Глава 3

Впервые рассматривать шагавшую прочь Молли Эпплгейт было поучительно. Во второй раз — приятно. Но теперь у Доминика возникло ощущение, что она каким-то образом ухитрилась пробраться в режиссеры, а ему досталась крошечная роль в последнем ряду массовки.

— И куда, по-вашему, вы направляетесь, мисс… то есть Молли? — спросил он вслед поднимавшейся на крыльцо Молли.

— Куда? В дом, разумеется, — бросила Молли через плечо. — Не знаю, как вы, а я просто умираю от голода. Надеюсь, ужин подадут скоро?

— Да, минут через… постойте, я не про ужин. Вы что, не собираетесь помочь мне тащить ваши чемоданы?

— Разумеется, собираюсь. Багажник я вам уже открыла, — она вытащила из кармана ключи и поболтала ими в воздухе. Потом повернулась и снова направилась к двери.

И не успел Доминик сказать, куда именно ей следует засунуть свой багаж, Молли скрылась за дверью, оставив его в компании Руфуса и малыша Тони. Ладно, посмотрим, сколько у нее вещей.

Доминик подошел к «Мерседесу», открыл багажник и мысленно выругался.

Откуда у нее чемоданы от «Гуччи», он узнает потом, когда найдет того, кто дотащит все семь на третий этаж, в крыло прислуги.

Хотя… дети живут на втором. Если эта женщина собирается нянчиться с его племянниками, логичнее разместить ее ближе к детям.

Тут он увидел одного из помощников. Тот брел по дорожке, глядя под ноги, и насвистывал какую-то песенку.

— Кевин, — окликнул его Доминик. — Не поможешь мне?

— Конечно, мистер Доминик, — студент (театрального училища, как же иначе) рысцой бросился к нему. — Приехал еще кто-то из актеров?

— Да уж, багажа здесь на четверых. — Доминик выволок из машины самый большой чемодан. — Нет, это не актеры. Главные роли уже собрались, я с ними репетирую.

— И со мной, — раздуваясь от гордости, добавил Кевин. Когда Доминику понадобился чтец, Кевин вызвался подавать реплики за мелких персонажей. Да что там, когда Доминик спросил, сможет ли тот в нужный момент произнести пару строк, парень с такой скоростью рванул к театру, что чуть напополам не разорвался.

Неужели Доминик в самом деле такой великодушный? Представьте себе, да.

— Это вещи мисс Эпплгейт, она будет следить за тем, чтобы в ближайшие две недели Лиззи с Тони не путались у нас под ногами. Поможешь отнести их в комнату для гостей, которая рядом с детскими?

— Конечно, мистер Доминик. — Кевин схватил один из чемоданов. — Ого, кирпичи там, что ли?

— Нет, чугунные болванки, — пробормотал Доминик. Изнывая под тяжестью трех чемоданов, он медленно двинулся к дому. — Или золотые слитки. У такой женщины в чемодане может оказаться что угодно.

Звонок к обеду прозвучал в тот момент, когда Кевин и Доминик втащили багаж Молли наверх и свалили посреди комнаты для гостей.

Есть хотелось. Правда, не настолько, чтобы провести еще один ужин в компании дерущихся племянников, но с этим ничего не поделаешь: он пообещал Тони и Элизабет, что есть они с детьми будут вместе. Чтобы прививать им хорошие манеры.

Зато миссис Джонни точно обрадуется. Экономка ему все уши прожужжала, что она уже не в том возрасте, чтобы нянчиться с двумя «непоседами» . С этого момента воспитание детей поручается Молли Эпплгейт, рабочий график семь дней в неделю по двадцать четыре часа.

К работе приступать сегодня, за ужином.

О, кажется, у него разыгрался аппетит, отлично.

Молли с детьми были в гостиной: Молли стояла возле камина и вертела в руках статуэтку. Один из его «Тони». Словно пытается определить, сколько тот весит.

— Поставьте на место, — сказал он от двери.

