— Сабрина, — позвала подругу Энид, стряхивая соломинки, застрявшие в прическе.

— Ты забыла лютню, детка, — напомнил Фергюс, протягивая вслед хозяйке хрупкий инструмент.

Будто ничего не видя и не слыша, Сабрина продолжала идти и вскоре скрылась в замке, словно и никогда не существовала в жизни Макдоннеллов. Морган чуть вздрогнул, ощутив холодок, пробежавший по спине, и зло смял в кулаке письмо. «Будь ты трижды проклят, Дугал Камерон! — стучало в голове. — Одним росчерком пера возродил былую вражду».

Едва волоча ноги, Сабрина медленно брела по узким коридорам, переступая через кучи мусора и камней. «Зачем я вообще вышла из своей спальни? — мысленно корила она себя. — Сидела бы себе там тихо, так не увидела бы этой злобы и жажды крови в глазах Макдоннеллов! Стоило только бестолковому мальчишке крикнуть: „Камероны!“, как они обо всем позабыли, кроме мести. Да будь их воля, они бы разорвали Кадена на части. Мерзкие твари!»

В пути попалась полуразрушенная стена, где сквозь дыры проникал холодный ветер, пробиравший до костей. Сабрина зябко повела плечами. Теперь она знала, что Макдоннеллы, в случае чего, мгновенно разорвут ее в клочки, защищая только своих. Выходит, она сваляла дурака, надеясь привить диким горцам правила цивилизованного общества. Невозможно заставить людей позабыть о веками воспитанных недоверии и ненависти с помощью личного обаяния и пары веселых песенок.

Наконец-то она полностью осознала суть положения, в котором оказалась. Как бы она ни старалась завоевать симпатии упрямых Макдоннеллов, они никогда не примут чужака в свою среду. Сабрина никогда не станет для них своей. Как и для Моргана.

Можно не сомневаться, что когда-нибудь и в глазах Моргана она прочитает холодное недоверие. Для этого не требуется многого, достаточно, чтобы один из его сородичей пожаловался на колики в желудке или свалился пьяным с лестницы. В обоих случаях подозрение сразу падет на представительницу враждебного клана.

Сабрина теперь не могла опереться и на поддержку своих сородичей. Она не принадлежала ни к одному клану. Это стало предельно ясно, когда Каден привез только письмо, адресованное предводителю Макдоннеллов. Отец не счел нужным даже прислать весточку собственной дочери. Сабрина стала изгоем, всего лишь политической пешкой, заложницей вечной вражды между Камеронами и Макдоннеллами. Да еще добровольной рабыней мастера любовных утех Моргана Макдоннелла.

Томительно медленно тянулось время, пока Сабрина металась из угла в угол по своей спальне в ожидании прихода Моргана. Ближе к полуночи она наконец свернулась калачиком на стуле, где не так давно муж целовал ее на — он грядущий, и в конце концов забылась тяжелым сном, но еще не раз она беспокойно ворочалась, когда сквозь дрему до ее сознания доносился надрывный стон волынки.

Ударом кулака Морган сорвал печать с послания Дугала. Занимался рассвет, и в окно коттеджа врывались звуки волынки, будоража кровь. Будь трижды проклята Ив! Она вечно напоминала об отце, совершившем в своей жизни одну непростительную глупость — он полюбил женщину из рода Камеронов. Ведь не случайно последними словами Ангуса был тост в честь Элизабет и ее несравненной красоты.

Морган упал на стул и закрыл лицо руками. Развеять или подтвердить обуревавшие его сомнения можно было довольно просто: нужно попросить Сабрину прочитать письмо, но что-то удерживало вождя Макдоннеллов. Скорее страх, чем нежелание лишний раз признать свою неграмотность.

Чувство страха было ему хорошо знакомо, много раз доводилось смотреть смерти в лицо. К примеру, в ту безлунную ночь, когда повстречал на узкой дорожке семерых вооруженных до зубов Чизхолмов. Помнится, испытал дикий страх, когда отец заставил ампутировать пораженную гангреной ногу умирающего соратника, а в качестве средства обезболивания выдал бутылку виски. И еще было очень страшно, когда впервые ступил в сад замка Камеронов, благоухающий цветущими розами.

