Мэхэн Алфред Тайер
      Влияние морской силы на историю 1660-1783
      {1}Так обозначены ссылки на примечания. Примечания после текста.
      Из предисловия: В своем труде "Влияние морской силы на историю 1660-1783", выпущенном в 1889 г. в США, он первым ввел в научный оборот понятия "господство на море" и "морская мощь", что впоследствии явилось основным фактором ведения морской войны. В 1892 г. вышла его книга "Влияние морской силы на Французскую Революцию и Империю (1793-1812)", в которой он дополнил и развил концепцию морской мощи государства. Первая книга только в США и Англии переиздавалась более 30 раз (вторая - более 20). Эти два фундаментальных военно-теоретических труда принесли Мэхэну мировую известность. Его причислили к выдающимся военно-морским теоретикам конца XIX - начала XX в. Мэхэн стал кумиром морских офицеров американского флота. Его портреты находятся в кабинетах флотоводцев и военачальников и более 100 лет публикуются на страницах главного военно-теоретического журнала Военно-морских сил США "United States Naval Institute Proceedings". В свое время президент США Т.Рузвельт назвал Мэхэна "великим народным слугой", обладавшим "умом первоклассного государственного деятеля". Огромной популярностью труды Мэхэна пользовались также в Англии, Германии, Франции, России и других странах. Сформулированные Мэхэном концепции оказывали влияние не только на развитие теории военно-морского искусства, но и на выработку внешней политики и морской доктрины многих морских держав мира. Германский император Вильгельм II в мае 1914 г. писал: "Я сейчас не только читаю, но пожираю книгу капитана Мэхэна и стараюсь выучить ее наизусть". Трудно найти военно-теоретический труд, который не содержал бы ссылок на работы Мэхэна.
      Hoaxer: Это новое издание знаменитого труда адм. Мэхэна. Также мы располагаем присланным Евгением Масловым первым изданием 1895 г., которое медленно, но верно готовится к публикации и будет на сайте, как хочется надеяться, ещё в этом полугодии.
      С о д е р ж а н и е
      Предисловие
      Глава I. Элементы морского могущества
      Глава II. Состояние Европы в 1660 году. - Вторая Англо-Голландская война. - Морские сражения: Лоустофтское и Четырехдневное
      Глава III. Война Англии и Франции в союзе против Соединенных Провинций, окончившаяся войною Франции против Соединенной Европы. - Морские сражения при Солебэ, Текселе и Стромболи
      Глава IV. Английская революция. - Война Аугсбургской лиги. - Морские сражения при Бичи-Хэд и при Ла-Хоге
      Глава V. Война за Испанское наследство. - Морское сражение при Малаге
      Глава VI. Регентство во Франции. - Альберони в Испании - Политика Уолпола и Флери - Война за Польское наследство - Английская контрабандная торговля в Испанской Америке - Великобритания объявляет войну Испании
      Глава VII. Война между Великобританией и Испанией. - Война за Австрийское наследство - Франция соединяется с Испанией против Великобритании. - Морские сражения Мэттьюса, Ансона и Хоука. - Аахенский мир
      Глава VIII. Семилетняя война. - Подавляющая сила Англии и завоевания ее на морях, в Северной Америке, Европе и в Индиях. - Морские сражения: Бинта при Менорке, Хоука и Конфланса, Покока и д'Аше в Ост-Индии
      Глава IX. Ход событий от Парижского мира до 1778 года. - Морская война во время Американской Революции - Морское сражение при Уэссане
      Глава X. Морская война в Северной Америке и Вест-Индии. - Ее влияние на ход Американской Революции. - Сражения флотов при Гренаде, Доминике и Чесапикской бухте
      Глава ХI. Морская война в Европе
      Глава XII. События в Ост-Индии. - Сюффрень отплывает из Бреста. - Его блестящая морская кампания в Индийских морях
      Глава ХIII. События в Вест-Индии после взятия Йорктауна. Столкновения де Грасса с Худом. - Морское сражение у островов Святых
      Глава XIV. Критический разбор морской войны 1778 года
      Основоположник теории морской силы
      Биографический справочник
      Примечания
      Предисловие
      Алфред Тайер Мэхэн родился 27 сентября 1840 г. В 1859 г. окончил Морскую академию и получил чин мичмана; в 1861 - 1865 гг. участвовал в Гражданской войне в США. Затем слушал курс лекций в Оксфордском и Кембриджском университетах. В 1885 г., будучи капитаном 1 ранга, Мэхэн стал преподавателем военно-морской истории и тактики в Военно-морском колледже в Ньюпорте, а вскоре возглавил это учебное заведение. С этого времени он посвятил свою жизнь преподавательской и научно-исследовательской деятельности в области теории военно-морского искусства. Но больше всего его интересовали морская стратегия и ее связь с политикой. Проблемами морской тактики он не занимался.
