Боги мои, это что, Элаур до сих пор не кончил балладу или я не заметила, как он начал следующую?! Ну нельзя же так, всему есть предел! Склонился над лютней и этак аккуратно потряхивает ухоженной челкой, чтоб и не растрепать, и порыв страстей изобразить. Проскакивает мысль: а родись этот персонаж где-нибудь в Сутях Города - наверное, лажал бы в стиле рок на еще одну извечную тему о дыме сигарет и ночном окне...
      Нет, нельзя так - это напряжение с примесью страха делает меня такой ненормально озлобленной. Ведь хороших людей за этим столом на порядок больше. Взять того же Орсалла или Госпожу Моря Хилгеритт, или Сарда, нового командора Рыцарей...
      Ох... Наконец-то он кончил! Тянет перекреститься, но Миру Великой Реки неведом Распятый, а потому вместо этого я демонстративно прикладываю ко лбу пальцы, сложенные колечком.
      - Да простятся мне мои дерзкие слова! - это Россиньоль. Тоже наверняка чуть не уснул... - Всем известно, как хороши баллады Элаура, но не кажется ли вам, почтенные гости, что сегодня мы собрались здесь не вспоминать о горестях минувшей войны, а петь и радоваться?
      - Истина! Точно так! - гул голосов со всех сторон.
      - И, так как сейчас настала моя очередь петь для молодой пары и всех вас, я спою веселую Эрг-Лэйскую застольную песню!
      Так... Готовность номер раз. Россиньоль предупрежден: петь такое, подо что я могла бы танцевать.
      Россиньоль пробирается на место певца. И с первым же его аккордом - "Хэй, пусть звенят бокалы - снова нам мало, хоть наливали вовремя нам сполна!" - я срываюсь со своего места и, покорный движению рук, взлетает вверх мой черный полупрозрачный плащ. Вряд ли любой другой женщине за этим столом простилось бы подобное нарушение приличий, но статус чародейки везде и всегда несколько особый...
      Нет, Мастер Мастера всегда поймет, даже если один из них еще Подмастерье - то, что надо!
      Хэй,
      Пусть красотки пляшут
      К радости нашей,
      Путь наш украшен
      ласками юных дев!..
      Изящная прическа, которую Лейримэл утром целый час сооружала на моей голове, рассыпалась в какие-то считанные минуты - ну и хрен с ней! Я кружусь между накрытыми столами, и вот уже двое или трое юных девиц, которых некому оказалось вовремя ухватить за подолы - в том числе Эймо - присоединяются ко мне. Веселье охватывает зал, в глазах появляется блеск.
      - Спасибо, сестра, ты подняла всех! - кричит мне Клематис, когда я оказываюсь слишком близко от новобрачных. Это придает мне веры в себя. Одним прыжком я взлетаю на стол, с которого уже убраны основные блюда, и там с торжеством завершаю свой танец.
      Музыка смолкла. Что ж, своего я добилась - все взгляды прикованы ко мне. Сейчас я как Поющая на возвышении, средоточие порывов и энергий тех, кто у моих ног...
      Так не дрожи коленками, Эленд, мать твою! Что делаешь делай!
      - Государь мой Атхайн, и вы, отважный Тэйрин и дивная Клематис!.. Пусть я не менестрель, но есть у нас в Рябиновом Доле одно... - секундная заминка, - ...Слово, которое будет очень уместно на этой свадьбе. Дозволите ли вы мне говорить, владыки?
      - Говори, Эленд Плетущая Чары, - величественный кивок Атхайна.
      СЛУШАЙТЕ! ПОКУДА НЕ ПРОБИЛ ЧАС,
      ПОКУДА ОСТАЛИСЬ СИЛЫ И ГОЛОС...
      Я делаю глубокий вдох, словно собираюсь скрыться под водой. Мир вздрагивает от звука моего голоса:
      - Зажгите свечи, и звезды зажгите!
      Сегодня ночью для вас танцует
      Прекрасная Алла из храма Сиры...
      Слово - не с этой Сути. Силийское. "Андсира", "Долквир" непонятные здесь слова, но плевать. Пусть думают, что хотят. Я - Говорю. Я делаю свою работу.
      - Стекайтесь скорее на главную площадь!
