Мэк Д. И.
      Встречи с пришельцами
      Пришельцы... кто они? Какую загадку таят в себе НЛО? Зачем прилетают они на Землю? А может быть, это всего лишь плод больного воображения пациентов доктора Мэка? Автор книги уверен, что загадочные существа это реальность, с которой придется смириться даже самым неисправимым скептикам.
      СЕРИЯ "ТАИНСТВЕННЫЙ МИР"
      1
      ПОХИЩЕНИЯ ПРИШЕЛЬЦАМИ ВСТУПЛЕНИЕ
      Несмотря на свой без малого сорокалетний опыт работы в области психиатрии, я оказался совершенно не подготовлен к рассказам людей, утверждавших, что они были похищены пришельцами. Я долго изучал психиатрию, работал со взрослыми и детьми, занимался психоанализом и всегда считал своей сильной стороной способность выделять особенности душевного состояния, верно оценивать подоплеку и значение того, что мне говорят пациенты. И вдруг ко мне стали обращаться люди, сообщавшие то, чего, согласно общепринятым представлениям о действительности, вообще не могло быть. При этом они и сами отчасти сомневались в реальности пережитого. Эта книга - мое исследование "похищенных", или "испытавших", - этим словом я в дальнейшем буду обозначать тех, кто утверждает, что был похищен пришельцами. Говоря о "похищениях", я не имею в виду физическую реальность события. Этот термин я использую в его, так сказать, "уфологическом" значении, так как не могу отмежеваться от него - до появления новой, более адекватной терминологии.
      С феноменом похищений я познакомился в январе 1990 года благодаря Баду Хопкинсу, нью-йоркскому художнику, проработавшему с похищенными более десяти лет. В историях этих людей, с которыми я знакомился через Хопкинса, а затем и самостоятельно, меня более всего поразила последовательность, а также значительное совпадение деталей в рассказах различных людей, незнакомых между собой, не всегда охотно делившихся своими впечатлениями. Надо заметить, что большинство похищенных опасались
      кнуться на недоверие, вызвать насмешки окружающих. Кроме того, большая часть специфичной информации: описание средств или транспорта, какими их доставляли на космические корабли или возвращали на Землю, устройства НЛО, процедуры, выполнявшиеся пришельцами над жертвами, не нашла отражения в средствах массовой информации. И, наконец, ни у кого из похищенных я не обнаружил нарушений психики, если не считать расстройств, вызванных какими-то событиями, очевидно, пережитыми в реальности. У меня не было оснований считать их истории обманом, превратно истолкованными сновидениями либо плодом фантазии. Никто из похищенных не производил впечатления человека, пустившегося на обман ради какой-то личной выгоды. Короче говоря, события, о которых мне рассказывали, казались вполне реальными. Это были весьма подробные рассказы, лишенные какого-либо символического значения. Описанные события порой сильно травмировали психику; иногда на теле похищенного обнаруживались мелкие повреждения. Рассказы были свободны от каких-либо внутренних противоречий и отличались логичностью. Но любое допущение, что эти истории были в некотором роде реальны, порождало массу вопросов. Как часто происходят встречи с пришельцами? Если подобные явления встречаются довольно часто, кто должен помогать похищенным и какая помощь им необходима? Как реагирует на это явление психиатрия? И главный вопрос: какова природа подобных встреч с пришельцами, или просто "встреч"? Эти проблемы, наряду со многими другими, рассматриваются в моей книге1.
      Я работаю с похищенными, или испытавшими, с конца 1992 года, более трех с половиной лет. За это время я принял свыше ста человек, которые поступили ко мне на обследование по поводу похищения или иных "аномальных" явлений, пережитых ими. Семьдесят шесть из них (в возрасте от двух до пятидесяти семи лет, сорок семь женщин и двадцать девять мужчин) удовлетворяют моим критериям
      'Книга издана в 1995 году.
      щения, весьма строгим. Находясь в полном сознании или под гипнозом, испытавшие рассказывали о том, что были похищены пришельцами и доставлены на неизвестный им летательный аппарат. Эмоциональное отношение пациентов соответствовало описываемым событиям, за их историями не обнаруживалось признаков психического расстройства, которое могло бы их объяснить. Сорок девять из числа этих пациентов подвергались модифицированному гипнозу: прошли от одного до восьми сеансов продолжительностью несколько часов. Таким образом, я применял приемы психотерапии, о которой будет рассказано ниже.
