— Кстати говоря… — Венделл перегнулся через стол. — Почему вы хотели кого-то побить? Кто вас обидел?

Мэгги посмотрела на кончик сигареты и погасила ее в пепельнице. Пора завязывать с костылями — сигаретами, сухомяткой, разговорами с самой собой. А так она проснется в два ночи, и ей в голову придут блестящие выпады против Марио. Но поздно. Вот что ей больше всего нравилось в писательстве. Не только то, что можно вести любых персонажей, но и то, что в любое время есть возможность придумать остроумный ответ. А в жизни так не бывает. Жизнь иногда просто достает.

— Я зашла в магазин Марио за сигаретами, — ответила она. — И сразу ушла. Потому что он меня выгнал. — Она посмотрела на него. — Марио вышвырнул меня. Я хожу к нему в магазин с тех пор, как переехала сюда, причем покупаю все по непомерным ценам. И его жене всегда дарю книжки с автографом. Никогда не забираю мелочь на сдачу. Ну, почти никогда. Я разрешаю его чертовой псине меня обнюхивать. Правда, не совсем. Шеба — датский дог.

Она махнула рукой, чуть не опрокинув чашку с кофе.

— Только дело не в этом. Я покупатель. Постоянный покупатель. А он вышвырнул меня. Было так стыдно. Он сказал, что я порчу его бизнес. Представляете?

— Да, неприятно. Все из-за грибов, да? — Венделл откусил половину пончика. — К нему приехали на двух машинах, забрали грибы и остальные овощи и все салаты. Наверное, он рассердился. Видимо, да, это плохо для бизнеса.

— Они забрали все его овощи? И салаты? Я не знала. Зачем? Но все равно, я не виновата, — проговорила Мэгги сквозь слезы. — А он сказал, что виновата. Наорал на меня при всех. Обозвал преступницей, сказал, что я отнимаю хлеб у его детей, создаю ему плохую репутацию. А я? Я не вымолвила ни слова. Ни единого слова! Стояла там как дура, промямлила что-то и поплелась восвояси, поджав хвост… Две патрульные машины? Боже мой. Должно быть, Марио хватил удар.

— Что я могу сказать? Мы из полицейского управления Нью-Йорка, и нам нравится ездить с мигалками и сиренами. Может, пересмотрели сериалов про полицию. — Он поставил локти на стол. — Ну что, вам получше?

— С ума сошли? — Мэгги закатила глаза. — Нет, не получше. Меня только что выгнали из любимого магазина. Это унизительно. А до другого магазина — два квартала. И дождь на улице. А мне нужны сигареты.

— Два квартала? Да, для ваших прокуренных легких далековато. Так что сам бог велел завязывать, — заявил Венделл и пригнулся, когда Мэгги схватила свой пончик, чтобы швырнуть его в голову копа. — Ладно, ладно. Можно не сегодня. У вас сегодня трудный день. Может, завтра?

— А до завтра вы раскроете это дело?

— Я же сказал, мисс Келли, мы смотрим слишком много сериалов про копов. Но не сказал, что умеем совершать чудеса до рекламы и чтобы еще осталось время на постельную сцену.

А жаль, у него классная задница.

— Значит, нет? А вы уже определили, что смерть Кёрка — это убийство? То есть точно не простое отравление?

— А вы считаете, это простое отравление?

— Не надо. Мой психоаналитик тоже отвечает вопросом на вопрос. Но я в эти игры не играю.

Венделл допил кофе, смахнул крошки и поднялся из-за стола. Мэгги тоже.

— Вы посещаете психоаналитика? — спросил он. — Зачем?

— Это личное, — ответила Мэгги. Венделл придержал входную дверь. — Хоть я и числюсь в подозреваемых. Вернее, тем более что числюсь. Не подлежит огласке. Ведь так говорится?

— Простите, я только полюбопытствовал. Мы периодически ходим к нашему психоаналитику, особенно после перестрелок. Терпеть не могу эти беседы. Не представляю, как можно идти туда добровольно да еще платить деньги.

