Книга третья. ОТВЕТЫ
      Сезон 1816 г.
      Но после оскорбления такого
      Добром не кончим мы, даю вам слово.
      Тибо де Шампань
      ГЛАВА 13
      Большая злоба обыкновенно сопряжена с недостатком
      мудрости.
      Джон Драйден
      Ричард Уилбертон, виконт Харленский и единственный сын восьмого графа Уитхемского, сидел в своем доме на Монтегю-сквер, в столовой с высокими потолками, вместе со своими родителями, раздираемый двумя чувствами: отвращением к отцу и жалостью к матери.
      Ну почему его отец, сидящий в кресле во главе длинного стола, ест так, словно это его последняя в жизни трапеза, будто необходимо поглотить все до последней крошки, пока часы на камине не пробьют восемь? Почему его мать со слабой улыбкой на лице делает вид, что благоговейно внимает мужу, как будто то, что говорил этот человек с тройным подбородком, набив рот цыпленком, заслуживало какого-то внимания? Разве он, Ричард, должен сидеть между ними, вместо того чтобы встать, взять из буфета кривой нож и всадить его прямо в черное сердце Томаса Уилбертона?
      - Я так и сказал лорду Берни: Берни, дружок, если ты не можешь прицелиться точнее, то лучше уж направь ствол себе в задницу, и покончим с этим. Слышишь, Фредди, моя любовь? Три пары фазанов принес я в тот день домой, а Берни ни одной птички. Несчастный! Англичанин не стоит соли, которую съедает, если не может вернуться домой с добычей. С тех пор я не сказал ему ни слова. Берни того не заслуживает. Он не стоит соли, которую съедает. Я прав, Ричард?
      - Да, папа, ты прав. Ты всегда прав. - Ричард слышал звук собственного голоса, вспоминая о том, как единственный раз выехал с отцом на охоту. Это была охота на лис, и Ричард был двенадцатым. День начался неплохо: ему дали немного выпить для бодрости, прежде чем всадники пустились вслед за гончими под звуки охотничьего рожка, взрывая землю и оставляя за собой облако пыли.
      Как он гордился отцом в тот день! Его отец - первоклассный охотник, несмотря на то что его тучное тело приходилось поднимать на спину лошади, а красная куртка трещала по швам, напоминая перезрелый помидор, готовый лопнуть. Но радостное возбуждение Ричарда длилось недолго: он испытывал его только во время гона, ибо, когда лиса была загнана, ошалелая свора набросилась на нее и, взвизгивая и лая, разорвала ее на части на глазах у пришедшего в ужас Ричарда.
      Когда его отец и другие отогнали собак, Ричарду пришлось смотреть на то, как отрубают хвост лисы, после чего отец поднял его высоко над головой, как будто можно было гордиться тем, что двадцать всадников и тридцать собак справились с одной лисой.
      - Подойди сюда, мой мальчик, - скомандовал тогда отец. - Это твоя первая лиса, и ты понимаешь, что это значит.
      Четверым мужчинам пришлось держать его, пока отец, смеясь и ругаясь, проводил окровавленным концом хвоста по лбу сына, по его щекам, а теплая кровь и пропитанные мочой клочья меха забивались ему в ноздри... в рот...
      - Эй! Что это с тобой, Ричард, почему ты мотаешь головой, как пес, отгоняющий мух? - спросил отец, и Ричард попытался вернуться к реальности. Ты хочешь сказать, что не собираешься идти с нами в театр? Тогда почему бы тебе так прямо и не сказать? Говори во весь голос, мой мальчик! Герой Пиренеев - и не может произнести ни слова, будто язык проглотил. Если бы не медали, я не поверил бы, что ты способен на подвиг! Что с тобой, мальчик? Или у тебя на уме другие развлечения? Может быть, ты положил глаз на одну из шлюшек с Ковент-Гардена и не хочешь, чтобы папа и мама были рядом, когда ты будешь кувыркаться с ней в постели? Наверное, дело именно в этом, как ты думаешь, Фредди? Может быть, наш сын нашел наконец более подходящее применение своей штуке, нежели кулак?
