- Сейчас приду и приведу папу! - сказала Зинаида.
      Если Зинаида приведет папу (а она приведет, это уж точно!), то Дима знал ему придется, без всяких отговорок, своими руками.
      - Зин, - сказал Дима. - Хочешь, я тебе открою одну тайну! Так и быть... Дело в том, что мы копаем... не ямы для кустов... а мы... это... мы ищем...
      - Что вы еще тут ищете? - спросила Зинаида с таким выражением, как будто она все еще находилась на пути. к папе.
      - Только дай слово, что могила!
      - Ну, могила! - сказала Зинаида.
      Дима оглянулся. Комаров смотрел на него, угрожающе сжав кулаки.
      - Клад мы ищем, вот что!
      - Какой клад? - удивилась Зинаида. - Глупости еще! - И, мотнув головой, она скрылась в кустах.
      - Мне кажется, ты ей зря про клад трепанулся, - процедил сквозь зубы Комаров.
      - А по-твоему, было бы лучше, если бы сюда пришел мой отец и взял это дело в свои руки? И потом, она все-таки мне родная сестра!
      - А претендовать она не будет? - спросил Комаров.
      - На что претендовать?
      - На долю от клада...
      - С чего это она будет претендовать? - возмутился Дима. - У нас в стране такой закон - кто не работает, тот не ест!
      - Ну, как? - спросил Комаров Молчунова, когда тот, скрывшись в первой яме по пояс, перестал махать лопатой.
      - Пока ноль-ноль, - сказал Молчунов.
      Дима подошел к первой яме, заглянул внутрь, посветив фонариком, и решил, что в такой глубокой яме можно сажать уже не черемуху, а целый дуб, и сказал:
      - Попробуйте во втором круге... Дед говорил, что клад зарыт не шибко-то глубоко.
      Витька Молчунов уже хотел вылезать из ямы, как вдруг, копнув последний раз, сдавленным голосом крикнул:
      - Есть!
      - Что есть?
      Комаров поднялся с травы и в два прыжка оказался возле ямы. С фонариком в руках он упал на колени. Дима тоже суетливо вытащил из кармана электрический фонарик. Три луча света, направленные с разных сторон, скрестились у ног остолбеневшего от неожиданности Виктора. На дне ямы лежали две тусклые золотые монетки.
      - Золото, - тихо прошептал Комаров и хотел нагнуться, чтобы поднять их, но Печенкин вдруг схватил его за шиворот.
      - Я сам! - сказал Комаров, слезая в яму. Тогда Дима тоже схватил Комарова за воротник.
      - Это почему же ты сам? На моем участке работаете, а не на своем. Здесь я хозяин. Тут я сам - сам!
      Толкнув Диму в грудь кулаком, так, что он и на ногах не удержался, Комаров схватил монетки вместе с землей и зажал их в кулаке.
      Диму охватила дрожь. Ну, надо же! Теперь не нужно будет унижаться перед родителями, выпрашивать у них каждый день деньги на мороженое, в кино и вообще!
      - Да это не золото! - неуверенно, вдруг упавшим голосом проговорил Комаров, разжимая пальцы и разглядывая монетки при свете фонарика. - Это наши одна и две копейки! Это кто же их тут зарыл?!
      Комаров молча схватил Печенкина за пиджак и сунул руку ему в карман. Вывернул подкладку. Указательный палец Комарова вылез через дырку в кармане пиджака.
      - Ах ты, карманная дырка! - сказал он, ударяя Печенкина по лбу кулаком. Не носи деньги в дырявых карманах, не носи!!
      - Деньги к деньгам, - сказал Печенкин, не обращая внимания на комаровский кулак. - Хорошая примета!
      Сказав это, Печенкин молча схватил лопату и побежал к третьему кругу. То же самое сделал и Молчунов. Дима с Комаровым уселись рядышком, освещая фонариками землю. Диму било в лихорадке какое-то предчувствие. В конце концов, многие же клады были найдены совершенно случайно! И эти подавляющие могут найти. Случайно! На территории дачи Колчановых, как написали бы в газете.
