Ирина Мазаева

Ласты на каблуках

Глава 1,

Красивая и оптимистичная

Лизочка захлопнула дверь и, напевая себе под нос веселенькую мелодию, протанцевала из зоны прихожей в зону кухни. Настроение у нее было лучше некуда. Во-первых, за окном темнела дивная ночь, предвещающая утро выходного дня, а во-вторых, дверь она захлопнула, простившись не абы с кем, а с Борюсиком. Борюсик был ее МММ.

А МММ – мужчина моей мечты – это было Лизочкино все.

Прочее в Лизочкиной жизни более или менее устаканилось, утряслось давно и прочно, приведено в порядок и разложено по полочкам. У Лизочки была своя однокомнатная квартирка в 42 квадратных метра с тщательно продуманной планировкой и идеально выверенным дизайном. Буквально по мановению волшебной палочки ее комната, кухня, прихожая, исключая совмещенный санузел превращались в шикарные апартаменты. Именно в огромную гостиную, разделенную с помощью цвета и мебели на функциональные зоны, и маленькую очаровательную спаленку. Гостиная была гордостью Лизочки.

Она включала в себя все, что необходимо для счастья. Уютный кухонный уголок со всевозможными шкафчиками, полочками и нишами для разных баночек, бутылок, чашечек и тарелочек, с современной посудомоечной машиной, микроволновкой и обычной, но тоже с наворотами, плиты. В рабочей зоне имелся аккуратный компьютерный столик, суперсовременный компьютер, ряды полочек с цветными папками. А в зоне отдыха – огромный диван и плазменный телевизор напротив.

В общем, не квартирка, а чудо. Другое дело, что это самое чудо с перепланировкой обошлось ей в достаточно круглую сумму... Но это уже другой вопрос. Нынешнее положение дел позволяло ей не думать о завтрашнем дне, легко ставить подписи под кредитными договорами и не проверять ежедневно с замирающим сердцем баланс на карточке.

Лизочка работала на Фирме. Именно так: на Фирме с большой буквы. Потому что это была именно Фирма с почти тысячным персоналом, с длинными коридорами, светлыми офисами и строгим распорядком. В ней постоянно что-то происходило: продумывались стратегии, составлялись планы, проводились исследования и, как следствие, заключались сделки. Все сотрудники Фирмы были безупречными – безупречными работниками, коллегами, людьми. Быть неопрятным, нетрудоспособным, необщительным, недовольным было просто нельзя. Каждый был профессионалом, душой общества и выглядел, будто только что сошел с обложки глянцевого журнала. Только в этом случае можно было надеяться на достойную зарплату и карьерный рост.

И Лизочка была именно такой – красивой, ухоженной, стильной и яркой. Естественно – образованной, знающей свое дело и дипломатичной. В общении она была всегда ровной, отзывчивой, но и знающей себе цену. Когда она шла по коридору своей безупречной походкой, поцокивая каблучками безупречных туфелек, с безупречным отчетом в руках, то всем становилось ясно: эта девушка своя, на этой прекрасной Фирме она на месте. И, получая свою немалую зарплату, Лизочка была уверена: все полученное, до последней копеечки, – ее собственное, честно заработанное. «Еще бы, – думала Лизочка редкими домашними вечерами, – сколько сил, нервов и времени потрачено на то, чтобы получить это право!»

Если дословно, то Лизочка думала так: «Рынок – система экономических отношений, включающая в себя куплю– продажу товаров и услуг по определенной цене, которая устанавливается на основе взаимодействия спроса и предложения в соответствующей конкурентной среде». А если короче: «Я всего достигла сама». Лизочка, и правда, сама поступила в престижный вуз, сама его окончила с красным дипломом. Съездила на стажировку в Америку. Сама нашла работу, сумела проявить свои способности, которые заметило руководство, набралась опыта. А потому – в определенный момент стала представлять собой прекрасный товар на рынке управленческих кадров. Добившись на своей первой работе всего, чего только можно было там добиться, смело подала резюме в Фирму – прошла по конкурсу.

Глядя на себя в зеркало, Лизочка видела, что и здесь, во внешности, она также всего добилась сама. Не сказать, что природа как-то уж совсем небрежно обошлась с ней, но нынешняя ее внешность – это буквально дело рук самой Лизочки. В свои почти тридцать лет она выглядела едва на двадцать. Фитнес-клуб, солярий, бассейн, антицеллюлитный массаж, маски, кремы, лосьоны, зеленый чай и утренняя зарядка – и в результате вот она, Лизочка. Красивая, уверенная в себе молодая женщина с ярким румянцем, блестящими волосами, упругими мышцами.

Лизочка любила себя. И верила в себя. Она давно уже договорилась с жизнью обо всем, о чем только можно было договориться. Когда-то давным-давно, перелистывая любимые глянцевые журналы, Лизочка мечтала стать такой же, как все эти улыбающиеся ей с фотографий женщины. Она мечтала об этом со всей страстью молодости, жадно и упоенно. И не только мечтала, но и делала все возможное и невозможное для осуществления своей мечты.

Лизочка училась жить правильно – чем-то жертвовать, даже своими любимыми пирожными, что-то старалась вовремя и крепко ухватить, чтобы не утратить навсегда. Лизочка упорно двигалась к цели, и сама судьба – высшие силы, какой-то скрытый небесный диспетчер, ведающий распределением земных благ, – щедро расплатилась с ней за ее упорство.

И вот теперь все в ее в жизни упорядочено. У нее есть полный набор необходимых каждой современной молодой женщине благ: работа, достаток, квартира, круг проверенных подруг, красивая внешность и собственный МММ.

Собственный МММ – Борюсик – был тоже безупречен.

Он получал в полтора раза больше Лизочки и виртуозно водил, в отличие от нее, совершенно лишенной водительских амбиций, шикарный автомобиль. Борюсик был высок, все еще по-мальчишески строен для своих тридцати четырех и вместе с этим достаточно солиден и презентабелен. Он играл в гольф, читал журнал «Эксперт» и не был обременен ни опытом неудачных семейных отношений, ни детьми. Если бы сама Лизочка не была безупречна, если бы она не была уверена в себе, если бы к моменту встречи с ним она не имела договора с жизнью о прекрасном будущем, она бы, наверное, испугалась, за что ей досталось такое сокровище. Но Лизочка знала себе цену и приняла Борюсика так же, как принимала в своей жизни все успехи: она была достойна такого Борюсика.