      - Томас, пожалуйста... - начала леди Уитхемская, но осеклась и только умоляюще посмотрела на Ричарда, словно прося у него прощения за то, что ничем не может ему помочь; она не могла помочь никому из них уже много лет. - Может быть, просто у Дика другие планы на сегодняшний вечер?
      Кроме бесполезной фантазии относительно вонзания ножа в грудь отца, у Ричарда не было планов ни на этот, ни на какой другой вечер. Но он давно уже осознал, что много потеряет в глазах окружающих, если признается в отсутствии интереса к обществу, особенно во время сезона. Что ни говори, он был виконтом Харленским, героем Пиренеев. Он был Единорогом, помогай ему Бог, и у него были перед людьми определенные обязательства; он должен играть роль в обществе, соблюдая определенные правила.
      Он посмотрел на своего отца, который, по крайней мере в последние годы, несколько умерил свою грубость, питая уважение к подвигам своего сына на Пиренеях. Ричард не хотел ни бояться этого человека, ни ненавидеть его. Он улыбнулся матери, любившей своего единственного ребенка, но не понимавшей его и отказывавшейся видеть, кем был ее сын.
      - Сказать по правде, мама, ты права. У меня другие планы на сегодняшний вечер. Мне очень жаль.
      Фредерика взглянула на сына сияющими глазами:
      - Я так и думала. Ведь сегодня среда, и Альмаки дают первый вечер в сезоне. Герой Пиренеев сможет выбрать любую из юных дебютанток. Разве не так, Томас?
      Граф поковырял в зубах.
      - Он имел такую же возможность в прошлом году, Фредди, но не воспользовался ею. Мы уже почти залучили эту крошку Пивенсли, - тридцать тысяч годового дохода! - но твой сын заявил, что не может вынести ее косоглазия. За тридцать тысяч в год я развелся бы с тобой и женился бы на ней, даже если бы у нее было две головы!
      - Еще не все потеряно, сэр. - Фраза вырвалась у Ричарда невольно. Если отец в ближайшее время не умрет, то только развод позволил бы Ричарду избавиться от него и позаботиться о матери. Они вдвоем могли бы уехать в деревню и...
      - Ха-ха-ха! - Комнату потряс раскат графского смеха. - Богатая мысль, мой мальчик. Развестись с моей Фредди! Ты уловила смысл, моя дорогая? спросил он таким громким голосом, что его наверняка услышали слуги. - Но зачем я стал бы это делать? Все равно я не смог бы отыскать другую настолько же холодную в постели женщину, как твоя драгоценная матушка, если бы даже обошел пешком весь этот туманный остров. Нет, спасибо, я счастлив и в моем нынешнем положении. С меня достаточно тех любовниц, которых я содержу. Я просто не знал бы, что делать, окажись подо мной любящая жена, которая вопила бы, как распалившаяся шлюха, вместо того чтобы хныкать, как наказанный ребенок. Дело могло кончиться тем, что я перестал бы выполнять свои супружеские обязанности!
      Ричард смотрел, как мать выходит из комнаты, прижав салфетку ко рту. Затем он повернулся к отцу:
      - Благодарю вас, сэр. Эти ежедневные трапезы образуют уголок стабильности в нашем нестабильном мире. Клянусь, я не знал бы, как приступить к десерту, если бы матушка находилась за столом.
      Томас откинулся на спинку стула, скрипнувшего под его тяжестью, держа в руках тяжелый хрустальный бокал со своим любимым джином - напитком настоящего англичанина, а не французской розовой водичкой, которой пробавлялся его сын, - и хлопнул в ладоши.
      - Да, - согласился он. - Она ушла бы в любом случае, чтобы принарядиться перед театром. Перья, тюрбаны и прочие поганые финтифлюшки, которые, по мнению женщин, нам очень нравятся. Всегда предпочту хорошую шлюху, сынок: они, по крайней мере, знают, что нам, мужчинам, нравится в женщинах, не так ли? - Он наклонился и поставил бокал на стол. - А теперь скажи мне, мой мальчик: ты добудешь мне в этом сезоне немного денег посредством женитьбы или нет? Ты можешь быть героем Пиренеев, ты можешь быть Единорогом - но мы живем сегодняшним днем. Война кончилась почти год назад. Как долго мы, по-твоему, продержимся на твоей репутации и красивых глазах? Скоро кредиторы начнут толпиться у моих дверей, во весь голос требуя денег, и никому из них не будет никакого дела до того, что ты национальное достояние. Нам необходима солидная сумма, черт подери!