      Я выражаю горячую признательность первопроходцам, в частности Баду Хопкинсу, которые решились исследовать явление встреч или похищений и обнародовать информацию, несмотря на ее явное противоречие общепринятым представлениям о действительности. Я глубоко уважаю этих первопроходцев. Однако моя книга основана главным образом на моем личном клиническом опыте. Дело в том, что предмет, о котором я пишу, крайне противоречив. Поэтому я не нахожу авторитета, на который мог бы опереться, чтобы подкрепить свои аргументы или выводы. Итак, я рассказываю преимущественно о том, что выяснил, работая со своими пациентами, привожу свои интерпретации и делаю выводы на основе этой информации.
      По эмоциональному накалу, характерному для похищенных, рассказывающих о своих переживаниях, с ними не сравнятся никакие иные истории, которые мне доводилось выслушивать от моих пациентов. Эти люди остро нуждаются в понимании, поддержке, доверии. Оценив в должной мере их нужды, я переосмыслил свои психотерапевтические приемы. Кроме того, я осознал глубокое философское, духовное и социальное значение феномена похищений. Самое главное, что эта работа, более чем все остальные проведенные мной исследования, побудила меня поставить под сомнение общепринятые мировоззренческие установки, традиционные концепции реальности, на которые я прежде опирался в своей научной и клинической практике.
      Разумеется, существуют и другие феномены, которые противоречат материалистическому/дуалистическому мировоззрению, преобладающему в обществе. Это, например, переживания человека, находящегося на пороге смерти, практика медитации, использование психоделиков, шаманизм, экстатические танцы, религиозные обряды и другие ритуалы, которые открывают перед нами то, что мы на Западе называем неординарными состояниями сознания. Но, по моему мнению, ни одно из этих явлений не сравнится в силе и выразительности с языком, который известен нам лучше всего - с языком физического мира. А феномен похищений настигает нас в том мире, где мы существуем. Он врывается в физический мир, и не важно, принадлежит ли это явление физическому миру. Поэтому в похищения заложен мощнейший потенциал, благодаря чему они способны вторгнуться в наше сознание и изменить его. Все эти соображения будут подробно раскрыты в книге, особенно в заключительной главе.
      Одна из важнейших проблем похищений, которая часто обсуждается исследователями, - новизна явления. В связи с этим упоминаются сайтинги1 "летающих тарелок" 40-х годов и открытие, сделанное в 60-е годы: тарелки - "обитаемы". Но известны ли феномены, связанные с НЛО, в более широкой исторической перспективе? Не являются ли современные уфологические явления лишь новым звеном Х в длинной цепи взаимоотношений человека с колесницами и существами с небес, истории, уходящей корнями в глубокую древность? Многие исследователи, ссылаясь на технологические детали, которыми изобилуют сообщения о встречах с пришельцами, полагают, что это сугубо "западный" феномен, чуждый более примитивным культурам. Об этих суждениях мы поговорим в Приложении В.
      Ни одна попытка как-то квалифицировать или классифицировать похищенных не увенчалась
      'Сайтинг - так среди уфологов принято называть явление встречи с НЛО, наблюдения НЛО. - Прим. пер.
