- Вы прекрасно выглядите, ваша светлость. Настоящий жених. Могу я поздравить вам и пожелать семейного счастья?
      Морган окинул лакея уничтожающим взглядом:
      - Я думал, вы дорожите местом, Симмонс.
      Лакей дважды поклонился:
      - Так оно и есть, ваша светлость, я им дорожу.
      Морган поправил манжеты и отошел от зеркала.
      - В таком случае, Симмонс, запомните: не нужно, чтобы моя женитьба стала известной в Лондоне, куда мы отправляемся вскоре.
      - От меня об этом не услышит никто, сэр, я обещаю.
      Морган кивнул, вышел из комнаты и по коридору направился к лестнице. Церемония должна была состояться в гостиной. Летиция Твиттингдон и Фредерик Хезвит будут свидетелями со стороны жениха и невесты. Моргану это даже нравилось, поскольку придавало всему вид фарса, чем и было на самом деле.
      Он не спрашивал согласия Каролины, даже не искал встречи с ней в последние десять дней. Они вообще не виделись с тех пор, как герцог объявил о предстоящем бракосочетании. Это произошло за ужином, и Морган, не дожидаясь реакции девушки, бросил на стол салфетку и вышел из комнаты. Часом позже он покинул "Акры" и вернулся только сегодня утром, за три часа до церемонии.
      Ему до сих пор трудно было поверить, что он участвует в этом безумии. Неужели он был таким слабым и бесхребетным? Зная, что отец его ненавидит, он все же женится на Каролине Манди в надежде завоевать расположение этого человека? Хуже того, он непрестанно думал о сегодняшнем вечере, когда они с Каролиной останутся одни в его комнате и он сможет завершить то, что начал тогда на одеяле.
      Чем подкупила его эта вспыльчивая девочка-сирота, что в ней притягивало и воспламеняло его? Ее честность, граничившая с грубой откровенностью? Причудливая смесь невинности и сурового жизненного опыта? Ее ранимость? Ее проницательные зеленые глаза? Или то, как она обнимала его, дрожа под ним и шепча: "Я люблю вас. Я очень вас люблю"? Неужели он так нуждался в любви? Ведь он прекрасно обходился без нее все эти годы.
      Он обернулся на какой-то странный звук и увидел Летицию Твиттингдон, выглядывающую из-за двери, ведущей в соседнюю комнату - в ту самую, где будет спать сегодня его покорная жена. Если он позволит ей заснуть.
      - В чем дело, мисс Твиттингдон? - мягко обратился он к пожилой даме, отметив, что ее волосы изменили цвет.
      К несчастью, они были теперь голубыми.
      - Могу я поговорить с вами, ваша светлость? - спросила она, приглашая его в соседнюю комнату.
      - Конечно. - Вздохнув, Морган последовал за ней. Он был готов заняться чем угодно, лишь бы оттянуть неизбежную свадебную церемонию.
      Комната была завалена цветами - розами, лилиями, ветками сирени. Синими и красными, желтыми и белыми. Вазы всех мыслимых размеров и форм заполняли комнату. Стоял терпкий удушливый запах.
      - Вы довольны, ваша светлость? - спросила Летиция. - Это небесный сад. Бетт помогла мне. Чудесное местечко для счастливой совместной жизни моей дорогой Дульцинеи и ее Дон Кихота.
      - Боже милостивый, - пробормотал Морган, с трудом скрывая отвращение, затем быстро улыбнулся: - Спасибо, мисс Твиттингдон. Вы проделали... удивительно плодотворную работу, Я уверен, что Каролина очень довольна.
      - Не будем о ней говорить. Каролина ведет себя как упрямая проказница. Даже не хочу говорить вам о тех неприятностях, которые она мне причинила за последние дни; она отказывается меня слушать, когда я пытаюсь рассказать ей о первой брачной ночи. И говорит всем, что этот брак - не ее идея. Но сейчас она одевается с помощью Бетт и скоро спустится вниз. Дульцинея - это совсем другое дело.