      - Я не готов жениться, сэр, - тихо ответил Ричард, избегая смотреть в глаза отцу.
      - Не готов? Не готов! - Кулак графа опустился на стол, заставив задребезжать столовое серебро. - Господи, мальчик, никто и не спрашивает у тебя, готов ты или не готов. Просто сделай это - и все! - Он резко поднялся, так что его стул упал на пол, потом помахал кулаком перед лицом Ричарда: Ты не знаешь! Ты никогда не узнаешь, что я сделал для тебя, через что я вынужден был пройти, чтобы добыть тебе титул, который ты носишь; но заслужил его я! А что делаешь ты? Сбегаешь на войну с этим баламутом Морганом Блейкли, где тебя ранили - чуть было не убили!
      - Морган был на волосок от смерти, папа, а его брат погиб. Мне... мне повезло.
      - Не морочь мне голову показной скромностью. Прибереги ее для девчонок, которые и так твои. Ты герой - и не забывай об этом. Бог свидетель, только это удерживает меня от мысли, что ты не мой сын. Охотиться ты не любишь, стрелять не хочешь, не играешь в карты и даже не ходишь со мной на петушиные бои. Твоя мать до сих пор называет тебя Диконом, словно ты еще не вылез из-под ее юбки. И это мой сын! Где твой характер, мальчик? Пора оставить повадки невинной девицы. Покажи наконец характер и добудь состояние!
      Каролина стояла перед зеркалом, нервно крутя на пальце обручальное кольцо; Бетт опустилась рядом с ней на колени, занявшись оборками ее белого платья.
      - Альмаки! Цвет высшего общества! Мечта каждой молодой девушки! Клянусь, у меня замирает сердце при одной мысли об Альмаках! Ах, дорогая Дульцинея, я могу упасть в обморок от предвкушения удовольствия, которое мы получим за этими священными дверьми. Как ты думаешь, их обстановка осталась такой же безобразной? Еда у них всегда была ужасной, дитя мое, просто отвратительной! Хотя с тех пор все могло перемениться.
      - Спасибо, Бетт, думаю, ты сделала все, что было в твоих силах, поблагодарила Каролина служанку, когда та закончила поправлять оборки. Она повернулась и улыбнулась мисс Твиттингдон, которая выглядела в высшей степени интригующе в пурпурном платье и золотистом тюрбане; длинные белые лайковые перчатки безжалостно закрывали большую часть ее тоненьких, как птичьи лапки, рук. - Его милость сказал мне сегодня утром за завтраком, что у Альмаков самый респектабельный танцевальный зал во всем Лондоне, тетя Летиция. Учитывая это, думаю, что действительно там безобразная обстановка, плохая еда и скучная компания. Но мы будем выглядеть очень мило, не так ли?
      - Ах, Господи, - сказала мисс Твиттингдон, опускаясь на стул, поскольку ты уже благополучно пристроена, нам, кажется, нечего там делать. Дульцинея, не правда ли?
      Каролина и Бетт обменялись многозначительным взглядом. Затем Каролина опустилась на колени возле стула, на котором сидела пожилая дама, и положила руку ей на плечо:
      - Тетя Летиция, это трудно объяснить, но мы не должны говорить о моем браке. Мы не должны говорить о Дульцинее. Мы даже не можем говорить о леди Каролине. Все это было возможно в "Акрах", но и там только для того, чтобы мне легче было научиться вести себя так, будто я та умершая девочка. Помните, что сказал нам Морган сегодня утром? Меня зовут теперь Каролина Уилбер... Каролина Уилбер, тетя Летиция, и я нахожусь под опекой герцога. Каролина Уилбер. Вы можете это запомнить?
