– Я все еще в носках, – пробормотал Маркус. – Может быть, вы попробуете еще раз? Или давайте я вас поцелую.

– Давайте, – охотно согласилась Мо.

Он сделал то же, что и она, и даже больше. Она чувствовала его руки на своем теле – теплые, ищущие, требовательные. Она тоже стала ласкать его. Халат внезапно распахнулся, обнажив ее груди, и он коснулся ее соска кончиком языка. Когда ее затвердевший розовый бутон оказался у него во рту, она испытала неизъяснимое наслаждение. Никогда раньше она не испытывала ничего подобного! Только что она была в одежде, и вот уже она такая же обнаженная, как и он. Они сорвали друг с друга одежду, охваченные огнем желания. Она не помнила, как оказалась на нем, сжав в руке его восставшую плоть. Ее темные волосы упали на лицо Маркуса, когда она наклонилась, чтобы поцеловать его снова. Он взял ее груди в свои ладони и в исступлении стал ласкать их.

– Попрыгай на мне, – произнес он глухим голосом.

Она исполнила его просьбу… Они вознеслись на пик блаженства одновременно, и когда горячая струя выплеснулась в нее, она закричала от жгучего удовольствия и упала на него.

Они оба долго не шевелились. Потом ей захотелось посмотреть на него, захотелось что-нибудь сказать. Но Мо промолчала. Она ждала его слов, но Маркус лежал тихо, гладя ее плечо. Почему он ничего не говорит? Может быть, он считает это платой за кров и пищу? Будет ли он уважать ее утром? Черт возьми, было уже утро. Что на нее нашло? Как она могла отдаться этому человеку? Она ведь влюблена в Кейта. Была влюблена. В этот момент Мо не могла вспомнить, как Кейт выглядит. Она изменила ему. Но в самом ли деле изменила? «Нет, нет!» – кричала ее душа. Морган чуть не расплакалась. Но она сразу успокоилась, когда Маркус притянул ее к себе.

– Я… я никогда раньше… Я не хочу, чтобы ты думал… Я не из тех, кто прыгает в постель… Это первый раз за два года… я…

– Шш, все хорошо. Было так, как было, – тепло, чудесно и естественно. Ни один из нас не должен давать никаких клятв. Спи, Морган, – прошептал он.

– Ты не уйдешь? – спросила Мо сонным голосом. – Мне бы хотелось проснуться рядом с тобой.

– Не уйду. Я тоже буду спать.

– О'кей.

Это была ложь, хотя и маленькая. Как будто он мог спать! «Эта девушка принадлежит другому, Бишоп, – сказал он себе, – так что не увлекайся». Как ему было с ней хорошо, и как хорошо сейчас! Что он сказал ей? О да: «Было так, как было». «Черт бы тебя подрал, Кейт или как тебя там. Ты не заслуживаешь ее. Пусть твой проклятый член отвалится. Ты не верен этой девушке. Я знаю это так же точно, как то, что солнце встает по утрам. Она это тоже знает, просто не хочет признаться».

Маркус уставился в огонь невидящим взором. Завтра она уедет, и он больше никогда ее не увидит. Он же будет жить дальше со своей операцией, своей работой, своими проблемами. Будет жить вдвоем с Мерфи.

Было четыре часа утра. Маркус позвал собаку и велел ей лечь на его место. Мерфи будет ее согревать, пока он приведет себя в порядок. Он перевернулся, ухватился за спинку кушетки и встал на ноги. Острая боль пронзила его тело, когда он добирался до ванной с помощью двух палок. Это была его ежедневная прогулка, прописанная ему врачами. Он скрипел зубами, и слезы бежали по его щекам. В ванной Маркус сел на специальное сиденье, включил душ. Он долго сидел под душем. Одевался Маркус двадцать минут. Он выходил из ванной, когда услышал гул снегоочистителя. С помощью палок он с трудом добрался до гостиной и упал в кресло. Его губы побелели от напряжения. Понадобилось целых пятнадцать минут, пока боль немного утихла. Он поднял кофейник и поехал на кухню. Решил сварить свежий кофе. Пока кофейник грелся, Маркус выглянул в окно. Мистер Дриззоли с двумя сыновьями расчищали дорожку в его саду, а младший сметал снег с машины. Маркус включил фонарь у главного входа, открыл дверь и позвал мальчика, чтобы расспросить о состоянии дорог и о погоде. Услышав о джипе, мальчик обещал поговорить с отцом. Они поищут машину, и если ее удастся завести, пригонят к коттеджу.

