— Ого! — Костя присвистнул. — Крутой, наверное, мужик. Я бы так не смог.

— Там расстояние было метра три, так что не мудрено.

— А чего ж тогда этот киллер так лопухнулся?

— Неправильные у тебя вопросы, — Владимир Карпович усмехнулся. — Радоваться надо уровню боевой подготовки наших коллег, а ты какие-то подвохи ищешь.

— А по-моему, вопрос довольно-таки интересный, — поддержал коллегу Петров. — Я бы и сам спросил, но ему раньше в голову пришло.

— Вопрос, может, и интересный, но пока он значения не имеет. Не в том дело. Интересно другое. Когда «убойщики» беседовали с родственниками этого Маркова, оказалось, что некоторое время назад его дочь была похищена.

— Из ДК имени Крупской? — догадался Ковалев.

— Из него самого. Получается, это именно она была той девушкой, с которой Баранов был. Якобы продержали ее сутки на какой-то даче, а потом папаша заплатил выкуп, ее отпустили. Вывезли в Петровск и там бросили в каком-то дворе. В милицию они, естественно, не заявляли. И никогда бы не заявили, если бы папаша жив остался. В общих чертах так. Так что езжайте сейчас в Ленинградское РУВД, найдете там Григорьева или Хромова из «убойного» отделения, они должны быть на месте. Поговорите, а дальше определитесь сами. Может, удастся раскрутить.

— Пусть РУОП подключается, это явно их тема, — проворчал Петров.

— Брось, Дима! Как маленький, прямо… Давайте, двигайте туда, и так уже времени много. Можете заехать пообедать, только недолго. Кстати, Римского ведь главк себе забрал? Что там у них, не звонили вам?

— Работают, — пожал плечами Дима. — Правда, почему-то наш район бросили, сейчас поднимают его эпизоды по Московскому. А у нас ведь еще десяток «глухарей» — его.

— Ладно, я сам узнаю, — Владимир Карпович поморщился. — Идите…

— Странно, я думал, он сам все это знает, а он у нас спрашивает, — сказал Дима в коридоре. — Черт, чувствую, запорет главк это дело. Премии себе понахватают, а наши дела больше никто и трогать не будет. Так и останутся висеть «глухими».

— Первый раз, что ли? — пожал плечами Костя. Несмотря на полученное от руководства прямое указание ехать сразу в Ленинградское РУВД, торопиться они не стали. Дорога предстояла неблизкая, и просто так жечь свой собственный бензин, который никто и никогда не компенсирует, не хотелось. Из своего кабинета они дозвонились до Григорьева и договорились о встрече, и только потом начали собираться.

— Жалко, что Герка уволился, — Дима кивнул в сторону пустующего письменного стола. — Хоть и хреновничал он в последнее время, но работать умел. Кого вместо него дадут?

— Найдут кого-нибудь.

— Кстати, не слышал, говорят, должны скоро прийти выпускники нашей областной школы. Из тех, кого без армии набирали, сразу после школы. Девятнадцать-двадцать лет, а уже лейтенант милиции. Кто же это придумал-то такое? Неужели непонятно, что большинство туда идет просто, чтобы от армии отвертеться и образование юридическое получить, а не из-за какого-то там призвания. Нет, ну скажи мне, какой может быть опер в девятнадцать лет? Чему бы его в этой школе ни учили, но посади ты перед ним сорокалетнего мужика, у которого за спиной четыре судимости и двадцать лет лагерей, так он и разговаривать с ним не станет!

— Ну, я думаю, смотря как научат. Какие преподаватели будут. Хотя это, конечно, не серьезно.

— Во, и я говорю! Ладно, хотят набирать школьников — пусть набирают. Но пусть берут в патрульную службу, в постовые… В ГАИ пусть берут, там всегда есть место подвигу. А кто проработает несколько лет, покажет себя — тогда пусть идет в оперативные службы. У американцев же, по-моему, так? Почему у нас считается, что двадцатилетний, который ни хрена еще в жизни не видел, но прослушал какие-то лекции и притащил, на практике, парочку пьяных в отделение, может работать опером или следователем, а тридцатилетний взрослый мужик, который десять лет форму таскает и преступника не только по телевизору видел, но не имеет высшего образования, на это не способен? Что, умственные способности и порядочность от образования зависят?