      - Слушай, - зло сказал Комаров Диме. - Ты, капитан Сого! Если ты хочешь получить свои с дедом проценты, так чего сидишь как вкопанный, сложа руки? Ты что - клад?
      А Диме только этого совета и надо было. Поэтому он вскочил и, все время оглядываясь назад - как бы этот клад не нашли без него, - помчался в сарай еще за одной лопатой.
      - Между прочим, - сказал он Комарову, вернувшись рысью, с лопатой на плече, - на твоем месте я тоже взял бы в руки какую-нибудь мотыгу.
      - Это еще зачем?
      - Когда деньги появятся на свет, еще неизвестно, как твои парни поделятся с тобой!
      - Это еще почему? - започемукал Комаров.
      - Потому что потому! Потом увидишь - почему. Ты что, фильмы про клады не смотрел?
      Когда Дима выбросил из четвертого круга десять или двенадцать лопат земли, из темноты вдруг возникла Зинаида. От нервного напряжения и непривычной работы с Димы пот лил в три ручья. Сердце колотилось не в груди, а где-то в голове. Зинаида предстала перед кладоискателями в джемпере и брюках, а в руках у нее тоже была лопата.
      - Ты это чего? - спросил Дима.
      - Как чего? Я тоже клад искать буду!
      Из темноты сада доносился лязг лопат и приглушенные голоса подавляющих.
      - Ишь ты какая, - зашипел Дима на Зинаиду. - Как сажать черемуху, так, ах, мне нельзя лопату в руки брать, ах, мне нельзя на лопату ногу ставить! А как клад искать, так, ах, мне все можно!
      - А сколько ты им обещал? - не обращая внимания на все это, спросила Зинаида.
      - Угол, - сказал Дима.
      - Какой еще угол?
      - Ну, двадцать пять процентов.
      При этих словах Зинаида схватилась за голову.
      - Расточитель! Растяпа! Если бы мама узнала, что ты этим бродягам отвалил столько денег!
      - Не хватает, - сказал Дима, - чтобы ты еще и маму посвятила в этот клад! И папу... Хотел бы я знать тогда, что мы увидим от этого клада!
      - Да ты знаешь, что такое клад! - зашипела Зинаида. - Да если мы найдем этот клад, это все равно что мы откопали свой детский стадион возле нашего района!
      - При чем тут детский стадион?
      - Как при чем? Найдем клад и сдадим его государству. С условием, чтоб нам детский стадион построили. А то приходится на фигурное катание куда кататься? За тридевять земель!
      - При чем тут фигурное катание?! - завопил Дима.
      - А при том! - Зинаида полезла в карман и достала какую-то бумажку. - Вот я уже такое заявление написала! И еще заметку составила: вчера на территории дачи Колчановых был выкопан клад. Местные жители сообщают, что бежавший за границу купец... ну, и так далее...
      - Да ты с ума сошла! - лихорадочным шепотом сказал Дима. - Меня же эти подавляющие убьют! Мы же договорились все разделить между собой! И потом я тоже протестую! Я этот клад ищу для себя, а не для твоего дурацкого стадиона! Я сколько еще буду зависеть от папиных подачек? Я протестую! В конце концов, я первый узнал про клад! - Когда Дима говорил эти слова, он уже совершенно верил в то, что и правда что-то про клад знает.
      - Поздно протестовать, - прошипела Зинаида. - Поздно!
      - Золото! - раздался вдруг приглушенный крик Печенкина.
      Дима выбрался из ямы и следом за Зинаидой побежал к Печенкину. Все собрались вокруг его ямы. Под светом луны и фонарей на дне ямы блестел золотой бок самородка.
      - Как будем делить? - спросил Молчунов.
      - Что значит - как делить? - сквозь зубы спросил Комаров. - Делить будем, как договорились - пятнадцать процентов мне, а десять - вам.
      - Держи карман шире! - сказали в один голос Печенкин и Молчунов.
      - Мы вкалывали, а ты это дело перекуривал! - заорал Печенкин.
