Ее руки стремились снова обнять дочь, и перед глазами вновь возникала стройная фигурка молоденькой девушки, махавшей на прощание с пристани. Между матерью и дочерью остался невысказанным страх никогда больше не увидеть того, кого любишь больше всех на свете.
      Из соседней каюты донесся неясный шум, и Розали отогнала от себя грустные мысли. На борту судна, которое везло их в Бразилию, она сразу же прониклась симпатией к своей юной попутчице, может быть, в надежде отвлечься от горечи расставания с Сьюзан, но вместе с тем Мэрилин оказалась девушкой, полной мягкости и очарования. Материнские чувства Розали, так сильно пострадавшие из-за разлуки с любимой дочерью, нашли утешение в опеке и защите Мэрилин Бэннон.
      Закончив молитву, Розали торопливо смахнула слезинку, скатившуюся по щеке, взбила пуховую подушку и легла, чтобы довериться ангелам сна.

* * *

      Мэрилин медленно пробуждалась ото сна. Впервые за несколько недель она не ютилась на жесткой и узкой койке грузового парохода. Девушка потянулась всем своим стройным телом, наслаждаясь мягким прикосновением свежих муслиновых простыней.
      Ее охватило чувство счастья и радостного ожидания. Она заснула с мыслями о приятном вечере, который провела с Себастьяном и миссис Квинс, и теперь с нетерпением ждала следующего.
      Одним движением она сбросила простыни, легко соскочила с кровати и принялась торопливо умываться, как будто ей не терпелось поскорее встретить новый день. Тихонько напевая, Мэрилин покопалась в своих дорожных сундуках, отыскивая наиболее подходящее платье для первого дня на борту роскошного амазонского парохода.
      Наконец она выбрала платье из муарового шелка ярко-синего цвета и села причесываться перед зеркалом. Девушка освободила от лент густую массу белокурых волос и провела щеткой по золотистым завиткам. Волосы ниспадали блестящей пеленой почти до талии и окутывали белые плечи Мэрилин. Каждый раз, приводя себя в порядок, она радовалась их густоте и блеску. Мэрилин не могла не вспомнить, как страдала от жара, когда ей было тринадцать лет. Доктора настаивали на том, чтобы локоны срезали, так как считали, что волосы высасывали из девочки все силы. До сих пор ей слышался тихий голос врача и приглушенный недовольный возглас отца, протестующего против столь радикального лечения. Много месяцев после этого Мэрилин отказывалась выходить из дома. Лишь когда волосы отросли до пристойной длины, она позволила отцу купить ей легкомысленную шляпку и отважилась совершить прогулку в коляске по городскому парку.
      Теперь погружая пальцы в помаду и пропуская сквозь них волосы, Мэрилин с благодарностью думала о докторе, который дал указание остричь ее. Волосы быстро отросли и стали тяжелыми и блестящими, послушно укладывались в прическу. Эту их особенность Мэрилин считала наиболее ценной.
      Когда она втыкала последнюю шпильку, в дверь постучала миссис Квинс.
      – Эй, Мэрилин, вы проснулись?
      – Входите, миссис Квинс. Я только что закончила причесываться.
      Розали вошла. На ней был роскошный халат.
      – Дорогая, вы предпочитаете завтракать в каюте или хотите поесть на палубе вместе с остальными пассажирами? Наверное, вам будет приятно насладиться видом бразильских пейзажей за чашкой кофе.
      – Это было бы чудесно, миссис Квинс. Вчера я мало что видела.
      – Мне тоже так кажется, – согласилась Розали Квинс. – Мне потребуется лишь несколько минут на то, чтобы одеться. Может быть, вы пройдете в мою каюту и поможете мне зашнуровать платье?
      Двадцать минут спустя миссис Квинс и Мэрилин уселись за столик на верхней палубе речного парохода. На девушке было великолепное платье цвета морской волны, и пока она шла к своему столику, все невольно провожали ее взглядами.
      Яркий оттенок переливчатого муарового шелка подчеркивал белизну кожи Мэрилин, придавая золотистый блеск ее белокурым волосам. Не догадываясь о восторженных взглядах, девушка проследовала за миссис Квинс и грациозно опустилась на стул. Нервы ее были напряжены до предела, поэтому она скорее почувствовала, чем увидела, что к ним приблизился Себастьян Ривера.