      Сейчас она начинает свой танец,
      Ступая по черным зеркальным плитам
      Легко, как будто по облакам...
      Море огней - то факелы светят,
      Море голов - то замерли люди,
      А музыка громче и все быстрее
      Как сердце выдержит этот ритм?
      Одна - в толпе, на земле и на небе,
      Под тонким сиреневым покрывалом
      Так беззащитно гибкое тело,
      И кровь струится музыке в такт.
      А там, во дворах, столы с угощеньем
      Но не позволит Андсира пройтись ей
      Босыми ногами в безумном танце
      По мясу с кровью и по вину...
      Я Говорю, я уже сама не слышу своего голоса - я настоящая Поющая. Все, кто в этом зале, протекают через меня - и я знаю, что и Флетчер уже здесь, замер у дверей в напряжении ожидания. А я срываю со всех оковы, как скальпелем по душе, и все тайное незаметно становится явным, и все, кто в силах прикоснуться ко мне мыслью, наделяются даром видеть сущность вещей...
      - Зажгите свечи, и звезды зажгите!
      Сегодня женится мой любимый,
      И перед тем, как сойти в могилу,
      В последний раз я танцую для вас!
      Все, отказали тормоза... Нетерпение аттаров - прибой, что не в силах коснуться моих ног. И вот теперь можно вставлять ключ, умело выточенный под замок. Монотонно, нараспев, в бешено-завораживающем ритме:
      КРУЖИСЬ ЖЕ, АЛЛА, ПОКА НЕ УСТАЛА,
      ТАНЦУЙ, ПОКА МЕРТВАЯ НЕ УПАЛА,
      ЛЮБИМЫЙ ЖЕНИТСЯ, И НАГРАДОЙ
      ЗА ТАНЕЦ ЖИЗНИ ЕЙ БУДЕТ СМЕРТЬ,
      ЗА ЗВЕЗДНЫЙ ТАНЕЦ ВО СЛАВУ АНДСИРЫ,
      ЗА ТАНЕЦ СИРЫ - МЫ ПЛАТИМ ЖИЗНЬЮ,
      ЗА ТАНЕЦ ЖИЗНИ - МЫ ПЛАТИМ СМЕРТЬЮ,
      ЗА ТАНЕЦ СМЕРТИ - ЛЮБВИ... ПЛАТИТЬ...
      Голос мой медленно замирает в обморочной тишине. Больше всего в этот миг мне хочется упасть без сил, но я с изумляющим меня саму жестоким упрямством отсчитываю секунды: две... три... четыре... старт!
      - Да как ты посмела!
      - Кощунство!
      - Разве можно такое читать на свадьбе!
      - Это заклятие!
      - Конечно, заклятие!
      - Смерть чародейке!
      Ага... Вот вы все, голубчики (восемь... девять...), кого слетевшие тормоза уберегли от оков моей финальной ворожбы! Ну ни один не захотел промолчать, каждый высказался - тут тебе и все аттары (нет, не все - есть и непричастные!), и всеми нами любимый лорд Растрейн, и начальник старой гвардии (четырнадцать...), и скорбная Йоссамэл - ух ты, да она, оказывается, вовсе не в неведении, - и ее дама Раэрис... шестнадцать... финиш!
      - А ну, молчать! - это очнулся Атхайн. В том, что контакт наших подсознаний состоялся, я уже не сомневаюсь.
      Всплески деструктивности, равно как и выкрики, стихают, властной рукой ненадолго загнанные в берега. Одновременно с этим начал приходить в себя остальной народ - глаза светлеют...
      - Зачем ты это сделала, Эленд? - сталь в голосе. - Это были сильнейшие чары - и я не увидел в них света!
      Я поворачиваюсь к нему - глаза в глаза.
      - Государь мой Атхайн, вспомни, применяла ли я хоть раз ту власть, что дарована мне свыше, во вред тебе и Речному Содружеству?
      - Ни разу доселе, - голос его тверд. Он хочет быть справедливым - я не лишу его этого удовольствия.
      - Помнишь ли ты, как шло твое воинство, повинуясь слову моему, три дня без сна и отдыха, чтобы успеть в Эрг-Лэйю?
      - Трудно забыть такое.