Костя опять пожал плечами.

— Не знаю. Начальству, наверное, виднее. Наверное, зависят. Поехали?

Григорьев, опер из «убойного» отделения Ленинградского РУВД, занимал крошечный угловой кабинетик, в котором с трудом умещались письменный стол, пара стульев и невероятных размеров ободранный сейф. На стенах были развешаны плакаты и фотографии самых разных размеров и качества. На нескольких групповых снимках некоторые лица были аккуратно обведены черным фломастером. На сейфе, между графином и горшком с засохшей геранью, стоял большой пожелтевший череп. Здороваясь с хозяином кабинета и усаживаясь на стул, Петров несколько раз опасливо покосился в ту сторону, пока не убедился, что череп все-таки пластмассовый.

Сидя за столом, Григорьев дотянулся до сейфа, открыл дверцу и вытащил тонкую папку с бумагами.

— У вас сигареты есть? Спасибо. А то сижу с самого утра, никак до ларька не выбраться… Ну что, давайте с самого начала? Значит, вот все данные на Маркова, а это — на его секретаршу. Кстати, Кормухиной она стала совсем недавно, после замужества, а до этого всю жизнь была Соколовой. Довольно известная, кстати, личность. В РУОПе ее хорошо знают, да и у нас она пару раз мелькала. Начинала когда-то валютной проституткой. Не слышали? Я потом подробнее расскажу. А это вот злодеи. Рыбников Василий Арнольдович и Грибко Роман Сергеевич. Машинка у них была интересная, ВАЗ-2105, девяностого года выпуска. По номерам двигателя и кузова — снята с учета два года назад, в связи с продажей. Бывший ее владелец, примерно в то же время, пропал без вести и до сих пор не найден. У Рыбникова в кармане были и техпаспорт, и доверенность. Все фальшивое, как и висевшие на ней госномера. Еще у товарища Рыбникова был при себе пистолет, что-то непонятное, но явно заграничное и дешевое. Эксперты до сих пор разобраться не могут, что за модель и кто ее произвел. Стреляли из автомата, АКС-74У. Весь рожок выпустили. Автомат, по номерам, нигде в розыске не числится. По нашему городу он «чистый», дальше еще не успели проверить. Стрелял товарищ Грибко. Часть пальцев он стер, перед тем, как автомат выкинуть, но несколько, вполне пригодных, все-таки нашли. У товарища Грибко еще оказался и револьвер «таурас», девятимиллиметровый, бразильского производства. Из него он пытался дважды поразить нашего гаишника, но — сами знаете, что получилось. С револьвером получается интересная штука. Полной уверенности пока нет, но очень похоже, что именно из этого ствола убили некоего Кашина. Помните, апрель прошлого года, по нашему району? Так, что еще про них… Вот, тут адреса… Оба не судимы. У Рыбникова — только одна мать, живет в пригороде. У Грибко — нормальная семья, вполне приличные родители. Грибко в марте вернулся из армии, несколько месяцев служил в Чечне, в каком-то стройбате. Ничем определенным он после этого не занимался. Родители говорят, что давали ему немного денег. Кое-что он привез с собой, да и где-то еще подрабатывал. Где — они не знают. Рыбников в армии не служил, ни у кого не дошли руки взяться и отправить его туда, а добровольцем он почему-то не пошел. Числился в каком-то техникуме, но последний раз появлялся там в декабре. Сессию, правда, умудрился сдать на одни четверки. Откуда и когда у него появилась машина — так и не установили. До этого он катался на какой-то старенькой «бээмвухе», приезжал в свой техникум. Ни номеров, ничего другого нет. Водительские права его в гаишном компьютере не числятся, но сделаны на высшем уровне. Я связывался с РУОПом, но они пока про этих ребят ответа не дали… Дочка этого Маркова утверждает, что пару недель назад ее похитили с дискотеки в ДК имени Крупской. Продержали сутки где-то за городом, а потом выкинули в Петровске. Заявления они не делали. Говорит, что похитителей было трое, одного якобы звали Толей… Привезли ее туда на каком-то грузовике или микроавтобусе, держали в подвале. Потом протокол почитаете, я пока в двух словах объясняю. Были мы в фирме этого Маркова. Там все в глубоком шоке. В основном, как я понял, из-за того, что попросту не знают, что им сейчас делать. Там ОБЭП и налоговая ковыряют, а пока, как я понял, получается, что дела у конторы шли далеко не блестяще, прибыли практически никакой. Хотя и это, видимо, неплохо. Совсем недавно, по крайней мере, год назад — точно, они вообще были в убытке. С приходом Маркова — а он у них как раз около года и директорствует — потихоньку стали подниматься. Они сейчас переживают из-за того, что все нити он в своих руках держал, все их деловые контакты через него шли. Сейчас не знают, что делать. Есть там такой Иванов, Альберт Никитович, заместитель Маркова. Замом он стал совсем недавно, до этого трудился бухгалтером. Так он сейчас просто в панике, не знает, что делать. Рассказал он одну любопытную вещь. Якобы недели три назад был на фирму, а конкретно — на самого Маркова, какой-то левый «наезд». Завалились под конец рабочего дня какие-то ребята, молодые и стриженые, прямо в директорский кабинет. Марков их, вроде бы, выставил, но они потом звонили с угрозами и якобы даже подкараулили этого Маркова где-то у дома. Когда они в офис приезжали, Иванов это сам видел. Была там еще и секретарша, но она подтвердить уже ничего не может. Про второй случай, с засадой у дома, он знает со слов самого Маркова, тот ему как-то пожаловался. Водитель Маркова говорит, что шеф ему тоже об этом упоминал.