      – Доброе утро, леди. Надеюсь, вы хорошо отдохнули?
      В его голосе чувствовались легкость и непринужденность, но глаза напряженно смотрели на Мэрилин. Девушка обрадовалась, заметив одобрение в его взгляде.
      – Кажется, миссис Квинс, я оказался в таком же бедственном положении, что и вы вчера вечером. Нигде нет свободного столика.
      Улыбка заиграла на тонких губах Розали Квинс, которая насмешливо склонила голову.
      – Прошу, Себастьян… умоляю присоединиться к нам за завтраком.
      – Предупреждаю вас, миссис Квинс, что если бы вы не пригласили меня, я сам бы предложил вам это, – посмеиваясь, подмигнул он ей.
      Вспомнив подобное заявление Розали Квинс, сделанное накануне, Мэрилин залилась смехом.
      – Кажется, мистер Ривера обладает хорошей памятью, – обратилась она к миссис Квинс. Та притворилась раздосадованной и неохотно согласилась:
      – Да, похоже на это.
      Не обращая внимания на ехидные усмешки женщин, Себастьян сделал знак официанту принести ему стул.
      Уверенность и властность, свойственные этому человеку, не ускользнули от Мэрилин. Теперь все его внимание было поглощено собеседницами.
      – Скажите, мисс Бэннон, предупредила ли вас миссис Квинс о трудностях жизни на плантации?
      Не успела Мэрилин и рта раскрыть, как вмешалась Розали Квинс.
      – Скорее стоит говорить о трудностях жизни в Манаусе, Себастьян, и вам это известно. – Повернувшись к Мэрилин, она продолжила: – Уверена, дорогая, вы слышали о декадентском парижском обществе. Так позвольте уверить вас, что Манаус мог бы поспорить с этим европейским городом в отвратительном и безвкусном выражении показной роскоши. Я, например, предпочитаю спокойную, безмятежную жизнь на плантации. Меня не интересует пустая болтовня разряженных дам и мужчин, смакующих самые изысканные вина. Я могла бы отнестись к ним более благосклонно, не будь их поведение вызвано лишь желанием похвастаться своим только что обретенным богатством. Но это общество является настолько мишурным и падким на внешний лоск, что действительно может считаться порочным. – Она добавила, обращаясь к Себастьяну: – И чем меньше мы будем говорить об этом, тем лучше. Если бы нам не приходилось иметь дом в Манаусе ради поддержания деловых связей Аленцо, уверяю вас, ноги моей не было бы в этом городе, где поклоняются дьяволу.
      Себастьян, неоднократно выслушивавший и раньше точку зрения миссис Квинс по этому вопросу, улыбнулся и сочувственно согласился с ней:
      – Я тоже предпочитаю жизнь на плантации. И вы правы, миссис Квинс. Мне не хотелось бы заранее обескураживать мисс Бэннон.
      – Уверяю вас, мистер Ривера, пороков Манауса недостаточно, чтобы испортить мое впечатление от Бразилии. – Мэрилин слегка повернулась на стуле, чтобы полюбоваться живописными берегами Амазонки. – То, что я успела увидеть в вашей стране, можно выразить одним словом: великолепие.
      Подошел официант, и Себастьян сделал заказ для всех троих. Мэрилин с трудом могла сосредоточиться на еде под пристальным взглядом Себастьяна. Он наблюдал за ней, не скрывая своего восхищения. За соседним столиком сидели двое мужчин. Их восторженные взгляды, обращенные на Мэрилин, заставили Себастьяна нахмуриться, и он угрожающе посмотрел на дерзких зевак, отчего Мэрилин испытала сладостную дрожь во всем теле.
      После завтрака Себастьян неохотно откланялся, объяснив, что у него назначена деловая встреча. Но прежде чем уйти, он пригласил дам пообедать с ним и, получив согласие, удалился.
      Мэрилин проводила его взглядом, отдавая должное грациозности молодого человека.
      – Позволим себе еще по чашечке этого изумительного кофе, Мэрилин? – услышала она голос Розали Квинс, прервавший ее размышления.
      – Да, пожалуй. И еще одно пирожное.