Их роман развивался так, как и должны были, по мнению Лизочки, развиваться все серьезные романы: Борюсик ее завоевывал. Назначал свидания, водил ее в рестораны, в кино и театры и всегда приходил с цветами. Неизменно был галантен и умел рассмешить, всегда сам платил по счетам и при этом – при этом! – не спешил напрашиваться к ней поздним вечером «на чашку кофе».

Все предыдущие Лизочкины кавалеры померкли – да что там! – увяли в Лизочкином сердце на фоне несомненных достоинств Борюсика. Все их робкие попытки ухаживать, неловкие страсти, романтические бредни – все это теперь, с высоты отношений с Борюсиком, выглядело бледно и мелко. Даже если их всех: остряка и душу университетской компании Ванечку, безумного и романтичного соседа-художника в Бибиреве, где Лизочка жила с родителями, эрудированного и серьезного игрока на бирже Эдуарда и прочих, и прочих, и прочих, – поместить на одну чашу весов, а на другую – одного-единственного Борюсика, Борюсик перевешивал. Именно таким и представляла себе Лизочка МММ. Именно такого и вручила ей жизнь: получите – распишитесь.

Понятно, что, едва увидев Борюсика, едва перекинувшись с ним парой фраз в кафе в обеденный перерыв, Лизочка уже все сообразила. Разглядела его пиджак и часы, приметила уверенность манер и благополучие, исходившие от него, и приняла решение – это Мужчина Моей Мечты. Вы думаете, она тут же упала в его объятья? О, вы не знаете Лизочки.

Лизочка была девочкой умной. Как она годами лепила из себя успешного человека, так же и взращивала в себе Женщину. Копила-накапливала в себе ту особенную женскую мудрость, которая, единственная, и позволяет женщине управляться с мужчинами.

Про мужчин Лизочка знала все. Мужчина – охотник. Женщина – добыча. Негоже добыче самой падать жертве в лапы. Пусть поохотится, побегает, помучается. Чем труднее что-либо достается мужчине, тем больше он это ценит. Поэтому и с Борюсиком Лизочка не спешила. Каждый раз до последнего тянула – не говорила, удастся ли ей выкроить время для свидания. Бежала уже сама в магазин за новыми чулками, красилась в лифте, а все не говорила «да», томила.

Каждый раз с любого свидания ускользала, выпархивала из его рук, обходила ловушки. Оставляла все с тем же немного глуповатым видом: вот же, еще минуту назад была в руках, рядом, а руки сомкнул – захлопнул ловушку – уже нет никого. И только запах дорогого дразнящего парфюма держался пару минут, а потом и он развеивался пыльным московским ветром.

И Борюсик все время должен был бежать следом, догонять, догонять и догонять Лизочку. Такая вот игра.

Лизочка взяла из шкафчика высокий стакан, достала из холодильника пакет сока и налила его в стакан.

– Трам-пам-парам... – напевала себе под нос Лизочка, проделывая все это, – трам-пам-пам-парам-парам.

Потом она с соком уселась в кресло у окна и блаженно закатила глаза. Ах, что это был за вечер!

Борюсик должен был прийти в восемь. В шесть – после шопинга, фитнеса и маникюрного кабинета – Лизочка залезла в ванну, где сделала со своим телом все возможное, чтобы выглядеть сногсшибательно. Затем, стремительно выскочив из ванны, – а она уже поняла, что не успевает! – моментально намазала на лицо, шею, руки все то, что должно было усилить ее красоту на сегодняшний вечер и упрочить – на всю оставшуюся жизнь. Высушила волосы и уложила их в хитрую прическу. Смыла маску с лица и подправила педикюр. И засела перед зеркалом за самое главное – макияж. За этим делом и застал ее настойчивый звонок домофона.

Лизочка взвизгнула, как молодой поросеночек, и подскочила к домофону.

– Борюсик, это ты? Ах, ах, ах! О! Ты себе не представляешь! Ах, ох!

– Милая, выражайся, пожалуйста, яснее.

– Ах, ах, милый, ты не мог бы... не мог бы ты погулять еще немножечко, я буду готова через пять минут.

Борюсик, уже проживший на белом свете тридцать четыре года и усвоивший, что женские пять минут – это общечеловеческие минут сорок, все же погулять согласился.

Лизочка же накрасилась, облачилась в дивный небесно-голубой комплект белья и вечернее декольтированное платье цвета морской волны, обула синие замшевые туфельки на умопомрачительной шпильке. Подушилась за ушками, капнула по капельке на локти и запястья. Полюбовалась на себя в зеркало, накинула плащик и сочла, что готова.

Но медлила, все еще медлила выходить...

Сейчас, сидя на кресле и потягивая сок – голова кружилась от вина, от впечатлений, от нахлынувшего сумбура чувств, – она попыталась вспомнить, о чем она думала перед выходом? Как она выглядит? О чем они будут говорить, куда пойдут? Или – чем закончится этот вечер?

Лизочка помнила, как она выпорхнула из подъезда (пулей проскакав на шпильках свои три этажа – лифт был занят). А потом не спеша, вся такая задумчивая, нездешняя, подошла к Борюсику. Взрастив в себе Женщину, Лизочка была убеждена: чтобы мужчина тянулся только к тебе, нужно все время быть внутренне отстраненной. И смотреть на него, как на футбольный матч: ну бегают футболисты по полю за мячиком – и что? Сдерживать свои эмоции: вот позвонят ему сейчас, срочно вызовут куда-нибудь, и он уйдет. А ты спокойно так пожмешь плечами: хорошо, дорогой, увидимся завтра.

Впрочем, нельзя сказать, что эта отстраненность так уж легко давалась нашей Лизочке. Иногда, чего уж тут греха таить, она пыталась вытеснить Борюсика из головы думами о ком-нибудь другом. Например, о коллеге Андрее из соседнего подразделения, о его веснушках. Лизочку с детства привлекали мальчики с веснушками. Думала, прошло – нет, заглядывается на Андрея, флиртует. А можно было подумать и о тренере в фитнес-клубе, о его прекрасном натренированном теле...

Лизочка выпорхнула из подъезда и не спеша подошла к Борюсику вся такая отстраненная, загадочная, нездешняя. Борюсик был красивый и уверенный в себе, как обычно, и вручил ей традиционный букет, в котором причудливо сочетались гвоздики, хризантемы и рододендроны. Лизочка традиционно ахнула и подумала: «Надо бы спросить у него телефончик флориста...»

И они поехали в кинотеатр и сидели на «местах для поцелуев», и Борюсик, как водится, целовал ее. А потом поехали в китайский ресторанчик к Лизочкиной любимой утке по-пекински и тофу. А Борюсик очень элегантно откушал свиные уши... Выпили вина. Он проводил ее до дома, до подъезда, до квартиры... А Лизочка лишь подарила ему долгий прощальный поцелуй и исчезла, растворилась за дверью.

