Однорукий знал, что в подобных ситуациях решающую роль играют скорость, хитрость и артистичность. Поэтому он, не спуская испуганных глаз с охранника, сделал робкий шаг назад. Его губы очень натурально подрагивали. Он часто и неровно дышал. Казалось, что Дэн сейчас грохнется в обморок от одного только вида направленного на него лезвия.

Солдат медленно двинулся вперед. Однорукий выронил скальпель, рванулся к двери и, неудачно поскользнувшись, рухнул на дощатый пол. Задетая им керосиновая лампа со звоном упала рядом. Керосин, вылившийся из нее, вспыхнул, расползаясь по помещению огненными языками. А Дэн, не теряя времени, подбирался к бластеру имперца.

Но он недооценил «деревянного». Тот не попался на дешевый трюк, и, как только однорукий начал свое красивое, хорошо продуманное падение, имперец прыгнул ему на грудь. Лучемет отлетел в сторону, лезвие оцарапало шею Дэна, и враги покатились по горящему полу.

У охранника было одно ценное преимущество – в его распоряжении имелись две здоровые руки. Одной он держал клинок и старался ужалить им Дэна. Второй рукой он душил бывшего карателя. Денис кое-как удерживал нож вдали от своего тела, но не мог избавиться от захвата на горле.

Одежда врагов вспыхнула, но солдат не обратил на это внимания. Он намеревался прикончить Дэна. Если не зарезать, так задушить. Однорукий был решительно против.

Резким ударом культи он сбил вцепившиеся в глотку пальцы. Противник на долю секунды ослабил напор, и этого было достаточно, чтобы Дэн перехватил кисть его руки и жестоко, до хруста в суставе, вывернул ее. Нож выпал, а однорукий извернулся, как уж, и переместился на спину охранника. На лету поймал клинок и размашистым движением рассек врагу горло. Пульсирующая струя крови хлестнула по полу и зашипела в жарком пламени.

Спустя секунду Дэн уже выскочил из тюремной избушки, прихватив по дороге лучемет агонизирующего солдата. За его спиной разгорался пожар, который уже привлек внимание часовых. Отовсюду слышались крики, а по единственной улице метался прожекторный луч, включенный на сторожевой вышке.

Дэн мысленно вынес себе благодарность за удачно организованную суматоху и, почти не таясь, направился к жилищу палача, дорогу к которому знал слишком хорошо. Она снилась ему почти каждую ночь. И теперь он спокойно шел по ней, удивляясь тому, как далеки ночные кошмары от реальности. Он не испытывал страха и ненависти, и вперед его вела не жажда мести. Нечто большое и теплое согревало ему сердце. Он ощущал в своем теле какую-то невероятную силу, которая делала его непобедимым и не давала врагам увидеть его. Никто не обращал на него внимания. Все были слишком увлечены тушением пожара. Это было первое интересное событие, которое случилось здесь после гибели крейсера, и обитатели лагеря стремились принять в нем посильное участие.

Денис благополучно добрался до домика, в котором ему довелось пережить столько мучений. У дверей, как и положено, дежурил караульный. Он меланхолично раскуривал трубку и с интересом наблюдал за суетой, царящей вокруг полыхающей тюрьмы. Он даже не посмотрел в сторону Дэна и дал ему возможность подойти вплотную. Это было последней ошибкой, которую солдат совершил в своей жизни. Тихий хлопок бластера, и однорукий, ловко подхватив обмякшее тело, втолкнул его внутрь домика и аккуратно закрыл за собой дверь. Несколько секунд он напряженно вслушивался, но в помещении было тихо и темно. Как в гробу.

Однорукий пошарил по телу убитого им солдата и быстро нащупал зажатую в его руке зажигалку. Щелкнул пьезоэлемент, и чахлый язычок пламени осветил комнату.

Палач Никто стоял посередине просторного помещения и закрывал лицо худой костлявой рукой.

– Не надо, – попросил он. – Потуши свет. Мне больно.