      В своем труде "Влияние морской силы (точнее, морской мощи, - В.Д.) на историю 1660-1783", выпущенном в 1889 г. в США, он первым ввел в научный оборот понятия "господство на море" и "морская мощь", что впоследствии явилось основным фактором ведения морской войны. В 1892 г. вышла его книга "Влияние морской силы на Французскую Революцию и Империю (1793-1812)", в которой он дополнил и развил концепцию морской мощи государства. Первая книга только в США и Англии переиздавалась более 30 раз (вторая - более 20). Эти два фундаментальных военно-теоретических труда принесли Мэхэну мировую известность. Его причислили к выдающимся военно-морским теоретикам конца XIX - начала XX в. Мэхэн стал кумиром морских офицеров американского флота. Его портреты находятся в кабинетах флотоводцев и военачальников и более 100 лет публикуются на страницах главного военно-теоретического журнала Военно-морских сил США "United States Naval Institute Proceedings". В свое время президент США Т.Рузвельт назвал Мэхэна "великим народным слугой", обладавшим "умом первоклассного государственного деятеля". Огромной популярностью труды Мэхэна пользовались также в Англии, Германии, Франции, России и других странах. Сформулированные Мэхэном концепции оказывали влияние не только на развитие теории военно-морского искусства, но и на выработку внешней политики и морской доктрины многих морских держав мира. Германский император Вильгельм II в мае 1914 г. писал: "Я сейчас не только читаю, но пожираю книгу капитана Мэхэна и стараюсь выучить ее наизусть". Трудно найти военно-теоретический труд, который не содержал бы ссылок на работы Мэхэна.
      В России книгу Мэхэна "Влияние морской силы на историю 1660-1783" впервые опубликовали в 1895 г. В нем автор пытался показать влияние морской силы на ход истории и рост благосостояния нации. Он рассмотрел войны за период 1660-1783 гг., которые велись с целью захвата колоний и защиты морской торговли. Нетрудно заметить, что фундаментом теории Мэхэна стала идея маринизма, которая утверждала, что судьбы человечества решаются на просторах Мирового океана, а движущей силой прогресса является конкуренция между морскими (островной, приморской) и сухопутными (континентальными) силами. Он также предложил и концепцию своей теории, рассматривая морскую мощь в качестве важнейшего фактора, влияющего на установление мирового господства (такой же точки зрения придерживался и английский теоретик вице-адмирал Ф.Х. Коломб). Мэхэн утверждал, что "сила на море решает судьбу истории", "кто владеет морем, владеет всем". При этом между словосочетаниями "господство на море", "контроль над морем" и "обладание морем" Мэхэн не делал никаких различий: под ними он подразумевал создание подавляющего превосходства в силах над противником либо на море в целом, либо только на отдельных его частях, что приводило бы к временному или постоянному вытеснению неприятельского флота. Такого превосходства, по мнению Мэхэна, можно достичь только при наличии сильного и многочисленного флота, основу которого составляют линейные корабли. Способом достижения господства он считал генеральное сражение. Уцелевшие корабли неприятельского флота он предлагал нейтрализовать путем их блокады в военно-морских базах. Таким образом, генеральному сражению Мэхэн отводил главную роль и признавал его основной формой применения сил флота. Это, естественно, отразилось как на строительстве флотов, так и на их подготовке к войне. Опыт русско-японской (1904-1905 гг.), Первой Мировой (1914-1918 гг.) и Второй Мировой (1939-1945 гг.) войн показал, что Мэхэн не во всем оказался прав. Хотя в силу складывавшихся в предвоенные годы взглядов противоборствующие стороны и стремились к генеральному сражению, провести его ни одной стороне так и не удалось. Большая часть морских сражений и крупных морских боев осуществлялась в ходе десантных и противодесантных операций, или в борьбе на морских и
