7. Под зеленой листвой

На месте меня обыскивать не стали, а повели в лес. Ветви деревьев смыкались высоко над нашими головами. Ночь еще не наступила, и можно было различить цвета. Мы деловито шагали по тропе, как если бы торопились на работу.

Разбойники, казалось, пришли в доброе расположение духа. Они оживленно болтали и перекидывались грубыми шуточками, то и дело затевая мальчишескую возню. Это взбодрило меня, хотя, конечно, я не разделял их веселья. Освободиться я даже не пытался: тем более, что великан тащил меня за руку.

Спустя какое-то время он засвистел, подражая козодою. Из леса откликнулись, и вскоре между деревьев замелькали огни.

Меня вывели на большую поляну. Деревья окружали ее кольцом, образуя наверху плотный шатер. На поляне были разложены костры: самый большой в середине ярко освещал лица; на кострах поменьше готовилась пища.

У огней, развалясь, грелись разбойники. Все они были одеты в зеленое. Я насчитал их около сотни. Иные вскочили с приветственным возгласом, когда мы подошли совсем близко.

— Кого-то отловили! — воскликнул один бандит. — Будет ужин.

— Погоди! Пускай сначала Робин на него взглянет, — посоветовал другой.

— Как бы он не выпустил его обратно в пруд!

Несмотря на двусмысленную реплику, я не заподозрил грабителей в каннибализме. Я был довольно худосочен, а жаркого, разогреваемого на кострах, хватило бы на целую армию. Я обошел громадный костер и оказался на другой стороне поляны; мои похитители встали в сторонку — чтобы и я мог осмотреться, и меня было бы отовсюду хорошо видно.

На бревне сидел парень и привязывал перья к стреле. Одет он был как все остальные, но по отношению к нему разбойников я понял, что с ним-то и предстоит разговор. Завязывая узел, один конец веревки парень сжимал зубами. Подняв голову, он перевел взгляд с меня на великана, взявшего меня в плен.

— Чем похвалишься, Джон?

— Больше нам никто не попался. Время позднее, — оправдывался верзила.

— Знаю, парни здорово проголодались. Но зарок есть зарок. Чем же отличился твой сегодняшний трофей?

Детина, стоявший за мной, захихикал:

— Он с одного удара уложил Скарлока бай-бай.

Все восприняли это как веселую шутку. Разбойник, которого я сбил с ног, глуповато усмехнулся.

— Да, он меня хитростью взял. Но вырубиться я не вырубился.

Главарь от души хохотал вместе со всеми. В его глазах еще прыгали веселые чертики, когда он уставил на меня свою рыжеватую бородку.

— Деньги у тебя есть?

— Мы собирались его обыскать, — торопливо заверил Джон, — но в такой темноте…

— Пусть он сам ответит, Джон.

— У меня нет даже жетона для автомата. — Я был доволен, радуясь, что хоть как-то могу им досадить.

— Что ж, радуйся, если не солгал. Обыщи-ка его, Джон.

Разумеется, они ничего не нашли, хотя шарили очень тщательно.

— Ничего, кроме вот этого ножа, Робин.

Отчаяние в голосе великана даже во мне разбудило сочувствие. Этот небоскреб был, очевидно, зверски голоден. Разбойники помрачнели. Мы с Робином встретились глазами. Я невольно улыбнулся — и заметил, что сам он с трудом прячет усмешку.

— Но, может быть, наш гость не совсем безнадежен? — спросил Робин, снова взглянув на меня. — В каком случае человек оказывается в лесу? Если он сбился с пути, уходит от преследований, ждет условленной встречи или разыскивает женщину.

— Верно, — поддакнул я. — Все это я и делаю, а еще вдобавок разыскиваю, где бы мне подзаправиться.

Разбойники слушали наш разговор, затаив дыхание. Но вот их главарь проворно вскочил на ноги, и все с облегчением вздохнули.

— Тогда тебе больше не о чем волноваться, — заявил Робин. — Мы как раз собрались поужинать.

Меня ожидало потрясающее угощение. Здесь было изобилие хорошо поджаренной оленины и эля, чтобы кусок не застрял в горле. От огня шло тепло, в воздухе веяло прохладой. На рубеже между светом и тьмой, я принадлежал одновременно двум стихиям. Запахи земли и леса, дымок от костра, пряность эля, аромат жаркого смешивались в непередаваемо приятном сочетании. Под ногами у меня лежал мягкий лесной ковер, над головой ночной ветерок шевелил листву.

Компания тоже была подходящая. Человека, который у вас ничего не украл, вы не воспринимаете как вора. Вокруг меня были мои великодушные благодетели, и я всем сердцем привязался к Робину. Мы ужинали вместе, вовсю орудуя за беседой ножом.