Однако в данную минуту чувство страха было иным, и его нельзя заглушить зычным командирским окриком либо отгородиться стеной безразличия. На этот раз страх проистекал из предчувствия неизбежной утраты. А что, если Дугал передумал? Может, решил, что Макдоннелл недостоин принцессы, и теперь требует ее возвращения? Ведь можно допустить, что подыскал иного жениха, истинного джентльмена с хорошими манерами, способного играть в шахматы и петь дуэтом. Нет, Морган не мог заставить себя просто пойти к Сабрине и затем молча выслушать приговор горше смерти.

Проклиная свое невежество, Морган разорвал конверт и попытался понять, что же хочет ему сказать Дугал, но потом решил для себя, что означают покрывающие бумагу закорючки. Если бы Камерон действительно пожелал вернуть дочь, он, пожалуй, не стал бы писать, а вместо малолетнего гонца, трясущегося от страха, отправил бы к Макдоннеллам батальон английских солдат в красных мундирах.

Морган расправил лист плотной бумаги. Еще не поздно сделать вид, будто не получал никакого послания. Ангус в данном случае, не колеблясь, поступил бы именно так. Гонец Камеронов может пропасть без следа, и Сабрина ничего не узнает. Известно, что горные дороги узкие, несчастные случаи происходят на каждом шагу. Скажем, выстрел, лошадь оступается, и всадник летит в пропасть. Его тело смогут найти не раньше весны.

Решение, казалось, было принято, Морган вскочил со стула и швырнул письмо в очаг на тлеющие угли. Показался язычок пламени, плотная бумага сжалась, как от боли, но, прежде чем она успела сгореть, Морган выхватил ее, обжигая пальцы. Ему стало стыдно за свою трусость. Только сейчас он осознал, на какую низость способен пойти ради того, чтобы удержать жену. Да-а, так низко не опускался даже Альберт Ужасный.

Вспомнилось, как радостно вспыхнули глаза Сабрины, когда она потянулась за письмом, и как горько разочаровалась, узнав, что послание предназначено не ей. «Какой же я, оказывается, трус», — подумал Морган. И страшила его не возможность столкновения с Дугалом или тоска Сабрины по хорошо налаженной жизни в отчем доме, а перспектива расстаться с женой, распрощаться с ней.

Сцепив зубы, он сунул письмо под накидку и неожиданно осознал — что-то изменилось. Это смолкла исходившая плачем волынка.

За ужином, сидя за столом напротив мужа, Сабрина почти не притрагивалась к еде и не проронила ни слова, вознамерившись никак не комментировать тот факт, что Морган отсутствовал всю прошлую ночь. Днем ее настроение ещё больше ухудшилось, и его можно было сравнить с мрачными тучами, нависшими над горными вершинами. Энид и Альвина не раз робко стучали в дверь, но Сабрина отказалась их впустить, сославшись на головную боль; голова и впрямь раскалывалась. Пагсли провел весь день свернувшись в клубок в углу, и в темных глазах стояла печаль. Сейчас пес задремал, но время от времени вздрагивал и повизгивал, как если бы ему снились кошмары.

Нехотя помешивая ложкой суп, Сабрина внимательно следила за мужем из-под опущенных ресниц. На лице Моргана лежала печать страшной усталости, под глазами залегли синие тени. Он ел, как обычно, пренебрегая правилами хорошего тона: суп пил из тарелки, мясо брал руками, а потом облизывал пальцы, куски хлеба подносил ко рту на кончике кинжала.

С того момента, как Морган появился в спальне, он ни разу не поцеловал жену и не назвал ее детским прозвищем «малявка», ни разу не улыбнулся и, главное, не поминал о письме, полученном от Дугала. Видимо, среди домочадцев нашелся грамотей, ознакомивший хозяина замка с содержанием послания. Конечно, Сабрина сгорала от нетерпения узнать, чем нынче живет отчий дом. Но она не собиралась молить мужа поделиться новостями.

Рано утром ускакал Каден, увозя полную сумку писем, которые написала Сабрина матери за минувшие две недели, но ни в одном не упоминалось имя отца.

Когда стало окончательно невмоготу молча лицезреть хмурое лицо мужа, Сабрина отодвинула тарелку супа, который даже не попробовала, и мягко спросила:

— Какой у нас распорядок на вечер? Хочешь, чтобы я тебе почитала?

Рука Моргана скользнула под плед и тут же вынырнула. Этот странный жест не прошел мимо внимания Сабрины, но она не стала проявлять любопытства.

