Август уступил место яркому и ослепительному сентябрю. Жара спала, начали желтеть листья, и большинство гостей, собрав чемоданы, распрощались с гостеприимными хозяевами, пообещав вернуться на следующий год. В опустевшем Убежище остались лишь две пожилые пары и Эмили с Роузи.
      Миссис Торн, продлившая свое пребывание на две недели, жила ожиданием встреч с Мэттом. Ее «легкий флирт» превратился в какое-то наваждение, от которого она не знала как избавиться. Остальное время женщина использовала для прогулок на велосипеде, ходила по маршруту, разговаривала с подругой.
      «Мне будет нелегко уехать отсюда», – постоянно твердила себе Эмили.

* * *

      Миссис Торн одевалась, собираясь поехать в город вместе с Холидеем.
      – Надень свое лучшее платье, – попросил Мэтт, – я хочу сказать тебе нечто важное.
      Вполне естественно, что она согласилась, ибо уже давно считала себя замужней женщиной, мужем которой являлся Мэтт Холидей. Об этом знала Роузи и, конечно, монахини.
      В ее горле стоял комок, от которого никак не удавалось избавиться. Эмили уже дважды смывала тени с век и заново наносила Краску, но получалось плохо – дрожали руки.
      Она взглянула в зеркало. На нее смотрела незнакомка, глаза которой блестели. Ямочки около рта указывали на то, что ей приходится много смеяться и улыбаться. Эта женщина-отражение никогда не была женой Яна Торна и никогда не заводила романа с Беном Джексоном.
      Еще две недели, и ей придется вернуться в Нью-Джерси, в свой дом на Слипи-Холлоу-роуд, если, конечно, возникнет такое желание.
      А вдруг внутренний голос не обманывает, и Мэтт действительно хочет сделать ей предложение? Готова ли она завести новую семью?
      Миссис Торн нравилась Молли, к Бенджи она относилась терпимо, но ему нужно уделять бездну внимания, если придется стать членом семьи. В данное время мальчик вел себя с ней, как со случайным человеком, имеющим дело с его отцом. Эмили знала наверняка, что не сможет жить в доме Холидея, но сказать ему об этом не хватало сил.
      Она опустилась на стул возле туалетного столика. Для разных людей брак означает далеко не однозначную вещь. Мэтт… «Чего он ждет от жизни после бракосочетания? В доме появится хозяйка, чтобы готовить, убирать и сидеть в четырех стенах двадцать четыре часа в сутки? Ну, это не для меня…» – подумала миссис Торн.
      Счастливая незнакомка в зеркале нахмурилась: «Эмили, ты готова к такой жизни? Тебе пришлось много пережить, пройти через множество испытаний… Сможешь ли ты вернуться назад и оправдать надежды Холидея? Ян – совсем другое дело. Тогда у тебя не было богатого жизненного опыта».
      Мэтт и понятия не имеет, насколько состоятельна его подруга и как знаменита. Несколько раз миссис Торн так и подмывало поделиться с ним секретом, но она сдерживалась, боясь спугнуть мужчину или навести на тягостные раздумья.
      Еще две недели счастья…
      «Легкий флирт»? Что будет, когда все кончится? Возвращение домой? Зализывание ран на разбитом сердце?
      Кто та женщина в зеркале?
      Эмили, встрепенувшись, натянула оранжевое платье, разгладила складки, затянула пояс, сунула ноги в сандалии, причесалась, воспользовалась духами и вдела серьги в уши.
      Держа ключи в руке, миссис Торн выключила свет в ванной. На крыльце ее поджидала Роузи.
      – Хочу проводить тебя до стоянки, а потом пойти на обед. Ты выглядишь очень взволнованно, – заметила она, беря подругу под руку. – Не надо… Тебя никто не собирается пытать и загонять иголки под ногти. Эмили, будь сама собой. Что бы ты ни сделала, все будет правильно.
      – О, да, конечно! Стоит только вспомнить эпопею с Яном… Как я тогда запуталась!
      – Кто запутался?
      – Да ладно тебе… Тогда я выбрала нелегкий путь для решения возникших проблем.
