, все мое внимание сосредоточилось на губах, таких умопомрачительно красивых губах, находящихся слишком близко. Казалось, что качнись я немного вперед, и мы сольемся в обжигающем поцелуе, бурном и яростном… Но как бы мне не хотелось этого, я сидела, словно приклеенная. Осталось только подтвердить его мнение, что я самая доступная из всех существующих женщин. Вдыхая дразнящий аромат его кожи, я чувствовала, как сознание мутится в моей голове, а разум растворяется в сладкой дымке предвкушения.
      Однако глаза Рена продолжали полыхать недобрым светом, заставляя на время забыть о губах и о том наслаждении, которые они способны подарить.
      Глядя на меня, он медленно улыбнулся.
      – Тебе ведь очень хочется, чтобы я это сделал?
      Чувствуя, как полыхают не только мои щеки, но и что-то гораздо ниже, я едва сдерживалась, чтобы не ответить «Да». В конце концов, у меня должна быть элементарная гордость, и если не сейчас, то когда ее проявлять? Изнемогая от желания, чтобы он поцеловал меня сам, я продолжала молча рассматривать щетинки на его подбородке.
      – Я хочу услышать это… - Он наклонился еще ближе, и теперь его губы почти касались моих.
      Чувствуя, что еще секунда, и я потеряю контроль, я изо всех воспротивилась его притяжению. Если сейчас я скажу «да», то окончательно потеряю всякое уважение к себе, а вот Рен, напротив, будет очень доволен.
      Взглянув в его глаза, я поняла, что он даже не сомневается в моей капитуляции, и это моментально отрезвило меня. Стараясь, чтобы мои слова прозвучали холодно и насмешливо, я процедила:
      – Ты ведь можешь просто приказать мне, и я сделаю все, что хочешь. - Приподняв для убедительности одну бровь, я наблюдала, как выражение его лица медленно меняется.
      Ленивая улыбка, с которой он наблюдал за мной, постепенно превратилась в циничную усмешку, а в глазах зажегся дьявольский огонек.
      – Ты скажешь мне это, я тебе обещаю.
      Почувствовав секундное облегчение после того, как он снова сел на водительское место и завел машину, я не удержалась и ответила:
      – Ты хочешь, чтобы я пала на колени по собственной воле, но этого не будет…
      – Посмотрим. - Спокойно ответил он.
      – Посмотрим. - Буркнула я.
      Радуясь, что выиграла первый раунд, я отвернулась и стала смотреть в окно. Интересно, сколько еще подобных раундов мне предстоит? И из скольких я смогу выйти победителем?
      Что-то подсказывало мне, что уже следующий будет не таким легким, и мне придется приложить гораздо больше усилий для победы. Вот только буду ли я способна на это?
      Однообразный пейзаж постепенно утомил меня, и я заснула. Проснулась я спустя несколько часов, когда Рен остановил машину возле затерявшейся среди холмов заправки, рядом с которой находилось маленькое кафе, где мы заказали скромный ужин, состоящий из двух гамбургеров, пережаренной суховатой картошки и чая. Официантов здесь не было, один только неулыбчивый седой мужчина молча наблюдал за нами из-за прилавка. Закончив с пресной едой, мы под его пристальным вниманием убрали за собой грязную посуду и вышли на улицу.
      Сумерки плавно опустились на дорогу, над дальним холмом повис тонкий серп восходящей луны.
      – Нам, наверное, скоро нужно будет искать место для ночлега? - Спросила я, садясь в машину.
      – Я собираюсь ехать всю ночь.
      Я удивленно посмотрела на Рена.
      – Но зачем?
      Он не ответил. Когда машина тронулась, я осторожно предложила:
      – Если ты устанешь, я смогу заменить тебя…
      Рен даже не посмотрел в мою сторону, только едва заметно прищурил глаза и обронил:
      – Спи.
      То ли от напряжения, которое преследовало меня с той минуты, как я села в машину, то ли сказалась предыдущая бессонная ночь, но едва мы тронулись в путь, как на меня сразу навалилась страшная усталость. Голова сделалась тяжелой и теперь свинцовой плитой давила на плечи. Некоторое время мои глаза рассеянно следили за дорогой, но через несколько минут они закрылись, и я уснула, слушая монотонное шуршание шин по асфальтированной полосе.
      Я не знала, сколько времени заняло то беспокойное состоянии, которое с трудом можно было назвать сном, но когда я открыла глаза, машина стояла на обочине, а рядом, откинув голову на подголовник, спал Рен. Руки его лежали на животе, дыхания почти не было слышно.
      Дорога в этот предрассветный час была пустынна, легкий туман расстелился белесым покрывалом в низинах и прогалинах, что раскинулись по обе стороны от дороги. Впереди, у самого горизонта, вновь начинались холмы, на которыми медленно, окрашивая небо в розовато-сиреневый оттенок, всходило холодное осеннее солнце.
      Я пошевелила затекшими ногами и осторожно, стараясь не разбудить Рена, открыла дверцу и выскользнула из машины. Я умудрилась проспать всю ночь, а вот он, скорее всего, заснул только недавно. Я положила руку на капот и кивнула. Так и есть - он еще совсем горячий. В чем причина спешки со стороны Рена, я не знала, но мне это было только на руку. Чем быстрее я попаду к Марку, тем лучше. Однако глядя сквозь запылившееся стекло на спящего мужчину, я нехотя почувствовала нежность. Его красивое лицо расслабилось, но все же сохранило отпечаток усталости и напряжения после ночной езды.
      «Пусть спит, сколько потребуется. Ему нужно отдохнуть. - Подумала я и шагнула с дороги в невысокую траву. Роса тут же намочила кроссовки, а паутина облепила штаны, но я не обратила на это внимания. Вдыхая пропитанный влагой утренний воздух, я с наслаждением шагала по пружинистой почве, оглядывая местность вокруг. - Когда еще представиться возможность размять ноги…»
      Дойдя до группы невысоких деревьев, растущих в отдалении, я некоторое время посидела под ними, затем неторопливо побрела обратно.
      Возможности определить, сколько именно времени я гуляла, у меня не было, но когда я вернулась к машине, Рен уже проснулся. Теперь, скинув рубашку, он стоял возле машины, держа в руках пластиковую бутылку с водой.
      – Если захочешь пить - вода в багажнике. - Сказал он и, дождавшись моего кивка, зашагал по траве в направлении кустов. Вернувшись, он накинул на плечи рубашку и сел за руль.
      – Поехали. - Бросил он, и это было последним словом, которое мне удалось услышать от него в этот день.
      День пролетел незаметно, холмы постепенно становились все выше, а лес между ними проглядывал все реже. Я, пребывая в расслабленной неге, то просыпалась и часами смотрела на дорогу, то вновь засыпала. Рен почти все время молчал, а мне не хотелось отрывать его от дороги пустыми беседами.
      К вечеру мы вновь остановились поужинать в одном из придорожных кафе, а после вновь тронулись в путь.
      Часы начали сливаться для меня в бесконечное чередование восходов и закатов. Я уже настолько привыкла сидеть в кресле рядом с Реном, что мне иногда казалось, что так текла вся моя жизнь. Молчаливый мужчина, держащий руки на руле и не отрывающий взгляда от дороги, и я, смотрящая вдаль, на покрытые лесом холмы, забывшая, зачем я здесь, и куда ведет это бесконечная лента дороги. Иногда мы останавливались, чтобы перекусить запасенными заранее продуктами, умывались в ручье и, размяв ноги, снова возвращались к машине, чтобы продолжить путь.
      К вечеру третьего дня мы наконец сделали полноценный привал.
      Остановившись в лесу недалеко от дороги, Рен разбил некое подобие лагеря, выудив из багажника двухместную палатку, котелок для чая и стальные прутья для костра.
      «Значит, мне все-таки могли бы пригодиться походные вилки и ложки. - Сетовала я, глядя, как он подвешивает котел с водой над небольшим костерком, чтобы через некоторое время мы смогли побаловать себя чаем»
      Закинув в палатку два коврика и плед, Рен вернулся к багажнику и достал несколько бутылок пива, непонятно как оказавшихся там же. Вероятно, он планировал, что одна из стоянок займет у нас больше времени, чем остальные.
      – Мне нужно отдохнуть. - Коротко бросил он, глядя, как я провожаю взглядом стеклянные бутылки.
      – Конечно, я понимаю. - Тихо сказала я, хотя мой ответ и не требовался. Ему никогда не требовались мои ответы, или же мне так казалось. Однако он действительно нуждался в полноценном отдыхе, потому как практически не спал ночами, продолжая вести машину даже в темноте.
      Расположившись на толстом бревне рядом с костром, я молча смотрела в котел с водой. Маленькие пузырьки облепили его стенки со всех сторон и, срываясь, один за другим поднимались к поверхности, чтобы превратиться в пар. Сырые поленья потрескивали, влага со свистом испарялась, слизываемая жадными языками оранжевого пламени, маленькие кусочки коры мерцали и осыпались на землю, чтобы прогореть окончательно и превратиться в пепел.
      Подошедший Рен подбросил новую охапку дров, и костер, поначалу затихший от обилия сушняка, через минуту занялся с новой силой. Пузырьков в котле прибавилось.
      – Там есть печенье. - Сказал Рен и указал на багажник.
      – Ты все предусмотрел… - Рассеянно протянула я.
      Он коротко взглянул на меня и принялся искать нож для открывания бутылок.
      Ночь окончательно опустилась на наш маленький лагерь. Небо украсило черный бархат платья миллионами светящихся в темноте жемчужин, каждая из которых мерцала далеким светом, проглядывая сквозь неторопливо бегущие облака. Лес затих. Слабый ветерок иногда пробегался по кронам застывших в задумчивости деревьев, дотрагиваясь до них, будто спрашивая что-то, и они отвечали ему тихим, почти неуловимым шелестом листвы.
      Открыв бутылку, Рен расположился по другую сторону костра на бревне, которое прикатил незадолго до этого из чащи. Отхлебнув пива, он снял рубашку и бросил ее рядом с собой. Блики от костра пробегали по его лицу, играя тенями на небритых щеках, из-за оранжевых всполохов серо-голубые глаза казались янтарными.
      Памятуя о недавних событиях, я старалась не смотреть в его сторону, хотя обнаженный мускулистый торс так и притягивал к себе взгляд. Рен сидел слегка откинувшись назад, расслаблено вытянув длинные ноги в полинялых джинсах, мощные руки лежали на коленях, в пальцах поблескивало матовое стекло пивной бутылки.
      Я подумала, что сидящей на бревне мужчина мог бы соперничать по красоте с любым из величайших творений древних скульпторов. Он был словно сошедший с картины воин, отдыхающий после тяжелой битвы на привале. Казалось, что рядом с ним должна лежать не обыкновенная рубашка, а бархатная накидка, украшенная позолотой, а вместо двух пистолетов, к поясу должен крепиться длинный сверкающий меч. Сидя вот так, с опущенными плечами и задумчиво глядя в огонь, он был олицетворением спокойствия и мужественности, силы и бесстрашия.
      Стараясь не встречаться с ним взглядом, я поднялась с бревна и подошла к машине. Порывшись в большой холщевой сумке, я нашла коробку с чаем, печенье и две пластиковых кружки. Рядом с сумкой в багажнике лежали два одеяла, одно из которых я захватила с собой, чтобы расстелить на земле.
      Вернувшись, я бросила заварку в кипящий котел и, разложив на земле одеяло, расставила на нем посуду.
      – Хочешь чаю? - Спросила я, помешивая воду.
      – Нет. - Ответил он и, помолчав, вдруг добавил. - Я устал.
      Моя рука с кружкой застыла в воздухе.
      Все еще не решаясь посмотреть на него, я почувствовала, что должна сказать что-то.
      – Тебе не стоило ехать ночами. Если бы ты больше спал…
      – Я устал не от этого.
      Не выдержав, я резко подняла голову. Его взгляд был устремлен на меня, и, хотя свет от костра несколько смягчал его, в глазах все равно читалась решимость, перемешанная с усталостью. Мне отчего-то стало неуютно, и я опустила лицо.
      – Далеко нам еще? - Тихо спросила я, предполагая, что сейчас он снова отпустит какую-нибудь колкость, но в этот момент любая колкость была для меня более желанной реакцией, нежели странное выражение его глаз, от которых меня пробирал холодок.
      – Нет, нам остался один день пути. - Вопреки моим предположениям, Рен ответил спокойно, без привычной язвительности. - Отсюда прямая дорога до деревни в горах, а там поворот на особняк Стэндэда.
      – Один день? - Зачем-то повторила я, и Рен медленно кивнул. Взгляд его не отрывался от меня ни на секунду.
      – Да, через день ты увидишь его.
      «Ну вот опять! - Подумала я, уловив в его голосе презрительные нотки. Однако мне стало легче. - Пусть лучше цинизм, чем это странное поведение…»
      – Замечательно. - Брякнула я, и Рен отвернулся.
      Набрав полную кружку кипятка, я села на бревно и вздохнула. Чая больше не хотелось, печенья тоже.
      – Много у тебя пива? - Спросила я.
      Рен вопросительно приподнял брови, затем перевел взгляд на бутылки.
      – Достаточно. Хочешь?
      – Да, если ты не против.
      Он открыл одну из стоящих на земле бутылок и протянул ее мне. Пиво оказалось крепким и горьким, но мне было все равно. В любом случае, оно подходило под мое внезапно упавшее настроение куда больше, чем чай. Перелив половину бутылки в пустую кружку, я молча смотрела в костер, стараясь не думать о сидящем напротив человеке. Он продолжал будить во мне глубокое, неподдающееся описанию, но так прочно зацепившееся корнями у меня в душе чувство.
      Любовь. Именно это слово подходило сюда больше всего, и я снова вздохнула. Отчего-то стало очень грустно. Я подняла кружку и залпом опустошила ее до дна.
      Рен медленно покачал головой:
      – И что я буду делать с тобой пьяной?
      – А что ты будешь делать со мной трезвой? - Не поднимая головы, спросила я, выливая остатки пива из бутылки.
      – Я еще не решил. - Ответил он.
      Я пожала плечами и стала смотреть на полыхающие поленья. Некоторое время мы сидели молча. Яркие искры зигзагообразно взвивались вверх и растворялись в непроглядной темноте бескрайнего ночного неба.
      – Ты всегда занималась витражами? - Нарушил тишину Рен.
      Его вопрос несколько удивил меня.
      – Почти.
      – Почему?