      - Делить, так всем поровну! - сказал Комаров. - Так? Бунт гарнира?
      - Подумаешь, какой бифштекс нашелся! - крикнул Молчунов.
      Схватив Молчунова за воротник рубашки, Комаров вытащил его из ямы и бросил в кусты. Тогда, стоя в яме, Печенкин схватил Комарова за брюки и дернул на себя. Комаров упал в яму. Прямо на ее дно. И тут они стали, ругаясь, дубасить друг друга.
      Воспользовавшись дракой, Дима сунул Зинаиде в руки фонарик, спрыгнул в яму и стал осторожно освобождать из земли брусок золота. Действуя то лопатой, то рукой, он отрыл брусок почти наполовину и вдруг увидел - какая-то ручка появилась! Да и брусок какой-то круглый! Покопавшись еще немного, Дима осторожно потянул за ручку клад на себя и вытащил на свет... самовар. Старинный пузатый самовар.
      - Самовар... - сказала Зинаида разочарованно. Подавляющие перестали драться.
      - Самовар... - прошептали вместе Печенкин и Молчунов.
      - Самовар, - промямлил Дима.
      - А дед твой, кажется, не наврал про дачу купца, - сказал Комаров. Он поскреб над краном самовар, все увидели на боку несколько тисненых медалей. Самовар-то купеческий! Теперь таких не делают! Поиски продолжаются! - сказал Комаров. - Дайте и мне лопату.
      - А клад делим поровну? - опять заныл Печенкин.
      - Как это поровну! - возмутилась Зинаида.
      - Деду шиш! - заявил Комаров. - А остальные на пять частей. И баста! Две части вам, остальные три - нам!
      - Это почему же нам две части? - опять возмутилась Зинаида.
      - Потому что вас всего двое работает! - Я вообще больше не работаю, пираты! - заявил неожиданно Дима. - Глупости все это! Нет тут никакого клада. И деда никакого нет. И не было. И купца не было с его дачей. Я ямы для черемух рыл, а не клад искал, я только так сказал, что клад ищу, а вы, дураки, поверили!
      - А самовар?
      - А я его сам тут закопал... То есть я не закопал, я то просто так бросил, а когда дорогу делали мимо нашего сада, так его и засыпали, наверное, вот... Я его хотел в утиль сдать на цветные металлы, а его тут землей засыпали, я не успел! Вот...
      Главное, Диме сейчас самому ужасно вдруг стало стыдно за то, что пережил тут с этой самой выдумкой какой-то приступ, какой-то вроде болезни, что ли, золотой лихорадки с температурой, как при гриппе.
      - Все, - повторил Дима громко, - я больше в этой золотой лихорадке не участвую! Подавляющие переглянулись.
      - Хочет, чтобы мы ушли, - сказал Комаров. - Хитер! Мы уйдем, а они тут вдвоем, без нас! Продолжать! - скомандовал Комаров. - Полдела сделано, я не из тех, кто отступает... и тем более - уступает!
      - Прощайте, пираты... - устало сказал Дима и, еле переставляя ноги, двинулся к даче. А Зинаида осталась. Она вроде и поверила и не поверила. Наверное, больше не поверила, чем поверила, раз осталась.
      Утром Дима с папой вышли на крыльцо. Вместо девяти ям было вырыто около восемнадцати. Папа даже присвистнул от удовольствия.
      - Можно же при желании... - сказал он.
      - При желании найти клад, - пояснил Дима.
      - Какой клад?
      И Дима рассказал папе про клад и про все остальное.
      - Чтоб интересней копать было... - пояснил Дима.
      - Ну, молодец! - пришел папа в восторг. - Какой сообразительный человек! Здорово про клад придумано! Теперь насажаем кусты и деревья, у нас тут настоящие джунгли будут! Молодец твой дед! Кстати, это что за дед?
      - Какой дед? - изумился Дима. - Я все это сам придумал!
      - К чужой славе хочешь примазаться? - спросил папа.