      - Не ты ли тогда поначалу страшился довериться мне, ибо и тогда увидел в моих Словах и делах не свет, но силу?
      - Было так.
      - Последний вопрос - не сочти за дерзость, мой государь. Готов ли ты еще раз вверить мне свою жизнь в случае неминуемой опасности?
      - Если не будет иного выбора, я не стану колебаться.
      Еще один вдох. Кажется, заговорщики уже начинают понимать.
      - Так прикажи страже, государь, - резко и быстро выкрикиваю я, - арестовать и обыскать всех, кто возвысил на меня свой голос - твоя память держит их не хуже моей! Ибо лишь злой умысел разрушения и смерти может противостоять этим чарам! Единение с Той, что зовет к Себе...
      Я не успеваю договорить - ярензагский метательный нож, нацеленный мне в горло, со звоном ударяется о застежку Орсалла, которой сколот на груди мой плащ. Да, этого стоило ожидать от тех, кто потерял контроль над своими порывами! Я инстинктивно падаю, уклоняясь от второго ножа, который отбивает Тэйрин широким металлическим зарукавьем - и ловлю плечом третий, с той стороны, откуда не ждала... да и не мне предназначенный. Сквозь обжигающую боль в сознание прорывается мысль: а Растрейн, оказывается, даже еще больший дурак, чем я думала...
      - Вот видишь, государь! - нахожу я в себе силы выкрикнуть. - Какие тебе нужны еще доказательства? Я отобрала у них сдержанность... - и тупо смотрю, как рвется наружу кровь из моей раны, почти невидная на черном. Но в мою сторону никто уже не глядит. От дверей в зал доносится знакомый до слез боевой клич: "Андорэ и Эстелин!", и в зал с обнаженными мечами врываются Флетчер и капитан Иммзор, а за ними бегут воины с лебедиными крыльями на шлемах, которые тут же ввязываются в схватки с аттарами и кое с кем из старой гвардии. Иммзор в несколько прыжков оказывается рядом с лордом Растрейном, а Флетчер подбегает ко мне...
      - Что с тобой, Элендишка? Ох, черт, да они тебя серьезно ранили! - я слышу страх в его голосе и вдруг понимаю, что в этот миг Йоралин Даквортский плевать хотел на всех королей мироздания. Он подхватывает меня на руки, пачкая кровью свое белое одеяние. Рядом уже Орсалл и Россиньоль, кто-то из них, пытаясь помочь, выдергивает нож из раны...
      Взрыв боли. Мир гаснет.
      Не знаю, что заставило меня пробудиться. Просто вдруг сон отхлынул, как волна отлива, и я осознаю себя в темной комнате Флетчера, в трепетной паутине тишины, сквозь которую из окна доносятся звуки праздничного веселья - голоса, смех, аккорды лютни, и над всем - песня Россиньоля: "Все было так, во все века, и будет впредь наверняка!" Еще не ночь, а только поздний вечер, веселье и не думает утихать. Окно распахнуто настежь, но все равно все это - там, далеко, отдельно от меня, не в силах перелиться через подоконник и разрушить мой хрупкий покой. Я просто лежу и даже не слушаю, а слышу.
      Рану под повязкой слегка, приятно, покалывает - это хорошо, значит, к утру от нее не останется и следа. Здешняя Алфирил - умелый целитель. Осторожно касаюсь шарфа, которым притянута к телу моя левая рука - темная газовая полоса прикрывает грудь, выделяясь на белой рубашке даже в темноте. Все, что сейчас требуется от меня - сохранять полный покой...
      Дыхание весенней ночи - ветер чуть касается моего лица, как обещание...
      Скрип двери. Осторожные шаги. "Кто там?" - хочу спросить я, но оцепенение грани меж сном и явью сковало меня, я здесь и не здесь, и губы не шевелятся. Да это и ни к чему - я уже знаю ответ. Шорох падающего с плеч плаща, едва слышный стук сброшенных сапог... и кровать подается под дополнительной тяжестью.
      - Спишь? - еле слышно, у самого лица.