      – Мне всегда нравилось создавать красивые вещи. Превращать кусочки стекла в картинки, чтобы люди смотрели и радовались… - Я чувствовала, что выпитое спиртное усиливает жажду поговорить. Видимо, то же самое чувствовал и Рен. Я не стала противиться странному сентиментальному порыву и продолжила. - Обычное стекло есть в каждом доме, но мало кто представляет, что его можно раскрасить и превратить в мозаику. И я никогда не знаю, что именно получится в следующий раз, но всегда уверена, что это будет красиво.
      Я помолчала.
      – А чем занимался ты?
      – Разными вещами. Но больше всего убивал.
      – Зачем?
      – Это моя работа.
      – И ты ничего не чувствуешь, когда убиваешь?
      Прежде чем ответить, Рен некоторое время рассматривал блики на бутылке.
      – Чувствую. - Он поднял лицо и посмотрел мне в глаза. - Тебе кажется странным, что я способен чувствовать?
      – Нет… - Тихо ответила я. - Не кажется.
      Он отвернулся и замолчал. Чтобы уйти от скользкой темы, я снова перевела разговор на себя:
      – Я всегда мечтала выучиться рисовать. Не просто собирать картинки из стекла, а мастерски владеть кистью. Чтобы у меня была целая коллекция масляных красок всех оттенков, которые только возможны, и тогда бы я выучилась рисовать пейзажи. Вот только для этого надо поступить в Каннскую академию художеств…
      Я замолчала, оборвав предложение посередине.
      – И в чем проблема?
      Тоска медленно сжала сердце.
      – Ни в чем. - Коротко ответила я и сделала большой глоток из кружки.
      Мысли непроизвольно вернулись к прежним мечтам и прежней жизни, какой она когда-то была… Мне вспомнились веселые посиделки с пирожными у Лайзы, посещение вечеров моды вместе с Саймоном, прогулки в парке за домом, когда солнце уже садится, и гладкая поверхность озера отражает его розовые лучи. А когда ветерок пробежит по водной поверхности, она вдруг покрывается рябью, и тогда утки неторопливо покачиваются на теплых волнах…
      – Что с тобой? - Пристально глядя на меня, спросил Рен.
      Мне показалось, что я расслышала в его вопросе озабоченность, и это заставило меня грустно улыбнуться.
      – Ничего, все в порядке.
      – В порядке?..
      Он продолжал смотреть, а я тонула в его глазах. В те редкие моменты, когда они оттаивали (а может, это всего лишь свет от костра?) я чувствовала, как мое сердце начинает гулко стучать в груди, а голову наполняет одно единственное желание, чтобы он смотрел на меня всегда, вечно. Чтобы бы его взгляд окутывал меня, заворачивая в теплую шаль, защищая и оберегая. Я рассматривала его красивое лицо, любовалась сильными руками, скользила по обнаженной груди… Вот он - человек, который изменил всю мою жизнь. А я все так же сильно люблю его, может быть даже еще сильнее, чем прежде…
      – А ведь это все из-за тебя… - Вдруг тихо прошептала я.
      – Что из-за меня?
      – Все поменялось из-за тебя… - Крохотный молоточек в голове задребезжал, предупреждая, что я ступаю на опасную дорожку.
      Рен прищурился.
      – Продолжай…
      – Нет. - Я вдруг поняла, что этот разговор добром не закончится.
      На поляне повисла напряженная тишина.
      – Я пойду спать. - Сказала я, поднимаясь.
      – Никуда ты не пойдешь. - Тихо, но твердо произнес он.
      Желание покинуть это место и скрыться в палатке сделалось непреодолимым.
      – Я хочу уйти отсюда.
      – Сядь! - Жестко приказал он.
      – Нет! - Взвизгнула я и кинулась к палатке.
      Пивная бутылка звякнула о землю, краем глаза я успела заметить, как Рен сорвался с места. Через секунду он прижал меня спиной к дереву. Я часто дышала, слушая, как сердце выбивает барабанную дробь, а кровь тяжело пульсирует в висках. Рука Рена лежала на моей шее, готовая сжаться, как только я попытаюсь вырваться, а колено, безжалостно раздвинув мои ноги, пресекло любые попытки сдвинуться с места.
      – Я не давал согласия на твой уход. - Тихо сказал он. - Мы не закончили разговор.
      Я продолжала молчать, чувствуя себя, как загнанный зверек.
      – Отпусти меня. - Жалобно попросила я.
      Рен молча рассматривал мое лицо.
      – Почему ты сказала это?
      Я попыталась отвернуться, но он не позволил, рывком вернув мое лицо в прежнее положение.
      – Что произошло из-за меня?
      – Рен, не надо…
      Он вдруг дотронулся пальцами до моей щеки. Одна его рука продолжала сдавливать мою шею, а другой он плавно гладил полыхающую кожу.
      – В чем дело… - Прошептал Рен, наклоняясь к моему уху. - Я хочу знать то, что ты хотела мне сказать.
      Вдыхая до боли знакомый запах его кожи, я чувствовала, что не могу больше держать все внутри. Слишком давно я хотела сказать это, слишком долго я мечтала произнести эти слова вслух. Сколько раз, лежа на жесткой кровати Корпуса или мчась по темной дороге в Минбург, я представляла этот момент. И вот он настал.
      Глядя в его глаза, я поняла, что не могу больше сдерживаться.
      – Я… - От волнения я не узнала собственный голос.
      – Я слушаю тебя…- Его губы почти касались моего уха, а раскаленное дыхание обжигало кожу.
      – Я люблю тебя.
      Его рука застыла и будто похолодела. Рен медленно отклонился назад. Если в первую секунду мне удалось увидеть на его лице растерянность, то в следующее мгновенье оно застыло, и он хрипло произнес: -… Что ты сказала?
      Я попыталась сглотнуть, но его рука давила на мою шею столь сильно, что я едва не закашлялась. Он смотрел на меня, и в глазах его по очереди промелькнуло сначала недоверие, затем удивление и, наконец, они медленно затянулись гневом. Челюсти его сжались, а красивые губы растянулись в недоброй усмешке.
      – И ты готова подтвердить свои слова, встав на колени? - Все так же странно улыбаясь, спросил он.
      Я затравленно кивнула, несмотря на то, что сердце пронзила боль.
      Рен медленно разжал ладонь, убрал ногу и сделал шаг назад.
      «Я поставлю тебя на колени… Обещаю…» - всплыли в объятом болью сознании его слова.
      Чувствуя, как мои глаза начинает резать от слез, я стала медленно опускаться вдоль дерева. Вот передо мной промелькнула его грудь, затем ремень, и когда мои колени коснулись хвои, я уткнулась взглядом в зашнурованные черные ботинки. Пытаясь совладать с онемевшими губами, я несколько секунд стояла молча, потом тихим шепотом произнесла:
      – Я люблю тебя.
      Рен возвышался надо мной, словно гранитная скала, а я боялась поднять лицо и увидеть его глаза. Боялась прочитать в них то, что уже поняла. Мне казалось, что, вставая на колени, я опустилась на лезвие ножа и теперь мое сердце, разрезанное на части, захлебывается кровью. Я стояла на ночной поляне перед человеком, который с легкостью растоптал чувство, так долго охраняемое мной. Чувство, что давало мне силы жить все это время…
      Теперь мне было все равно, сколько стоять здесь, под этим деревом, где решилась моя судьба, но резкий рывок за воротник поднял меня на ноги, и я встретилась с полными боли глазами Рена.
      – Ты изумительно играешь свою роль, сучка. Просто великолепно. Но никогда больше не говори мне этих слов. Ты поняла?
      Я смотрела на его губы, но не могла понять слов, и только когда он резко тряхнул меня, я медленно кивнула, осознав, что именно он просит.
      – Не скажу… - Глотая слезы, прошептала я. - Никогда… не скажу.
      Я не заметила, когда его рука отпустила мой воротник, лишь почувствовала, что ноги больше не держат меня, и медленно опустилась землю.
      Рен шагал вперед, не разбирая дороги. Темнота окутала его одинокую фигуру, лес как будто специально цеплялся ветвями за обнаженные руки и чинил препятствия выпирающими из земли корнями. Однако Рен не замечал этого. Он шел, не заботясь о направлении и о том, как будет возвращаться назад, им двигало одно единственное желание - убраться отсюда, как можно дальше. От костра, от дерева, от Элли. Как можно дальше от слов, которых он так сильно ждал и которые теперь так больно ранили.
      Почему она сказала их именно теперь, когда он не был готов их услышать? Теперь, когда он был абсолютно уверен, что не нужен ей, как не был нужен и раньше. Он взял ее с собой, надеясь избавиться от постоянного наваждения последних недель. Он мечтал, что, сорвав маску с лица Элли, оно, наконец, покинет его. Ее смеющиеся глаза выжгут ту часть сердца, которая еще верила во что-то хорошее, и он сможет расслабиться, остыть и перестать чувствовать. Именно в это Рен нуждался теперь больше всего. Эмоции душили его ненавистным клубком, и чем больше он пытался от них избавиться, тем сильнее они сдавливали сердце.
      Спустя какое-то время Рен вышел на берег лесного озера. Маленький ручей журчал неподалеку, лунный свет мягко стелился по водной поверхности, играя и переливаясь молочно-белыми отблесками. Рен подошел почти к самой воде и опустился на землю. Теперь, когда он не чувствовал присутствия Элли так настойчиво, так близко, он опустил голову на грудь и закрыл лицо руками.
      Мышцы его дрожали, Рен никогда прежде не чувствовал, чтобы тело горело, как в лихорадке, но теперь оно полыхало огнем. Не обращая внимания на жар, он поднял голову и посмотрел на воду. Дыхание его было тяжелым, а голова шумела, Рен чувствовал, что не способен адекватно оценивать происходящее. Присутствие Элли и раньше заставляло его совершать опрометчивые поступки, но теперь он перешагнул все допустимые рамки. Хуже всего, что он знал это, но ничего не мог с собой поделать.
      Узнав о ее связи с Марком, Рен в какой-то момент перестал контролировать эмоции, задыхаясь в желании отомстить. Он мечтал растоптать ту, которая нашла дорогу к сердцу и взорвала там бомбу. Тысячи противников желали причинить ему боль, но они не смели и мечтать о том, что сумела сделать одна хрупкая девушка.
      Рен снова опустил голову и прижал тыльную сторону ладони ко лбу.
      Он отомстил, да. Отомстил…
      Теперь от жажды мести, что жила в его сердце не осталось и следа.
      Только он сделал это не там и так… Вместо того, чтобы продумать все до мелочей, как было сотни раз до этого, вместо того, чтобы поймать Элли на ее же лживых поступках, он сорвался с цепи, лишь только она произнесла «Я люблю тебя…»
      Эти слова пронеслись по запутанным тоннелям сердца с сумасшедшей скоростью. Рен не успел закрыться, когда они, добравшись до самого центра, окатили его раскаленной лавой. Ошпарили, зашипев кипящим маслом…
      И тогда он ударил в ответ. Даже не успев подумать, что делает, Рен ударил так сильно, как только мог, чтобы та боль, которую он испытывал, почувствовала и она, Элли…
      Только на этот раз инстинкты подвели его.
      Вместо того чтобы уменьшиться - боль удвоилась. Она утроилась, когда он смотрел, как Элли встает на колени, она выросла вдесятеро, когда первая слезинка покатилась по ее щеке, она затопила Рена целиком, когда он понял, что слова Элли правдивы…
      Он даже не задавался вопросом, откуда знает это. Просто почувствовал. И будь он проклят, потому что впервые в жизни ударил человека за правду…
      За правду.
      Рен ненавидел себя за то, что так мелочно отыгрался на самом дорогом.
      «Я люблю тебя…»
      Он презирал себя за то, что не смог остановиться вовремя.
      «Я люблю тебя…»
      Он был готов задушить себя, за то, что заставил ее произнести последнюю фразу.
      «Не скажу… Никогда… не скажу»
      Поднявшись с земли, Рен схватил первый попавшийся камень и с громким криком, похожим на рычание задыхающегося в агонии зверя, запустил его в воду. Раздался тихий всплеск, и камень ушел на дно. Глядя, как по темной глади озера в разные стороны расползаются круги, Рен страстно мечтал, чтобы так же безвозвратно исчез другой камень, что давил на сердце, мешая дышать.
      Когда вода затихла, а волны исчезли, Рен, наконец, с ужасающей ясностью понял, что он должен это все исправить.
      Еще не поздно, нет! Элли простит, он сделает все, чтобы она простила. Впервые в жизни он чувствовал, что готов пойти на все, ради женщины. Он забудет про измену, он никогда не вспомнит, что она предала его, он пойдет на все, чтобы исправить все содеянное.
      Продираясь сквозь чащу, Рен бежал все быстрее. Темнота не мешала ориентироваться в лесу, легкий дымок от костра безошибочно указывал направление. Когда впереди, наконец, показалась поляна, он выскочил на нее, словно мчащийся к финишу бегун, и потрясенно застыл.
      Все еще не веря своим глазам, Рен медленно обводил взглядом одинокие бревна, одеяло, палатку…
      Элли не было.
      Машина тоже пропала.
      Немолодая уже, но аккуратно одетая и причесанная, экономка неторопливо домывала остатки посуды в сверкающей раковине. Завтрак ее, как и обычно, был весьма прост и состоял из двух жареных яиц, стакана сока и небольшой булки с джемом. Закончив привычный ритуал с равномерным размазываем розового джема по свежей поверхности теплого хлеба, Эмма Джамисон доела лакомство, причмокнула тонкими губами и принялась мыть посуду. Теперь, когда все тарелки и стаканы стояли на привычных местах, она смотрела в окно, прикидывая в уме какие дела лучше всего запланировать на сегодня. Стоит ли еще раз почистить ковер в гостиной или, может, протереть сверкающие вазы наверху и в спальне, а после, пользуясь отсутствием хозяина устроить себе послеобеденный отдых?..
      Пока Эмма думала, внимание ее привлек темный автомобиль, выворачивающий по подъездной дорожке к крыльцу. Учитывая, что час был ранний, да район этот не особенно изобиловал посетителями, экономка нахмурилась, продолжая следить за машиной, и когда та остановилась напротив входной двери, она поспешила из кухни, чтобы встретить визитера.
      Серые облака стаями тяжело кружили на поросшими лесом горами. Натыкаясь на голые скальные вершины, они будто зависали, пойманные в ловушку и раскидывали в стороны разорванные клочья тумана, похожие на длинные белые пальцы.
      Эмма вдохнула прохладный утренний воздух и плотнее закуталась в шаль.
