- Это супергениально! - выкрикивала она в коротких промежутках между приступами смеха. - Это дикий кайф! Зрители от этого взвоют!
      - Они не взвоют, - из-под стола сказал Нерти. - Это не снималось.
      - Как не снималось? - Ариэль повернулась к Витьке. - Ты что, ушами прохлопал? Просмеялся?
      - Это снималось, - вдруг раздался из угла голос Нелдора-Бродяжника. Я обратил внимание, что снимал не только Джо, но и Виктор, но вмешиваться не стал. Хотелось посмотреть, что из этого выйдет.
      По залу пробежал всплеск удивления: "Как Витька?", "У него же камеру заело..." Взгляд Ариэль скользнул по посетителям трактира и прочно остановился на Иорет. Уши Витьки на глазах наливались багровым, словно он сделал что-то постыдное.
      Эленсэнт почувствовала, что необходимо дать объяснения.
      - Прошу меня извинить, - сказала она, поворачиваясь лицом к трактирной компании. - Это моя работа. Я увидела, что дело не клеится, и после третьего дубля незаметно шепнула Виктору: "Если Торин и четвертый дубль зарежет - сделай вид, что у тебя камера полетела, а остальное предоставь мне. Но когда я попрошу повторить, начинай съемку, только не привлекай к себе лишнего внимания". А во время четвертого дубля многие видели, что я говорила с Ольгой. В этот момент я и объяснила ей, что от нее потребуется. Я ведь знаю, как классно танцует Ольга, и надеялась, что ей удастся завести Фродо. Однако, даже я не ожидала, что все выйдет так роскошно, в частности, не предвидела этого падения со стола. Но согласитесь, что вам не за что меня упрекнуть.
      - Нам есть за что тебя благодарить! - восхищенно произнесла Ариэль. Когда это смонтируют так, как надо, из этого выйдет такое...
      В это время из-за спины Ариэль высунулась усатая физиономия Стэнли.
      - Ну, вот и я! - сказал он весело. - Как там обстоят дела с камерой?
      Казалось, от дружного ржания обвалится потолок трактира. Стэнли растерянно переводил взгляд с Нерти, вылезающего из-под стола, на Олю, сидящую на столе, с Оли на красного как свекла Витьку, с Витьки на Иорет с ее дерзкой улыбкой - а обвальный хохот не смолкал...
      5
      (Эпизод, о котором забыл рассказать Толкиен.)
      ? В зале собрался самый разный и самый пестрый народ... На
      ?скамьях вперемешку пригоряне, местные хоббиты, гномы и еще
      ?всякие, в дыму не разобрать. Довольно большая компания окружала
      ?молоденькую девушку, которая, развалившись на скамье и опираясь
      ?спиной о стол, пела какую-то неизвестную Фродо песню,
      ?аккомпанируя себе на лютне. Мотив песни казался веселым, но
      ?тревожные слова странно не соответствовали ему:
      ?
      ? Отважные герои
      ? Опять идут в поход,
      ? Мы свидимся с тобою
      ? Едва ли через год,
      ? Ты с нами был так мало...
      ? Но нет, ты не поймешь
      ? Ты вновь из старых ножен
      ? Оружье достаешь...
      ?
      ? Под стать песне была и сама певица. Одежду, которую она
      ?носила, нельзя было назвать мужской, но и на женскую она не
      ?слишком-то походила: светлая блузка с широкими и легкими, как у
      ?эльфийского платья, рукавами, поверх нее кожаная безрукавка со
      ?шнуровкой на груди, черные штаны, заправленные в высокие сапоги,
      ?и длинный серый плащ с небрежно откинутым на плечи капюшоном.
      ?Ростом девушка была невысока и красотой не блистала, но сразу
      ?было видно, что это не пригорянка. Казалось, эти огромные серые
      ?глаза, полные светлой печали, могут принадлежать только
      ?эльфинке, и совсем не место им было на этом лице с золотистым
      ?летним загаром и дерзкой улыбкой.
      ? Никто из ее слушателей даже голов не повернул в сторону
      ?вновь прибывших, пока ее не окликнул Наркисс:
      ? - Хватит, Иорет, свой ужин ты уже заработала.