      - Мисс Твиттингдон, - осторожно обратился к Летиции Морган, отметив, что его собеседница все глубже погружается в мир иллюзий, - Каролина и Дульцинея - это одно и то же лицо.
      Она отвергла это утверждение взмахом руки.
      - Так-то оно так, но я предпочитаю Дульцинею. Она несравненно более податлива и послушна. Каролина Манди теперь все реже проявляет свой характер, она даже стала говорить языком, подобающим леди. Если не считать того, как она отзывается о вас, ваша светлость. Тут сказывается пагубное влияние этой ужасной ирландки. Но замужество все изменит. Вы сумеете все это исправить. Маленький, прекрасный ребенок, которого вы будете холить и лелеять, все изменит. Дети - это, знаете ли, необычайно важная сторона жизни. Вы должны подарить Дульцинее ребенка - много детей. Когда у вас есть дети, которых вы любите, вы никогда не попадете в Вудвер.
      - Уверен, что вы правы, мисс Твиттингдон, - заявил Морган, заметив, что в глазах у Летиции стоят слезы. Должно быть, он судил о ней слишком поверхностно, считая, что она просто жалкая эксцентричная старая дева, хотя и безобидная. Возможно, нелишне будет поручить его агенту в Лондоне навести справки о ней и об инфернальном Лоуренсе. - Не пора ли нам спуститься вниз?
      - Через секунду, ваша светлость. У меня должен быть цветок в волосах. Белый подойдет, как вы думаете? Нет, белый - это символ чистоты. Лучше розовый. Я выбираю розовый цветок. Ах, у меня слишком мало волос, чтобы в них удержался цветок. Не думаете ли вы, что живые тюрбаны причиняют массу неудобств?
      Морган беспомощно развел руками, не находя ответа на вопрос собеседницы.
      - Вы можете засунуть его за ухо, - предложил он наконец, чувствуя, что у него начинает болеть голова.
      - За ухо или...
      - Ферди! - Морган резко обернулся и увидел карлика, прислонившегося к дверному косяку, который был одет в великолепный темный костюм, необычайно похожий на костюм Моргана, как если бы Ферди тоже был женихом, только в миниатюре. - А я думал, что ты давно внизу, опекаешь невесту, глядя на нее влюбленными глазами.
      - Позвольте вам заметить, мисс Твиттингдон, вы выглядите как картинка, - сказал Ферди, оттолкнувшись от дверного косяка и входя в комнату. - Правда, настоящая картинка. Вы согласны, ваша светлость? Каролина просит вас, Летиция, спуститься вниз; она, собственно говоря, послала меня за вами. Почему бы вам не пойти прямо сейчас, а я тем временем провожу его светлость вниз, в гостиную. Мы ведь не хотим, чтобы он потерялся, не правда ли?
      Мисс Твиттингдон внезапно приложила руку ко рту, словно забыла о чем-то важном, затем быстро проскользнула мимо Ферди, направляясь к двери. В последний момент она повернулась и сообщила:
      - Я собираюсь наплакать целое ведро слез во время церемонии. Это будет великолепная шутка! - Затем она поспешила в комнату Каролины, крича по пути: - Я иду, моя драгоценная Дульцинея! Я иду!
      - Ее башка кишит летучими мышами, - сухо заметил Ферди, выбирая цветок и вставляя его в петлицу сюртука. - Я до сих пор не могу понять, как вы согласились взять ее в Лондон, упорно отказывая в этой чести мне. Если кто-нибудь и может испортить вам игру, так это добрая старая Летти. Не подумайте, что я жалуюсь, высокочтимый господин жених, я и так поеду в Лондон. - Он выпятил грудь, вздернул подбородок и подмигнул Моргану. - Я всегда знал, что мне это удастся - не мытьем, так катаньем.
      - Поздравляю вас, - насмешливо отозвался Морган, жалея, что Ферди так мал и он не может отколотить его. - Ты хотел поговорить со мной? Только не уверяй, что хочешь проинструктировать меня насчет супружеских обязанностей.
      Ферди улыбнулся; он не выглядел счастливым.