      – Однако выжила. Посмотри на себя, дорогая, ты прошла огонь, воду и медные трубы; занимаешься делом, приносящим немалый доход, у тебя есть друзья и сподвижники, есть мужчина там, который любит тебя, и мужчина здесь, испытывающий к тебе самые нежные чувства. Словом, замечательная женщина, чувственная, заботливая, прожившая богатый событиями отрезок жизни…
      – Боже! Мне будет недоставать тебя, Роузи! Кстати, а как тебе мое предложение насчет переезда в Нью-Джерси?
      – Похоже, ты собираешься возвращаться. Я же хочу поехать домой, повидать детей и внуков, горю желанием встретить с ними Рождество: для моей семьи это особый праздник. А уже после Нового года подумаю и решу… Ну, мы пришли. Возвращайся к половине десятого. Ты прекрасно выглядишь, Эмили.
      Миссис Торн обняла подругу.
      – Не увлекайся жареным мясом и не ешь много печенья. Запомни – это яд для тебя.
      – Ладно, – неохотно буркнула Финнеран, бегом направляясь на кухню.

* * *

      Эмили должна была подъехать к дому Мэтта, который к этому времени обещал приготовить детям ужин и проверить их домашние задания. Очевидно, секса сегодня не предвидится, если, конечно, Холидей не заглянет к ней в Убежище, однако это маловероятно.
      Миссис Торн включила радио. Слезы набегали на глаза при звуках популярной песенки: «… мы довольствуемся несколькими украденными мгновениями… Я, не выдержав, плачу… Всю свою любовь и нерастраченную нежность отдаю тебе…» Она смахнула капельки соленой влаги с ресниц и переключилась на другую передачу.
      Сумерки еще не упали на землю, когда Эмили припарковала машину возле дома Мэтта. На крылечке сидел Бенджи, держа на коленях пушистого щенка.
      – Он твой? – поинтересовалась миссис Торн, поглаживая бархатную голову животного. – Какой красивый! У него есть имя?
      – Еще нет. Кто-то его выбросил, а я подобрал по дороге из школы. Если папа разрешит мне его оставить, тогда и дам имя. Эмили, как ты думаешь, он позволит?
      – Твой отец любит животных?
      – Конечно. У нас никогда не заводили ни кошек, ни собак, потому что… потому что мама говорила: «Простите, но у меня от них усиливается аллергия».
      – Как бы ты его назвал?
      – Биззи.
      – Наверное, он вырастет веселым и жизнерадостным. И очень умным, – добавила она, перебирая мягкую шерстку. – Хочешь, я поговорю с твоим папой?
      – Ага. – Мальчик поднял на нее загоревшиеся надеждой глаза.
      – Хорошо. Ты ведь будешь заботиться о своем пушистом дружочке, да? Кормить его, выгуливать и купать?
      – Обязательно, – выдохнул мальчик. Миссис Торн вошла в дом.
      – Мэтти, это я, – крикнула она и, закрыв глаза, загадала открыть их и не увидеть фотографий на стенах. Женщина даже скрестила пальцы, но, приподняв веки, тяжело вздохнула – они по-прежнему находились на своих местах. Ее плечи уныло опустились.
      «Как он красив», – подумала Эмили, подставляя губы для поцелуя и почему-то испытывая раздражение. С какой стати мужчины, становясь старше, приобретают властность, уверенность в себе и красоту, а женщины просто стареют? Она подумала о своих мучениях при потере веса, об обвисшей коже, о подтяжке лица… Если бы не это, то вряд ли бы оказалась здесь, в гостиной Холидея, увешанной фотографиями первой жены. Эмили почувствовала боль в сердце.
      – Ты видела нашего гостя?
      – Биззи? Да, он восхитителен. Ты разрешишь детям оставить его?
      – Ага. Бенджи без ума от щенка, а тому нужен хозяин. Ненавижу, когда кто-то выбрасывает животное или сбивает машиной. От такого зрелища кровь стынет в жилах.
      – Когда ты ему об этом скажешь?
      Мэтт с любопытством взглянул на нее, будто собираясь с мыслями и желая сказать: «О, уже начинаешь вмешиваться в мои дела?» «Боже, – с опаской подумала Эмили, – я, как всегда, попадаю впросак».
      – Прямо сейчас. Он сможет искупать его, пока мы будем отсутствовать. По крайней мере, у него будет своя компания. Ведь Молли теперь не оторвешь от собственного телефона.
      Они вышли на крыльцо. Бенджи, прижавшись щекой к голове щенка, вопросительно взглянул на отца. Тот кивнул.