– В гараже пять галлонов бензина, – сказал Маркус.

Достав из-под ручки кресла квадратный белый конверт, он протянул его молодому человеку. На конверте было написано: «Мистеру Дриззоли. Рождественский подарок. Деньги».

– Телефоны подключили, мистер Бишоп.

Сердце Маркуса заколотилось. Он мог бы отключить его. Но если он так поступит, то будет не лучше Кейта. Потом он подумал о родителях Морган, Они, конечно, очень беспокоятся. Поставив две чашки с кофе на поднос, Маркус въехал в гостиную.

– Морган, проснись. Разбуди ее, Мерфи.

Мо выглядела такой хорошенькой – сонная, со взъерошенными волосами. Она потянулась, зевнула и огляделась по сторонам.

– Доброе утро. Скоро рассветет. Сейчас расчищают мою дорогу, и мне сказали, что телефон работает. Ты можешь позвонить родителям. Твоя одежда в сушильном шкафу. Твою машину ищут. Если ее удастся завести, она приедет сюда, если нет, ее отгонят в гараж.

Мо встала и накинула халат. Он очень хочет, чтобы она быстрее уехала. Ну что ж, а чего она ожидала? Однодневный постой обычно так и заканчивается. Почему она рассчитывала на что-то другое?

– Если не возражаете, я приму душ и оденусь. Можно позвонить из спальни?

– Конечно.

Маркус надеялся, что Мо позвонит из гостиной, и он услышит разговор. Она пошла к сушилке с чашкой в руке. Маркус смотрел, как она жонглировала чашкой и одеждой. Мерфи завыл. Хозяин почувствовал, как волосы у него на голове встали дыбом: Мерфи не выл так со дня похорон Марси. Он понимал, что Морган уезжает. Ему захотелось завыть самому.

За окном люди чистили снег. Прошло тридцать минут, затем – тридцать пять, сорок. Мерфи бешено залаял, когда Дриззоли подошел, по его мнению, слишком близко к дому.

В спальне Морган закрыла за собой дверь и села на кровать. Она набрала номер родителей. Трубку сняли сразу.

– Мам, это я.

– Слава Богу! Мы безумно беспокоились за тебя, дорогая. Ради всего святого, где ты?

– Где-то на Черри-Хилл. Джип застрял в снегу, и мне пришлось идти пешком. Ты не поверишь, меня нашла собака. Я вам все расскажу, когда приеду домой. Мой хозяин говорит, что дороги расчищают и ищут мою машину. Я тогда сразу уеду. Вы хорошо провели Рождество? – Она не хотела спрашивать о Кейте. Не хотела, потому что внезапно ей стало все равно, приезжал он или нет.

– И да, и нет. Без тебя было не так, как всегда. Мы с папой выпили наш эггног, спели «Тихую ночь». Как всегда, фальшивили. Мы всю ночь думали о тебе. Был ужасный буран. Я никогда не видела столько снега. Папа шепчет мне, что если машина не заведется, он приедет за тобой. А ты как? Все-таки, первый раз Рождество вдалеке от дома проводила.

– На самом деле, мам, очень хорошо. Мой хозяин на редкость милый человек. Его замечательная собака спасла меня. Мы поужинали индейкой и даже спели «Бубенцы».

– Ну, дорогая, мы будем дома, так что приезжай к нам в любом случае. Я так рада, что с тобой не случилось ничего страшного. Мы звонили в полицию, в дорожную инспекцию и куда только можно.

– Мне очень жаль, что так получилось. Я должна была послушаться тебя и подождать, пока не кончится буран. Просто мне не терпелось приехать домой.

«Сейчас, сейчас она скажет, был ли Кейт».

