Глава 5

Алекс полдня прождал в гостинице, и все без толку. Миссис Риттер накормила его вкусным обедом, после чего он быстро обошел несколько магазинов на главной улице Кингстон-апон-Гулля. Чувствуя себя так, словно приехал в отпуск, он купил себе шарф в мелкую крапинку, на тот случай если камердинер и его багаж задержатся в пути, а также приобрел лакричные леденцы и томик стихов. Он бы еще не так здесь развернулся, если бы местные жители не глазели на него с нескрываемым любопытством, словно он с луны свалился.

Алекс был заинтригован тем, что местные жители рассказывали о его родственниках Слоунах. Однако больше его беспокоило то, о чем они помалкивали.

– Здесь у нас не принято болтать о лицах, занимающих более высокое положение, – сказала одна почтенная матрона, выбирая себе перчатки у галантерейщика. Словно у нее и в мыслях не было по дороге домой заходить в каждый дом, разбирая по косточкам пэра, обсуждая его покупки и его длинный, словно хобот, нос.

Когда графа Карда утомили скудные деревенские развлечения, он вернулся в гостиницу, чтобы узнать, нет ли для него каких-либо записок или устных сообщений. Увы, ничего этого не было. Отказавшись от игры в карты, от еды и отвергнув грудастую официантку, он нанял лошадь.

На этот раз граф выбирал лошадь на конюшне. Выбирал долго и наконец остановил свой выбор на серой в яблоках лошадке, на которой не стыдно будет показаться его родне со стороны покойной мачехи. Конюх не одобрил его выбор, сказав, что эта строптивая кобыла – сущее наказание, потому что не может не совершать подвиги.

К сожалению, графу вскоре пришлось убедиться в этом самому, по дороге в Амбо-Коттедж. Пытаясь удержаться в седле, Алекс не успевал обозревать окрестности, однако он полагал, что сразу же узнает Амбо-Коттедж, который наверняка похож на средневековый замок из мрачного готического романа. Хозяин гостиницы охотно рассказал ему, как туда добраться. При этом жена Риттера осенила себя крестом, а конюх сплюнул через левое плечо, чуть не попав на отполированные до блеска ботинки графа Карда.

Провожавшие поглядывали на него с тревогой и качали головами. Поэтому Алекс решил, что Амбо-Коттедж – полуразрушенный особняк с окнами, густо увитыми плющом и паутиной вместо штор. Или же вместо окон там бойницы для лучников, а вокруг дома вырыт ров со зловонной водой, в который бросают внутренности незваных гостей. Никто из тех, к кому обращался Алекс, не знал, дома ли мистер Слоун. Никто не выражал желания сходить в Амбо-Коттедж и справиться, дома ли хозяин. Даже лошадь не горела желанием отвезти его в Амбо-Коттедж.

К тому времени когда они наконец добрались, граф взмок от пота и тяжело дышал, а норовистая кобыла была бодра и полна сил. Глядя на дом, Алекс засомневался, то ли это место. Амбо-Коттедж нисколько не походил на неприступную крепость. Он представлял собой внушительных размеров вполне достойное дворянское жилище в превосходном состоянии, не нуждающееся в ремонте, с греческими колоннами и двумя галереями. Вокруг дома был ухоженный сад с аккуратно подстриженными кустарниками, полный голландских тюльпанов и других весенних цветов. Разумеется, Амбо-Коттедж не шел ни в какое сравнение с Кард-Холлом, похожим на замок, но был таким же большим, как его лондонский дом, и, пожалуй, не уступал ему по красоте. Может быть, у местных жителей массовое умопомрачение? Почему они воровато озираются по сторонам и понижают голос, говоря о таком замечательном доме?

Кард ждал конюха, который отвел бы в конюшню его лошадь, но не дождался. Да и конюшни не увидел. Неподалеку он заметил шест, к которому и привязал свою лошадь, и стал подниматься по широкой лестнице парадного подъезда, восхищаясь красотой примулы, которая росла в мраморных клумбах по обе стороны от парадной двери.