      Книга содержит подробное описание действий флотов и общий ход военных операций в 1660-1783 годах. Основным объектом изучения для автора послужила борьба за господство на море в ходе войн между Англией, Голландией, Францией и Испанией. Сами эти войны по ряду причин не слишком известны русскому читателю, а их морская и колониальная составляющая фактически забыта. Отечественные писатели уделяли не много внимания войнам XVI века, как имеющим малое влияние на Россию, хотя это и не так. Среди войн следующего столетия мы прежде всего вспоминаем те, в которых участвовали русские войска. Так, например, война за Испанское наследство 1701-1713 годов совершенно заслоняется для нас Северной войной, а при упоминании о Семилетней войне мы вспоминаем прежде всего ее европейскую, и преимущественно сухопутную часть.
      Флоты других стран, и в частности русский, фактически выпали из поля зрения автора. Причиной этого, с одной стороны, послужила их относительно небольшая численность и ограниченный район действий. С другой стороны, автор, работая с английскими и французскими источниками, просто не имел достаточного количества материала по флотам других стран.
      В рассматриваемый период единственной боевой операцией русского флота вне внутренних морей стала Архипелагская экспедиция 1769-1774 годов, и она вполне могла бы послужить автору иллюстрацией для его теории. Разгромив турок в Хиосском проливе и при Чесме, русский флот захватил господство на море и приступил к борьбе с торговым судоходством. Результатом этого стало прекращение торговли в восточной части Средиземного моря и нарушение продовольственного снабжения турецкой столицы. Одновременно с этим русский флот действовал против прибрежных пунктов снабжения складов и верфей, вынуждая противника снимать для их защиты войска с основного театра военных действий. Так как из европейских держав в этом районе торговали в основном французы, то и они понесли огромный ущерб. При этом необходимо помнить, что эта славная страница русской военной истории была написана благодаря британской поддержке предприятия. Англия, заинтересованная в нанесении ущерба Франции через ее союзницу Турцию, разрешила русскому флоту пользоваться на переходе своими базами для ремонта и отдыха. Когда же возникла опасность вмешательства франко-испанского флота, англичане начали угрожать союзникам войной. Подобное нарушение нейтралитета вполне себя оправдало. Таким образом, некоторые эпизоды русско-турецкой войны 1768-1774 годов могут рассматриваться в плане не прекращавшейся в XVIII веке необъявленной англо-французской войны. В книге эти события не освещены, так как они пришлись на период хрупкого мира, предшествовавший войне за независимость в Северной Америке.
      В. Д. Доценко
      Фундаментальная работа А. Т. Мэхэна публикуется в переводе, выполненном в 1895 году известным русским военно-морским офицером и историком Н.П. Азбелевым. Труд заново сверен с оригиналом и отредактирован капитаном первого ранга, профессором В. Д. Доценко, автором многих работ по истории военно-морского флота.
      Книга снабжена биографическим справочником и географическим указателем.
      Введение
      История морского могущества есть, в значительной мере - однако никоим образом не исключительно - повествование о состязаниях между нациями, о взаимных их соперничествах, о насилии, часто кончающемся войной. Глубокое влияние морской торговли на богатство и силу государств было ясно понято задолго до того, как открыты были истинные принципы, управляющие ее ростом и процветанием. Нация, которая стремилась обеспечить за собою несоразмерную долю благ морской торговли, прилагала все старания для исключения из участия в них других наций или присвоением себе монополии мирным законодательным путем, или запретительными постановлениями, или,- когда эти пути не приводили к цели, - прямым насилием. Столкновение интересов, раздражение, возникавшее во встречных попытках добиться большей доли, если не захватить все, в выгодах морской торговли и занять не колонизированные отдаленные страны, представляющие торговый интерес, приводили к войнам. С другой стороны, войны, возникавшие по другим причинам, значительно видоизменялись в своем течении и в исходе вследствие обладания морем. Поэтому история морской силы, охватывая в широких пределах все, что способствует нации сделаться великой на море или через посредство моря, есть, в значительной мере, и военная история, и именно с этой точки зрения,- главным образом, хотя и не исключительно, - она будет изучаться на последующих страницах.