      Я молчу. Я сохраняю полный покой. Шелковистая прядь волос касается моей щеки. Сердце мое, и до этого бившееся не очень сильно, замирает совсем - вот оно... Осторожно-осторожно он подсовывает левую руку мне под плечи, а правую кладет на грудь, совсем рядом с раной. Я жду... непонятно чего, наверное, прикосновения губ... но ничего не происходит - я просто в кольце его объятий.
      Совсем близко. Так близко, как я даже мечтать не смела никогда и ни разу. Я боюсь пошевелиться, боюсь дышать - только бы не разомкнул рук...
      А потом все исчезает. Остается темнота и тишина, и в этой темноте я - зеленое пламя, зажженное неведомой рукой. Плоть исчезла, суть обнажена. Я горю, значит, живу, но свет мой не в силах разогнать тьму вокруг меня, только накаляет ее нестерпимо, и я - пламя - дрожу в этой тьме... И осознаю, что совсем рядом со мной другое пламя - синее, как летний полдень, и такое же ослепительное, но не греющее, а лишь разбрасывающее вокруг себя призрачный свет синей лампы.
      Я тянусь к этому другому пламени, мы осторожно соприкасаемся краями - и на границе рождается, как новая звезда, ослепительная бирюзовая вспышка, и наше биение уже попадает в такт друг другу. Отдергиваемся и снова касаемся, и вдруг - как вздох - вбираем друг друга одним неодолимым движением, и уже нет ни меня, ни его. Есть Мы - бирюзовая звезда, ослепительная и раскаленная - Свет и Сила слились в одно. И каждое дрожание лучей этой звезды, каждая пульсация света отдаются в нервах немыслимым, невозможным наслаждением, и я вижу его - свою - душу до самого дна, и нерешительность уходит, тает, как лед, заменяясь радостным изумлением... счастье, непредставимое счастье абсолютной открытости, взаимного проникновения двух душ... слов не хватает, да и не нужны слова, мы - единая нервная система...
      "Я ждала тебя всю жизнь."
      "Я тебя тоже. Просто не сразу понял, что ты - это ты."
      "А я сразу поняла. Я узнала прикосновение твоего пламени. Мы уже были вместе... давно, далеко..."
      "Да, два раза или даже три. Я знаю тебя. Когда-то давно тебя звали рыжей Ирмгарди."
      "А тебя - Ренато Флорентинцем. Ты вторая и лучшая половина моей души."
      "И ты - моей. Ты - жизнь. Нет большего наслаждения, чем делиться с тобой надеждой."
      "Ты - сияние. Нет большего наслаждения, чем делиться с тобой силой."
      ...Впоследствии Россиньоль рассказывал, что, когда он вошел в комнату, мы лежали, как были, в одежде, застывшие до такой степени, что можно было бы счесть это оцепенением смерти, если бы сердца наши не бились, как одно, а от лиц и рук не исходило зеленовато-голубое сияние. Он окликнул нас - но мы даже не пошевелились, не разомкнули объятий. Мы были вне времени и пространства - и, низко склонившись перед нами, он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
      * * *
      "Ты, кажется, успела влюбиться во Флетчера."
      "С чего это ты взяла, Нелли?!"
      "Просто ты избегаешь называть его по имени, а когда говоришь о нем, то зовешь его "этот изверг"..."
      О нем я могу рассказывать бесконечно, так что если утомлю, прерывайте без стеснения...
      Я познакомилась с ним неполных восемнадцати лет от роду, в тот же день, когда ступила в Круг Света и стала собой - отныне и навсегда. Еще не веря в свое новое достоинство, не успев привыкнуть к этому необыкновенному чувству единства со всем сущим...
      Был дождь - сверкающий майский дождь, что сбивает лепестки с цветущих яблонь, превращает переулочки Города в бурливые горные реки, смеющийся весенний дождь, от которого не укроют ни зонт, ни магия, ни полиэтиленовая пленка - да и стоит ли от него укрываться, лишать себя такой радости? Наверное, все-таки стоит, если на тебе новое бледно-зеленое платье, да еще отделанное жемчугом. Дождь дождем, а линялых тряпок у меня и без того предостаточно...
      Вместе с другими прохожими я стояла в дверях большого продуктового магазина и смотрела на серебряную стену, отделившую мир людей от мира стихии...
      "А вот мы сейчас девушку спросим... Не согласитесь ли рассудить нас, лойнэлле?"