– Приезжал Кейт. Он приехал около одиннадцати и сказал, что добирался из Манхэттена семь часов. Он очень огорчился, что тебя не было. Это, конечно, мое мнение, но я не думаю, что он испугался, что ты застряла по дороге, – скорее, просто обиделся: вот он приехал, а тебя нет. Извини, Морган, но этот молодой человек мне никогда не нравился. И папе тоже. Но я больше ничего о нем говорить не буду. Веди машину осторожно, детка. Приезжай.

– О'кей, мам.

Морган положила трубку. Тошнота подступила к горлу. То, чего она ждала эти два долгих года, на что надеялась и о чем молилась, случилось. Она вспомнила старую поговорку: «Будь осторожен в своих желаниях, потому что они могут исполниться».

Она была не рада тому, что ее желание исполнилось.

В комнату заглянуло солнышко. Луч упал на фотографию в серебряной рамке. Кто была эта женщина? Стоило спросить Маркуса. Может быть, он все еще любил ее? Наверное, да, если оставил ее комнату такой, какой она, видимо, была раньше.

Вчера ночью она испытала удивительные ощущения. Секс с Кейтом никогда не был таким, как с Маркусом. Но дело не только в сексе. Ее почему-то не беспокоило его инвалидное кресло. И очень не хотелось оставлять его. Что с ней? Вдруг Мо увидела в окно машину. Ее джип. Он двигался. Мо встала, помахала комнате рукой, повернулась и вышла.

«Прощаться всегда так тоскливо», – подумала она. Особенно сейчас. Она чувствовала себя очень неловко.

– Спасибо за все, Я пришлю Мерфи стейки. Вы мне дадите ваш адрес? Если вы когда-нибудь будете в Уилмингтоне, заезжайте… и мы можем встретиться…

я не умею говорить.

– Я тоже. Вот моя визитная карточка. Там номер телефона. Позвоните в любое время, если… если захотите поболтать. Я хороший слушатель.

Мо протянула свою карточку.

– Вы тоже звоните.

– Мы залили в бак пять галлонов бензина. Будьте осторожны на дороге. И позвоните, когда приедете домой. Чтобы я знал, что вы доехали.

– Обязательно. Еще раз спасибо, Маркус. Если вам когда-нибудь понадобится спроектировать дом или мост, я к вашим услугам. И бесплатно. Серьезно.

– Спасибо, я запомню.

Повисло неловкое молчание. У Мо сжалось сердце. Какими вежливыми они были, какими чужими! Она не могла уехать вот так. Морган наклонилась к нему, посмотрела ему в глаза и легонько поцеловала в губы.

– Я никогда не забуду это Рождество.

«Скажи мне теперь, пока я не уехала, об этой темноволосой смеющейся женщине на фотографии. Скажи мне, что хочешь, чтобы я вернулась. Скажи, чтобы я не уезжала, и я останусь. Клянусь Богом, останусь. Я никогда не вспомню о Кейте, никогда не упомяну его имя. Скажи же что-нибудь».

– Это было чудесное Рождество. Я был рад провести его с вами. И Мерфи тоже. Позвоните, когда приедете домой.

Его тон был равнодушным, холодным, в прошлую ночь он сказал: «Было так, как было». И ничего больше. Ей захотелось завыть от отчаяния, ну нет, она сильная, она справится.

– Я позвоню, – сказала Мо бодрым голосом, потрепала Мерфи и шепнула ему в ухо: – Заботься о нем, слышишь? Он, по-моему, немного упрямый. Я взяла ленту и всегда буду хранить ее. А тебе я пришлю стейки «Фед экс». – Она отвернулась, чтобы скрыть слезы.

Через минуту Мо вышла на улицу. Джип замурлыкал, как котенок. Она дала сигнал, зажгла фары и поехала по аллее. Приключение закончилось. Теперь все будет по-старому. За несколько часов она умудрилась влюбиться в человека в инвалидной коляске… и в его собаку. Мо заплакала.

Дома ее встретили так, как она и ожидала. Родители обнимали и целовали ее. Мать вытирала слезы передником, пахнувшим ванилью и корицей. Отец ворчал, но Мо видела слезы в его глазах.

– Как насчет завтрака, дорогая?

– Яичница с беконом не помешала бы. Только чтобы…

– Желток был жидким, а белок – с коричневой корочкой по краям. Вылить на два кусочка бекона, поджарить три тостика и еще маленький стаканчик сока. Я все знаю, Морган. Господи, до чего ж я рада, что ты жива и невредима. Папа принесет твои сумки.