— Я хожу, чтобы бросить курить. — Мэгги высунула руку на улицу и, к своей радости, обнаружила, что дождь превратился в мелкую морось.

— Правда? И давно вы ходите к нему?

— Два года. — Мэгги поморщилась, заметив, что автоматически достает из кармана мятую пачку и зажигалку. — Но у нас… у нас дело идет на лад.

— Я заметил, — сказал Венделл, они уже подходили к дверям ее дома. — Ну, вот. А я так ничего и не рассказал вам.

Мэгги повернулась к нему:

— Вы пришли что-то сказать мне? Посоветоваться насчет дела Кёрка?

Венделл улыбнулся, снова показав свои чертовы белые зубы.

— Да нет. Я хотел сказать, что не смог найти ничегошеньки ни о Блейкли, ни о Болдере. Совсем ничего. Пустое место, пшик, ноль информации.

— Правда? — Мэгги нервно затянулась. Конечно, можно побежать наверх, предупредить Алекса и Стерлинга. Но что это даст? Ничего, к сожалению. У Стива Венделла мертвая хватка, он настигнет их везде. Как в фильме «Беглец», хотя она не представляет Венделла в роли детектива Джерарда, который заявляет: «Меня не колышет».

— Но знаете что, мисс Келли? Меня это не колышет.

Мэгги дернулась:

— Что?

— Я сказал, что меня это не волнует. Ваш кузен — герой. Помните ту лошадь с повозкой? Мэр уже сообщил прессе. А если я арестую его за то, что он здесь нелегально? Все таблоиды подхватят это, шлепнут на первой полосе фото бывшего героя, которого увели в наручниках. Мэр потеряет лицо. А я тем более. Нет, спасибо. Я веду дело Толанда, и это меня радует. Меня радует, когда можно не торчать в кабинете. Тем более они скоро возвращаются в Англию, да?

Ох, если бы он только знал…

— Ну… я… не… в общем, да, — Мэгги улыбнулась и пожала плечами. — Они же просто в гостях. Если бы хотели остаться, то у них были бы нужные… м-м-м… документы. У них есть. У них все документы в порядке. Тут какая-то… Ой, привет, Алекс. Привет, Стерлинг.

Убирайтесь отсюда, Алекс и Стерлинг. Бегите, легавые следят за вами.

Не услышав ее мыслей, Сен-Жюст раскрыл огромный черный зонт. Оба они надели те же костюмы, в которых были на похоронах, только на этот раз в галстуке виконта сверкала бриллиантовая булавка.

— Здравствуй, Мэгги, — проговорил Сен-Жюст, слегка наклонив голову. — Добрый день, лейтенант.

— Добрый день, — ухмыльнулся Венделл и поклонился, подражая Сен-Жюсту.

Мэгги была не настолько сердита, чтобы не заметить натянутость (Сен-Жюст сказал бы «явную натянутость») между ними. В чем дело? Неужели в ней? Такие разные, но убийственно привлекательные мужчины меряются силами из-за малышки Мэгги Келли? Возможно ли это?

Ну да, как же.

— Кто-нибудь говорил вам, что вас не существует? — дружелюбно спросил Венделл, хотя его голубые глаза оставались холодными как сталь.

Сен-Жюст в притворном смятении сделал шаг назад.

— Кинжал уже сверкает, и в такую рань. Может, у вас что-то не в порядке с желчью, лейтенант? Не хотите ли показаться врачу?

— Простите его, лейтенант. До полудня он обычно не в духе, так что сейчас у него просто утренняя хандра. Это вполне естественно, — миролюбиво произнес Стерлинг и повернулся к другу: — Не стоит оскорблять его. Хорошо, Сен-Жюст?

— Именно, — проговорила Мэгги, глядя на Сен-Жюста. — Совершенно не стоит. Вы куда-то идете?

