Глава 19

Шелби смотрела на ветряную мельницу. Смотрела, как вращаются ее крылья. Смотрела, как вырезанное в нижней части мельницы отверстие то появляется, то исчезает, то скова появляется по мере вращения крыльев.

Она повернулась к Бренде, наклонилась поближе и прошептала:

— Ты шутишь, да?

Бренда растерялась. Она схватила Шелби за локоть и оттащила от первой лунки на площадке для мини-гольфа.

— Шучу? Что ты имеешь в виду? В чем дело? Кажется, ты сказала, что хорошо играешь. Я поспорила с Гарри на получасовой массаж ступней, что мы разделаем их под орех. А теперь — румянец на щеки, дорогая, и бей по чертову мячу.

Шелби вросла в землю, не желая двигаться с места.

— Я сказала, что хорошо играю в гольф. А это не гольф. Это… это… — Она посмотрела на площадку. На ухмыляющегося аллигатора, чей открытый рот готовился принять удар. На деревянную старушку в маленьком кресле-качалке, которое то закрывало, то открывало еще одну лунку. Восемнадцать лунок, осложненные препятствиями, скрывающимися отверстиями, изгибами и поворотами. Даже две водные лунки. — Это безумие!

— Ошибаешься. Это миниатюрный гольф. Боже, в каких же лишениях ты выросла. Ладно, я бью первая, ты смотришь.

Пока Шелби и Бренда продолжали шептаться, Куинн, воспользовавшись этим, еще раз полюбовался ногами Шелби и усмехнулся ее нелепым красным кроссовкам. Проклятие, но эти ноги были длинными. И стройными. Никаких узловатых девчоночьих коленей, ничего подобного. Божественные ноги, способные заполнить мечты мужчины.

А этот черный свитер? Конечно, Куинн видел черные свитера до этого, и даже такие, которые на четыре дюйма не доходили до пояса туго обтягивающих, потертых шорт из плотного хлопка.

— Может, Бренда убеждает ее снять сумку, — предположил Гарри, указывая на большой рюкзак на плече Шелби, — Шелли надо было оставить ее в машине.

— С ней она не сможет бить, — отозвался Куинн и сам не понял, почему сказал это. Шелби будет делать все, что захочет. Он уже начал к этому привыкать. Без спешки и суеты она просто шла по жизни, ожидая, что все поймут — она должна делать то, что делает.

Куинн видел, как Бренда что-то сказала, Шелби кивнула и обе они вернулись к первой метке для мяча, резиновому мату с плоской, литой резиновой меткой.

— Я первая. — Бренда сделала знак Гарри уйти с дорога.

— Но первой стоит Шелли, — растерянно возразил Гарри. — Меня это собьет, Бренда.

Бренда оперлась клюшкой о мат, повернулась и долго бесстрастно смотрела на своего жениха.

— Знаешь, ты иногда меня пугаешь, Гар.

Куинн закусил губу, стараясь не рассмеяться, и встал рядом с Шелби. Она смотрела на крылья мельницы так же сосредоточенно, как в дуло пистолета.

— Забавно, правда? — Куинн рискнул обнять ее за талию. За голую талию. Мгновение ему казалось, что его рука сейчас воспламенится… но обошлось.

— Угу, да, конечно, — отозвалась Шелби, наблюдая, как Бренда обращается с мячом. — Она неправильно держит клюшку, — тихо, словно про себя, промолвила Шелби и замерла, вспомнив, что не должна этого знать. Как оно, собственно, и было. Какие-то лесенки. Зелень слева. Непонятные ветряные мельницы.

— А, теперь я понял. — Куинн убрал руку и, чтобы заслонить Шелби обзор, стал перед ней в тот момент, когда Бренда ударила по мячу. — Ты думала, что сможешь сыг-120 рать, да? И потому предложила Бренде партнерство. Чтобы не дать мне выиграть, чтобы я наверняка проиграл. Ну давай, Шелли, признавайся. Ты чайник.

— Чайник? — переспросила Шелби, пытаясь разглядеть, как Бренда забивает мяч в лунку. — Проклятие, ты мне мешаешь, Куинн. Что там произошло?

Он посмотрел через плечо.

— Она забила. И теперь исполняет небольшой танец, а Гарри хмурится над карточкой участников. Ты следующая.

Шелби приблизилась к метке для мяча с энтузиазмом французской аристократки, идущей на гильотину. Она встала так, чтобы нога были не шире плеч, затем шевельнула бедрами, чтобы рюкзак повис ровно, оказавшись точно на крестце.

— Могу подержать, — предложил Куинн.