– Когда мне было больно, ты не услышал мои мольбы, – прохрипел однорукий, приближаясь к своему мучителю. Бластер Дэн засунул к себе за пояс. В нем сейчас не было никакой необходимости. Вполне хватало зажигалки.

– Я выполнял свой долг, – произнес палач, отступая назад и прижимаясь спиной к бревенчатой стене.

– Я тоже выполню свой долг.

Дэн вплотную подошел к профессиональному истязателю и, безжалостно оторвав его ладони от лица, поднес пламя вплотную к его носу. Огромные глаза палача наполнились ужасом. Прозрачные веки быстро моргали, но не смогли защитить его зрачки от нестерпимо яркого света. Тонкая кожа на его лице покрылась набухающими линиями сосудов и безобразными красными пятнами. Палач попытался отвернуться, но Дэн крепко придавил ему горло.

– Где Элеонора? – спросил однорукий, водя зажигалкой из стороны в сторону.

– Погаси огонь, я всё скажу! – взмолился Никто.

– Говори, – потребовал Дэн, не убирая горящую зажигалку от лица палача. Лысый череп мучителя начал набухать волдырями в тех местах, куда падал свет.

– Керин отпустил ее!

– Врешь!

– Он послал ее подать сигнал бедствия с пирамиды, – быстро затараторил палач. – Он пообещал убить тебя, если она не вызовет спасателей. Элеонора согласилась и ушла. Она не вернется!

– Чудесно, – сказал Дэн и, сунув зажигалку в карман, выдернул из-за пояса лучемет.

– Спасибо, – униженно поблагодарил его Никто.

– Тебе спасибо, – вежливо ответил однорукий и нажал на курок. Тело палача, шурша, как раздавленное насекомое, упало на обитый мягким плюшем пол.

С чувством выполненного долга Дэн покинул жилище и рабочее место палача. Теперь он спокойно мог оставить имперский лагерь. Элеонора на свободе, а жизни Мульки ничего не грозит. А если и грозит… Рабыня не стоит того, чтобы рисковать, выручая ее. Сейчас пришло время подумать о себе.

Дэн выскользнул за дверь и остановился, как будто уперся в бетонный забор. По улице в сторону штаба шла Элеонора. Ее конвоировали два солдата. Один из них нес в руках толстую книгу.

Они скрылись в двухэтажном штабном здании. Дэн бросился за ними и успел проскочить в закрывающуюся дверь. Солдаты уже поднимались по лестнице и не заметили его. Убить их ничего не стоило. Серые спины были чудесной мишенью. Но инстинкт подсказывал Дэну, что не всё так просто. Однорукий, словно тень, бесшумно стелился по ступеням, сжимая лучемет во влажной ладони. Один неожиданный звук, и ему придется открыть огонь, чем он, возможно, погубит себя и Эльку.

Инстинкт, как всегда, не обманул Дэна – на площадке второго этажа дежурили еще четыре солдата. Денис неслышно отступил. Нападать на полдюжины имперцев было неслыханной наглостью даже для карателя.

«Вовремя смыться – это не трусость, а разумный тактический маневр», – вспомнил Дэн слова своего старшины. Бедняга погиб, когда дикари загнали их на поле, нашпигованное прыгающими минами.

Однорукий в спешном порядке покинул штаб и укрылся в жилище палача. Уже оттуда сквозь полуоткрытую дверь он наблюдал за обстановкой. Расчет оказался верным. Двое сопровождавших Эльку солдат через несколько минут вышли из штабных дверей. Значит, осталось четыре. Как минимум. А как максимум – сколько угодно, но об этом лучше не думать. «Четыре – моя счастливая цифра, – подумал Дэн. – Хотя «три» всегда нравилась мне гораздо больше».