      10
      хом. Эти люди происходят из всех слоев общества. Среди моих клиентов были студенты, домохозяйки, секретарши, писатели, деловые люди, специалисты по компьютерам, музыканты, психологи, администратор ночного клуба, тюремный охранник, акупунктурист, социальный работник, мастер с газовой станции. Вначале мне казалось, что большинство составляют представители рабочего класса, но потом я убедился, что за этим заблуждением скрывается известный факт: не имея высокого положения в обществе и большой собственности, человек менее скован страхом потерять все это, а потому он охотнее рассказывает о странных явлениях, которые пережил. И наоборот, многие похищенные с высоким социально-экономическим статусом боятся унижения, отторжения, утраты своих позиций, которые, по их мнению, могут быть следствием признания ими факта похищения. Это сдерживает многих похищенных из среды политиков и профессионалов различного рода. Один высокопоставленный человек, с которым я разговаривал, оставил мне карточку с номером контактного телефона и почтового ящика, находящегося не в том городе, в котором он жил. Он долго не называл мне своего настоящего имени и открылся лишь после того, как между нами установилось определенное доверие. Хопкинс рассказывает про другой аналогичный случай: один известный политический деятель, ставший свидетелем уфологического явления, пустил в ход все свои профессиональные навыки и способности, чтобы укрыться от внимания общественности. Попытки выявить у похищенных психопатологическую модель, за исключением расстройств, развившихся в результате пережитого травматического события, также оказались безуспешными. Психологическое обследование похищенных не обнаружило у них наличия умственного или эмоционального расстройства, которым можно было бы объяснить их рассказы о пережитых событиях. Об этом говорят многие авторы. Что касается моего опыта, то у моих пациентов состояние психического здоровья варьировалось в широком диапазоне, кроме того, они
      11
      вались весьма разными .способностями к эмоциональной адаптации. Некоторые похищенные оказались очень компетентны в жизни, они без профессиональной помощи интегрировали опыт похищения в общий контекст своего существования. Других пациентов пережитое поставило на грань психического срыва; они нуждались в серьезном лечении и эмоциональной поддержке.
      Широкомасштабные исчерпывающие психометрические тесты - дороги и трудоемки. Я организовал обследование четырех пациентов у авторитетных психологов. Среди них - молодой человек двадцати одного года, который, как я знал, был глубоко потрясен пережитым. Это был один из двух пациентов, которые после похищения были госпитализированы в психиатрические клиники. У него была обнаружена сложная картина эмоционального расстройства, спутанность мышления. В какой мере похищение повлияло на психическое расстройство, точно установить не удалось. Другие три пациента показали нормальные психические реакции, не обнаружив признаков патологии.
      Не удалось вывести типичного набора личностных характеристик, свойственных похищенным. Некоторые специалисты лишь отмечали, что люди, однажды ставшие жертвой похищения, делались более уязвимыми для повторения этого явления. Однако исследования показывают, что многие из них впервые были похищены в раннем детском возрасте. О своем опыте рассказывают двухлетние дети. Я консультировал двух мальчиков, которым еще не .исполнилось трех лет, поведавших мне, как они были похищены. Таким образом, когда речь идет о похищениях, сформулировать причину и следствие не представляется возможным,
      Не удается также установить типичные семейные отношения, родственные связи, характерные для похищенных. Когда я начинал работать с похищенными, я был поражен тем, что очень многие мои клиенты происходили из распавшихся семей, имели одного, а то и двух родителей алкоголиков. В то же
      12
      время некоторые мои клиенты были из вполне благополучных семей. И вообще, невозможно выявить какую-либо закономерность, исходя из отношений между похищенным и его родителями. Некоторые похищенные с детства страдали от отчуждения в семье. Некоторым "женщина-пришелец" сообщала, что она их настоящая мать, и они смутно ощущали, что так оно и есть, чувствуя себя "чужими в этом мире", полагая, что родители им не родные. Мне приходилось наблюдать несколько похищенных, значительно преуспевших в жизни по сравнению со своими братьями и сестрами. Они приписывают свою удачу той теплоте и любви, которыми их одарили пришельцы. Подобно случаям изнасилований (о которых будет сказано ниже), пришельцы как будто питают особый интерес к человеческой ранимости и охотно проявляют свои способности, чтобы исцелить душевные раны землян. Необходимы тщательные исследования для подтверждения этой гипотезы.
      Мне кажется, что похищенные - преимущественно чувствительные люди с сильно развитой интуицией. По сравнению с окружающими, они менее терпимы к авторитарным проявлениям в обществе, но проявляют широту взглядов, когда дело идет о необычных происшествиях с другими людьми. Некоторые из моих пациентов рассказывают о том, что они пережили и другие паранормальные психические феномены, на это указывают и другие исследователи. Но это лишь гипотеза. Оценивая ее, необходимо учитывать предубеждение против похищений, господствующее в обществе, особенности той части похищенных, которые решились обратиться за консультацией, а в некоторых случаях - и результаты нашей совместной работы. Чтобы различать похищенных, выделяя их из группы людей, не переживших ничего подобного, следует разработать некоторые методы, например, тесты на чувствительность, интуицию, психические способности.