— Ни в жизнь, — отозвалась она, глядя на мяч. — Мне не нужны от тебя никакие одолжения.

— Ну да, конечно. — Куинн отступил.

Шелби по всем правилам, не торопясь, взяла клюшку. Посмотрела на мельницу. На ее крылья. Начала считать. Посчитала еще раз.

Посмотрела на мяч, продолжая считать, и ударила по нему.

Бренда бросилась за мельницу, чтобы взглянуть, где с другой стороны приземлился мяч Шелби, и завопила:

— В лунку с одного удара! Ех-ха! Я уже чувствую массаж. — Шелби улыбнулась Куинну, отступила и кивнула, давая понять, что теперь его очередь.

— Чайник, — прошептал он ей на ухо, проходя мимо, чтобы положить мяч на метку.

— Но чайник с форой, — добавила Шелби, поднимая рюкзак и чувствуя в себе силы одним прыжком перемахнуть через небоскреб. — Твоя очередь, Куинн. Первым делом обратись к мячу. Это старая шутка, но можешь начать со слов: «Здравствуй, мяч».

— Ха-ха, — отозвался Куинн, уже прищурившись на мельницу.

Через пять секунд Бренда воскликнула:

— Черт, он тоже попал в лунку с одного удара, Шелли! Вижу, сражение у нас будет нешуточное.

— Нет тюрьмы, нет арестантов, — отрезал Куинн. Шелби весь вечер чувствовала на себе его взгляд. Она убеждала себя, что это из-за ее наряда, может, даже из-за красных кроссовок, но понимала, что это не так. Куинн наверняка испытывал такое же сильное притяжение, как и она. Неужели это не так? Неужели он уже не обмозговывает, как бы потерять где-нибудь Бренду и Гарри, чтобы остаться с ней наедине? Шелби очень надеялась, что это так.

А пока она делала вид, будто не замечает его, и, наклонившись, рассматривала три отверстия в нижней части старушки в кресле-качалке. Попадаешь прямо — и мяч летит точно в лунку. Попадаешь влево или вправо, и мяч уйдет в сторону — тогда невозможно добить его с одного удара.

Она должна попасть в лунку одним ударом. Бренда уже объяснила, что последний мяч все должны забить с одного удара, поскольку так действует механизм. Ударяешь точно, и мяч катится под уклон, исчезая в накопителе. Или мажешь в первый раз, мяч в сток не попадает, и это означает, что играл впустую. Шелби сильно сомневалась, что Куинн ке попадет куда надо.

Это должно случиться сейчас. Сейчас или никогда. А ей очень, очень хотелось выиграть. Она не знала почему, просто хотелось, и все.

— Хорошо, я поняла. — Шелби поднялась, быстро повернулась и уткнулась в грудь Куинна, который стоял, наклонившись, позади нее. Сбив его с ног, она увидела, что он взмахнул руками и упал в середину водной преграды семнадцатой лунки.

Шелби ничего не могла сделать. Вообще-то, наверное, могла, но не захотела. Поэтому, посмотрев, как Куинн сидит в воде глубиной в три дюйма, она лишь сочувственно покачала головой и сказала:

— Извини. Но по-моему, за падение в водную преграду назначают два штрафных удара. Мы выигрываем, Бренда. Гарри, займись массажем ступней.

Они все же разыграли две последние лунки, и Шелби закончила с низким счетом, потому что промахнулась.

Куинн с честью вынес свое купание. Сидеть в прохладной воде и смотреть на смеющуюся Шелби с искрящимися карими глазами, которая села рядом с ним на цемент, — это стоило трех купаний, может, и четырех.

И пока они возвращались домой в четырехдверном фургончике-пикапе Гарри, где для Куинна положили на сиденье старые газеты, он все еще был как в тумане.

Вот она, Шелби Тейт, наследница с родословной, восходящей, вероятно, к первым переселенцам. Вот она расположилась на заднем сиденье фургончика, смеясь, как ребенок, впервые побывавший в цирке, и не вспоминая ни о своем имени, ни о положении, ни о своем женихе — раз позволила Куинну взять и сжать в темноте ее руку.

У нее разгорался роман. Приключение. Ему нельзя об этом забывать. Необходимо помнить, что он существует для Шелби только здесь, только помогает ей и к тому же пообещал семье Тейтов оградить ее от всего плохого.

Но Куинн не подумал о том, что Шелби не просто заинтересует его, а он серьезно увлечется ею. И тогда именно с ним случится что-то дурное, если Шелби считает его частью своего великого приключения, видит в нем того, кем она насладится, прежде чем вернуться к семье и своему мерзкому жениху.