      – Бери под свою ответственность, но помни, что если не будешь за ним ухаживать, то окажешься в положении того, кто выбросил его. Что скажешь, сын?
      – Обещаю, папа. Мне можно искупать его?
      – Отличная мысль. Постарайся, чтобы вода не попала ему в уши, а в глаза – мыло. Хорошенько высуши после ванны и можешь положить его с собой в постель. Да, не забудь положить бумагу в своей комнате и около двери.
      – Спасибо, па. – Проходя мимо Эмили, мальчик дернул ее за юбку, что на его языке жестов обозначало благодарность.
      – Куда мы идем, Мэтт?
      – Скорее всего, к Салли. Там прекрасно готовят, всегда свежие продукты, а на десерт подают персиковый пирог. Конечно, это не самый шикарный ресторан, но все же…
      – Мне нравится, Мэтт. Я не являюсь снобом и не гоняюсь за внешним блеском.
      – Как раз это мне и нравится, – заявил мужчина, мягко беря ее за запястье. – Ты не притворяешься, не манерничаешь и ведешь себя естественно, не ожидая от меня Бог весть каких поступков. Словом, такая же простая, как и я.
      «Простая… Холидей считает это комплиментом, – мысленно усмехнулась Эмили, – хотя многие рассматривают такие слова как косвенное оскорбление…»
      – То, что видишь, то и имеешь, – произнесла женщина вслух.
      – Совершенно верно. Ты всегда находишь точное определение. Какое красивое платье! Оно так идет тебе. Эмили, ты всегда прекрасно выглядишь, даже в бинтах.
      – Подготавливаешь меня к важному сообщению? – игриво поинтересовалась она.
      – Боже, нет. Молли постоянно твердит, что мне нужно научиться более четко выражать свои мысли, и утверждает: людям больше нравится общаться с любителями чтения, книгочеями… Просто я скучаю по тебе, хотя у нас еще две недели.
      – Мы всегда можем позвонить друг другу, – тихо произнесла миссис Торн.
      – Это совсем не то.
      – Согласна. Я тоже буду скучать по тебе.
      – Кто бы мог подумать, что в пятьдесят пять так можно влюбиться?! – Мэтт помолчал несколько секунд. – Послушай, Эмили, ты не находишь странным одно обстоятельство: никто из нас не рассказывает о своем прошлом?
      – Иногда такое приходит в голову, – созналась женщина.
      – Но почему так?
      – Наверное, просто не хотим, чтобы за плечами стояла тень прошлого. Если у тебя есть такое желание, поделись…
      Они приехали на стоянку возле ресторана. Холидей выключил зажигание и, положив ключи в карман, взял руку Эмили в свою ладонь.
      – Я женился поздно, в сорок один год; до этого считал, что навсегда останусь холостяком, буду очаровывать женщин и сматывать удочки вовремя… Именно тогда я встретил Кэролайн, которая была на двадцать один год моложе меня, и влюбился без памяти. Маленькая, хрупкая, с глазами цвета темного опала, с очаровательной улыбкой, она похитила мое сердце, что таяло только при одном упоминании о ней. Я поклялся всегда любить и оберегать ее, а затем уложил ее – в буквальном смысле – на диванные подушки и не позволил вставать.
      – По-моему, ты совсем не обязан все это рассказывать мне.
      – Нет, я хочу, чтобы ты знала… Кэролайн понятия не имела, как вести домашнее хозяйство; к чему бы ни прикасались ее руки, все оборачивалось катастрофой. Мне показалось, что легче за дело взяться самому. Я готовил, убирал, а когда родилась Молли, работал в двух местах, чтобы нанять сиделку для девочки. Жизнь Кэролайн протекала довольно однообразно: шитье, чтение, телевизор. Она говорила, что любит меня и Молли, но, думаю, понятия не имела о значении слова «любовь». Мы занимались сексом, хотя сие занятие мне не особенно нравилось, потому что я не получал полного удовлетворения. У меня постоянно случались романчики на стороне, но измена физическая не означает измены моральной…
      Кэролайн очень изменилась после рождения Бенджи. Она таяла на глазах, а я ничего не замечал. Когда стало слишком поздно, меня обуял страх… Я спросил, почему она не жаловалась, ни словом не обмолвилась о недомогании, а жена… Жена ответила: «Это наказание за то, что я не люблю ни тебя, ни детей». У меня все пошло наперекосяк, начал пить, едва не потерял работу. Айвэн спасал меня, дежуря в две смены. Черт, я так нализался, когда Кэролайн умерла, что не мог встать. Даже похорон не помню… Брак прошел для меня, как в тумане… Знаешь, такое мутное, расплывчатое пятно. Как я мог…
      – Мэтт, все позади. Прошу тебя, давай поговорим о чем-нибудь другом.