Дэн опять прокрался в штаб и тихо прошелестел по ступеням. «Раз», – сказал он, нажимая на курок, и один солдат упал в лестничный пролет. Остальные оглянулись, оценили неожиданно возникшую опасность и потянулись за своим оружием. «Два», – сосчитал Дэн. Пронзительно белый луч из его бластера ударил во второго имперца, превратив его голову в обугленный череп на гибком позвоночном столбе. Стволы вражеских бластеров уже были направлены на однорукого. Скоро имперцы тоже начнут свой отсчет. «Три!» – крикнул Дэн и, не глядя на результаты своего третьего выстрела, бросился вниз. Два лазерных импульса прошили воздух за его спиной. И сразу же послышался дробный топот сапог. Жаждущие мести враги кинулись догонять однорукого.

«Деревянные – они всегда деревянные. Тупые, как дрова», – подумал Дэн, который уже ждал их внизу, стоя на одном колене и прицелившись в то место, где должны были появиться солдаты. «Три», – повторил Дэн неудавшуюся цифру, и третий имперец рухнул как подкошенный. В его животе дымилась большая черная дыра.

Четвертый оказался счастливчиком. Он всё-таки успел выстрелить, но в спешке прицелился выше, чем нужно. «Четыре!» – буркнул Дэн и взлетел вверх по ступеням, перепрыгивая через тела поверженных империев.

– Местоположение объекта «альфа» зафиксировано, – доложил Гедабас своим обычным безразличным ко всему на свете тоном.

– Покажи, – промурлыкал Скабед, поудобнее устраиваясь в кресле перед монитором внешнего обзора.

Никогда еще Пацик не чувствовал себя так хорошо. Жизнь воистину прекрасна. У него новое тело. Удобное и послушное. В нем можно незамеченным подобраться к Истоку Сущего, уничтожить его и благополучно скрыться. Чудесное тело послужит прекрасной маскировкой, и даже робот, специально посланный Империей, чтобы поймать Пацика, ничего не почует. Получение этого тела отняло прорву времени и сил, но оно стоило этих хлопот. Выследить Виктора было очень нелегко. Скабеду пришлось прочесать половину звездных систем, расположенных на пути от Надежды до Земли, и только в восьмой бортовому компьютеру удалось засечь долгожданный сигнал радиомаяка. Пацик едва успел спасти столь драгоценную особь. Ему пришлось буквально вырывать Виктора из сгустка психической плазмы.

Скабед погладил себя по гладкой, как шар, голове. Все волосы Виктора сгорели, но Пацик был даже рад этому. Теперь он, конечно, немного отличается от стандартного землянина, зато ему не надо каждую секунду ощущать омерзительную растительность на своей коже.

На мониторе замелькали густые тропические заросли. В поле зрения попали стайка пташек и несколько фруктовых деревьев. Эльки не было.

– Гедабас, ты издеваешься надо мной? – кротко поинтересовался Пацик. Сейчас его не раздражали даже ошибки бортового компьютера. Ничто не могло испортить ему настроение.

– Она только что вышла из поля моего обзора. Я засек ее, когда она пересекала поляну и… – начал оправдываться кибер, но Скабед оборвал его.

– В каком направлении она движется? – спросил он и сладко зевнул.

До завершения операции осталось совсем немного, и очень скоро он сможет отдохнуть и заняться личными делами. Например, нужно выяснить, что стало с родственниками. Куда запропастился Дед? Он не выходил на связь с тех пор, как Пацик бежал с родной планеты.

– Экстраполяция преобладающих азимутов перемещения объекта позволяет предположить… – забубнил кибер.

– Короче! – остановил его Пацик. – Доложи результат расчета.

– Она идет в расположение имперского военного подразделения.

– Какого подразделения? – Скабед влез в полностью подвластный ему мозг Виктора и хорошенько покопался в нем. Действительно, на планете обитали имперские солдаты, чудом спасшиеся с взорвавшегося крейсера. Сколько их и каковы их цели, Виктор не знал.

– Покажи мне имперцев, – потребовал Пацик и немного нахмурился. Больше всего на свете он не любил сюрпризы.