      Дима хотел возмутиться еще больше, но в это время к ним подошел участковый милиционер.
      - Тут поговаривают, что на вашей территории вчера клад нашли, - сказал участковый. - Закон знаете? Нашли - надо сдать. А премию, конечно, получите тоже по закону.
      - Какой клад? Какая премия? - вскипел папа. - Это дед какой-то про клад придумал, чтобы этим вот мальчишкам было интереснее ямы копать. Ямы под кусты мы рыли!
      - Мое дело напомнить, - сказал участковый. - Сдать надо клад, - и он пошел к калитке.
      - Так это ты придумал все-таки? - продолжал кипеть папа.
      - Это не я, - сказал спокойно Дима. - Это дед. Он тут мимо нас в электричке проезжал!
      - Ну, пусть только еще раз проедет! - сказал папа.
      Как капитан Соври-голова чуть не стал чемпионом, или Фосфорический мальчик
      Солнце лежало на полу большими квадратами. В каждый квадрат упирался как бы слоновой ногой широкий луг. Громадный солнечный слон стоял между классной доской и партами и весь сверкал мерцающими, летающими, плавающими пылинками. Что-то тропическое было в классе еще и от теней старого плюща в углу.
      - Так вот, - сказал капитан Соври-голова, сокращенно капитан Сого, он же Дима Колчанов, - в африканской пустыне эти самые арараты...
      - Какие арараты? - поправил очки химик Шура Гусев, любивший точность. Какие еще арараты? Арарат - это гора на Кавказе. Вечно заснеженная гора с вечнозеленой растительностью.
      - Ха! - сказал Дима Колчанов. - Гора! Крестьян так зовут африканских арараты!
      - Их зовут ораторы, кажется, - робко вставила застенчивая Наташа Рыбкина, - или, как их, оратории... то есть нет...
      - Арабы... - зевнул Костя Стрельников, которого никто ничем не мог удивить, даже сам капитан Сого.
      - Арабы - это вообще... это нация... - сказал Дима Колчанов, - а арараты это крестьяне... они копают землю кайлой и едят сушеных кузнечиков.
      - От сушеных кузнечиков араратом не станешь, - возразил Шура Гусев. - А-а, вспомнил! Их зовут аратами!
      - Какая разница? - сказал Дима, разглядывая прищуренными глазами солнечного слона, слегка переместившегося к дверям. - Араты или арараты? Важно, что они едят! Так вот, я насушил кузнечиков и...
      Но никто так и не успел узнать, что сделал Дима Колчанов с сушеными кузнечиками. В пятый "А" влетела Света Брунова с криком ужаса:
      - Ребята! Этот новенький, который Сорокин, обыграл всех в шахматы! Весь наш пятый "Б"! Он обыграл еще и весь свой пятый "В"!
      Даже солнечный слон от такого известия вздрогнул - золотые пылинки так и запрыгали в нем. Дима Колчанов спросил с ехидцей:
      - В поддавки, что ли, играли?
      - Ты что? - вскричала Света. - Шутишь?! А он сюда, между прочим, движется! С шахматной доской, между прочим! И с сопровождающими лицами! В классе стало тихо. Голос Светы звенел уже в коридоре. Новость о потрясающих победах новенького неслась по школе со скоростью Светы. - Так вот, - сказал Дима Колчанов, поудобнее устраивая ноги под партой и возвращаясь к африканской теме, - когда мне было четыре года и мы жили в одном из глухих районов Конго...
      - Ну, даешь! - зевнул снова Костя Стрельников. - Так я и поверил!
      - Кто не верит, может выйти, - сказал Дима, - я не держу... Значит, в Конго...
      Раздался грохот, как будто кто-то ударил в боевой африканский барабан. Саня Петушков, староста пятого "В", гремя шахматами в коробке, появился в дверях. За ним встал некий мальчик, худенький и строгий, и с любопытством исследователя посмотрел, как всем показалось, на капитана Соври-голову.
      - Вызываем! - сказал Саня Петушков, ликуя. - Бросаем то есть вызов!