      - Я никогда не осмелился бы на это. Нет, я собираюсь поговорить с вами совсем о других вещах, хотя мне очень не хочется этого делать. - Когда он бросил на Моргана взгляд снизу вверх, улыбка на его лице окончательно увяла, сменившись выражением любопытства. - Сейчас вы просто ненавидите Каро, не правда ли? Вы ненавидите ее за то, что она рассказала мне про вашу прогулку в полях.
      - Я ни к кому не питаю ненависти, Ферди, - ответил Морган, не желая показывать карлику, что он угадал. - Это чувство непродуктивно. Я просто делаю то, что должен делать.
      - Допустим. Но я должен сообщить вам кое о чем до брачной церемонии. Видите ли, Каро не сказала мне ни слова о том, что вы с ней делали. Я был в кабинете, когда она зашла туда с вами, чтобы выяснить отношения.
      Морган поклонился карлику:
      - Прими мои извинения, Ферди, за то неблагоприятное мнение, которое я имел о тебе последние дни. Ты достойный человек.
      - Вы мне не верите? - Ферди сделал шаг вперед и сжал кулачки. - Как вы можете не верить мне? Я был там, клянусь! Я спрятался за шторами в оконном проеме. Я... я прятался там все время, с тех пор как вы запретили мне входить в кабинет без спроса. Я не могу войти... если я уже там. Я говорю вам истинную правду. Каро не говорила мне ничего!
      - Что, конечно, объясняет, почему ты посчитал необходимым объявить герцогу, что я скомпрометировал Каролину, учитывая, что ты любишь эту девушку и желаешь ее для себя. Что-то у тебя не сходятся концы с концами. Я тоже умею быть наблюдательным, Ферди. Теперь Каролина для отвода глаз кричит на каждом углу, что она категорически против нашего брака. Хотя это замужество даст ей титул и богатство, какие ей и не снились. И - мы чуть не забыли - этот брак обеспечивает и тебе пожизненное пропитание и навсегда освобождает от страха перед Вудвером. Не сомневаюсь, что она тебе это пообещала в награду за то, что ты прибежишь к моему отцу с той басней о моем надругательстве над ней. Так в чем же дело, Ферди? Ведь все получилось так, как вы задумали. Или Каро начала беспокоиться, что я на этот раз на законных основаниях воспользуюсь ее телом? Несомненно, теперь эта мысль тревожит ее. Не потому ли она послала тебя сюда? Но она немного опоздала. Я не верю ни тебе, ни ей.
      Морган был очень зол. Разве недостаточно того, что он согласился принять участие в этом фарсе, именуемом браком? Так она еще поручила верному Ферди убедить его в том, что она непричастна к сделке? А он еще был настолько глуп, что восхищался ее честностью. Он давно должен был понять, что в этом мире нет человека, которому можно верить. Которого можно было бы любить.
      - Повторяю вам, что Каролина понятия не имела о том, что я сделал. Не говоря уже о том, что она никогда не давала мне такого поручения. - Тут Ферди подошел к Моргану почти вплотную и торжественно произнес:
      - Я правду говорю, но ты не веришь мне, маркиз.
      Тебе всего дороже месть, а девушке - каприз.
      Использовать ее нельзя, ей не к лицу позор.
      Теперь она твоя навек - и кончен разговор!
      Продекламировав свое последнее творение, Ферди пнул Моргана ногой под коленку и вышел из комнаты. Маркиз смотрел ему вслед, чувствуя себя более бесчестным, чем когда-либо. То, на что намекал Ферди, было еще не самым худшим. Когда Морган слушал стихи карлика, ему в голову пришла очень интересная идея, как использовать Ферди в Лондоне с выгодой для себя.
      Морган понимал, что думать об этом постыдно; он презирал себя за то, что эта мысль пришла к нему в день свадьбы. Но маркиз давно перестал спорить со своим разумом, когда тот обдумывал план мести Уилбертонам. Если он и был одержим, то его одержимость распространялась только на стремление отомстить за смерть Джереми, за горе отца и, может быть, - только может быть, - за себя. Все другое - включая Каролину Манди и его самого - было второстепенным. Главное - месть.