На экране творилось непонятно что. Буйство красок угнетало. Вообще-то сейчас на поверхности планеты была ночь, но Гедабас, получая черно-белую картинку, снятую в тепловом диапазоне, раскрашивал ее по одному ему известному алгоритму. Возможно, если бы Пацик смотрел на монитор своими собственными глазами, он бы и не заметил несоответствия красок, но так как глаза принадлежали Виктору, а мозг Скабеду, разобраться в мешанине цветных пятен было совершенно невозможно.

– Убери цвет, – приказал Пацик.

Теперь изображение стало похожим на чертеж, плоский и очень сложный, но на нем хоть что-то можно было разобрать. На экране появились крыши примитивных построек, фигурки бегущих людей и большое расплывчатое пятно над одним из зданий.

– У них что там, пожар?

– Да, – коротко ответил Гедабас. Скабеду показалось, что кибер немного обиделся за то, что он несколько раз обрывал его многословное объяснения. Тупая железяка, ему же запрещено обижаться. Пацик сам скорректировал его программу и внес нужные изменения в систему.

– А что это в левом углу? – спросил он, пододвигаясь поближе к экрану.

– Опушка леса.

– Очень странно выглядит. Индикатор показывает наличие там большого количества оружия.

– Да, действительно, – буркнул кибер.

– Прекрати свои шуточки. – Скабед начал сердиться. – Я не знаю, какой олух тебя программировал, но я намерен в ближайшее время полностью тебя перезагрузить.

– У меня нет информации, что это за существа, но они, похоже, собираются напасть на имперцев, – виновато пробормотал Гедабас. – Их около полусотни, и у них нет никаких шансов победить.

– Еще один посторонний фактор, – огорчился Пацик. – Жаль, нет планетарных бомб, а то можно было бы решить проблему, не сходя с этого места. Сбросить несколько ядерных зарядов прямо с орбиты, и прощай Исток Сущего.

Скабед встал с кресла, потянулся, разминая свои новые сильные мышцы, и сунул в кобуру лучемет. Пора идти. Лучше быть поближе к объекту, чтобы при первом же удобном случае нанести неотразимый удар. Пацик, не торопясь, спустился на лифте на нижний ярус, еще раз тщательно проверил снаряжение и, прочитав оградительную молитву, вошел в шар гиперперехода, услужливо включенный Гедабасом.

Прохладная лесная тьма ласково окутала его со всех сторон. Скабед наслаждался ею и чувствовал, что тело, которое он отобрал у Виктора, тоже пришло в восторг и каждой своей клеточкой впитывает чистейший воздух. Интересно, как там поживает мозг этого упрямого человека? Пацик отправил в него тестовый запрос: требуется схема метрополитена. В ответ он получил две схемы. Небольшой, но достаточно подробный план петербургского метро и слегка размытый и местами неполный – московского.

Скабед удовлетворенно хмыкнул. При желании он сможет выудить из Витиных мозгов любую необходимую ему информацию, и Витя при этом даже не дернется. Его воля надежно блокирована. Хотя, с другой стороны, сидеть в брюхе у этого животного несколько унизительно.

– У нас проблема, – жалобно проблеял Гедабас в сознании Пацика.

Скабед слегка поморщился. Он терпеть не мог телепатическую связь.

– Существа, на которых вы изволили обратить свое внимание, пошли на штурм имперского лагеря.

– Этого следовало ожидать. – Пацик медленно двинулся вперед, изо всех сил всматриваясь в темноту. Глаза Виктора были плохо приспособлены к слабому освещению, но через несколько минут он стал довольно четко различать силуэты деревьев.

– Объект «альфа» сейчас находится в лагере, – продолжил кибер. На этот раз его голос звучал как обычно.

– Ну и в чем проблема, про которую ты говорил? – процедил Скабед. – Не понимаю.

– В районе лагеря начал работать сквозной диффузный телепорт.

«Неужели она опять ускользнет от меня? – с тоской подумал Пацик. – Нужно выяснить, где расположен второй конец телепорта».

– Будет сделано, – мгновенно отозвался кибер.