— У меня отчаянно трещит голова, детка. Нет никакого желания слушать о чужих похождениях.

Сабрина встала из-за стола и прошлась по комнате из угла в угол.

— В таком случае, может, партию в шахматы? Если хочешь, могу научить новой игре, в нее играют без королев.

По лицу Моргана пробежала мимолетная тень, так быстро, что Сабрина решила, будто ей показалось. Он зло швырнул кинжал на стол.

— Играть в глупые игры нет никакого настроения.

Резкая отповедь вызвала прилив раздражения, копившегося с утра и теперь подкатившего к горлу. Хотелось кричать и топать ногами, но Сабрина сдержалась, спрятала недовольную мину за прядью распущенных волос и взяла в руки лютню, которую принес Фергюс и прислонил к стене за дверью спальни. Но руки не слушались, будто отяжелели, один ноготь зацепился за струну, Сабрина дернула и обломила его до мяса, невольно выругалась и засунула пораненный палец в рот.

Тут же подскочил Морган, нежно взял за руку и слизнул кровь.

— Хорошо, что матушка тебя сейчас не слышит. Она не терпит ругани. Когда однажды при ней выругался Брайан, она заставила его вымыть рот с мылом.

Сабрина вырвала руку, потому что горячий язык, вылизывавший пораненный палец, навевал иное настроение, на знала, что ведет себя как испорченный ребенок, но уже не могла сдержаться.

— Думаю, эти стены были свидетелями более страшных преступлений, чем моя слабая попытка оскорбить их грязным словом. — Она отбежала к окну, чтобы муж не мог понять, как ей плохо. — Не будем забывать о длительной осаде замка, устроенной Камеронами в 1465 году, когда твои предки начали голодать и пожирать друг друга.

— Возможно, с тех пор мой клан и пристрастился к… — хмуро заметил Морган. Ему пришлось напрячь слух, чтобы услышать тихо сказанное женой: «И каким, должно быть, деликатесом тебе показалось мое сердце».

После чего она уставилась в окно на сверкающую под луной ленту дороги, змеившейся в сторону отчего дома. Морган собрался с духом и тихо спросил:

— Хочешь вернуться домой, Сабрина?

Перехватило дыхание, и почудилось, будто остановилось сердце, но и ощутив его биение, Сабрина не почувствовала облегчения. «Неужели Морган способен со мной так легко расстаться? Конечно, в постели я ничего еще не умею; наверное, не оправдала ожиданий мужа и теперь ему надоела. Правда, возможно и другое: он с самого начала намеревался лишь использовать меня из чувства мести, вволю поизмываться, а потом отправить назад к батюшке с вечным клеймом Макдоннелловой потаскухи?» Эти мысли горячечно метались в голове, и Сабрина огромным усилием воли старалась собрать свою гордость, чтобы спокойно и достойно принять приговор.

Морган подкрался сзади. Босоногий, он сделал это бесшумно, но, прежде чем успел обнять жену, она повернулась к нему лицом и, гневно сверкая глазами, резко приказала:

— Не прикасайся ко мне! Больше нет в этом надобности. Боюсь, ничего у нас не получилось. Я не смогла сыграть роли, отведенной мне в планах, которые ты выстроил с моим отцом. Не будет наследника, способного скрепить ваш уговор и обеспечить мир между кланами. Повторяю: ребенка не будет!

Укол разочарования, который испытал Морган, мгновенно сменила радость: он понял, что жена не скучает по отчему дому и не стремится туда вернуться. Она опечалена, но по иной причине — она не зачала ребенка. Его ребенка.

— И давно ты это знаешь?

— С сегодняшнего утра.

Морган не был бы истинным Макдоннеллом, если бы не прибег к помощи физической силы. Не успела жена запротестовать, как он поднял ее на руки, отнес на кровать и сел рядом, прижавшись бедром.

— Ты нездорова, дтетка? Что-то болит?

Сабрина смахнула слезу. Неловко и стыдно было затрагивать проблемы, которые прежде обсуждала только со своей матерью, но Морган проявлял искреннее участие, и устоять было невозможно, так что она молча кивнула и тронула пальцем лоб. Муж тут же принялся ласково массировать ее виски, отчего по всему телу разлилась блаженная теплота, напряжение спало и боль утихла.

— Где еще болит?