      В литературе, посвященной похищениям, затрагивается среди прочего и вопрос сексуального насилия. Но и здесь интерпретация событий зависит от ряда
      13
      разнообразных факторов. Так, вспоминая травматическое событие, человек может невольно подменить непонятное похищение пришельцами более обычным - актом сексуального насилия. Возможно также, что один травматический опыт вызывает воспоминания о другом, прежде сокрытом в недрах памяти. Например, я работал с одной женщиной, которая посещала квалифицированного терапевта по поводу предполагаемого сексуального насилия, окрашенного проблемами инцеста. Несколько сеансов гипноза не выявили никаких свидетельств достоверности этого опыта. Однако во время одного из сеансов женщина вспомнила, что, когда ей было шесть лет, рядом с их домом совершил посадку НЛО, откуда появились типичные пришельцы и забрали ее на свой корабль. В этот сеанс она впервые испытала бурный прилив эмоций. Ее психотерапевт направил ее ко мне, сказав, что она "чистая" - на профессиональном жаргоне это означает, что она не представляет себе феномена похищений и не подозревает, что могла быть жертвой похищения. В моем опыте, а также в сообщениях других психиатров, занимающихся похищениями, не было ни одного случая, чтобы сексуальное насилие было замаскировано под похищение пришельцами. И наоборот, несколько пациентов, рассказывавших о якобы пережитом ими сексуальном насилии, на самом деле оказались жертвами похищений.
      Похоже, что пережитое сексуальное насилие привлекает пришельцев, давая им повод применить свои целительные способности для лечения душевных ран, защитить жертву жестокости. Например, одна женщина тридцати пяти лет, находясь в сознании, рассказывала, что в четырехлетнем возрасте ее изнасиловал родной отец, и вспоминала, как она потом плакала, сидя в чулане. Она говорит, что несколько уже знакомых пришельцев - а она встречала их с четырнадцатимесячного возраста - явились ее утешать, нашли белье, которое было ей не по размеру, и застегнули ей сандалии.
      Кроме того, предпринимались попытки связать похищения пришельцами с ритуалами сатанистов, а
      14
      также с различными психическими расстройствами, которые, подобно сексуальному насилию, порождены психологическими травмами, в которых задействован механизм диссоциации. Однако необходимо помнить: диссоциация - это средство, используемое личностью, реагирующей на травматический эпизод. Происходящее расщепление позволяет отторгнуть причиняющие боль эмоции, вытесняя их из сознания. Таким образом, остальная часть психики получает возможность функционировать относительно нормально. Сама по себе диссоциация ничего не может сказать об изначальном травматическом переживании. Похищенные на самом деле склонны прибегать к диссоциации как способу справиться с травматическим переживанием. Иначе говоря, они держат опыт похищения за пределами своего сознания. Возможно, это основной защитный механизм, срабатывающий у похищенных. Однако "популярность" этого механизма среди похищенных ничего не говорит о природе изначального травматического переживания. У меня складывается такое впечатление, что мы, психиатры, стоит нам столкнуться с незнакомым нам явлением, хватаемся за известные нам диагнозы и механизмы и употребляем их необоснованно, особенно в тех случаях, когда описываемый феномен недоступен нашему пониманию. Работая с первыми пациентами из числа похищенных, я убедился в справедливости наблюдений своих коллег, пионеров исследования похищений- Мои пациенты рассказывали, что их против воли похищали пришельцы, иногда унося прямо сквозь стены дома. Пришельцы подвергали их насильственным исследованиям, которые имели целью воспроизведение вида. В некоторых случаях похищение наблюдалось независимыми свидетелями. Мои пациенты не страдали очевидными психическими расстройствами, если не считать последствия травматического переживания. Их рассказы отличала эмоциональность, вполне объясняемая, если учесть, что они воспринимали свое переживание как реальное. Более того, похищения происходили во время сайтингов, в присутствии друзей, родственников, посторонних людей, в том числе
      15
      зетных репортеров или журналистов. Нередко похищения оставляли на теле физические следы: порезы или маленькие язвочки, которые скоро заживали, причем заживление не укладывалось ни в какую известную психодинамическую модель, в отличие от такого известного явления, как стигматы. Короче говоря, я столкнулся с феноменом, который, как я чувствовал, было невозможно объяснить с чисто психиатрических позиций. Тем не менее он был просто невозможен в контексте западного научного мировоззрения.