      – Еще одно пирожное? Но ведь вы едва прикоснулись… – Розали Квинс замолчала, не договорив. Она улыбнулась вспыхнувшей Мэрилин, как кошка, обнаружившая в кладовой мышь. – Да, конечно, дорогая, еще одно пирожное.
      К этому времени большинство столиков уже опустело, и официанты убирали остатки пиршества. Мэрилин доедала второе пирожное, когда Розали вдруг произнесла:
      – А вы знаете, ведь он незаконнорожденный. Заявление миссис Квинс привело к желаемому результату. Мэрилин поперхнулась.
      – Что… кто?
      – Себастьян, разумеется. – Ее пронизывающий взгляд требовал ответной реакции.
      – Почему вы мне это рассказываете? Какое это имеет отношение ко мне? – Мэрилин попыталась вести себя как ни в чем не бывало, чтобы миссис Квинс не получила желаемого удовлетворения от своего скандального замечания.
      Миссис Квинс не отрывала взгляда от глаз Мэрилин, в которых сверкали золотистые искорки, стараясь определить, насколько мужественна эта девушка. Несправедливо так поступать с ней, но Себастьян тоже был дорог сердцу Розали Квинс, и ей следовало выяснить, как поведет себя Мэрилин, услышав жестокую правду, прежде чем парень окончательно потеряет голову из-за «золотой девушки». Ей очень нравилась Мэрилин, но и Себастьян тоже. Если то обстоятельство, что молодой человек является незаконнорожденным, оттолкнет от него Мэрилин, то лучше узнать это сейчас, а не потом, когда это принесет им обоим огромные страдания.
      – Я сказала вам это только потому, что я не слепая и мне не хотелось бы, чтобы вы узнали это от кого-то другого. Справедливости ради, я попросила бы вас выслушать меня, прежде чем выносить суждение. Общество в бразильской глуши весьма отличается от того, к которому вы привыкли. Здесь судят о человеке по тому, чего ему удалось достичь; его происхождение не имеет большого значения. Негры – местные жители и рабы – числом превышают нас, говорящих на английском и португальском языках. Только поэтому мы не изгоняем из наших рядов человека с сомнительной родословной.
      Мэрилин смущенно покраснела. Сколько она себя помнила, ей никогда не доводилось слышать подобных разговоров. Поэтому она не могла осмелиться задать вопрос миссис Квинс, но та уже продолжила, словно читая мысли девушки:
      – О да, моя дорогая, матерью Себастьяна была местная девушка-индианка, нежная и изумительно красивая. До самой смерти она боготворила своего сына. Что касается его отца, то он неизвестен. Думаю, о нем не знает и сам Себастьян. Поговаривают, что это Фарли Маллард, оставивший Себастьяну захудалую плантацию, доходов с которой едва хватило, чтобы отправить юношу учиться за океан, в Англию. Вернувшись в Бразилию, Себастьян взял бразды правления в свои руки и, надо сказать, работал день и ночь, чтобы сделать плантацию процветающим владением, каковым она сегодня является.
      – Но почему вы мне все это рассказываете, миссис Квинс? Вам не нравится мистер Ривера? Мне показалось, вы были рады видеть его и так приветливо обращались с ним.
      – Боже милостивый! Дитя мое, конечно он мне нравится. Я в него просто влюблена. Даже когда он был мальчиком, от него исходила какая-то неведомая сила, словно ему суждено добиться большого успеха. Все считают, что Себастьян Ривера – честный и надежный человек. Я рада, что наконец-то общество приняло его.
      – Что значит «наконец»?
      – Потому что из-за любви к матери-индианке или по причине своей гуманности, Себастьян сочувствует индейцам. Когда плантация начала приносить доход, он освободил своих рабов и начал платить им за их труд. И они продолжают работать на него, почитают Себастьяна и даже любят его. Он – их спаситель на этой земле. Неслыханное дело, чтобы в этих краях хозяин освободил своих рабов.
      – Неслыханно? – Мэрилин не верила своим ушам. – Но мой отец так радовался, что принцесса Изабелла издала закон, по которому рабов следует освобождать по достижении ими шестидесяти лет. Я помню, как читала об этом в учебниках. Отец сказал мне тогда, что сменится несколько поколений, прежде чем все люди в Бразилии станут свободными!