Благостную тишину лесной чащи разодрал грохот разрыва. Потом еще и еще один. Штурм, как и сообщил Гедабас, начался. Кто и зачем устроил бой на этой тишайшей планете? Неужели у Скабеда объявился конкурент?

Через минуту громыхание боя слилось в монотонный гул, в котором уже невозможно было различить звуков отдельных выстрелов и взрывов. Пацик ускорил шаг. Идти теперь стало гораздо легче. Кроны деревьев озарялись отблесками пламени, и, пройдя не больше сотни шагов, Скабед вышел на опушку.

Лагерь имперцев пылал. Над хлипким забором торчали обломки сожженной сторожевой вышки. Среди построек метались неясные, трудно различимые тени. То тут то там сверкали бластерные лучи.

Гедабас сказал, что Исток Сущего сейчас в лагере. Нужно пройти еще триста шагов, но… Скабед отступил назад, за толстый ствол дерева. Сейчас, когда победа была так близка, ему стало страшно. Обидно погибнуть на пороге долгожданной цели. Он решил выждать. Когда бой утихнет, он сможет наконец разобраться в обстановке и понять, кто осмелился напасть на имперцев. Исходя из тех данных, которые удалось наковырять в мозгу Виктора, можно предположить, что это люди Дкежрака. Они отобьют Эльку у имперцев, и в этом случае Пацик сможет в полной мере воспользоваться своей замечательной маскировкой.

– Мне удалось идентифицировать тип используемого телепорта, – прошелестел в голове голос Гедабаса. – Это очень старая модель СК524.

– Скитмурская игрушка. – Пацик опечаленно покачал головой. – Им-то здесь что понадобилось? Неужели их тоже интересует объект «альфа»?

– Исток находится в одном из зданий лагеря.

– В каком? – простонал Скабед.

– Двухэтажное строение в южной части.

– Идиот! Я не умею определять стороны света без компаса.

Гедабас промолчал. Он не знал, как реагировать на ругательства. Ведь это не приказ и не указание к действию.

Пацику и не потребовалась его помощь. Он сразу нашел нужное строение. Два этажа были только в одном доме во всём лагере. Скорей всего там располагался штаб. Имперцы всегда мыслили стандартно и наверняка поместили своего командующего в самой заметной постройке. Довольно глупо с тактической точки зрения.

Из-за леса поднялась полная луна. Спутник Надежды обрушил снопы отраженного света на место битвы, словно хотел призвать бойцов остановиться, опустить оружие и прекратить убийства. Маленькая, но очень яркая луна залила мертвенным светом всё вокруг. Черные тени деревьев параллельными полосами легли на пепельную траву. Только пожары в городке имперцев расцвечивали пейзаж веселыми оранжевыми оттенками.

Скабед наклонился пониже и короткими перебежками направился к штабу. Он очень рисковал. Если бы его кто-нибудь заметил, то непременно выпустил бы в его сторону пару зарядов. Причем это с одинаковым удовольствием проделали бы и нападающие и обороняющиеся.

Через минуту после начала операции по спасению Эльки Жак убедился, что его подчиненные совершенно не умеют воевать. Точнее, не умеют воевать с сильным противником на открытой местности. Экипаж «Эльсидоры» мог легко расправиться с парой телохранителей на прогулочной яхте какого-нибудь богача или взять штурмом базу старателей на отдаленной планете, но ходить в традиционную атаку мусорщики не умели. Их нестройная цепь вытянулась вдоль опушки леса и неспешно перемещалась в сторону лагеря имперцев. Жак уже почти был уверен, что внезапного нападения у них не получится. То и дело хрустели сухие ветки под чьими-то неосторожными ногами. Слышались щелчки передергиваемых затворов. Особенно раздражал бредущий справа робот. Даже после поверхностного ремонта и замены батарей он скрипел, как лифт в старой шахте.