      - Каролина Уилбер, - повторила мисс Твиттингдон. - Ах, моя голова! Когда я была девочкой, последним криком моды были желтые волосы. Я пользовалась успехом главным образом благодаря моим светлым волосам. Если бы ты уже не была замужем за маркизом, клянусь, половина Лондона ползала бы у твоих ног, покоренная твоими светлыми локонами. Сначала тюрбан. Потом я узнаю, что Ферди - этот крохотный фигляр - едет с нами в Лондон. Теперь ты мне говоришь, что я должна еще и думать? Не знаю, смогу ли я это пережить!
      - Может быть, маленький бокал вина, мисс? - обратилась Бетт к Каролине. - Вчера он сотворил чудо, когда она всполошилась, опасаясь встретиться со своим Лоуренсом здесь, в Лондоне.
      Каролина вздохнула, затем неохотно кивнула. Как ни странно, находясь под хмельком, Летиция Твиттингдон вела себя более спокойно и разумно. Через пару минут Бетт уже выводила пожилую женщину в гостиную, направляясь с ней к столику со спиртными напитками. Каролина осталась одна, что ей совсем не нравилось, поскольку она знала, что ее муж находится в соседней комнате и одевается, готовясь к вечернему приему.
      Теперь Морган мог в любое время входить в ее комнату, чтобы проверить, как она выглядит. Он следил за ее внешностью со дня их знакомства, но после замужества она начала ненавидеть эти ежедневные проверки.
      Теперь он осматривал не только ее платье и волосы. Он проверял не только ее ногти. Теперь он трогал ее, раздевал ее взглядом. Теперь - когда он знал ее всю, до последнего дюйма - его проверки казались ей физическим оскорблением, вторжением в единственную область жизни, которую она оставила для себя.
      Каролина еще раз взглянула в зеркало и призадумалась, не слишком ли велик вырез ее платья. Морган, по всей видимости, проводил последние дни с герцогом и - с кем бы вы думали? - с Ферди, обсуждая план ее введения в общество; Каролину же предоставили самой себе. Почему он должен обсуждать свои планы с ней? В конце концов, она ведь нечто вроде марионетки.
      Он не брал ее с собой на верховые прогулки. Он больше не давал ей уроков истории, не помогал выбирать книги для чтения. Она видела его только во время еды - и, конечно, после того, как Бетт каждый вечер помогала ей раздеться.
      Но вряд ли можно было считать проявлением внимания то, что Морган приходил к ней, получал от нее и доставлял ей удовольствие и каждый раз после этого покидал ее, не говоря ни слова о любви. Каждую ночь он приходил к ней и каждую ночь оставлял в одиночестве, и она плакала, пока не засыпала.
      Кроме последней ночи.
      Вчера он вошел в ее спальню, в эту милую комнату, обставленную белой резной мебелью, с желтыми занавесками на окнах, и сказал, что теперь, когда они в Лондоне, он займет собственные комнаты и больше не будет ее посещать.
      Не на всех слуг в доме на Портмэн-сквер можно было положиться, несмотря на то что Гришем, привезенный из ""Акров"", заставил их ходить по струнке. В Лондоне могла распространиться молва о том, что маркиз Клейтонский и воспитанница герцога находятся в интимной связи. Сплетня могла бы разлететься по Мейферу с быстротой молнии и погубить ее репутацию.
      "И его планы", - подумала тогда про себя Каролина, но не высказала своих соображений вслух. Это бы ей не помогло; к тому же она любила Моргана слишком сильно, чтобы мешать ему.
      Кроме того, она должна быть рада, что он больше не будет приходить к ней. То, что она охотно принимала его в своей постели, в то время как он отказывался признать ее своей женой днем, было унизительно и оскорбительно. Она должна на коленях благодарить Бога за то, что Морган прекратит использовать ее, перестанет подогревать в ней надежду на то, что их физическая близость перерастет в нечто большее.
      Она подошла к туалетному столику, взяла хрустальный флакон с духами и понюхала их.