      – Вы правы, дорогая. В 1871 году вышел закон принцессы Изабеллы. Согласно этому закону все дети рабов, родившиеся после 1871 года, становятся свободными. Но бессовестные плантаторы озабочены лишь своими прибылями. Они не могут решиться платить работникам даже гроши, предпочитая держать рабов, кормить их скверной пищей и селить в жалких тростниковых хижинах. И пусть вас не шокируют условия их жизни. Многие из нас подавали петиции о необходимости освобождения всех рабов. Дело осложняется еще и тем, что правительство чувствует слабость экономики. Но если достаточно большое число плантаторов заявит о своих требованиях, нас услышат. Себастьян подал яркий пример в пользу освобождения рабов. Теперь на него трудятся наемные работники, и он собирает каучука больше всех в округе.
      – Как же эти бессовестные плантаторы могут заставлять индейцев работать? Ведь многие из них по закону являются свободными людьми, а их дети теперь свободны от рождения.
      – Совершенно верно. Любовь индейцев к своим детям несравнима ни с чем. Однако некоторые рабовладельцы говорят: «Если ребенок не будет работать в поле рядом с родителями, ему здесь не место. Выгоните его на улицу!». Родители не хотят расставаться со своими детьми, поэтому остаются и работают на плантатора, даже если им уже за шестьдесят и они могут считать себя свободными. Куда им идти? Кто даст им работу, старым и немощным? Они остаются на плантациях и тяжко трудятся, пока не падают замертво.
      – А вы, миссис Квинс, освободили своих рабов?
      – Освободили тех, кто родился после семьдесят первого года. Но они еще слишком малы, чтобы работать на плантации, так что это не влияет на наш бюджет. А старикам, которым за шестьдесят, мы поручаем легкую работу в саду или на сыроварне. Они благодарны за то, что мы их кормим и даем возможность остаться со своими семьями. К тому же условия жизни у нас гораздо лучше, чем на многих других плантациях.
      Себастьян всячески пытается убедить плантаторов освободить рабов и повысить их жизненный уровень. Он достоин поклонения. Доброта – его единственный закон. Он защитник угнетенных масс. И все же не стоит заблуждаться на его счет: в делах с торговцами каучуком Себастьян Ривера не уступит им в безжалостности. Себастьян – человек честный, но не позволяет себя обманывать. Он мудр и преисполнен сострадания. – Миссис Квинс поправила оборку на лифе своего платья и добавила: – Одно время мне хотелось, чтобы Себастьян стал моим зятем. Но этого не случилось. Могу утешиться лишь тем, что многие другие матери девиц на выданье также не преуспели в этом деле. Наверное, вам покажется странным, что мать стремится заполучить в мужья своей дочери человека сомнительного происхождения. Но помните, я говорила вам, что здешнее общество весьма отличается от того, к которому вы привыкли.
      Мэрилин улыбнулась, задумчиво глядя на воду. Она почувствовала, как собеседница легко коснулась ее руки.
      – Простите меня, Мэрилин. Наверное, я не должна была рассказывать вам об этом. Но я горда тем, что вы смогли выйти за рамки понятий своей обеспеченной жизни и принять вещи такими, как они есть. Я вижу, что вы замечательная девушка. Вы придадите некоторый блеск жизни на плантациях. Все молодые люди будут виться вокруг вас, словно мухи вокруг горшка с медом.
      Мэрилин громко рассмеялась. Если среди этих «мух» будет Себастьян… Девушка вспыхнула из-за таких бесстыдных помыслов.
      В тот вечер Мэрилин одевалась особенно тщательно. Досадуя, что волосы так и норовят завиться в непослушные кудри, она расчесывала и приглаживала их до тех пор, пока не добилась нужного эффекта. Получилась высокая прическа, выше, чем привыкла носить Мэрилин. Сегодня вечером она могла не думать о своем росте, потому что Себастьян был гораздо выше ее. После обеда Мэрилин отполировала свои овальные ногти, и они засияли мягким блескам, подчеркивая изящество тонких пальцев. Слуги наполнили ванну горячей водой, множество раз прошествовав туда и обратно с ведрами кипятка. Мэрилин растворила в воде душистую эссенцию и долго принимала ванну, наслаждаясь приятным ароматом".
