Микки Прадо напал на след

Микки сидел на потертом атласном диване в глубине зала в клубе «Спасите Роботов». Это был клуб в Ист-Виллидж, куда люди приходили, уже повеселившись в других местах, чтобы расслабиться, покурить Марихуану и подремать. Часов у Микки не оказалось, но было ясно, что время уже предрассветное; сквозь затемненные окна струился серый свет. Микки услышал какой-то скрипучий звук; он посмотрел на свой гипс, на который до сих пор не обращал внимания.

Его грызла мышь.

«Мне нужно вскочить», — подумал Микки. Но не сделал этого. Рядом с ним на диване стоял бокал с какой-то темной жидкостью. «Гиннес»? Возможно. Он глотнул и тут же выплюнул обратно, что бы это ни было. Проклятье, отец когда-нибудь убьет его. Хорошо, если он вчера уехал в Монток. Или позавчера? Надо лучше контролировать события. Нет, постойте. Он ужинал с отцом прошлым вечером. Черт! Может, они уехали в Монток после ужина?

Микки огляделся и увидел вокруг небольшие компании людей, которые, что удивительно, не спали и даже беседовали. Тут он кого-то узнал. Рэндалл Одди был там с какими-то парнями и несколькими женщинами, а также молодой девушкой, у которой, казалось, оставалось гораздо больше сил, чем у остальных.

О. Микки поднялся. Если бы он только был способен восстановить цепь событий. Но последнее, что парень помнил, это как он сидел на заднем сиденье черного автомобиля и ехал в Ист-Виллидж. Потом.., и это все.

— Эй! — окликнула его Келли.

— О, — сказал Микки.

— Хватит этого, — сказала Келли.

— Я не хотел… — начал он и остановился.

Говоря «О», он имел в виду, что на полу около ее ноги сидит мышь, но не решился пускаться в объяснения. Если Келли относится к тем девушкам, которым наплевать на мышь, грызущую край ее кожаного ботинка, то это ее проблема.

— Иди и присядь со мной и Рэндаллом, — позвала Келли. — Мы как раз обсуждаем, куда бы нам отправиться позавтракать. Мне уже надоел «Флорент».

— Тебе надоел «Флорент»? — спросил Микки. — Ты здесь всего-то с неделю! Кельвин Кляйн живет здесь уже лет девяносто, и он все еще ходит во «Флорент».

— Я знаю, — сказала Келли, стряхивая мышь с ботинка. — Я говорила с ним об этом в последний раз, когда была там.

Келли взяла его за руку и посадила рядом с Рэндаллом Одди и компанией. Они обсуждали, кого допустят на выставку в Уитн и, проходящую раз в два года.

Микки заметил, что Келли усиленно кивает головой, словно понимает, о чем идет речь.

— О Господи! — сказал Микки.

Он опустил взгляд и увидел у себя в руках блокнот с какими-то записями. Слова на странице казались полной ерундой, словно они были написаны на фарси.

Это свидетельствовало о двух вещах: что он потратил какое-то время, выясняя, куда девался Пэтч, и что он в результате напился.

— Я прошу прощения за прошлый вечер, — сказал Рэндалл Одди.

Микки постарался сфокусировать на нем свой взгляд. А-а, этот клоун.

— Все в порядке, — сказал он.

— Что это? — спросил Рэндалл Одди. Все собрались вокруг Микки и стали рассматривать его блокнот.

— Круто, — заметил кто-то.

— Послушайте, — сказал Микки. — Вы, ребята, все имеете дело с искусством и думаете, что видите перед собой рисунки. Не-е-е… Дело в том, что пропал мой друг Пэтч. И я все это записал прошлым вечером, но от чертовых болеутоляющих, которыми меня напичкали, я плохо соображаю, и получилась такая фигня.

Так что это не то, что вы думаете.

— Это не искусство, — сказал Одди.

— Нет — Как, ты говоришь, зовут твоего друга?

— Пэтч. Пэтч Флад.

— Смешное имя.

— У тебя тоже.

— Знаете, — сказал другой парень, с высоким голосом и волосами, закрывающими лицо, — мне кажется, я недавно слышал это имя. В доме у Грейс.

— Грейс? — переспросила Келли.

Даже Микки мог различить, что ей неприятно слышать имя другой женщины. Все замолчали.

— Если твой друг тот, кого я имею в виду, то он самый счастливый парень на свете, — заметил тот парень.

— Это он. Вне всякого сомнения, — ответил Микки.

Что надеть, отправляясь в поисковую экспедицию?

Я заехал за Дэвидом в субботу утром, и мы поехали на такси в «Барниз».