Пойди наверх, прими ванну и надень что-нибудь поприличнее.

– Хорошо, мам.

Оставшись одна, Мо посмотрела на телефон. Все, что ей нужно было сделать, – это поднять трубку. И она услышит голос Маркуса. Сделать это сейчас или сначала одеться и накраситься? Сначала одеться. Маркус не похож на человека, который сидит у телефона и ждет звонка от женщины.

Единственное слово, которое она могла придумать, чтобы описать ванну, было «волшебно». Пена была с запахом жасмина, ее любимым. Расслабившись в горячей ласковой воде, Мо заставила себя подумать о Кейте. Мать наверняка после ее звонка позвонила матери Кейта. Мо была так счастлива оказаться живой и невредимой, что могла потерпеть и Кейта. Подумать только о всех подарках, которые она заворачивала ему с такой любовью! А сколько денег она потратила! Ничего, она отнесет все обратно, когда вернется в Делавэр.

Мо слышала, как, отец внес в спальню сумки и целлофановые пакеты. Когда дверь тихо закрылась, Мо вздохнула с облегчением. Она была одна со своими мыслями. Она пожалела, что у нее нет радиотелефона, не то бы она позвонила Маркусу прямо отсюда. Мысль о том, чтобы разговаривать с ним, сидя в ванне, вызвала у нее сладостную дрожь.

Мо долго сидела в ванне, потом оделась, высушила феном волосы и накрасилась. Она влезла в фирменные джинсы и черный свитер, подчеркивающий ее стройную фигуру. Потом слегка надушилась и вдела в уши перламутровые серьги. В ящике для белья Мо нашла «сникерсы», которые оставила во время одного из своих визитов.

Мать взглянула на нее с разочарованием:

– Ты будешь в этом?

– Тебе не нравится?

– Нет, просто я подумала, что… тебе захочется нарядиться для… Кейта. Я думаю, он будет здесь очень скоро.

– Ему лучше приехать побыстрее, потому что у меня есть одно важное дело. Я им займусь сразу после завтрака. Может быть, ты попросишь его подождать или приехать в другой раз? Откроем подарки сегодня вечером. Предположим, что это канун Рождества.

– Папа как раз это предложил.

– Тогда так и сделаем. Слушай, не говори Кейту. Я хочу, чтобы были только мы.

– Как хочешь, дорогая. Будь осторожна, когда поедешь. Дороги расчищены, но это еще не значит, что не будет несчастных случаев. Судя по сообщениям радио, на шоссе до сих пор небезопасно.

– Я буду осторожна. Купить тебе что-нибудь?

– Нет, ничего не надо. У нас все есть. Одевайся потеплее – сейчас очень холодно.

Первым делом Мо отправилась в продуктовый магазин. Она заказала двенадцать стейков и попросила отправить их по указанному адресу. После этого Мо поехала в магазин кофе и, купив двенадцать фунтов кофе и кружку с картинкой ретривера, попросила доставить их по тому же адресу.

Еще несколько часов она провела в больших магазинах. Народу там была уйма. Настоящее столпотворение. В четыре часа Мо заехала в кафе и выпила там кофе. Ей не хотелось идти домой, не хотелось встречаться с Кейтом. Больше всего ей хотелось позвонить Маркусу.

«И именно это я и сделаю, – подумала она. – Я устала делать то, чего от меня ждут. Я хочу позвонить ему и позвоню».

Допив кофе, она пошла к телефону.

Держа в одной руке кредитную карточку, а в другой – визитку Маркуса, Мо набрала номер. В тот миг, когда она услышала его голос, у нее закружилась голова.

– Это Морган Эймс, Маркус. Я сказала, что позвоню, когда приеду домой. Так вот, я дома. Вернее, в магазине. Э-э… мама послала меня… вернуть кое-что… Мой отец висел на телефоне, так что я не могла позвонить раньше.

– Я беспокоился, когда вы не позвонили. Могли бы уж выделить минутку.

Он волновался и теперь отчитывал ее. Ну что ж, она это заслужила. Ей нравилось, что он волновался.