— Нет, мы ждем Эргила. — Сен-Жюст вынул карманные часы, сверился с ними и продолжил, подчеркнуто игнорируя призыв держать себя в руках: — А сейчас, возможно, лейтенант захочет объяснить свое заявление? Признаюсь, мне интересно все, что он скажет. Я озадачен, удивлен, даже несколько смущен, что меня это не оставляет равнодушным, но это так. Пожалуйста, лейтенант. Излагайте.

— Конечно. Я сказал, что вас не существует. Ваших имен нет ни в одной базе данных. Никаких документов, ничего.

— Вздор. Нас не существует? Стерлинг, ты это слышал? Нас нет. На самом деле мы тут не стоим. На самом деле я не говорю с тобой и не слушаю весь этот бред. Фактически лейтенант говорит сам с собою, потому что нас нет. — Сен-Жюст улыбнулся Венделлу: — Кажется, лейтенант, вы намерены арестовать нас? Уволочь отсюда в кандалах? За неимением, как вы сказали, нужных документов?

— Должен. Но не в кандалах. А с кляпом. Вот это я с удовольствием применил бы.

— Очень смешно. Мэгги, этот человек хочет казаться остряком. Ему это не удалось, но попытка смелая. Мне кажется, мы должны похвалить его, несмотря на его заблуждение относительно меня и Стерлинга.

— Так вы говорите, что нелегалами не являетесь? — спросил Венделл.

— Нелегалами? Боже упаси, лейтенант, какие нелепости рождаются у вас в голове. Сейчас меня поджимает время, как и в ближайшие несколько дней, но если вы захотите, я был бы — мы со Стерлингом были бы счастливы — посетить ваше полицейское управление в понедельник, скажем, в два пополудни. Мы принесем сколько угодно бумаг, вам их надолго хватит…

— Алекс, — прорычала Мэгги.

— В два часа? — Венделл ухмыльнулся. — Приходите.

— О, чудесно. А могу ли я привести с собой мисс Холли Спивак? Приятная женщина, только немного назойлива. Она беспрерывно звонит мне по поводу интервью. Ее, наверное, очень заинтересует предложение появиться у вас. Она сказала, что хочет встретиться с нами там, где можно сделать удачные снимки, как она выразилась. Да, думаю, ваше служебное помещение подходит как нельзя лучше, не правда ли?

— Черт, Блейкли, ну вы и фрукт, — проговорил Венделл с чувством.

— Нет, сэр, я оскорблен, а вы, кажется, этого еще не осознали. И вам, дорогой мой, очень повезло, что я недавно поклялся не применять насилие, хотя мисс Спивак можно рассматривать как оружие, в некотором роде.

— Ладно, все, сдаюсь. Больше нет вопросов о ваших документах, — сказал Венделл в тот момент, когда Мэгги думала, что больше никогда не сможет дышать. Сен-Жюст предложил показать Венделлу свой паспорт? Блефовал? Или он уже сделал что-то? Она склонялась к последнему. И к тому, что ей не хочется знать, что именно он сделал. Никогда.

— Только еще один вопрос, ладно? — спросил Венделл, когда Мэгги уже расслабилась. — Скажите, чем вы оба занимаетесь. Стерлинг говорил какой-то бред. Просветите меня, а? Когда вы занимаетесь тем, чем занимаетесь, то чем вы занимаетесь?

Мэгги перевела взгляд с Венделла на Сен-Жюста, ожидая ответа.

— Ваше хамское любопытство безгранично, не так ли, лейтенант? Прекрасно. К вашему сведению, мы со Стерлингом инспектируем общественные здания.

Мэгги фыркнула и сделала вид, что закашлялась. Инспектируют общественные здания? Она знала, о чем он. В старину этой шуточкой ирландцы сбивали с толку англичан: безработный, бездомный, шляющийся целыми днями по улице человек называл себя «инспектором общественных зданий». Она подбросила эту шутку Сен-Жюсту, чтобы он мог использовать ее в нужный момент.