      РАБОТА С "ИСПЫТАВШИМИ"1
      Сознавая эту дилемму, я обратился к Томасу Куну, автору классического труда "Структура научных революций", вышедшего в свет в 1962 году. Я знаю Томаса Куна с детства, так как наши родители дружили еще в ту пору, когда жили в Нью-Йорке. Меня водили к Кунам на детские рождественские праздники. Надо сказать, что его жена, Джеханад дама очень эрудированная в области мифологии и фольклора, сообщила мне много весьма полезных сведений. Мне очень пригодилось одно наблюдение Куна. Он заметил: западная научная парадигма закоснела настолько, что стала напоминать средневековую теологию. По словам Куна, система представлений попала в зависимость от структуры, категорий и полярностей языка, таких, как реальное - нереальное, существует - не существует, объективное - субъективное, внутренний - внешний мир и было - не было. Кун порекомендовал мне, чтобы, проводя свои исследования, я, насколько возможно, отвлекся от этих чисто языковых форм и занялся непосредственно сбором сырой информации, не сопоставляя ее со своими представлениями о том, что бывает, не
      1 "Испытавший" (experiencer - англ.) - термин, которым обозначают людей, переживших, или испытавших, похищение пришельцами. - Прим. пер.
      16
      задаваясь вопросом, впишутся ли мои данные в существующую систему мировоззрения. Позднее я сам увижу, что обнаружил, и пойму, позволяет ли собранная информация выстроить какую-либо теорию. В своих исследованиях я руководствовался именно этим принципом.
      Когда ко мне обращается похищенный - по направлению уфологических организаций, коллегипсихиатра или по собственной инициативе, узнав обо мне из средств массовой информации, - я первым долгом объявляю, что вижу в нем партнера по исследованиям. Похищенные знают, что я занимаюсь исследованием феномена встреч с пришельцами, но я объясняю, что для меня важнее всего их здоровье и благополучие. В минувшие три с половиной года сформировался общий подход к каждому случаю, методологический и практический. Методология исследований развивается и до сих пор, претерпевая изменения.
      Курс исследования и лечения открывается беседой, которая занимает полтора - два часа. Во время этой встречи я выясняю обстоятельства, связанные с феноменом похищения, и как можно больше узнаю о пациенте и его семье. Иногда я дополнительно опрашиваю родственников, среди которых также попадаются испытавшие.
      Нередко похищенные могут многое вспомнить сознательно, без помощи гипноза. Например, один девятнадцатилетний юноша в первую же беседу вспомнил мелкие подробности похищения, произошедшего с ним в четырехлетнем возрасте. Он с тревогой рассказывал, как серые пришельцы средь бела дня забрали его со двора перед домом, где он играл, и доставили на космический корабль. Юноша детально описал НЛО, имевший форму тарелки, а также существ, которые там находились. На борту корабля он не мог двигаться. Его заставили лежать в кабине, подвергая облучению светом, напоминавшим лазер. С помощью инструмента цилиндрической формы у него взяли образец кожи. Затем его вернули на улицу, где находился его дом, и сказали; "Беги".
      17
      Похищенные часто признают, что с ними происходили события, которые хоть и выпали из поля их сознания, но при этом оказывают постоянное влияние на их повседневную жизнь. Сознавая, что эти события могут оказаться травматическими, а возвращение воспоминаний чревато новыми тревогами, большинство похищенных предпочитают прибегнуть к моей помощи, чтобы вспомнить пережитый опыт. По их мнению, лучше наяву столкнуться с тем, что случилось, нежели сознавать, что значительная часть духовной жизни, переживаний остается сокрытой. Их не пугает, что пережитые события могут быть очень болезненными.