      – Мне нужно, чтобы ты знала, Эмили. Есть и еще одна причина, по которой я не хочу повторять свои просчеты и оплошности… Мы и наши отношения… Не ошибка ли это?
      «Он дает мне возможность уйти, если я пожелаю. Значит, нужно ответить в том же ключе», – решила женщина.
      – Только в том случае, если мы попадем в ситуацию, к которой оба не готовы, – произнесла Эмили вслух.
      – Ну, что? Идем в ресторан?
      – А может, поедем в Убежище, станем на колени, и сестра Куки даст нам отпущение грехов? Я не буду возражать, если мы не попадем к Салли, – заявила миссис Торн.
      – Правда?
      – Конечно.
      – А я так хотел подарить тебе чудесный вечер, Эмили. Ты сегодня такая красивая.
      – Думаю, мне лучше вернуться.
      Спустя несколько минут они покинули стоянку возле ресторана. Ветер играл с прядями волос женщины, в ее ушах звенело пение ангелов, а на губах таилась улыбка.
      – Эмили, я люблю тебя.
      – А ты бы полюбил меня, если бы я была толстой, с двойным подбородком и множеством морщин?
      Мужчина помедлил с ответом, затем довольно растерянно ответил:
      – Конечно. Это все внешняя сторона дела. Я влюбился в тебя не из-за красоты.
      Сердце женщины бешено застучало. Бен в свое время сказал то же самое, только не медлил с ответом. Джексон видел ее в самый трудный и в самый хороший периоды жизни. Мэтту же знакома лишь новая, изменившаяся Эмили. Он и понятия не имел о подтяжке лица. Наверное, здесь идет речь о внутренней красоте человека, о чем так много говорят романтики. Надо непременно побеседовать на эту тему с сестрами или отцом Майклом.

* * *

      Наконец показалось Убежище. Машина остановилась у домика миссис Торн.
      Не успела Эмили выйти из автомобиля, как очутилась в объятиях Холидея, который подхватил ее на руки и крепко прижал к груди.
      – Я люблю тебя и хочу, чтобы ты согласилась стать моей женой.
      – Ого! – воскликнула женщина и поцеловала его. – Послушай, я не голодна… Давай пройдемся. Мне нравится, когда день медленно умирает и можно наблюдать за его агонией, размышляя, как сделать будущее более интересным. А тебе, Мэтт, импонирует это время суток?
      – Я больше люблю рассветы, – мужчина сжал ее руку, – рождение нового дня… Ты считаешь неправильным влюбляться в пятьдесят пять?
      – Не знаю… Может быть, это самое подходящее время, ибо человек становится старше, мудрее, острее чувствует, – спокойно ответила миссис Торн, подумав: «Когда же он поймет, что я еще ничего не сказала о своей любви?»
      – Эмили, тебе трудно будет отказаться от жизни в Нью-Джерси, от этих твоих занятий по фитнесс-аэробике? Ты счастлива здесь?
      Фитнесс-класс?! Как она может изменить делу своей жизни? Следует рассказать ему, какой была его любимая женщина несколько лет назад, хотя в то время это не казалось столь важным. Мужчины – большие эгоисты… Интересно, как известие о ее благосостоянии повлияет на самолюбие Холидея?
      – Не знаю, Мэтт. Брак – очень ответственное дело. Мы плохо знаем друг друга. Я не уверена, что смогу заменить твоим детям мать. Может, перенесем разговор на завтра? Сегодня особый день, я не могу это выразить словами… Прекрасная ночь, красота природы, мы вместе, а это главное. – Эмили понимала, что в их отношения закралась тайна, так как мужчина ничего не знал о ее жизни в Нью-Джерси. Если дело зайдет слишком далеко, придется рассказывать и об этом.
      «Гм… Два предложения руки и сердца…» – молнией пронеслось в сознании миссис Торн.