— Ясно, — кивнул Венделл. — Значит, вы общественные деятели, правильно? В Лондоне?

— Вы сказали — только один вопрос, лейтенант. Вашим следовательским приемам не хватает определенной тонкости. Они слишком неуклюжи и банальны. Я нахожу, что не могу доверить вам одному расследовать убийство мистера Толанда. Несомненно, сэр, можете сверлить меня взглядом, но я решил раскрыть преступление, приведшее к преждевременной смерти Кёрка Толанда, найти преступника, отдать его в руки правосудия и так далее, и тому подобное. Что, Мэгги? Я тебя чем-то огорчил? Должен заметить, это упрямое выражение лица тебе не идет. Но неважно. Я решил раскрыть преступление, и я это сделаю.

— Вы раскроете преступление?

— Буквально на днях я решил посвятить себя этому. — Сен-Жюст смахнул невидимую пылинку с рукава. — И фактически уже начал. Я пригласил сюда нескольких людей, которые в последнее время взаимодействовали с Толандом, мы поговорим с ними о мотивах, вероятностях и методах… Не желаете ли присоединиться? Мы соберемся сегодня в три дома у мисс Келли. Понаблюдаете и, возможно, что-нибудь узнаете. Захватите свой блокнот.

Мэгги огляделась, но так и не нашла удобной норы, куда можно спрятаться.

— Алекс, — проговорила она, не разжимая губ, — прекращай, а?

— Нет-нет, — сказал Венделл. — Я с удовольствием. Правда. Нечасто ведь приходится наблюдать работу великих умов. Вы ведь у нас великий ум, не правда ли, Блейкли?

— Должен признаться, так и есть. Его ум остр, как игла, — твердо заявил Стерлинг. — А что, ведь он распутал с полдюжины…

— Стерлинг, — перебила Мэгги, вкладывая в его руку десятидолларовую купюру, — будь другом, сходи к Марио, купи мне сигарет. Две пачки. И возьми себе что-нибудь сладкое.

Стерлинг взял деньги и нахмурился.

— Но ты говорила, что идешь как раз туда. К Марио за сигаретами.

Именно сейчас Мэгги было бы лучше помолчать, и она знала это. Лучше и вовсе соврать, сказав, что встречалась с Венделлом и не заходила к Марио.

Но она по-прежнему злилась. Да так, что говорила только правду.

— Я ходила, но Марио вышвырнул меня. Сказал, что я мешаю его бизнесу и он меня больше не пустит. Он запретил мне приходить. — Она посмотрела на Сен-Жюста. — Ты можешь себе представить?

— Марио попросил тебя покинуть лавку? Видимо, из-за того, что его имя прозвучало во всех газетных репортажах и на телевидении, когда упоминали грибы? Так, Мэгги? Ты можешь нам об этом рассказать?

— Нет. — Мэгги понимала, что запирает стойло, когда лошадь уже сбежала. — Я не скажу больше ни слова. Так что забудь об этом, Алекс. Забудь.

— Сен-Жюст, — тихо проговорил Стерлинг, — у тебя опять задергались скулы. Что с тобой?

Сен-Жюст указал Стерлингу, чтобы тот вернулся под навес у входа в дом, затем поднял повыше зонтик и взял под мышку трость.

— Простите, я ненадолго удалюсь. Нам с Марио непременно нужно побеседовать.

— Алекс, стой! — крикнула Мэгги, когда он двинулся по тротуару с прямой спиной и ясными намерениями. — Мне все равно, честно, Алекс… о черт! Кто меня за язык дернул? Чудесно. Пистолеты наготове.

— Пистолеты? — Венделл сделал шаг в сторону Алекса и повернулся к Мэгги. — Вы это всерьез?

— Всерьез? Я? Нет, конечно, нет, — быстро ответила Мэгги, отрывая взгляд от спины Алекса. — Стерлинг!

— Я побежал, дорогая, — отозвался он, двинувшись трусцой за Сен-Жюстом. — Он может забыть про шоколадку и все такое.