— Это поразительно, — сказал он.

Но поскольку он говорил это уже, по крайней мере, пятый раз, я его слова проигнорировал. Пока мы ехали, он смотрел в окно, словно видел Манхэттен впервые.

Мы зашли в «Барниз», и, конечно, мне пришлось, и не раз, напоминать себе, что я приехал сюда не для того, чтобы самому делать покупки. Это для Дэвида.

Он позвонил в субботу в девять утра. Я не планировал выбираться из дома раньше двенадцати, но он сказал, что ему нужно прикупить какой-нибудь стильный прикид. Должен признаться, это взбодрило меня, но я решил все же еще немного доспать. Я был уверен, что Келли еще не вернулась домой. Наши мамаши снова отсутствовали, гостили у своих старых друзей, Кофилдов, в их поместье в Вестчестере.

— Какая одежда тебе нужна? Чтобы все увидели, какой ты потрясающий баскетболист с чувствительным сердцем? В любом случае я тебе помогу, поскольку знаю, как надевают брюки. Понимаешь?

— Вчера вечером я понял, — сказал Дэвид, — что я все еще люблю Аманду.

— Ясно.

Я даже не мог вспомнить, когда я в последний раз видел Аманду. С кем она была? Я, конечно, мог бы спросить Лизу. Но, пожалуй, не стоит. Остается ли она еще моим другом? А Арно? От этих мыслей я почувствовал слабость в ногах.

— Я всегда знал это, где-то в глубине души. Я не понимал этого, когда развлекался с твоей кузиной, но после, с той девчонкой в клубе, я это осознал. И она тоже.

— А как насчет Арно? — спросил я.

— Он ведь влюблен в Келли?

— Да. По крайней мере, так было прошлой ночью.

— Тогда, может, он уже достаточно настрадался?

В «Барниз» мы не сразу пошли в мужской отдел; мне нравится проходить по женским секциям на первом этаже, где симпатичные девушки рекламируют духи и все такое.

— Откуда эта девушка в клубе могла знать, что ты влюблен в кого-то еще?

— Когда мы целовались, она сказала: «Я чувствую, что ты думаешь о ком-то другом».

— Может, ты просто плохо целовался, — заметил я.

Тут мы дошли до отдела мужских свитеров, и я отвлекся от Дэвида, наслаждаясь запахом кашемира, яркими цветами и сверканием витрин.

— Заткнись. Мне нужно измениться для Аманды, — продолжал Дэвид. — Я не должен постоянно потакать своим слабостям и вести себя так.., так эгоистично.

— Угу, — пробормотал я.

Мы проходили мимо курток из новой коллекции Yohn Varvatos, и я опять отвлекся от Дэвида.

— Вот почему мы здесь. Чтобы я смог измениться.

— Ясно.

Мы дошли до третьего этажа и начали выбирать кроссовки. Дэвиду понравилась одна пара от Miu-Miu, и он попросил принести его размер. Ожидая, мы присели на кожаные стулья.

— Ты действительно помог мне понять, кто я такой, — сказал Дэвид. — Спасибо тебе.

— Честно?

Я искоса взглянул на него, не припоминая, чтобы я что-то такое для него делал. Я подумал, не стоит ли мне пойти в другой отдел и посмотреть себе туфли; меня остановило лишь то, что последний раз я покупал себе обувь лишь вчера.

— А как насчет Келли? — спросил я. — Ты ведь занимался с ней сексом, не так ли?

— Ну, мы не зашли слишком далеко. Она, кстати, тоже мне сказала, что я влюблен в Аманду.

— Да, ты действительно ужасно чувствительный.

Подошел парень с кроссовками, и я оставил Дэвида. Я был поражен, в каком он хорошем настроении; с другой стороны, возможно, это было результатом того, что он накануне повеселился с двумя девчонками, а утром проснулся и решил, что по-прежнему влюблен в свою бывшую подружку. Наверно, это весьма забавное ощущение.

Я подошел к моделям от Crockett and Jones. Очень дорого. Но и очень круто. Я покачал головой и полез за своей кредитной карточкой.

— Чем я могу вам помочь?

Я поднял глаза и увидел эту девушку «Наверно, ей лет девятнадцать, — подумалось мне, — она явно из тех девушек, которые ходят в университет и несколько дней в неделю подрабатывают в магазине (комиссионные здесь немалые)». Она была хорошенькая, в розовом свитере и длинной юбке.

— Так я могу вам чем-нибудь помочь?

— Не знаю, — ответил я.

Она была ниже меня; у нее была челка над широко расставленными, миндалевидными глазами. У меня возникло странное ощущение, что я всегда знал эту девушку, хотя встретил ее только что.

