ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

После недели лютых холодов погода наконец улучшилась.

Так по крайней мере говорилось в прогнозе; по мнению же Уэнди, жуткий холод сменился просто неприятным холодом. И все же это было лучше, так что, когда Рори доела свой завтрак, Уэнди укутала ее и вывезла в коляске на прогулку. Она немного сомневалась, стоит ли подвергать ребенка воздействию низкой температуры, когда это не так уж и необходимо, пока Мак не сказал:

— Мы тут не тепличный цветок выращиваем. Чем быстрей она привыкнет к холодному воздуху, тем меньше будет страдать от него в дальнейшем.

Уэнди не была уверена в его правоте, но должна была признать, что мороз, похоже, был Рори только на пользу. В выходные Мак вытащил их обеих на прогулку, и то, как порозовели щеки и заблестели глаза у Рори, как она спала после этого, убедило Уэнди, что свежий воздух ей не вредит.

Хотела бы она сама привыкнуть так же легко. Чикагский ветер, казалось, пробирал ее насквозь, как бы тепло она ни оделась.

Но теперь ветра не было, и она шла, чувствуя, как ее лицо ласкает неяркое солнце. Перед тем как повернуть назад к дому, она остановилась, чтобы поправить одеяло Рори.

Народа на улице было немного. Она поздоровалась с почтальоном и с четой закаленных бегунов. За квартал от дома ей встретилась женщина, которая садилась в машину. Она помедлила и сказала:

— Вы ведь только что переехали в дом Тома Экстера?

Уэнди кивнула.

— Я Уэнди Берджесс. — Она все еще с трудом произносила это имя.

— А я Де Карло, — грубовато сообщила женщина. — Можно взглянуть на ребенка?

Уэнди отвернула одеяло. Рори сонно заморгала на солнце, затем наморщила носик и чихнула.

— Не очень похожа на вас, — заметила женщина. — Должно быть, в папу.

Уэнди подумала было сказать, что нет, она похожа на свою маму. Но едва ли стоило посвящать соседей в коллизии ее нынешней семьи. Кроме того, только накануне вечером Мак сообщил ей, что настоящий отец Рори согласился подписать документы об отказе от родительских прав. Это означало, что удочерение пойдет полным ходом и через несколько месяцев Рори и правда станет ее дочерью — и дочерью Мака.

Потому она только кивнула и улыбнулась. Это верно — Рори действительно походила на Мака. Казалось, все Берджессы унаследовали цвет волос Самюэля и поразительные глаза Элинор.

Входная лестница не была предусмотрена для детских колясок, и совсем не легко было втащить коляску наверх и внутрь. И все же она испугалась, когда дверь открылась ей навстречу.

— Так вот вы где, — сказал Мак. — Я уже начал волноваться, почему мне никто не отвечает.

— Что ты делаешь дома в будний день? — Уэнди никак не могла отдышаться.

Улыбнувшись, он начал расстегивать ее пальто, почти так же, как если бы она была одного возраста с Рори.

— Я устал от бумажной работы. Я, конечно, захватил бумаги с собой, но по крайней мере сменил обстановку. Миссис Морган, кажется, тоже нигде нет.

— Она пошла в супермаркет. Мистер Морган отвез ее, а затем поехал сменить масло в моей машине. Что-нибудь еще хотите узнать?

Он, повернув ее, снял с нее пальто.

— Нет, я не требовал отчета. Просто в доме было так одиноко. — Его голос был по-деловому сух.

В том, что он сказал и, главное, как он это сказал, не было совершенно ничего, чтобы вызвать у нее трепет, выругала себя Уэнди. Он просто пришел днем поработать домой, где ему не помешают.

Черт, ей следует уже привыкнуть к этому! Мак не говорит и не делает ничего предосудительного или необычного. Он даже не целовал ее по утрам — вряд ли было возможным назвать то, как он чмокал ее в щеку, поцелуем. И хотя он заходил в ее комнату почти каждый вечер, всегда была веская причина для этого и он никогда не оставался надолго. Она просто взяла себе за правило в эти дни не ложиться в постель, пока он не уйдет.