      ? Иорет допела последний куплет и только тогда с вызывающим
      ?видом повернулась к трактирщику.
      ? - Нельзя ли повежливее, дорогой хозяин? Я ведь не твоя
      ?служанка, в любой момент могу встать и уйти.
      ? - Ну, ну, зачем так резко, - замахал руками Наркисс. - Я
      ?только хотел сказать, что тебя тут все уже не раз слышали, а
      ?здесь у нас в гостях не кто-нибудь, а хоббиты из самой
      ?Хоббитании!
      ? - Вот как! - ответила Иорет, поворачиваясь к дверям. При
      ?виде хоббитанских хоббитов пригоряне захлопали в ладоши и
      ?радостно загомонили. Чужаки, особенно те, с Неторного, оглядели
      ?их с головы до ног. А эта странная Иорет все смотрела на Фродо,
      ?цепко и пристально смотрела, и Фродо совсем не понравился ее
      ?взгляд.
      ? - Кто эта девушка? - шепотом спросил он у Наркисса.
      ? - Иорет-то? - ответил тот. - Да так, певица бродячая,
      ?бродит, где попало, поет, что придется, какого роду-племени
      ?леший ее знает, а только уж больно похожа на этих... Следопытов.
      ?Была тут уже раза три-четыре, народ любит ее слушать. Конечно,
      ?не женское это дело - в штанах и с мечом по Глухоманью
      ?таскаться, но голос у нее красивый и песни неплохие. - (Только
      ?тут Фродо различил торчащий из-за пояса Иорет короткий меч,
      ?чем-то весьма напоминающий его собственный, и нельзя сказать,
      ?что это обстоятельство его успокоило.) - Да что вы на нее так
      ?смотрите, тут много народу получше ее найдется. Вот, хотя бы,
      ?господин Стародуб...
      ? Хозяину не терпелось представить пригорянам новоприбывших
      ?гостей...
      6
      ? ...Пока совершенно ошарашенный Фродо говорил с Наркиссом,
      ?Бродяжник осторожно прошел мимо них и направился к хоббитской
      ?комнате. Для этого надо было под прямым углом повернуть в узкий
      ?и темный коридор, ответвлявшийся от главного. Однако не успел он
      ?повернуть, как мимо него быстро прошмыгнула невысокая фигурка в
      ?сером плаще, явно торопившаяся прочь из трактира. Но Бродяжник
      ?успел схватить ее за капюшон и резким движением повернул к себе.
      ?Это оказалась не кто иная, как Иорет.
      ? - Зачем ты здесь шастаешь? - шепотом спросил Бродяжник,
      ?наклоняясь к самому лицу девушки.
      ? - За тем же, зачем и ты, - ответила она так же шепотом и
      ?рванулась прочь, но ее держала крепкая рука. - Пусти! Не
      ?ночевать же мне здесь!
      ? - Странно. Все путники здесь ночуют, а ты не собираешься.
      ?Никуда ты не пойдешь, пока я не узнаю, куда это ты так рвешься
      ?на ночь глядя и зачем выдаешь себя за одну из нас.
      ? Лицо девушки озарилось такой доброжелательной улыбкой, что
      ?на секунду Бродяжнику стало стыдно за свои подозрения.
      ? - Напрасно ты так говоришь, Следопыт, - в ее голосе было
      ?что-то, что внушало доверие. - Наркисс волен думать все, что ему
      ?угодно, а я ни за кого себя не выдаю. Если бы ты справился обо
      ?мне у Алкара или Гилморна, они бы сказали тебе, что моя родина
      ?лежит далеко к югу и что я не была там уже много лет.
      ? - Откуда тебе известны имена моих друзей?
      ? - Мне и твое имя известно. А впрочем, сейчас лучше не
      ?называть имен. Однако я не шпионка, и странно, что ты до сих пор
      ?этого не понял. Мы все враги одного Врага, и своей лютней я
      ?делаю то же дело, что ты делаешь своим мечом.
      ? Он заглянул ей в глаза, но она легко выдержала этот взгляд.
      ?В глубине ее серых глаз не было ни тревоги, ни страха - лишь
      ?печаль, смешанная с легким раздражением из-за досадной задержки.
