– Перестаньте обвинять себя, Элли. Это прежде всего моя вина – я поверил этой маленькой озорнице и выпустил ее из виду, пока вас не было. Я поверил ей, когда она сказала, что пойдет вздремнуть. Я знал, что с ней Джокер и котенок и к тому же книга, которую ей только что купили. Я думал, она послушается меня – я велел ей хорошо себя вести. Как будто Харриет – мой солдат! Черт, я не удивлюсь, если Берквист попытается лишить меня опекунства. Теперь, когда появились деньги, он может найти сколько угодно семей, желающих взять эту крошку. Кажется, я только что доказал, что недостоин доверия. В конце концов, что я знаю о том, как быть отцом?
      – Вы знаете все, что нужно.
      – Кроме того, где Харриет.
 
      Вернулся посланный в «Красное и черное» в сопровождении Даунза и Кэллоуэя, Дарлы и повара. Но Харриет с ними не было. И они ее не видели. Не видела ее и леди Марджори, что выяснилось, когда Элли и Джек быстро пересекли сквер и пришли в Монтфорд-Хаус. Все няни из сквера ушли, забрав своих подопечных домой ужинать. Цветочница давным-давно продала последний букет, а мальчишка-газетчик перебрался с оставшимися газетами в более оживленную часть города. Человек, кормивший белок, уснул на скамейке, и никто не видел маленькую рыжеволосую девочку.
      Дворецкий из Монтфорд-Хауса отправился к торговцу отобрать вина, но лакей быстро вызвал Марджори из оранжереи. Молодая леди запыхалась, а Гарольд был без галстука, но Харриет они не видели. Марджори побежала наверх в свою комнату, подумав, что Харриет, возможно, ждет ее там, но нет, Харриет не заходила в спальню. Остальные искали во всех комнатах, выходящих в холл, на тот случай, если Харриет уснула, дожидаясь возвращений леди Марджори. Единственное место, которое им не пришло в голову проверить, была библиотека маркиза.
      Они сошлись у входной двери и поспешили обратно в Кард-Хаус, надеясь, что девочка вернулась самостоятельно. Миссис Крандалл заламывала руки, а Дарла рыдала в объятиях Даунза.
      Джек послал на Боу-стрит за сыщиком.
      – Держу пари, она просто пошла погулять и забыла о времени, – предположил мистер Рорк. – Вы же знаете, какими бывают дети.
      Джек не знал.
      – Нет, если бы Харриет просто пошла погулять, она бы уже давно вернулась и привела с собой жирафа.
      – И она ни в коем случае не пропустила бы пятичасового чая, – добавила Элли, – и не оставила бы Джокера самого добывать себе пропитание.
      – Может, она пошла в Гайд-парк посмотреть на разодетых господ? – спросил Кэллоуэй, обнимая Пэтси. – Она любит поглазеть на лошадок.
      Элли покачала головой, все еще сжимая в руке носовой платок Джека.
      – Нет, она обещала никогда не ходить так далеко одна, а Харриет не нарушила бы данного слова.
      Судя по выражению лиц присутствующих, они сильно сомневались в наличии чувства чести у Харриет, но вслух никто ничего не сказал.
      Сказала Элли:
      – Наверное, кто-то похитил ее, когда она шла отсюда к конюшне, иначе девочка бы вернулась.
      Джек выругался. Кто-то уже украл его сестру и так и не вернул ее.
      – Нет, этого не может быть, – не согласился он. – Харриет не младенец. Она все здесь знает. Она лазает на деревья и по водосточным трубам и ездит на лошадях, которые в два раза больше ее пони.
      – Вот как? – Элли стала на два оттенка бледнее.
      – И она никогда не ходит никуда без своей рогатки, – заключил Джек. – Так что с ней все в порядке. И так и будет, пока я не выдам ей по первое число за то, что она вызвала такой переполох.
      – Но она ведь всего лишь ребенок! – воскликнула Элли. Джек обнял ее, не заботясь о том, что вокруг полно заинтересованных наблюдателей.
      – Выбросьте из головы все мысли о преступлении. Никто не похищал Харриет. Никто.