Единственное, что причиняло ей страдания, — это то, что он, казалось, не замечал, как от малейшего его прикосновения электрический ток пробегал по всему ее телу. И этим, размышляла Уэнди, она охотно ограничилась бы. Ей просто надо привыкнуть к такой странной ситуации. Пока же чем проще и веселее она будет смотреть на вещи, тем лучше.

— Я скажу миссис Морган, что ты скучал по ней, — сказала она.

Мак поднял Рори из коляски и ухмыльнулся.

— Конечно, мне недостает ее. Я же остался без ленча.

— И я тоже, но, думаю, я сумею что-нибудь состряпать.

Рори прижалась головой к плечу Мака и широко зевнула. Он задумчиво посмотрел на ребенка.

— Кажется, малышке пора баиньки.

Уэнди кивнула и дотронулась до щечки Рори.

— Тебе нужно отдохнуть, дорогая. И не забудь рассказать папочке о своем новом зубике.

Мак просунул кончик пальца в ротик Рори.

— Неужели у нее новый… Ой!

Уэнди попыталась скрыть улыбку.

К тому времени, как он снова спустился вниз, она накрыла стол на двоих на залитом солнцем балконе и разливала по тарелкам овощной суп, приготовленный миссис Морган. На разделочной доске рядом с ее тарелкой лежала буханка поджаристого черного хлеба и рядом — головка сыра.

— Не Бог весть что, — извинилась она.

Мак ждал, пока она сядет.

— Но гораздо выше среднего.

Уэнди отрезала первый кусок хлеба и передала его Маку.

Намазывая его маслом, он произнес:

— На следующей неделе мне придется уехать из города.

Уэнди замерла с ножом в руке.

— О! — Ее голос был едва слышен, но она опомнилась слишком поздно, и любопытство уже зажглось в его глазах. — Нам будет не хватать тебя, — сдержанно сказала она и продолжила нарезать хлеб.

Это было правдой — она будет скучать по нему, так же как и Рори. Хотя реакция малышки при виде Мака не была такой же бурной, как по отношению к Уэнди, у нее все же была особенная улыбка, которой она встречала только Мака. Он гораздо больше занимался Рори, чем ожидала от него Уэнди; ведь это он частенько оказывался рядом с девочкой, когда та просыпалась ранним утром и начинала требовательно звать к себе, приветствуя новый день с полными энтузиазма широко раскрытыми глазами.

И все же Уэнди понимала, что не в его помощи она будет нуждаться, а в моментах, подобных этому. Чтобы отвлечься от грустных мыслей, она быстро спросила:

— Надолго ты уезжаешь?

— Всего на несколько дней. Кстати, почему бы тебе не поехать со мной? Я снова еду в Финикс.

При мысли, что она поедет домой, пусть и на такое короткое время, ее наполнила радость. Нежиться на теплом солнце и видеть вокруг себя пальмы и кактусы вместо этого вечного серого пейзажа.

Мак отрезал себе целый клин сыра и передал поднос ей.

— Уверен, что тебе захочется самой разобрать вещи в твоей квартире.

У нее еще не было времени, чтобы подумать об этом. Квартира была в том же виде, в каком она оставила ее две недели назад, когда намеревалась через несколько дней вернуться. Ей нужно было упаковать оставшуюся одежду, разобрать кое-какие вещи, что-то сделать с мебелью.

Предложение Мака было очень и очень кстати.

Но не мысль о том, что она поедет домой, доставила ей такую радость, признала она. А то, что она поедет с ним.

Ведь она и так уже дома. Пока Мак рядом, она всегда будет у себя дома.

Ей вдруг стало стыдно. Она уже убедила себя, что только ребенок имел значение, но Рори была удобным предлогом сделать то, чего она хотела, в чем, однако, не признавалась даже самой себе, — стать женой Мака. Она вышла за него ради Рори, но любила его ради него самого.