      Хлопнула дверца. Из машины вышла невысокая белокурая девушка, одетая в походные штаны и серую кофту из-под которой виднелась черная под горло водолазка. Девушка неуверенно оглядела дом, будто в поисках чего-то, затем заметила стоящую возле дверей экономку и направилась к ней.
      – Здравствуйте. - Сказала она тихим приятным голосом.
      – Доброе утро. - Поприветствовала экономка, разглядывая посетительницу из-под хмурых некогда черных, но теперь почти седых бровей.
      – Это особняк мистера Стэндэда? - Девушка подошла совсем близко, и Эмма смогла как следует разглядеть ее лицо. Молодая и даже в некоторой степени симпатичная (на строгий вкус Эммы), она выглядела неуверенно и робко, зябко подергивая плечами от утренней прохлады, и изредка оглядывалась назад на дорогу, будто ожидая кого-то. Лицо ее выглядело осунувшимся и усталым, невзрачного оттенка глаза выжидающе смотрели на женщину.
      – Да, он самый. - Ответила Эмма и увидела, как девушка встрепенулась.
      – А могу я поговорить с мистером Стэндэдом? Простите, я знаю, что еще очень рано, и он может спать… - Торопливо проговорила она. - Но мне очень нужно увидеться с ним…
      – Нет, я не могу разбудить его. - Несколько надменно ответила Эмма.
      Девушка приоткрыла рот.
      – И даже если бы могла, мистер Стэндэд не принимает посетителей в загородной резиденции. - Добавила она и гордо выпятила вперед могучую грудь.
      – Я очень долго сюда ехала. - Глаза визитерши, жалобные и печальные, смотрели на Эмму измучено и устало.
      Экономка вдруг поймала себя на мысли, что иногда она видит в зеркале такой же точно взгляд. Приходящие время от времени мысли о том, что неплохо бы сделать операцию на больном сердце каждый раз заставляли ее впадать в депрессию, а взгляд становился грустным и отрешенными. «Глаза старика» - называла она их, глядя в зеркало и криво посмеиваясь, стараясь спрятать за напускной бодростью внутреннюю боль. Возраст-возраст… Никуда от него не денешься.
      – Его нет, милочка. - Незаметно смягчилась Эмма. - Уехал он.
      – Куда уехал? - Та замерла на месте.
      – На охоту уехал. Не сидит он здесь целыми днями, еще вчера собрался с утра, забрал ружья да машину…
      – Как… - Тихо прошептала посетительница, и Эмме показалось, что она сейчас упадет. Нервно сплетая пальцы и будто пытаясь осознать услышанное, она растерянно смотрела на горные вершины вдалеке. - Но он же вернется? - Повернулась она. - Скажите, когда он вернется?
      Эмма покачала головой.
      – Может быть дня через три, а то и позже. Как настроение у него будет.
      Надежда, робко светящаяся в глазах девушка медленно погасла. Теперь она смотрела не на Эмму, а куда-то дальше. Ветер шевелил ее белокурые волосы, разбрасывая их по плечам, несколько прядей упало на глаза, мешая смотреть, ее фигура, одинокая и растерянная, казалось, застыла на холодном пронизывающем ветру.
      Эмма нехотя почувствовала острую жалость и нерешительно произнесла:
      – Вы можете подождать его здесь. Это не по правилам, но у нас есть свободные комнаты, я найду вам спальню.
      Девушка медленно перевела печальные глаза на Эмму и покачала головой.
      – Не нужно. Я поеду…- Тихо ответила она и побрела к машине.
      Глядя ей в спину, экономка покачала головой. Какая хрупкая девочка, и какая огромная черная машина. Как-то не вязались они между собой.
      «Тебе бы какую дамскую…» - Зачем-то подумала она, все еще жалея, что посетительница отклонила предложение погостить. Непонятная грусть сдавила сердце старой женщины, когда машина скрылась за поворотом, и она в сердцах выплюнула:
      – И где тебя только черти носят! - Впервые позволила она нелестного высказаться в адрес хозяина и зашагала в дом.
      Рен прошагал по пыльной дороге весь день. Он чувствовал голод и усталость, но не останавливался ни на минуту. До деревни, что лежала в маленькой долине среди скал, оставалось как минимум несколько часов пешего хода, и он, проведя рукой по взмокшей шее, тихо выругался и еще быстрее зашагал вперед.
      Сумерки наступили быстро. Скалы, поросшие лесом, окружали дорогу с обеих сторон, оставляя лишь небольшой просвет для темного неба, по которому будто нехотя карабкался одинокий месяц. Походная сумка с палаткой тихо позвякивала на плече. Запасов еды не было, все осталось в багажнике машины, но Рена волновало не это. Он должен как можно скорее добраться до деревни, а оттуда до особняка. Ночь обещала стать одной из самых холодных за последние две недели, и если он не поймает машину, то придется снова ночевать в лесу. Само по себе это не являлось проблемой, Рен имел при себе оружие и спички, но вот время… Время подгоняло его, словно жесткая плеть.
      В сотый раз размышляя об Элли, он ловил себя на мысли, что не чувствует злости. Он понимал, почему она угнала машину. Что ж… Сам виноват. Вина молчаливо навалилась на плечи Рена, отчего ему хотелось согнуться и прекратить шагать, но он решительно сжимал зубы и продолжал идти. В его жизни случались сложные ситуации, он должен придумать, как разобраться и с этой. Он просто обязан все исправить. Вот только бы добраться до Стэндэда…
      Как будто отзываясь на его мысли, позади послышался шум мотора. Темнота опустилась на дорогу, Рен, прищурившись, смотрел на приближающиеся огни. Вместо того чтобы отойти в сторону, он шагнул вбок, загораживая собой проезжую часть, и принялся ждать.
      Шум нарастал. Через минуту на холм взобрался и сам автомобиль: широкий приземистый джип с открытым верхом, за рулем которого сидел мужчина в кепке. Увидев стоящего посреди дороги Рена, он нехотя надавил на тормоз, и джип стал плавно тормозить.
      – Уйди, мужик… - Начал было водитель, но к тому времени фары достаточно хорошо высветили незнакомца, и он осекся на полуслове. Резко выдохнув воздух, будто получив удар под дых, он выбросил руку назад и попытался нащупать ружье, что лежало на заднем сиденье, но звук снимаемых с предохранителя пистолетов заставил его замереть на месте.
      – Не дергайся, Стэндэд. - Голос Рена прозвучал холодно и жестко. Серо-голубые глаза пристально следили за каждым движением водителя. Стараясь не выдать собственного удивления, Рен молча следил за фигурой в кабине. Вот это удача! Даже в самых лучших предположениях, он не мог подумать, что судьба преподнесет ему такой подарок.
      Марк Стэндэд зло наблюдал за приближающимся человеком с двумя пистолетами в руках. На лбу выступила испарина, руки нервно подрагивали, он ожидал удобного момента, чтобы схватить ружье. Нужно как-то отвлечь противника, нужно заставить его отвернуться! Но как? Стэндэд чувствовал, как по спине прополз холодок.
      – Даже не думай об этом. - Держа водителя на прицеле, Рен медленно протянул руку к ружью и выбросил его из машины.
      – Ублюдок… - Стиснув зубы, процедил Марк.
      Не обращая внимания на сверкающий злобой взгляд директора, Рен сел в машину и захлопнул дверцу.
      – Ты меня и здесь нашел! - Гневно выплюнул Стэндэд.
      – Я не особенно и искал. - Усмехнулся Рен. - Ты сам приехал.
      Марк с силой сжал руки на руле.
      – Ну что, сразу стрелять будешь?
      – Сначала поговорим…
      Стэндэд молча покосился на пистолеты и отвернулся.
      – Где она? - Холодно спросил Рен.
      – Кто? - Продолжая смотреть вперед, спросил директор.
      – Ты знаешь о ком я. Где она?
      – Да кто она-то? - Взвился Марк. - Ты знаешь, сколько слов женского рода я знаю? А-а-а? И все они звучат, как «она»!
      – Не зли меня… - Процедил Рен.
      – Да поясни ты, о чем идет речь?
      Дуло пистолета прижалось к его шее, и Рен, сквозь зубы прорычал:
      – Она - это Элли.
      – Кто? - Марк казался окончательно сбитым с толку. - Про кого ты говоришь?
      Рен медленно закрыл глаза и досчитал до пяти.
      – Эллион Бланкет. Тебе ни о чем не говорит это имя?
      – Нет… - Стэндэд нахмурился.
      – Я тебя сейчас пристрелю, сука! - Рен чувствовал, что от происходящего у него сдают нервы.
      – Подожди! Подожди! - Завопил Марк. - Ну припоминаю я это имя…
      – Вот и хорошо. - Удовлетворенно произнес Рен и немного расслабился. - А теперь поехали, поговорим у тебя дома. Я устал торчать на улице.
      Сидя в кресле, Рен оглядывал небольшой, но уютный кабинет. Письменный стол, шкафы с книгами, небольшой угловой диван и сверкающее квадратное зеркало в серебристой раме. Простенько, но со вкусом.
      Стэндэд сидел напротив и молчал. Даже сквозь маску страха, его лицо не потеряло холености, а волосы были аккуратно зачесаны назад.
      Рен разглядывал его с отвращением поминутно переходящим в ярость. Одетый в широкую рубашку и штаны цвета хаки, этот сукин сын умудрялся выглядеть опрятно даже в таком наряде. Если бы не бледное лицо с выступившими на лбу капельками пота, то можно было бы подумать, что он откровенно скучает, сидя на светском приеме у президента. Рена так и подмывало схватить лежащий на подлокотнике пистолет и продырявить ему голову, чтобы эти зализанные волосы, наконец, разметались по полу, когда он свалится с кресла, как мешок с дерьмом…
      Стэндэд будто почувствовал настроение сидящего напротив него человека.
      – Я хочу выпить. Ты дашь мне дойти до бара?
      – Иди. - Ответил Рен. - Плесни мне заодно скотча.
      – Чтобы ты меня пристрелил еще быстрее?
      – Сначала я задам тебе пару вопросов…
      Марк хмыкнул, дрожащими руками откупорил бутылку и разлил скотч в два стакана. Один из них он осторожно поставил перед Реном, со вторым сел на кресло напротив. Качая головой, он сделал большой глоток и спросил:
      – Ты что, ждал меня прямо на дороге?
      Прежде чем ответить, Рен несколько секунд побалтывал янтарную жидкость в стакане.
      – Нет. Вообще-то я ждал любого, кто проедет по дороге. Но это оказался ты. И очень кстати, между прочим.
      Рен усмехнулся.
      Стэндэд недоверчиво посмотрел на собеседника:
      – Ты хочешь сказать, что это случайность?
      – В некоторой степени.
      – Какого черта ты хочешь меня убить? Что я тебе сделал?
      – Вообще-то это ты пытался меня убить. Помнишь? - Рен прищурился.
      – Я приказал стрелять в тебя, потому что ты ворвался в здание компании! Сначала ты убил моих людей…
      – Я убил их потому, что они торговали наркотой. И ты знал это. - Перебил его Рен.
      – Я не знал! - Повысил голос Марк. - А ты начал копать под меня… Ты поставил под удар всю мою империю, весь бизнес мог полететь к чертям из-за тебя!
      – Как ты мог не знать?
      – Да так… - Стэндэд помолчал. Он вдруг понял, что Рен пока не собирается стрелять, и почувствовал некоторое облегчение. - Когда я узнал о том, что они занимаются этим под прикрытием моей компании, я приказал сдать их. Но ты опередил меня. Ты вырезал их и начала совать нос в мои дела.
      – И ты приказал убить меня?
      – Да… - Марк некоторое время смотрел в стакан со скотчем. - Пойми, я хотел сделать все тихо. А ты был шилом в заднице. Ты был свидетелем, который знал, что я оказался замешан в грязную историю, и если бы об этом узнал кто-то из моих партнеров, всей моей корпорации настал бы конец. В один момент! Я решил, что проще убить тебя, чем потерять все, что строил много лет.
      Он помолчал.
      – Хотя ты и так поставил меня идиотское положение. Из-за тебя в мою сторону начала поглядывать Комиссия, а слухи, знаешь ли, ползут быстро. У меня не самый лучший период, Декстер. Многие все-таки отвернулись. Мне пришлось взять тайм-аут и уехать. - Стэндэд устало вздохнул. - Я должен был подумать, как выкрутиться из этого положения.
      Рен некоторое время обдумывал услышанное.
      – Если ты действительно чист, почему бы тебе не обратиться в Комиссию и не изложить, как все было на самом деле? Они назначат экспертизу, и если ты пройдешь ее, я отвяжусь от тебя.
      – Хорошо бы. - Язвительно заметил Марк.
      – Не все так просто… - Рен прищурился.
      – Что еще? Я же сказал, что пойду к ним и расскажу все.
      – В каких отношениях ты находишься с Эллион Бланкет? - Задавая этот вопрос, Рен чувствовал, как ладони начало покалывать сотнями иголочек.
      Брови Стэндэда удивленно приподнялись:
      – Отношениях? Ты шутишь? Я всю дорогу вспоминал, где слышал ее имя!
      Рен напрягся так, что шея начала неметь.
      – Только не лги мне… - Прошипел он.
      Марк не на шутку разозлился.
      – Знаешь, если бы ты спросил о ком-нибудь другом, я бы и то не так удивился. Но про нее!
      Рука Рена медленно потянулась к пистолету.
      – Эй, эй! Я не знаю, почему ты так заводишься, но я расскажу… расскажу, не кипятись.
      – Давай…
      Стэндэд допил остатки скотча и поставил стакан на стол:
      – Не понимаю, какого черта она интересует тебя, но так и быть… - Он вздохнул. - Я видел ее два или три раза в жизни, симпатичная блондинка невысокого роста. Нас познакомил ее начальник, когда я пришел заказывать витраж для верхнего этажа. Она появилась на следующий день, чтобы взглянуть на стеклянный потолок, но мы не смогли выбрать рисунок, у нее не было каких-то там эскизов.
      Рен впитывал каждое слово, словно губка. Он следил за каждым движением Стэндэда, боясь упустить хоть слово.
      Марк, тем временем, продолжал говорить.
      – В общем, я попросил ее прийти в конце рабочего дня, чтобы мы смогли утвердить образец из альбомов, которые она обещала принести с собой.
      На этом месте директор запнулся.
      – Мы же договорились, что я пойду в Комиссию, и до этого момента ты не будешь меня преследовать? - Зачем-то уточнил он.
      – Да… - Торопливо ответил Рен. - Я хочу знать, что было дальше.