— Как-то все очень складно получается, — задумчиво проговорил Ковалев. — Какие-то молодые «отморозки» решили легких денег срубить, «наехали»… С ходу не получилось, тогда они его дочку похитили. Но, раз они ее отпустили, выходит, что папаша их требования все-таки выполнил. Тогда какой смысл был его потом валить? Что получается, что один раз он на что-то согласился, а потом вдруг уперся, наплевав на здоровье дочери и все остальное, — и ни в какую? И все равно непонятно, зачем им это было надо, с мертвого-то какой спрос?

— Сами об этом думаем, — кивнул Григорьев. — Но тут мелькнула любопытная информация, что Марков готовился провернуть какое-то крупное дело и получил для этого очень солидную сумму. Речь, якобы, шла о нескольких миллионах долларов. Должен был он за границей купить нечто особо ценное и привезти сюда, и на закупку товара некие лица и выдали ему такой солидный кредит. Можно только гадать, что именно он должен был купить.

— И насколько точная эта информация? — спросил Петров.

— Ну, — Григорьев развел руками. — Сам понимаешь. Вероятность от нуля до ста процентов. Другое плохо — нет пока никаких способов подтвердить ее или опровергнуть, и не предвидится, что в дальнейшем появятся. Вкратце, наверное, все. Почитайте протоколы. Да и с людьми, наверное, сами захотите поговорить.

— А что за гаишник завалил Грибко? — спросил Ковалев.

— Гаишник как гаишник. Старший лейтенант милиции, двенадцать лет в органах. Нареканий к нему нет, в отделе своем на хорошем счету. Между прочим, в далекой своей комсомольской юности занимался стрельбой, кандидатом в мастера спорта был. Выступал за сборную города. Так что его меткость в этой ситуации вполне объяснима.

— А как они во двор этот попали? Больно уж красивое совпадение. Я, сколько работаю, ни разу с таким не сталкивался. Все б так работали, у нас и преступлений бы не было.