— Видишь? Что я говорила? Жадина-говядина. Дрожит над ними, будто они бриллиантовые, — раздался голос Лиззи с одного из кресел, стоявших рядом с камином. Она восседала на нем, точно королева: руки свободно лежат на подлокотниках, ноги на пару дюймов не достают до пола.

— Я не дрожу над ними, мисс Элизабет, — рявкнул Доминик, вырывая статуэтку из рук Молли и водворяя на прежнее место на каминной полке, рядом с остальными тремя.

— Ага, конечно, — Лиззи закатила глаза. — И, между прочим, в платьях Барби им было гораздо лучше.

Молли взглянула на Доминика, в ее глазах плясали веселые искорки.

— Можете смеяться сколько влезет, Молли Эпплгейт. Только не забывайте, что согласно нашей договоренности в ближайшие две недели нянчиться с этой несносной девчонкой будете вы, с утра до вечера.

Улыбка Молли погасла.

— Вы понимаете, что сказали? — спросила она, когда Лиззи выбежала из комнаты. — Дубина, — прибавила она и быстро вышла вслед за девочкой.

Доминик смотрел, как она уходит, — что это с ним, еще одна навязчивая привычка? — и повернулся к малышу Тони. Тот сидел на полу и гладил Дуфуса.

— А что случилось? — спросил он.

Вопрос был риторический. Но не для малыша Тони. Не поднимая глаз, тот ответил:

— Лиззи думает, вы ее ненавидите.

— Ненавижу? С чего она так ре… да нет, это же глупости!

— Она говорит, вы считаете ее дурой, которая путается под ногами. И которая ничего не может сделать как надо. И что вы ждете не дождетесь, когда папа с мамой вернутся и вам не надо будет с нами возиться.

Так, парень уже и руку протянул. Доминик полез в карман за мелочью.

— Получишь еще столько же, если вспомнишь, что она еще говорила.

— Все, больше ничего. — Мальчик поднялся. — Мне надо руки вымыть, а то миссис Джонни говорит, что я похож на угольщика.

— Да, беги. — Доминик уселся в кресло, с которого вскочила племянница, и задумчиво потер живот.

Значит, она думает, что я ее ненавижу?

Черт.

А все брат с женой. Они же знают, что дети — не по его части, он совершенно не умеет с ними обращаться. Надо быть внимательнее. Искать общий язык. Он же любит этих детей. По-настоящему, черт подери.

— Размышляете над своим поведением? — Молли вошла в комнату и уселась в кресло напротив.

То, что она при этом закинула ногу на ногу, не вызвало в Доминике почти никакой реакции. Почти. Остаться полностью равнодушным смог бы только труп. Но сейчас его занимали гораздо более важные вещи.

Ого. Может, у него тоже начинается «не тот возраст»?

— Как она?

— Лиззи? Нормально. Когда размышляешь о способе мести, на душе сразу становится легче. Я оставила ее в ванной, она моет руки и придумывает вам наказание. Как вам понравится ночь на застеленных поперек кровати простынях? Мы, например, могли бы пробраться ночью к вам в спальню и окатить вас водой. Хотя, на мой взгляд, такого вы не заслужили.

Глаза Доминика сузились.

— Понимаю, что не вовремя спрашиваю, но кто вы, черт подери, такая?

— Я уже говорила. Двоюродная сестра Джейни Престон. Пока ее не было, я руководила детским центром. Предполагалось, что я пробуду в этой должности всего два дня, но в среду шел дождь, и наш пикник по случаю приближающегося Четвертого июля пришлось отменить. Поэтому я решила открыть центр еще на один день, после праздника.

— Звучит правдоподобно, — сказал Доминик, — но у меня такое чувство, будто вы кое о чем умалчиваете.

— Бред. Все правда, от первого до последнего слова.

— Ладно. Тогда рассказывайте дальше. Например, про «Мерседес» и чемоданы от «Гуччи».

Молли вздохнула.