      Будет ли Морган доволен, если она сегодня воспользуется этими французскими духами? Или нахмурится и, не говоря ни слова, выйдет из комнаты, а она будет разрываться между желанием умереть или задушить его.
      - Вы готовы, мисс Уилбер? - спросил Морган, входя в комнату. - Я рассчитал время так, чтобы мы появились у Альмаков не слишком рано и не слишком поздно. Но если вам еще нужна помощь Бетт, чтобы причесаться...
      Да, задушить его - вот чего она хотела больше всего на свете.
      - Не возьму в толк, что не так с моими волосами? - проговорила Каролина, не оборачиваясь; она намеренно говорила тоном Персика, когда та была настроена вызывающе. - Вы хотели себе блондинку, блондинку и заполучили. Нечего после этого, делать из меня дурочку. А у кого из нас хорошие манеры - это еще неизвестно.
      - Очаровательно, моя дорогая. Просто очаровательно, - похвалил ее Морган, подходя к ней, и она увидела в зеркале его красивое, бесстрастное лицо. - Я просто в восторге от того, как ловко ты пользуешься этим ирландским выговором, зная, что это тебе не идет. Хорошие манеры, кажется, окончательно победили привычки прошлого. А теперь повернись, пожалуйста, чтобы я мог посмотреть, выполнила ли модистка все мои инструкции.
      Каролина закрыла глаза и медленно повернулась.
      - Не пожелаете ли осмотреть также и мои зубы? - спросила она, вспомнив карикатуру из лондонской газеты, высмеивающую рабство.
      - В этом нет необходимости. Кажется, все в порядке. Жемчуга моей матери - хороший завершающий штрих. Воспитанная, но не пресная молочно-белая кошечка, сохранившая едва уловимые повадки беспризорницы, - это как раз то, что нам нужно. А теперь дай мне свое кольцо, пожалуйста.
      - Мое кольцо? - Каролина посмотрела на Моргана впервые с того момента, как он вошел в комнату. Он был великолепен! Одетый в длиннополый сюртук и бриджи, он никогда еще не казался таким высоким и широкоплечим. Конечно, она ему этого не сказала. Она скорее умрет, чем согласится говорить ему комплименты. Своему мужу. Своему любовнику. Этому красивому незнакомцу, который отдает ей свое тело, но не мысли. - Зачем тебе мое кольцо?
      Он протянул руку, и она, ненавидя себя, ненавидя его, положила кольцо на его ладонь.
      - Я думаю, тут нечего объяснять, мисс Уилбер. - Он взял ее правую руку и надел кольцо на безымянный палец. Она ощутила жар, исходивший от его руки, и взглянула ему в глаза, но он снова заговорил, холодно и бесстрастно, инструктируя ее. - Итак. Ты наденешь короткие перчатки, а не длинные. Ты носила это кольцо с тех пор, как себя помнишь, ясно, мисс Уилбер? И ты им очень дорожишь. Это единственное свидетельство твоего происхождения, единственное доказательство, которое ты можешь предъявить. Кольцо и, конечно, твое имя, которое ты сообщила приютившим тебя людям - теперь, увы, умершим, - которые воспитали тебя, обнаружив спящей на своем пороге в одно прекрасное утро. Поскольку ты была тогда маленькой и не очень хорошо говорила, эти безвременно умершие добрые люди решили, что тебя зовут Каролина Уилбер, а не Каролина Уилбертон.
      Каролина нервно проглотила комок, вставший в горле, и высвободила руку. Он выглядел таким холодным, таким жестоким, ничем не напоминая человека, которого она любила. Он был незнакомцем, отдававшим приказы, измышлявшим лживые истории и желавшим, чтобы она превратила их в правду.
      - Но ведь были организованы поиски Каролины Уилбертон, Морган. Люди несомненно должны были зайти в дом этих добрых людей и обнаружить там Каролину.
      Тонкая улыбка, появившаяся на лице Моргана, вновь вызвала у Каролины желание ударить его. Она должна была бы знать, что его план продуман до мелочей.