Сидела вот теперь, пила сок и думала: а может, стоило его все-таки пригласить?..

Глава 2,

К сожалению, более реалистичная

В воскресенье утром, выключив и городской, и мобильный телефоны, Лизочка сидела и пила кофе, забравшись с ногами в любимое кресло. И пыталась понять, что произошло.

Она вспоминала вчерашний день: как вернулась со свидания с Борюсиком, как в очередной раз выскользнула из его объятий (читай, ловушки), захлопнула за ним дверь. Как налила себе бокал сока, уселась уютненько в кресле у окна и вспоминала их рандеву. Как неожиданно зазвонил телефон – Борюсик! – как они разговаривали о чем-то, хотя расстались каких-то десять минут назад. А потом выяснилось, что он все еще у подъезда, а потом – что он забыл отдать ей подарок, а потом – конечно, она его позвала с подарком к себе...

За минуту ловким движением она расстелила голубую льняную скатерть на столе. Поставила два высоких подсвечника с розовыми свечами и, быстро подбежав к запиликавшему домофону, нажала на кнопочку с ключиком.

За минуту жестом фокусника по очереди вынула из холодильника салатики, купленные после работы в ближайшем супермаркете на выходные. И уверенно направилась к входной двери, на сей раз – открывать.

Борюсик был все такой же красивый и уверенный в себе. Поцеловал Лизочку в подставленную щечку, а потом неожиданно сильно притянул ее к себе и урвал настоящий жаркий поцелуй. Лизочка зарделась, оттолкнула его и пригрозила пальчиком. Борюсик сделал виноватый вид и вытащил откуда-то бутылку розового шампанского (не Krug Rose, конечно, но все-таки...).

Они выпили шампанского... Борюсик зажег свечи. Лизочка включила музыку... Просто так, для фона... Разговор не клеился, до салатиков никто не дотронулся...

В общем, чего уж тут рассказывать – все было так, как Лизочка себе это и представляла. И свечи, и шампанское, и медленная музыка. И взгляд Борюсика, все чаще скользящий по ее губам и ниже, ниже...

– Я опять чуть не забыл про подарок!.. – неожиданно остановившись прямо в середине волнующе медленного танца, сказал Борюсик.

Он оставил Лизочку стоять в центре гостиной, а сам сходил к входной двери и вернулся с огромным баулом.

– А я и не заметила, как ты внес его в квартиру, – удивилась она, – что это?

Но Борюсик молча медленно развязал тюк, вытащил из него огромную пушистую белую шкуру и расстелил ее у ног Лизочки. А потом спокойно и уверенно увлек ее вниз.

«Как это все могло произойти?» – думала Лизочка, сидя в воскресенье утром на любимом кресле, попивая кофе – одна-одинешенька!

Рано утром Борюсику позвонили, срочно вызвали куда-то, и он ушел. Лизочка, конечно, спокойно пожала плечами: хорошо, дорогой, увидимся завтра, но на душе у нее было как-то неспокойно. Никакой отстраненности. Загадочности и нездешности, или как это сказать?

Что поделать, каждая женщина очень серьезно относится к первой близости с мужчиной. Для женщины близость с мужчиной – это не просто секс. Это нечто большее. Это то самое мистическое слияние душ, о котором тайно или явно мечтает всякая женщина, сколько бы лет ей ни было. Не зря же говорят: «женщина отдается мужчине». «Отдается» – то есть «отдает себя». Не просто позволяет ему воспользоваться своим телом, получить и доставить удовольствие, но именно становится с этого самого момента как бы немножко – его собственностью. Становится «его женщиной».

Лизочка – на шкуре неизвестного животного – стала немножко женщиной Борюсика. Будучи дамой, как сейчас говорят, продвинутой, Лизочка все-таки не была лишена некоторых атавистических предрассудков. Ей иногда хотелось принадлежать кому-то. Но, конечно, принадлежать не совсем и не как вещь, а, как бы это сказать, принадлежать своей трепетной женской душой. Иными словами, хотелось любить.

Лизочка, выпив уже почти литр кофе со сливками, все еще пребывала в легком волнении от произошедшего.

Она

отдалась

Борюсику.

Это случилось.

Борюсик, как она и ожидала, был нежен, хотя и несколько порывист. Впрочем, для первого раза все вышло достаточно естественно, и Лизочка даже получила некое удовольствие, что было необычно с непривычным партнером. И, как ей показалось, Борюсик тоже остался доволен.

Тогда, черт побери, почему он убежал утром?!

Впрочем, Лизочка, будучи натурой неистеричной и уверенной в себе, тут же отмела малейшие позывы к самокопанию. Ушел – значит, действительно дела. Портить себе прекрасное настроение не хотелось. Портить себе настроение – это, знаете ли, последнее дело.

Лизочка сидела у окошка на любимом кресле, пила кофе и думала о мужчинах. О мужчинах вообще, а не только о Борюсике.

Лизочке всегда хотелось общаться с мужчинами. Ей хотелось их всех любить, сколько она себя помнила. А помнила она себя со второго класса школы все в том же Бибиреве, где она с детства жила с родителями. Она сидела – по причине хорошего зрения и смирного характера – на задней парте, разглядывала затылки мальчиков и страшно хотела влюбиться. Лизочка тогда еще не знала, как именно это происходит, поэтому просто смотрела на мальчиков и ждала.

Мальчики, если смотреть с задней парты на их затылки, были все совершенно одинаковые. Единственная разница была – в ушах. Уши у всех торчали под разными углами. Точнее, у одних они торчали, у других – нет. Самым лопоухим в классе был маленький, чуть ли не ниже самой Лизочки, рыженький мальчик. То есть ему втройне не повезло: он был рыжим, он был невысоким и он был лопоухим. Звали его вполне обычно: Саша. Многие имена Лизочка уже давно забыла, но его имя почему-то помнила. Звали лопоухого мальчика Саша, сидел он на соседнем с Лизочкиным ряду на второй парте, и наблюдать за ним было удобно.

Саша Лизочке страшно не нравился. У Лизочки тогда уже была прекрасно отстроенная система координат, в которой мальчику стыдно быть низеньким, стыдно быть лопоухим и стыдно быть рыжим. Надлежало быть высоким – чтобы стоять в самом начале шеренги на физкультуре! – иметь нормальные уши и цвет волос – быть, как все. Лизочка не была жестокой, она была реалисткой.