— Ну, хорошо. «Мерседес», как всем известно, знаменитая немецкая марка автомобиля, а «Гуччи»…

— Хватит, — прервал ее Доминик. — Я не про то спрашиваю. Кузина оставила вас своим заместителем, так? И это значит, что вы дипломированная няня? Няня, которая разъезжает на «Мерседесе» и возит с собой столько чемоданов от «Гуччи», что в них можно упаковать костюмы к трем бродвейским мюзиклам?

Он ждал, что она ответит, но она промолчала. Просто спокойно сидела в кресле и разглядывала ногти на левой руке.

— Ну? Кажется, вы хотели что-то сказать?

— Я? Ничуть, — она широко ему улыбнулась. — Ой, подождите, вы меня, кажется, о чем-то спросили? Я такая рассеянная. Так о чем же?

— Мистер Доминик, я звонила к обеду дважды, — в дверях появилась миссис Джонни. — Дети уже в столовой, зачем-то придвинули к столу еще одно кресло. Хохочут во все горло — значит, придумали какую-нибудь гадость. — Она заметила Молли и нахмурилась. — Вы не предупреждали о гостях.

— Да, миссис Джонни, это — Молли Эпплгейт. — Доминик встал, протянул Молли руку и помог ей подняться (потому что она первая протянула ему руку, будто ждала от него такой галантности). Когда на тебя глазеет экономка, выбирать не приходится.

— Здравствуйте, миссис Джонни. — Молли пересекла комнату и пожала экономке руку. — Я — Молли, новая рабыня, а вовсе не гость. Мистер Доминик купил своим племянникам няню. Вот здорово, правда? Наверняка вам приятно узнать, что теперь я за них отвечаю, с утра до ночи. А в том, чего я не знаю, я полагаюсь на ваши советы.

— Э-э… спасибо, мисс… Эпплгейт?

Доминик прикусил губу. Молли сморщила нос и сказала:

— О, прошу вас, миссис Джонни. Просто Молли.

— Кажется, я сейчас упаду в обморок, — произнес Доминик, когда сияющая миссис Джонни танцующей (впервые за время пребывания в доме племянников) походкой вышла из комнаты. — Что все это значит?

— Ровным счетом ничего, — как-то слишком невинно отозвалась Молли, чем только удвоила подозрительность Доминика. — Кажется, она очень милая. За долгие годы я научилась разбираться в экономках. Они отличные парни. Вы в курсе, что в некоторых домах они практически в одиночку воспитывают хозяйских детей? И вообще, немного вежливости никогда не повредит. Может пригодиться, согласны?

— Пойдемте ужинать, — Доминик жестом пригласил Молли идти первой. — Но как только дети лягут спать, будьте готовы ответить мне на пару серьезных вопросов, Хали-Гали Молли. Зарубите это себе на носу.

— Жду с нетерпением. — В беззаботной улыбке — ни следа готовности серьезно отвечать на какие бы то ни было вопросы. — Скажем, около девяти, на террасе? Будет неплохо, если вы захватите для меня коктейль. Я люблю черничный.

И она пошла прочь, прямо в столовую, и дверь не перепутала. Предоставив ему, вывалив язык, тащиться следом, как какому-нибудь Руфусу или Дуфусу.

Из всех комнат столовую Доминик любил меньше всего: оттого, что ему приходилось ужинать там либо в одиночестве, либо со спонсорами (будущими спонсорами), либо с теми, кому что-нибудь от него нужно.

Для него это еще один кабинет, просто сюда подавали ужин из трех блюд. А на десерт — понижающая кислотность таблетка.

Поэтому Доминик не удостоил взглядом ни изящную мебель из вишни, ни натертые до блеска серебряные блюда, ни хрусталь за стеклянными дверцами шкафов, ни изысканную отделку стен, ни лепные украшения на потолке, ни, наконец, две элегантные медные люстры, висевшие над концами длинного стола.

И остановился как вкопанный.