      – Эмили, ты когда-нибудь совершала нечто такое, что люди смотрели на тебя, изумленно открыв рты, словно у тебя выросла вторая голова?
      Она рассмеялась:
      – Ну, не думаю. А почему ты об этом спрашиваешь?
      – Незадолго до своего пятидесятилетия я сделал то, о чем мечтал всю сознательную жизнь, – купил себе мотоцикл «Харли Дэвидсон» за пятьдесят баксов, потому что это оказалась настоящая развалина. Потом отремонтировал его, но ни разу на нем не проехал. Мне не хотелось, чтобы люди говорили, что я впал в детство. Мотоцикл до сих пор стоит в моем гараже, готовый вырваться на простор… Я даже купил кожаную куртку… Не хочешь покататься?
      – Сидеть на заднем сиденье, обхватив тебя руками, и носиться по дорогам?! – возбужденно воскликнула миссис Торн. – В кромешной темноте?!
      – Да!
      – По дорогам или здесь?
      – Ну, проедем по шоссе… Представь: ветер летит в лицо, и ты испытываешь настоящее наслаждение, чувствуя себя властелином мира. Играем, Эмили?
      Мужчина казался настолько возбужденным, что миссис Торн не решилась ему отказать. Они снова сели в джип и через сорок минут открывали дверь гаража Холидея.
      – Разве это не красота?
      Наверное, представители сильного пола больше разбираются в технике… Эмили же видела перед собой только какой-то велосипед с мотором. Она внимательно посмотрела на сиденье.
      – Я не сяду, пока ты не наденешь свою кожаную куртку. На ней есть серебряные бляхи и заклепки?
      – Все есть, даже «молния». – Глаза Холидея блестели от возбуждения. – Хорошо бы, если бы у меня имелась и другая такая же…
      Миссис Торн взглянула на свое платье, подумала о колготках и высоких каблуках и, не выдержав, рассмеялась. Ладно, они будут носиться по лесу, никто ее не увидит.
      – Однажды мне довелось лицезреть фото девушки на мотоцикле, одетой в кожаный топик с глубоким вырезом, весь усыпанный серебряными заклепками. Из него едва не вываливалась грудь, а на плече красовалась татуировка.
      – Займись этим в следующий раз, – улыбнулся Мэтт, набрасывая на себя куртку. – Боже, мне даже не верится, что мы делаем это! Эмили, ты чувствуешь радость?
      – Скорее, возбуждение.
      – Ты доверяешь мне?
      – Конечно. Что за вопрос? Хотя по возрасту мне больше подходит велотренажер. А почему ты не обулся в кожаные ботинки со стальными каблуками?
      – Я куплю их в следующий раз. Хорошо, садись. На открытой дороге мы поедем медленно. Освещение неплохое, но я никогда не выезжал в такое темное время, да еще на шоссе. Обхвати меня руками за талию и оберни платье вокруг тела.
      Миссис Торн последовала его совету. Холидей, помогая себе ногами, вывел мотоцикл на дорогу и включил зажигание. «Харли» взревел, как бык. Женщина, вне себя от восторга, вскрикнула, сердце бешено застучало в груди.
      – Здорово, да? – закричал Мэтт. – Неплохо бы отправиться сейчас в Нью-Мексико, прихватив с собой рюкзачок.
      Эмили слышала, как он что-то говорит, но ветер мешал уловить смысл слов. Она лишь крепче прижалась к нему, выражая таким образом свое согласие.
      Еще никогда в жизни ей не приходилось испытывать такое радостное, всепоглощающее ощущение свободы. Интересно, можно ли доехать таким образом до Нью-Джерси, подкатить к дому на Слипи-Холлоу-роуд, чтобы все девочки высыпали на улицу, восхищаясь ее модным кожаным топиком, который следует приобрести поскорее? В каталоге должен быть раздел, посвященный мотоциклистам. Запрокинув голову, она звонко рассмеялась. Мэтт сбросил скорость, поворачивая на дорогу, ведущую к Убежищу.
      – Ну, что ты думаешь?
      – Думаю, мы оба сумасшедшие, но мне нравится это. Послушай, а можно ли проехать на мотоцикле по маршруту?
      – А вдруг сестры станут возражать?
      – Здесь нет никого, кроме двух пожилых пар, а они не ездят на велосипедах, да и сестры тоже. К тому же сейчас ночь, все сидят по домам. Все в порядке… Зайцы и белки крепко спят…
      – Ладно, – согласился рейнджер, – в горы мы не полезем, просто прокатимся по маршруту.