Лизочке нравился совсем другой мальчик. Он был выше Лизочки, и школьная форма была ему по размеру. У него не торчали уши, не росли рыжие вихры, а были настоящие электронные часы, которые ему привезли родители из Америки. Он, как и Лизочка, сидел на задней парте, но исключительно по причине своего высокого роста, а никак не смирного характера. Сидел через ряд от Лизочки, и наблюдать за ним на уроках было совсем невозможно.

Лизочка наблюдала за высоким мальчиком с часами на переменах. И чего-то ждала.

Ждала весь второй класс, весь третий и весь четвертый. Высокий мальчик не проявлял к ней никакого интереса. Дергал за косички, конечно, но как и всех остальных девчат. А лопоухий – подошел к ней однажды после уроков и предложил жвачку. Лизочка жвачку взяла, но когда он пошел с ней рядом по направлению к ее дому и попытался что-то рассказать, Лизочка его отшила. Ниже ее ростом, без всяких часов – идти с ним рядом казалось стыдно.

Лизочка уже тогда была серьезной и обстоятельной. Влюбиться хотелось, но не абы в кого. В самого лучшего, конечно. Бывают такие девочки, которые точно знают, чего они хотят. Во втором классе Лизочка уже не ковырялась в носу, как девочка, с которой ее посадили за одну парту, не сосала на переменках манжеты, как девочка, которая сидела перед ней, и не плакала у доски, когда не выучила урок, как многие. Она была хорошей девочкой и знала это.

Лизочка влюбилась в двенадцать лет в пионерском лагере.

Мальчика звали Женя, и он умел играть на гитаре. Вечерами, когда все сидели у костра, он приходил с гитарой, долго и важно настраивал ее, а потом пел. Когда он пел, он иногда закрывал глаза, и как-то по-особенному наклонял голову. Два вечера Лизочка слушала его, как и все, сидя где-то в общей компании их отряда. А на третий день шла она в корпус по тропинке после полдника и думала о том, как ужасно, что снова пришлось выпить это отвратительное молоко. Лизочка, как уже можно было догадаться, очень не любила делать что-то, чего она не любила...

Шла себе Лизочка спокойно, пинала ногой камешек. И вдруг поняла, что влюбилась.

Лизочка, ошарашенная, встала как вкопанная. И про камешек забыла, и про ненавистное молоко.

На третий вечер она стеснялась идти к костру. Она уже была не та Лизочка, как вчера, как позавчера, она уже была другой. Можно ли идти к костру, если там будет ОН? Как она посмотрит на него? А вдруг он заметит ее взгляд и все поймет? А вдруг он вообще не будет смотреть на нее? Ах, как страшно было Лизочке! Но не пойти она не смогла: хотелось.

Лизочка пила кофе и думала о любви. Думала обстоятельно, как над годовым отчетом. Все-таки голова женщине нужна не только для красивой прически.

Тот Женя из пионерского лагеря в нее не влюбился. Не влюбился – значит, сам дурак. Хотя тогда вроде бы Лизочке было и горько, и больно. Но это научило серьезную и обстоятельную девочку одной простой вещи: влюбляться нужно только в того, кто влюбился в тебя первым, а никак не наоборот. Потому что страдать больно и неприятно. С таким простым и понятным убеждением Лизочка и влюбилась в одиннадцатом классе, но уже не в одноклассника, а в мальчика, с которым она познакомилась на дискотеке в соседней школе.

Он влюбился в нее первым и пригласил в кафе. Вечерами они гуляли, целовались в подъезде – в общем, все было, как у всех, кто влюбляется в семнадцать лет. И Лизочку это вполне устраивало: ей хотелось, чтобы все было, как у всех. Он звонил – она поднимала трубку, он звал куда-нибудь – она шла, он дарил что-нибудь – она принимала. Все это устраивало Лизочку совершенно. Лизочке было хорошо и спокойно.

Ровно до того момента, как он перестал звонить. Перестал звать и перестал дарить. И Лизочке, все так хорошо придумавшей и организовавшей в своей жизни, снова пришлось страдать. А страдать снова было больно и неприятно. Тогда Лизочка пришла ко второму выводу: влюбиться – это прекрасно, но нужно все-таки что-то делать, чтобы удержать мальчика возле себя.

Лизочка уже изучала основы маркетинга и видела извечные отношения М – Ж под своим углом. Ей уже не просто хотелось захватывающих чувств, но именно благополучных и прочных отношений с красивым апофеозом под марш Мендельсона. И она задалась целью досконально изучить психологию потребителя, ибо кто такой мужчина, как не потенциальный потребитель на рынке невест?

Что самое главное? Знать, чего хочет потребитель, каковы его мотивы и стимулы принятия решения о покупке, то бишь о женитьбе. Ведь если вдуматься – а Лизочка вдумывалась в разные вопросы гораздо чаще многих других, – если вдуматься, то не так уж и много стимулов для брака осталось в наше время. Бытовые проблемы – стирка, готовка, уборка – решают бытовая техника, полуфабрикаты и домработница по четвергам. Секс при нынешней доступности женщин – и платно, и бесплатно – тоже давно уже не проблема. Дети, живущие с ним под одной крышей, для современного мужчины и вовсе лишь досадная помеха.

Несколько лет – был Ванечка, потом сумасшедший художник Эдуард в Бибиреве – Лизочка пыталась понять, что же способно удержать мужчину рядом с женщиной, а женщину рядом с мужчиной надолго.

Что поделать, Лизочка была рациональной женщиной: она умела делать выводы. И больше того, она умела не просто выработать стратегию и тактику, но и грамотно пускать их в ход.

Нельзя, впрочем, сказать, что это мешало Лизочке влюбляться, нет. Просто Лизочка научилась заключать двусторонние договоры между глупым сердцем и своей умной красивой головкой.

Влюбленности – это как профессия. Уж если заводить отношения с мужчинами, нужно делать это профессионально. Совершенствоваться от одного кавалера к другому и обязательно следить, чтобы каждый последующий был лучше предыдущего. Делать выводы, менять тактику, ориентироваться на рынке, проводить мониторинг и знать приемы своих конкуренток. Тогда стопроцентно придешь к желаемому результату: прекрасному принцу рядом и – если нужно – обручальному кольцу на пальце при этом.

Поэтому Лизочка и не дергалась. Допила вкусный кофе, лениво потянулась и направилась в ванную. Включила воду, напустила в ванну пены, капнула ароматических масел. Разделась перед зеркалом во весь рост на двери, распустила волосы. И стояла Афродитой, не придирчиво, как обычно, а скорее благосклонно разглядывая себя, как хороший коммерсант свой товар.