— Я уже видела вас здесь, — сказала она. — Меня зовут Фернанда.

— Я Джонатан.

Мы пожали друг другу руки. От нее пахло чем-то приятным, возможно, маргаритками. В магазине в этот момент было тихо, по крайней мере, мне так казалось; легкий гул напоминал музыку.

В это время появился Дэвид в своих новых кроссовках.

— Мне нравятся эти! — крикнул он.

Обслуживавший его продавец только что не плясал вокруг него.

Я, однако, был полностью сосредоточен на Фернанде.

— Ты любишь ботинки, — сказала она.

— Да, — признался я.

— Иногда, когда магазин уже закрывается или еще до открытия, я люблю бродить по мужской секции.

Наверно, ты тоже любишь смотреть на витрины.

— Да, это так.

Мы улыбались друг другу как ненормальные. Родственные души. И пока Дэвид выбирал еще две пары стильных ботинок, мы с Фернандой обменялись телефонами.

— Я сегодня вечером буду на вечеринке, — сказала она. — Оттуда позвоню и скажу, где я.

— Хорошо.

И мы с Дэвидом пошли дальше, выбирать ему одежду — Зазвонил мой мобильный. Это был Микки.

— Я знаю, где Пэтч, — сказал он.

— Серьезно? Ты узнал только сейчас?

— Нет, это было рано утром.

— Тогда почему ты позвонил лишь сейчас? — спросил я.

Дэвид потянул меня за рубашку Я показал ему на телефон.

— Потому что он в хорошем месте. А я только что проснулся. Почему бы вам, ребята, не подойти ко мне часам к шести, мы выпьем и пойдем за Пэтчем. — — А где твой отец?

— Думаю, он в Монтоке.

— Тебе ничего не нужно? — спросил я, потому что внезапно почувствовал себя совершенно счастливым. — Мы сейчас в «Барниз».

— Нет, ты, одежный маньяк. Мне ничего не нужно в «Барниз», — сказал Микки и отключился.

— Микки нашел Пэтча!

— Отличная новость, — сказал Дэвид.

Он рассматривал спортивный костюм от Marc Jacobs.

— Пожалуй, с меня хватит кроссовок, — сказал он. — Если я куплю еще и этот костюм, они никогда не возьмут меня обратно в баскетбольную команду.

Арно принимается за старое

Арно провел большую часть субботнего дня в своей комнате; смотрел фильмы с Джорджем Клуни. Он понимал, что у него нет такого стиля; пока нет. Он любил пересматривать «11 друзей Оушена». Ему нравилось представлять себя крутым и обаятельным, склонным к авантюрам.

Парень лег на пол и принялся делать упражнения для пресса, наверно, не меньше сотни. Он думал о Келли. Если бы только она ответила на его сообщения и звонки. Тут он лег на бок и закрыл глаза, чтобы сдержать вдруг навернувшиеся слезы.

Зазвонил домашний телефон. Это был Джонатан.

— Микки нашел Пэтча. Мы встречаемся, у него дома через два часа.

— А что Келли?

— Что Келли?

— Она придет?

— Нет. Я понятия не имею, где она. Микки нашел Пэтча! Разве тебя это не волнует?

— Да, конечно.

Арно подошел к шкафу и достал яркую рубашку в, полоску. Счастливая рубашка.

— Я, пожалуй, попытаюсь ей дозвониться.

— Как хочешь, — сказал Джонатан. — Но мы встречаемся в семь, ты понял?

Поговорив с Джонатаном, Арно вновь позвонил Келли. И вновь неудачно. Он знал, что завтра в 11 утра она с матерью уезжает обратно в Сент-Луис. Он мог бы поехать туда. Взять машину напрокат и найти там место, где остановиться, и снова пропустить школу Где-то в глубине души, несмотря на свою любовь к ней, Арно чувствовал, что Келли словно подавила его волю, и это раздражало его. Он вдруг подумал: если бы он не встретил ее, то, наверно, развлекался сейчас с Амандой и Лизой.

— Арно? — позвала его мама.

У Вальденбургеров сегодня намечался званый ужин, как обычно, и сейчас мама остановилась у его комнаты по пути в кухню, куда направлялась с проверкой. На маме были черные шелковые брюки и черный кашемировый свитер; она еще не переодевалась для приема гостей.

— Пойдем, милый, попробуй суп. Он из омаров.

— Арно пошел с ней, потому что не придумал предлога, чтобы отказаться, а спорить ему не хотелось. Они, прошли по длинному коридору, и на полпути горничная позвала маму к телефону — звонил отец. Арно пошел дальше — на кухню. Он решил чего-нибудь перекусить. Если они еще не начали готовить рулет, он успеет сделать себе сэндвич с ветчиной.