У Жака была еще одна причина для беспокойства – у него было слишком мало воинов. Из сорока восьми членов экипажа после разморозки выжили только сорок. Среди тех, кто не проснулся, был и врач. Вечная ему память. Капитана Дифора, который один стоил дюжины имперских гвардейцев, пришлось вернуть обратно в холодильник. Его сердце не запустилось после разморозки. Еще пятеро матросов отказались участвовать в операции и уволились. Сейчас они прятались где-то в джунглях и останутся жить там навсегда. Даже в случае победы Жак решил оставить их здесь и не забирать с собой. Пусть потом выбираются с планеты как хотят.

Значит, сейчас в распоряжении Жака всего тридцать четыре бойца, не считая самого Жака и Элькиного робота. Из них больше половины – это обслуживающий персонал погибшего звездолета: механики, электрики и кок со своим помощником. Слабовато. Особенно если учесть, что противостоять им будут профессиональные вояки.

До деревянных построек лагеря оставалось больше ста метров, когда мусорщики в соответствии с планом нападения залегли. Дальше поползли только трое. Они должны были снять караул и захватить сторожевую вышку. Жак напряг слух, но не смог расслышать, как и куда двинулась штурмовая группа. Эти трое были бывшими имперскими карателями и хорошо знали свое дело. За эту часть операции Жак мог быть абсолютно спокоен. Он достал из нагрудного кармана пластину бинокля, приложил плоские окуляры к глазам и переключил изображение в инфракрасную часть спектра. Вот он, лагерь имперцев. Довольно бессмысленное с военной точки зрения нагромождение зданий. Здесь никто не готовился к обороне, и постройки располагались исходя из бытовых надобностей.

Постов нигде не было видно. Боевое охранение лагеря составлял только караульный на вышке, да и тот мало смотрел по сторонам. Жак разглядел, что солдат что-то читает, освещая страницы карманным фонариком. Вдруг караульный оживился и забегал по своей площадке, вознесенной на высоту птичьего полета. Через секунду он связался с кем-то по телефону. Неужели их заметили?!

Нет. Солдат смотрел куда-то в середину лагеря. Жак тоже перевел окуляры в том направлении и опустил бинокль. Над крышами построек разгорался высокий столб огня. В одном из зданий начался пожар. «Как некстати», – подумал Жак, осматривая свои боевые порядки. Теперь его бравых воинов было видно как на ладони. Огонь освещал красным шевелящимся светом все пространство до самой опушки. Если хоть один имперец краем глаза взглянет в эту сторону, то экипаж «Эльсидоры» ждут большие неприятности.

– Жак, – громко скрипнул робот рядом с ухом гиганта.

– Тише!

– Не могу. Громкость не регулируется. Послушай меня: сейчас весь гарнизон наверняка собрался вокруг пожарища…

– Дальше можешь не говорить, – остановил его Жак и подозвал своего адьютанта, которым он назначил больше ни на что не годного поваренка. – Ползи к Дэву, – приказал он юнцу. – Пусть он выпустит пару десятков мин в сторону пожара, и скажи остальным: после первого взрыва идем в атаку.

– Понял. – Мальчишка шустро зашелестел травой вдоль цепи, а Жак стянул со спины луппер и проверил, на месте ли его верный «эстрих». Сейчас у него появилась маленькая надежда на успех штурма. Судя по тому, что он успел увидеть, имперцы достаточно беззаботно относились к своей безопасности. Даже караульный на вышке разгуливал в обычной униформе, без положенного в таких случаях скафандра высокой защиты. В то время как у Жака было пять подчиненных, облаченных по высшему военному разряду.

С левого фланга залегшей цепи грустно ухнул миномет, и мусорщики бросились вперед. Жак выстрелил из луппера по сторожевой вышке и отбросил в сторону ненужное оружие. У него был всего один заряд. Объятая пламенем вышка, как огромный факел, осветила поле предстоящей битвы, но это уже не имело значения, мусорщикам больше нечего скрывать от имперцев. Теперь они могут показать им всё, что угодно.

Жак быстро нагнал вырвавшегося вперед робота.

– Ищи Эльку, – приказал он ему.

– Понял, – кивнул Че-Че. Его железный подбородок громко лязгнул по покореженной грудной пластине.