      Их было двое, оба чуть постарше меня. Один, тот, что обратился ко мне - моего роста, с нечесаной соломенной гривой и лицом, неуловимо выдающим жителя технологической Сути... я лишь бегло скользнула по нему взглядом и во все глаза уставилась на другого, в ярко-голубом, через плечо которого был переброшен широкий ремень гитары.
      Он не поражал своим обликом, черты нервного смуглого лица были тонкими, но скорее неправильными - слишком большой рот, выступающий подбородок... Но Круг Света обострил мое зрение, и легкость его движений, гибкость удивительно соразмерной фигуры и в особенности необыкновенно красиво очерченные кисти рук сразу же выдали мне хорошую примесь Нездешней крови в этом человеке. Это - в первый момент. А во второй я поняла, что его лицо мне знакомо, хотя никакое имя с ним не ассоциируется...
      "Тут мой приятель Хэйм настаивает, что надо брать белое лаорийское вино, а по-моему, единственное, что здесь стоит внимания в пределах десяти фиолетовых - это "Айренеса". Вот что вы нам присоветуете, если на закуску только арахис в сахаре?"
      Из всей этой фразы я толком уловила лишь одно слово... и неожиданно словно что-то щелкнуло в мозгу, вставая на свое место.
      "Значит, тебя зовут Хэйм? По-моему, совсем неподходящее имя для Рыцаря Долины. То ли дело - Йоралин из Дакворта!"
      Тогда-то я и увидела впервые, как он улыбается...
      "Так ты из Мира Великой Реки?"
      "Ну... скажем так, бывала там. Я из Сутей Города."
      "Представь себе, и я тоже!" - он взмахнул рукой с воображаемой шляпой, поклон заставил разлететься его длинные длиннее моих - темные кудри... "Хэмбридж Флетчер, Мастер Ордена Слова, к вашим услугам!"
      Мастер Ордена... Как сейчас вижу тонкую серебряную цепочку, стекающую ему на грудь из-под распахнутого воротника рубашки, а на ней - причудливо ограненный огромный опал. Этот камень словно вобрал в себя все краски мироздания, все колдовское пламя звезд и ночных костров. Тогда я еще не знала, что это не просто красивая побрякушка, предположительно Нездешнего производства, а Мастерский Символ на Пути Растящих Кристалл. Да и сам этот титул еще был пустым звуком для меня...
      "Очень приятно. Я Элендис Аргиноль, и ты, Флетчер, первый, кто слышит от меня это имя."
      "Вот как? Чем же я заслужил такое доверие?"
      "Да ничем. Просто еще два часа назад я и мое Имя не были одним целым."
      "Значит, ты только сегодня вошла в Круг Света? Какое совпадение - я ведь тоже только сегодня подтвердил звание Мастера! Черт возьми, это заслуживает того, чтобы устроить совместную попойку! Как ты на это смотришь, Камил?"
      "Замечательно смотрю. Но продолжаю настаивать, что надо брать "Айренесу"."
      Пойти куда-то с ними... то есть с ним, Камил - так, в нагрузку... Как же я была счастлива в эту минуту, вот так взяла бы и засмеялась прямо на весь магазин! Люди уже и без того оборачивались в нашу сторону - поклон Флетчера привлек к нам всеобщее внимание.
      "Глаза б мои на вас не глядели, изверги! Нате вам еще пятнадцать и берите то и другое, и еще что-нибудь, чем заесть, а то я с одного бокала захмелею."
      Камил в нерешительности посмотрел на Флетчера.
      "Бери-бери", - я настойчиво сунула ему в руку свои последние деньги. "Считай, что "Айренеса" ваша, а лаорийское поставила я."
      Не скрывая довольства, он почти бегом направился к прилавку с выпивкой.
      "Мой друг, Камил Меройе из Города Страны Больших Труб. Славный парень, но совершенно не умеет вести себя в обществе дам - то стесняется, то хамит, а чаще всего делает то и другое сразу..."
      "Кстати, ты сам не назвал мне ни Истинного Имени, ни Сути."
      "А тебя еще не научили, что требовать этого не всегда вежливо?" - улыбка сгладила неловкость, но я не сразу нашлась с ответом.