      Изучение военной истории прошлого - такое, какое здесь предполагается, - рекомендуется великими военными вождями, как существенное средство для воспитания правильных идей о войне и для искусного ведения ее в будущем. Наполеон называет в числе кампаний, который следует изучать солдату, стремящемуся к широкой карьере, кампании Александра, Ганнибала и Цезаря, не знавших пороха, и существует замечательное согласие между профессиональными писателями в том, что, если, с одной стороны, многие из условий войны изменяются от века до века с прогрессом в вооружении армии и флота, то, с другой стороны, имеются и некоторые уроки в школе истории, которые остаются постоянными и, будучи поэтому универсально приложимыми, могут быть возведены на степень общих принципов. По этой самой причине изучение морской истории прошлого не может не быть поучительным, так как оно дает иллюстрации общих принципов морской войны, несмотря на большие перемены, явившееся в оружии вследствие научно-технических успехов в течение последнего полстолетия, и несмотря на введение пара как движущей силы.
      Таким образом, вдвойне необходимо изучать критически историю и опыт морской войны в дни парусных судов, потому что последние дали уроки, имеющие цену и приложимые к делу в настоящем, паровые же суда не имеют еще такой истории, из которой можно было бы извлечь решительные указания для руководства в войнах. О флоте парусном мы имеем много опытных сведений, о флоте же паровом, говоря строго, мы не имеем их совсем. Теории морской войны будущего поэтому почти всецело гадательны, и, хотя сделана была попытка дать им более солидный базис, опираясь на сходство между флотами паровыми и флотами галерными, двигавшимися под веслами и имевшими продолжительную и хорошо известную историю, все-таки полезно не увлекаться этой аналогией, пока она не будет вполне испытана... А упомянутое сходство, в самом деле, далеко от поверхностного. Черта, общая галерам и паровым судам, это способность двигаться независимо от ветра. Та же способность кладет коренное различие между названными двумя классами судов и судами парусными, так как последние могут делать только определенные курсы, когда ветер дует, и должны оставаться неподвижными, когда его нет. Но если, с одной стороны, полезно опираться на подобие вещей, то, с другой стороны, полезно также обращать внимание и на элементы различия между ними, потому что когда воображение увлекается открытием пунктов сходства - одним из приятнейших процессов умственной деятельности - то в вяжущихся параллелях легко упустить из виду пункты расхождения и пренебречь ими. Так, галера и паровое судно характеризуются общей способностью передвижения независимо от ветра, хотя и не в равной мере, но по крайней мере в двух пунктах они различаются, и при обращении к истории галер за уроками для боевой тактики паровых судов различие это надо иметь в виду столько же, сколько и сходство, иначе могут быть сделаны ошибочные выводы. Движущая сила галеры во время действия необходимо и быстро ослабевает, потому что человек способен только на определенное напряжение своих сил, так что тактические движения галер могли продолжаться непрерывно лишь ограниченное время{1}. Кроме того, в галерный период флота действенность наступательного оружия ограничивалась не близкой, но даже почти исключительно абордажной дистанцией. Эти два условия приводили необходимо к взаимному стремлению противных сторон атаковать друг друга вплотную, не без усиленных, однако, попыток поставить неприятеля между двух огней, попыток, за которыми следовала абордажная свалка (melee). В таком стремлении и в такой свалке многие почтенные, даже выдающиеся морские авторитеты нашего времени видят необходимый исход современного морского боя, в сумятице которого, как показывает история свалок, трудно будет отличить друга от недруга. Каково бы ни было значение этого мнения, для него не может служить историческим базисом один только факт, что галера и паровое судно могут двигаться во всякий момент прямо на неприятеля и что та и другое имеют шпирон, и оно не дает права пренебрегать элементами различия между ними. До сих пор такое мнение является только предположением, и построение на нем решительного вывода следует отсрочить до тех пор, пока опыт сражений между современными флотами бросит на дело дальнейший свет. Пока же есть основание для противоположного взгляда, предполагающего, что свалки между численно равными флотами былого времени, в которых искусство приведено было к минимуму, не представляют лучшего образца для того, что может быть сделано при выработанном и могущественном оружии нашего века. Чем увереннее в себе адмирал, чем утонченнее тактическое развитие его флота, чем лучше его капитаны, тем необходимо менее должен он быть склонен сойтись в свалке с равными силами, где все его преимущества падают, где случай играет главную роль и где его флот ставится в одинаковые условия со сборищем кораблей, никогда раньше не действовавших вместе{2}. История дает уроки относительно того, когда свалки целесообразны и когда нет.