      ?Но ни лгать, ни притворяться эти глаза просто не умели, и
      ?Бродяжник понял это. На несколько секунд он замер, словно
      ?прислушиваясь к ходу мыслей девушки.
      ? - Отпусти, - наконец сказала Иорет медленно и спокойно.
      ?Моя дорога лежит на юг, и до рассвета я должна покинуть
      ?Пригорье. Нам угрожает одна опасность, но, в отличие от тебя, я
      ?не связана ни клятвой, ни словом.
      ? В этот миг что-то в ее лице показалось Бродяжнику странно
      ?знакомым. Но, как он ни напрягал память, ему не удалось
      ?вспомнить, когда и где он видел это лицо, словно подсвеченное
      ?изнутри ласковой нежностью. А взгляд Иорет был все так же
      ?спокоен, и она думала о том, что Бродяжник одновременно и
      ?старше, и моложе, чем может показаться. Фродо заметил в его
      ?волосах седину, но у Иорет были более зоркие глаза, и она
      ?видела, что это лишь игра света в темных с сильным металлическим
      ?отблеском прядях.
      ? За углом раздались шаги хоббитов. Рука Бродяжника
      ?разжалась, и Иорет метнулась к выходу. На секунду на ее руке,
      ?придерживающей лютню, блеснуло тонкое серебряное колечко. Но
      ?Бродяжник лишь зацепил его взглядом, не успев ни разглядеть как
      ?следует, ни вспомнить, на чьей руке он видал его раньше. Шаги
      ?хоббитов приближались, и он осторожно скользнул в приоткрытую
      ?дверь комнаты...
      7
      После истории с канканом в пригорянском трактире Стэнли взбеленился окончательно - еще ни разу за все время съемок он не оказывался в столь дурацком положении. Волна слуха о том, что Торину снова опасно попадаться на глаза, мчалась по Меловой роще, опережая взволнованную Ариэль. И вот, где-то на полпути, она столкнулась с другой, не менее грозной волной: "Леголас опять что-то натворил с Киской!" Услышав эту фразу от Джима, Ариэль со всех ног кинулась в "матриархатник", где Келли всегда находил приют после очередного художества. "Вот упаду сейчас под мэллу и тихонечко помру", - думала она на бегу. - "Мало мне нового опуса "партии серых" под названием "Кантата о Стэнли", так тут еще этот лихолесский бандит! Пресветлые валары, за что?!!"
      В "коралл" Ариэль ворвалась как цунами или другое подобное стихийное бедствие. Но то, что открылось ей за дверью, заставило ее замереть на пороге в виде статуи богини возмездия Немезиды. Во-первых, большое окно в левой стене было разбито самым варварским способом. Во-вторых, посреди "коралла" в какой-то чудовищной позе, до которой бы не додумался ни один режиссер фильма ужасов, стояла Киска собственной ужасной персоной и мелко дрожала. Ее рога намертво заклинило между креслом и рабочей плоскостью одной из "домашних портних". В кресле сидела зареванная Влада Иванова. Одной рукой она гладила по боку нервно вздрагивающую Киску, другой время от времени ударяла в спину Келли, не переставая кричать плачущим голосом:
      - Где ошейник, скотина?! Немедленно вспомни, где ты его потерял, эльф мерзопакостный!!! Завтра Гэндальф из Киева вернется - что я ему скажу?! Гад ползучий, хоть бы тебя орки в мелкие кусочки искрошили или Торин прибил совсем!
      Келли сидел рядом на куче тканей, и лоб его украшала глубокая ссадина. Похоже, что рана была нанесена острым краем выбитого стекла. Мариша Шедлова осторожно заклеивала рану полосками мгновенного заживителя, пропитанного каким-то бактерицидным составом с острым свежим запахом. При этом у Келли был такой вид, словно эту рану он получил по меньшей мере в единоборстве с драконом Смогом, и он горделиво поглядывал в угол, где с чашками чаю сидели трое девушек. Хелл и Розамунд глядели на Келли с чисто человеческим сочувствием, но на лице Мелиан не было ничего, кроме презрения, и похоже, это обстоятельство очень беспокоило Леголаса.