— Да, совпадение красивое, но ведь, по идее, оно так и должно быть. Оба гаишника говорят, что ехали по проспекту Лермонтова, услышали что-то очень похожее на автоматную очередь и решили посмотреть. Свернули во двор, а навстречу им несется эта самая «пятерка». Сразу после аварии Грибко выскочил с револьвером в руке и дважды выстрелил, ну а дальше… Проспект Лермонтова входит в зону их маршрута, так что с этой стороны все нормально. Может, конечно, Грибко и не успел ни фига в него выстрелить, но тут уж только гадать остается. Лозанов, наш начальник ГАИ, от этих своих ребят в восторге и особо приставать к ним с расспросами не дает. Да и повода сомневаться в их словах нет. По крайней мере, пока. Хотя, при нынешнем бардаке, все это действительно чудом кажется, в этом я согласен.

— Н-да, — Ковалев вздохнул и потер лоб. Эта история с перестрелкой вызывала у него большие сомнения, причину которых он, сколько ни думал, так и не мог обосновать. Коллеги четко и умело выполнили свои прямые обязанности, и надо бы радоваться этому, но почему-то кажется, что есть во всем этом какой-то второй план. Слишком все красиво… Или, может быть, развал дошел до такой степени, что нормальная, профессионально выполненная работа кажется невероятным чудом или чьей-то провокацией?

Сомнения Ковалева были полностью оправданы. История с перестрелкой, действительно, имела второй план, но узнать правду операм так и не было суждено.

Рыбникова и Грибко «подставил» Серый. Несколько лет назад он завербовал гаишника, носившего в то время погоны младшего лейтенанта. Крючок, на который зацепил его Серый, был довольно слаб, но гаишник сам не хотел соскальзывать, и их плодотворное сотрудничество продолжалось. Особо серьезных требований Серый не выдвигал — так, кое-какие незначительные разовые услуги и некоторая информация, не представлявшая большой важности. Но платил за все это исправно, а потому и мог, в нужный для себя момент, рассчитывать на полную отдачу. Готовя операцию с Марковым, Серый старался учесть абсолютно все. Квартира, в которую Света приводила своего шефа, была подобрана так, чтобы располагалась на территории, обслуживаемой этим старшим лейтенантом ГАИ. Неподалеку от места покушения, действительно, были выставлены наблюдатели, но их задача была совсем иная, нежели ее представлял Дрын. В нужном месте и в нужное время, с точностью до секунды, патрульный наряд пресек бегство двух наемных убийц. Чтобы все прошло гладко, Валя Латыш, перед самым выездом на задание, выдал Васе и Дрыну два дополнительных ствола. «Мокрый» «таурус», из которого год назад Латыш собственноручно застрелил предпринимателя Кашина, достался Дрыну. Чтобы старший лейтенант сильно не волновался, ему было обещано, что оружие будет заряжено холостыми патронами. Когда же он все-таки узнал правду, ему было популярно разъяснено, что соврали ему для его же пользы, и добавили лишнюю тысячу долларов. Разрабатывая эту комбинацию, Серый надеялся, что уголовное дело по факту убийства Маркова и Кормухиной будет прекращено «в связи со смертью лиц, подлежащих привлечению в качестве обвиняемых», и никто не станет копать глубоко. Похищение дочери Маркова, естественно, запланировано не было, но Серый сумел обыграть в свою пользу не зависящие от него факты.

— Вот, наверное, и все. Это можете забрать, у нас еще копии есть. К Марковым сегодня поедете? Они должны дома быть.

— Поедем, еще ведь не поздно.

— Нельзя сказать, что они убиты горем, так что разговор, наверное, получится. У супруги его, по-моему, давно уже запасной вариант был готов. Я позавчера к ним заехал неожиданно, там мужик у нее один вертелся…

— Посмотрим. Поехали, Егорыч?

— Поехали. Спасибо огромное.

— Да не за что. В следующий раз вы нам поможете. Удачи!

— Счастливо.

Они вышли на улицу и пошли к машине Петрова.

— Надо будет по дороге воды купить. Солянка была слишком острая, все время пить хочется, — пожаловался Дима.

— По пути навалом киосков будет. Мне надо сигарет купить. Есть какие-нибудь мысли гениальные по этому поводу?

Дима пожал плечами.