Куда, ну, куда от нее денется Борюсик? Он же – при всем его внешнем лоске, при всей его уверенности, при всех своих счетах на кредитных карточках – он же такой в сущности ранимый, слабенький, уязвимый. Ему нужна сильная и понимающая женщина рядом. Все ведь они, в сущности, одинаковы: всем время от времени хочется уткнуться в сиську и поплакать...

Глава 3,

Знакомящая нас с Динкой

– Ну, рассказывай, – Динка, не дав Лизочке опомниться, уселась в хозяйское кресло, – чего это ты такая вся сияющая?

Лизочку это предложение застигло как раз на границе зоны прихожей и кухни. Она даже остановилась, уперла правую руку в бок, а левой облокотилась о шкаф. Стояла и думала, какое бы выражение лица принять в данный конкретный момент. Она всегда внимательно относилась к своей мимике.

Дело в том, что нагрянувшая по своему обыкновению без предупреждения Динка ни подругой, ни хорошей приятельницей Лизочке не была. Всего лишь ее двоюродной сестрой, что, видимо, по ее мнению, давало Динке право на подобную фамильярность: занять кресло хозяйки и потребовать подробностей личной жизни. Но, несмотря на то что подругой Динку Лизочка не считала, та все-таки была душой родственной. И потом, очень уж хотелось Лизочке похвастаться своим счастьем.

Правда, только Лизочка состроила на лице радостное выражение и уже окончательно двинулась в зону кухни, дабы устроиться поудобнее и начать рассказ, как Динка тут же бесцеремонно спросила:

– Слушай, а у тебя поесть ничего нет? Что-то я оголодала.

– Ну, салатики какие-то... Еще мясо было.

– Тащи, – постановила Динка.

Лизочка повиновалась: расставила салатики, поставила подогреваться мясо.

– А что это у тебя такое было вчера – праздник? Свечи зажигали?

– Да так... – Лизочка опустила очи долу, – заходил один человек...

И так за салатиками и мясом потихонечку все, собственно, и выложила:

– Борюсик... Он такой прекрасный... Такой умный, такой красивый, такой галантный... Ты знаешь, что по этикету, если мужчина идет с дамой по улице, а у нее шнурочек развязался, он обязан завязать ей. Понятно ведь, что даме стоять кверху задом так некрасиво...

– А ты что – в ботинках ходишь? – изумилась Динка: сама она была по определению Лизочки «этой ужасной хиппи», но сестру привыкла видеть только на шпильках.

– Да не в ботинках, конечно, – поморщилась Лизочка, – у меня на одних сапожках шнуровка есть, такая стильная. Так вот она вдруг развязалась. А Борюсик тут же упал на одно колено и завязал. Это было так галантно. Знаешь, мне так не хватало всю жизнь мужчины с хорошими манерами. А Борюсик и пальто подаст, и дверцу в машине откроет, и вперед всегда пропустит – сущий джентльмен.

– Ну да, повезло, – откликнулась Динка сквозь зубы, разгрызая мясо. – Все в тебе, Лизка, хорошо, но какая гадость эта твоя заливная рыба.

– Какая рыба?!

– Фильмы надо смотреть! Мясо, говорю, не разжевать.

– Это не я готовила, – оскорбилась Лизочка. – Зачем я сама готовить буду, когда у меня рядом супермаркет, где и салатики всегда есть, и все полуфабрикаты? И Борюсик, между прочим, ничего не сказал плохого.

– Значит, говоришь, и умный, и красивый, и с хорошими манерами... – Динка с интересом разглядывала Лизочкину квартиру. – А шкура откуда?

– Борюсик подарил. Это так романтично... – Лизочка даже глазки закатила и покраснела, вспомнив, как они ее тут же облюбовали. – Только вот не знаю, чья это... Не медвежья точно.

Динка внимательно посмотрела на бело-серую пушистую шкуру.

– Скажи еще: не хомячок. Олень это. Только зря вы ее на пол кинули. Я думаю, что все кругом в шерсти будет. Ты теперь от этого ворса никогда не отделаешься. От этих шкур всегда ощущение, что дома стадо оленей живет.

Лизочка в ужасе присмотрелась к себе и действительно вытащила из выбившегося локона длинный белый волос.

– О, боже! А что же делать? Ведь это Борюсика подарок...

– Борюсик, Борюсик... Ладно, простим Борюсика с его оленями, но я все что-то не въеду, что он за человек. Извини, но сразу анекдот в голову пришел. Знакомится как-то богатый мужик с девушкой. Везет ее в дорогой ресторан, кормит-поит. Потом везет ее в магазин, покупает ей милую безделушку с брюликом. Потом везет за город, к себе на виллу. Там камин, вино в бокалах, шкура, кстати, на полу. И только у них все до того самого дошло, как вдруг он ей говорит: «Милая, а поедем тут недалеко в лес, там так сейчас красиво...» Девушка, конечно, удивилась немного, но поехала, подумала, а вдруг он такой пропертый романтик... А на дворе, надо сказать, была зима. Выехали они в лес, вышли из машины... И тут он достает из багажника охотничье ружье. «Раздевайся! – говорит. – Быстро лепи снеговика!» И ружье на нее наводит. Ну, девица перепугалась, шубку скинула и в истерике ему за пятнадцать минут снеговика и слепила. Он тут же ей шубу подал, ружье убрал. Приехали на виллу. Снова камин, вино. Минут через двадцать она в себя пришла: «Что это было?!» А он: «Понимаешь... я в постели не самый лучший... А снеговика ты навсегда запомнишь!!!»

– Ты это к чему?

– Да ни к чему. Просто по ассоциации со шкурой.

– Борюсик, между прочим, хороший любовник! – не сдержалась Лизочка. – А на улице – не зима.

– Эх, – Динка грустно дожевала остатки последнего салатика, – дело ведь не в зиме. Ты что, никогда не сталкивалась с тем, что мужик, когда он не уверен в себе как в мужике, такие проблемы женщине может устроить... Ну, истерики там всякие, выяснения отношений... Таких виртуальных снеговиков заставит настроить, что действительно навсегда его запомнишь. Что, уже забыла своего Толика?

Толика Лизочка не забыла. Толики не забываются. Из-за него она чуть не потеряла работу, растолстела на нервной почве на пять килограммов и засыпать могла только со снотворным.