Мэгги ничего не оставалось, кроме как улыбнуться и пожать плечами.

— Он все время меня защищает. В смысле Алекс. Зря я ему сказала.

Венделл почесал голову.

— Не знаю. Может, и не зря. Мне же вы рассказали. А я должен был что-то сделать. Сходить к Марио, объяснить все. Ваш кузен, надеюсь, не склонен к насилию? А то мне показалось, будто он… немного того… хотя вряд ли. Наверное, дело в том, что он англичанин?

Мэгги кашлянула.

— Ага, точно. Он англичанин. Очень воспитанный. Но совсем не гей.

— Гей? Но я ведь не назвал его геем, — сказал Венделл и нахмурился, глядя на улицу. — Значит, не гей? А жаль.

Мэгги решила не обращать внимания на последнее замечание Венделла, однако запомнила его, чтобы потом обдумать. Они оба помялись с минуту — или около часа, — и, чтобы прервать неловкое молчание, она снова заговорила, пытаясь объяснить себе, что произошло:

— Алекс не тронет Марио. Вот я бы тронула. Но не сделала этого. И, наверное, это хорошо. Доктор Боб говорит, во мне много подавленной агрессии, но это ерунда. Я просто тряпка. О, они уже возвращаются. А Стерлинг тащит пакет. Не так уж и долго.

Сен-Жюст и Стерлинг неспешно приближались. Мэгги нетерпеливо их поджидала и, как только они подошли, набросилась на них с вопросами:

— Что случилось? Что ты сказал? Ты ему что-то сказал? Он же знает, что ты со мной, ведь мы уже бывали там вместе, так? Он и тебя пытался вышвырнуть?

Сен-Жюст, все еще с тростью под мышкой, закрыл зонт и отдал его Стерлингу.

— Слишком много вопросов, Мэгги. В один прекрасный день ты доведешь себя до нервного срыва. Мне особо нечего сказать. Только то, что два джентльмена пришли к согласию.

— Ты и Марио?

— Я не видел Марио. Наверное, проморгал его, когда выбирал шоколадку. — Стерлинг осторожно снял обертку с «Марса». — Только миссис Марио… — Он покачал головой. — Это надо было видеть, Мэгги. Сен-Жюст чуть не довел ее до обморока.

— Он накричал на нее?

— Нет, Мэгги. Сен-Жюст никогда не кричит. Боже упаси. Он только склонился над ее рукой и что-то сказал. Как-то так. Она дала сигареты бесплатно. Две пачки. Вот они, — Стерлинг протянул ей пакет.

— Ты очаровал ее? — спросила она Сен-Жюста.

— Я же всегда очарователен, верно? А ты, моя дорогая, снова одна из любимейших покупательниц. А для нашего маленького собрания миссис Марио приготовит несколько блюд по хорошей цене, — ответил он, одергивая манжету, и Мэгги сдалась. Что сделано, то сделано. Благодаря очарованию Сен-Жюста. И закуски на вечер не повредят.

Кроме того, ее внимание переключилось на другое.

— Носокс идет. Вы посмотрите на него!

Привратник Мэгги направлялся к ним почти бегом, прикрываясь от дождя номером «Дейли Ньюс». Волосы он заплел в тугие косички. Белая рубашка была расстегнута почти до самого пояса, обнажая мускулистую грудь. Мэгги даже не подозревала, что она у Носокса такая. Штаны из черного латекса — практически балетное трико — обтягивали его стройные ноги в высоких черных ботинках, талию опоясывал красный шарф. Он выглядел… выглядел… совсем не как привратник.

Носокс остановился в трех шагах от них, распростер руки и сделал пируэт:

— Ну? Как я выгляжу? Я слышал на улице, что это мюзикл на карибскую тему. Я выгляжу по-карибски? Ко мне три раза приставали в метро, так что смотрюсь я ничего, а? Черт, я волнуюсь.