Он всегда сидел во главе стола, а дети по левую и правую руку, но ближе к середине. Это чтобы не видеть набитого рта Тони и не слышать его громкого чавканья.

Но сегодня все оказалось по-другому. Все четыре прибора поместили посреди стола, два с одной стороны, два с другой. Друг напротив друга. В тесном соседстве. Все вместе. Как лучшие друзья.

Свободным остался стул рядом с Тони, напротив Молли Эпплгейт. Она уже демонстрировала детям, как надо класть на колени салфетку.

— Это первое, что делают благовоспитанные леди и джентльмены, когда садятся за стол, — она посмотрела на Доминика. Тому явно не хотелось за стол, да и благовоспитанным он себя сейчас никак не назвал бы. — Верно, Доминик? Вы ведь всегда первым делом кладете на колени салфетку, даже если еду еще не подали? Посмотрите, дети, сейчас ваш дядя еще раз покажет вам, как это делается.

Скрипнув зубами, Доминик с грохотом отодвинул стул, сел, выдернул из серебряного кольца салфетку и швырнул ее себе на колени.

— Очень хорошо, Доминик. Теперь твоя очередь, Тони.

В том, что случилось дальше, отчасти был виноват сам Доминик. Не стоило так демонстративно выдергивать салфетку из кольца. Разумеется, Тони дернул изо всех сил, кольцо отлетело влево и шлепнулось в стакан с водой, стоявший возле тарелки Доминика. Стакан перевернулся, вода разлилась, а Доминик даже выругаться как следует не мог.

Не очень-то выругаешься в такой компании. Он вскочил со стула, чтобы увернуться от ручейка воды, льющегося со стола.

— Ну, малявка, сейчас тебе всыплют по первое число, — прошипела Лиззи, и нижняя губа у Тони задрожала.

Молли тоже вскочила на ноги, но не так резко, как Доминик. Без всякой паники она грациозно подняла стакан и уже собирала воду салфеткой.

— Ну вот и все, никто не пострадал. С кем не бывает, верно, Доминик? К счастью, в нашем распоряжении огромный стол. Ну-ка, все переезжаем вон туда, все три стула. Ой, миссис Джонни, спасибо за помощь. Малыш Тони как раз пытался выяснить, сколько воды может впитать салфетка из настоящего ирландского льна.

Отлично. Теперь, значит, ему придется отвоевывать место за собственным столом. Так же, как право есть ножом и вилкой.

Но он улыбнулся, потому что малыш Тони смотрел на него, как на свирепого великана, питающегося маленькими мальчиками, и сказал:

— До чего смешно получилось, правда? Я не рассказывал вам, как на одном приеме опрокинул огромный кувшин для пунша? Честное слово. Толкнул его, и он ка-ак брякнется на пол. Несколько галлонов, Тони. Мы все едва не утонули.

— А-а, — произнес Тони. Он осторожно тянул за края салфетку, на которой стоял его прибор, так, что она ехала по столу. На два стула дальше от того места, где он сидел раньше.

— Пустяки. — Доминик потрепал его по голове. — То есть я хочу сказать, ничего особенного. Со всяким может случиться.

— Ого, — услышал он шепот Лиззи. — С кем это мы сегодня ужинаем?

Принесли первое. Суп. Между прочим, виши-суасс. Тони попробовал и скривился.

— Тебе не нравится? — спросил Доминик и сам удивился тому, как вдруг ему стало важно, нравится что-то его племяннику или нет. — Это просто холодный картофельный суп.

— Я люблю куриную лапшу, — насупился Тони. — А эту гадость я не буду.

Доминик взглянул на Молли. Та положила ложку и кивнула.

Лиззи не стала церемониться:

— Почему вы всегда едите всякую дрянь, дядя Доминик? Я уже неделю не знаю, что такое гамбургер.

Доминик повернулся к миссис Джонни, вытиравшей воду на столе, и спросил:

— Миссис Джонни, что у нас сегодня из горячего?