На стук никто не отозвался. Алекс постучал сильнее. Безрезультатно. Однако в доме кто-то был, из труб шел дым. К тому же мальчик из гостиницы сообщил, что вручил визитную карточку графа дворецкому. Поэтому Алекс изо всех сил стучал дверным кольцом в виде головы льва.

На этот раз дверь все-таки открыли. Не успел он назвать свое имя, отдать свою визитную карточку или высказать все, что думает о слугах, которые заставляют гостей ждать под дверью, как понял, почему никто не оставался в Амбо-Коттедже после наступления темноты. Местные жители были правы: в доме водятся привидения. И одно из них, похоже, сейчас стояло перед ним.

Справившись с охватившим его поначалу оцепенением, через пару секунд Кард осознал, что призрак был очень высоким, страшно худым и одетым в черный костюм дворецкого. Он был похож на труп и очень стар. Когда он склонился в учтивом поклоне, его кости заскрипели, или же он носил корсет, как принц-регент. Его лицо было бледным как смерть. Кожа натянулась и была почти прозрачной, сквозь нее просвечивали тонкие красно-голубые жилки. Его глаза были красноватыми.

Наконец до Алекса дошло, что перед ним альбинос, и он вздохнул с облегчением. Неудивительно, что невежественные местные жители, находясь в плену предрассудков, с опаской относятся к тому, что им непонятно, и к тем, кто отличается от них. Причуду природы они считают опасной и пугающей. Алекс только недоумевал, почему это доисторическое ископаемое не отправили на пенсию еще несколько десятилетий назад, чтобы он не пугал своим видом маленьких детей и неосторожных посетителей. Разумеется, нет никаких сомнений в том, что обитателям такого ухоженного дома, как Амбо-Коттедж, вполне по средствам отправить старика в отставку. А может, он уже умер и превратился после своей смерти в призрак? Если нет, то этот человек, похожий на скелет, определенно стоит одной ногой в могиле.

– Вы Редферн? – догадался Алекс.

– А вы лорд Кард? – догадался, в свою очередь, дворецкий. Он не стал дожидаться, когда Алекс изложит суть дела, которое его сюда привело. – Сожалею, но никого из семейства Слоунов сейчас нет дома. Я извещу их о том, что вы приходили. Всего хорошего, сэр.

И он закрыл дверь перед носом у графа.

Алекс готов был поклясться, что даже его лошадь над ним смеется. Какое-то подобие призрака выставило его за дверь! Пусть на нем надет шарф в мелкую крапинку вместо замысловато завязанного шейного платка и он приехал верхом на грубой скотине, а не на красавце коне чистокровной породы, но граф Кард – аристократ до мозга костей. Граф выпрямился во весь свой немаленький рост и принялся кулаком барабанить в дверь.

Редферн приоткрыл дверь на один дюйм, не более.

– Да?

– Нет. – Алекс еще больше приоткрыл дверь, вынуждая Редферна отступить назад. – Вы не смеете обращаться со мной как с надоедливым уличным разносчиком. Я не уйду, пока не получу ответы на некоторые вопросы. Вы меня поняли?

Редферн понял одно: господин молодой, сильный, большого роста, и ему его не одолеть.

– Да.

– Хорошо. А теперь скажите, дома ваш хозяин? Говорите прямо, не ходите вокруг да около.

– Нет, – с поклоном ответил дворецкий.

– Он будет сегодня?

– Нет.

– А завтра?

– Не имею чести знать.

– Где он?

– Не моего ума дело.

– А что мисс Слоун? Она дома?

– Нет.

– Уехала вместе с братом?

– Нет.

– Значит, она вернется сегодня? Или завтра? Может быть, я могу где-нибудь ее найти?

– Я не уполномочен говорить.

Алекс начал легонько хлестать кнутовищем по ботинкам. Надо держать себя в руках, хотя бы из уважения к преклонному возрасту дворецкого.

– А мисс Азелина Амбо? Она принимает?

У дворецкого задергался кончик носа.

– Мадам регулярно получает сообщения с того света от усопших родственников.

– Но сейчас она находится в этом чертовом доме?