— Посмотрим, что они нам расскажут. Черт, не очень мне верится, что все это… Не знаю даже, как сформулировать. А этот, последний налет на дискотеку что, тоже из той серии? Так ведь здесь «центровые» были, а не какие-то сопляки с большими пустыми карманами. И Тихий, которого Рубцов завалил, тоже ведь из «центровых» был… Может, налет был устроен в отместку за Тихого, а Рубцов, Рыбников и Грибко — одна компания?

— Да, получается, что так! Ладно, разберемся. А пока запишем все это в загадки.

По дороге они купили сигареты и лимонад, а также утихомирили пьяного, который прицепился на автобусной остановке к девушке.

— Все, день прожит не зря, — объявил Дима, усаживаясь в машину. — Подвиг совершили, поэтому предлагаю все остальное отложить на завтра. А то сегодня еще чего-нибудь совершим, может и в привычку войти. Нет, я серьезно! Вдруг сейчас поговорим со вдовой и с ходу как раскроем и похищение, и… И еще чего-нибудь. То же убийство Кашина, например. Кстати, ты слышал, наши убийство Кавтарадзе подняли? Помнишь, в ресторане «Сирано»? Ты тогда по району дежурил и выезжал туда.

— Да помню, конечно! И кто там?

— Лопух! — Петров занялся настройкой магнитолы и замолчал, но Костя терпеливо ждал, и Дима, найдя нужную волну, продолжил без напоминаний: — Оказалось, там почти бытовуха. Резо этот с одной подругой встречался, семнадцатилетней. Потом она ему надоела, он ее оставил… Она пыталась с него деньги и после разрыва качать. Он давал немного, но ей все мало казалось, она и начала пугать, что, мол, малолетняя она и заявит на него куда следует. Он как эти угрозы услышал, уперся и вообще ни копейки больше не дал. Она обиделась и как-то нажаловалась своему новому приятелю. Тот естественно, пообещал разобраться, но так бы, наверное, и забыл, если бы баба не капала ему на мозги постоянно. А потом вообще придумала, что, мол, знает, где у этого Резо кубышка с баксами и бриллиантами, и если паренек ей поможет обидчику отомстить, то она с ним очень даже поделится. Подробностей-то я не знаю, но примерно так. Парнишка этот в какой-то команде состоял, не выше дворового уровня, но со своим названием. Какие-то «боровичевские». Слышал о таких?

— Нет, ни разу.

— У них на всю толпу пара разбитых «девяток», старый радиотелефон и два «ствола» было. Парень этот взял один пистолет и пошел в ресторан с Резо разбираться. Говорит, пьяный был, поэтому все так и получилось. Хотел себе крутизны прибавить, ну и подзаработать, конечно. Когда узнал, что баба его с деньгами, мягко говоря, на…ла, чуть и ее не порешил. Не знаю, что остановило. Может, водки под рукой не было, а может, пистолет уже своему «бригадиру» сдал, а голыми руками не интеллигентно показалось. Когда наши за ним приехали, он к ним на шею бросился — ожидал, что грузины до него раньше доберутся. Лешка говорил, что он каждый день бумаги прокурору пишет, просит, чтобы на подписку его отпускали и обещает не заниматься этим больше. Веселый парень.

— Н-да… По-моему, приехали. Вон тот дом нужен. Тормози, там дальше не проехать, кольев каких-то понаставили…

Вдова и дочь покойного Маркова оказались дома. Кроме них, на кухне оказался и настороженный господин в дорогом костюме, с обширной лысиной и ухоженными усами. Он медленно пил чай из крошечной чашки и по нескольку минут раздумывал, прежде чем сказать хоть одно слово. Появление оперов в восторг его не привело, а когда Ковалев попросил показать документы, он сморщил лоб и целую вечность доставал бумажник из внутреннего кармана пиджака. Но паспорт у него оказался в порядке, и лишних вопросов не возникло. Когда Костя переписал в записную книжку его данные, господин, поглаживая усы и глядя в окно, поинтересовался, насколько это необходимо. Ковалев заверил, что это крайне необходимо, и их диалог закончился. Господин остался допивать остывший чай, а опера прошли в гостиную разговаривать с вдовой и дочкой.