— Тушеная телячья печень, мистер Доминик, ваша любимая.

Лиззи, Тони — и Молли Эпплгейт — издали дружное «фу-у-у-у!», уязвившее Доминика в самое сердце.

— Значит, гадость? — переспросил он. — А чего бы тебе хотелось, Тони?

Мальчик пожал плечами.

— Арахисового масла и хлеб с джемом.

Молли поднесла к губам салфетку — чтобы никто не заметил ехидной улыбки, в этом Доминик был уверен. Вот так, стараешься приобщить детей к изысканной кухне в изысканной обстановке, а им подавай арахисовое масло и хлеб с джемом.

— Что ж, мысль неплохая. — Молли посмотрела на экономку. — Миссис Джонни, у вас не найдется немного арахисового масла, хлеба и джема?

— Думаю, найдется, Молли. Тосты с топленым маслом и отличный апельсиновый конфитюр?

— Господи, топленое масло! А нормального джема нет? Мы что, в колонии строгого режима? — потрясенно спросила Лиззи.

— Я… я могу внести его в список покупок на завтра, — предложила миссис Джонни.

— Буду вам очень благодарна. Дети, правда мы все будем очень благодарны? А знаете что? — сказала Молли, отодвигая стул. — Пожалуй, мы поможем миссис Джонни и сходим вместо нее в магазин. Тогда мы сможем купить все, что нам понравится. И уж точно не станем покупать ни холодный картофельный суп-пюре, ни тушеную печень. Вперед, дети. Извинитесь перед дядей и попросите у него разрешения выйти из-за стола.

— Минуту. Куда это вы собрались? — спросил Доминик. Когда племяшки встали со своих мест и пробормотали извинения, он внезапно «почувствовал себя одиноким и брошенным.

— Просто сходим на кухню к миссис Джонни, — ответила Молли. — Хочу попросить у нее телефонную книгу, чтобы заказать пиццу.

— Пицца! — завопил Тони и запрыгал по столовой, как ужаленный. — Пицца! Пицца! Пицца!

— А хлебные палочки с чесноком? — уточнила Лиззи. Ее привести в телячий восторг не так просто.

— Какая же может быть пицца без хлебных палочек? — изумилась Молли, подмигнув Доминику. — Ну-ка, помогите миссис Джонни убрать тарелки со стола.

Как только они ушли — Доминик мог поклясться, что никогда в жизни не видел детей, с такой скоростью убирающих со стола, — Молли перегнулась к нему через стол, едва не задев при этом хрустальные фужеры, и сказала:

— Убедились? Я — настоящий специалист по укрощению маленьких детей. Сама такой когда-то была. До скорого. Счастливо прожевать телячью печень.

Исключительно из принципа Доминик дал себе слово не смотреть, как она будет уходить.

Никакого удовольствия эта победа над собой ему не доставила.

Глава 4

Молли подоткнула одеяло малышу Тони, чмокнула его в лоб и прошла по коридору к комнате Лиззи, чтобы проверить, легла ли уже та в постель.

Она постучалась. За дверью стукнул спешно задвинутый ящик комода, и Лиззи открыла.

— Ты стучишься ко мне? — по лицу Лиззи было видно, как она польщена и удивлена одновременно.

— Разумеется, стучусь. — Молли прошла в комнату (мало похожую на детскую) и плюхнулась на кровать. — Чтобы ты успела спрятать улики.

— Какие улики? — спросила Лиззи, бросив быстрый взгляд на большой комод у дальней стены.

— Понятия не имею. — Молли перевернулась на живот и скрестила ноги. — Поэтому-то я и постучалась. Каждая девочка имеет право на личные секреты. Может, у тебя есть причины с этим не согласиться?

— Да ну, — быстро сказала Лиззи. — Глупости. Я-то не веду никаких сопливых девчачьих дневников.