– Что вы делаете? – спросила Мо.

– Думаю об ужине. Что лучше: вчерашняя индейка или консервы? Я хочу что-нибудь простое. А потом буду смотреть футбол. По-моему, Мерфи скучает без вас. Сейчас он лежит в моей спальне на подушках, на которых вы спали.

– Как это трогательно! Я послала ему стейки. Завтра, наверное, вы их получите. Скажите ему, Что я привязала красную ленточку к ножке моей кровати. – «Господи, какая я глупая!»

– Я скажу ему. Как дороги?

– Плохие, но ездить можно. Мой отец научил меня водить машину в любых условиях – это помогает.

Это самый бессмысленный разговор в ее жизни. Почему же ее сердце так сильно бьется?

– Маркус, это не мое дело, но я хотела вчера спросить и забыла. Кто эта красивая женщина на фотографии в вашей спальне? Если вы не хотите об этом говорить, не надо. Просто она немного похожа на меня. Мне стало любопытно…

– Это Марси. Мы попали в аварию, и она погибла. На мне был ремень безопасности, а на ней нет. Не будем об этом говорить. Но вы правы: она похожа на вас. Мерфи сразу это понял, он стащил полотенце с вашей головы и стал обнюхивать ваши волосы. Он хотел, чтобы я… чтобы и я увидел сходство, наверное. Он очень тяжело переживал ее смерть.

Мо пожалела, что спросила его об этом.

– Извините, я не хотела… извините. – Она готова была расплакаться. – Мне надо идти. Еще раз спасибо. Берегите себя.

Мо повесила трубку. Девушка была так потрясена услышанным, что плохо помнила, как дошла до машины. «Не думай о телефонном разговоре, – говорила она себе, – не думай о Маркусе и его собаке. Думай о завтрашнем дне, когда ты отсюда уедешь. Переключись на что-нибудь нейтральное».

Мо увидела машину Кейта. Ну и безвкусица! Только тинейджеры ездят на канареечно-желтом «камаро». Мо смотрела, как он подъезжает к дому. Вот он, день, о котором она мечтала два года…

– Я приехал!

– Ладно, поговорите, а мы пойдем, – сказала ее мать, и они с отцом ушли в другую комнату.

– Кейт, я рада тебя видеть, – сухо сказала Мо.

Кто этот мужчина в солнечных очках и бейсболке, пропитанный табачным запахом?

– Я приезжал – где ты была? Мне казалось, мы условились встретиться под елкой в сочельник, твои родители очень беспокоились. Ты изменилась, Мо. – Он попытался обнять ее.

Мо проворно увернулась и села.

– Я думала, ты не приедешь.

– Почему ты так думала? – Он казался озадаченным ее словами.

– А что ты делал эти два года? – спросила Мо. – Мне нужно знать, Кейт.

Кейт посмотрел на нее странным взглядом.

– Да так, то да се. Работал, ел, спал, играл немного. Вероятно, то же, что и ты. Я много о тебе думал. Каждый день.

– Но ты ни разу не позвонил, не написал.

– Это входило в наш договор. Женитьба – серьезное дело, нужно быть уверенным, прежде чем сделаешь этот шаг.

Каким разумным он был! Мо как зачарованная, смотрела, как он роется в кармане. Кейт вытащил маленькую коробочку с крошечным красным бантиком на крышке.

– Теперь я уверен. Я знаю, что ты хотела помолвки два года назад, но я не был готов. А теперь готов. – Широко улыбаясь, он протянул ей коробочку.

«У него на зубах коронки!» – подумала в изумлении Мо. Как же она раньше не замечала? Она даже не протянула руку.

– Разве ты не хочешь открыть ее?

– Нет.

– Что значит «нет»?

– То, что мне не нужна эта коробочка. Я не хочу помолвки и не хочу выходить замуж. За тебя.

– Я не понимаю. – Он казался ошеломленным.

– Какую часть «нет» ты не понимаешь?

– Но…

– Но что, Кейт?

– Я считал, что мы договорились… что у нас будет перерыв на два года. Зачем ты все портишь? Ты всегда всем недовольна, Мо. О чем ты говоришь?