– Нет.

– И вы не скажете мне, где она, чем заняты все остальные обитатели дома и почему никто не ответил на мою записку, которую я послал вчера?

– Нет, милорд. Я не обсуждаю своих хозяев.

– Что ж, это заслуживает похвалы. Однако давайте начнем наконец.

Кард прошел мимо дворецкого в просторную, сверкающую чистотой переднюю с корзинами цветов повсюду, каким-то уродливым портретом на стене и двумя одинаковыми скамьями.

– Может быть, вы потрудитесь присесть? Разговор займет некоторое время. – Он говорил тоном, не терпящим возражений, давая понять, что для того, чтобы получить ответы на нужные ему вопросы, Алекс готов последовать за Редферном на кухню, на чердак, да хоть к черту на кулички. Исключая вооруженный отпор, дворецкому не оставалось ничего другого, как уступить.

Редферн ждал, пока Алекс не сядет на скамью, а затем, скрипя костями и вздохнув, опустился на скамью напротив. Его вздох был скорее похож на предсмертный стон. Бросив на Редферна взгляд и убедившись, что он еще жив, Кард начал разговор:

– Кто платит вам жалованье, Редферн?

Старик удивленно поднял седые брови:

– Как это кто, милорд? Обитатели Амбо-Коттеджа, разумеется.

– Нет, Редферн. Это я плачу вам жалованье. Я владелец этого дома.

– Черта с два! То есть я хотел сказать: черта с два вы являетесь его владельцем.

– Ну ладно. Кто унаследовал эту усадьбу после того, как скончался старик Амбо?

– Как кто? Его племянник, мистер Слоун.

– Вы заблуждаетесь, Редферн. Я понимаю, что вы поступили сюда на работу позже, но мистер Амбо оставил имение жене и дочери, которые пережили его, хотя и ненадолго.

Филан Слоун не был кровным родственником мистера Амбо, поскольку являлся племянником его жены. Он не мог быть наследником этого поместья по закону.

– Ясно, – сказал дворецкий, начиная прозревать, и хотя у него и так не было ни кровинки в лице, еще сильнее побледнел.

– Да. А разве по закону муж не распоряжается собственностью жены?

Дворецкий встал. Он едва держался на ногах и слегка пошатывался.

– Да, милорд.

– Значит, граф Кард, женившись на бывшей мисс Амбо, по закону стал владельцем этого имения сразу после смерти ее матери? Ответ очевиден. Как только умер мой отец, я унаследовал усадьбу и все, что здесь находится, вместе с доходом, который она приносит. Ну а теперь я снова вас спрошу, Редферн: кто платит вам жалованье?

– Вы, милорд, – ответил дворецкий и поклонился Алексу так низко, как могли ему позволить старые кости. – Я рад, что первым приветствую вас в Амбо-Коттедже.

– Садитесь, старина. Я не позволю вам упасть, пока не получу от вас сведения, из-за которых я приехал.

– О, но если бы мы знали… – забормотал взволнованный таким поворотом дел Редферн, снова опускаясь на скамью и качая головой.

– Слоун хорошо знал об этом. Он не мог не присутствовать при оглашении завещания мистера Амбо. Я предпочел не обращать внимания на сложившееся положение дел, поскольку ни за что не выгнал бы из дома родственников моей покойной мачехи, зная, что им понадобятся средства к существованию. Я не имею представления, считают ли обе женщины Слоуна законным наследником.

– Готов поспорить, что мисс Элеонора принимает все за чистую монету и думает, что ее брат законный наследник. Вашего имени никто ни разу не упоминал. А что касается старой сумасшедшей ведьмы, никто не знает, что у нее на уме.

– Вы имеете в виду мадам Амбо?

– Да, ее. Она скажет вам, что ее покойный дядюшка предсказывает дождь, или что ее покойный жених говорит, что у нас испортилось мясо, или что ее сестра сообщила с небес, что служанки отбились от рук. Хуже всего то, что дождь обычно действительно идет, мясо на следующий день приобретает неприятный запах, а под коврами я обнаруживаю массу пыли.