      Порывшись в своем гардеробе, она выбрала дымчато-розовое шелковое платье с присобранным лентами лифом.
      «Сама простота», – вздохнула портниха, когда закончила платье. Это был классический фасон: мягкие складки свободно ниспадали от слегка завышенной талии. Низкий вырез полуобнажал безупречную грудь, красоту которой подчеркивал приглушенный цвет платья. А в сочетании с золотистыми волосами Мэрилин контраст был потрясающим. Девушка хотела приколоть страусиные перья, такие модные в этом сезоне, но неожиданно резко отбросила их. В таком виде она бы чувствовала себя глупо и легкомысленно. Еще когда портниха убеждала, что перья будут особенно эффектно смотреться с нарочито простым платьем, Мэрилин знала, что это не так. Единственным дополнением, которое здесь требовалось, был незамысловатый кулон из кварца. Именно такой хотел бы увидеть ее Себастьян. Он не из тех мужчин, которые любят женщин, увешанных «побрякушками», как называл излишние украшения ее отец.
      Выбирая свежий носовой платок, Мэрилин задумалась о том, что рассказала ей миссис Квинс. Честно говоря, она пришла в смущение от таких подробностей. Но расстроилась Мэрилин не поэтому, а из-за Себастьяна. Как же трудна была его жизнь, хотя он, кажется, успешно преодолел все преграды. Тем не менее положение незаконнорожденного отнюдь не способствовало успешной карьере, и девушка порадовалась, что Себастьян с честью выдержал все испытания.
      Она стояла перед зеркалом, придирчиво рассматривая свое отражение. Платье, бесспорно, великолепно, но у нее возникли некоторые сомнения насчет прически. Не слишком ли она высока? Не слишком ли замысловата?
      – Дурочка, – сказала Мэрилин самой себе, – ты все сделала правильно. Нет смысла пытаться выглядеть не такой, какая ты есть на самом деле. Хотя… нет, все отлично, – уверила Мэрилин себя и торопливо направилась к двери соседней каюты. – Миссис Квинс, вы готовы?
      Себастьян ждал их внизу. Он казался необыкновенно красивым в вечернем сюртуке из белого габардина и белоснежной сорочке с оборками. Загорелое лицо и черные волосы составляли поразительный контраст с белым костюмом. Глаза Себастьяна остановились на Мэрилин и, казалось, упивались ее красотой. Терпение, проявленное при одевании, было полностью вознаграждено. Себастьян поприветствовал обеих дам и с трудом отвел взгляд от Мэрилин, обращая внимание на миссис Квинс.
      Поддерживая непринужденную светскую беседу, он отвел их в зал и проводил к тому же самому столику, что и в предыдущий вечер, объясняя, что зарезервировал его на все время путешествия.
      – Как жаль, что мы не поступили так же, Себастьян. Если бы не вы, мы бы стояли, ожидая, пока освободятся места, – сказала миссис Квинс, поглядывая на входную дверь, где множество людей ожидали своей очереди.
      – Повторяю, миссис Квинс, ваше общество доставляет мне большое удовольствие, – произнес Себастьян, глядя на Мэрилин.
      Девушка почувствовала, как вспыхнула под его взглядом. Почему этот человек заставляет ее краснеть? Почему она вдруг теряет дар речи в его присутствии? Почему она ведет себя как школьница, а не как владеющая собой молодая леди, получившая хорошее воспитание и окончившая школу? Почему, когда ей хочется показать себя с наилучшей стороны, уверенность покидает ее? Но потом, стоит Себастьяну взглянуть на нее, все опасения исчезают, и Мэрилин словно расцветает, радуясь его вниманию. Сердце ее билось учащенно, и, казалось, сам воздух, которым она дышала, придавал сил. Себастьян помогал ей чувствовать себя настоящей женщиной.
      Но та ли она женщина, которая может понравиться Себастьяну? Мэрилин молила Бога, чтобы это было именно так.
      Себастьян едва прикоснулся к еде. Он не ощущал голода, словно его насыщало одно лишь присутствие Мэрилин. Весь вечер молодой человек не сводил с нее глаз. Ему нравилась эта девушка: стройная и гибкая, сдержанная, спокойная. Не болтает непрестанно. Обладает грациозной, почти королевской осанкой. В ее присутствии он чувствовал себя глупым увальнем. Он, Себастьян Ривера, о котором иной раз говорили как о самом закоренелом холостяке Манауса.