С Толиком она познакомилась два года назад на какой-то вечеринке. Толик был ее одногодком, но выглядел презентабельно. Был весел, общителен и мил. Умел вовремя пошутить, развлечь и рассмешить. Чего Лизочке, тогда только– только устроившейся на Фирму и замотанной новыми грандиозными проектами, очень не хватало. Иными словами, с Толиком можно было замечательно отдыхать и расслабляться.

Он как-то сразу втерся к ней в доверие (читай, в постель), завел в ее доме свои тапочки и свою зубную щетку. Лизочка этому немного поудивлялась, но сложности на работе упорно вытесняли из ее головы мысли о сюрпризах в личной жизни. Если на работе она, как настоящий кормчий, держала все в своих руках и под контролем, то с Толиком все шло как-то самотеком, «без руля и без ветрил». И начался кошмар.

В психиатрии известны случаи раздвоения личности. Лизочка столкнулась с раздесятерением. Через месяц совместного времяпрепровождения в Толике с подозрительной периодичностью стали просыпаться: Отелло, поручик Ржевский, Синяя Борода, граф Дракула, а также почему-то Жириновский. Маленький щупленький Толик закатывал Лизочке шумные сцены ревности, бежал по бабам для восстановления справедливости, пытался лишить ее жизни, якобы потому, что она узнала все его тайны, высасывал из нее все соки, как классический энергетический вампир, и плескал в нее соком при попытках наконец-то выяснить все отношения.

Спасла ее как раз Динка, пришедшая по своему обыкновению без звонка и попавшая на скандал. Недолго думая, Динка просто вызвала милицию. Гнусно ухмыльнувшись, милиционеры, которые обычно не вмешиваются в семейные ссоры, почему-то с радостью вывели Толика под белы рученьки. И больше он не вернулся. К счастью Лизочки и триумфу Динки.

– Да, с Толиком я не одного снеговика слепила... – послушно согласилась Лизочка, которой не хотелось спорить. – Зато теперь у меня Борюсик, которого я заслужила. В жизни ведь всегда получаешь, что хочешь. Хотелось мне ярких страстей – получила Толика. Захотелось кого-то более спокойного, умного, богатого, вежливого – и теперь у меня Борюсик. Мой принц на белом «Рено».

– То есть твоя душенька абсолютно довольна? Замуж собралась?

«Замуж» – вот оно и было произнесено, запретное слово.

Лизочка, как женщина современная, знала, что хотеть замуж – это признак умственной отсталости. Замуж хотеть нельзя, ни-ни. Можно хотеть сделать карьеру, купить виллу на Багамах, получить Нобелевскую премию, но замуж! Фи, как это несовременно. По крайней мере, так считалось в тех кругах, где вращалась Лизочка, среди таких же, как она, уверенных в себе, обеспеченных и свободных женщин. Никто никогда не говорил «у нее никого нет», всегда все говорили: «она свободна».

С другой стороны, на замужних женщин в этих же самых кругах никто не смотрел как на пропащих. Особенно если мужья были красивы, умны и обеспечены. То есть получалось, что выйти замуж – это само по себе не так уж плохо. Нельзя именно «хотеть» замуж. Замужество должно случаться как-то само собой. «Ах, он меня так добивался, так красиво ухаживал, и я подумала: а почему бы и нет?»

Поэтому Лизочка замуж не хотела. Но ведь Борюсик так ухаживал, так добивался...

– Мне кажется, – немного помедлив, ответила она, – Борюсик хочет, чтобы я стала его женой. В конце концов, ему уже тридцать четыре, он добился от жизни всего, чего хотел, – можно и о семье подумать.

– Я тебя о тебе спрашиваю, а не о Борюсике. Ты хочешь за него замуж?

– Ну... – Лизочка вытянула губки дудочкой, – скажу тебе так: Борюсик в качестве мужа мне подходит. Мужа выбрать – это не так просто. Муж – как стиральная машина, которая должна качественно выполнять все функции. Чего я хочу от мужа? Чтобы мог обеспечить семью. Мог решить все проблемы – чтобы на него можно было опереться. Чтобы не ленился, выполнял домашнюю работу. Да чтобы не мешал мне жить, наконец, – это я снова про Толика вспомнила. И поплакаться, когда тяжело, мужу можно. Ну и чтобы было о ком позаботиться. Не законченная же я эгоистка – хочется иной раз кого-нибудь приласкать, кофе в постель принести. И вообще, если так получится, – она выделила слово «получится», – что я выйду замуж, что ж, хорошо, мне ведь уже не двадцать, и карьера движется полным ходом – есть время и на семью.

– Да-а... – Динка, слушая Лизочкины рассуждения, доела подчистую и салатики, и мясо, и, довольная, откинулась на спинку кресла. – Слушай, я только одного не могу понять: любишь ты его или нет?

Если «замуж» было словом запретным, то «любовь» – и вовсе неприличным. Дело было все в тех же «кругах», которые старательно очертила вокруг себя Лизочка. В «кругах» было не принято говорить о любви. Любовь считалась прерогативой двадцатилетних дурочек. А женщинам «их» возраста влюбляться как бы не пристало. Было не модно. Не современно. Не нужно. Можно только «интересоваться», «симпатизировать», «обожать», но «любить»!..

Конечно, все всё равно влюблялись. Влюблялись, втюривались, вляпывались и т.д. и т.п. И причем гораздо сильнее попадали именно те, кто больше всех с томным видом, потягивая коктейль, рассуждал: «Ой, девочки, любви не существует... Самые здоровые отношения – по расчету...» «Здоровый» – это было любимое слово. «Здоровый образ жизни», «здоровые отношения», «здоровый секс». Любовь же в этой системе ценностей была совершенно нездоровым чувством, выбивающим из колеи и заставляющим впустую растрачивать силы.

Лизочка и сама не знала, любит ли она Борюсика. А тут еще – копайся в своей душе прилюдно!

– Мне с ним комфортно. Я чувствую себя с ним молодой, красивой и сильной. Разве не этого хочется каждой женщине? Он такой милый, так приятно его бывает обнять, приласкать... Зачем кидаться такими словами: «любовь», «люблю»?! – выкрутилась Лизочка.

– Не знаю... – чему-то своему засомневалась Динка.

Лизочка, наконец, заметила пустые тарелки, убрала их и поставила чайник.

– А у тебя есть кто-нибудь? – спросила она, чтобы перевести разговор.

– А-а, у меня всегда кто-нибудь есть, – отмахнулась Динка, – только я все больше снеговиков леплю. Господи, неужели же нет на земле больше нормальных, уверенных в себе, решительных, способных взять на себя ответственность мужиков?! Все какие-то маменькины сыночки. Может, они того? Вырождаются, мужики-то? А впрочем, я оптимистка. Встретился же тебе Борюсик. Если, конечно, он и вправду так хорош, как ты рассказываешь. Значит, и мне встретится.