      – Я готова, – храбро заявила женщина, усаживаясь поудобнее. – Мэтт, будь поосторожнее, в некоторых местах есть ямы и рытвины. Учти, на второй миле второго маршрута появилась промоина. Там даже стоит предупреждающий знак.
      – Знаю… Мы закапываем ямы пять-шесть раз в году, и все равно они появляются. Не беспокойся, я буду осторожен. Ты готова?
      – Ага. У тебя хватит горючего?
      – Конечно.
      Они двинулись с небольшой скоростью. Мэтт говорил не умолкая. Эмили, когда он дал газу, даже не заметила. Фары, ярче, чем факелы Убежища, выхватывали из темноты каждый камень, каждый куст. Женщина и понятия не имела, где они находятся, совершенно потеряв ориентацию. Она крепко прижималась к крепкой спине Мэтта.
      Через двадцать минут бешеной езды Эмили ощутила, как ее сердце начинает сжимать холодная когтистая лапа страха: мотоцикл стремительно несся вперед, Мэтт редко садился за руль скоростного «Харли», дорога покрыта толстым слоем сосновых иголок. Деревья мелькали перед глазами, словно при ускоренной киносъемке. Холидей что-то кричал, но слова уносило ветром. Эмили принялась умолять Мэтта сбросить скорость, но тот не обращал внимания. Мотоцикл с ревом несся по тропинке маршрута.
      Миссис Тори уже серьезно беспокоилась за свою жизнь. Радость, возбуждение и наслаждение от поездки остались где-то позади, а говоря точнее – на второй миле от Убежища. Перед глазами насмерть перепуганной женщины промелькнула вся ее жизнь. Боже, ей больше не суждено увидеть подруг и Джексона. Бен, дорогой, любимый, добрый Бен!
      В любую минуту миссис Торн могла погибнуть только из-за того, что согласилась на эту глупую поездку, да еще без шлема. Она снова вскрикнула, и из горла вырвался хриплый жуткий вопль. Когда Холидей и после этого не сбросил скорость, женщина в испуге вжала голову в его спину, ощутив острую боль.
      – Слезай, Эмили, слезай немедленно! – услышала она голос Яна. – Прикажи ему снизить скорость и слезай с этой чертовой машины!
      – Он не слышит меня! – в отчаянии закричала миссис Торн.
      – Ущипни его, ударь в спину, делай что угодно! Здесь никто не станет упрекать тебя в отсутствии хороших манер.
      Женщина стукнула водителя по шлему, била его по бокам, хотя понимала, что кожаная куртка защищает его, и мужчина ничего не чувствует.
      – Мэтт, сбрось скорость! Ты же пугаешь меня! – Держась левой рукой за Холидея, она правой пробралась под куртку и сильно ущипнула его, подумав, что тот воспримет этот жест как выражение восторга. – Остановись! – во всю мощь легких закричала женщина.
      Неожиданно впереди возникла здоровенная, толщиной в руку, ветка, а рядом с ней – промоина на дороге. В этот момент она услышала голос Яна: «Прыгай!»
      Перед ее взором пронеслись огромные валуны, толстые стволы деревьев, колючие кустарники. Словно в замедленной киносъемке Эмили увидела, как Мэтт накренил мотоцикл вправо, заметила сломанный сук, почувствовала, как он ударил ее, и потом уже перестала ощущать что-либо и слышать какие-либо звуки, кроме собственных стонов. Над ней нависли ветки сосен, высвеченные красноватым светом фары «Харли».
      Миссис Торн попыталась пошевелиться, но головокружение мешало координировать движения.
      – Мэтт, где ты? Мэтт?! – Ей казалось, что она кричит, но из горла вырывался лишь сиплый шепот. Женщина звала Холидея, но все напрасно. Оставалась последняя, довольно призрачная, надежда – свет фары привлечет внимание Айвэна, когда тот выберется в лес для объезда.
      Затем миссис Торн увидела Мэтта, распростертого на земле. Нужно подойти к нему и оказать помощь. Но как это сделать при ее беспомощности?
      Время неумолимо двигалось к полуночи. Наконец Эмили услышала треск сухого кустарника и увидела Айвэна.
      – Боже мой! – выпалил рейнджер, побледнев от увиденного.