      - Может мне кто-нибудь объяснить, какой конкретно назгул здесь погулял? - голос Ариэль не предвещал ничего хорошего. Мелиан покосилась на подруг и быстро заговорила:
      - Видишь ли, нашему Леголасу до смерти приспичило покататься на Киске. По пути он где-то потерял ошейник, и тогда началось родео. Последствия перед тобой.
      Ариэль было ясно все. Она тихо простонала и без сил опустилась на пол.
      Киска, как в просторечии называлась Шелоб среди киногруппы, была телепатически управляемым биоформом на основе рогатого паука-дьявола из болот далекой Орхэзы и стоила массу энергии. На ее шее обычно был замаскированный под чешую с шипами ошейник, посредством которого происходило телепатическое управление. Сейчас ошейника не было, и шея Киски вздрагивала голой синеватой кожей. Теперь управиться с Киской мог бы только специалист по психике биоформов. Обычно с ней, а также с назгульскими "птичками" и прочими киносъемочными чудищами управлялся Гэндальф, так как его специальностью в миру было биоформирование, а Стэнли всегда предпочитал экономить на специалистах подобного рода - фильм и так обходился в немалую энергию. Но сейчас Гэндальф по каким-то личным делам на три дня укатил в Киев, и все биоформы были брошены на двадцатилетнюю Владу Иванову - единственную во всей Меловой роще, кто хоть что-то в них понимал. И вот теперь она билась в истерике из-за того, что по милости этого морального урода не сумела оправдать доверие великого мага.
      - Неправда! - подал голос Келли. - Когда я на нее наткнулся, она уже была без ошейника и куда-то сосредоточенно скакала. Тогда я на нее вскочил, хотел силой остановить, а она начала кренделя выделывать. Чуть жизнью не поплатился, а эта Мелиан...
      - Келли, - повернулась к нему Ариэль. - когда я в последний раз предупреждала тебя, что личный героизм в Меловой роще карается по закону?
      - Четыре дня назад, - ответил честный Леголас.
      - Так вот, слушай и внимай. С Киской сейчас, по крайней мере, может справиться Влада, а вот со Стэнли, которого Сента в очередной раз довела до кондиции, справиться не может никто. Во всяком случае, я с ним справляться не собираюсь. И если Торину зачем-либо захочется заглянуть сюда - а ему захочется, - то я умываю руки, как Понтий Пилат. Разбираться с ним ты будешь сам.
      - Ты уймись, уймись, тоска, у меня в груди! - ехидно пропела Мелиан из угла. - Это только присказка - Игры впереди!
      - Мелли, советую тебе помолчать, - строго оборвала ее Ариэль. - Я слишком хорошо знаю ваши с Леголасом взаимоотношения, чтобы предположить, что здесь обошлось без твоего подстрекательства. И если, зайдя сюда, Стэнли вспомнит о том, что вчера вечером слышал обрывок вашей "Кантаты", то я опять же не стану утверждать, что это залетная переделка из-за реки.
      - А какой обрывок он слышал? - сверкнула глазами Мелиан.
      - Насколько я помню, финал.
      - Только и всего? - Мелиан схватила гитару и лихо изобразила:
      Спит "Голдмэлл", не спит лишь Стэнли наш
      А нам с тобой так даже нравится,
      Весь "Рассвет" пойдет на абордаж,
      Пусть Боря ужином подавится!
      Главный приз - лист мэллы золотой,
      Поставим Ариэль к штурвалу мы,
      И морда Мусия лукавая
      Нальет бокал своей рукой
      Нам с тобой, нам с тобой!
      - Дьявол вас побери, так они еще и поют! - раздался от двери знакомый разгневанный голос. От неожиданности Мелиан выронила гитару, а Влада прекратила истерику и в испуге повернулась к дверям.
      - Увы, хоть бог и запретил дуэли,
      - Мадам, вы сами этого хотели, - подала голос Хелл. Ее, как и Эленсэнт, даже озверевший Торин не был способен вывести из иронично-веселого настроения.