      - Куда? - спросил Дима.
      - Чего - куда? - удивился Саня Петушков. В коробке над его головой шахматы тихонько рычали, перекатываясь из угла в угол.
      - Куда бросаете? - холодно спросил Дима.
      - Как - куда? Вам бросаем! Вызов!
      - Пробросаетесь... - сказал Дима. - И вообще мы заняты! Прошу закрыть дверь! Так вот, в этом Конго...
      - Струсили! - охотно сказал Саня Петушков, оглядываясь на всепобеждающего Сорокина.
      Шура Гусев возмутился:
      - Да он, этот твой новенький, знает, кому вы тут... вызов бросили? В прошлом году кто у нас был чемпионом? Дмитрий Николаевич Колчанов был чемпионом!
      - А теперь будет Семен Иванович Сорокин! - сказал Петушков.
      - Ай, пешка, знать она сильна, коль лает на слона! - засмеялся веселый и находчивый Туркин, поднимаясь во весь свой высокий рост.
      Он посмотрел на Сорокина сверху вниз и сказал, как Суворов о Наполеоне:
      - Далеко шагает, пора и унять молодца!
      - И уйму! - сказал Дима, тоже поднимаясь из-за парты. - Я его прямо сейчас уйму! Для начала я дам ему фору! И в придачу королевский гамбит! А потом фишками закидаю!
      В класс уже стекались все, кого победил и еще не победил Сорокин.
      - Правильно, капитан! - кричал пятый "А". - Дай этому Сорокину гамбитом по организму!
      - Сорокин! Не трусь! - кричал пятый "В". - За одного гамбитого двух негамбитых дают!
      - Зачем по организму? - сказал Дима. Он вырвал шахматную доску из рук Саши Петушкова и потряс ею сам. - Я его по самому слабому месту! Я его по мозгам!
      - Начнем, - спокойно сказал Сорокин. Веселый Туркин пропел:
      - Начне-ем, пожа-алуй!
      Сорокин, видно, не хотел терять ни минуты, потому он тут же достал из портфеля книжку Симагина "Атака на короля" и разложил на подоконнике доску.
      - Заглядывать в книжку будем? - спросил Дима. Сорокин молча расставлял фигуры. Дима Колчанов долго и задумчиво смотрел на него. Сорокин, ероша жиденькие волосы, просмотрел несколько этюдов на разных страницах.
      - Хорошо... - проговорил Дима, вздохнул и отправился... в буфет.
      Солнце зашло за тучу, солнечный слон исчез, тропические тени погасли.
      - Ну вот... - вздохнула Наташа Рыбкина, грустно глядя вслед капитану, ей очень было жаль, что так она ничего и не узнала о Конго.
      Шура Гусев догнал Диму Колчанова уже в буфете.
      - Ты что? - спросил он его. - Раздумал? Дима купил три бутерброда со шпротами.
      - Ты почему сейчас занимаешься тем, что ничем не занимаешься? - горячо прошептал Шура в ухо Диме.
      - Как это ничем? - проглотив кусок бутерброда, сказал Дима. - Как это ничем?! Я заправляю фосфором свои мысли!
      - А почему ты не готовишь их к бою? - спросил прямодушный Коля Николюкин.
      - Потому, что самое главное в мысли - фосфор! Школьный календарь читать надо! - сказал Дима, доставая из кармана листок. - Вот - "Фосфор - элемент жизни и мысли", - прочитал он вслух название заметки. - Элемент мысли! Улавливаете? Своей, а не вычитанной у Симагина!
      Все вопросительно посмотрели на химика Шуру. Шура подумал и сказал:
      - Вообще-то фосфор - сила! Это точно!
      - Значит, чем больше его ешь, тем больше готовишься? - спросил Николюкин.
      - Точно! Без фосфора - никуда!
      - Факт! - согласился простодушный Николюкин. - Ведь у нас в голове тоже есть фосфор!
      - Фосфор - он тоже разный бывает! - сказал тогда Дима. - Первого сорта. Он погладил себя по голове. - И третьего. - И он погладил по голове Николюкина.