      Стэндэд вздохнул:
      – Дело в том, что я забыл о ее приходе. Весь день был в беспорядке, много всего навалилось. А к вечеру, я еще и узнал, что ты положил моих людей. В общем, я как раз обсуждал твое потенциальное убийство, когда она, вероятно, спутав коридоры, услышала этот разговор. Я не идиот, Декстер! - Повысил голос Марк, неверно истолковав странное выражение на лице Рена. - Но я забыл о ее приходе, понимаешь? А охране было приказано пропустить ее, поэтому она все услышала! Они притащили ее ко мне, потому что, напугавшись, она пыталась сбежать.
      Рен чувствовал, как по телу медленно расползается жар. Ладони его дрожали, пальцы сводило как в лихорадке, он с трудом сдерживался, чтобы не сжать их. Картинки замелькали в голове, как калейдоскоп. Выходит, она все это время говорила ему правду… Марк не был ее любовником, и она никогда не пыталась заманить Рена в ловушку. Она пыталась предупредить его!
      Рен медленно вдохнул воздух, которого почему-то не хватало.
      Выходит, она лгала насчет связи с Марком, оттого что была рассержена его несправедливыми предположениями. О Господи! А он злился, оскорблял, унижал ее… Рену вдруг вспомнился тот далекий день, когда сидя на кровати в спальне, Элли пыталась поговорить с ним, но Рен велел ей молчать. А после Дрейк забрал ее, не потрудившись разобраться… Никто из них не потрудился разобраться…
      Они предали ее. Все.
      В голове шумело.
      Стэндэд продолжал что-то говорить, но Рен не слышал его. Он пытался унять глухо колотившееся сердце. Голова отказывалась думать, ее заволокло дымкой.В груди появился раскаленный прут. Мысли, словно стая вспугнутых птиц, метались в разные стороны. Как он мог быть так слеп, так бессердечен? Он не поверил ей (хотя любил), он отдал Элли на растерзание Дрейку (хотя любил), он поставил ее на колени…
      Уничтожил. Раздавил.
      Голос Стэндэда стих, и Рен, словно очнувшись от тяжелого сна, поднял глаза и посмотрел на директора. Кое-как уняв шум в голове, он хрипло спросил:
      – Зачем она искала тебя?
      – Что?
      – Элли искала тебя, мы ехали сюда вместе…
      – Я не знаю, Декстер, я рассказал тебе все, что знал. Если бы не шторм в горах, я бы не вернулся сюда еще несколько дней, но дороги…
      – К черту дороги! - Прорычал Рен. - Кто-нибудь был дома? Кто-то оставался здесь, пока ты отсутствовал?
      – Да. - Растерянно моргнул Марк. - Эмма, моя экономка.
      – Позови ее!
      Стэндэд скрылся в дверях, но вскоре появился вновь. Следом за ним шла женщина в белом переднике.
      – Эмма, кто-нибудь приезжал в мое отсутствие?
      Экономка нахмурилась и чопорно произнесла:
      – Да, мистер Стэндэд. Вас искала молодая девушка.
      Рен медленно поднялся с кресла:
      – Невысокая, светловолосая, на черной машине?
      – Да. - Экономка слегка попятилась от угрожающего вида мужчины. - На черной машине.
      – Где она? - Резко спросил Рен.
      – Она… Она уехала. - Женщина приложила руку к груди, будто защищаясь. - Я сказала ей, что хозяина нет, и она уехала.
      – Черт! - В бешенстве прокричал Рен и повернулся к Марку. - У тебя есть машина?
      – Да… - Растеряно ответил Марк. - Мерседес…
      – Ты ведь одолжишь мне его на недельку?
      – Что? - Стэндэд хотел было возмутиться от такой наглости, но безумный огонь, полыхающий в глазах Рена, заставил его передумать. - Да бери, ладно. У меня еще джип есть.
      И он протянул Рену ключи от машины.
      Я все-таки успела в Канн.
      Вот только зачем?
      Зачем я торопилась сюда, для чего спешила, почему так старалась успеть? И что, собственно, успеть?
      Умереть?..
      Я улыбнулась одними губами. Пусть даже и так. Я не успела сделать самого главного - спасти себя, но вот последние минуты я хотела провести именно здесь, на родной земле, где прошли минуты печали и радости, счастья и боли, где я прожила всю жизнь.
      К тому времени, когда солнце поднялось над горизонтом, страх вдруг покинул меня, и чаша души, переполненная отчаянием и болью, успокоилась. Затихла, будто и не было терзаний, будто не обливалось кровью сердце. Я перестала в тысячный раз задавать себе вопрос «Когда же это произойдет, когда смерть настигнет меня?…» и отдалась на волю судьбы, поблагодарив всевышнего за возможность увидеть рассвет. Последний рассвет моей недолгой жизни.
      Здравствуй двадцать первое сентября!
      Не слишком много мне удалось успеть… Не слишком много…
      Проезжая по тихим улицам, я молча размышляла о прошлом. Линдер не ошибся насчет пятнадцати дней, я действительно чувствовала себя хуже и хуже, тело будто наливалось свинцом и тяжелело, но я старательно удерживала руль, так и не определившись где сделать последнюю остановку.
      Дома? Нет, только не там. Одиночество не страшило меня, я давно свыклась с ним, как свыкается тяжело больной человек с неизбежным, но мне было противно лежать в кровати и ждать ее - повелительницу конца с печальными глазами, что смотрела на меня все пристальнее, ожидая своей минуты. Не нужны мне четыре стены, где тесно и душно, не хочу укрываться от солнца, которое пусть и не греет, но все еще светит мне… Хочу воздуха и ветра, хочу насладиться каждым отведенным мне вздохом, перед тем, как сойти с тропы.
      Я медленно покачала головой. Вот только где же оно? Это место? Куда направить автомобиль, чтобы оказаться там? Я устало вздохнула.
      А может быть просто остановиться и ждать? Не метаться, не думать, не страдать… Я обвела глазами салон. А сколько сидеть? Минуту? Десять? Несколько часов? Нет, я не смогу… Не смогу смотреть, как секундная стрелка каждое мгновенье укорачивают жизнь.
      Пересиливая удушливую слабость и желание опустить руки, я включила передачу и поехала дальше. На какой-то момент мне показалось, что если я не сдамся именно сейчас, то стану немного сильнее, пусть это и случиться в самом конце, когда никто не может этого увидеть, почувствовать, оценить…
      Обрадовавшее поначалу наличие силы воли быстро сменилось тоскливой горечью.
      Раньше нужно было быть сильной.
      Распрямить плечи, поднять голову, с несгибаемой волей бороться за себя и свою жизнь, невзирая на насмешки и неудачи… Тогда, может и Рену нашлось бы за что полюбить меня. И вместо тихой, невзрачной в словах и действиях, вечно беспомощной девочки, он бы увидел перед собой гордую, похожую на экзотический сверкающий огненными лепестками цветок, женщину. Женщину, которую мечтал бы держать в своих объятьях, не выпуская ни на секунду. Которую счел бы за честь защищать и оберегать от любых невзгод, которую поклялся бы любить до последней минуты…
      Хватит.
      Я проиграла. Пора отпустить мужчину, который не был и не будет моим. С этого момента моя дорога уходит в сторону.
      Отпускаю…
      Глядя на небольшой просвет между высотными зданиями, в котором виднелся кусочек голубого неба, я поняла, куда нужно ехать. Именно это место поможет мне найти желанное одиночество и разделит грусть. Проводив взглядом шагающую по дороге пару, я в последний раз оглянулась по сторонам и вывернула на дорогу.
      Стук в дверь раздался неожиданно.
      Лайза медленно поднялась с кресла и пошла в гостиную. На пороге стоял высокий мужчина в распахнутой до середины груди рубашке и выцветших джинсах. Его хмурый взгляд гармонично сочетался с небритыми щеками, губы были плотно сжаты, в руках нетерпеливо позвякивали ключи. Чувствуя странное желание захлопнуть дверь прямо перед его носом, Лайза все же пересилила себя и вежливо спросила:
      – Кто вы? Что вам нужно?
      – Ты Лайза? - Вместо ответа на вопрос спросил он.
      – Я…
      Мужчина, не дожидаясь приглашения, шагнул в квартиру.
      – Какого черта?.. - Хозяйка возмущенно захлопала глазами.
      – Меня зовут Рен… - Бросил незнакомец, разворачиваясь. - Я ищу…
      Не успел он закончить, как краем глаза увидел летящий в челюсть кулак. Автоматически перехватив тонкую руку, он почувствовал, как длинные ногти едва не вспороли щеку с другой стороны.
      – Я вижу…, - Рен едва успел поймать вторую руку, -… что ты обо мне слышала.
      Лайза шипела и вырывалась, словно дикая кошка, осыпая гостя такой бранью, что позавидовал бы и капитан пиратского судна.
      – Умерь пыл… - Бросил он.
      – Ты, скотина, лучше бы ты сдох в подворотне! Как тебя еще земля носит, ублюдок! Неужто не нашлось на тебя шальной пули?.. - Задыхаясь от злости, кричала она.
      – Сядь…
      – Я бы собственноручно свернула твою поганую шею…
      – Сядь, я сказал! - Рен чувствовал, что терпение на исходе. Он почти забросил ее на кровать и тут же присел, потому что в голову уже летела фарфоровая статуэтка.
      – Твою мать… - Увернувшись, пробормотал Рен, и рывком выдернул ремень из штанов. Настигнув черноволосую фурию в два прыжка, он выбил из ее пальцев оловянную сувенирную тарелку и заломил руки за спину. Пока ремень затягивался на запястьях третьим узлом, Лайза продолжала брыкаться и визжать, попеременно выискивая грязные словечки то для него самого, то для всего его рода.
      – Если ты произнесешь еще хоть слово… - Рен резко перевернул ее на спину и потряс перед носом капроновыми чулками, -…Это окажется у тебя в глотке. Ты поняла?
      Лайза по инерции добавила еще пару нецензурных слов и осеклась. Глядя в полыхающие гневом серо-голубые глаза, она беззвучно открыла рот, затем закрыла его и умолкла.
      – Умница… - Холодно бросил Рен. - Теперь по существу…
      Он поднялся с кровати и подошел к окну.
      – Ты - подруга Элли и только поэтому твои руки и ноги до сих пор целые. Ты меня поняла? - Рен предостерегающе посмотрел на Лайзу. Та нехотя кивнула. - Если ты откроешь рот, и я услышу не то, что хочу, меня не остановит даже этот факт.
      Убедившись, что девушка, пусть и хмуро, но все-таки смотрит на него, Рен снова повернулся к окну.
      – Я ищу Элли. Где она может быть?
      Синие глаза Лайзы гневно сверкали, но она хранила молчание.
      – Я уже искал ее и дома и на работе… - Добавил Рен. - Но ее нигде нет.
      – На том свете посмотреть не пробовал? - Злобно выплюнула сидящая на кровати девушка. - Ты же сам выписал ей туда пропуск…
      Мужчина медленно развернулся:
      – О чем ты говоришь?
      – О чем я говорю? - Возмутилась Лайза. - Ты может, скажешь мне, что ты ничего не знаешь и вообще ни при чем? И ты не слышал про наказание, и про то, что сегодня последний день…
      – Последний день чего?
      – Ты шутишь, да? - Лайза, едва сдерживая клокочущую внутри ярость, смотрела на высокого незнакомца возле окна. Его брови нахмурились, а губы сжались, но ей отчего-то показалось, что он действительно ничего не знает. - Не может быть, чтобы ТЫ ничего не знал! Из-за тебя ее наказали, отправили в этот дурацкий Корпус…
      – Корпус? - Хрипло повторил Рен. - Ты сказала…
      Он изо всех сил пытался не пустить в сознание мысль о том, что услышанное может оказаться правдой.
      «Нет, только не это… Дрейк, только не туда…»
      – Корпус! - Выкрикнула Лайза. Подбородок ее дрожал, будто она изо всех сил сдерживала слезы. - А потом еще этот сенсор сказал, что теперь у Элли какая-то ловушка в голове, потому что она сбежала… И что жить ей осталось пятнадцать дней. Пятнадцать дней, слышишь?
      – Когда?.. - Рен произнес это настолько тихо, что Лайза едва расслышала его вопрос.
      – Сегодня! - Прокричала она, не замечая того, что слезы градом катятся по лицу. - Сегодня истекает пятнадцатый день. Я ждала ее все это время, вчера, позавчера, неделю назад, но она не пришла. Элли не пришла и сегодня! Я сидела здесь в кресле, все ждала, что она постучится и скажет, что все в порядке, что ей больше ничего не угрожает, но она не пришла… Не пришла…
      Лайза разрыдалась в голос. Не в состоянии вытереть капающие с подбородка слезы, она наклонилась и вытерла лицо об подушку.
      Рен молча подошел и развязал ремень.
      Когда? - Еще раз тихо спросил он. - Ты сказала, что Элли сбежала из Корпуса. Когда? Мне нужно знать точные даты. Что это был за сенсор, что он сказал?
      Заикаясь и всхлипывая, Лайза вспомнила все, что происходило в ту ночь. Рен слушал не перебивая. Если бы не темные мешки под глазами и не проступающая сквозь загар бледность, Лайза могла бы подумать, что мужчина стоящий напротив нее абсолютно спокоен.
      Но это было не так.
      Никогда Рен еще не чувствовал такой бури эмоций. Он едва сдерживался, чтобы не сорваться с места. Горечь и раскаяние перемежались с ежесекундным желанием действовать прямо сейчас, стук сердца заглушал шумящее в голове чувство вины, кровь кипела, выжигая вены раскаленной лавой.
      – Где она может быть? - Едва дослушав до конца, спросил Рен. - Ты знаешь, где она?
      – Нет. Я больше не видела ее с того дня. Ты ведь поможешь ей, правда? - Неожиданно для самой себя спросила Лайза. - Ты ведь поможешь, скажи?
      Не удержавшись, она снова разрыдалась, уткнувшись лицом в подушку.
      – Я помогу. - Тихо ответил Рен, скорее для себя, чем для Лайзы и направился к двери. - Если я не помогу, значит, этот день станет последним для нас обоих.
      Стоя на улице, Рен некоторое время прислушивался к внутренним ощущениям.
      «Где ты, девочка? Где ты можешь быть, скажи мне?»