– Конечно встретится, – поддержала ее Лизочка, забыв про нелепый утренний уход Борюсика и почувствовав себя снова победительницей.

Глава 4

О женской дружбе

Здесь, пожалуй, нужно сделать отступление про Лизочкиных подруг – про те самые четко очерченные, раз и навсегда заданные «круги».

У каждой молодой женщины должны быть подруги. У успешной молодой женщины должны быть очень хорошие подруги. Потому что иметь хорошую подругу – это так же престижно, как иметь хорошую работу и хорошего МММ. Потому что женская дружба существует, что бы там ни говорили мужчины.

А подруги бывают разные.

У тебя, например, может быть подруга-идол. То есть подруга, которая чуть– чуть, но недостижимо лучше тебя, ярче тебя, красивее и удачливее. Она, как правило, бывает приглашена на все популярные вечеринки и знакома со всеми нужными тебе людьми. Дружить с такой особой замечательно: ты, вместе с ней, всегда и везде желанная персона, всегда в центре событий. Тебе нравится стиль ее одежды, ее манеры и привычки, ее умение обращаться с людьми, и ты тихонько все это копируешь. И день за днем сама становишься лучше и успешнее. В пользовании чужими достижениями нет ничего зазорного. Ты же ничего у нее не отбираешь? Просто идешь по проторенной дорожке, шагаешь легко и приятно.

Такой была Лизочкина подруга Ленка. Ленка! Елена Прекрасная, Софья Ковалевская и вдова Клико в одном флаконе. Ее коллега по Фирме, не непосредственная начальница, но неизменно стоящая на ступеньку выше и идущая на шаг впереди. И Лизочка день за днем все шире и шире шагала – следом за ней. Отчеты ее становились все точнее, предложения на совещаниях все креативнее. Круг полезных знакомых расширялся, визитница толстела, а от гламурных вечеринок уже начинало подташнивать.

Но... Но было всегда одно, но малоприятное «но». Лизочка, как и всякая женщина, имеющая подругу-идола, всегда оставалась немного «номер два». Такая же успешная и красивая, но всегда немножко на шаг позади Ленки. Иногда в ужасных Лизочкиных снах ей виделось, что она похожа на Ленку. Что она – только ее клон. Этакий прекрасно выращенный в самой современной генетической лаборатории клончик. А быть клоном даже самой красивой популярной женщины – неприятно...

А Лизочке все-таки хотелось быть самой собой. К тому же год за годом – а знакомы они были уже почти четыре – желание переплюнуть подругу начинало становиться ее навязчивой идеей, каким-то маниакальным бредом, психозом, который всегда с тобой. Тогда Лизочка, обладающая устойчивой психикой, и если уж комплексом, то скорее гиперполноценности, чем наоборот, шла в парикмахерскую, меняла прическу и покупала себе билет в Египет. Себя она любила и берегла.

Или – шагала в гости к бывшей однокласснице Женьке, которая была ее подругой-тенью. А она, Лизочка, для нее, соответственно, подругой-идолом. Женька зарабатывала меньше, одевалась проще и отчаянно мечтала быть похожей на Лизочку. Она сотворила себе кумира, имела возможность с ним общаться и была счастлива. Она всегда была рядом, всегда отвечала на звонки, всегда выслушивала и всегда была готова помочь. Именно Женьку Лизочка раз в месяц зазывала к себе в качестве помощницы на генеральную уборку. А в награду поила бейлизом и учила уму-разуму.

Как ни странно, Женька никогда не гнушалась своей второсортностью рядом с Лизочкой. И, как той хотелось бы думать, уважала и любила ее. Все мы, в конце концов, мечтаем об искренней дружбе, о ком-то верном и преданном рядом. А такие отношения тянутся именно из нашего сопливого и безоблачного детства. Кого, как не свою тень, можно всегда вытащить ночью, в мороз на улицу, чтобы не одиноко было три часа подряд писать «Милый, я люблю тебя!» акварелью на снегу под окнами своего МММ? Правда, с возрастом ты становишься все меньше способной на такие подвиги... но потенциально – потенциально! – если вдруг тебе захочется, то у тебя всегда есть своя Женька, которая всегда рядом.

К сожалению, наличие подруги-тени накладывает на тебя определенную ответственность. Ты, и именно ты, должна постоянно повышать ее самооценку и, наконец, убедить, что она ничуть не хуже тебя. И, вытаскивая ее ночью на мороз из эгоистичных соображений, приходится обязательно подчеркивать, что без нее вся твоя жизнь пошла бы кувырком. Подруга– тень – это испытание твоей гуманности, искушение, которое всегда с тобой. Ведь своей безответностью она провоцирует тебя на командирский тон, грубость и наглость – вот-вот, и ты уже почти привыкла выпускать пар и срывать зло на близком тебе человеке. «Вот бы всеми на свете можно было так командовать!» – думаешь ты. А «все на свете» – бац! – и дают тебе отпор или просто перестают с тобой общаться.

Ладно, чего уж тут, Лизочка иногда могла поступить с Женькой не совсем красиво. Но потом всегда – всегда! – извинялась и пыталась всеми силами загладить свою вину. Все-таки она была девочкой доброй. И к тому же – достаточно уверенной в себе, чтобы самоутверждаться за счет других.

Да и Женечка отнюдь не была ангелом. Что поделать, подруга-тень – это всегда этакий маленький монстрик, милый покемончик, так или иначе завидующий тебе и втайне – а то и явно! – радующийся твоим промахам. Да так, что иногда тебе совершенно непонятно, кто же рядом с тобой: твоя лучшая подруга или твой личный Павлик Морозов.

Но чаще всего, конечно, у всех нормальных женщин есть подруга-соперница. Она такая же, как ты: красивая, решительная, удачливая. Но ей этого недостаточно. Смысл ее жизни заключается в том, чтобы стать чуточку лучше тебя. Была и у Лизочки прекрасная подруга-соперница Ирочка, на которую она смотрела, как в зеркало. Когда Лизочка покупала себе новую шмотку, Ирочка покупала себе две. Но именно Ирочка всегда готова была составить ей компанию в походе по магазинам и всегда готова была сказать правду о том, что та вон милая блузка Лизочке совершенно не идет.

И все было бы прекрасно, но однажды ты понимаешь, что дурацкие неудобные сапоги ты купила только потому, что они стоят ровно в два раза дороже, чем те, что она купила на прошлой неделе. «Неужели же я соперничаю с ней? – в ужасе думаешь ты, заламывая руки. – Я же уверена в себе и без этого?»