      - Совсем не обязательно. Эти милые люди, довольно пожилая пара, были настроены настороженно и никому не доверяли. Они были бездетны, их единственная дочь умерла в младенчестве несколько лет назад, и они восприняли твое появление как нечто вроде небесной благодати. Когда восьмой граф Уитхемский - или кто-то другой, постучавшийся в их дверь, - спросил, не видали ли они маленького ребенка, они ответили, что знать ничего не знают.
      - А как была обнаружена леди Каролина... то есть я? - спросила она.
      Морган заходил по комнате, и Каролина наблюдала за ним со смешанным чувством страха и любопытства, впервые за долгое время всерьез задавшись вопросом: что на самом деле лежало за его стремлением выдать ее за давно пропавшую леди Каролину? Она непроизвольно покачала головой, стараясь отогнать от себя эти мысли. В конце концов, если бы она узнала всю правду, эта правда могла бы заставить ее возненавидеть Моргана. Она могла бы даже возненавидеть себя за то, что согласилась принять в этом участие, не задумываясь, зачем ему нужно, чтобы она изображала из себя леди Каролину, а интересуясь только своим коттеджем, содержанием и, наконец, самим Морганом. Она уже доказала себе, что была не лучше Персика, а может быть, и намного хуже.
      - По чистой, почти невероятной случайности. Прошло пятнадцать лет, прежде чем его милость, мой высокочтимый и достойный отец, остановился на маленькой отдаленной ферме, где ты жила. Герцог решил там немного отдохнуть, устав во время одной из своих поездок, - пояснил Морган, прекратив ходить по комнате и оценивающе глядя на Каролину, словно желая убедиться в том, что она сможет удержать в памяти то, что он ей рассказал.
      - Значит, чистая, почти невероятная случайность? - Каролина почувствовала, что ее начинает распирать злоба. Зачем нужно врать? Ему стыдно за ее прошлое, за то, что она жила в сиротском приюте, а потом в Вудвере? Но ей нечего стыдиться. Она много трудилась, выполняя самую черную работу, чтобы выжить. Она не умерла, как многие другие сироты, что само по себе было достойным уважения. - Видимо, я вышивала кружева, когда на ферме появились его милость. Ногти у меня были чистыми, а ум занят молитвами и невинными мыслями?
      Гневный взгляд Моргана заставил ее замолчать, но ее злоба от этого не уменьшилась.
      - Совсем напротив. Ты была в смятении и плакала. Его милость появился очень кстати... Ты работала тогда в приходской больнице, после того как воспитавшие тебя люди стали жертвами какой-то загадочной эпидемии. Когда мой отец увидел тебя, он был поражен твоей мягкостью и деликатностью, твоим врожденным благородством и, более всего, твоим неуловимым, но несомненным сходством с леди Гвендолин.
      Каролина нахмурилась. Этого она никогда раньше не слышала.
      - Я похожа на леди Гвендолин?
      - Ни капельки. Но это не имеет значения. Леди Гвендолин умерла пятнадцать лет назад. Если наша история убедительна, если ты будешь выглядеть правдоподобно, то сама леди Джерси будет клясться и божиться, что ты - вылитый портрет твоей матери. Если помнишь, это Салли Джерси добыла тебе приглашение к Альмакам. Она всегда оживляется в предчувствии скандала.
      - Скандала? Но почему возвращение леди Каролины в ее семью может обернуться скандалом?
      - Сейчас мы оставим эту тему, Каролина, если не возражаешь. Слушай меня внимательно. У нас осталось не так уж много времени. Его милости пришлось потратить несколько часов, чтобы убедить тебя в искренности своих намерений и добиться твоего согласия поехать с ним в "Акры"; в конце концов, поверив ему, ты согласилась. В тот самый вечер ты показала герцогу это кольцо.
      - Доказывающее, что я леди Каролина Уилбертон? Почему? - Она еще раз посмотрела на кольцо, на фигурку вставшего на дыбы единорога. - Почему твое кольцо должно иметь какое-то отношение к Каролине Уилбертон?
      Его глаза стали совершенно непроницаемыми, и она поняла, что на данный момент он сказал ей все, что собирался сказать.