      Однако скоро ему предстоит стать женатым мужчиной. Хотела того его невеста или нет, была ли она ученицей Персика О'Хенлан или непорочной девой Ферди, Морган, как джентльмен, не должен заставлять ее ждать. Он взял белую розу и точно так же, как это сделал Ферди несколько минут назад, сунул ее в петлицу. Затем вышел из комнаты, чтобы присоединиться к своей невесте в гостиной.
      Каролина была уже там и ждала его. Она была в белом, что вызвало у него легкую усмешку, хотя на ней и не было фаты. Она выглядела очень хорошенькой, невинной - и злой как черт. Хотя должна была быть торжествующей, самодовольной и счастливой оттого, что ей удалось подвести его к алтарю.
      Морган кивнул, но не заговорил с ней; он предпочел подойти к герцогу, стоявшему перед камином.
      - Добрый день, отец. Твой вконец испорченный сын вернулся, как было приказано, чтобы принести себя в жертву твоей сомнительной морали. Прекрасная погода для такого брака, не так ли?
      - Меня бы очень порадовало, если бы ты хоть немного умерил свою дерзость и проявил смирение, мой сын, - тихо ответил герцог, жестом предлагая священнику начать службу. Лицензия на брак, добытая агентом герцога, была уже в руках священника, так что теперь ничего другого не оставалось, как произнести слова клятвы и поставить подпись в регистрационной книге.
      Морган прикоснулся к Каролине только тогда, когда его попросили надеть кольцо на ее палец; мисс Твиттингдон меж тем проливала обильные слезы, а Ферди крутился вокруг новобрачных, когда маркиз произносил клятву голосом, лишенным всяких эмоций.
      Через пять минут Каролина Манди, бедная сиротка, стала законной - хотя, быть может, и не особенно счастливой - маркизой Клейтонской.
      Маркиз Клейтонский отклонил предложение поцеловать свою невесту и немедленно покинул гостиную, отправившись в поля на лошади, которую он пустил с места в карьер.
      ГЛАВА 12
      Брак имеет много теневых сторон, но холостяцкая
      жизнь не сулит удовольствий.
      Сэмюэль Джонсон
      Каролина была одна в большой комнате, компанию ей составляли только ее гнев и страх. Она также лелеяла некоторые надежды, но они развеялись еще утром, когда Морган, стоя в дверном проеме, смотрел сквозь нее, словно ее не существовало на свете... Как она ненавидела Моргана Блейкли!
      Как она любила его!
      Нет! Она его не любила. Она не могла его любить. Она испытывала к нему благодарность, не более того.
      Он вызволил ее из безнадежной нищеты и убожества Вудвера. Он дал ей имя, даже если оно и не принадлежало ей по праву. Благодаря ему она узнала, что это такое - отправляться в постель сытой, быть чистой.
      Он познакомил ее с литературой, раскрыл перед ней прелесть живописи и скульптуры. Он обращался с ней так, словно она пришла в этот мир не только для того, чтобы страдать.
      Наблюдая за напряженными взаимоотношениями Моргана с отцом, она поняла, что, будучи сиротой, могла хотя бы тешить себя надеждой, что ее родители любили ее.
      И наконец, Морган Блейкли познакомил ее с радостями физических наслаждений. С радостями, за которыми последовало чувство стыда.
      Это было жуткое потрясение: он заставил ее осознать, что, какая бы высокая роль ей ни предназначалась, низкое происхождение все равно рано или поздно заставит ее вести себя, как дешевая шлюха. И этого Каролина ему никогда не простит.
      Но теперь она была его женой, маркизой. Кольцо на пальце это подтверждало - необычное кольцо, которое она раньше видела на мизинце Моргана; она спросила о кольце еще в начале их знакомства, но услышала в ответ, что это ничего не стоящая вещица. И все же он надел его на палец Каролины, - это кольцо, на котором была выгравирована маленькая фигурка единорога.