      Он несколько раз пытался вызвать ее по «внутреннему» номеру, которым когда-то заклеймил сам, но тщетно. Казалось, Элли заблокировала его, отгородившись широкой стеной от любых прикосновений, однако Рен чувствовал, что она жива. Еще жива…
      Странное ощущение угасающего сияния виделось Рену каждый раз, когда он пробовал дотронуться до нее, почувствовать, определить местонахождение. Элли будто отталкивала его, не позволяя приблизиться, закрываясь и отворачиваясь. Несмотря на то, что Рен едва не выл от отчаяния, он чувствовал, что номер все-таки может помочь. Единственное прикосновение к ее памяти тогда, теперь протянулось между ними тонкой нитью, и Рен чувствовал, что еще немного, и он сможет ухватить ее конец, и тогда ни за что не выпустит его вновь.
      Несколько человек прошли мимо стоящего на тротуаре мужчины с закрытыми глазами, который едва заметно покачивался из стороны в сторону. Темные пряди упали на взмокший от усилий лоб, но он продолжал покачиваться, пытаясь отыскать слабую пульсацию внутри головы, поймать ускользающий кончик невидимой нити… Невидимой нити…
      «Давай, милая… Давай…»
      Когда его глаза открылись, он едва не сбил с ног пожилую женщину, резко бросившись к стоящему на обочине автомобилю. Не обращая внимания на злобные выкрики, несущиеся вслед, он запрыгнул в машину и завел двигатель. Колеса взвизгнули, срываясь в занос, несколько человек бросилось врассыпную, стараясь убраться подальше от сумасшедшего водителя, который, по всей видимости, был не в себе.
      Глаза Рена полыхали, как у безумца, а губы улыбались.
      Теперь ему было плевать на всех.
      Он знал, где искать Элли. И если Бог даст, он успеет спасти ее…
      Океан плескал мутные волны на берег. Пена, шурша облизывала песчинки, перекатывала и звала их с собой в глубину, но так и растворялась ни с чем, оставляя после себя мокрый след, который через секунду накрывала новая волна. Мелкая пыль, словно войско вечных странников, срывалось, уносимое порывом пахнущего солью ветра, чтобы мгновением позже, не обретя желанного покоя снова тронуться в путь по бесконечному берегу.
      Я сидела на небольшом холмике, перебирая пальцами высохший пучок травы, глядя, как неутомимые волны одна за другой поднимаются из далеких глубин, чтобы, дождавшись своей очереди, ласково прогуляться соленым прибоем по мокрому песку затерянной бухты «Санрайз».
      Какое-то время я была одна. Мне даже удавалось ни о чем не думать, лишь изредка я чувствовала, как кто-то пытается дотронуться до меня невидимой рукой, но я стряхивала ее, желая побыть в одиночестве. Голова играла со мной странную шутку, то затягиваясь туманной дымкой, в которой слышались голоса и появлялись не менее странные картинки, то вновь просветляясь, позволяя любоваться морем, чей шум был единственным звуком, окружившим меня со всех сторон. Еще ветер. Иногда он посвистывал, запутавшись в изогнутых стволах пальм, играя широкими тугими листьями, иногда заставлял песчинки выводить хоровод, а иногда прятался и затихал в соломенной крыше стоящего позади меня бунгало.
      И снова волны.
      Глядя на них, я старалась не замечать, что пальцы рук и ног постепенно немеют от холода, а веки наливаются тяжестью. Мне хотелось смотреть на раскинувшийся передо мной океан как можно дольше. Запомнить его ленивую небрежность и тот чудный цвет волн, который вобрал в себя миллионы серовато-бурых оттенков, навсегда унести с собой этот запах… Запах ветра и моря. Запах свободы.
      Не знаю, когда именно это произошло, но я вдруг поняла, что я не одна.
      Сзади меня стоял тот, кого я больше никогда не хотела видеть. Но меня почему-то не удивило его присутствие.
      – Уходи. - Тихо сказала я, не оборачиваясь.
      – Нет. - Ответ Рена прозвучал очень мягко. - Я пришел к тебе.
      В меру громкий, спокойный и пугающе ласковый, его голос будто обволакивал меня, осторожно вплетаясь в плеск волн.
      – Ты пришел слишком поздно… - Мои холодные пальцы продолжали пересыпать песчинки. - Дай мне побыть одной.
      – Я не могу. - Послышалось сзади.
      Я почувствовала, как он подошел и сел рядом на песок.
      – Пожалуйста, уходи. Я не могу заставить, я могу только просить…
      – Я много раз уходил от тебя, когда хотел остаться. Не нужно больше просить об этом.
      От его слов внутри меня что-то перевернулось. Теплая волна медленно окатила воспаленное сознание и схлынула, оставив недоумение и растерянность. Зачем он говорит мне это? Почему так больно слышать эти слова? Зачем…
      Вдруг снова стало горько.
      – Рен…
      – Посмотри на меня.
      Мне казалось, что этот мягкий голос принадлежит кому-то другому. Отказываясь поворачиваться в его сторону, я продолжала зачарованно смотреть на волны.
      – Элли, посмотри на меня…
      Стараясь не поддаться зовущей теплоте его слов, я собрала последние силы и твердым голосом произнесла:
      – Нет, Рен, все кончено. Я просто хочу побыть одна, и я надеюсь, ты позволишь мне сделать это, несмотря на то, что эта бухта твоя…
      – Элли…
      Я вздрогнула и, не выдержав, повернулась к нему. Всматриваясь в знакомое лицо, я пыталась найти ответ, что изменилось с нашей последней встречи? Почему холод ушел из стальных глаз, а интонация неуловимо потеплела?
      – От меня итак почти ничего не осталось. - Тихо прошептала я, чувствуя смертельную усталость. - Не нужно было тебе приходить…
      Рен поднял руку и прижал палец к моим губам.
      – Не надо… Не говори ничего. Я очень редко ошибался в жизни, но с тех пор как появилась ты, я только этим и занимался. - Он медленно покачал головой. - Вот только я не хочу добавлять к этому списку еще одну ошибку - самую главную…
      Я продолжала молча смотреть на него, не в силах поверить, что он, Рен, сидит рядом и говорит все это…
      – Ложись. - Он мягко подтолкнул меня, укладывая спиной на песок.
      – Что ты делаешь?
      – Доверься мне…
      – Рен - Доверься… Пожалуйста. - В его глазах застыла боль. - Ты сможешь принять любое решение, но позже. Сейчас я должен кое-что сделать.
      Его взгляд окончательно надломил меня. Слишком много в нем было нежности, слишком много раскаяния и… любви? Боже, это бред… Эта ловушка заставила меня сойти с ума и увидеть то, чего не могло быть на самом деле. Но даже если так… Если все это происходило лишь в моем воображении, я была безмерно благодарна такому подарку. Пусть эти теплые руки и ласковый голос будут последним, что мне суждено запомнить, но я уйду счастливой и спокойной, без грусти и сожаления, без горечи и тяжести на изболевшемся сердце…
      Мне казалось, что даже холод, сковывающий меня изнутри, немного отступил. С трудом шевеля непослушными губами, я прошептала:
      – Я буду спать… А ты будешь здесь со мной. Правда?
      – Я буду с тобой, но ты не будешь спать. Тебе нельзя засыпать…
      – Но я хочу…
      – Нет. Смотри мне в глаза.
      Голос Рена доносился до меня, как сквозь дымку, но я старалась держаться. Веки сделались неподъемными, но я из последних сил сопротивлялась навалившейся усталости.
      Вдруг, сквозь сонное забытье, я почувствовала, как голову изнутри прорезала тупая боль. Если раньше Рен смотрел на меня, то теперь его взгляд проник глубже, будто выискивая что-то, пробираясь на недоступные сознанию слои, вскрывая запертые двери…
      – Рен…
      – Молчи. - Он лишь крепче сжал мое лицо. Блеск его глаз напоминал сияние хирургических инструментов. Боль усилилась.
      – Откуда ты знаешь про… про…
      – Я теперь все знаю… Молчи. У нас не осталось времени…
      – Я умру?
      – Нет…
      – Даже сенсор не смог сделать это… - Прохрипела я, чувствуя, что он подбирается к точке, которую когда-то исследовал Линдер.
      – Я не сенсор. - Тихо ответил Рен. - Я - Ассассин.
      – Что это зна… - Не успев закончить вопрос, я выгнулась от боли. Мне казалось, что голова сейчас взорвется, разлетевшись на мелкие осколки. Взгляд Рена, казалось, нащупал что-то и теперь медленно тянул это на поверхность, невзирая на то, что это «что-то» прочно вцепилось в меня множеством стальных нитей.
      – Не надо… - Прошептала я, чувствуя, что еще немного, и эта пытка окончательно убьет меня.
      Не отрывая взгляда, Рен медленно погладил меня по лицу.
      – Прости, я должен сделать тебе больно. В последний раз… Я обещаю.
      Я не успела ответить. Мне показалось, что вспышка, которую я почувствовала секунду спустя, разорвала меня надвое. Мир исчез, оставив вместо себя лишь красное пятно, медленно расползающееся в разные стороны, заставляя бесконечно долго захлебываться криком, а на деле лишь прерывисто хрипеть в течение нескольких секунд, но именно эти секунды, стали самыми долгими, превратившись в кроваво-красную вечность, схлопнувшуюся чернотой в самом конце.
      – Прости… - Шептал Рен, прижимая меня к груди. Но я уже не слышала его. Я потеряла сознание.
      Мужчина еще какое-то время сидел на песке, прижимая к груди белокурую голову. Затем снял с себя рубашку, укрыл ей неподвижно лежащую девушку и медленно вытянулся на прохладном песке сам. Он устал… Но время проявило благосклонность, он все успел. Теперь Элли решит остальное…
      Некоторое время он продолжал смотреть на серое небо и кружащие по нему тяжелые облака, затем откинул голову и закрыл глаза. Ветер шевелил его темные волосы, время от времени бросая пригоршни мелкого песка на небритые щеки, но Рен уже не чувствовал этого.
      Уставший и обессиленный, он крепко спал.
      Рен проснулся, когда первые капли дождя упали на песок.
      Резко повернув голову, он убедился, что Элли не исчезла, она все еще лежит рядом, все еще здесь… Почувствовав от этого странное облегчение, Рен несколько секунд неподвижно лежал, успокаивая гулко бьющееся сердце, затем поднялся и осторожно перенес девушку в дом. Уложив ее на кровать, он накинул на плечи рубашку и, стараясь не шуметь, вышел на крыльцо.
      На душе было неспокойно. Не находя для этого видимых причин, но все же продолжая чувствовать тревогу, Рен медленно обводил взглядом пустынное побережье. Если не считать внезапно потемневшего грозового неба и шквалистого ветра, вокруг, казалось, было совершенно тихо.
      Он достал из кармана пачку сигарет, вытащил одну и, продолжая внимательно оглядывать пляж, закурил. Что-то не давало покоя….
      Спустя минуту, когда Рен уже было начал думать, что всему виной скопившееся за последние дни напряжение, он вдруг увидел его… источник тревоги. К бунгало медленно подъехал серебристый автомобиль с широкой белой полосой на борту.
      Комиссия! Черт бы ее подрал…
      Высокий мужчина в серой униформе неторопливо вышел из машины и направился к дому. Рен почувствовал, как его пальцы непроизвольно сжали рукояти обоих пистолетов.
      Дрейк остановился в нескольких шагах от крыльца, и некоторое время молча смотрел на Рена. Мятая рубашка, небритое лицо, прищуренные глаза свисающая из уголка рта тлеющая сигарета придавали ему вид сумасшедшего наемника, а, учитывая, что обе руки лежали на кольтах, Дрейк не спешил делать еще один шаг вперед:
      – Хорошо ты меня встречаешь… - Покачал он головой.
      Рен молчал. Лишь сигарета перекочевала из одной стороны рта в другую. Прищуренные глаза внимательно следили за мужчиной в форме, улавливая каждое движение, предугадывая каждый жест.
      – Ты похож на зверя, защищающего свою берлогу. Неужели поднимешь на меня оружие? - Недоверчиво спросил Дрейк. Глаза обоих мужчин встретились - холодные серо-голубые и спокойные серые. Рен в последний раз затянулся и выплюнул окурок.
      – Зачем ты пришел?
      – Ты нарушил закон, Декстер.
      Повисла пауза. Воздух будто затрещал от напряжения.
      – Неужели?
      – Ты очень серьезно нарушил закон. - Медленно повторил Дрейк.
      – И что теперь?.. Попробуешь меня забрать?
      – Ты понимаешь, что снял ловушку, которую не имел права снимать? - Взорвался начальник.
      – А ты… понимаешь,… - Тихо ответил Рен, - что ее вообще там не должно было быть? Или, может быть, ты не знал?
      Некоторое время мужчины пристально смотрели друг на друга.
      – По сути, я должен тебя пристрелить… - Дрейк задумчиво разглядывал стоящего на крыльце мужчину. - Закон не позволяет избавлять осужденных от назначенного наказания или помогать им избегать его, или облегчать участь…
      – А закон позволяет карать невиновных? - Презрительно спросил Рен.
      – Дерзкий ты… - Начальник прищурился, но через секунду усмехнулся. - Но ты прав… Мы ошиблись…
      – Что-то я не слышу раскаяния в твоем голосе раскаяния.
      – Комиссия может признать неправоту. Но она не раскаивается.
      Рен молчал, ожидая продолжения, но начальник, как ни странно, молчал тоже.
      – Я не дам тебе забрать ее. - Первым решил прервать затянувшуюся паузу Рен.
      – Она мне не нужна, она нужна тебе… - Глядя в сторону, ответил Дрейк.
      – Тогда зачем ты пришел?
      – Отдать тебе кое-что. Однажды ты сказал, что оно тебе не понадобится, но я решил, что сейчас самое время…
      – О чем ты говоришь?
      Дрейк достал из кармана маленькую коробочку и покрутил ее в руках.
      – Я ведь говорил… - Проворчал он. - Что придет время, и она найдется - та, которой ты захочешь его надеть, но ты мне не верил. Ты помнишь, что ты мне на это отвечал? Не хочешь повторить?
      – Не хочу… - Рен впервые с момента встречи облегченно вздохнул.
      – Может, еще скажешь, что я не угадал? - Дрейк как-то непривычно покряхтывал, пряча за покашливанием рвущийся наружу смех.
      Рен разжал пальцы и отпустил пистолеты. Уголки его губ медленно приподнялись:
      – Ты привез мне кольцо. - Наполовину утвердительно проговорил он. - Черт бы тебя подрал!
      – По-моему самое время. - Дрейк вложил коробочку в протянутую руку.
      – Вообще-то не совсем. - Рен увидел, что тот нахмурился и пояснил. - В прошлый раз я ее сильно обидел…
      – Значит, должен найти способ это исправить. - Прервал его начальник. - Буду пристально следить за тобой. Не поведи и на этот раз, киллер.