      Сорокин вместе со своей доской переместился в свой класс и там теперь листал книжку Симагина "Атака на короля". А Дима Колчанов всю вторую перемену жевал бутерброды, и третью, а на четвертую он жевать почему-то перестал, он просто сидел за партой и выворачивал карманы.
      Пятый "А" почти в полном составе сходил к дверям пятого "В" - Сорокин все еще читал Симагина.
      - Капитан, - сказал пятый "А" Диме Колчанову, - он читает, а ты почему-то не ешь! Ты что, перестал готовиться?
      Дима развел руками:
      - Деньги кончились!
      - Так можно и проиграть... - сказал Туркин, перестав быть веселым. Но он был еще и находчивым и потому сказал: - Давайте денежки! Организуем фосфор в складчину!
      Всем классом побежали в буфет и купили шесть последних бутербродов со шпротами, а еще один выпросили у Кольки-футболиста (ему фосфор все равно не ну жен). Дима принял бутерброды с мужеством борца, готового на жертвы, и стал усиленно готовиться к матчу не только на переменах, но и на уроках. Сорокин не выпускал из рук книжку Симагина. Матч перенесли на завтра.
      - А дома ты тоже будешь готовиться? - спросил Диму пятый "А" после занятий.
      - Не знаю... - неуверенно сказал Дима. - У нас мясной обед...
      - Тогда идем готовиться к нам, - предложил Коля Николюкин. - У нас уха, папа вчера был на рыбалке.
      - А вечером можешь готовиться у нас, - сказал Туркин. - У нас жареная рыба.
      Дима Колчанов охотно согласился. У Коли Николюкина за обедом он "проработал" уху из ершей, а вечером у Туркина "усвоил" за ужином жареную рыбу...
      Утром следующего дня Диму в классе ожидал сюрприз. Под страшным секретным воззванием "Все силы на фосфоризацию капитана Сого!" пятый "А" притащил в портфелях всякую всячину: и рыбные пироги, и бутерброды, и даже несколько банок консервов. Сорокин жадно доглатывал последние страницы "Атаки на короля". Дима сложил приношения в парту и стал поглощать по очереди бутерброды, пироги и консервы. Он чувствовал прилив сил. Сорокину уже казалось, что книгу "Атака на короля" написал не Симагин, а он сам. Он мог пересчитать наизусть количество запятых на каждой странице.
      На последней перемене в пятый "А" вошел "хор мальчиков" из пятого "В" и так свистнул, что в классе задрожали стекла. Хоровой свист означал, что Сорокин к бою готов. Но Дима неожиданно заявил:
      - Я не живу за счет чужого фосфора, а накапливаю свой. Я пока не в форме!
      От неожиданности пятый "А" просто охнул, а всегда спокойный Коля Стрельников неожиданно горячо удивился.
      - Что значит не в форме! - закричал он, взвиваясь чуть не под самый потолок. - Столько слопал всякой вся-я-я...
      Если бы пятый "А" не охнул еще раз, фосфорическая тайна выплыла бы наружу. Тем более, что "хор мальчиков" из пятого "В" сразу же спросил вразнобой:
      - Чего, чего он у вас слопал?
      - Я хоч-чу ск-к-казать, - заикаясь, проговорил опомнившийся Костя, - он столько проглотил всяких учебных пособий...
      - Ладно, - сказал староста пятого "В" Саня Петушков. - Будешь готов свистни!
      Когда "хор мальчиков" закрыл за собой дверь, химик Гусев подошел к капитану и сказал:
      - Слушай, Димыч, по моим подсчетам, ты накопил в своей башке столько фосфора, что можешь стать чемпионом мира среди пятиклассников!
      - А если я чувствую, что у меня в голове еще немного не хватает, тогда что?!
      Шура Гусев внимательно присмотрелся к Диме и сказал:
      - Ладно, если не хватает... Так и быть, после уроков поведем тебя в рыбное кафе!