      Если привести человека в неординарное состояние, а для этого можно использовать даже такой простой метод, как релаксация, то это поможет разрушить стену, отгораживавшую часть его сознания, и разрядить травматическое воздействие события. Я и сам не понимаю, почему этот метод столь эффективен. Большинство похищенных, с которыми я работал, чрезвычайно легко впадают в неординарные состояния сознания, хотя, как показывают исследования прошлых лет, испытавшие не более подвержены действию гипноза, чем другие. Создается впечатление, будто изменение состояния сознания отражает первоначальные изменения, произошедшие в результате травматического эпизода. При этом сознание освобождается от ограничений, возникших при похищении.
      Похищенные воспринимают эти ограничения как нечто гораздо более сильное, чем нормальные защитные механизмы, с помощью которых оберегает себя человеческая психика. Похищенные считают, что провал в памяти на девяносто процентов является результатом манипуляций, выполненных пришельцами, которые умеют включать или отключать сознание извне. По словам похищенных, пришельцы часто говорят, что люди не должны и не будут помнить происшедшее. Иногда похищенному объясняют, что отключение памяти - в его интересах. И действительно, когда речь идет о детях, спонтанное возвращение памяти о похищении оказывается для них
      18
      очень болезненным (см. Джерри, в главе 6). Некоторые похищенные, работая со мной, чувствуют, что они нарушают установки пришельцев; нередко испытавшие ощущают связь со своими похитителями, а иногда считают себя в некотором роде их союзниками. При этом я успокаиваю их, заверяя, что, насколько мне известно, возвращение памяти никогда не наносило вреда, если лечение проводилось надлежащим образом.
      Когда испытавшие начинают вспоминать пережитое, их рассказ бывает вначале окрашен в трагические тона, причиняет боль, но позднее вызывает у них ощущение глубокой внутренней связи с встреченными пришельцами. Высказывалось предположение, что в данном случае проявляется известный "стокгольмский синдром", при котором заложник, отождествляя себя с похитителями, сочувствует им. В основе этого синдрома лежит подсознательное желание действовать в ситуации, когда человек на самом деле совершенно беспомощен. Я не могу опровергнуть эту гипотезу. Тем не менее мне кажется, что похищенные ощущают более глубокую и осмысленную общность с феноменом, к которому они оказались причастны.
      Весьма примечательной стороной похищений являются обстоятельства, сопутствующие восстановлению в памяти пережитого. Человек может прожить несколько лет, а то и десятилетий, вовсе не помня о том, что с ним произошло, а потом, под действием какого-то события, случившегося с ним или ставшего ему известным, он вдруг начинает вспоминать. Причем событие, давшее толчок возвращению памяти, может быть связано с похищениями лишь весьма отдаленно. До сих пор непонятно, как связь между похищенным и пришельцами влияет на воспоминания, почему испытавшие вдруг берутся за расследование своих историй и кто поставляет им сведения.
      В спокойной обстановке, когда пациент чувствует себя защищенным, я предлагаю похищенным сфокусировать внимание на дыхании. В данном случае дыхание является тем инструментом, с помощью которого
      19
      концентрируется внимание и из отдельных фрагментов начинает складываться целое. Я убедился, что этот подход чрезвычайно эффективен в работе с пациентами. Вероятно, это как-то связано с необычайной интенсивностью задействованных видов энергии, по-видимому, обусловленной сильными впечатлениями от событий. Эти впечатления находят свое выражение в физических ощущениях, в движениях, в сильных эмоциях, особенно в ужасе, гневе и печали, которые проявляются по мере того, как у похищенного выкристаллизовываются его воспоминания.
      После простой индукции, включающей совокупность образов, действующих успокаивающе, производится последовательная систематическая релаксация частей тела, при этом внимание пациента многократно и часто переключается на дыхание. Я поощряю испытавшего представить себе спокойное место, в которое он может автоматически вернуться в любой момент во время сеанса. Это позволяет испытавшему регулировать темп углубления в материал. Таким образом я последовательно провожу свой принцип приоритетности блага пациента.
      Как это часто бывает с людьми, пережившими травмирующие события, испытавшие на долгое время забывают их, полностью или частично, но впоследствии желают вспомнить то, что с ними произошло. Иногда существует опасность, что при развертывании цепи образов развитие травмирующего опыта будет вновь опережать действие защитных механизмов. Я объясняю пациенту, что мне важнее добиться органичного внедрения воспоминаний в его сознание, нежели услышать от него "историю". Если мы будем продвигаться в разумном темпе, история выявится сама собой.