      Рен, недоверчиво рассматривал коробочку из темного бархата с металлической пряжкой посередине. Открыв крышку, он увидел, что кольцо так и лежит внутри, тонкое и изящное, с причудливо переплетающимися буквами «RD» - женский вариант того же самого, что лежало в ящике его стола в кабинете. А ведь он и забыл, что существует более утонченная элегантная копия, годами хранимая Комиссией по его же собственной просьбе. Кто же думал, что оно когда-нибудь понадобится.
      – Черт, глазам не верю…
      Дрейк рассмеялся и хлопнул его по плечу:
      – Я знал, что не ошибся. Ну ладно, ты разберешься, что с ним делать. Мне пора…
      И он крайне довольный собой зашагал по песку обратно к машине.
      Я просыпалась медленно, словно выплывая из тумана, который кружил меня по спирали. Постепенно к белесой дымке добавились запахи и звуки, становясь все более четкими и осязаемыми. Не хватало только изображения.
      Когда мне все-таки хватило решимости открыть глаза, я увидела, что лежу на кровати в знакомой полутемной комнате, заботливо укрытая одеялом, а вокруг тишина, и лишь только далекий плеск волн напоминает о том, что я все еще нахожусь на берегу океана. В узкие, занавешенные окна тускло лился утренний свет, где-то щебетали ранние птицы…
      «Здравствуй двадцать второе сентября! - Подумала я и улыбнулась. - Рен все-таки сделал это, успел…» О том, что моя голова полностью принадлежит мне, и я не делю ее более ни с какими странными голосами, я поняла сразу, как проснулась. Необыкновенно светлое и легкое ощущение, которого мне не доводилось испытывать уже много лет, наполняло меня от макушки до пят, и я продолжала лежать, кутаясь в мягкие простыни, счастливо глядя на маленький кусочек серого неба за окном.
      «Неужели теперь я могу не бояться? Не ждать, что в любую секунду станет слишком поздно, могу не торопиться и не бежать… Куда-то, зачем-то… Вечно спешить…»
      Я слишком устала от этой гонки за жизнью, страха и паники, что, казалось, навсегда поселились внутри меня. От безвыходности и отчаяния, от недоверия и боли. И теперь я была счастлива, чувствуя, как новое ощущение, что родилось этим утром медленно и неторопливо вытесняет прежние страхи, заливает сознание благородным живительным светом, постепенно возрождает меня к жизни. К жизни, в которой я не буду спешить, смогу общаться с друзьями и строить планы, смогу заниматься любимым делом или просто тратить время, сидя в кафе, глядя, как спешат другие…
      Дверь скрипнула, я резко повернула голову. В бунгало вошел Рен. Как и прежде, когда я видела его стоящим посреди комнаты, мне казалось, что он заполняет собой все помещение. По сравнению с его огромной фигурой предметы казались меньше, а пространство будто сокращалось, спрессованное высотой его роста и шириной плеч.
      Настороженно глядя на него, я поднялась с кровати. С некоторых пор этот мужчина стал ассоциироваться для меня с надвигающейся бедой, и мне не хотелось провоцировать обстоятельства. Если сейчас он подойдет ближе или присядет на кровать, то я окажусь в двусмысленном положении, будучи вынужденной оттолкнуть или поощрить его. А мне не хотелось ни того, ни другого. Слишком сложная гамма чувств бушевала внутри.
      Чувствуя мое напряжение, Рен подошел к столу и присел на один из плетеных стульев. Разговор начать не удавалось, мы просто смотрели друг на друга.
      – Спасибо, что помог мне. - Наконец выдавила я из себя.
      Вместо ответа Рен опустил голову и посмотрел на камешек, что крутил в руках. Мне показалось, что в его глазах мелькнула грусть.
      – Как ты узнал? - Спросила я, желая, чтобы он поднял глаза, и мне удалось внимательнее присмотреться к незнакомому выражению.
      – Узнал что?..
      – Все…
      Рен отложил камень и посмотрел на меня. Странный это был взгляд…
      – Я поговорил с Марком… И понял, что ошибался. Пытаясь найти тебя, я был у Лайзы, она рассказала мне.
      Все кусочки головоломки медленно вставали на свои места. Значит, это Лайза рассказала про Корпус. Я покачала головой, представляя реакцию подруги, когда она увидела его на пороге. Наверняка не удержалась, чтобы высказать все, что думает…
      – А как ты понял, что я здесь, на пляже? Лайза не могла знать этого…
      – Почувствовал. - Взгляд Рена был тяжелым и глубоким, мне становилось все труднее его выдерживать. Неожиданно пришла мысль о том, что если голосов больше нет, значит, меня должны вернуть в Корпус другим путем.
      – Меня снова туда посадят? - В горле вдруг встал комок. Не хотелось даже представлять, что такое возможно.
      – Нет. - Рен покачал головой. - Тебя никто не будет преследовать, ведь ты же не сама избавилась от ловушки.
      – Значит, они теперь будут преследовать тебя?
      – Нет.
      Я удивленно посмотрела на него.
      – Кто ты такой? - Тихо спросила я. - Почему ты оказался способен сделать то, что не смог сделать даже сенсор? Сколько у тебя власти?
      Рен смотрел в сторону.
      – Много…
      – Видимо, очень много…
      – Очень много. - Он все так же смотрел в сторону.
      Я помолчала. Снова накатило ощущение, что я совсем не знаю сидящего напротив человека. Он одновременно притягивал и отталкивал, заставляя всматриваться в непроницаемое лицо, призывая понять, что таиться в глубине серо-голубых глаз за невидимым заслоном… Я чувствовала его силу даже на расстоянии. Обладая уникальной проницательностью и умом, он был способен совершать неадекватные поступки, холодные и жесткие, а порой и жестокие… Хуже всего, что я все еще любила его. Однако ни при каких обстоятельствах не собиралась говорить ему об этом. Я уже пробовала, повторить это мне бы не удалось.
      Решение принято… Я опустила голову и посмотрела в пол. Я должна уйти, а, значит, нужно делать это сейчас.
      – Прости за машину, - Говорила я, в то время как Рен, не отрываясь, следил за моим лицом. - Я старалась ездить осторожно, чтобы не повредить…
      – Останься.
      Вдруг произнес он, и я застыла на месте.
      Стоя возле кровати с приоткрытым ртом, я несколько секунд не могла произнести ни слова. На сердце сделалось тяжело, будто старое лезвие, начавшее приживаться, вдруг снова провернули вбок. Зачем он просит об этом, после всего… Чтобы загладить вину? Стараясь не выказать боли, я медленно покачала головой.
      – Нет. Тебе не нужно говорить это… Я больше не обижаюсь, все в порядке…
      Будто не слыша моих слов, он тихо попросил:
      – Не уходи…
      – Рен… - Мне стало больно. Видя, что он собирается подняться со стула, я повысила голос. - Какого черта? Что тебе нужно от меня теперь, когда ты вытер об меня ноги и ясно дал понять, как сильно тебе важны мои чувства!
      – Прости меня… - Хрипло произнес он.
      – Прощать тебя? За что? За нелюбовь? - Я рассмеялась. - Ты ни в чем не виноват, насильно мил не будешь…
      – Элли…
      – Нет, Рен. - Я осторожно обходила его по кругу, пробираясь к двери. - Хватит. Позволь мне уйти, я не хочу больше нашего общения, оно тяготит меня…
      Я видела, что его глаза затягивает боль, но моя обида требовала выхода, и я продолжала говорить:
      – Я обещаю не беспокоить тебя в будущем и очень надеюсь, что ты сделаешь то же самое. Мне не нужна твоя любовь, даже если бы она существовала. Я хочу забыть тебя.
      Рен медленно закрыл глаза.
      Стараясь не смотреть на него, я бросилась к двери и выбежала на улицу.
      Решение покинуть город пришло неожиданно.
      В какой-то момент я просто поняла, что меня больше ничего не держит: ни работа, ни друзья, ни любовь, которая, полыхая, случайно выжгла все достоинства прежней жизни. Перед глазами все еще стоял Рен и то болезненное выражение, которое появилось на его лице после моих фраз, но я всячески старалась не думать об этом. С упорством бейсболиста, я отбивала вкрадчивые предположения о правдивости его слов, не мог он желать, чтобы я действительно осталась… Не мог… Только не после того, что произошло в лесу.
      Я тряхнула головой и огляделась по сторонам.
      Надо бы позвонить Лайзе, предупредить о моем решении, да поблагодарить. Я взяла трубку и принялась набирать номер. После серии длинных гудков раздался длинный сигнал автоответчика, и жизнерадостный голос подруги оповестил о том, что в связи с временным отсутствием дома, она просит оставить всю информацию после звукового сигнала, а сама перезвонит назад при первой возможности.
      Сделав глубокий вдох, я собралась с мыслями и начала говорить:
      – Лайза, это я - Элли. Я хотела тебе сказать спасибо… Если бы не ты, я бы… В общем, все хорошо теперь, Рен приезжал ко мне, он помог… - Я чувствовала, что моя речь звучит путано, но никак не могла сосредоточиться. - Лайза, я хочу уехать из Канна, мне тяжело здесь. Я еще не решила насовсем или нет, может быть, я вернусь через какое-то время, а может так и останусь в каком-нибудь маленьком тихом городке. Ты не переживай, я сообщу тебе новый адрес и телефон, как только обустроюсь и ты сможешь приехать. Передай, пожалуйста, большое спасибо Линдеру, он очень помог тогда. В общем, целую. Позвоню еще.
      Положив трубку, я принялась собирать чемодан. Переворошив гору одежды, я поняла, что не в настроении часами выбирать гардероб, и поэтому скидала в него все, что вошло, оставив остальное лежать на полу. Оглядевшись по сторонам, я поморщилась от царящего в комнате хаоса. Ну и ладно, если будет желание - уберу позже, а не будет, так никто и не осудит.
      Когда компьютер загрузился, я отыскала сайт крупнейшей авиакомпании «Flying Boats» и наугад выбрала направлении. Меня привлекла маленькая отдаленная точка на карте, и я, не задумываясь, принялась оформлять заказ на ближайший авиарейс. Получив уведомление о том, что билет будет доставлен прямо в квартиру в течение часа, я откинулась на стуле и стала рассеянно смотреть в окно.
      Ну все, теперь можно расслабиться. Скоро я буду далеко отсюда, от бесконечных проблем, от привычных вещей, каждая из которых напоминает о прошлом. Хватит с меня. Не хочу жить ожиданием чуда и тонуть в бессмысленных надеждах. Пора признать истинное положение вещей и смириться с ними. Подыскать новую работу, завести новых друзей, сменить квартиру и найти, наконец, хорошего доброго парня с которым будет легко и просто… Не нужен мне хищник, когти которого оголяются всякий раз при шаге в сторону, я вдоволь наигралась с таким.
      Где-то внутри, тоненький голос смеялся над моими рассуждениями, уверяя, что я по-прежнему предпочитаю жить в риске, и согласна быть наказанной за неподчинение, лишь бы иметь взамен ту умопомрачительную, сводящую с ума любовь, светящуюся в серо-голубых глазах…
      Бред.
      Не будет этого. Киллерам не дано любить.
      Злясь оттого, что продолжаю испытывать боль, я поднялась и направилась на кухню. Последний раз вскипятить воду, последний раз выпить кофе…
      Стук в дверь раздался двадцать минут спустя, как раз в то время, когда я тащила к ней чемодан. Радуясь, что посыльный пришел так быстро, я кинулась в прихожую и… застыла ошеломленная.
      Вместо посыльного на пороге стоял Рен.
      От неожиданности я отступила назад, и едва не упала, споткнувшись о ковер.
      Он так и не побрился, только бежевая рубашка сменилась черной. Опершись на косяк и сложив руки на груди, он, прищурившись, смотрел на меня.
      – Ты куда-то собираешься?
      Я ощетинилась.
      – Да. Собираюсь.
      – Далеко?
      – Туда, где ты меня не достанешь.
      Брови Рена вопросительно приподнялись.
      – Я достану тебя везде… Ты продолжаешь в этом сомневаться?
      – Зачем ты пришел? - Видя, что он, оттолкнувшись от косяка, делает шаг в квартиру, я начала медленно отступать назад.
      – Сказать, что ты никуда не едешь.
      Обогнув чемодан, я победно указала на него.
      – Ты ничего не сможешь изменить, вещи собраны, я не собираюсь менять планы…
      Недобро сверкнув глазами, Рен резко схватил чемодан с пола и легко, словно тот ничего не весил, швырнул в сторону. От удара о стену пластмасса раскололась, и вся одежда высыпалась на пол. Сам чемодан с глухим стуком упал сверху и застыл, покачивая изувеченной крышкой, словно беззубым ртом.
      Справившись с секундным шоком, я побагровела.
      – Ты что себе позволяешь?!.. - Мой голос шипел, словно горячий воздух, вырывающийся из трубы. - Ты… Ты… Думаешь, это остановит меня? Я найду другой…
      Я не успела продолжить, когда за спиной Рена вдруг возник невысокий молодой человек в кепке, держащий в руках белый конверт с логотипом «Flying Boats». Неуверенно переминаясь с ноги на ногу, посыльный смотрел то на меня, то на Рена, догадываясь, что стал свидетелем некоей «семейной» драмы, и теперь чувствующий неловкость за вынужденное вмешательство.
      – Простите… Вы - Эллион Бланкет? Я принес ваши билеты…
      Рен медленно обернулся к парню и почти ласково произнес:
      – Давай их сюда.
      – Нет! - Я кинулась к Рену, но тот уже выхватил конверт из рук изумленного посыльного.
      – Иди-иди… - Рен подтолкнул его к выходу. - Мы сами разберемся.
      Юноша как-то неуверенно кивнул, попятился задом, затем развернулся и стремительно выбежал из квартиры.
      – Отдай! - Остановившись в шаге от Рена, я смотрела, как он нарочито медленно разрывает конверт пополам. Злость, затопившая меня в следующую секунду, едва не заставила броситься на него с кулаками. - Ты… Подлец… Что ты вообще творишь?! Уходи из моей квартиры вон!
      Я стояла, сжимая и разжимая кулаки, чувствуя, как мои щеки все сильнее пылают от гнева.
      Рен выбросил две половинки недействительного больше билета на пол и шагнул в мою сторону. Не успела я заметить, как оказалась прижатой к стене.
      – Я уйду… - Тихо прошептал он на ухо, крепко держа меня за руки. - Как только ты скажешь, что не любишь меня…
      Моя попытка ударить его коленом оборвалась на середине. Поднятая нога так и осталась висеть в воздухе.