Когда это случилось? Ее первоначальное активное неприятие Мака Берджесса длилось, разумеется, недолго. Очень скоро оно сменилось ворчливым восхищением, с которым она наблюдала за тем, как он завоевывал расположение Рори. Но когда неодобрительное уважение превратилось в нежность, а затем в любовь? И как Уэнди удалось настолько ослепнуть, что она даже не подозревала обо всем этом?

Мак прервал ее мысли:

— Боюсь, с деловыми ужинами я буду занят и по вечерам.

Уэнди пришлось приложить усилие, чтобы понять, о чем он говорит.

— Конечно.

— Если тебе не захочется скучать со мной на этих ужинах, что ж, я тебя пойму. Сказать по правде, я и сам бы охотно сбежал с них.

Она пошла бы с ним, какими бы скучными ни были эти деловые встречи, лишь бы побыть с ним. Но ему она этого не скажет. К тому же он предлагает ей очень простую причину для отказа, надеясь, что она воспользуется ею.

— Мне будет чем заняться. — Слова обожгли ей губы.

Он кивнул.

— Конечно. Я уже договорился — мамины сиделки будут не против приглядеть за Рори. Но если тебе захочется, чтобы она была дома, то мы просто наймем няню, а миссис Морган позаботится об остальном.

— Ты хочешь сказать, что Рори мы не возьмем с собой?

— Честно говоря, если мне еще раз придется лететь с ней, пока ей не исполнится восемнадцать, то никак не обойтись без успокоительного.

Уэнди засмеялась.

— Для тебя или для Рори?

— Для обоих. К тому же ты ведь не можешь одновременно заниматься и квартирой, и ребенком.

Он прав. Надо побыстрее разобраться с квартирой, даже если придется работать без отдыха.

— Я поговорю с миссис Морган.

— Заодно спроси ее, не может ли она остаться и в субботу вечером. Тут открывается галерея, нам следует сходить. После того как мы пропустили все новогодние вечеринки, меня и так уже дразнят, мол, я держу жену подальше от людских глаз. — (Увидев огонек в его глазах, она рассмеялась вместе с ним.) — А я говорю им, что слишком ревнив, чтобы подпустить к тебе хоть одного постороннего мужчину.

— Кофе? — спросила она.

— Прекрасно.

Она наполняла кофейник, когда Мак неслышно подошел к ней сзади. Обернувшись, она налетела на него, и вода, перелившись через край, пролилась на пол. Он удержал ее, крепко взяв за плечи.

— Извини, — сказал он, и его губы коснулись ее переносицы. — Я не думал, что так получится.

Казалось, звук его голоса отдавался в каждом уголке ее тела. Она подняла к нему глаза, загипнотизированная теплом его рук и его дыханием у своего виска.

— Постараемся максимально использовать представившуюся нам возможность, — мягко продолжал он. — Может быть, мы найдем немного времени, и ты покажешь мне город.

— С удовольствием, — ответила она хрипловато.

— Правда, Уэнди?

Его губы прильнули к ее губам — очень нежно, словно весенний ветер, и она на секунду заколебалась. Ей следовало отпрянуть, но не хотелось. Неужели она осмелилась поцеловать его так, как давно желала? А если Мак понял по ее реакции, что она чувствует? Если угадал то, что она сама открыла совсем недавно? Нет, это чересчур опасно.

Но прежде чем сознание Уэнди сумело разобраться в этой путанице мыслей, ее тело подсказало ей ответ, и ее губы подчинились его губам. Мак придвинулся немного ближе, одна рука скользнула с ее плеча и обвила талию, и он крепко прижал ее к себе.

Это было божественно — быть так близко к нему и чувствовать, что он охвачен тем же волшебным чувством.

Она подняла руку, собираясь обнять его за шею и еще плотнее прижаться к нему. Но забыла про кофейник. Он накренился, когда она подняла руку, и холодная вода полилась Маку на грудь, стекая по его шелковому галстуку, и вскоре его рубашка и свитер были совершенно мокрыми.