– Я говорю, что у меня было целых два года, чтобы подумать о нас. О тебе и обо мне. Всего лишь несколько дней назад я думала… что у нас получится. Теперь я знаю, что нет. Я не та, что была, и ты, наверное, тоже. И еще. Я ни за что бы не поехала в этом хлыщеватом автомобиле, который стоит на улице, даже если бы мне заплатили. И от тебя тоже пахнет как от хлыща. Извини. Я благодарна тебе за этот… испытательный срок. Это была твоя идея, Кейт. Я хочу, чтобы ты знал, что я не изменяла тебе. – Она оставалась верна Кейту. До вчерашнего дня, когда ей стало ясно, что она больше не хочет выходить за него замуж. – Посмотри мне в глаза, Кейт, и скажи, был ли ты верен мне. Я так и знала. Ты хорошо проводил время. Думаю, нам достаточно будет поздравить друг друга с Рождеством.

– Ты отказываешь мне?! – В его голосе прозвучало такое возмущение, что Мо расхохоталась.

– Именно это ты сделал со мной два года назад, но я тогда была так влюблена, что не поняла этого. Все эти женщины, которые у тебя были, не захотели мириться с твоим враньем. Вот почему ты здесь. Ты никому больше не нужен. Я знаю тебя лучше, чем думала, Кейт. Я расстаюсь с тобой, потому что больше не люблю тебя. В любом случае сейчас у меня нет времени выходить замуж. Я решила открыть свое дело. Давай останемся друзьями.

– Друзьями? Я как дурак ехал семь часов из Нью-Йорка, чтобы сдержать обещание. А тебя здесь даже не было. Я мог бы поехать в Вейл с моими друзьями. Ты испортила мне праздник! – Он вышел из комнаты, хлопнув дверью, не забыв засунуть в карман серебряную коробочку.

Мо села на диван. Ей было легко, даже весело.

– Ты знаешь, мам, мне кажется, что у меня с плеч сняли пудовый мешок, – призналась она матери. – Жаль, что я не послушалась тебя и папу. В моем возрасте я могла бы быть поумнее. Ты видела его? Неужели он всегда был таким?

– Всегда, дорогая. Я не хотела говорить тебе… Я думаю, что он не приехал бы домой на Рождество. Но его мать всегда дает ему чек на кругленькую сумму в начале года. В этот раз она хотела, чтобы он приехал на праздники, и сказала, что Кейт получит чек в рождественское утро. Иначе он бы, наверное, поехал в Вейл. Мы не подслушивали, просто он очень громко говорил. Не переживай, Мо.

– Я не переживаю, ма. Что ты готовишь? Здесь та-ак вкусно пахнет. Давай поужинаем, откроем подарки, поблагодарим Бога за нашу чудную семью и ляжем спать.

– Конечно.

– Я завтра уезжаю, ма. Мне нужно… кое-что сделать.

– Понимаю.

– Счастливого Рождества, ма.

На следующее утро Мо отправилась на машине обратно, теперь уже с полным бензобаком. На переднем сиденье лежали комплект теплой одежды, новенький фонарь с шестью запасными батарейками, лопата, корзина с едой на целую неделю, две пары рукавиц и теплые сапоги. Мо решила никогда не отправляться в дальнюю поездку, не подготовившись к ней. В багажнике у нее лежало пять сумок с подарками для Кейта, которые она собиралась вернуть в магазин. Мо обняла и расцеловала родителей, просигналила и уехала. Она собиралась остановиться в Черри-Хилл, почему – сама не знала. Может быть, для того, чтобы снова оказаться в дурацком положении. Но ей так хотелось еще раз увидеть Маркуса и Мерфи.

Она сочинила целую речь, которую, возможно, никогда не произнесет. Она скажет: «Привет, я ехала мимо и решила остановиться выпить кофе». В конце концов, она только что послала его Маркусу. И она могла бы приготовить стейк для Мерфи. Может быть, Маркус поцелует ее. Может быть, попросит остаться. Только подъезжая к Черри-Хилл, она подумала о том, что Маркус даже не спросил о Кейте. Значит, его это не интересовало, «Было так, как было». И Морган проехала мимо.