Вдова никаких эмоций не проявляла. На вопросы отвечала четко и кратко, почти не задумываясь. В самом начале разговора она многозначительно кивнула в сторону приоткрытой дверцы бара. Получив два отрицательных ответа, пожала плечами, налила себе в бокал густой темно-вишневый ликер и до самого конца не выпускала его из рук. Ничего нового она сообщить не смогла, только подтвердила давно известные факты. Костя подумал, что Григорьев, наверное, был прав, когда говорил, что у нее есть «запасной вариант». Было очень похоже, что этот вариант сидел сейчас на кухне, смотрел в пустую чашку и прислушивался к доносящимся из комнаты словам.

В отличие от матери, юная Оля Маркова действительно переживала. Она старалась держать себя в руках, но удавалось это ей плохо, и она несколько раз начинала тихо плакать, поспешно убегая в ванную комнату. Из-за этих вынужденных пауз разговор затянулся, но также ничего нового не принес, за исключением появившейся у обоих оперов глубокой уверенности в том, что ее действительно похищали, и похищали неизвестные, чтобы вытянуть из папы деньги. Она ни разу не видела своих похитителей и не могла никак помочь в поисках дома, где ее продержали. Одного из злодеев, который предлагал «пустить ее по кругу», во время спора по этому вопросу собеседник назвал Толей. Имя, судя по всему, было настоящим, но пока никак не могло помочь в поисках его обладателя. Задав еще несколько вопросов, опера распрощались.

— Есть мысли? — спросил Дима, отпирая машину.

— Сколько хочешь. Смотри, мне вот что не нравится. «Крышей» конторы Маркова были «центровые». Так?

— Так.

— Самая крутая команда в городе. Насколько я знаю, никто сейчас с ними специально связываться не будет и на рожон лезть не станет. Теперь дальше. Допустим, что Грибко, Рыбников и Рубцов — просто «отмороженные» идиоты, которые решили, что нашли верный способ заработать большие деньги. «Наезжают» на контору Маркова. Просто так, ни с того ни с сего выбирают ее и заваливаются в офис. Сомнительно, но, в принципе, так бывает. Марков, естественно, посылает их на хрен и объясняет, с кем им придется иметь дело. По идее, они уже должны наложить в штаны и испариться. Но похищают его дочку, и папаша им платит — иначе они бы ее не отпустили. Его прославленная «крыша» ничего сделать не может. Ладно, это, опять же, можно объяснить. Когда на кону стоит жизнь дочери, против нескольких тысяч «зеленых» особо дергаться не станешь. Если, конечно, есть чем платить. Папа им платит, и они отпускают дочку, а через несколько дней его ни с того, ни с сего вдруг валят. Зачем? Опять что-то от него потребовали, он заартачился, хотя один урок уже был ему дан… И опять его хваленая «крыша» ничего не сделала. Не понимаю… Кстати, как я понимаю, в офис к Маркову приходили именно Грибко и Рыбников?

— Да, якобы этот бухгалтер опознал их по фотографиям.

— Хм… Не вяжется все это одно с другим.

— Да мы ж еще толком ничего и не знаем! Так, набор отдельных фактов. Выяснятся еще какие-то детали — и все станет на свои места. А общая версия, вполне возможно, именно такая… Григорьев же говорил, что Марков, якобы, влез в какое-то миллионное дело. Мы же не знаем и одной десятой из того, что у них там происходило! Тихий приходил домой к Рубцову. А это очень даже вяжется со всем остальным. С Маркова потребовали деньги, он и подключил своих. Они и пытались, как могли, разобраться.

— Может, и так. Только у меня почему-то есть уверенность, что эти два эпизода — с похищением и с убийством Маркова — не так уж и связаны… А может, и вообще никакой связи нет! И начинать надо с Рубцова. Он ведь приводил двух знакомых на дискотеку перед тем, как исчезнуть. Покажем завтра фотографии Грибко и Рыбникова. Мне кажется, наверняка не узнают. И тогда будем ковырять все его связи.