Кухня была огромной, как и все в доме. Кругом эмаль и нержавеющая сталь, большой разделочный стол. Трое поваров деловито готовили ужин на двенадцать человек. Арно увидел медальоны из телятины и направился к ним.

— Это для гостей, сэр, — сказала женщина.

Арно с некоторым раздражением взглянул на нее, думая про себя: «Это моя кухня».

Девушка, явно служанка, была молода, .возможно, второкурсница университета.

— Я здесь живу, — сказал Арно.

— О!

Она стояла перед ним — в синих джинсах в обтяжку и свитере с капюшоном. В углу на вешалке висела ее форма, в которую она переоденется, когда будет прислуживать за ужином, — белая блузка и черные брюки.

Девушка латинского типа, с острыми чертами лица и большими черными глазами. Она смотрела на него.

Арно не мог сказать, раздражена она или испугана, Тем временем трое поваров продолжали свою работу.

— Да, — сказал Арно, — Вообще-то, моя комната в конце коридора.

— Неужели?

— Да, на случай, если ты захочешь переодеться в удобной обстановке, без этих парней. У меня там есть душ.

— Звучит заманчиво, — сказала девушка.

У нее был низкий голос. Арно подумал, что она, возможно, старше, чем он сначала решил. Ей двадцать четыре? Может, она вовсе и не студентка?

— — Тебе обязательно нужно посмотреть мою комнату, — сказал Арно.

Девушка взглянула на поваров, которые были заняты супом.

— Я иду! — раздался голос мамы.

Повара встрепенулись. Один сделал большие глаза, как бы говоря: «На подходе сумасшедшая хозяйка». Все трое сразу же еще активнее занялись своим делом.

— Пошли, — сказал Арно, — пока не появилась моя мама.

Он схватил девушку за руку, другой рукой прихватил кусок поджаренной говяжьей вырезки и устремился по коридору к своей комнате. Девушка смеялась. Они вбежали в комнату, и Арно закрыл дверь.

— Как хорошо, что я смогу здесь переодеться, — сказала девушка. — Меня зовут Мариэла.

— Я — Арно.

Они держались за руки.

Оба телефона Арно — домашний и мобильный — трезвонили, но парень не обращал на них внимания.

Из динамиков звучала музыка, он ее выключил.

— Где ванная? — спросила Мариэла.

Арно показал рукой, но через секунду они уже целовались, повалившись на его кровать.

— Тебе будет легче переодеться, если ты разденешься, — сказал он.

— М-м-м.

— Мне тоже надо переодеться.

— Да?

— Ты можешь принять душ. Я и сам собираюсь это сделать.

— Чудесно.

Наступила тишина. Арно казалось, что он куда-то улетает.

— Я вернулся, — сказал Арно скорее самому себе.

— Да.

— Арно! — раздался из коридора голос его мамы. — Куда-то пропала одна из служанок. Она не у тебя?

— Да, мама. Она пролила что-то на свою белую рубашку, и я решил дать ей одну из своих.

— Очень мило с твоей стороны, дорогой.

Микки не стоит водить мотоцикл

— Я не могу найти свой мотоцикл, — пожаловался Микки.

Он не очень уверенно стоял на ногах, тем более что ему удалось поспать всего четыре часа, да и то сон был беспокойный. Сейчас он бродил по студии отца, заглядывая за скульптуры и помосты, но мотоцикла там не было.

— Где ты его видел в последний раз? — спросил Каселли.

Микки уставился на него. Каселли работал у Рикардо Пардо еще до рождения Микки. Он носил такой же спортивный костюм, как и все остальные помощники Рикардо, но у него на груди был черный круг, обозначавший, что Каселли является главным среди них.

Кроме того, он был чем-то вроде крестного Микки.

— Приятель, я понятия не имею, где я его оставил.

И ко мне скоро должны прийти друзья… И вообще, хорошо бы мне найти мотоцикл.

— В любом случае ты сейчас не в состоянии управлять им, — заметил Каселли.

— Приятель, я нашел Пэтча.

— Что это значит?

Но Микки уже повернулся и побрел в свою комнату. У него было припрятано около тысячи долларов наличными в чучеле большой рыбы, которую отец привез из Японии. Он пошел искать эту рыбу. Она свисала с потолка на веревке, но Микки не мог ее найти, поскольку встал как раз под ней. Вместо этого он обнаружил толстый конверт от «Американ Экспресс» среди других писем, которыми ему надо было бы побыстрее заняться. В конверте лежала кредитная карточка.