      - Ничего важного сегодня не произойдет. Этот вечер - всего лишь подготовка. Сейчас ты должна запомнить только то, что до сих пор не считаешь себя настоящей леди Каролиной, хотя герцог, а теперь и его сын, маркиз, уверены в этом. Мы настолько уверены, что поселили тебя в своем доме и ухаживали, пока ты не оправилась от той болезни, которая унесла в могилу людей, заменивших тебе родителей. Мы помогли завершить твое образование, чтобы ты чувствовала себя более уверенно в Лондоне, где тебе предстоит встретиться с твоим дорогим дядюшкой-графом, а также с его женой и сыном. Но ты все еще сомневаешься, и это заставляет тебя держаться с ними несколько отчужденно; ты сама еще не знаешь, хочешь ли сблизиться с ними. Об этом ты должна постоянно помнить. Пройдет довольно много времени, прежде чем мы убедим свет в том, что ты и есть настоящая леди Каролина.
      - Нет.
      - Нет? - Морган подошел к ней почти вплотную и грубо схватил за руку; его темные глаза горели. - Будь так добра, объясни мне, что означает твое "нет".
      Каролина избегала смотреть на него, напуганная его яростью.
      - Я не уверена, Морган.
      Она смотрела ему в глаза, вспоминая, как он держал ее, как любил, - и как всегда забывал о ней днем, возвращаясь к мыслям о мести. Неужели он не знал, не чувствовал, что она любила его, действительно любила? Неужели не понимал, что, если он проникнется к ней ответной любовью - хотя бы совсем немножко, - она сделает для него все, не задавая никаких вопросов.
      - Это действительно так важно, чтобы меня приняли за леди Каролину? Даже теперь, Морган? - спросила она, со злобой отмечая, что голос ее срывается, а подбородок начинает дрожать. - Даже теперь?
      Он отпустил ее и повернулся к ней спиной. Он оставил ее одну. Опустошенную. Персик была неправа: недостаточно было выбраться из Вудвера. Она должна понять причину, разгадать планы Моргана. Ей уже недостаточно, что она живет в чистоте и сытости и что спокойна за будущее - свое и своих друзей. Она должна знать.
      - Морган, - обратилась она к нему, пытаясь преодолеть лежавшую между ними пропасть, осмелившись прикоснуться щекой и руками к его спине, пожалуйста, скажи мне, почему ты это делаешь. Я знаю, это важно для тебя, и я хочу помочь тебе - я правда этого хочу, - но я должна знать почему.
      Он медленно повернулся. В его темных глазах была боль.
      - Ты становишься бесцеремонной, Каролина, и к тому же неблагодарной. Ты давно уже согласилась принять участие в этом, не требуя объяснений. Тебя хорошо отблагодарили - и еще отблагодарят. Ты снискала расположение моего отца, который считает тебя благородной девушкой, которая, будучи скомпрометирована, вышла замуж за его сына.
      - Я была скомпрометирована, Морган, - ответила Каролина. - И никто не знает это лучше тебя. Но женитьба была идеей твоего отца, а не моей, и, кажется, у тебя нет особого повода роптать, ибо ты безо всякого напоминания исправно приходишь каждую ночь делить со мной постель.
      Морган улыбнулся:
      - А зачем мне роптать на судьбу, детка? В темноте все кошки серы.
      Она ударила его прямо в лицо изо всей силы. Ударила кулаком, наотмашь.
      Он повернулся на каблуках и вышел из спальни.
      Только после этого Каролина поняла, что он так и не ответил на ее вопрос.
      ГЛАВА 14
      Он был очень хорошим ненавистником.
      Сэмюэль Джонсон
      Морган наблюдал за Каролиной, сидевшей рядом с мисс Твиттингдон; она сложила руки на коленях, ее умные зеленые глаза осматривали огромный зал, где прекрасно одетые юные леди кружились со своими элегантными партнерами под звуки вальса.
      Легкая улыбка тронула его губы, когда он вспомнил о ярости, с какой она его ударила. Какая чудесная, эмоциональная, упрямая женщина эта Каролина Манди. И каким ублюдком был он сам, используя ее. Он использует ее и будет продолжать это делать.