– Ну ладно, давайте на время оставим в покое мадам Амбо и потусторонние силы. Лучше скажите мне: известно ли вам хоть что-нибудь о трагической гибели графини Кард?

– Только то, о чем шепчутся в деревне, милорд. Мистер Слоун не любит, когда об этом говорят, и не разрешает произносить ее имя.

– Я слышал то же самое. Поэтому мне нужно с ним потолковать. Как выдумаете, когда он вернется?

– Клянусь, я сказал бы вам, если бы знал, милорд. Однако он никогда мне ничего не говорит. Но в Скарборо есть один адрес, где он останавливается, в Гулле есть комнаты, где он иногда живет. Странно, что он уехал в большой спешке сразу после того, как получил вашу визитную карточку. И велел мне на порог вас не пускать.

– Действительно странно. Может быть, он подумал, что я приехал, чтобы выставить его за дверь – со всеми вещами и скарбом. А что мисс Слоун?

– Ее сейчас нет, она уехала по делам.

– По делам? Она ведет дела?

– Нет, она делает добрые дела. Если вы спросите мое мнение, это пустая трата времени – и ничего больше. Кухаркам не обязательно уметь читать, а ученики в школе обойдутся без уроков рисования. Как бы то ни было, что бы она ни делала, никто не принимает ее здесь за свою, потому что она слишком долго отсутствовала, пока училась в модной Школе для благородных девиц, и из-за ее умалишенной тети. И потом, здесь очень плохо относятся к мистеру Слоуну.

Алекс посмотрел на любительский портрет, который висел на стене. На нем была изображена белокурая женщина с голубыми глазами, которая задумчиво смотрела вдаль. Хотя ракурс на этой картине был выбран не вполне удачно, Алекс без труда узнал женщину на холсте.

– Это мисс Лизбет, то есть леди Кард, – пояснил Редферн. – Мистер Слоун собственноручно написал этот портрет, взяв за основу подлинный, который висит в гостиной. Он нарисовал множество таких портретов, они развешаны повсюду.

Как странно!..

Алекс ушел. Прежде чем он свяжется с адвокатом и будет с ним обсуждать свои дела, ему нужно о многом поразмыслить. Он вернется завтра утром, чтобы встретиться с мисс Слоун. Редферн клятвенно заверял, что она непременно будет дома.

Выйдя из Амбо-Коттеджа и отвязывая свою лошадь, Кард услышал голоса. Подумав, что, возможно, это мисс Слоун вернулась домой, он обошел вокруг дома, следуя туда, откуда они доносились. В саду, где через несколько недель расцветут прелестные розы, он увидел маленькую старую женщину в широкополой соломенной шляпе, которая вела беседу с…

Озадаченный Алекс в недоумении озирался по сторонам. Он не увидел никого, с кем могла разговаривать пожилая дама, хотя беседа велась очень оживленная. Алекс кашлянул, чтобы привлечь внимание женщины.

– Мадам Амбо? – Кто это может быть еще, кроме нее? – Я граф Кард.

Дама прищурилась:

– Нет, вы не можете быть графом Кардом. Этот джентльмен гораздо старше вас. Я говорила с ним только на прошлой неделе. Он очень много знает о розах.

Так оно и есть. То есть так оно и было. Отец всегда интересовался розами. Благодаря его усилиям розовый сад в Кар-дингтон-Холле славился на всю округу. У Алекса были другие интересы, однако он следил, чтобы за цветочными клумбами тщательно ухаживали.

– Полагаю, это был… ах… мой отец. Он скончался.

– Разумеется, скончался, иначе как бы он смог со мной разговаривать?

Алекс не нашелся что ответить и сказал:

– По-моему, мы с вами встречались много лет назад, когда ваша племянница Лизбет вышла замуж за моего отца. – Наверное, мадам Амбо осматривала их сад, раз помнит розы.