Куинн снова сжал ее пальцы, затем отпустил их.

Когда пикап остановился, Шелби отстранилась от него.

— Прекрасный вечер для прогулок.

Четверка, разбившаяся теперь на пары, поднялась по ступенькам. Бренда и Гарри направились к себе, а Куинн открыл дверь квартирки 2 Б и пропустил Шелби вперед. Она застенчиво взглянула на него, да, именно застенчиво, а не лукаво.

Куинн включил свет, полагая, что услышит смех Шелби. Она не разочаровала его.

— Куинн, здесь же повсюду оборочки! — воскликнула Шелби, обходя маленькую гостиную-кухню. — И кружевные салфеточки… и… и все эти цветы на диване. А это что? — спросила она, взяв лежавший на кухонной стойке розовый предмет, тоже весь в рюшах и кружевах, под которым оказался неиспользуемый тостер.

— Чехол для тостера, — пояснил Куинн. — Миссис Бричта сама его смастерила. Поскольку она здесь убирает, я боюсь выбросить его, чтобы не обидеть ее. В ванной комнате есть еще один такой, на рулоне туалетной бумаги. К его верху приклеена пластмассовая уточка. Просто очаровательно.

Шелби села на диван — пурпурные цветы на розовом фоне — и рассмеялась:

— О, Куинн! Да как ты работаешь в такой обстановке?

— Это нелегко. А теперь подожди здесь, я сейчас управлюсь.

Шелби прошлась по комнате, трогая салфеточки, внимательно рассмотрела фотографии большеглазых детей на стенах. А потом увидела стол у окна, занавешенного шторами с рюшами. На столе стоял портативный компьютер… и лежало несколько больших коричневых папок, весьма официального вида.

Решив, что это заметки Куинна для его книги, Шелби взглянула на закрытую дверь спальни, потом снова посмотрела на папки.

Что в этом плохого? Он же не о государственной тайне пишет. Кроме того, она может узнать из его записей что-нибудь про Восточный Вапанекен, поскольку Куинн, видимо, здорово умеет раскапывать сведения про маленькие городки.

Шелби уже потянулась к верхней папке, когда Куинн открыл дверь спальни.

Три секунды спустя она оказалась в его объятиях. Целуя Шелби, он уводил ее от стола, в сторону дивана.

Шелби растерялась от этого натиска. Осознание происходящего потрясло ее, пронзило насквозь, отчего ноги уже не держали ее. Когда Куинн опустил Шелби на диван, она обвила руками его талию и поцеловала.

Шелби целовала Куинна крепко и долго, потому что умерла бы, если бы не смогла этого сделать — узнать вкус его губ, его тело, прижавшееся к ее телу.

То, что началось, как самый надежный из известных Куинну отвлекающих маневров, превратилось в совершенно определенную угрозу, и он понятия не имел, как предотвратить ее. Шелби замерла в его руках, горячая и жаждущая, и Куинн желал ее с доселе неведомой ему силой.

Он прильнул к губам Шелби, его язык, дразня ее, искал и нашел вход, их тела соединились так, словно были созданы для этого. Куинн нащупал ее грудь, и у него перехватило дыхание.

— Думаю, теперь ты уже не хочешь гулять?

Она кивнула, сокрушаясь о том, что ее глаза наполняются дурацкими слезами.

— Нет, ведь уже поздно. И… завтра мне надо на работу. Так что я, пожалуй, пойду…

— Конечно, — отозвался Куинн, провожая ее к двери. — Не забудь постучать в свою квартиру.

Шелби грустно улыбнулась и, подавив слезы, посмотрела на Куинна, в его затуманенные страстью серые глаза.

— Да, я так и сделаю. Что ж, спасибо тебе, Куинн. Я действительно прекрасно провела…

— О черт! — Он привлек ее к себе и последний раз поцеловал, прижимая крепче и держа так, пока она не начала расслабляться в его руках. — Увидимся завтра? — спросил Куинн, зарывшись лицом в ее волосы.

— Завтра. Да, это было бы великолепно, — промолвила Шелби и выскользнула в открытую дверь, оставив его с тяжестью на душе.

Он закрыл дверь, убедившись, что она благополучно вошла в свою квартиру, потом прошел к столу и взял верхнюю папку. На ней стояла надпись: «Тейт Шелби. Степень секретности: нетипичные заметки телохранителя».

Положив эту папку и все остальные в свой дипломат, Куинн запер его и сунул под диван.

Он был близок к провалу. Очень близок.