      Да, она была маркизой, а он - ее маркизом. Она должна ему повиноваться и почитать его, как сказал священник, когда она стояла рядом с ним, уязвленная его пренебрежением; ее сердце сильно билось, руки ныли от желания дотронуться до него, даже потрясти его, чтобы он осознал, что он стоит рядом с ним.
      Каролина сидела посередине широкой кровати, на том же самом месте, на котором Летиция Твиттингдон оставила ее, - невеста-девственница, ожидающая своего жениха. Она чувствовала себя рождественским гусем, ощипанным, со связанными ножками, готовым к употреблению; или козлом, приготовленным на заклание. Ее белая ночная рубашка с высоким воротом не могла защитить ее от Моргана, особенно теперь, когда он, как муж, имел на нее законные права и мог просто приказать ей снять рубашку, а сам, сидя в кресле у камина, смотрел бы, как она это делает.
      Она не думала, что Морган опустится так низко. Даже когда яростно нападала на него, когда восставала против этого абсурдного насильственного брака, Каролина в глубине души осознавала, что Морган был такой же жертвой, как и она - может быть, в еще большей степени. Заявление герцога за ужином заставило ее врасплох, но достаточно ей было бросить беглый взгляд на Ферди, чтобы понять, что карлик снова взялся за свои старые трюки.
      Уже в тот момент, когда Морган, не скрывая раздражения, резко отодвинул свой стул и вышел из комнаты, Каролина припомнила, как однажды после одного из своих уроков с Морганом обнаружила Ферди, притаившегося в оконном проеме за шторами. Тихий как мышка, вынужденный постоянно думать о безопасности, Ферди научился ловко прятаться в самых непредсказуемых местах, подслушивать и обращать приобретенные таким путем сведения себе на пользу,
      Она не могла винить Ферди за то, что он отправился прямиком к герцогу со своей информацией. Ферди мечтал поехать в Лондон; он хотел этого даже сильнее, чем стать высоким и стройным, и рассматривал ее замужество как гарантию того, что его введут в общество. А то, как он заботился о ней в последние дни, не только доказывало его вину, но и свидетельствовало об угрызениях совести.
      Теперь она столкнулась с последствиями проделки Ферди. Морган не скрывал своего гнева. Скорее всего, Морган был уверен, что именно она послала карлика рассказать герцогу, что его сын скомпрометировал гостью, нашедшую приют под его кровом.
      Она не знала, чего боится больше - прихода Моргана или себя самой. Ей достаточно было закрыть глаза, чтобы вспомнить о том, как она вела себя в тот день в полях, тот чувственный восторг, который она ощущала от прикосновения его губ, его рук; она вспоминала о том, как отзывалась на ласки, как по-детски призналась ему в любви, и ее снова охватывало чувство стыда, и она уже жалела, что у нее не хватило смелости покинуть поместье.
      Но она дала обещания и должна была их выполнить. Она обещала Ферди и мисс Твиттингдон обеспечить их безопасность и не допустить возвращения в Вудвер. Она обещала герцогу и Моргану, что поможет осуществить их план. Она обещала самой себе никогда больше не опускаться до бедности, голода и одиночества.
      Если бы только ее перестало трясти, если бы она не боялась, что потеряет сознание или что ее стошнит прямо на эту чудесную постель. Если бы Морган пришел сейчас, пока ее еще не оставила надежда, что он сможет полюбить ее.
      Словно в ответ на ее молчаливую мольбу дверь спальни отворилась, и Морган в темно-синей пижаме вошел в комнату.
      - Добрый вечер, жена, - приветствовал он ее тоном, свидетельствовавшим о том, что его настроение не улучшилось. - Как это благоразумно с твоей стороны - находиться там, где ты и должна быть. А я, глупец, продолжал питать надежду на то, что ты будешь препятствовать исполнению мной супружеского долга с оружием в руках.