      Итак, галера имеет одно бросающееся в глаза сходство с паровым судном, но отличается от него в других важных чертах, которые не очевидны непосредственно и которые поэтому не пользуются должным вниманием. В парусных судах, напротив, выделяется резкое отличие их от паровых; пункты же сходства, хотя они существуют и легко могут быть обнаружены, не так очевидны и поэтому не достаточно принимаются в расчет. Впечатление различия увеличивается представлением о крайней слабости парусных судов сравнительно с паровыми, вследствие зависимости первых от ветра; при этом, однако, забывается, что так как парусные суда сражались между собою, то тактические уроки их сражений ценны и для нашего времени. Галера никогда не приводилась в беспомощное состояние штилем, и поэтому в наши дни к ней относятся как будто с большим почтением, чем к парусному судну; между тем последнее заменило первую и оставалось господствующим до дней использования на море пара. Способность вредить неприятелю с большего расстояния, маневрировать в течение неограниченного времени, не утомляя людей, использовать большую часть команды для действия наступательным оружием, вместо траты ее сил на греблю, присущие одинаково как парусному судну, так и паровому, по крайней мере столь же важны в тактическом смысле, как способность галеры передвигаться в штиль или против ветра.
      При изучении элементов сходства между судами парусными и паровыми легко не только пренебречь различием между последними, но, скорее, преувеличить сходство между ними. Так, можно рассуждать в том смысле, что подобно тому, как парусное судно имело орудия дальнобойные, сравнительно большой пробивающей силы, и карронады, характеризовавшиеся меньшей дальностью выстрела, но большим разбивающим действием, современное паровое судно имеет батареи дальнобойных орудий и мины, причем последние действительны только с ограниченной дистанции и действуют, как громадные разрывные снаряды, тогда как выстрелы орудий, как и в старину, рассчитаны на пробивание борта и палубы неприятеля. Все эти соображения суть чисто тактические, которые должны влиять на планы адмиралов и капитанов; и приведенная сейчас аналогия действительна, а не воображаема. Далее, оба судна, - парусное и паровое, - при известных обстоятельствах рассчитывают на прямое столкновение с неприятельским судном, первое - с целью абордирования его, последнее - с целью потопления его тараном; и для обоих эта задача наитруднейшая, так как для выполнения ее судно должно быть приведено к одному пункту поля битвы, тогда как метательным оружием можно пользоваться со многих пунктов обширной площади.
      Положение враждебных парусных судов или флотов по отношению к направлению ветра представляли всегда важнейшие тактические вопросы и составляли, может быть, главную заботу моряков того времени. При поверхностном взгляде на дело может показаться, что так как вопрос о положении относительно ветра совершенно безразличен для парового судна, то в современных условиях боя нет никакой аналогии с прежними, и уроки истории в этом отношении не имеют цены. Более тщательно рассмотрим характерные черты наветренного{3} и подветренное положение. Обсуждение сущности дела, а не деталей его покажет ошибочность такого взгляда. Отличительная черта наветренного положения состояла в том, что занимающий его корабль или флот обладал возможностью отказаться от боя или дать его по желанию, что, в свою очередь, влекло за собою обычное преимущество наступательного положения в правоспособности выбора метода атаки. Это преимущество сопровождалось и некоторыми невыгодами: неправильностью в ордере баталии, подверженностью атакующего продольному, или анфиладному огню, и невозможностью для него употребить полный артиллерийский огонь всех своих орудий, - все это при приближении к неприятелю.