      "Ну, ты же говоришь, что из Города... и не Нездешний, хотя и их крови... так что же тут невежливого?"
      "Ты это видишь?! Я имею в виду - то, что я полукровка?"
      "Так ведь в глаза же бросается..."
      Он с усилием сглотнул... Знать бы мне тогда, за что зацепила - прикусила бы себе язык за бестактность!
      "Во мне только четверть эльфийской крови - но на Экологической Нише достаточно и одной восьмой! Я и моя мать беженцы из тамошней версии Города."
      А вот об этом я уже кое-что знала даже тогда...
      "Прости..." - я взяла его руку и прижала к своей щеке. И тогда он наклонился ко мне и шепнул на ухо:
      "Мое Истинное Имя - Хейнед Виналкар. И ты тоже первая, кто его слышит."
      Я посмотрела ему в глаза.
      "Спасибо... Флетчер. Даю слово, что никогда не помяну его всуе - как имя Господа."
      А потом дождь кончился, и мы пошли к нему домой, и там весь вечер пили, и он взял гитару, и я влюбилась в его песни с первого аккорда - я, выросшая на в высшей степени благопристойной Тихой Пристани, где не принято петь в подземных переходах, где не сформировался рок и давно оборвана менестрельская традиция...
      Экологическую Нишу за то и прозвали так, что лишь одна разумная раса имеет право жить и дышать там - люди, простые смертные. Все же прочие - "нелюди" - обречены прозябать в резервациях. Там не знают слова "Нездешний" - и нет оскорбления страшнее, чем "эльфийское отродье".
      Мир, где дурнушка может оговорить красивую соперницу мол, отец ее неизвестно откуда пришел, не от эльфа ли рожден и расстроится свадьба, и доживет красавица свой век старой девой с поражением в правах...
      До чего же злы бывают эти законопослушные граждане, не прощающие ближнему своему ни красоты, ни долгой жизни, ни таланта, но трижды не прощающие - благодати, причастности всему сущему!
      Но даже в этом мире возможно все. И рождаются на свет красивые дети с глазами без белков, за чью жизнь матери-смертные платят своей - и выживают, несмотря ни на что. Полукровки вообще живучие.
      Одной из таких полукровок и была леди Тассия, мать Флетчера.
      Я видела ее - хрупкую сероглазую женщину, выглядящую немногим старше сына, стыдливо прикрывающую шалью изуродованную левую руку...
      Будь трижды благословен смертный, отец Флетчера, которого тот никогда не видел, но от которого ей посчастливилось родить сына-мотальца! Уже в тринадцать лет будущий Мастер Ордена сумел пройти по пути в Город-для-Всех - и увести туда свою мать.
      Флетчер - обычный человек и даже не унаследовал в полной мере материнской красоты. Разве что проживет лет четыреста да бритва ему без надобности... Но честное слово, когда он берет в руки гитару, я помню только про одну четверть его крови и напрочь забываю про три остальных!
      Характер у него, конечно, далеко не сахар, и немногие знают о нем то, что знаю я. Это в него уже на всю жизнь вьелось - прятать от людей свою Нездешнюю составляющую и в конечном счете все лучшее в себе. Но я знаю, что он - один из любимых учеников самого Ливарка, и я видела, каков он с матерью - этого мне достаточно.
      Сказать вам совсем честно?
      Он заслуживает лучшей женщины в мироздании. Нежной, мягко женственной, умеющей понять и успокоить, всегда приветливой и ласковой, уютной, заботливой, женщины, которая создаст ему такой дом, куда он будет всегда возвращаться с радостью... Верной жены, искусной любовницы, отличной хозяйки и прекрасной матери его детям...
      Короче - такой, какой я не в силах стать даже ради него.
      Катрен II. МОЙ БЕЗ ПАМЯТИ ЛЮБИМЫЙ ГОРОД
      -...Aem-mon lomies caliae limro si raedli venqoir - и да не ступит никакая тень в наш круг. Да будет так.
      - Да будет так, - прошелестели надо мною четыре голоса.