Уэнди стояла, в ужасе раскрыв глаза; она не была бы так ошарашена, даже если бы упала в ледяную воду, а уж что должен был чувствовать он… Он пробормотал что-то бессвязное и отступил от нее на шаг. Уэнди протянула ему полотенце.

В тот же момент со стороны задней двери раздался голос экономки:

— Прошу прощения за вторжение, но готовить еду в коридоре я, к сожалению, не могу.

Мак покачал головой и горько усмехнулся:

— Нет-нет, миссис Морган, кухня полностью в вашем распоряжении. — Он вышел.

Уэнди тоже направилась к выходу, но у самой двери остановилась, услышав на лестнице быстрые шаги Мака, который, очевидно, пошел к себе в комнату сменить рубашку, Она попросит извинения как-нибудь в другой раз.

Она повернулась к экономке, чувствуя необходимость воспользоваться своим авторитетом, пока ситуация совсем не вышла из-под контроля.

— Миссис Морган, я бы хотела, чтобы вы посидели с Рори в субботу вечером. Я пока еще не знаю, в котором часу…

Миссис Морган смотрела на нее довольно странно.

— Неважно. Буду только рада.

Уэнди поспешно продолжала:

— А на следующей неделе мы с мистером Берджессом уезжаем из города на несколько дней. Мы не возьмем с собой ребенка, но если вы почему-либо не сможете позаботиться о ней, то мы оставим ее у… Что-то не так, миссис Морган?

— Все так. Конечно, я позабочусь о ней.

— Спасибо. — Но что за странный взгляд! Уэнди решила: это, должно быть, от шока. Несомненно, миссис Морган не привыкла натыкаться на своих нанимателей, когда они обнимаются в кухне. Уэнди почувствовала озноб; мокрый свитер неприятно лип к телу. — Я буду у себя в комнате, если вам понадоблюсь. — Она хотела выйти.

— Миссис Берджесс, — неуверенно окликнула ее экономка.

Уэнди обернулась на пороге кухни,

— Да?

— Вы собираетесь приготовить кофе или вы просто испытываете нежные чувства к кофейнику?

Уэнди опустила взгляд вниз. Она все еще сжимала в руках пустой кофейник. Она снова проделала путь к столу и поставила его на место, высоко держа голову и сохраняя достоинство. Все было бы хорошо, если бы ей не случилось взглянуть на миссис Морган, в глазах которой она уловила ироничный блеск.

Как нелепо мы, должно быть, выглядели, подумала она. Ее душил истерический смех. Она побежала к себе наверх за сухим свитером, но вместо того, чтобы искать свитер, бросилась на покрывало и безудержно зарыдала.

Какой же глупышкой была она, так долго не замечая, что с ней происходит! Она была так поглощена заботами о будущем Рори, что вообще ничего не замечала.

Или замечала? Уэнди заставила себя проанализировать этот вопрос. Ну что же, по крайней мере, она никогда не думала ни о чем, кроме делового союза, предложенного Маком, — в этом она была совершенно уверена. Но подсознательно — знала ли она все это время, что желает большего? Если так, то не это ли было причиной ее сомнений в разумности идеи выйти за него замуж?

Нетрудно было понять, почему она так растерялась в ту первую ночь, когда Мак пришел в ее спальню. Да, она испугалась, но также и обрадовалась тому, что он пришел. И она хотела, чтобы он остался, она хотела, чтобы его влекло к ней, как подсознательно влекло ее к нему. Когда же Мак ушел, она почувствовала боль.

Он требовал от нее только верности. Он поклялся ей, что на первом месте у него преданность Рори и что так будет всегда. И Уэнди заверила его, что у нее тоже.

Но теперь это было неправдой. Как ни любила она Рори, как трепетно к ней ни относилась, Рори больше не была единственной радостью в ее жизни. Мак также сумел проникнуть в ее сердце, и теперь его нельзя было вырвать оттуда. Подсознательно она воспользовалась ребенком, чтобы получить то, что хотела, — Мака. И пусть ее поступки не причинили Рори никакого вреда, в глубине души Уэнди раскаивалась.