      Каролине казалось, что она ждет мужа. Это была ошибка. Она не хотела, чтобы он здесь находился. Тем более в таком настроении. Она хотела, чтобы он ушел, даже если он возненавидит ее за это. Она подняла подбородок, надеясь, что выглядит достаточно дерзкой, и мягко проговорила:
      - Зачем я стала бы так поступать, ваша светлость - мой муж, если теперь у меня есть все, о чем я мечтала? Богатство, положение в обществе, имя. Я разыгрывала из себя неуступчивую невесту, чтобы вызвать симпатию вашего отца, но я не вижу причин проявлять неуступчивость теперь, когда я добилась всего, чего хотела. Персик всегда говорила, что мне не составит труда заработать себе на жизнь, лежа на спине. Выходит, она была права. Итак, иди ко мне, мой дорогой супруг, и подари мне ребенка, чтобы я закрепила за собой титул маркизы.
      Она с трудом выдавила из себя улыбку, борясь с желанием погрызть ноготь и ожидая от Моргана взрыва гнева, после которого он выйдет из спальни. И оставит ее в одиночестве и в безопасности.
      Но он не ушел. Он долго стоял неподвижно, молча глядя на нее; она уже готова была заплакать.
      - Это все, моя крошка, или ты запланировала что-нибудь еще? - спросил он наконец, подходя к кровати. - Сегодня утром Ферди клялся и божился, что был просто маленькой птичкой, на свой страх и риск нашептавшей кое-что на ухо моему отцу. Признаться, я тогда сильно сомневался в его правдивости - до тех пор, пока ты не разразилась этой забавной тирадой. Но Ферди говорил правду: ты не хотела заманивать меня в ловушку.
      - Но я это сделала! Я это сделала! - быстро воскликнула Каролина. Я... Я сознательно пыталась соблазнить тебя, а потом подговорила Ферди рассказать обо всем его милости. Я это сделала! Ты слишком нуждался во мне, чтобы выгнать меня, пока твои планы не осуществились. Но потом ты уволил бы меня, как любую другую наемную работницу. Ты мог бы даже оставить меня без коттеджа.
      - Или без содержания. Поскольку здесь нет Ферди, чтобы подчеркнуть это обстоятельство, я сделаю это за него. Если только он не прячется на подоконнике за занавеской. Он большой любитель подслушивать и подглядывать, наш предприимчивый маленький друг Ферди. Не поискать ли мне его за шторой?
      Морган сидел теперь на краю кровати не более чем в двух футах от нее. И он улыбался. Каролина почувствовала, что ей сдавило горло.
      - Ты не хочешь меня. Я для тебя ничто. Я не человек. Ты женился на мне только для того, чтобы сделать приятное своему отцу. Ты даже не хочешь, чтобы о нашем браке было объявлено. Ферди предупреждал меня об этом. А когда твой план будет выполнен, ты разведешься со мной - об этом сказала мне тетя Летиция. Ты - маркиз, и тебе потребуется разрешение принца-регента. Но он поймет. Он и сам хочет развестись. Но подумай, Морган! Если мы... если мы с тобой... если у нас будет ребенок...
      - Если у нас будет ребенок, моя дорогая, он останется у меня, - заявил Морган, вставая и поправляя одеяло; узел пояса его пижамы был почти развязан. И, черт бы его побрал, он все еще улыбался!
      - Ты не будешь так жесток. - Дыхание Каролины прервалось. Ей трудно было поверить, что стоявший перед ней бессердечный человек и есть Морган Блейкли, который несколько месяцев назад приехал в Вудвер и пил с тетей Летицией воображаемый чай.
      Морган нахмурился и покачал головой:
      - Нет, детка, я этого не сделаю. Теперь мы женаты, на счастье или на беду. Я не могу делать вид, что не хочу тебя. Я понял это, когда сегодня скакал на лошади. Мне нужна жена. Мне нужен наследник. Больше всего на свете я хочу иметь привлекательную и любящую женщину в своей постели. А ты такая и есть, Каро, вне всякого сомнения. Тем более, что теперь я знаю, что ты не подстраивала мне ловушку.
      - Но ты не любишь меня. - Каролина знала, что вот-вот разрыдается и предстанет перед ним как круглая дура.