Мо мучилась весь январь и февраль. Сотни раз она снимала телефонную трубку и клала ее обратно. Ведь Маркус мог сам позвонить ей. Она получила от него только короткую записку с благодарностью за стейки и кофе. Он сообщал ей, что Мерфи прятал стейки под подушку, а он сделался кофеманом. В постскриптуме было написано: «Надеюсь, запоздалое Рождество оправдало все ваши надежды».

Она написала с полусотни писем в ответ на эту записку, но ни одно из них не отправила. Мо была влюблена. По-настоящему влюблена. Впервые в жизни. Но что делать? Выставлять себя дурочкой во второй раз она совсем не хотела.

Она с головой погрузилась в свой бизнес. Заказала вывеску, вертикальные жалюзи, помогла отцу отделать стены кафелем и положить ковровое покрытие. Ее отец сделал еще три дополнительные конторки на случай, если она захочет расширить дело и нанять помощников. Мать оклеила обоями кухню, вымыла полы и старые электроприборы и украсила стены картинами. Потом Мо занялась юридическим оформлением фирмы. Торжественное открытие планировалось на первое апреля. У нее было два клиента, и предполагалось еще два. Если ей повезет, она выплатит отцу долг в течение трех лет вместо пяти.

***

Маркус Бишоп на своей коляске въехал во дворик. Следом бежал Мерфи. На выдвижном подносе стояли две бутылки пива и радиотелефон. Маркус волновался. Ровно через две недели его положат в больницу на решающую операцию. Он ждал эту операцию и боялся ее. Хирург утверждал, что через шесть месяцев он сможет ходить. При условии интенсивной и экстенсивной терапии. Ну что ж, он был готов к ней. Целый год боль была его постоянной спутницей.

Может быть, после операции он позвонит Морган Эймс, чтобы… чтобы просто поболтать с ней. Маркус не хотел вмешиваться в ее жизнь с Кейтом, но что страшного, если он позвонит ей и расскажет о Мерфи. Он будет осторожен, ни слова не скажет о рождественской ночи и их близости.

– Ты знаешь, Мерф, у меня был лучший секс в жизни. И что только она нашла в этом Кейте? Обыкновенный сопляк. Ты хороший слушатель, Мерф. Слушай, давай позвоним ей и скажем… скажем… Привет. У нее скоро день рождения, почти в один день со мной. Может, не звонить, а послать ей поздравительную открытку? Да, можно послать цветы или подарок. Но мне хочется поговорить с ней сейчас. Вот идет почтальон, Мерф. Возьми сумку.

Пес подбежал к двери и через минуту вернулся, неся в зубах маленький рюкзачок, в который почтальон положил почту. Мерфи любил встречать почтальона: у того всегда было в кармане какое-нибудь лакомство.

– У-у, Мерф, ты только посмотри на это. Здесь письмо от… ты сам знаешь от кого. Господи Иисусе, я только что думал о ней – и вдруг письмо. Давай-ка прочтем. Ага, она занялась собственным бизнесом. Открытие офиса – первого апреля. Она говорит, что это не первоапрельская шутка. Она надеется, что я здоров, что ты здоров и…какая сегодня отличная весенняя погода… У нее пять клиентов. Она ждет не дождется, чтобы ей заказали спроектировать мост. Если мы с тобой когда-нибудь окажемся в Уилмингтоне, нужно будет заглянуть в ее новый офис. Знаешь что, Мерф? Я пошлю ей дерево. В новом офисе должно быть живое дерево. Сейчас десять. Его смогут доставить ей к одиннадцати. В двенадцать я позвоню и спрошу, понравилось ли ей. Правильно, вот что мы с тобой сделаем.

Мерфи вилял хвостом.

Маркус заказал фикус и дюжину желтых роз. Сказали, что их доставят к половине первого. Он не мог дождаться этого часа. Ровно в двенадцать тридцать он набрал ее номер.

– Морган Эймс. Чем могу помочь?

– Морган, это Маркус Бишоп. Я получил вашу открытку и звоню, чтобы поздравить.

– О Маркус, как любезно с вашей стороны позвонить мне. Фикус – это как раз то, что надо для моего офиса, а розы великолепны. Большое спасибо. Как вы поживаете? Как Мерфи?