Впрочем, суть подруги-соперницы заключается не только в совместном шопинге. Она – спец по людским несчастьям. Если у тебя все плохо, она всегда рядом и всегда готова помочь. Она всегда радостно согласится с тобой, что «умных начальников не бывает» и «все мужики – сволочи». И тебе кажется, что никто так не понимает тебя, как она. Правда, если у тебя все хорошо – ты становишься для нее не интереснее пустой пивной банки.

Насмешки и подначивания подруги-соперницы – твой двигатель прогресса, она – твой неподкупный критик, твой контролер, который всегда с тобой. Благодаря ей ты всегда в тонусе: ведь каждый день рядом с ней походит на забег по пересеченной местности. Главное, чтобы тебе нравились высокие стройные блондины, а ей – маленькие плотные брюнеты, иначе...

А еще тебе может не повезти – рядом может оказаться подруга-фанатка. Она может быть фанаткой фитнеса, раздельного питания, сиамских кошек, общения в ЖЖ и даже – заядлой футбольной болельщицей. Прежде чем рассказать ей очередную историю о твоем новом увлечении (высоком стройном блондине), приходится два часа выслушивать про объект ее фанатизма. Иногда с ней и вовсе невозможно поговорить о мужчинах. Зато – ты не имеешь право пропустить занятие по фитнесу (съесть пирожное и запить его топленым молоком, обидеть кошку или не быть в курсе событий твоих ЖЖ-шных френдов).

У Лизочки в качестве подруги-фанатки была соседка с третьего этажа, впадавшая в экстаз при словах «кактусы и суккуленты». Лизочка любила цветы, и долгие спокойные рассказы соседки хорошо снимали стресс.

Думаете это все? Нет, все эти подруги могут иметь какую-нибудь особенную окраску. Например, быть истеричками, которые при этом ведут себя так, будто ты – их МММ. Такая подруга требует, чтобы ты ей звонила каждый день, она хочет быть в курсе всех твоих дел, она ревнует тебя к другим подругам и знакомым.

По отношению к тебе она пребывает в двух состояниях. Первое: она страстно любит, обожает и обожествляет тебя. Проявления такой любви сначала приятны тебе, затем тебе становится неловко. Второе: она устраивает дикую истерику, ненавидит и презирает тебя. При этом ты можешь узнать о себе много нового: она смело и бескомпромиссно скажет тебе правду в лицо... щедро сдобрив ее своими домыслами, имеющими мало общего с действительностью.

Была и у Лизочки такая подруга – Танька. Как отдельный вид. Она закатывала ей истерики, ревновала и выслеживала, звонила ночами и требовала, чтобы та бежала вынимать ее из петли. Лизочка же последовательно решала, что нужно прекратить с Танькой всякие отношения – сменить номер телефона, адрес, работу и вообще желательно выехать из страны. Но при этом именно с Танькой она предпочитала развлекаться. И это были не скучные вечеринки с нужными людьми, как с Ленкой. Не унылые встречи с одноклассниками, как с Женькой. Не продвинутые клубы, как с Иркой. И не кружок садоводов-любителей. Это были театры, литературные вечера и вернисажи.

Элита общества ходит на премьеры спектаклей. Богема – на сдачу. Чтобы в день премьеры с утра уже кинуть пару едких замечаний: «Постановка приличная, но N что-то была немного вяловата в последнем акте...» Истеричная Танька была богемой, и у нее всегда были контрамарки в самые престижные театры. И Лизочка по утрам могла кидаться едкими фразами, сколько душе угодно. Благодаря чему на Фирме ее считали и утонченной, и артистичной, и богемной.

Лизочка любила Таньку. Та была Лизочкиным крестом в этой жизни и ее же праздником, который всегда с тобой.

Иными словами, Лизочкина жизнь была полна. Полна общением. Все ее подруги, само собой, были свободны. Свободны для вечеринок, шопинга и флирта. Каждая занимала в сердце нашей Лизочки определенный уголок и не претендовала на большее. Более того, все они терпимо относились друг к другу, и Лизочка могла позволить себе собирать их всех вместе у себя дома или где-нибудь в ресторане на свой собственный день рождения. Это – вместе с их подругами и знакомыми – и был «ее круг», где она чувствовала себя как рыба в воде или, как сейчас принято говорить, как анчоус в маслине.

Кому-то хотелось бы укорить Лизочку за слишком уж прагматичный подход к дружбе? А вот и зря. Ведь для этого придется углубиться в само понятие дружбы. Попытаться вычислить пропорции, в чем мы бываем с друзьями бескорыстно добры и сердечны, а где – помним и о своей выгоде. Подруги Лизочки были интересны как личности, она находила их приятными для общения и достаточно представительными для выхода в люди, а также сполна получала от них необходимую каждому человеку дозу внимания, одобрения и поддержки. А что они думали о самой Лизочке, ей как-то даже не приходило в голову спросить.

Почему об этом зашла речь, станет понятно позже. А пока вернемся к Лизочкиной кузине Динке, которая, как уже давно всем понятно, не вписывалась в Лизочкину жизнь ни с какой стороны, но тем не менее прочно в ней присутствовала. Есть такие люди – сами мы их не выбирали, но судьбе зачем-то было угодно навсегда прицепить их к нам, как баржу к пароходу. Впрочем, Динка была баржой необременительной.

Виделись они редко, раз месяц. И совершенно непонятно зачем. Чаще всего – встречались у бабушки на 7 ноября: бабушка была ярой коммунисткой, и по традиции внучкам раз в год приходилось петь с ней «Интернационал» и «Наш паровоз вперед летит».

Но иногда Динка появлялась в Лизочкиной жизни и просто так, вне бабушкиной воли летящего паровоза. Усаживалась в кресло хозяйки, намекала, что неплохо бы чего-нибудь съесть, и съедала все, что предлагалось. Говорила «спасибо» и безропотно выслушивала длинные Лизочкины поучения. Лизочка же считала, что от каждого человека должна быть какая-нибудь польза, поэтому располагала Динкиным временем, как считала нужным.

Динка, естественно, тоже была свободной. Правда, ей еще не было тридцати, но возраст сей уже был, как говорится, не за горами. Динка тоже жила одна, но квартиру она снимала. Работала то там, то здесь – где придется, и была довольна, но, с точки зрения Лизочки, ее жизнь не удалась, и в ее сознании Динка навсегда прописалась «бедной родственницей». Впрочем, Динка никогда ни о чем Лизочку не просила.