Они уже почти добежали до первых построек лагеря, когда увидели первый луч, выпущенный из вражеского бластера. Выстрелы из тридцати лучеметов сошлись в той точке, где отважный имперский солдат нажал на курок своего оружия. Герой облачком взлетел в небо. Практически, это была полная победа. Мусорщики добрались до цитадели и не потеряли ни одного бойца. На такой успех Жак не рассчитывал. В самом лучшем случае он должен был потерять половину своих людей уже на подходах к поселку.

В центре лагеря непрерывно гремели взрывы. Минный Дэв всегда старательно выполнял приказы Жака, и, если ему было сказано выпустить двадцать мин, он ровно двадцать раз закинет заряд в ствол и ровно двадцать раз нажмет на курок. Ни одной миной больше и ни одной миной меньше.

Пожар быстро распространялся. Вспыхнуло еще несколько зданий. Между домами в панике метались солдаты, под их ногами горела покрытая сухой травой земля. Имперцы даже не думали об организованном сопротивлении. Никто не мог понять, что происходит.

– Тревога! Занять круговую оборону, – взревели громкоговорители, установленные на штабном здании.

– Ты опоздал, приятель, – улыбаясь, промолвил Жак, шествуя посередине единственной улицы лагеря и наблюдая, как его матросы врываются в дома и вытаскивают оттуда полуодетых заспанных солдат. Без жертв среди нападающих, конечно, не обошлось. Рядом с некоторыми избушками вспыхивали горячие схватки, но мусорщиков, опьяненных легкой победой, уже невозможно было остановить. Разгоряченные успехом, они гурьбой набрасывались на любого имперца, осмелившегося открыть огонь.

– Отходите к штабу. Займите круговую оборону, – не унимались громкоговорители. Неожиданно командный голос захлебнулся и замолк. Кто-то добрался до его владельца.

– Всех пленных ведите к двухэтажному зданию, – приказал Жак подбежавшему к нему запыхавшемуся адьютанту и сам направился туда же, чтобы допросить выживших имперцев и выяснить у них, где искать Элеонору.

Все солдаты были мертвы. Служба в карательном дивизионе не прошла даром, и Дэн всё еще очень хорошо помнил, чему его учили: каждый выстрел – смертелен, каждый удар – наповал. Иначе зачем жить? Дэн выставил перед собой бластер и, вдохновленный видом скрюченных тел, распахнул дверь.

– Приветствую тебя, старшина Анисимов, – послышался знакомый голос.

Ствол лучемета быстро перемесился в сторону человека, сидящего в инвалидном кресле. Это он поздоровался с Дэном. Он тоже был вооружен, но целился не в Дениса, а в стоящую посередине комнаты Элеонору.

– Теряешь сноровку, старшина, – усмехнулся инвалид. – Я ждал тебя на две минуты раньше. Эти тупые имперские дрова не могут остановить настоящего карателя. Не так ли, Анисимов? Опусти оружие. Не смотри, что я калека. Реакция у меня не хуже твоей. Мы ведь служили в одном полку и на одном звездолете.

– Керин, – процедил сквозь зубы Денис.

– Брось бластер, или я пристрелю эту шлюшку. – Палец капитана Керина напрягся на спусковом крючке. – Или ты сомневаешься в этом?

– Я считал тебя аристократом, Керин, – сказал Дэн. – Ты не станешь стрелять в беззащитную женщину. Давай мы решим все наши проблемы между собой. Ты и я. Благородная дуэль. Один на один.

– Да, я – потомственный дворянин, – прорычал бывший капитан, и из его губ брызнула слюна. – А ты кто такой, мразь? Бластер на пол, или я убью ее!

Лучемет Дэна брякнулся на пол.

– Отпусти девчонку. Тогда у тебя будет возможность убить меня и остаться в живых.

– Ничего не выйдет, Дэн, – подала голос Элька. – Ему нужны мы оба.