– Все хорошо. Вам, наверное, приятно открывать собственное дело? А как к этому отнесся Кейт? Мне почему-то казалось, что вы собирались это сделать… летом. Или я ошибаюсь?

– Нет, вы не ошибаетесь. Я говорила с папой, и он сказал, что не видит причины, почему бы мне не начать сейчас. Конечно, без его помощи я бы ничего не смогла сделать. А Кейт… Мы расстались. Он приезжал, но я передумала. Он оказался не тем человеком, за которого я его принимала, не знаю, поверите ли вы мне, но я счастлива, что он дал мне эти два года.

– В самом деле? Рад за вас. Знаете, как говорят: «Все, что ни делается, все к лучшему». – У него кружилась голова от этой новости.

– Итак, когда вы сможете приехать посмотреть мою новую берлогу?

– Скоро. У вас будет угощение?

– Обязательно. Ведь у нас с вами скоро день рождения. Приглашаю вас на праздничный обед. Если у вас будет время.

– Я найду время. Вот приготовлюсь к бою и приеду. Единственное, что мне мешает, это плановая операция. Она, скорее всего, будет в конце следующей недели.

– Я никуда не уезжаю, Маркус. Приезжайте, когда вам будет удобно. Желаю вам всего наилучшего. Если я могу чем-то помочь… Хотя это, конечно, глупо, не правда ли? Как будто я могу помочь. Иногда меня заносит… Я хотела сказать…

– Я понял, что вы хотели сказать, Морган, и очень ценю это. Мерфи очень по вас скучает.

– А я скучаю по вас обоих. Еще раз спасибо за дерево и цветы.

– Не за что. До скорого, Морган.

Положив трубку, Маркус издал победный возглас. Мерфи вскочил хозяину на колени и облизал его.

– Ей понравились дерево и цветы. Она прогнала этого типа. Это значит, Мерф, что у нас есть надежда. Если бы только не эта проклятая операция! Может быть, у нас получится. Она пригласила меня к обеду. Черт возьми, это что-то да значит! Мне кажется, это значит, что она нами интересуется. Нами, потому что мы достойны этого.

Ретривер бил Маркуса по ногам своим хвостом.

– Я рад, Мерф, правда, рад.

Мо положила трубку и обвела комнату мечтательным взглядом. Эти цветы и огромный фикус совершенно изменили ее жизнь. Он спросил о Кейте, и она сказала ему правду. Все получилось как надо. Она теперь пожалела, что не спросила его об операции. Зачем ее делать? Возможно, для того, чтобы облегчить боль, которая его постоянно мучает. До какого предела она могла задавать вопросы о его состоянии и операции, не вторгаясь в его личную жизнь? Она не знала. Может быть, это не ее дело? Если бы он хотел рассказать ей об этом, он бы заговорил сам. И о себе, и о Марси. Не важно. Главное, что он позвонил, и они назначили нечто вроде свидания. Нужно принарядиться, сделать прическу и маникюр. О-о-о, как хорошо она будет сегодня спать! Может быть, ей даже приснится Маркус Бишоп. Эти мысли окрыляли ее весь день.

***

Это произошло два дня спустя. Маркуса разбудил телефонный звонок. Он нехотя снял трубку, но когда услышал голос врача, мгновенно проснулся.

– Господи Иисусе, Стюарт, который час? Пять часов! Ты хочешь, чтобы я приехал в одиннадцать? Да-да, конечно. Нет, не буду ни есть, ни пить. Мне только нужно пристроить Мерфи. Не говори мне, чтобы я не волновался, Стюарт. Меня уже пот прошибает. Увидимся.

Поехали, Мерф, мы поедем к твоей подружке Морган. Мы попросим ее присмотреть за тобой, пока я не встану на ноги или… Нет, не будем об этом думать… Будем надеяться на лучшее. Возьми свой поводок, свою щетку и всю остальную дребедень, которая тебе нужна. Положи все в корзину возле входной двери. Давай.

Он свистел, он пел, он бы станцевал джигу, если бы мог. Душ принимать не стал – в больнице все равно заставят, – но побрился. В конце концов, он должен увидеться с Морган; она даже, возможно, поцелует его на счастье. Крепко-крепко.