      Я сижу на коленях в центре громадной четырехлучевой звезды, символа Единой, что выложена на каменном полу Зала Магистров - каждый луч наполовину кремовый, наполовину серозеленый, что-то вроде стандартной "розы ветров". Причем именно сижу, а не стою, что довольно-таки нагло с моей стороны. Пол, кстати, холодный, и колени мои медленно, но верно стынут.
      Луч звезды прямо передо мной упирается в ступени небольшого возвышения. И на нем, освещеный белым сверкающим кристаллом, в деревянном кресле с высокой спинкой, опустив руки на подлокотники - Ливарк, Верховный Магистр Ордена Слова. По идее, я должна смотреть ему в глаза. Но он всегда был непостижим для меня, и по его лицу я все равно ничего не прочитаю - не дано мне. Поэтому, зафиксировав зрачки на сапфировом трилистнике в центре обруча Ливарка, я переключилась на внутреннее зрение и разглядываю троих Магистров Путей, стоящих у концов трех остальных лучей.
      Конечно, Ливарк отслеживает это. И возможно, даже понимает, что думаю я сейчас не столько об Апелляции, сколько о том, что недавно на голову мне свалилась моя сестренка Маэстина, и с этим надо что-то срочно делать. (Выражение "свалилась на голову" понимайте как вам больше нравится.)
      Волнения давно уже нет. Все словно во сне... И к тому же я сильно сомневаюсь, что здесь что-то зависит от меня и моего волнения. Вглядываюсь в лица Магистров, пытаясь понять - какого они мнения об этом затянувшемся анекдоте, что имеют сказать в мою защиту?
      Слева от меня стоит Габриэль Лормэ, и на его лице я вижу поддержку и сочувствие. Это закономерно - ведь именно он и подбил меня на Апелляцию к Магистрам. Белый камзол, зеленый плащ, золотые волосы вьются по плечам - изыскан и изящен, как всегда... По виду он типичный современник какого-нибудь Бернара де Вентадорна, хотя по жизни ему лет тридцать с небольшим. Я еще была сопливой девчонкой с Тихой Пристани и знать не знала ни о чем таком, когда Ливарк принял обруч Верховного, и место Магистра на Пути Созидающих Башню - древнейшем из трех освободилось. И место это по праву занял Лормэ, в финальном Прении одержав верх над прекрасной Альмуад. За все эти годы никто даже не попытался бросить ему вызов - настолько неоспоримо было его превосходство. И он всегда уважал меня до такой степени, что даже позволял работать со своими Словами и Построениями. Короче, за свой левый фланг я не беспокоюсь.
      Справа от меня Сайрон из Сияния опирается на гитару с таким видом, словно это меч. Не только Говорящий Слова, но и воин - и этим похож на Флетчера, своего подчиненного. В отличие от Лормэ, Магистру на Пути Растящих Кристалл глубоко плевать, как он выглядит. Каштановые кудри торчат во все стороны, словно он не причесывался три дня, светло-бежевая рубашка измята, а шея обмотана неизменным серым шарфом. На него не смотрят - его слушают с замирающим сердцем... Ощутив, что я остановила на нем внутренний взор, Сайрон подмигивает мне, как старый приятель: держись, мол, как-нибудь прорвемся. Да, он не Лормэ, мы знакомы с ним с незапамятных времен, и у меня хватает нахальства не смотреть на него снизу вверх. (Между прочим, я одна знаю, что следующей весной, во время большого Орденского фестиваля, Флетчер намерен бросить ему вызов. И еще неизвестно, кто победит!)
      Сзади неодобрительно поглядывает мне в затылок красивая смуглая женщина лет двадцати пяти на вид, по внешности астурский колониальный тип. На ней золотисто-розовое платье, плечи обнажены, пышные блестящие черные волосы удерживает большой гребень. С трудом верится, что ее зовут холодным северным именем с запахом солоноватого льда - Ар-Ньерд Скогадоттир. Мое непосредственное начальство, Магистр на Пути Ткущих Узор, которую я без особых церемоний сокращаю до Нодди. Так ее звали когда-то давно в недолгую бытность рок-звездой, о чем она вспоминает не иначе как с циничной ухмылкой. И это по ее милости я с третьей попытки не пролезла в Мастера Ордена. Пожалуй, она пристрастна ко мне, но я не могу обижаться на нее за это - слишком люблю, хотя порой мы с ней ругаемся так, что по всему Зодиакальному кругу должны происходить магнитные бури.