      Чтобы убедиться в этом, он послал Кэллоуэя проверить, не мстит ли ему таким образом сутенер Феддер. Также он послал Рорка посмотреть, в тюрьме ли карточный шулер. Всех остальных он опять разослал на поиски, велев им стучаться в каждую парадную и кухонную дверь по соседству, во все богатые дома и дома победнее.
      – Спрашивайте, нет ли у кого-нибудь щенка или котенка, которых она могла бы прийти навестить, не видели ли они, как она разговаривает с разносчиком, особенно если он продает живых цыплят или поросят. Разговаривайте со всеми!
      Девушки из казино, привратники и декораторы из Кард-Хауса разошлись по Гросвенор-сквер. Гарольд и леди Марджори заходили в каждый дом, прося позвать владельцев, а остальные расспрашивали слуг, не видели ли те рыжеволосую девочку. Сэмюел вызвался навести справки во всех конюшнях.
      Миссис Крандалл и Пэтси остались дома. Если девочка найдется, они должны будут созвать остальных ударами в пожарный гонг. Это поручили именно им, потому что женщины меньше всех были способны поколотить пропавшую Харриет.
      Джек не мог поклясться, что не придушит девчонку, когда та попадется ему в руки.
      Отведя Элли от дома и не зная, где искать Харриет, он сказал:
      – Обещаю, мы найдем ее.
      – Но вы обещали найти вашу сестру и не нашли!
      Джек отступил на шаг.
      – О, прошу прощения! Мне не следовало этого говорить. Просто я испугалась и…
      – Не нужно извиняться. Неужели вы думаете, что меня не грызет постоянно мысль о том, что я не выполнил обещание, данное отцу?
      – Но вы были совсем мальчиком, когда дали эту клятву, и с тех пор ищете и ищете. А ваш брат, который располагает всеми ресурсами на свете, дал такую же клятву и тоже не преуспел.
      – Да. Но мы найдем Лотти. И Харриет найдем.
      Элли снова взяла его за руку и сжала ее.
      – Мы их найдем. Вместе мы их найдем.
      Никто не звонил в гонг, и ни у кого из ищущих не было никаких новостей.
      – Проклятие, я просто не знаю, где еще искать, – сказал Джек. – Если эта девица думает, что она славно пошутила, играя в прятки…
      – Джокер! Я и не подумала! Собака поможет найти ее! Это же охотничья собака!
      – Джокер умеет искать бараньи отбивные и мягкую постель. Сомневаюсь, что он в состоянии выследить кролика, если только кролик не выскочит на него, держа в лапах поднос с клубничными пирожными.
      – Но можно попробовать!
      И они вернулись в дом и поднялись в комнату Харриет. Собака выглядела недовольной. Ее заперли и лишили лакомств.
      Получив обещание мясной косточки или миндального печенья, старый пес пошел за Элли и Джеком вниз по лестнице. Элли помахала перед ним чулочком Харриет.
      – Ищи, Джокер. Ищи свою подружку. А она угостит тебя чем-нибудь вкусным.
      Джокер неторопливо спустился по ступеням крыльца, перешел через широкую улицу к Гросвенор-парку. Элли с нетерпением шла за ним, всячески подбадривая его и обещая бифштекс.
      – Вот видите? – Джек открыл ворота перед собакой и Элли. – Ему просто нужно было сделать делишки.
 
      Харриет тоже было нужно сделать делишки. Кажется, она прождала уже не один час. И она хорошо себя вела. Точнее, она хорошо себя вела после того как наврала дворецкому Монтфорд-Хауса, что подождет в комнате леди Марджори. И этот ухмыляющийся старый тупица поверил ей. Как только она нашла библиотеку маркиза, как только дворецкий ушел по своим делам, Харриет не тронула ни одной бумаги его светлости, не попробовала ни капельки тех интересных жидкостей, что налиты в графинах. Но она ничего не могла поделать, когда лягушка выпрыгнула у нее из рук. И в том, что стол оказался опрокинутым, вовсе не было ее вины. А то, что лошадка из нефрита разбилась, так это не беда – Элли ее склеит.