Теперь у нее было все, что она стремилась завоевать. Она стала женой Мака, пусть и номинально. И он дал ей слово, что она останется его женой в обозримом будущем. Даже если его клятва и относилась больше к Рори, чем к ней, на его обещание все же можно положиться. Пока ей придется удовлетвориться этим.

А в будущем все может произойти. Она знала, что ей не следует рассчитывать на большее, но не могла забыть, что на нее любовь снизошла внезапно. Вероятно, то же самое может случиться и с Маком — при благоприятных обстоятельствах. Если она будет очень, очень осторожна…

Держаться этой линии было трудней всего. Нетрудно было бы покорить Мака проявлениями нежности — подобное давалось ей естественно, когда речь шла о людях ей небезразличных. Но Уэнди постоянно приходилось напоминать себе, что Мак, возможно, и не поддастся очарованию. Поэтому, прежде чем что-то предпринять, она старалась продумать каждый шаг, учесть все возможные затруднения и недоразумения.

Иногда ей казалось, что она улавливает выражение озадаченности в глазах Мака. Ее не удивляло это; она знала, что по временам выглядит преглупо, не в состоянии толково ответить на заданный ей вопрос.

В пятницу их неожиданно навестила Тэсса. На улице снова бушевала метель; она впорхнула, раскрыв объятия для Уэнди, затем пощекотала подбородок Рори.

— У меня появилось несколько шикарных идей относительно детской одежды, и я надеюсь, ты не откажешься взглянуть. Если у миссис Морган найдется для меня чашечка чая, я буду бесконечно благодарна.

— Она прибирает одну из комнат наверху, и я бы не осмелилась отрывать ее ради чая. — Уэнди повела гостью на кухню и посадила Рори на расстеленное на полу одеяло.

— Это только грубые наброски, ты понимаешь.

Уэнди поставила на плиту чайник, взглянула через плечо Тэссы на листки бумаги и покачала головой.

— Слишком буднично для праздничной одежды, слишком изысканно для будничной, и главное, слишком дорого. — Увидев лицо Тэссы, она пожалела, что не проявила чуть больше дипломатичности. — Я хочу сказать…

— Нет, мне как раз и нужна твоя первая реакция. — Тэсса нахмурилась, глядя на наброски.

Уэнди подхватила Рори, которая пыталась уползти, и положила ее снова на одеяло. Потом села и взяла один из набросков Тэссы — платьице с лифом, украшенным рюшечками и изящно расшитым стеклярусом.

— Из-за одной только ручной работы цена будет так высока, что редкая мать сможет позволить его себе. Знаешь, Тэсса, как бы я попробовала пустить его в продажу?

— А мне показалось, что они тебе не понравились.

— Я этого не говорила. — Уэнди перетасовала наброски. — Как выкройки. Нет, как набор выкроенных деталей. Покупательница посылает деньги и получает бандероль с выкроенными деталями и инструкцией. Все, что ей нужно сделать, — это сшить их вместе, и вот у нее великолепное нарядное платьице для маленькой дочки. Если мать приложит к нему свои руки…

Тэсса закончила ее мысль:

— …то она будет думать, что она сшила его сама от начала и до конца.

— Точно.

— Думаю, в твоей идее что-то есть. — Тэсса победно подняла чашку. — Знаешь, мне, видимо, придется подключить тебя к проекту.

За ужином Уэнди рассказала о разговоре с Тэссой Маку. Она подумала, что его это позабавит. Но он слегка нахмурил бровь, как если бы его что-то встревожило.

Уэнди казалось, она читает его мысли.

— Я знаю, это абсолютно новый поворот в деятельности Тэссы, но…

— Абсолютно.

— …не думаю, что тебе стоит беспокоиться. Она не собирается бросаться в него очертя голову. Пока она еще даже не изучила спрос, а исследования займут месяцы, — Мак слегка улыбнулся. — Ты что, скучаешь?