      – Уходи, Рен! - Яростно прошептала я, чувствуя, что боль затапливает сердце с новой силой, а от непролитых слез саднит горло. - Что тебе нужно от меня?
      – Скажи это… Произнеси вслух… - Его губы скользили по шее, жесткая щетина царапала кожу.
      – Уходи… - Продолжая выворачиваться, просила я.
      – Если ты скажешь, что не любишь меня…
      Я с самого начала знала, что не смогу произнести таких слов. Это был единственный капкан, откуда у меня не было шансов выбраться, и он, казалось, знал об этом.
      – Иди к черту! - Он ставил меня в тупик, заставляя мучиться от неспособности солгать.
      Вместо ответа, Рен сжал мое лицо и наклонился. Спустя мгновенье наши губы встретились. Он целовал неторопливо, но за обманчивой нежностью чувствовалась слепящая взрывоопасная ярость. Едва не потеряв способность мыслить, я попыталась оттолкнуть его, но это бессмысленное действие лишь заставило Рена сменить тактику. Не потеряв прежней страсти, поцелуй стал более нежным, мучительно ласковым, оглушающе-сладким…
      Я почувствовала, что теряю себя.
      – Я так давно не целовал тебя… - Обжигая кожу, прошептал Рен. - Я слишком долго этого не делал…
      Говоря это, он почти касался моих губ своими, заставляя страстно желать нового поцелуя, новых волн наслаждения, которые накрывали меня, стоило подумать о том, как близко он находится. Прижатая к стене, я могла чувствовать ощущать его разгоряченное тело, каждый налитый свинцом мускул, каждый удар бешено стучащего сердца.
      – Что ты делаешь… - Слова получались вялыми, мысли не желали пробираться сквозь липкое желе, которым наполнилась голова. - Что ты со мной делаешь?..
      – Я хочу обладать тобой… Целиком… Каждой мыслью, каждой эмоцией… Понимаешь? - Он смотрел мне в глаза, а я, не отрываясь, следила за его губами.
      – Ты такой… сладкий… - Я уже не понимала, что говорю. Мне вдруг захотелось отбросить все доводы «за» и «против» и просто отдаться на волю его обжигающих ласк.
      – Я хочу сделать тебя своей… - Его губы мягко прошлись по щеке, вызывая новый, скручивающий узлом спазм. Мне показалось, что ткань джинсов, отделяющая нас друг от друга должна исчезнуть. Во что бы то ни стало… Понимая, что соскальзываю в пропасть, я едва слышно прошептала:
      – Делай.
      Он не заставил себя ждать. Жарко, почти яростно набросившись на губы, Рен с силой вжал меня в стену, подминая, раздавливая собственным весом, заставляя задыхаться в сладкой истоме и жаждать нового глотка убивающего наркотического наслаждения, которым являлся сам.
      Он целовал и гладил, заставлял плакать и стонать, возносил и низвергал…
      Я не заметила, когда это произошло, лишь на мгновенье почувствовав, как сильные руки приподняли меня, чтобы секундой позже плавно, но неотвратимо опустить вниз, где мое жаждущее любви тело, наконец, заполнилось раскаленным желанием.
      Я кусала и терзала его плечи, в то время как он продолжал двигаться в демоническом танце, растерзывая, разрывая и наполняя одновременно. Я хрипела и выгибалась, чувствуя, как его сильные руки крепко держат, одновременно позволяя бесконечно падать в далекие неведомые глубины, как его губы нежно просят и жестко приказывают отдать что-то ведомое лишь ему одному. Яркие и чувственные всполохи сплелись в бесконечную слепящую полосу, что неукротимо несла к бескрайнему океану страсти, каждое движение все сильнее подталкивало к неизбежному, но так мучительно желаемому и притягательному финалу. Будучи неспособной остановиться, я позволила себе отдаться ему до конца, рассыпаться миллионами звезд среди сияющей пустоты, раствориться в сладком забвении среди огней, которые мерцая и переливаясь, уносили меня в теплую негу небытия.
      Какое-то время спустя, я почувствовала, как сильные руки опустили меня на что-то мягкое, и укутанная заботой и лаской, чувствуя его теплое дыхание рядом с собой, я спокойно уснула.
      Боже! Если существовал предел человеческой глупости, то я его нарушила. Я поставила новый рекорд. Лежа в собственной постели, я чувствовала, что, уткнувшись в грудь Рена, боюсь открыть глаза. Теперь мне не хватит смелости посмотреть в его лицо, не хватит духу улыбаясь проводить до двери, не хватит сил, чтобы жить после этого дальше.
      Слушая его дыхание, я боялась пошевелиться. Я снова отдала все. Все что имела, все что скопила, все, что когда-нибудь появиться. Мне не было жаль отдавать, вот только я не могла представить, где взять новые силы, чтобы и дальше идти по этой сложной дороге в одиночку, если он и на этот раз захочет уйти. Захочет уйти… Я жмурилась и вздрагивала всякий раз, когда эта фраза повторялась в голове.
      – О чем ты думаешь? - Раздался тихий голос Рена прямо над ухом.
      – О тебе.
      Его пальцы нежно гладили меня по плечу.
      – Я хочу, чтобы ты всегда думала обо мне.
      – Я буду. - Стараясь не выказать грусти, ответила я.
      – Посмотри на меня, малыш… - Рен осторожно притянул меня к себе и прежде, чем продолжить, долго смотрел в глаза. - Ты боишься, я знаю… Я сделал тебе очень больно и сейчас прошу прощения.
      Он помолчал.
      – Мне очень важно, чтобы ты простила… - Почти шепотом добавил он.
      Глядя в серо-голубые глаза, такие близкие, такие родные, я никак не могла справиться с нахлынувшими эмоциями: нежность, боль, радость, отчаяние, страх поверить в чудо - все это смешалось в один клубок, мешая мыслить и дышать. Я прикоснулась пальцами к его губам, все еще не веря, что они произнесли эти слова…
      – Почему?.. - Я догадывалась, я почти знала ответ, но не могла не спросить.
      – Потому что я люблю тебя.
      Он произнес это спокойно и тихо, уверенно и легко, будто знал это всегда и был счастлив от этого знания.
      Я почти задохнулась от счастья. Я очень долго ждала, мечтала, молилась услышать эти слова, и теперь заворожено, не в силах пошевелиться смотрела в его лицо. Я тонула в полных нежности глазах и в оглушающем стуке собственного сердца, которое, вдруг разом, в момент избавилось от накопленной боли. Мой подбородок дрожал, пальцы медленно дотрагивались до колючих щек, губы пытались что-то прошептать, но голос не слушался.
      – Скажи… - Наконец удалось прошептать мне. - Скажи это еще раз…
      Прежде чем ответить, Рен ласково дотронулся губами сначала до лба, затем до щеки, и когда его губы оказались возле самого уха, он прошептал:
      – Я люблю тебя… И буду повторять это так часто, как бы захочешь.
      Я слушала его, словно музыку, словно песню невидимых ангелов, обещающих мне вечную жизнь на прекрасной земле. Я чувствовала, что каждая клеточка моего тела верит ему - верит полностью, до конца, без оглядки. Счастье накрыло меня теплой волной ласковых рук, горячих губ, желанных слов. Мужчина, о котором я отчаянно мечтала, теперь был рядом, ближе, чем когда-либо. Прижавшись к груди, я слушала, как бьется его сердце - четко, размеренно, спокойно. Еще никогда мне не было так хорошо и надежно, как в эту минуту.
      – Ты простишь меня? Элли, скажи мне это… - Прошептал Рен.
      Я подняла лицо и потерлась о его щеку. На дне его глаз притаилась боль, и мне во что бы то ни стало, захотелось стереть ее оттуда.
      – Ну что ты… Все хорошо, я простила… Давно простила… - Мои руки безостановочно гладили его волосы, я никак не могла остановиться, не могла насытиться прикосновениями.
      Рен перевернул меня на спину и прижал к кровати, будто я все еще могла сбежать. Его глаза полыхали:
      – Я хочу, чтобы ты была со мной навсегда. Понимаешь?.. - Я попыталась ответить, но он приложил к моим губам палец. - Элли… Насовсем. Я хочу, чтобы ты осознала это, прежде чем ответить. Если ты скажешь да, я окружу тебя любовью и заботой, я не выпущу тебя из рук ни на секунду, я убью любого, кто тебя обидит… Ты понимаешь это?
      Я чувствовала, что еще секунда, и я расплачусь.
      – Ты правда убьешь любого? - Улыбаясь сквозь слезы, спросила я.
      – Да.
      В этом единственном слове сквозила такая серьезность, такая сила и мощь, что я на какое-то время перестала дышать.
      Осознавая, что ответ навсегда изменит мою судьбу, я не колебалась ни секунды.
      – Я хочу стать твоей. До конца, насовсем…
      Из горла Рена вырвался облегченный наполовину рык, наполовину хрип:
      – Ну все, женщина… Ты подписалась.
      Я сидела в одном из мягких кресел в кабинете Рена и вот уже целый час любовалась кольцом, надетым на правую руку. Тонкое, изящное, усыпанное мелкими сверкающими камнями, в центре которого мягко поблескивали витиеватые буквы «RD», оно стало для меня не только символом принадлежности мужчине, но и знаком его бесконечно любви. Таким кольцом могла бы гордиться любая женщина. Защита, которую оно автоматически присваивало, была надежной, как скала, а буквы четко указывали на «Хозяина».
      – Оно тебе нравится? - Рен мягко опустился передо мной на корточки и посмотрел на кольцо.
      Я смущенно спрятала пальцы и улыбнулась.
      – Очень…
      Он ласково погладил мою ладонь.
      – Я бы хотел подарить тебе еще кое-что.
      – Что?
      – Помнится, ты когда-то мечтала о красивой, обтекаемой, невероятно быстрой машине…
      – Мустанге? - Едва слышно произнесла я.
      – Да.
      – Я попросил один из салонов доставить его. И он уже там… Ждет тебя. - Рен улыбнулся и нежно провел пальцами щеке. - Хочешь на него посмотреть?
      – Очень… - Моему восторгу не было предела. - Неужели, правда?..
      Рен рассмеялся.
      – Если тебе не хватит одного, мы купим весь салон.
      Не найдя, что ответить, я изумленно открывала и закрывала рот.
      – Боже…
      Рен приподнялся и, нежно поцеловав меня в висок, прошептал:
      – Выходим сейчас, потому что Антонио снова готовит что-то грандиозное на ужин и хочет, чтобы мы успели.
      – Вот это да! - Взвизгнула я и сорвалась с кресла. - Только заберу сумочку из гостиной.
      – Жду тебя внизу. - Улыбаясь, ответил Рен и вышел из комнаты.
      Наполненная предвкушением обладания автомобилем, о котором давно мечтала, я почти подпрыгивала на ходу. Мы почти дошли до ворот, когда державший меня за руку Рен, вдруг замедлил шаг и сжал ладонь. Удивленно посмотрев на него, я повернула голову, чтобы проследить за его взглядом и, увидев их, споткнулась.
      Сердце пропустило удар, затем, будто сорвавшись с цепи, начало громко и неприятно колотиться внутри. Я неосознанно попятилась назад.
      Трое мужчин, все в одинаковой серебристой форме, подходили к воротам. Позади стояли две легкоузнаваемые машины Комиссии.
      Не замечая, что продолжаю пятиться, я остановилась только тогда, когда моя рука натянулась до предела, сдерживаемая сильными пальцами Рена.
      – Нет… Я не хочу, Рен…
      – Успокойся. - Спокойно сказал он, глядя на приближающихся гостей.
      Один из них шел чуть впереди и был шире и выше коллег. Я узнала его сразу - именно этот тип забрал меня тогда из спальни, а после отправил в Корпус. Едва не воя от страха, я с трудом удерживалась на ногах, чувствуя, что еще секунда, и я сорвусь с места.
      – Тихо, малыш… Все будет хорошо. - Рен одобряюще сжал мою ладонь.
      – Ты обещаешь? - Тихим, бесцветным от страха голосом, спросила я.
      – Я обещаю.
      Пытаясь успокоиться, я, словно барашек на привязи, обреченно смотрела, как высокий человек подходит все ближе. Наконец он остановился в шаге от нас и его прищуренный взгляд, скользнув по Рену, остановился на моем лице.
      – Эллион Бланкет. - Ровно произнес он. Глаза, как и его голос ничего не выражали, они были словно пустынная равнина, тишину которой не решается нарушить даже слабый сквозняк. Мне отчего-то захотелось со всей силы пнуть его в коленку, но осуществление такого сумасшедшего желания никому так просто не сошло бы с рук.
      – Мы бы хотели, чтобы вы проехали с нами.
      Никто не имел права отказывать Комиссии. Ни один человек не мог начать говорить без разрешения, будь то крик возмущения или слова в собственную защиту. Этим истуканам, одетым в серебро, было все едино. Стоило только открыть рот, как незамедлительно применялись очень жестокие меры воздействия.
      Вцепившись пальцами в Рена, я почти перестала дышать. Ни одного шага в их сторону, ни одного движения! Я никогда больше не пойду с ними по собственной воле, пусть лучше стреляют на поражение.
      – Дрейк, посмотри сюда… - Будто сквозь сон, долетел до меня спокойный голос Рена. Я почувствовала, как он поднимает вверх мою руку.
      Стоящий напротив мужчина некоторое время изучал кольцо. Затем в его глазах промелькнула усмешка, и он коротко бросил:
      – Тогда ты тоже едешь с нами.
      Ощущение дежа-вю кружило надо мной, как ожившая картинка из ночного кошмара.
      Я сидела на том же стуле в комнате с бежевыми стенами перед длинным вытянутым столом, за которым, как и когда-то сидели люди в одинаковой униформе. Единственным отличием, не позволяющим моему наполненному паникой мозгу соскользнуть в темноту, был стоящий возле стены Рен. Он лениво, словно скучая, обводил взглядом неуютное помещение, периодически бросая внимательные взгляды на сидящих за столом людей.
      Тот, кого он назвал Дрейком, стоял чуть поодаль и молчал, будто к чему-то прислушиваясь. Наконец, он поднял голову, подошел к столу и сел на центральный стул, между безмолвными коллегами.
      – Итак. - Начал он. - Эллион…
      Я затравленно посмотрела в его равнодушные глаза, силясь выяснить, чем обернется для меня, первый за долго время, счастливо начавшийся день.