      Не стану описывать последовавшую за этим сцену. Стэнли носился по "кораллу", спотыкаясь о ткани, и в самых живописных выражениях призывал на головы Леголаса и девушек кару Господа, валаров и телекомпании "Оза-Интер", "которая ни в жизнь не купит эту хреномантию!" Келли, совершенно забыв о ране, отвечал ему тем же. Гранасианец до мозга костей, он не мог слышать, как при нем безнаказанно оскорбляют женщин, и, в свою очередь, подробно и не всегда по-русски излагал все, что он думает об Озе вообще и "Озе-Интер" в частности. Мариша Шедлова, обмотав бинт поверх длинных пепельных лохм Леголаса, ушла в примерочную и закрылась изнутри все, что Стэнли имел сообщить на тему "логово матриархата", она уже слышала много раз. До смерти перепуганная Влада Иванова оставила Киску и сжалась в кресле в маленький дрожащий комочек. Киска, видимо, обиженная тем, что на нее перестали обращать внимание, внезапно изо всей силы дернулась, пытаясь освободить рога из захватов, а когда ей это не удалось, заблажила дурным голосом на всю Меловую рощу. Сидевшая рядом Ариэль заткнула уши, но это мало помогло...
      8
      Если бы через год кому-либо из зрителей фильма сказали, что один из самых пронзительно красивых, лирических эпизодов - сцена в Каминном зале снимался именно в этот безумный, безумный, безумный день, боюсь, что этот зритель просто бы не поверил. И тем не менее это было именно так.
      ...Мелодия возникла в Каминном зале осторожно и робко, как очаровательная, но застенчивая девушка. Печально-прекрасные звуки тревожно толкнули Фродо в спину, и он обернулся. И тут за кадром рванулся к небу высокий и чистый голос Мелиан:
      А Элберет Гилтониэль,
      А мэрель Элленас!
      Сереврен рэнна мириэль
      На-кэард эннорас,
      Фаруилос, ле линнатон
      Галадреммин эглер
      Нэф айэр, си нэф озарон
      Раллан-а нэф аэр!
      (Лишь Ариэль знала, чего ей стоило уговорить Мелиан исполнить этот безжалостно исковерканный на гранасианский лад текст на мелодию "Зеркала Галадриэли".)
      Розамунд - да нет, не Розамунд, а настоящая Арвен Андомиэль, - сидела в кресле напротив камина, и руки ее, словно неживые, застыли на подлокотниках. Но сияние ее серых глаз и чуть тронувшей губы легкой улыбки странно не соответствовало каменной неподвижности позы, и Арвен выглядела живой, но замершей в трепетном ожидании чего-то неизвестного и несомненно прекрасного. В этот миг она внезапно подумала про Димку Невзорова - и свет, лившийся из ее глаз, ослепил Фродо, и даже Нелдор, окончательно ощутивший себя Арагорном, почувствовал по отношению к Розамунд нечто такое, чего ни разу не испытывал к партнершам по киносъемкам. А светлая мелодия струилась по залу, и за плотной стеной музыки уже нельзя было различить эльфийских слов, а другие, не эльфийские, Нелдор сможет оживить лишь в Лориэне, у Кургана Эмроса...
      Арвен, Арвен, как сладок плен
      В Раздоле у тебя,
      Побыв среди любимых стен,
      На бой иду, любя...
      Но все это было привязано к плоскости экрана, а в объеме, где те же Розамунд и Нелдор скользили легкими тенями, творилось совсем другое.
      Темная небольшая комната с высоким потолком, лишь в приоткрытое окно падает квадрат холодного белого света. У окна, опираясь локтем на подоконник, стоит Арвен в другом, белом платье. Еле слышный скрип дверей, она оборачивается - перед нею на пороге Арагорн. Всего два легких стремительных шага - и ее руки лежат у него на плечах, и два взгляда слились в одно заветное заклятье "рэ мэльд аом", которое от века произносится на многих языках, но во все времена значило одно: "Я тебя люблю".
      Эту сцену запомнил навек не один Фродо, а все, кто ее видел - и лишь Розамунд и Нелдор иногда не прочь были ее забыть...
      А в реальной жизни съемки этой сцены имели самые неожиданные последствия: Димка-Фарамир, давно уже поглядывавший на Ариэль со значением, вдруг воспылал жгучей ревностью к Нелдору и перестал отходить от Розамунд. Это вполне устроило не только прекрасную Арвен, но и Ариэль. Для мужской половины обитателей Меловой рощи Королева давно уже была тем же, чем Нелдор для "партии серых", и все чаще она задавала себе вопрос, как на это посмотрит Ричард.