      Подветренный корабль или подветренный флот не мог атаковать противника, если он не желал отступать, то обязывался к оборонительному образу действий и к принятию боя на условиях неприятеля. Эта невыгода вознаграждалась сравнительной легкостью сохранения ордера баталии и непрерывности артиллерийского огня, отвечать на который неприятель, в течение некоторого времени, лишался возможности.
      Исторически эти выгоды и невыгоды наветренного и подветренного положений имеют свои соответствия и аналоги в оборонительных и наступательных операциях всех веков. Наступление мирится с известным риском и невыгодами, чтобы догнать и уничтожить неприятеля, оборона, пока она остается таковою, отказывается от риска наступления, дает возможность сохранить правильный строи и пользуется слабейшими сторонами того положения, в которое ставит себя нападающий. Эти коренные различия между наветренным и подветренным положениями так ясно вырисовывались всегда через облако второстепенных деталей, что первое положение обыкновенно избиралось англичанами, потому что они руководствовались настойчивой и твердой политикой нападать на неприятеля и уничтожать его, тогда как французы искали подветренного положения, потому что, поступая так, они обыкновенно были способны ослабить наступавшего на них неприятеля обстреливанием и таким образом избежать решительного столкновения и спасти свои суда. Французы, за редкими исключениями, подчиняли действия флота другим военным соображениям, жалели затраченных на него денег и поэтому старались "экономизировать" его занятием оборонительного положения и лишь отражением нападений. Для этой цели подветренное положение, при искусном пользовании им, замечательно пригодно до тех пор, пока неприятель обнаруживает более мужества, чем расчета; но когда Родней (Rodney) показал намерение воспользоваться преимуществом наветренного положения не только для обеспечения за собой инициативы боя, но и для грозного сосредоточения своих кораблей к действию против части неприятельской линии, то его осторожный противник де Гишен (de Guichen) изменил свою тактику. В первом из их трех сражений французский адмирал со своим флотом занимал подветренное положение; но, поняв цель Роднея, он не старался выйти на ветер - не для того, чтобы атаковать неприятеля, но чтобы не принимать сражения иначе, как при налаженных им самим условиях. В настоящее время способность флота действовать наступательно иди отказаться от боя определяется не наветренностью положения его, а превосходством его перед противником в скорости, которая в эскадре зависит не только от скорости отдельных кораблей, но и от тактического однообразия в их действиях... Можно сказать, что быстроходнейшие суда в современном боевом флоте обладают, в тактическом смысле, преимуществами наветренных кораблей парусного флота.
      Поэтому не напрасно, как многие думают, ожидание найти в истории парусных судов уроки, столь же полезные для нашего времени, как и даваемые историей галер. Однако суда обеих этих категорий, имея свои пункты сходства с современными судами, имеют и пункты существенного от них отличия, которое исключает возможность приписывать их опыту и их образу действий значение тактических прецедентов, подлежащих точному подражанию. Но прецедент отличается от принципа и имеет меньшее значение, чем последний. Первый может быть ошибочен по существу или может потерять значение при перемене обстоятельств, последний имеет корень в природе вещей, и как бы ни изменялись его приложения с переменой обстоятельств, дает нормы действий, с которыми необходимо сообразоваться для достижения успеха. Принципы войны открываются изучением прошлого, которое указывает нам на неизменность их от века до века в истории успехов и неудач. Обстановка сражений и оружие с течением времени изменяются, но для того, чтобы научиться считаться с первой и успешно пользоваться вторым, должно с вниманием относиться к постоянным указаниям истории о тактике сражения или в тех более широких операциях войны, которые обнимаются общим термином "стратегия".