      – Мы попросили вас приехать сюда по причине того, что ситуация с вашим обвинением изменилась…
      «Сейчас он скажет, что я сбежала и должна вернуться…» - Мелькнула в голове ужасающая мысль. -…Как было выяснено позже, вы оказались незаслуженно наказанной, и ваша ссылка в Корпус была ошибкой. Комиссия признает этот факт и…
      Я едва не перестала дышать. Не может быть! Не может быть, чтобы эти слова звучали наяву! -… и согласна за нанесенный моральный ущерб предложить вам денежную компенсацию в размере…
      Я все-таки не удержалась и зажмурила глаза. Я зажмурила их с такой силой, что веки едва не свело судорогой, но мне было все равно. Как долго… Как сильно я хотела, чтобы это закончилось именно так, словами признания собственной ошибки, извинениями. Чтобы эти бездушные ублюдки наконец признались, что были не правы, чтобы они не просто выдали мне какую-то денежную компенсацию, а валялись и скулили у меня в ногах.
      Но, понимая, что такое вряд ли осуществимо, я все же облегченно вздохнула. Хорошо, пусть не валяются, главное, что я свободна. От них, от Корпуса, от прошлого… Вот только…
      Мне вдруг вспомнилась, сидящая на кровати Нисса, ее бледное лицо и спутанные черные волосы, а следом всплыл в памяти и образ Эда…
      Я открыла глаза и медленно подняла затуманенный взор на Дрейка. Он что-то продолжал говорить, но было все равно. Я чувствовала, что если не сейчас, то уже никогда…
      – Мне… - Мой голос прозвучал хрипло, как после простуды. -…Не нужны деньги.
      Речь Дрейка резко оборвалась. В наступившей тишине, казалось, было слышно, как в головах сидящих напротив людей, скользят бесшумные мысли. Я спиной почувствовала, как напрягся Рен.
      – Вы действительно признаете, что ошиблись?
      Я смотрела прямо на Дрейка, в его вечно равнодушные глаза, которые теперь, прищурившись, буравили меня.
      – Да, мы признаем, что ошиблись.
      – Тогда я хочу другой компенсации за проведенное в Корпусе время.
      Взгляд Дрейка переместился чуть выше, за мою голову - на Рена. Серые глаза, будто снова усмехались.
      Когда его внимание переключилось на меня, повисло напряженное молчание.
      – Хорошо. Какую компенсацию вы бы хотели получить?
      Я собралась с силами и твердо произнесла.
      – Я бы хотела, чтобы из-под стражи были освобождены два человека: Нисса Бартон и мужчина по имени Эдвард.
      Брови Дрейка приподнялись. Он медленно произнес:
      – Эдвард Макгрегор.
      – Да. Он.
      Теперь Дрейк, не отрываясь, смотрел на Рена. В глазах его читался немой вопрос, однако его смысл для меня ускользал.
      Секунды потекли одна за другой. С одной стороны я была невероятно горда собственной храбростью, с другой стороны это был очень рискованный шаг, и теперь я сгорала от волнения и тревоги. А что будет, если они сочтут меня слишком дерзкой? Снова накажут?
      Наплевать! Я должна была попросить…
      «Не откажите мне, пожалуйста!» - Безмолвно повторяла я, скользя по лицам сидящих за столом людей. Даже их хваленые непроницаемые маски не могли скрыть витающего в комнате всеобщего удивления, возникшего после высказывания мной такой наглой просьбы.
      Наконец молчаливый диалог закончился, я поняла это, как только взгляд Дрейка снова устремился на меня. Какое-то время он молчал, размышляя… Все это время я чувствовала себя будто под прицелом крупнокалиберной винтовки, серые глаза не давали сдвинуться с места ни на миллиметр.
      – Я удовлетворяю вашу просьбу. - Произнес Дрейк, и мне показалось, что от облегчения и нахлынувшей радости, я сейчас свалюсь со стула. С этого чертова стула… С самого любимого стула! Господи! Он сделал это! Не знаю, Рен ли был ключевым моментом, или же сама Комиссия действительно имела подобие совести, но главное, что они согласились сделать это! Они выпустят Ниссу и Эда! Эда…
      Я вдруг потухла…
      Если, конечно, Эдвард еще жив…
      – Простите, пожалуйста… - Я заискивающе смотрела на представителя Комиссии. Тот оторвался от бумаги, на которой что-то писал, и посмотрел на меня. - А Эдвард… Он жив?
      – Жив.
      От этого слова мне захотелось плясать. Я старательно удерживала себя на стуле, но ноги так и просились в пляс. Мне хотелось прыгать, летать, кричать что-нибудь несусветное, обнимать каждого встречного…
      – Пойдем. - Тихо сказал подошедший Рен. Его глаза улыбались.
      Я бросилась навстречу, едва завидев их… Двух, ставших такими родными, такими близкими, людей.
      Эдвард шел медленно, опираясь на длинную деревянную палку и прихрамывая на каждом шагу. Завидев меня, он остановился, и лицо его осветилось изнутри. Даже с расстояния в несколько шагов, я смогла разглядеть, как подрагивает его подбородок и две сверкающие слезинки, не удержавшись в выцветших глазах, скатываются по изрезанным морщинами щекам.
      – Эллион! - Прокричал он, поднимая вверх палку. - Эллион…
      Я одним прыжком преодолела разделяющие нас несколько метров и бросилась ему на шею.
      – Эдвард, Нисса…
      Она была здесь же. Осторожно держала его за руку, будто боялась, что он может упасть от переполнявших чувств, заботливо протягивая хлопковый платок. И она улыбалась. Я впервые в жизни видела, чтобы Нисса улыбалась. Улыбка, словно по волшебству, преображала ее бледное лицо, и хотя морщин вокруг глаз становилось больше, оно все равно неуловимо чудесно молодело.
      – Нисса… - Я смотрела на знакомые черные волосы, которые теперь были чистыми и расчесанными. Они еще не блестели, но уже аккуратными прядями вились вокруг усталого счастливого лица. Ее глаза лучились радостью и облегчением, ноздри шумно вдыхали наполненный запахами уходящего лета воздух.
      – Элли… Как хорошо. Солнце вокруг, я до сих пор поверить не могу. Солнце и деревья…
      – Господи… - Я не удержалась и крепко обняла ее. Не в силах больше сдерживаться, я разрыдалась прямо у нее на шее. - Нисса, как я мечтала вас увидеть!
      – Ну-ну… Не плачьте, Эллион. - Эдвард поглаживал меня по плечу. - Так здорово все это, так… здорово.
      Все еще вздрагивая от приступов рыдания, я оторвалась от Ниссы и посмотрела в его сияющие добрые глаза. Смутившись оттого, что тоже плачет, Эдвард постарался незаметно сморгнуть слезинки и, будто оправдываясь, проговорил:
      – Негоже это, старику плакать-то… - Он снова поднес руку к глазам и промокнул их платком. - Я и не думал, что увижу небо.
      Я осторожно подтянула Эдварда ближе и обняла их обоих сразу.
      – Как я мечтала вас увидеть, как я соскучилась! Кто бы только знал! - Мне казалось, я могу обнимать их вечно. Просто стоять посреди улицы и держать, лишь бы только они были рядом, пусть бледных и уставших, но уже свободных и счастливых. Нехотя оторвавшись, я укоризненно посмотрела на Ниссу. - Как ты могла написать ту прощальную записку?
      Она виновато улыбнулась.
      – Я уж и не думала, Элли… Ты прости… Не думала, что когда-нибудь буду свободной.
      – Эллион, действительно, как вам удалось это сделать?
      – Пойдемте… - Я подтолкнула их к скамейкам неподалеку. - Здесь есть парк, там и расскажу все.
      Они слушали молча.
      Я рассказывала про Рена, про то, как оказалась осуждена и как меня по ошибке отправили в Корпус. Нисса вглядывалась в мое лицо, сочувственно качая головой. Эдвард тихо скоблил палкой по земле, собирая в небольшую кучку опавшие листья.
      После того, как я поведала о ловушке, Нисса, не выдержав, взорвалась.
      – Гады! Можно было предположить, что так просто не отвяжутся! Как же ты избавлялась от нее?
      При упоминании о сенсоре, ее глаза округлились.
      – Я только слышала о таких! Надо же. Что… Что он сделал? Помог тебе?
      Мой рассказ длился долго.
      После Линдера я подробно описала свою поездку в Минбург и возвращение оттуда, затем рассказала про поиски Марка и долго описывала роль Рена во всей этой истории. Эдвард некоторое время не хотел признавать, что даже после избавления меня от хитроумного изобретения Корпуса, Рен достоин слов благодарности и уважения, но, в конце концов, смирился.
      – Я вижу, как вы счастливы, девочка. - Ласково произнес он. - Значит, он все-таки стоит вашей любви.
      – Стоит, Эдвард. Я действительно люблю его.
      – Ну и с Богом тогда. - Добавил он и успокоился.
      Какое-то время мы сидели на прогретой солнцем скамейке парка и делились впечатлениями.
      Эд поначалу не хотел признаваться, что произошло после моего побега, но затем сдался.
      – Да ничего они, в общем-то, нам не сделали. Мне сломали колено, Ниссу немного поводили к Гамильтону. - Его взгляд затянулся от горьких воспоминаний, но через секунду просветлел. - Но ведь, значит, оно того стоило! Глядя только на вас, уже можно считать, что мы не зря старались, а теперь вот еще и сами… сидим здесь. Эллион, я ведь теперь могу уехать к северу, всегда мечтал разводить коней, красивых, породистых, а колено, что колено, заживет!
      И он радостно улыбнулся.
      – Вот и Нисса решила ехать со мной…
      – Что, правда? - Я изумленно повернулась к сидящей рядом женщине. Щеки ее слегка порозовели.
      – Да мы как-то сдружились с Эдом… Не хочется теперь расставаться. Тем более что я теперь все равно не знаю, чем заняться, а лошади - это интересно. Глядишь, и пригожусь в хозяйстве.
      Я увидела, как Эдвард ласково потрепал ее ладонь, и мне, вдруг, сделалось так тепло, так хорошо, как никогда.
      – Тогда и я, может, приеду погостить как-нибудь! - Для меня не было большей радости, чем видеть их такими. Это был словно подарок судьбы, еще одна маленькая искорка счастья, озарившая мир ярким, бесконечно теплым светом.
      – А куда же без вас, Эллион. - Повернулся ко мне Эдвард. - Даже не думайте отказываться от приглашений!
      – Обязательно будем ждать тебя, Элли. - Горячо поддержала Нисса. - Мы ведь, теперь, как семья…
      – Семья. - Подтвердил Эдвард и обнял нас обеих за плечи.
      Я стояла и смотрела на дорогу.
      По небу, чуть подкрашенные розовым, неспешно плыли облака, позади меня, роняя на землю желтые листья, мирно шумели парковые деревья. Солнце клонилось к закату. Приглушенные блики то и дело скользили по спокойной в безветренную погоду озерной глади, переливались и тонули в серовато-синей воде.
      Нисса и Эдвард уже ушли. Мы попрощались легко, зная, что скоро встретимся, и теперь я стояла, возле высоких кованых ворот, ожидая с минуты на минуту увидеть на дороге автомобиль Рена.
      На душе было легко.
      Я смотрела, как слабые дуновения теплого ветерка раскачивают растущую на обочине траву, гладят тонкие стебельки, разносят вокруг запахи последних, будто запоздавших, осенних цветов. Скоро мягкий снег укроет их, воздух похолодает, и неслышной походкой придет зима.
      Но пока еще осень, и трава безмятежно колышется, поглаживаемая теплым ветром, а в парке, сбрасывая последнее праздничное одеянье, шумят деревья. Я еще увижу, как они укроются снегом, а затем расцветут вновь, я увижу, как солнце будет всходить и садиться за далеким горизонтом, как будет стучать дождь, а после будет сиять, наполняя небо множеством оттенков, радуга.
      Впереди еще много дней. И все равно - утро это или вечер, промокшая от дождей осень или расцветающая зеленым весна, главное то, что у меня теперь есть он…
      Мои мысли прервал шум мотора и я, вскинув голову, всмотрелась вдаль. Из-за поворота показался автомобиль Рена. Переливаясь оранжевым, он плавно катился по широкой, залитой угасающими лучами солнца, дороге, маленькие зайчики пробегались и вспыхивали на его полированной до блеска, черной как ночь, поверхности. Тонированное стекло скрывало водителя, но мне не нужно было его видеть, чтобы начать улыбаться.
      Я смотрела, как Рен выходит из машины.
      Высокий, широкоплечий, невероятно сильный…
      Рукава темной рубашки закатаны по локоть, джинсы плотно обтягивают бедра, на широком поясе тускло посверкивает бляшка в виде двух серебристых кинжалов. Он шел уверенной, неспешной походкой. Человек, знающий себе цену. Человек, умеющий любить. Человек, умеющий убивать.
      Серо-голубые глаза смотрели на меня тепло, но в то же время внимательно, черные волосы аккуратно зачесаны назад (чтобы быть взъерошенными моей ласковой рукой), красивые губы едва заметно улыбались.
      Перед тем, как поцеловать, Рен осторожно приподнял мое лицо и заглянул в глаза. Глубоко, спокойно, неторопливо…
      – Просто убеждаюсь, что у тебя все в порядке. - Сказал он, ласково поглаживая подбородок, после чего коснулся губ нежным, волнующим, нарочито медленным поцелуем. Внутри разлилось сладкое, знакомое томящее тепло. - Все, твои друзья ушли?
      Я, улыбаясь, кивнула. Губы горели от поцелуя. Несколько секунд я старалась сосредоточиться на его вопросе.
      – Да. Это было так здорово, увидеть их. - Наконец привела в порядок мысли я. - Я очень счастлива.
      Рен улыбнулся.
      – Мы еще навестим их.
      – Обязательно! Там, наверное, Антонио уже места себе не находит? - Вдруг вспомнила я про повара. - Я так задержалась здесь…
      – Все хорошо, малыш. Все в порядке. - Рен ласково отвел выбившуюся прядь, и некоторое время смотрел на мое лицо. - Ты очень красивая. Все никак не могу налюбоваться тобой…
      Он медленно поднял вверх мою руку и нежно поцеловал палец, на котором сверкало его кольцо. Теплая волна затопила меня сверху донизу.
      – Я люблю тебя… - Прошептала я, глядя, как его губы медленно покрывают поцелуями мою ладонь.
      – Всегда люби. Даже не смей, чтобы было иначе.
      – Не будет. Не будет иначе, я обещаю.
      – Ты моя…
      – Да.
      – Я никогда не отпущу тебя.
      – Я знаю…
      – Не боишься?
      – Нет. - Я улыбнулась. - Я счастлива от этого.