      - А почему в рыбное? - спросил Дима. - Фосфор есть и в пирожках, и в шоколаде, и в какао!
      - Ладно! - сказал Гусев. - Будет тебе какао!
      И, забравшись на парту, бросил клич, как Минин и Пожарский:
      - Ребята, еще раз деньги на разгром врага! На площади Моссовета в кафе "Отдых" официантка принесла Диме Колчанову, Шуре Гусеву и всем остальным членам фосфорной комиссии вазу с пирожными, шоколад и какао. Веселый и находчивый Туркин сказал:
      - Что перед нами? Перед нами "плоды просвещения"! Отвернемся?
      Наташа Рыбкина проглотила слюну и повернулась к Диме боком. Комиссия мужественно уставилась в окно, стараясь не принюхиваться к волшебным запахам, струящимся из вазы и из чашек с какао.
      - Готов? - сурово спросил Шура Гусев Диму, когда ваза осталась пустой.
      - Почти, - заверил комиссию Дима, - почти готов... остались самые пустяки... - В глазах у него все заметили какой-то странный, очень легкий блеск.
      - Пойдешь к Наташке, - решительно сказал Шура Гусев. - У них сегодня именины...
      Через час Дима сидел за столом у Наташи Рыбкиной, счастливой и сияющей, и праздновал с родственниками Наташи день рождения ее бабушки. В это время фосфорная комиссия в полном составе стояла на лестничной площадке и в наступающих сумерках ждала, когда Дима, по словам Туркина, окончит заниматься торторазработками. И конец, который бывает всему в жизни, в том числе и самым большим тортам на свете, наступил.
      Дима появился на лестничной площадке и огласил ее громким иканием. Комиссия радостно и торжественно ахнула. В кромешной тьме круглое лицо капитана Сого излучало мягкий фосфорический свет! Оно светилось, как циферблат от часов! Над головой Димы стояло сияние синего медицинского света.
      Спускавшаяся сверху старушка оглянулась и сказала:
      - Свят! Свят! Свят! - перекрестилась и отвесила Диме низкий поклон.
      - Завтра матч! - вынесла приговор вполне удовлетворенная комиссия.
      Но капитану Соври-голове, очевидно, больше нравилась уже сама подготовка к матчу, и потому он спросил:
      - А почему, собственно, завтра?
      Наташа Рыбкина не поверила своим ушам, а Костя Стрельников, вдруг научившийся удивляться, закричал:
      - Какого тебе еще торта надо?! - и стал грозно приближаться к Диме.
      - Фигу тебе! - сказал Шура Гусев.
      - А в фигах разве есть фосфор? - благодушно спросил Дима, оглушенный, наверное, количеством съеденных "плодов просвещения".
      - В этих нет! - ответил Гусев, поднося два кукиша к светящемуся носу капитана. - Завтра будешь играть как миленький!
      - И смотри, - сказал помрачневший веселый Туркин. - Не подгадь! Ваше сиятельство... то есть... наше сиятельство!
      - На маленьком шахматном поле большое искусство живет! - пели девчонки пятого "А", сопровождая капитана Соври-голову на бой в пятый "В".
      Рванув дверь в крепость противника, тихо шелестящего разными шахматными пособиями, Дима шагнул за порог. Как тихий ветер, шелестели приглушенные предбоевым напряжением голоса:
      - Ж-6... Нет, нет... Е-2... Ж-6 же! Ах, ты куда тянешь пешку...
      Дима после небольшой, но эффектной паузы свистнул. Это был художественный свист, в котором жажда боя и уверенность в победе сочетались с презрением к несветящемуся противнику. После этого Дима потряс над головой шахматной доской, расставил фигуры.
      Сорокин, слегка бледный, с губами, сложенными жестко, сел против Димы. Он был тускл, как запыленное стекло. Первую партию Дима Колчанов проиграл Сорокину на десятом ходу.
      Ошеломленный пятый "А" вывел Диму в коридор и спросил:
      - В чем дело?
      Под гнетущее молчание своих и под ликующие крики пятого "В" Дима долго анализировал что-то в своей голове. Потом шмыгнул носом и произнес одно-единственное загадочное слово:
      - Стены!