      В отличие от Димки и многих ему подобных, Гилморн ни разу сам не искал встречи с Ариэль, и в Меловой роще его видели только по делу. Но часто после случайной встречи в Средиземье-за-Окой дунаданец на целый день становился спутником Королевы. Ариэль почти не разговаривала с ним, однако каждая встреча оставляла в ее душе странный осадок, и она бессознательно стискивала в пальцах алфенилловый листок. Однажды она уснула в таком положении и совсем не удивилась, увидев во сне Наталию Эрратос. Лучшая подруга матери строго взглянула на Ариэль и что-то сказала по-гранасиански, но Ариэль не поняла ее. Проснулась она со смутным ощущением, что вокруг все не так. И действительно, начиная с этого дня, третьего мая, к обычным киносъемочно-рассветным чудесам в Меловой роще прибавилась откровенная мистика, исходившая неизвестно откуда.
      К сожалению, в этот день Ариэль в предпоследний раз отправилась на практику, и поэтому упустила те события, с которых все началось. А началось с того, что в этот день Таллэ, которая по-прежнему шастала по всему Средиземью, как агент элксионской разведки, впервые заметила у Наталии Коваленко Чашу.
      На первый взгляд и по виду, и по весу это была обычная сребропластовая посудина, снаружи изукрашенная удивительно красивыми узорами из листьев и цветов в стиле Мариши Шедловой, а внутри абсолютно гладкая. Но стоило в эту посудину налить воды - причем совсем не обязательно из Зеркальной Заводи - как в руках у Наталии оказывалось самое настоящее Зеркало Галадриэли, принцип работы которого достаточно подробно описан в "Хранителях". По этому поводу Наталия давала следующие объяснения: якобы дно чаши покрыто особой пленкой, последним достижением земной биотехнологии, которая, если взять чашу в руки, улавливает изменение напряжения биополя, связанное с различными мыслями, и преобразует их в видимое изображение. Вода же нужна, во-первых, для увлажнения пленки, во-вторых, для того, чтобы изображение не рассеивалось. Сама же чаша была якобы подарком знакомого биотехнолога Наталии. Но многие недоумевали, зачем понадобилось заказывать такую уникальную вещь (наверняка стоящую уйму энергии!), когда как раз в этой сцене проще простого применить комбинированные съемки. Зато надвигающимся Играм эта вещь придавала аромат настоящего Средиземья, так как в игровом Лориэне с давних пор существовала традиция при помощи Зеркала проверять "на вшивость" всех подозреваемых, и Чаша открывала для этого неслыханные возможности.
      Как и все остальное, попавшее в Меловую рощу без ведома и формального согласия Стэнли, чаша вызывала у него болезненный интерес. Видеть ее мог каждый - обычно посудина стояла на окне маленького синевато-серого "коралла", в котором жила Наталия. Но в работе она демонстрировала Зеркало неохотно, и при этом ни разу не присутствовало более двух человек одновременно. А те из присутствующих, кто имел достаточно хорошие глаза, не могли не заметить, что сама Наталия берет Чашу в руки с осторожной опаской, словно и она не знала, чего можно ожидать от этой странной вещи.
      Шестого мая в Меловой роще появилась рыжая Галька, и Эленсэнт, посовещавшись с Таллэ и Хелкой, решила устроить маленькую гадость своему давнему недругу. Сделать это было проще простого - Галька, автор нескольких неплохих переводов стихов Толкиена и лучший в "Рассвете" знаток эльфийских наречий, была очень высокого мнения о себе как о Галадриэли и жаждала взглянуть на своего киносъемочного двойника. И не успела она обменяться приветствиями с неразлучной троицей, как Хелка тут же начала ее дразнить:
      - Знаешь, Галь, все-таки в сравнении с нашей местной Галадриэлью ты здорово проигрываешь.
      - Это почему же? - тут же вскинулась Галька.
      - Да хотя бы по внешности. А кроме того, у нее есть самое настоящее Зеркало, а не как у тебя, суповая миска.