      - Итак, Магистр Ар-Ньерд... - это голос Ливарка. Есть в нем какие-то особенные мягкость и свет, что-то такое, что всегда настраивает меня на спокойный и возвышенный лад, в каком бы настроении я ни предстала перед ним. - Правду ли утверждает Подмастерье Элендис, что и после третьего испытания ты не сочла ее достойной степени Мастера Ордена Слова?
      - То истина, - отвечает мое начальство, как полагается по ритуалу. Выражение ее лица я бы обозначила словами: "я не трушу и упрям".
      - Однако мне ведомо, что Совет Мастеров всех трех Путей судил иначе и счел Подмастерье Элендис выдержавшей испытание.
      - Да, было так. Но, как Магистр Ткущих Узор, я обладаю правом вето - и я его осуществила.
      - Чем же ты мотивируешь свой отказ? Считаешь ли ты, что Подмастерье Элендис недостаточно талантлива в сплетении Узоров?
      - Нет, не считаю.
      - Считаешь ли ты, что Подмастерье Элендис недостаточно сильна, чтобы пользоваться поддержкой Мастерского Символа?
      - Магистр Ливарк, - в ее голосе заминка досады, - на этот вопрос я не в силах ответить только "да" или "нет".
      - Могу ли я сказать? - это влезает Лормэ. И, не дожидаясь формального разрешения Верховного: - Как Магистр, равный Ар-Ньерд и владеющий той же мерой объективности, утверждаю и свидетельствую, что Подмастерье Элендис не только способна полноценно работать на уровне Мастера, но уже делала это неоднократно и успешно.
      - Что дает тебе основание утверждать это, Магистр Лормэ? не сомневаюсь, что Ливарк спрашивает так, для проформы. У него - свои источники информации...
      - Верно ли то, что лишь три полноправных Мастера с трех Путей способны выстроить Купол Абсолютной Защиты? - вопросом на вопрос отвечает глава Созидающих Башню.
      - Воистину...
      - Так вот, - перебивает Лормэ, - семь месяцев назад такой купол был выстроен над Вратами Белгунды, и от Ткущих Узор в этом участвовала Элендис наравне с двумя Мастерами - с моего Пути и с Пути Растящих Кристалл.
      Точно - Лормэ присутствовал при том, как я хвасталась этим деянием на балу в Башне. Все одно к одному...
      - Это где такая Белгунда? - вмешивается Нодди, презрев ритуал.
      - На границе между знаками Рака и Льва, - спокойно и четко отвечает Сайрон. Ах да, его же тоже туда носило, правда, несколько раньше, чем нас - до Черной пыли - и не в Белгунду, а южнее. Но все равно - было, не спорю. - По официальному реестру Башни Теней эта Суть называется Мидгард-6.
      - Не была... Хотя, кажется, знаю оттуда кое-кого - жрицу, что ли, ихнюю... Смуглая такая, курчавая и невысокая.
      Ага, Гэсти из храма Пляшущего Тура, она самая. И уж не знаю, шесть или еще сколько, а мы так всегда звали это местечко попросту Мидгардией. Суть как Суть, не приманка для туристов, но и не жертва эсхатологии. И Белгунда - очень славная провинция, живут там простые милые люди, растят ячмень, пасут свиней, варят пиво. И никто никому не враг...
      - Кто из твоих Мастеров строил этот купол? - прерывает неуставные разговоры Ливарк.
      - От Созидающих Башню там был Мастер Россиньоль.
      - А от Растящих Кристалл - Мастер Флетчер, - добавляет Сайрон, хотя его пока никто не спрашивал.
      В эту минуту я, для разнообразия, возвращаю зрение в зрачки и успеваю заметить, как легкая улыбка трогает губы Верховного: опять эта неразлучная троица - "сладкая парочка" Эленд и Флетчер (как дразнит нас Урбен де Периге, побратим Флетчера) и примкнувший к ним Россиньоль... Уж не до такой степени непостижим для меня Ливарк - такая улыбка у него довольно точный эквивалент гнусного хихиканья. Это же далеко не первый случай, когда до него доводят совместные похождения нашей бригады!