      - При чем тут стены? - спросил Костя Стрельников.
      - А при том, - сказал Дима. - Мы играем в пятом "В", он для Сорокина - дом родной, а дома, как известно, и стены помогают.
      - Ты не про стены говори, а говори про что предлагаешь!
      - Что я предлагаю, я предлагаю играть следующую партию в нашем классе!
      - А в нашем классе ты выиграешь? - спросил пятый "А".
      - Ха! Если к фосфору прибавить стены - ни один Сорокин не устоит!
      С криками разного характера шахматную доску перенесли в пятый "А".
      Вторую партию Дима проиграл на шестнадцатом ходу...
      Сорокин поднялся из-за стола бледный, если не сказать - серый. От волнения. Даже мало понимающему в шахматах было видно, какую превосходную комбинацию он провел сейчас! Даже мало понимающий в шах-матах сообразил, что это стоило ему труда! Все-таки Дмитрий Николаевич Колчанов был чемпионом в прошлом году не за здорово живешь! Значит, чего-то стоил Сорокин! На этот раз Сорокина бросились обнимать и враги, и друзья. Потом его подбросили несколько раз под потолок и всей орущей компанией вынесли на руках из класса.
      И только химик Гусев никак не мог успокоиться. ФОСФОР - сила или не сила?! Уже одетый, с портфелем в руках и вполне уверенный, что ФОСФОР - все-таки сила, Шура заглянул в свой класс. Там опять вовсю светило солнце, тропические тени от плюща трепетали на стене и солнечный слон стоял между классной доской и партами. Дима Колчанов сидел над шахматной доской, обхватив руками свою фосфорическую голову.
      - Да, - сказал задумчиво химик Шура. - Видно, кроме фосфора надо что-то еще иметь в голове...
      Он тихо закрыл дверь.
      На последней парте сидела никем не замеченная до сих пор Наташа Рыбкина. Она сказала:
      - Димыч, а что там дальше было... в Конго?
      - Конго... - ответил, не оборачиваясь, капитан, - Конго - это тебе не шахматы... там такое было... такое...
      Блистающие, сверкающие пылинки дрогнули - как будто бы солнечный слон тихо вздохнул вместе с Наташей Рыбкиной.
      - Интересно, кто это вам рассказал? - спросил меня капитан Соври-голова, прочитав рассказ.
      - Ребята, - сказал я.
      - Наврали, - сказал капитан. - Ни в какие шахматы я не играл. Это Сазонов играл, а я ему только листок из календаря подарил.
      - Какой листок?
      - Ну, с заметкой "Фосфор - элемент жизни". Листок дарил - это правда, а все остальное нет.
      - Значит, про тебя уже легенды сочиняют.
      - Сочиняют, но это для меня ничего не значит.
      - Впрочем, если ты про фосфор придумал, ты тоже принимал в этой затее участие.
      - Да не принимал я, не принимал, - рассердился капитан. - У меня в это время дело поважнее было. Я насторожился:
      - А какое это дело?
      - В космос я летал, - спокойно ответил капитан. - Только вы меня об этом пока не расспрашивайте. Тайна это... Важная тайна.
      - Может быть, все-таки... - заикнулся я.
      - Может быть, - ответил капитан, поняв меня с полуслова, - может быть, но только со временем... расскажу вам и про полет, так и быть...
      - Слушай, капитан, - сказал я Диме, - а правда, что у тебя нормальная температура тридцать шесть и девять?
      - Правда, - ответил Дима.
      - А отчего она у тебя такая... - Я поискал слово и сказал: - Такая повышенная?
      - А у вас какая температура? - ответил Дима вопросом на вопрос.
      - Как у всех, - сказал я, - тридцать шесть и шесть.
      - А может быть, это не у меня повышенная, - Колчанов говорил, глядя на меня весело прищуренными глазами, и щеки его при этом пылали, - может быть, это у всех пониженная, а у меня как раз нормальная?..