Куинн пошел на кухню, вытащил из холодильника бутылку пива и, обойдя диван, опустился в огромное коричневое кресло, на подлокотниках и подголовнике которого лежало по салфеточке. Взял пульт, думая посмотреть телевизор, но тут же положил его.

Он побудет наедине со своей совестью.

А ночь обещала быть длинной…

Глава 20

Шелби прошла за Брендой в гостиную, видя, что Куинн стоял в дверях, пока ее подруга не ответила на стук.

— Бренда, извини, что я вернулась так быстро. Я не хотела, но… — Шелби огляделась. — А где Гарри?

— Не знаю, и мне все равно. — Бренда рухнула в кресло и сложила руки на животе. Этим вечером на ней было платье в крестьянском стиле — в белый и синий цветочек, и сейчас оно вздыбилось вокруг нее, как шляпка огромного гриба. — Чтоб глаза мои его больше не видели!

Шелби посмотрела в сторону двери, в сторону квартиры Куинна. Подумала о своей собственной проблеме, которая скорое озадачивала, чем пугала ее, а потом устремила взгляд на подругу. Бренда вздернула дрожащий подбородок и сморгнула слезы.

— Бренда, что случилось? — Шелби опустилась на колени возле кресла.

— Ничего. Все. Это… из-за мамы. Сегодня вечером мама сказала Гарри, что она записалась в круиз, который приходится на тот уик-энд, когда состоится наша свадьба. По ее словам, она внесла деньги месяц назад, еще до того, как мы назначили дату. Теперь их уже нельзя вернуть. И этот… этот здоровый, глупый, тупой недоумок купился на это. Он действительно купился на эту идиотскую историю. — Бренда откинула голову на спинку кресла. — Даже не верится, Шелли. Она гнет свою линию, а Гарри по-прежнему не замечает этого.

Шелби растерялась. Что сказать женщине, помолвленной и брошенной почти у алтаря? А ведь это происходило уже полдюжины раз за последние двенадцать лет?

— По-моему, я видела в холодильнике прохладительные напитки. — Шелби встала и пошла в кухню.

Она вскоре вернулась, решив, что сегодня вечером стаканы не понадобятся.

— Вот, черешневая. Выпей, Бренда, и я тоже выпью. По-моему, мы обе заслужили это. За мужчин… пусть они все отправляются прямиком в ад!

Бренда подняла голову, и у нее под подбородком образовался второй, хоть и очень привлекательный.

— Ты тоже? И что же это? А с виду вы напоминали голубков. Может, тут в воздухе что-то не так? Что случилось?

— Что случилось? — Шелби села на ковер и оперлась спиной о диван. — Не знаю, Бренда. Честное слово, не знаю. Он появился откуда ни возьмись, поцеловал меня… чуть не съел… а затем отшвырнул. Он даже извинился, Бренда, и худшего оскорбления я еще не испытывала, а потом поцеловал снова и пообещал, что мы увидимся завтра. — Шелби подняла бутылку и сделала большой глоток. — Очень в этом сомневаюсь.

— Ничего себе… — Бренда тоже опустилась на пол и прислонилась к креслу. И она сделала большой глоток. — Он не… ну, то есть… он не того, нет?

Шелби посмотрела на. уровень вина в бутылке и решила, что не может напиться.

— Чего не того, Бренда?

— Ну, ты понимаешь… того…

— О нет, Бренда, он не занимался со мной любовью, если ты об этом. «Тем хуже», — добавила про себя Шелби, снова поднося ко рту бутылку.

Бренда усмехнулась:

— Хорошо целуется, да? Шелби кивнула:

— У меня до сих пор все внутри дрожит.

— Но он сдержался. Повел себя как джентльмен.

— Не уверена, что это так. Представляешь, мы целуемся, а в следующую секунду я слышу: «Вот ваша шляпка, вы, кажется, торопитесь». Что во мне не так, Бренда? Паркер не хочет ложиться со мной в постель. Куинн только что не выкинул меня. Проклятие, Бренда, я хочу еще вина!

— Дело не в тебе, — крикнула ей вдогонку Бренда, — а в мужчинах. Дело всегда в них. Поверь мне. Гарри сделал меня специалисткой. Я тоже выпью еще черешневой. О черт, телефон! И знаешь, кто это? Это Гарри, попытается извиниться и сообщить, что его мама не хотела нас обидеть. — Она с трудом поднялась. — Ну, сейчас я ему выдам, ..

Шелби вбежала в гостиную и положила руку на телефон, помешав Бренде.

— Нет. — Она покачала головой. — Не отвечай, Бренда. Пусть включится автоответчик. Пусть он сегодня помучается. Гарри заслужил это.