      - Но в этом-то и заключается особая прелесть. Ты меня любишь; так ты, по крайней мере, сказала, хотя вечером того же дня отказалась от своих слов. Любовь сделает тебя уступчивей во время нашего пребывания в Лондоне. Мой отец в данный момент относится ко мне весьма терпимо, хотя он никогда не полюбит меня так, как ты. Да, леди Каролина, я могу сказать, что здесь вышел победителем.
      Единственная слезинка скатилась по щеке Каролины, но она не стала ее утирать.
      - Я не хочу тебя, Морган. Во всяком случае, таким, какой ты сейчас, сказала она, чувствуя, что начинает умирать. - Я была дурой - мечтательной дурой. Я должна была отказаться выполнять требование твоего отца. Мне надо было сбежать. Я не хочу быть твоей женой. Не теперь. Не так.
      - Но это все, что я могу предложить тебе сейчас, крошка, - сказал Морган, сняв пижаму; его обнаженное тело отливало золотом при свете стоявшей на ночном столике свечи. Он положил руку на ее плечо, и жар его тела проник сквозь тонкую ткань ее ночной рубашки.
      - Я обещаю тебе, Каролина, что на этот раз тебе будет еще лучше, чем тогда.
      Ее нижняя губа начала дрожать, когда он уложил ее рядом с собой. Ее голова и плечи погрузились в подушки, а тело напряглось, когда он начал расстегивать пуговицы ее ночной рубашки. Она не могла не только сопротивляться, но даже пошевелиться. Он был ее мужем, и она любила его.
      - Не плачь, Каро, - прошептал он ей на ухо; от его теплого дыхания она задрожала. Ее глаза закрылись, когда его рука скользнула под рубашку, обхватила ее грудь, начала мягко ласкать ее напрягшийся сосок.
      - Да, Каро, да. Ты рождена для этого, моя прекрасная девочка. Я знал это с самого начала. Знал, но пытался сдержаться. Но теперь в этом нет никакого смысла. Ты предназначена для того, чтобы получать наслаждение и дарить его.
      - Морган, я...
      - Нет, нет, Каро. Не надо ничего говорить. Идем со мной, моя Каро, предадимся наслаждению. Хотя бы этого у нас никто не отнимет.
      Каролина еле слышно охнула, когда почувствовала, что на ней уже нет ночной рубашки; она вспомнила обнаженное тело Моргана и подумала, что сейчас все будет иначе. На этот раз он тоже получит удовольствие. Будет ли она плакать от боли, как та девушка в Вудвере, или ликовать, как те бедные умалишенные, которые, как животные, кусали и царапали своего партнера, приветствуя его проникновение в свое тело?
      Тело Моргана было прекрасным; оно не походило на тела мужчин, которых она видела обнаженными и охваченными похотью в Вудвере, таких, как Боксер, огромное уродливое тело которого внушало ей отвращение.
      У Моргана был плоский живот, его ноги были длинными и стройными. Ее щеки запылали, когда она осознала, что хотела бы увидеть его снова, чтобы запомнить всего целиком.
      "О Боже, как низко я пала!"
      Ей было холодно, но Морган накрыл ее своим телом, так, чтобы было удобно ласкать руками ее груди, время от времени дразня их прикосновениями языка.
      Теперь он молчал, молчала и Каролина. Ее переполняли чувства, которые она уже ранее испытала, и она была рада их возвращению. Ее страхи рассеивались под волнами желания.
      И любви. Каролина знала, что она любит Моргана Блейкли. Она любила его, когда они сидели рядом, читая книги. Она любила его, когда он начинал покашливать за столом, давая ей понять, что она взяла не ту вилку. Она любила его, когда его взор затуманивался оттого, что его отец обращался с ним как с нежеланным гостем в доме. Она любила его, когда он учил ее ездить верхом, терпеливо придерживая свою лошадь, пока она не освоилась в седле. Она любила его за то, что он вызволил ее из Вудвера, за надежную крышу над головой.
      Но сейчас она любила его больше всего за то, что он ласкал губами ее соски: он нежно держал их между зубами, трогая языком, пока она не застонала, откинув голову и сжав зубы в предвкушении экстаза.
      Она не осознавала, что сжимает ладонями его голову, а он сползал вниз по ее телу, как уже делал это прежде.