Она запрыгнула на широченную кровать рядом с Молли, перекатилась на живот, чтобы никто не заметил лежавшую на покрывале шариковую ручку, и тоже скрестила ноги. Помолчав пару секунд, она спросила:

— Что разглядываешь?

Молли улыбнулась…

— Судя по всему, дверь в ванную. Я не разглядываю. Я размышляю.

— И я тоже, — кивнула Лиззи. — Знаешь, о чем?

— О том, когда же наконец тебе станет нужен лифчик? — Молли тихонько толкнула Лиззи, та потеряла равновесие и растянулась на кровати.

— И про это тоже, — призналась Лиззи, возвращаясь в прежнее положение. — Но больше всего про то, что ближайшие две недели пройдут весело. То есть я хочу сказать, потому что ты… ну… ты не мерзкая.

— Это точно, — Молли переместилась с кровати на пол и уселась в позу «лотоса». — Это мне уже говорили. Чего нет, того нет. Хотя как только меня не называли… Иди сюда — хочешь, разучим с тобой пару новых упражнений?

— Вообще-то не очень. — Лиззи увидела, как Молли легко скручивается в замысловатую йоговскую позу, и поежилась. — Лучше я тебя поспрашиваю.

Без каких-либо видимых усилий Молли заложила ногу за голову.

— Я думала, тебе понравится. Валяй, спрашивай.

— Ну… — замялась Лиззи. — Во-первых, я слышала, как мисс Джейнис говорила мисс Лесли, что ты в детском центре и дня не протянешь.

Молли скорчила страдальческую гримасу.

— А я-то решила, что понравилась им.

— Ты им понравилась. Ты всем понравилась. Просто везде были расклеены эти записки, и почти все для тебя. А когда ты застряла в шведской стенке…

— Понимаю, — согласилась Молли. — Тогда я была не на высоте. И теперь ты хочешь знать то же, что и твой дядя: где мой диплом няни.

— Нет, на это мне наплевать. — Лиззи слезла с кровати на пол и тоже попыталась заложить ногу за голову. — Я… хотела… знать, — с трудом выговорила она, стараясь совладать с ногой, — может, ты актриса?

Молли решила повернуться, чтобы взглянуть на Лиззи, но с правой ступней, торчащей из-за левого уха, сделать это не так-то просто.

— Актриса? С чего ты взяла?

— Ты бы знала, чего только не вытворяют некоторые, чтобы пробраться поближе к папе или дяде Нику. А вдруг ты все это заранее спланировала? Чтобы оказаться здесь?

— Вообще это в моем стиле, — призналась Молли. — Ловко и бессовестно. Так что я вполне могла на такое пойти. Но не пошла. Честное слово. Сначала я просто решила помочь кузине, пока она в отъезде, а теперь — твоему дяде. Это тоже в моем стиле: Молли Эпплгейт, ваша палочка-выручалочка.

Она вытащила ногу из-за головы, облегченно вздохнула и растянулась на полу.

— Пожалуй, я даже подам прошение о том, чтобы меня наградили соответствующей медалью.

Лиззи с хохотом повалилась на пол рядом.

— Ты совсем не похожа на бойскаута!

— Потому что они меня исключили, — улыбнулась Молли. — Скажу по секрету, меня исключили из по меньшей мере… хотя няни не должны рассказывать такое своим подопечным. Кстати, тебе давно пора в кровать.

— Что-о-о? — возмутилась Лиззи и вскочила. — В половине девятого? В пятницу? Ты что, смеешься? Ничего мне не пора.

— Ладно, не кипятись, — сказала Молли, тоже поднимаясь с пола. — Все дело в том, что я обещала твоему дяде встретиться с ним сегодня на террасе, чтобы обсудить мои дипломы. А это значит, что у нас осталось всего полчаса на то, чтобы перестелить ему простыни, заглянуть к миссис Джонни за чем-нибудь вкусным, помыть тебя под душем, отыскать в этом доме хороший фильм и вставить его вон в тот видеомагнитофон. Как думаешь, успеем?