— И опаздываешь. — Сен-Жюст жестом попросил актерствующего привратника поймать такси. — Мы можем ехать? Стерлинг, ты идешь?

Стерлинг стоял, впившись зубами в шоколад, и не сводил глаз с Носокса. Услышав свое имя, он вынул батончик изо рта и моргнул.

— Великолепно, Носокс, — произнес он с некоторым благоговением, — просто великолепно.

— Стерлинг!

— Иду, Сен-Жюст, — ответил Стерлинг, все еще не отрывая глаз от привратника. — У тебя помада на губах? Ты красишь губы?

— Сценический грим, мистер Болдер. — Носокс махнул Стерлингу, чтобы тот садился к ним в такси. — Все актеры красятся.

— Да, конечно. Знаю. Просто я никогда не думал, что увижу мужчину, который накрасился, как уличная девка. Тебе… тебе очень идет, Носокс, правда. — И Стерлинг протиснулся на заднее сиденье.

Если бы Сен-Жюст надеялся увидеть манхэттенскую версию Ковент-Гардена в его лучшие времена, он бы сильно разочаровался. Поскольку этот маленький театр — если это подходящее название — выглядел так, словно готовился к сносу.

Сцена — небольшое возвышение. Сиденья — видавшие виды складные деревянные стулья. Голые лампочки опасно свисали с потолка. В помещении воняло вареной капустой.

— Неисправимо ветхий, — Сен-Жюст поддел стул кончиком трости. — Идем, Эргил. Мы уезжаем.

— Что? — Носокс приплясывал на месте. — Уходим? Да вы что! Это же настоящий зал для репетиций. — Он прижал руки к обнаженной груди. — Только подумайте, сколько ног ходило по этим подмосткам. Сколько голосов возносилось к этим стропилам. Какие таланты были открыты, рождены здесь и сделали свои первые шаги по Бродвею. Уходим? — Он повернулся к Сен-Жюсту: — О нет, мистер Блейкли. Я останусь поклоняться этим святыням.

— Явная склонность к актерству, верно, Сен-Жюст? — прошептал Стерлинг и подскочил, с испугом обнаружив, что, несмотря на всякое отсутствие эстетики, это помещение обладало неплохой акустикой. Его голос прозвучал, казалось, из каждого угла. — О господи. А я думал, что Носокс переигрывает. Нам лучше прикрыть рот, выйти отсюда и тому подобное, если хотим поговорить наедине.

Сен-Жюст поднял руку, и Стерлинг замолчал.

— Эргил! Несмотря на то что твои неуместные, но на удивление обезоруживающие восторги не оставили меня равнодушным, ты действительно считаешь, что это достойное место?

Носокс с энтузиазмом кивнул.

— Более чем! Да я отдал бы свои лучшие туфли для степа и половину коллекции Джуди Гарланд, чтобы только постоять на этой сцене.

— Поразительно. — Сен-Жюст вынул из кармана монокль, вставил его в глаз и проследовал дальше, в почти пустой зал, скользя взглядом по людям, стоявшим на сцене чуть поодаль. Ему нужно было осмотреться, собраться, приготовиться действовать. — А кто все эти люди, Эргил?

— Наверно, соперники, — ответил Носокс, нервно расправляя рубашку. — В смысле другие актеры, которые пришли на прослушивание. Пойду к ним.

— Абсолютно исключено. У тебя необычайный талант, Эргил, ты не чета тем простолюдинам, — сказал Сен-Жюст, тростью перекрыв дорогу Носоксу. — Подождем мистера Лейтона. Однако можешь быть уверен, велика вероятность того, что я не позволю тебе представлять в подобной обстановке. Кин не стал бы здесь играть. И Сиддонс не стала бы[28].

— Кто? — нахмурился Носокс. — Смотрите, идет мистер Лейтон, а с ним еще двое. Погодите… О черт, я сейчас умру. Это режиссер Фрэнк Форчун! Господи, вот это да… Вот это круто! Прямая дорожка на Бродвей.