– Необязательно. – Керин перелистнул стволом бластера страницу книги, лежащей у него на коленях. – Предлагаю сделку: вы рассказываете мне, каким образом вам удалось уничтожить имперский крейсер, и уматываете в свои джунгли, а я с такой информацией автоматически становлюсь полковником и возвращаю себе положение в обществе. Это компенсирует мне все унижения, которые я претерпел от нищего принца по имени Жак. В свою очередь, вы будете иметь возможность прожить ваши жалкие жизни до естественного их завершения. Как вам мое предложение?

– Стоит подумать, – сказал Дэн, смотря в окно, где разгорался пожар в здании тюрьмы. Элеонора тоже не спускала глаз с огненного столба.

– Твоя работа? – шепотом спросила она.

– Ага. – Однорукий гордо кивнул.

– Ну, так как? – Керин от нетерпения постучал рукояткой бластера по колесу кресла-каталки. – Договоримся?

– Куда ты спешишь? – возмутилась Элеонора. – Я хочу получить гарантии. Надо продумать все детали.

Было видно, что девушка тянет время и чего-то напряженно ждет. Керин понял это.

– Палач! Вот моя гарантия! – взвизгнул он.

– Ты не отдашь нас палачу. Ведь тогда он тоже будет знать тайну гибели крейсера, – резонно заметил Дэн, – а тебе это не нужно.

На улице громыхнул глухой взрыв. За ним еще и еще. Зазвенели разбитые оконные стекла. На пол посыпались штукатурка и щепки. Элеонора испуганно присела на корточки, а Дэн напрягся, готовясь к прыжку. Момент был очень подходящим для того, чтобы выбить у противника оружие. К несчастью, Керин тоже служил когда-то карателем. Он даже не посмотрел в сторону выбитого взрывной волной окна. Он не спускал глаз с Дэна, не забывая при этом держать на мушке девушку.

– Договорились, – решительно кивнул Денис. – Только вначале ты отпустишь девчонку.

– Дешевый трюк. – Керин сощурился. – Ты же не веришь мне и не скажешь правду, даже если я отпущу тебя на все четыре стороны. И мне не нравится этот минометный обстрел.

– Так мы никогда не договоримся, – пожал плечами Дэн.

– Действительно, – пробормотал бывший капитан «Эльсидоры». – Пожалуй, я снимаю свое предложение о сделке. Сигнал SOS эта дура отправила, чтобы спасти тебя, однорукий. Скоро сюда прибудет спасательный имперский бот. Надеюсь, что ваши мозги не протухнут до его прихода. Потом я смогу их заморозить и стану единственным хранителем вашей тайны. Она будет лежать в баночке, в моем холодильнике. А потом я воспользуюсь термосканером.

В комнате повисла пахнущая смертью тишина, а за стенами штаба творилось что-то несусветное. Были слышны выстрелы и крики. Кто-то с надрывом отдавал приказы через мощные громкоговорители. Люди, собравшиеся в комнате, даже на некоторое время забыли о предмете своей беседы. Каждый из них пытался понять, кто осмелился напасть на имперский лагерь. Элеонора думала, что это привлеченные книгой скитмуры. Керин терялся в догадках и надеялся, что всё как-нибудь разрешится без его участия. Он достаточно повоевал в своей жизни. Только Дэн, который видел воскресшую Мульку, догадывался, что таинственный робот по имени Че-Че оживил не только ее и это Жак сейчас штурмует лагерь.

Наконец Керин опомнился. Он перевел ствол с Эльки на Дэна и обратно, как будто размышлял, кого из них убить первым. Положение стало критическим. Керин и раньше был способен на всё, а сейчас он был способен абсолютно на всё. Денис не сомневался, что бывший капитан с легкостью продал бы в зоопарк своего родного отца, лишь бы получить полковничьи погоны.

– Я принесу тебе прибор, который мы использовали для уничтожения крейсера, – сказал Дэн.

– Хороший вариант, – кивнул Керин. – Для крысолова ты неплохо соображаешь, но ты не учел…

– Я обменяю его только на живую Эльку.