      И именно в таких более широких операциях, которые охватывают весь театр войны и в морском состязании могут покрыть большую часть земного шара, уроки истории имеют более очевидное и постоянное значение, потому что условия этих операций мало изменяются с течением времени. Театр войны может быть более или менее обширен, представляемые им затруднения могут быть более или менее серьезны, борющиеся армии - более или менее многочисленны, необходимые передвижения их более или менее легки, но эти различия суть различия в масштабе или в степени, а не в роли или сущности дела. По мере того, как дикость уступает место цивилизации, пути и средства сообщения умножаются и улучшаются, реки перекрываются мостами, средства продовольствия усиливаются,- военные операции облегчаются, ускоряются и делаются более обширными; но принципы войны, с которыми они должны сообразоваться, остаются неизменными. Когда пешеходное передвижение заменилось колесным, а это последнее, в свою очередь, сменилось железнодорожным,- масштаб расстояний увеличился или, если хотите, масштаб времени уменьшился, но не изменились принципы, которые указывали: пункт, где армии надлежало собраться; направление, в котором она должна была двигаться; часть позиции неприятеля, в которой следовало атаковать его защиту путей сообщения (коммуникационных линий) и т. п. Так и на море: переход от галеры, робко скользившей по водам из порта в порт, к парусному судну, смело пользовавшемуся ветром в безбрежном океане, а от него к современному паровому судну, увеличил район и быстроту морских операций, не изменив непременно принципов, которыми надлежало руководствоваться в них; и цитированная выше речь Гермократа, сказанная двадцать три столетия назад, выражала правильный стратегический план, который, в своих принципах, так же приложим к делу теперь, как был приложим тогда. Прежде, чем армии и флоты приведены в контакт (contact) - слово, которое, быть может, лучше, чем всякое другое, указывает на раздельную линию между тактикой и стратегией, предстоит решить еще много вопросов, обнимающих весь план операций на всем театре войны. В число их входят: определение истинной функции флота в войне и его истинного предмета действий; выбор пункта или пунктов, где он должен быть сосредоточен; устройство складов угля и припасов, обеспечение сообщений между этими складами и отечественной базой; определение военного значения уничтожения торговли как решительной или второстепенной операции войны и выбор системы, с помощью которой могут быть достигнуты цели этой операции - действием ли рассеянных крейсеров, или же завладением каким-либо жизненным центром, через который должны проходить коммерческие флоты неприятеля. Все это - стратегические вопросы, и по поводу каждого из них история имеет многое, что сказать. Недавно английские морские кружки были заняты обсуждением весьма важного вопроса о сравнительных достоинствах политики двух английских адмиралов, лорда Хоу (Howe) и лорда Сент-Винсента, по отношению к диспозиции английского флота в войне с Францией. Вопрос этот чисто стратегический и представляет не только исторический интерес, но и современное жизненное значение, и принципы, на которых основывается его решение теперь, не отличаются от тех, которые обусловливали последнее в то время. Политика Сент-Винсента спасла Англию от вторжения в нее неприятеля и в руках Нельсона и его сотоварищей-адмиралов привела прямо к Трафальгару.
      Итак, особенно в области морской стратегии уроки прошлого имеют значение, которое отнюдь не ослабело с течением времени. Благодаря сравнительному постоянству условий, они полезны здесь не только как иллюстрация принципов, но и как прецеденты. По отношению к тактике, т.е. к действию флотов с того момента, когда они пришли в столкновение в том месте, куда их привели стратегические соображения, значение исторических уроков менее очевидно. С непрерывным прогрессом человечества совершаются и постоянные перемены в оружии, а они влекут за собою и перемены в тактике сражения, - в диспозиции и образе действий войск или кораблей на поле битвы. Отсюда у многих, занимающихся морскими вопросами, возникает склонность думать, что не может быть извлечено никакой пользы из изучения прежних опытов, и что такое изучение равносильно потере времени. Этот взгляд, хотя и естественный, не только упускает из виду те широкие стратегические соображения, которые заставляют нации иметь флоты, определяют сферу их действий и, таким образом, влияли и будут влиять на мировую историю, но также узок и односторонен по отношению к тактике.