      Морган помрачнел, но лишь слегка, ибо знал, что Ферди наблюдает за ним. Он вдруг подумал о том, каким гневным был Бог, которого, кажется, узрел дядя Джеймс во время своей агонии. Насколько глубокой была преисподняя, в которую провалился дядя Джеймс, закончив свой земной путь? Найдется ли там местечко и для него, Моргана, когда придет его черед отвечать за содеянное? Холоден до мозга костей - так охарактеризовал его дядя. Таким он и был.
      Только не тогда, когда маленькая Каролина Манди прижимала его к себе. Маленькая Каролина Манди, которую он жаждал любить, в которую хотел верить. Если бы он только мог снова поверить в себя.
      Морган кивнул проходившему мимо знакомому, затем продолжил осмотр зала, пытаясь вновь приноровиться к обществу, от которого держался в стороне около трех лет, со времени своего тихого и незаметного возвращения с Пиренейского полуострова. Сойдя с корабля в Дувре, он направился прямо в "Акры", везя с собой изуродованные останки брата, чтобы навлечь на себя отцовский гнев, а затем проклятое отцовское прощение.
      Впервые после возвращения он чувствовал себя живым. Сегодня вечером Лондон превратился в его поле боя. Он проникся боевым духом, в мозгу теснились все новые замыслы, его охватило тревожное, но и одновременно радостное возбуждение, предшествовавшее любому сражению; он отогнал от себя мысли о несправедливом обращении с Каролиной - своей тайной женой - и продолжал осматривать комнату, безразличием маскируя, что выискивает взглядом свою добычу. Друга, предавшего его. Ричарда.
      - Почему Каролина не танцует? Она выглядит такой печальной, сидя рядом с этой полоумной Летти, которая, знаете ли, опять приложилась к вину. Не удивлюсь, если она споткнется. Может быть, тогда одна из этих надушенных задниц заметит Каро.
      Морган взглянул на Фредерика Хезвита, одетого в черный бархат и белые кружева. Он выглядел как уродливый ребенок.
      - Чтобы танцевать, Каролине требуется разрешение одной из патронесс. Не хочешь ли предложить ей себя в качестве партнера на следующий танец?
      - Ха! - воскликнул Ферди, привлекая внимание двух престарелых дам с аристократическими манерами, сидевших неподалеку. - Видите, как они уставились на нас, ваша светлость? Смотрят, а потом хихикают, прикрываясь рукой. Мне следовало принести мои красные шарики, как я вам и говорил. Я встану на голову посередине зала, чтобы они посмотрели на меня прямо, а не кидали косые взгляды исподтишка, как будто я этого не замечаю.
      - Я говорил тебе, что так и случится, Ферди. Хотя у тебя не меньше прав, чем у любого из нас, а может быть, и больше, присутствие на этом вечере не принесет тебе ничего, кроме боли. Если ты не...
      - Если я не сделаю того, что вы от меня хотите?
      Морган переложил свою табакерку в карман жилета и улыбнулся карлику:
      - Точно. Эти шакалы могут быть злобными, но они тошнотворно предсказуемы. Например, сейчас их разбирает любопытство. Они буквально дрожат от любопытства. Что делает здесь маркиз Клейтонский, богатый жених и завидный кавалер, если он всегда с нескрываемым отвращением сторонился этого скучного брачного рынка? Кто эта незнакомая девушка, которую он ввел в зал только для того, чтобы покинуть, оставив в обществе странной пожилой дамы? Почему, наконец, его светлость вздумал появиться здесь в сопровождении странного - если не сказать карикатурного - пажа? Да, Ферди, зал буквально сгорает от любопытства и от злобного ликования в предчувствии большого скандала, с которого, быть может, начнется новый сезон.
      - Вы мне нравитесь, Морган Блейкли, - пылко признался Ферди, но его улыбка выглядела довольно злобной. - Вы мне и правда очень нравитесь. Это просто стыд, что я вас так ненавижу.
      - Но почему, Ферди? Любовь и ненависть уравновешиваются. А ты говорил, что самое главное - это равновесие. И не волнуйся: твоя Каро со мной в безопасности.