В ответ Сабрина смущенно похлопала себя по животу. Тогда Морган растянулся во всю длину рядом и начал массировать ладонью живот, пока и там не прошла тупая боль.

— Где-нибудь еще? — Морган, опершись на локоть, внимательно оглядел жену.

Сабрина сжала пальцы в кулак и поднесла к сердцу, отдавая себе отчет, что здесь он ничем не сможет помочь. Однако ошиблась. Губы Моргана приблизились, нежно покусывая ее губы, пока они не раскрылись. Покрывая мелкими поцелуями тонкое горло, он начал одну за другой Расстегивать крохотные пуговицы на лифе, дав свободу упругой груди.

— Морган! — с трудом выдохнула Сабрина. — Ты так ничего и не понял? Тебе вовсе не надо этого делать!Я все равно не могу сейчас зачать ребенка.

— Пожалуйста, я прошу тебя, — он поднял ей платье и принялся спускать многочисленные нижние юбки.

Сабрина на миг утратила дар речи, охваченная счастьем. Впервые Морган Макдоннелл позабыл о своей гордости о чем-то попросил. Он хотел жену больше, чем наследника.

— Ты уверен, что можно? — прошептала Сабрина, сжимаясь к мужу всем телом всем телом.

— Нужно, детка. Ты до сих пор не усвоила девиза Макдоннеллов, — Морган весело подмигнул жене. — Естественно, написано на гэльском языке, а в переводе звучит примерно так: «Если хочешь победить, не бойся пролить капельку крови». — Лукавые искорки в его глазах засверкали ярче. — В особенности если это не твоя собственная кровь.

Когда Сабрина проснулась, мужа рядом не было. Он устроился за столом при свете свечи, разогнавшей тени по углам и бросавшей блики на его золотые волосы. Сабрина встала и прошлепала к столу босиком в одной шерстяной ночной рубашке, которую натянул на жену ночью Морган, когда погас огонь в камине.

Перед Морганом лежал букварь, в детские годы любимая книга Сабрины, намеревавшейся использовать его для обучения грамоте молодого поколения Макдоннеллов. Возле каждой буквы имелось изображение какого-нибудь экзотического животного, название которого начиналось с этой буквы. Шевеля губами, хозяин замка сверял картинки со смятым листком бумаги.

Морган вздрогнул, когда Сабрина положила ему руку на плечо, виновато улыбнулся и захлопнул учебник.

— Матушка меня всегда предупреждала, что ни в коем случае не следует подкрадываться к Макдоннеллу сзади, — смущенно сказала Сабрина.

— Отличный совет, — одобрил Морган. — Тебе просто повезло, что я не бросился на тебя, как дикий зверь.

Сабрина невольно хихикнула:

— По-моему, это ты уже делал, и не раз.

Горячий взгляд мужа без слов сказал, что он понял намек. Сабрина встала на цыпочки и посмотрела, над чем трудится муж. Он вначале прикрыл бумагу ладонью, но потом сдался.

— Черт бы его побрал! Как ни стараюсь, не могу разобраться в этой чепухе.

Глазам Сабрины открылся лист плотной бумаги, слегка обгоревший по краям. Она медленно его расправила, и к пальцам прилипли крошки сургуча от печати Камеронов; сердце радостно забилось.

Морган устало протер покрасневшие глаза:

— Насколько я понимаю, твой батюшка, бизон и аллигатор собираются посетить мой замок, чтобы забрать своего енота.

С трудом подавив ухмылку, Сабрина быстро пробежала глазами текст:

— Не совсем так, дорогой. Мой батюшка, Брайан и Алекс планируют нанести нам визит. Они хотят забрать с собой Энид, а заодно интересуются, как у нас идут дела.

— Нечто вроде инспекционной поездки. — Морган почесал подбородок. — Одно удивляет: почему этот хитрый сукин… — Поймав укоризненный взгляд жены, он прокашлялся: — Почему Камерон так долго ждал своего часа? Когда они приедут?

— Перед Рождеством. — Сабрина проследила пальцем строчку почти в самом конце листа и с удивлением проговорила: — Оказывается, он все-таки обо мне не забыл.

— И что же он тебе пишет? — Морган вновь испытал приступ ревности к отцу своей жены, способному вызвать такую откровенную радость на ее лице.

— Это строка из стихотворения любимого поэта матушки, Роберта Геррика: «Не бывает розы без шипов».