      - Кстати, мы уже давно спорим, что же у тебя все-таки плавало в этой миске: лепестки тюльпана или резаная свекла? - с милой улыбкой подхватила Эленсэнт.
      - Вы хамите, девочки, - ответила Галька, задетая за живое. - Конечно, у вас здесь киностудия, и есть возможность иметь Зеркало, которое выглядит.
      - Дело в том, что оно не только выглядит, - чуточку нахально возразила Эленсэнт. - Оно еще и работает.
      - В натуре, - поддакнула ей Таллэ.
      - Как работает? - не поверила Галька.
      - Как настоящее. Можем показать, наша Галадриэль отсюда в двух шагах живет. Вообще она к своему Зеркалу неохотно подпускает посторонних, но думаю, для коллеги сделает исключение, - словечко "коллега" в устах Эленсэнт достало Гальку окончательно и бесповоротно, и она произнесла, не скрывая насмешки:
      - Ну-ну! Любопытно взглянуть на вашу эльфийскую магию с клеймом "Голдмэлл"!
      Эленсэнт только это и было нужно. Она весело зашагала к "кораллу" Наталии. Галька и подруги не отставали. Подойдя к раскрытому окну, Эленсэнт просунула голову внутрь и позвала:
      - Наталия, можно вас на минутку?
      - В чем дело, Сента? - отозвался из глубины "коралла" красивый голос.
      - Мы тут вам московскую Галадриэль привели, хотите познакомиться?
      - Хочу, - ответил голос. Галька уже приготовилась возмущенно фыркнуть, но тут распахнулась дверь, и на пороге встала сама Наталия Коваленко, такая же светлая и красивая, как этот майский полдень. Все в ней, как всегда, было простым и легким - и светло-оливковое, без единого украшения, платье с глубоким вырезом, и русые с золотинкой волосы, свободно падающие на плечи, и тонкий златопластовый обруч от киносъемочного прикида на голове, горящий на солнце жарким золотом.
      Галька лишь взглянула на нее - и поспешно отвела глаза. Она была достаточно умна, и с одного взгляда сумела понять, что перед нею стоит настоящая, подлинная Галадриэль, с которой ей вовек не сравниться. Никогда не будет у нее ни такой уверенной, спокойно-красивой манеры держать себя, ни такого взгляда - доброжелательного и в то же время непроницаемого...
      Эленсэнт не была мстительна по своей натуре, но сейчас она вспомнила, как обошлась с нею Галька во время прошлогодних Игрищ, и вид растерянного лица "московской Галадриэли" доставил ей удовольствие.
      - Знакомьтесь, - Таллэ, которая вполне разделяла все чувства Эленсэнт, произнесла эти слова с иронической улыбкой. - Галина Егорова Натали Коваленко.
      - Так вы и есть та Галя, которая, по слухам, абсолютно свободно читает любую версию Тенгвара? - спросила Наталия с искренним интересом.
      - Читаю, - на миг Гальке показалось, что еще не все потеряно. - А Вы насколько в нем разбираетесь?
      - К сожалению, я в нем совсем не разбираюсь, - с легкой досадой сказала Наталия. - Может быть, вы научите меня, хоть немножко? А то даже стыдно Владычице Лориэна не читать на родном языке.
      Такая бесхитростность уничтожила Гальку до конца. Так запросто, без ломания, признаться в своем незнании - нет, она бы так никогда не смогла...
      - Научу, конечно, если вы хотите, - ответила она довольно мрачно. Эленсэнт, Хелл и Таллэ просто млели от удовольствия, наблюдая за этой сценой.
      - Хорошо хоть, она сразу поняла свое место, - шепнула Таллэ Хелке.
      - Да, эти, в отличие от Элрондов, не будут ругаться из-за власти в Лориэне, - тоже шепотом ответила та.
      И в этот момент из-за угла "коралла" вышли Нелдор и Стэнли, причем Нелдор был в полном боевом прикиде (только что кончили снимать одну из любимых сцен Ариэль - "Конники Ристании, нет ли вестей с севера?"). Эленсэнт, вздрогнув, тут же отступила в тень приоткрытой двери, а Галька, расширив глаза до размеров кофейной чашечки, уставилась на Арагорна.