      Только Элли здесь не было. А зря. Ей понравились бы все эти книги в кожаных переплетах. Думая о том, как несправедливо поступили с ее дорогой учительницей, Харриет твердо решила досидеть до конца, пусть она проголодалась, пусть природа громко требовала своего. На другие громкие крики она не обращала внимания. Дверь здесь была такая толстая, что Харриет не могла разобрать слов. Ну и ладно. Никто не знает, что она в библиотеке, так что никто не станет ее здесь искать.
 
      Страна катится ко всем чертям, а эти идиоты в парламенте ничего не желают делать, только спорят о том, с какой скоростью она катится. Лорд Монтфорд был измучен, сердит и разгневан. Его не взволновало ни то, какие события происходят на Гросвенор-сквер, ни то, что его внучка ушла из дома, прихватив с собой этого несчастного Гарольда. Его волновало только, что обед запаздывает, черт побери.
      Маркиз решил подождать в своем блаженно тихом святилище с бутылкой коньяка… И тут…
      Лягушка?!
      В его любимой библиотеке царил хаос, стол был перевернут, бесценная нефритовая фигурка разбита. Хуже всего, что маленький рыжеволосый гном прыгал с ноги на ногу посреди комнаты, отплясывая какой-то языческий танец. Пока маркиз стоял раскрыв рот, чертенок сунул ему в руку какую-то скользкую тварь.
      – Это вам. Подарок. А мне нужно пописать. А Элли требуется ее приданое.
      Господи, он, кажется, сошел с ума!
      Держа в руке лягушку – о Юпитер! – Монтфорд провел через скрытую в стене дверь свою незваную, но уже опознанную гостью в ватер-клозет. Лягушка может подождать. Приданое Эллисон Силвер – сомнительная вещь, оно тоже может подождать. А вот отпрыск Хилдебранда, судя по всему, ждать не может.
      Никогда в жизни Монтфорду не хотелось с такой силой коньяка. Но руки у него дрожали – нет, это все проклятая лягушка. Маркиз Монтфорд держал в ладони беспокойное земноводное и не мог сказать, кто из них испытывает больший ужас. Проклятие, если бы эта маленькая бестия не воспользовалась ночным горшком, можно было бы посадить зверюгу туда. Вместо этого он посадил ее в хрустальный бокал, а в другой бокал налил себе коньяку.
      – Полагаю, вам неизвестно, какой переполох поднялся на Гросвенор-сквер? – спросил Монтфорд, когда малышка Харриет снова появилась в комнате. Вид у нее был вполне удовлетворенный.
      – Нет. Неужели я пропустила что-то интересное? Пропади оно пропадом! Но я прождала вас весь день. – Голос немыслимого дитяти звучал обвиняюще, как будто управлять страной – вещь менее важная, чем беседовать с ее особой.
      Монтфорд слишком устал, чтобы спорить по этому вопросу или чтобы указать девчонке, что он не приглашал ее сюда.
      – Я бы не удивился, если бы вас начали искать. А теперь марш домой. И заберите свою родственницу… то есть свою подругу – с собой.
      Харриет скрестила на груди свои тонкие ручки.
      – Не раньше чем вы выслушаете меня.
      Монтфорд мог бы вызвать дворецкого или лакея. И если ухе на то пошло, он мог бы схватить девчонку и вышвырнуть ее за дверь самолично. Но он слишком устал. Он был всего лишь старым и уставшим человеком, которому много лет никто ничего не дарил.
      Монтфорд посмотрел на лягушку, сидевшую в его фамильном хрустале и тяжело дышавшую, потом посмотрел на веснушчатую девочку с развевающимися кудрями и рассмеялся.
      Увидев такое, дворецкий вызвал бы врача. Невестка упала бы в обморок, внучка превратилась бы в дырявый сосуд, источающий воду. Но Харриет Хилдебранд рассмеялась вместе с ним.
      – Ну вот, – сказала она, – так я и знала. Вы вовсе не такой уж и людоед. Значит, вам придется сделать так, чтобы Элли…
      – Для вас, барышня, она должна быть мисс Силвер.