      Иногда, когда Мэрилин смотрела на него, ожидая ответа на свой вопрос или просто слушая, Себастьян чувствовал, что может стать таким, каким она захочет его видеть. Возможно, мужчиной, чье мнение она ценит, слова которого имеют для нее значение. Себастьян верил, что Мэрилин раздумывает над его словами, прислушивается к нему в отличие от большинства женщин, которые терпеливо дожидаются, пока мужчина закончит фразу, чтобы снова перевести разговор на себя. Или же на протяжении его речи проверяют, не перекосились ли их шляпки, не выбились ли волосы из их диковинных причесок, или поигрывают своими перчатками, или – еще хуже – хихикают после каждого высказывания мужчины.
      Себастьян верил, что Мэрилин интересовалась им самим, тем, что он говорил и думал. И ему хотелось надеяться, что этот интерес подлинный. Мужчины чувствуют такие вещи. Сознавая уважительное отношение девушки, Себастьян поймал себя на том, что более тщательно взвешивает слова, старается быть осторожнее в своих шутливых замечаниях. Он сам нравился себе таким и очень хотел понравиться Мэрилин. Ему было хорошо с нею. Рядом с этой девушкой Себастьян чувствовал себя настоящим мужчиной.
      После ужина молодые люди вышли на палубу. Ночь была душной. До них доносился шум колес парохода, которые безостановочно вращались, неся роскошное судно по темным водам Амазонки.
      Звезды мерцали в ночном небе, заливая лица влюбленных мягким призрачным светом. Полумесяц был похож на дольку апельсина, слегка покачивающуюся на небесах. Мэрилин глубоко вдохнула воздух тропиков, чувствуя себя счастливой под волшебным бразильским небом, а близость Себастьяна еще больше радовала девушку.
      Он отрешенно наблюдал за нею, в глубине души браня себя за тоску по Мэрилин, за то, что никак не мог найти нужных слов. Поднялся легкий ветерок, налетел на девушку, прижал тонкую ткань платья к ее стройному телу, обрисовывая соблазнительную фигуру. Приласкав Мэрилин, ветерок подул в сторону ее спутника, донося до него аромат духов девушки. Это напомнило ему о земле, о небе и реке, которую Себастьян так любил. Мэрилин, смущенная молчанием молодого человека, повернулась к нему, опасаясь, что ее волнение слишком очевидно.
      Увидев выражение лица Себастьяна, она почувствовала легкое головокружение. Мэрилин поняла его чувства и упивалась ими. Неловкое молчание стало немым взаимопониманием: слова им были не нужны. Мэрилин повернулась, чтобы полюбоваться ночным пейзажем. Себастьян подошел к девушке, обнял ее и прижал к себе. Мэрилин почувствовала его теплое дыхание на своей щеке и подняла голову.
      Неожиданно его губы прижались к губам Мэрилин в таком любовном порыве, какой никогда не вызывала в нем ни одна женщина. Девушка отвечала на его поцелуй так же пылко, их тела стремились друг к другу с безудержной страстью. Себастьян целовал ее волосы, шею, глаза, а Мэрилин прижималась к нему с бьющимся сердцем, понимая, насколько не пристало леди так себя вести, и желая, чтобы это никогда не кончалось. Себастьяну хотелось овладеть ею прямо здесь на палубе, но он понимал, что не сделает этого. Умерив свою страсть, он нежно обнял девушку. Постепенно дыхание Мэрилин стало более спокойным, и она наслаждалась его объятиями, желая не только страстных поцелуев, но и любви.
      Прошла, казалось, целая вечность. Мэрилин поежилась от легкого ветерка.
      – Вы замерзли, мисс Бэннон? Уже поздно. Я провожу вас в каюту.
      Мэрилин молча согласилась, и молодые люди направились к ее каюте.
      – Мне хотелось бы, чтобы этот вечер никогда не кончался, – тихо произнес Себастьян. – Надеюсь, мы будем часто видеться. Миссис Квинс живет лишь в нескольких часах езды от моей плантации.