      - Натали, мы к вам по делу, - без предисловия начал Стэнли. - Про ваш магический-технический агрегат ходят самые противоречивые слухи, и потому мне срочно надо увидеть его в действии.
      - Зачем? - голос Наталии прозвучал странно глухо, но Стэнли ничего не услышал.
      - Ну хотя бы для того, чтобы знать, что это такое и как оно будет выглядеть в кадре.
      - Вы уверены, что вам действительно это нужно?! - вопрос был странным, и это поняли все присутствующие.
      - Черт побери! - весело ругнулся Стэнли. - Вы говорите об этой вещи так, словно это и впрямь подарок ваших друзей-эльфов.
      - Похоже, Дубощит не очень далек от истины, - шепнула подругам Таллэ. - Я вам потом расскажу.
      - Если вы настаиваете, я сделаю это, - спокойно сказала Наталия, но при этом в воздухе повис некий подтекст. Не говоря больше ни слова, она подошла к раскрытому окну и взяла в руки Чашу. Из стоявшей тут же бутылки с водой из Кленового родника (этот родник имелся на окраине Меловой рощи, и все считали, что вода в нем отличается просто необыкновенным вкусом) Наталия наполнила Чашу, легонько дохнула на воду и, повернувшись к остальным, сказала с ноткой усталости в голосе:
      - Для того, чтобы заглянуть за грань обыденного зримого, Чашу необходимо взять в руки. Ну, у кого достанет решимости?
      Взгляд Стэнли растерянно забегал по окружающим. Что-то внезапно подсказало ему, что дело не удастся обратить в шутку - и мысль о том, что Чашу надо взять в руки, испугала его.
      Нелдор понял это. Понял и то, что рыжая Галька со всей силой своего неверия способна вцепиться в Чашу, и тогда сам черт не будет знать, что из этого получится. И тогда, решительно ступив вперед, он осторожно принял Чашу из рук Наталии. Казалось, в ту секунду, когда Арагорн склонился над Зеркалом, все вокруг замерло - а может быть, просто девчонки затаили дыхание в благоговейном восторге. Гладь воды потемнела. Калейдоскоп каких-то смутных видений кружился на дне Чаши, и Нелдору удалось разглядеть только обрывки - полукруглый проем двери, залитый ослепительным светом, дорожку, усыпанную золотисто-алыми листьями, пустынное пространство заброшенного космодрома. Затем на несколько секунд в воде отразилось голубое небо и мэллы в юной листве. Из деревьев выступило кольцо берлоги матриархата, на котором сидела Розамунд Шелл в джинсах и рубашке, но с эльфийским оберегом на шее. На коленях у нее лежал кусок черного бархата, очень напоминающий знамя Королей Гондора.
      Нелдор не замечал, что и девчонки, и Галька давно откровенно подглядывают в Чашу. И вдруг сознание Эленсэнт, словно плетью, хлестнули слова любимой песни Таллэ:
      Я в Зеркало Галадриэль
      Однажды загляну,
      Чтоб увидать тебя, друзей
      И светлую весну...
      В этот миг картина в Зеркале снова изменилась. Глазам Нелдора открылась деревянная галерея какого-то дома, где он никогда не был, обнесенная старыми, расшатанными перилами. Видно, только что прошел дождь - на перилах сверкали крупные капли, а пол галереи влажно поблескивал в ярких лучах солнца. И тут в галерею ворвалась Эленсэнт в белой одежде, чем-то напоминающей традиционный наряд кор-эндаллки. Она бежала, призывно протягивая руки навстречу кому-то, ее длинные волосы развевались, а лицо сияло неземным счастьем. Но в следующую секунду она поскользнулась и, упав, со всего размаха ударилась о перила, которые сломались, не выдержав удара, и Эленсэнт повисла над какой-то глубокой пропастью, открывшейся под галереей. "Почему под галереей может быть пропасть?" - мелькнуло в голове у Нелдора. Эленсэнт попыталась ухватиться за обломки перил, но они остались у нее в руках, и она медленно, как при замедленной съемке, полетела в эту странную и страшную бездну... Пронзительный крик вспугнул тишину в Меловой роще. Разве Зеркало способно доносить звуки?