      После того как мы добьемся непринужденного состояния пациента (впрочем, часто окрашенного некоторой долей страхов и сомнений), установим нужный нам темп и определим средства "добычи" воспоминаний, мы переходим собственно к процессу исследования опыта похищения. В последующих главах я
      20
      подробно описываю работу с некоторыми своими
      пациентами. Обратите внимание на то, как сосредоточение внимания на дыхании в наиболее драматичные моменты сеанса позволяет сохранять душевное равновесие пациента. Мой метод основан на "заземлении" страха непосредственным свежим восприятием пациента и торможении деятельности его сознания, посредством которой он пытается осмыслить то, что с ним произошло. В некоторые моменты я нежно прикасаюсь к плечу пациента, давая понять, что нахожусь рядом. Но этот прием необходимо применять крайне осмотрительно, так как любой физический контакт может стократ усилить травматический эффект воспоминания, которое в данный момент переживает испытавший.
      В конце сеанса у пациента может развиться сильное напряжение во всем теле или начаться спазмы отдельных групп мышц, как правило, почему-то в руках. Можно применять прием усиления напряжения по Крофту, позволяющий разом освободиться от спазмов. Кроме того, на этой стадии мы посвящаем некоторое время обсуждению материала, всплывшего во время сеанса. Этот разговор позволяет более полно внедрить пережитый опыт в реальное сознание. Именно в это время в душе многих испытавших начинается острая внутренняя борьба - они бьются над разрешением вполне естественно возникающей проблемы, спрашивая себя, насколько достоверны и точны их воспоминания. Нередко пациенты спрашивают меня, как им следует относиться к тому, что они вспоминают во время сеанса.
      Проблемы достоверности воспоминаний, всплывших под гипнозом, точности неполных или ранее угнетенных воспоминаний, возможное влияние потенциальной необъективности исследователя, а также соотношение значимости физических и психологических свидетельств в оценке реальности феномена похищения рассматриваются в приложении А.
      Вопросы эпистемологии, в первую очередь значения сознания как инструмента познания, будут с нами на всем протяжении этой книги. В этой работе, как,
      21
      впрочем, в любой грамотной работе, психика исследователя, или, точнее, взаимодействие психики исследователя и пациента, является средством обретения знания. На заключительной стадии мы анализируем материал и формулируем выводы, стараясь проявлять максимальную объективность. Однако изначально сбор информации производился недуалистично, то есть посредством интерсубъектного развертывания взаимодействия исследователя и испытавшего. Таким образом, в отсутствие физических средств верификации, достаточных для того, чтобы удовлетворить обычные требования науки к доказательности, сам опыт, то есть событие в жизни испытавшего, сообщение об этом опыте и восприятие его психикой исследователя - это единственное, чем мы располагаем, получая информацию о похищениях. Таким образом, с точки зрения доказательности, наша беда в том, что у нас есть физические свидетельства, но нет доказательств. Когда испытавшие спрашивают меня, как им расценивать достоверность истории, открывшейся им в неординарном состоянии сознания, я могу ответить лишь одно: элементы, аналогичные фигурировавшим в их истории, часто обнаруживаются в историях других испытавших, явно не страдающих психическими расстройствами. Я также говорю, что выраженные ими эмоции показались мне вполне реальными, и я не нахожу других разумных объяснений накалу переживаний, обнаружившемуся в их рассказах. И, наконец, я говорю своим пациентам, что у меня нет ответов, я лишь исследую явление - с их помощью. В конце приема я прошу пациента позднее позвонить либо мне, либо моей ассистентке Пэм Кейси, которая присутствует на большинстве встреч с пациентами. По телефону мы обсуждаем ретроспективно вскрывшиеся обстоятельства. Обычно пациенты звонят нам, а если мы не дожидаемся от них звонка, то звоним сами. Нас интересует, как пациент справляется с острыми эмоциями, порожденными воспоминаниями, какие новые обстоятельства он вспомнил, придя в сознание после сеанса, как пациенты переживают то, что я называю "онтологическим шоком". Дело в том,