— По работе? — Уэнди посмотрела на остатки лосося на своей тарелке. Она так увлеклась заботами Тэссы, что и не заметила, как разделалась с большей частью ужина. — Да, это увлекательно. Конечно, одежда не моя специальность.

— А что же? — спросил Мак.

— Ну уж конечно, не гайки и болты, — с улыбкой сказала Уэнди. — Но теперь это не важно. Мне пришлось бы многое изучить, прежде чем я смогла бы быть по-настоящему полезной Тэссе.

Правда была в том, что разработка рекламной кампании для Тэссы стала бы увлекательным делом, вызовом, который при других обстоятельствах Уэнди приняла бы не задумываясь. Но это было не так важно в сравнении с тем, чем она занималась теперь, а после того, как вырастет Рори, появятся другие возможности. У Тэссы будут еще находки. А у этого проекта такое перспективное будущее, что Уэнди еще успеет принять в нем участие. Но ей потребовалось усилие, чтобы заставить свой голос звучать бодро.

— Если бы я не была так занята сейчас с ребенком, то, пожалуй, соблазнилась бы. Это напомнило мне, что с каждым днем Рори теперь будет ползать все свободней, так что не стоит оставлять ее надолго одну.

Мак кивнул.

— Буду знать.

— А сегодня днем среди обычного лопотания я разобрала что-то ужасно похожее на «папа». Разве это не выражение благодарности тебе? — Она собрала тарелки со стола. — Куда подать десерт и кофе — сюда или в библиотеку?

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Открытие галереи в субботу вечером было обставлено со всем блеском. В мехах и драгоценностях не было недостатка, шампанское лилось рекой. В залах толпилось столько людей, что трудно было разглядеть картины.

Слава Богу, подумала Уэнди, оглядывая комнату, что Тэссу больше интересуют люди, чем искусство. Накануне Тэсса спросила ее, что она собирается надеть, и вынудила ее сделать еще один тур по магазинам. Так что, по крайней мере, Уэнди была одета соответственно случаю. И все равно она чувствовала себя совершенно не в своей тарелке среди эстетствующей публики. Она слышала разговор стоящей рядом пары, но не могла понять, как можно что-то сказать об этой пестрой мазне, в которую она старательно вглядывалась. «Сдержанная страсть… невероятное самообладание… нестандартный взгляд на мир…» Они так вдохновенно произносили высокие слова… Уэнди же казалось, что это просто краска, выжатая на холст из нескольких тюбиков сразу, без всякой мысли или конкретной идеи.

Но с минуты на минуту к ней должен был присоединиться Мак — в гардеробе была такая давка, что он предложил ей пройти в зал, не дожидаясь его, — и тогда она почувствует себя уверенней.

И все же обнаружился еще один знакомый человек. В нескольких шагах от нее стояла женщина, которая на прошлой неделе остановила ее на прогулке, чтобы полюбоваться Рори. Де Карло — вот как она назвалась. Уэнди почувствовала гордость оттого, что запомнила ее имя. Она стояла с молодой женщиной и рассматривала Уэнди поверх бокала с шампанским, словно пытаясь определить, кто она такая.

Уэнди дружелюбно улыбнулась. Неудивительно, подумала она, если женщина ее не узнала. В своем новом красно-коричневом платье Уэнди, должно быть, мало походила на ту девушку в джинсах, закутанную шарфом по самые глаза, какой она была во время их встречи несколько дней тому назад.

Женщина что-то сказала своей спутнице и направилась к Уэнди.

— А, здравствуйте, Уэнди Берджесс. Позвольте представить вам мою подругу Иветт Эботт.

Уэнди протянула руку.

— Значит, вы помните меня, миссис Де Карло?

— Разумеется. Ведь вы незабываемы.

Улыбка Уэнди стала несколько напряженной.

Хотя слова были лестными, в голосе женщины звучало что-то неприятное. Не понятно почему, но от дурного предчувствия у нее мурашки побежали по спине.

Вторая женщина слегка улыбнулась.