— Держи себя в руках, Эргил. Нам не нужен мистер Форчун. Мы нужны ему. Запомни это, пожалуйста. А сейчас, с твоего позволения, я побеседую с мистером Лейтоном. Эргил, ты можешь присоединиться к людям на сцене, но только из вежливости.

— Хорошо. — Носокс рысцой побежал по проходу, сверкая поджарыми ягодицами, затянутыми в латекс, и вспрыгнул на сцену.

— Будто игривый щенок-переросток, — сказал Сен-Жюст Стерлингу, вздыхая. — Что six у Ко.— жется, пора еще раз намекнуть Лейтону про сэра Эндрю и про всех, кого удастся вспомнить. Ах да. Уайлдхорн. Пожалуй, это имя тоже невзначай сорвется с моего языка. Как утомительны эти уловки, хоть и необходимы.

— Я буду ждать здесь, если ты не возражаешь. Я краснею, когда ты начинаешь болтать всякий бред, и мне не хотелось бы все испортить, — сказал Стерлинг. Сен-Жюст кивнул и отправился в лапы бородатого Лейтона.

— А, Лейтон! — Он вклинился в группу из четырех человек, которые стояли в соседнем проходе. — Готовьтесь к потрясению. Нам назначена еще одна встреча через час. С Уайлдхорном. Никак не могли ее отменить. Слишком уж он настойчив. Но Эргил, кажется, того стоит. Доброе утро, джентльмены, — добавил он быстро, кивнув всем. — Представьте нас, Лейтон, будьте любезны.

Дэвид Лейтон скривился и указал на Сен-Жюста большим пальцем:

— Это тот самый парень, о котором я говорил вам. Блейкли, кажется. Он приволок сюда своего чернявого мальчишку.

— Прошу прощения, — жестко ответил Сен-Жюст. — Я представляю Носоксона. Танцора. Певца. Актера. Это вполне понятно, вы так не находите?

— Да как хотите, — сказал Лейтон, и Сен-Жюст уловил запах алкоголя в его дыхании. Он что, уже с утра приложился? Жаль. Шивли пил, помнится, и это довело его до убийства Куигли. Никогда не поворачивайтесь спиной к человеку, который пьет спиртные напитки до полудня. — Это Джош Нортон и Рик Рэйнс, мы вместе ставим мюзикл «Жаркие ночи в тропиках». А это Фрэнк Форчун. Не нужно уточнять, кто он, так ведь?

— Конечно, нет. Ваша слава, мистер Форчун, опережает вас. Доброе утро, джентльмены, — повторил Сен-Жюст, снова поклонившись. — Очень приятно. Можно приступать к делу, не так ли? Какие у вас будут предложения моему приврат… э-э, моему клиенту? Мы рассмотрим только главные партии.

— Это кастинг в труппу, — ответил ему Фрэнк Форчун. — Никаких имен или звезд. Если вам не нравится — уходите.

— Хорошо, — ласково сказал Сен-Жюст, заглядывая в глаза Фрэнку Форчуну. — Мы уходим. Всего хорошего, джентльмены.

Но едва он сунул под мышку свою трость, Лейтон взял его за руку:

— Ладно вам, Блейкли. Прекратите. Мы знаем, чего вы добиваетесь. Хотите поднять ставки. — Все еще удерживая Сен-Жюста, он посмотрел на сцену, в центре которой стоял Носокс, положив руки на пояс, и оглядывал театр. — Бог мой, если я не ошибаюсь… Да, это он. Вначале мы посмотрим, что он умеет, а потом поговорим. Это все, что я могу сделать. Фрэнк, согласен?

— Нормально, мне главное убраться отсюда до полудня. — Режиссер выдвинул стул в проход и уселся лицом к сцене. — Давайте начинайте.

— Устраивает? — спросил Лейтон Сен-Жюста, который смотрел на свой рукав и на руку продюсера, державшую его. — Ох, простите, — Лейтон отпустил рукав. — Черт, какой-то вы странный. Вы правда хотели умотать?