      – Но я не буду жить у миссис Квинс, – радостно сказала Мэрилин. – Я только путешествую вместе с ней. А еду я на «Древо Жизни». Я унаследовала половину плантации от моего отца.
      Внезапно Себастьян отстранился от Мэрилин, и она сразу же поняла: что-то случилось. Девушка посмотрела ему в глаза. Теплый, открытый взгляд Себастьяна исчез. Квадратный подбородок напрягся, а глаза сузились. Во всем его облике чувствовалась такая враждебность, что Мэрилин испугалась.
      Она попыталась выяснить, что случилось, но Себастьян не дал ей договорить. Он лишь поклонился и пожелал доброй ночи, а затем удалился, оставив Мэрилин в замешательстве, униженной и расстроенной.

* * *

      Всю ночь Мэрилин ворочалась без сна и наутро чувствовала себя разбитой. Снова и снова мучила она себя вопросом, что такого она сделала, что сказала, из-за чего Себастьян отвернулся от нее. Завтракая с миссис Квинс, Мэрилин пыталась отыскать его взглядом, но напрасно. Розали заметила отсутствие аппетита у своей подопечной и учинила допрос удрученной девушке.
      Мэрилин вкратце поведала своей благодетельнице о том, как Себастьян расстался с ней накануне. Миссис Квинс сочувственно вздохнула.
      – Боюсь, это была моя ошибка, дорогая. Мне так хотелось, чтобы путешествие на этом пароходе доставило нам радость. Я намеренно ввела Себастьяна в заблуждение, и, к сожалению, вы пострадали от этого обмана.
      Мэрилин напряженно смотрела на миссис Квинс и ждала дальнейших объяснений. Ее подавленное настроение слегка развеялось. Если миссис Квинс объяснит ей, почему Себастьян так вел себя, может быть, еще не все потеряно.
      – Мэрилин, – нерешительно начала миссис Квинс, – между Себастьяном и Картайлом Ньюсомом существует яростная вражда. Их мнения о том, как следует обращаться с работниками, совершенно не совпадают. Понимаю, это не слишком убедительное объяснение, но есть еще кое-что. Однако я не могу сказать вам об этом. – Розали Квинс опустила глаза, словно обдумывая слова, потом медленно подняла голову, наблюдая за сменой чувств на лице Мэрилин. – Наверное, следует также сказать вам, потому что вы и сами увидите, что есть очень большое внешнее сходство между Себастьяном и бароном.
      Мэрилин удивленно взглянула на миссис Квинс и спросила:
      – Но какое отношение это имеет ко мне? Не может же Себастьян порицать меня за свои расхождения с бароном! Ведь в том, как обращаются с рабами, нет моей вины!
      – Я знаю, дорогая. Это несправедливо. Но вы должны понять: Себастьян не ладит с владельцами «Древа Жизни» сколько себя помнит. – Миссис Квинс фыркнула и радостно констатировала: – Мужчин так же трудно понять, как и женщин, если не труднее!
      В течение всего дня Мэрилин ни разу не видела Себастьяна. Девушка горела желанием объясниться с ним, заставить понять, что она ни в чем не виновата.
      Незадолго до ужина миссис Квинс доставили записку, в которой Себастьян сообщал, что сошел с парохода, когда после обеда они причалили к берегу, чтобы пополнить запасы воды. Он любезно предлагал дамам воспользоваться его столиком в обеденном зале, так как ему самому он больше не понадобится, а им скрасит путешествие.
      Если прежде Мэрилин испытывала неуверенность и угрызения совести относительно их непродолжительного знакомства, то теперь ею овладел гнев. Гнев, рвущий на части ее душу, вонзился и в сердце, болезненно напрягая нервы и оставляя их открытыми для очередного удара.
      – Вы просто изверг, Себастьян Ривера! А раз так, то пусть все остается как есть, – еле слышно прошептала она.
      Мэрилин бросила взгляд на реку. Яркий солнечный свет, согревавший ее, даривший ей новые силы, теперь казался тусклым, и холод сковал сердце девушки. Но Мэрилин не хотела признаваться самой себе, что тропическое солнце померкло для нее, а изумрудно-зеленые сады Амазонки стали мрачными и темными.

Глава 3