— Я слышала, что у вас чудесная дочурка, миссис Берджесс.

И тут Уэнди поняла, почему на нее ведут атаку. Всего лишь раз она слышала этот голос — на автоответчике Мака. Гладко отполированный и карамельно-приторный — его невозможно было спутать ни с каким другим.

— Удивляюсь, что вы расстались с ней ради какого-то мероприятия, — продолжала женщина. — Уверена, что вы чувствовали бы себя куда счастливее дома с ней, чем в подобном месте.

Ни к чему было оставаться здесь и выслушивать колкости.

— Если позволите…

— Ах, да перестаньте. Вы же понимаете, людям не запретишь говорить о том, как это кстати, что Марисса не может защитить свою репутацию.

— Не знаю, что вы имеете в виду. — В этот момент Уэнди понимала только одно — что ей очень плохо.

Миссис Де Карло жеманно фыркнула.

— Элинор поступила очень дальновидно, объявив, что это ребенок Мариссы, — что, конечно, объясняет, почему ребенок так похож на Мака. И давайте признаем это — Марисса не заслуживает того, чтобы ее бесчестили.

Женщина помоложе добавила:

— Если бы я знала, что для завоевания Мака только-то и требовалось, что заиметь ребенка и сказать его матери… — Она остановилась. — Хотя я иногда думаю, что прибрать его к рукам при помощи нежеланного ребенка — это дешевый трюк.

Толпа слегка расступилась, и появился Мак.

— Немало времени потребовалось, чтобы тебя разыскать. Вот твое шампанское, дорогая. — Он втиснул высокий бокал в руку Уэнди и легонько прикоснулся губами к ее щеке.

Иветт Эботт так невероятно покраснела, что Уэнди не могла оторвать от нее зачарованных глаз. Женщина, должно быть, прокручивает мысленно каждую произнесенную фразу, пытаясь определить, как много услышал Мак.

— Здравствуй, Иветт, — весело продолжал Мак. — И миссис Де Карло. Как мило с вашей стороны принять Уэнди в свой кружок.

Иветт немного расслабилась.

— Такое удовольствие наконец увидеть твою жену, Мак, — промурлыкала она. — Скажите, Уэнди, когда вы собираетесь позволить друзьям и клиентам Мака насладиться вашим обществом? С его-то положением, сами понимаете, нельзя продолжать игнорировать их. Если он и дальше будет прятать вас, то люди начнут судачить, уж не растут ли у вас на голове рога.

Уэнди невольно восхитилась тем, как быстро оправилась женщина. Она казалась почти искренней.

— Когда будет к этому готова, — сказал Мак. — В настоящее время она очень занята ребенком. И поскольку мы заговорили о ребенке, Иветт, я должен заметить кое-что. Прибрать меня к рукам при помощи нежеланного ребенка — не такой уж и дешевый трюк. Если учесть, сколько мы потратим на нее к тому времени, как она выйдет из колледжа, я бы назвал его очень дорогим. Но поскольку это не трюк и поскольку Рори нельзя считать нежеланным ребенком, то какое это имеет значение? Не так ли? — Нежно улыбаясь, он взял Уэнди под локоть. — Мне бы хотелось услышать твое мнение об этой картине. С вашего разрешения, дамы…

— Спасибо, что избавил меня от них, — мягко сказала Уэнди; в шуме зала Мак наклонился к ней так близко, что она почувствовала его дыхание у своего виска. — Ты ведь знаешь, что они говорят?

— Конечно. Жаль, что тебе пришлось это выслушать.

— А тебя это совсем не волнует?

Мак вздохнул.

— Я придаю этим разговорам не больше значения, чем они того стоят — а они стоят немногого. Те, кому следует, знают правду. Придет время — узнает и Рори. А что до остальных, то они всегда строят домыслы. В любом случае мы собираемся растить Рори как собственную дочь, так какое же значение имеет то, что говорят какие-то глупые дамы? Думаю, мы уже достаточно помозолили людям глаза. Пойдем домой.