— Удалиться, — поправил Сен-Жюст. — Я предпочитаю удаляться. А сейчас, если вы не против, я займу место рядом со своим лучшим другом, мистером Болдером. Человек ест, пьет и посещает театры с друзьями.

— Как все прошло? — спросил Стерлинг, когда Сен-Жюст опустился на стул рядом с ним. — Они берут Носокса?

— Пока нет, но возьмут. — Сен-Жюст расстегнул пиджак и откинулся на спинку стула. — Их заинтересовал цвет его кожи. Не уверен, что мне это нравится, но я понимаю. Все дело в Карибах, полагаю. О, уже начинается.

Лейтон прошел к сцене и наклонился к молодой женщине, которая стояла рядом с большим черным ящиком.

— Ты, чернявый. Да, ты. Ты принес с собой музыку?

Носокс обеспокоенно взглянул на Сен-Жюста.

— М-м-м… нет, сэр. Мне не сказали, что надо…

— Ладно, ладно. Мими, что у нас там есть? Что-нибудь из «Вестсайдской истории»? Точно. Врубай. Давай, мальчик, поехали.

Женщина по имени Мими отыскала нужную кассету и вставила ее в черный ящик.

— О, это стереосистема, как у Мэгги, — сказал себе Сен-Жюст. — Что ж, это все меняет. А я думал, где это Лейтон прячет оркестр.

— Тише, — предупредил Стерлинг. — Носокс начинает петь.

— Мои извинения, Стерлинг. — Сен-Жюст сдержал улыбку и скрестил руки на груди, приготовившись наслаждаться представлением. Собой он уже был доволен. Нет ничего приятнее, чем наблюдать, как пресмыкается человек, подобный Лейтону. Если повезет, он вскоре увидит это еще раз.

Носокс пел не больше минуты. Лейтон провел пальцем по шее, показывая Мими, чтобы та выключила музыку.

— Ладно, все нормально. Ты танцуешь?

— Да, сэр, — охотно откликнулся Носокс. — Степ, немного балет. Модерн, джаз. Я играл кое-что из репертуара «Фосси»[29], когда учился в колледже.

— Хорошо. — Лейтон отвернулся от сцены. Сен-Жюст напрягся. И это все? Все получилось?

— Ах да, еще кое-что, Джексон, — сказал Лейтон, глядя на Сен-Жюста. Улыбаясь ему. — Разденься. Сними с себя все.

Стерлинг схватил Сен-Жюста за руку.

— Что он сказал? Сен-Жюст! Господи, ты посмотри! Нет, не смотри. Останови их, Сен-Жюст. Скажи, что он никогда не станет… о боже. Мальчик раздевается.

Сен-Жюст не сводил взгляда с Лейтона, который направлялся к нему с гаденькой улыбочкой на лице.

— Лейтон, — произнес он, когда продюсер сел рядом с ним. — Не хотите ничего мне объяснить?

— Что? У вас за океаном не знают «О Калькутта!»[30] и подобные мюзиклы? А Николь Кидман? Нагота продается. И еще, мы же ставим жаркие ночи в тропиках, помните? У вашего мальчика все на месте, так что я надеюсь… Ладно, черт с вами. Возможно, у нас теперь есть звезда.

— Боже правый, — с благоговением выдохнул Стерлинг, подавшись вперед и глядя на сцену широко раскрытыми глазами. — В жизни не видел ничего подобного…

Сен-Жюст перевел взгляд на сцену, где стоял Носокс. Такой же голый, каким появился на этот свет, и оснащенный весьма грандиозным достоинством. Выдающимся. В буквальном смысле.

Затем повернулся к Лейтону, удивленный собственным хладнокровием перед лицом столь громадного… сюрприза.

— Я не знаю, сколько вы намеревались заплатить Эргилу, Лейтон, но теперь ставки, как вы их называете, выросли.