Тетушка покойной Лизбет сняла соломенную шляпу. У нее были аккуратно заплетенные в косы волосы, почти полностью седые. Она подошла к Алексу ближе и посмотрела на него в упор. Ее лицо было на расстоянии всего нескольких дюймов. От нее исходил какой-то гнилостный запах. Нет, этот запах шел не от нее, а от садового совка с навозом, который был у нее в руках. Алекс попятился. Даже нормальные женщины порой бросаются разными вещами. Кто знает, что взбредет в голову даме, которая, мягко говоря, не в себе?

– Тогда меня звали виконт Эндикотт, Александр.

– У вас его глаза.

– Да, – согласился он, радуясь, что она его узнала.

– Бедный мальчик.

Почему? Потому что отец умер или потому что он на него похож? Черт возьми, его нос не настолько уродлив! Особенно когда часть его скрывают очки.

Тетя Хейзел отвернулась и снова занялась садовыми делами.

– Его здесь нет, – бросила она Алексу через плечо, наклонившись над кустом роз. Мадам Амбо добавляла навоз в почву, чтобы питать их корни.

– Моего отца? На самом деле я, ну, вовсе не ожидаю, что он должен быть здесь. Я надеялся застать вашего племянника, Филана Слоуна.

– Он не мой племянник, – раздраженно заявила дама. – Дайте мне, пожалуйста, вон то ведерко, будьте так добры. – Протягивая ей ведро, Алекс пожалел про себя, что не купил новых перчаток. – Он был племянником моей снохи. Как жалко!

Кого ей жалко – ее усопшую сноху или Филана? У Алекса голова шла кругом. Даже в беседе с лошадью было бы больше смысла, чем в разговоре с мадам Амбо. Алекс присел на корточки рядом с женщиной, скорее чтобы вытереть перчатки о траву, чем пообщаться с ней.

– Вы можете рассказать мне о Филане?

– Я уже рассказала. Его здесь нет. Вы принесли лакричные леденцы?

Алекс автоматически полез в карман, а затем спохватился:

– Откуда вы знаете про лакричные леденцы?

– Их любила Лизбет.

Нуда, конечно. Теперь он вспомнил, что у новой жены отца всегда была баночка леденцов, которыми она охотно делилась с двумя сластенами мальчишками. Может быть, место, откуда она родом, пробудило воспоминания о Лизбет, и поэтому он купил это лакомство. А эта старая женщина просто живет в прошлом – вот и все. Алекс протянул ей сверток с леденцами.

Тетя Хейзел развернула оберточную бумагу, взяла один леденец и отдала ему сверток обратно.

– Нет, благодарю вас. Можете оставить их себе. Женщина положила леденец в рот.

– Она говорила, что вы придете.

Граф нахмурился:

– Редферн сказал, что мисс Слоун ничего не знала о моем приходе.

– Не Элеонора. Лизбет.

– Но Лизбет… – Нет, он не станет пытаться открыть ей глаза на то, с чем мирилось большинство окружающих мадам Амбо людей. Подумаешь, тетя Хейзел разговаривает со своими умершими родственниками – ну и что из этого? Во всем остальном эта дама почтенного возраста такая же нормальная, как половина лондонских матрон, и намного интереснее, чем они.

– Она говорила насчет какого-то обещания, – произнесла мадам Амбо, облизывая губы.

Алекс порывисто поднялся.

– Как могла Лизбет… То есть как вы узнали об обещании?

– Она сама мне сказала. Не помню только, кому именно она обещала сегодня составить компанию, но помню, что именно поэтому она и ушла.

– Ах, ваша племянница, – догадался Алекс, и у него отлегло от сердца.

– Нет, Элеонора. Знаете ли, Лизбет умерла.

– Да, знаю, – сказал Алекс, решив соглашаться со всем, что скажет бедная, запутавшаяся женщина, и подыгрывать ей. – Примите мои соболезнования. Но я думал, что мисс Слоун зовет вас тетей Хейзел.

– Конечно. Но вам не приходило в голову, как она может быть моей племянницей, если Слоун не мой племянник? Ну, как вы думаете? Я полагала, вы более сообразительный, судя по тому, что о вас говорил ваш отец, а вот второго сына он считал бестолковым.