— Наши «убойщики» этим уже не один день занимаются!

— Может, нам больше повезет.

— В РУВД будем заезжать?

— Да нет, хватит на сегодня…

— Что, к Вике?

— Ага.

— Я довезу.

Некоторое время они молчали, слушая музыку. Когда песня закончилась и диктор начала передавать городские новости, Костя закурил и опустил боковое стекло.

— С понедельника Карпыч в отпуск уходит, — сказал он, имея в виду начальника ОУР. — Черт, у него же почти два месяца! Пифагор достанет за это время. Почему он никак в свое ХОЗУ уйти не может?

— Говорят, место ждет… И не переживай ты так, как работали, так и будем работать. А дураков всегда хватало и хватать будет.

— От этого не легче. Неужели Карпыч не видит, что этот мудак такого наворотить может?

— Видит, конечно, — Дима пожал плечами. — Так не все ж от него зависит! Политика…

Костя молча смотрел в окно. Уход в очередной отпуск начальника, вроде бы, не сулил никаких особых перемен в его жизни, но дурное предчувствие не оставляло. Ему упорно казалось, что вслед за этим, незначительным, само по себе, событием, должно последовать что-то по-настоящему плохое. Может быть, какое-то продолжение истории с его племянницей? Тогда, месяц назад, все закончилось для него очень хорошо. Можно даже сказать, слишком, неправдоподобно хорошо. Но закончилось ли? А продолжение всегда хуже начала.

— Приехали, — Дима свернул во двор и затормозил рядом с аккуратно припаркованным у трансформаторной будки трехдверным «фольксвагеном». — Да, хорошая у твоей подруги машина! Завтра не опоздаешь, или — как обычно?

— Как получится.

— Понятно. Ну, давай, пока!

— Удачи.

Никто из охранников ДК имени Крупской не опознал Грибко и Рыбникова по фотографиям.

— Да нет, вообще не похожи, — сказал один из них, по имени Миша. — А кто это такие?

— Так, люди, — мрачно отозвался Петров, убирая карточки в папку.

— Да нет, я ведь к тому спрашиваю, что уже позавчера приезжали ваши, показывали.

— Да? — «молнию» заклинило, Дима дергал застежку и постепенно начинал ругаться.

— Я же там узнал двоих…

— Да? — Петров поднял голову и отложил папку. — Кого?

— А я знаю? — Миша пожал плечами. — Показали штук десять разных. Двое очень похожи были. А фамилии мне не говорили.

— А откуда приезжали?

— В смысле? А, понял! Да ваши и приезжали. Из вашего управления. Которые по убийствам работают…

До РУВД Петров доехал в рекордно короткий срок. Всю дорогу Костя молчал, куря одну сигарету за другой. Дима сквозь зубы матерился и почти не задерживался на светофорах, бросая машину из одного ряда в другой.

Они бегом взлетели по лестнице на третий этаж управления, а спустя несколько минут из кабинета «убойщиков» донесся яростный Димин мат.

Костя повертел в руках фотографию Ерастова, запоминая черты лица и характерный прищур глаз, бросил ее на стол.

— Вот, значит, он какой, этот Толя.

— Черт, ведь был же у нас в руках, — почти простонал Дима. — Отпустили его. Дня три или четыре назад. Доказательств им мало было.

— Ничего, далеко не ушел, — усмехнулся «убойщик». — В тот же день в больницу попал. В реанимации валяется, до сих пор в себя прийти не может.

— А что с ним случилось?

— Черт его знает! В строящейся школе, на Вишневского, кто-то его обработал. Куча переломов, открытая черепно-мозговая. По идее, давно умереть должен был. Другой бы не выдержал, но этому — что ему будет? Всех нас переживет! По территории 6-го отдела «глухарь» повис.

— Наверняка свои отоварили, — задумчиво сказал Ковалев. — Не поверили, что его просто так отпустили?

— Может, и так. Думают, что сдал всех.

— А второй, говорите, Бараев?

— Он самый. Сын нашего бывшего следователя. Из дома давно уже ушел.