      Но его рука еще не скользила между ее ног, хотя она уже ждала этого. Она уже пылала в ожидании этих прикосновений, стыдясь собственных желаний и не замечая того, что призывно раздвигает ноги.
      Она почувствовала, что он поднял голову, и вопросительно посмотрела вниз.
      - Каро, послушай меня. Я не хочу причинить тебе боль, понимаешь?
      - Да... да, я понимаю. - Но она не понимала. Совсем не понимала. Даже когда он снова опустил голову и мягко раздвинул ее ноги еще шире и...
      - Ах... Морган, что... - Глаза Каролины широко раскрылись, она ничего не видела, зато чувствовала все. Она умрет от стыда. Она умрет, если он остановится.
      Но он не останавливался. Его ловкие опытные пальцы ласкали и ласкали ее, проникая внутрь.
      Она чувствовала, что у нее прибывают силы. А он начал двигаться на ней, и она с радостью ощутила эту новую степень близости, и чувство полноты существования охватило ее. Но тут появилась боль - медленное жжение, легкий укол и затем странная жалящая боль, которая вскоре прекратилась, и она ощутила странную влагу между ног.
      У нее возникло ощущение, испытанное ранее лишь однажды, но незабываемое: неистовая жажда, стремление отдать все и взять все - и потом умереть.
      Пальцы Моргана покинули ее, она застонала от этой утраты. Потом он оторвал от нее и свои губы. Она чувствовала себя обездоленной, она протянула к нему руки, умоляя вернуться. Она забыла, что такое стыд и гордость. Она нуждалась в Моргане, любила его, хотела, чтобы он был ближе, чтобы навалился на нее всем своим весом, чтобы вошел в нее.
      - Не беспокойся, детка, я здесь, - услышала она его шепот как бы издалека и обняла его. - Раздвинь ноги пошире, Каро, пожалуйста, - прошептал он. - Не бойся. Не бойся.
      Она сделала то, о чем он ее просил, чувствуя, как его тело проникает в нее рывком, который почему-то не причинил ей никакой боли. Несколько мгновений он лежал совершенно неподвижно, и она вновь ощутила странное чувство полноты, завершенности. Затем он стал удаляться. Но он не покинул ее. Он только дразнил ее: вновь вернулся в прежнее положение, затем проник в нее еще глубже, быстро, потом медленнее, глубже, потом почти вышел из нее.
      - Закинь ноги мне за спину, Каро.
      Она услышала его голос, прозвучавший как бы из другого мира. Что он сказал? Чего он хотел? Она готова сделать все что угодно, лишь бы он не останавливался, лишь бы это не прекращалось, лишь бы он никогда не покидал ее - никогда, никогда. Но он продолжал дразнить ее, сводя с ума своей игрой. Она крепче обняла его за спину, потом подняла ноги, обвив их вокруг него, прижимая его к себе, поднимаясь вместе с ним, когда он отдалялся, трепеща под ним, когда он наваливался на нее.
      Ритм его движений ускорился, он проникал все глубже, оставался в ней дольше, пока ей не показалось, что его яростные движения доведут ее до смерти. Его движения стали настолько быстрыми, что в ее представлении слились в одно. Ощущение счастья возрастало, пока она не закричала, отдавшись пульсирующему наслаждению, пронзившему все ее тело.
      Морган неожиданно замер, оставаясь в ней, а она продолжала сжимать его в объятиях, ошеломленная тем, что с ней произошло, и вскоре ощутила новый трепет, на это раз исходивший от него, - и возликовала, поняв, что произошло.
      Когда он застыл, лежа на ней, она стала гладить его влажную спину, прислушиваясь к его прерывистому дыханию, и улыбка заиграла в уголках ее губ - улыбка полного удовлетворения, не имевшая ничего общего с физическим экстазом, который он ей подарил.
      - Я заставлю тебя любить меня, Морган Блейкли, - прошептала она так тихо, что он, наверное, не расслышал.
      И она заплакала только после того, как он оторвался от нее, накинул на себя пижаму и вышел из комнаты, не говоря ни слова.