      – Ах, сэр, Элли вовсе не такая чопорная. И она меня любит. Она говорит это каждый вечер, хотя всегда добавляет, что это против всех ее правил, но ничего страшного в этом нет. И еще она любит папу Джека.
      – Это, полагаю, капитан Джонатан Эндикотт?
      – Кэп Джек – это мой новый папа.
      – А его она тоже любит против всех ее правил?
      – Ой нет, его любят все. Но понимаете, он не может содержать жену и детей, и Элли боится, что он потеряет все, что у него есть, потому что занимается игорным делом.
      – Он ее тоже любит?
      – Конечно. Он никогда не женился бы, если бы не любил. Так говорит миссис Крандалл. Холостяк никогда не сдвинется с места, если только сердце не пихнет его в… то есть ему нужна основательная причина. Элли – самая основательная причина, которая только может быть у него, и самая лучшая жена, которую он может найти, если не считать, что она бедная. А если бы у нее было наследство, они бы окрутились, как говорит Сэмюел.
      – И тогда ваш опекун спустит за карточным столом мои деньги, а не свои? Нет, благодарю вас. Я скорее скормлю свои банкноты свиньям. У меня хотя бы будет бекон вместо капиталовложений.
      – Ах, кэп Джек никогда не станет играть на деньги Элли. Он джентльмен.
      – Половина членов палаты лордов, все сплошь джентльмены, берут деньги в долг под сто процентов, а жены их не могут заказать себе новые платья. Никто не может знать, на что способен заядлый картежник.
      – Но папа Джек не такой. Он вообще почти не играет, разве когда приходится заплатить по счетам. И он всегда выигрывает.
      Конечно, подумал Монтфорд, можно было бы выставить столько условий в документе о приданом, что этот бывший офицер никогда не сможет прикоснуться даже к пенсу из денег Элли. То есть если бы маркиз решил оказать любезность этому ребенку, что нив коей мере не было предрешенным выводом, разве что в воображении Харриет.
      Харриет же не унималась.
      – Но если бы у него были деньги, он, наверное, занялся бы каким-нибудь другим делом, таким, которое больше нравилось бы Элли, так что она быстрее вышла бы за него замуж.
      Маркиз посмотрел на девочку.
      – Почему выдумаете, что меня волнует, поженятся эти двое или нет?
      – Вас ведь волнует, будут ли счастливы леди Марджори и Гарольд? И говорят, вы собираетесь выплатить ей ее долю наследства, а им его даже и не нужно, потому что они могут жить дома в деревне или здесь с вами.
      – Упаси Боже, – пробормотал его светлость.
      – Элли и капитану нужны деньги, и она тоже ваша внучка. Будет только справедливо, если вы дадите ей столько же, сколько дали бы ее матери.
      – Я бы дал матери мисс Силвер гораздо больше, если бы она вышла замуж по моему выбору.
      – Но она должна была выбрать того, кого любила, как леди Марджори, Дарла, Пэтси и миссис Крандалл.
      – Вы хотите сказать, что я должен выделить наследство и этим особам тоже, кто бы они ни были?
      – Нет, только Элли. Это будет справедливо, – повторила Харриет.
      Взгляды маркиза не могли изменить головы более умные и ораторы более красноречивые. Он поставил бокал и поднялся. Беседа была закончена.
      – Прошу прощения, юная леди, но мир вообще несправедлив. Рано или поздно вы это узнаете. А теперь ступайте домой, прежде чем кто-нибудь придет искать вас здесь. У меня было достаточно хлопот сегодня. Я ничего не должен ни вашему опекуну, ни вашей гувернантке.
      Губы у Харриет задрожали, глаза наполнились слезами.
      – Милорд, – сказала она почти шепотом, – мою мать убил мой дядя, когда мне было три года. Мой отец погиб на войне, а моя бабушка слишком не в себе, чтобы заботиться обо мне. Неужели вы думаете, я не знаю, что мир несправедлив?
      Монтфорд уставился на лягушку, а не на ребенка.
      – Разве я не заслужила, по вашему мнению, чтобы у меня была семья, сэр?

Глава 28