— Кто, следователь?

— Да нет, следователь на месте. Сын его ушел. Точнее, уехал — папаша ему свою старую машину отдал.

— А какая машина?

— «Жигули» одиннадцатой модели. Зеленая.

— У вас фотографии есть лишние?

— Есть. Берите эти.

Ковалев и Петров прошли в свой кабинет.

— Надо ехать в больницу, — сказал Костя.

— Думаешь, очухался уже?

— Нет, я не об этом. Надо его вещи изымать. Насколько я помню, в той комнате, где Баранова отоварили, на двери хороший след обуви изъяли. Вряд ли у этого Толика много шмоток. Вдруг совпадет? А разговаривать с ним, даже если он уже очнулся, рано. Из больницы никто нам его не отдаст, и сидеть с ним с утра до вечера ты не станешь. Только предупредим и дадим время подготовиться. Он тебя сейчас запросто на хрен пошлет, скажет, что плохо себя чувствует и ничего не помнит.

— Тоже правильно… Я не понимаю, как же Савельев работал, у него ведь сначала материал по нападению на Баранова был. Неужели он им фотографии не показывал?

Костя сел за стол и позвонил в 15-е отделение. Савельев оказался на месте и трубку снял почти сразу.

— Гена? Привет, Ковалев из ОУРа. Слушай, ты ведь занимался нападением на Баранова?.. Да, на дискотеке. Ты с другими охранниками разговаривал?.. И что?.. А фотографии показывал?.. Так… Так… Ага, понял, спасибо. А у кого сейчас дело?.. Ага, спасибо. Пока!

Костя положил трубку и вздохнул.

— Показывал он им все. И Ерастова, и Бараева, и еще десяток других. Все связи Рубцова, кого смог раскопать.

— И что, не узнали?

— Не узнали. Но это ж давно было, еще до того, как им всем «центровые» наваляли. Тогда, наверное, думали, что это их личное дело. А теперь им немножко память освежили и разум прочистили… Тьфу, уроды! Сколько времени из-за них потеряли!

— Не переживай. Не эти, так другие бы нашлись.

— Да я и не переживаю. Просто надо на будущее запомнить — в ДК имени Крупской без дубинки ходить не стоит, а то разговора не получится. Сначала в рыло, а потом вопросы задавать.

— Не гуманно будет…

— Зато эффективно. Ты Матренова телефон не помнишь? У него этот «глухарь».

Следователь Матренов долго не хотел выписывать постановление на выемку одежды Ерастова, но в конце концов его удалось уломать, и в больницу опера отправились, вооруженные солидным бланком с печатью и подписью.

Толя Ерастов по-прежнему лежал в реанимационном отделении. В сознание он не приходил, но и отбывать в мир иной явно не собирался.

— Удивительно крепкий организм, — сказал врач. — Бывают иногда сюрпризы. Так ведь, чисто внешне, и не скажешь. Столько травм, да еще сколько он провалялся, пока его обнаружили… Большая потеря крови.

— Доктор, а когда он очнется? — спросил Костя. — Очень уж вопросов к нему много.

— Да я понимаю. Приезжали уже ваши коллеги, из другого района. Но трудно сказать. В такой ситуации крайне тяжело делать прогнозы. Открытая черепно-мозговая травма, перелом костей… Сами понимаете. Может, это случится и завтра, а может — только через две недели.

— А как вы сами считаете? Чисто ваше мнение, так сказать, неофициальное.

— Я думаю, вопрос двух-трех дней. Но это, как вы сами сказали, мое неофициальное мнение.

— И с ним можно будет поговорить?

— Трудно сказать. Это уж — как повезет. Операция прошла вполне успешно… Но вполне может оказаться так, что он забудет все, связанное с получением травмы, или начнет вам рассказывать свои… хм, домыслы, так сказать, искренне веря, что говорит вам сущую правду. Травмы мозга, тем более такие серьезные — вещь труднопредсказуемая. Разные могут быть варианты. И я, на вашем месте, не очень бы надеялся на его показания. Справка вам нужна?