— Здесь, в лесу, у нас не слишком много праздников, — пояснил Робин. — Мы чтим только День Богородицы, но зато отмечаем его несколько раз в году.

— У-гу.

Я не совсем понимал, о чем идет речь, и потому, жуя, предпочитал слушать, а не говорить.

Робин торопливо прожевал кусок и смочил горло элем.

— В этот день мы не обедаем, пока Царица Небесная не пошлет нам гостя.

Я сдержанно хохотнул.

— Предпочтительно с деньгами?

— Да, — согласился он, — но в такой день не это главное. Если у гостя тугой кошелек, мы облегчаем ему ношу; если же он терпит нужду, даем в долг. Обед во всяком случае всегда за нами, и уж на угощение мы не скупимся.

— Значит, мне не придется оплачивать счет? Превосходно!

Я отрезал себе еще один порядочный ломоть.

— И я сегодня оказался единственной вашей добычей?

— Вы недооцениваете проявленное к вам внимание. Лишь бы кто нам не подойдет. В лесу полно мелких воришек и сбежавших из дому юнцов. Сегодня нам попался один из таких. Нет, для того чтобы сделаться гостем в День Богородицы, надо иметь особые отличия.

— У кого их нет? — спросил я, сдувая пену с зля, которым вновь наполнил рог. Выпив, я по примеру прочих воткнул его острым концом в землю. — Кстати, как вы определили мои достоинства?

— По этой белой пряди. Погоди-ка. Вон тот паренек, который угодил к нам в силки. Эй, Николен, поди сюда!

Тоненький юноша приблизился и, после приглашения, сел рядом с нами. Черные волосы выбивались из-под шотландского берета, обрамляя загорелое, миловидное личико.

— Он утверждает, будто ему стало слишком жарко в городе и оттого он сбежал в лес, — сказал Робин, незаметно от юноши подмигнув мне. — Николен, это Шендон Серебряный Вихор.

Руку мне юноша пожал крепко, но кожа была гладкой. Наверное, тяжелого труда он не знавал. Знакомство с ним заставило меня призадуматься. Если лесные добытчики наблюдают за дорогой, не могла ли им попасться Розалетта?

— А бывают ли по праздникам вашими гостями дамы?

— Нет, — решительно отрезал Робин. — Парни, способные досаждать женщинам, могут убираться, откуда пришли. Я такого у себя не допущу.

Лицо Робина впервые выразило непреклонность, которая помогала ему держать в подчинении шайку головорезов.

— Спроси у кого хочешь, что бывает за пренебрежение нашими правилами.

Что ж, подумалось мне, значит, за Розалетту волноваться не стоит.

— А не видали твои парни сегодня девушку на дороге? Я не преследую ее, — добавил я поспешно, — но она совсем одна. Это меня беспокоит.

— Да, помню, ты не отрицал, что разыскиваешь даму. Что скажешь, Николен? Ты полдня пробыл с отрядом, который задержал тебя. Девушки вам не попадались?

Юноша в раздумье наморщил лоб.

— Постойте-постойте… Кажется, я видел одну, когда сошел с тропы напиться из ручья.

— Наверняка это была она! — обрадовался я. — Ты с нею говорил?

— Нет. Похоже, ей было не до того. А что касается меня, я и без запрета Робина никогда не бегаю за девушками.

— Они, скорее всего, не знают, что от тебя пока незачем убегать, — предположил Робин. — Погоди, вот пробьется на подбородке несколько волосков.. — Он снова подмигнул мне. — Николен хочет остаться у нас и стать разбойником. А как ты насчет этого?

Я замялся, не решаясь ответить, и он понимающе улыбнулся.

— Я всегда стараюсь помочь нашим гостям. Искать твою подругу, впрочем, не буду, даже если бы и мог заставить ее полюбить тебя. Но если ты нуждаешься в приюте, побудь с нами недельку-другую.

Значит, Розалетта проскользнула мимо патрулей Робина… Тогда она наверняка блуждает теперь где-нибудь неподалеку. Найду я ее в конце концов или не найду, поиски оставлять нельзя — иначе душа у меня будет не на месте. Кроме того, в лагере Робина не надо заботиться о пропитании.

— Спасибо, я подумаю, — сказал я.

— Обмозгуй хорошенько. Человек, способный уложить Скарлока, потратит годы впустую, если изберет мирную жизнь.

Робин очистил нож, воткнув его в землю, и выпрямился.

— Пойду прослежу, чтобы еды было вдосталь, а выпивки — чуть меньше, чем они способны выпить. Увидимся позже.

Я поразмыслил над предложением Робина. Жизнь в лесу, возможно, не так уж плоха. Правда, пока мне представили только ее выгодные стороны. Иные из разбойников еще жевали, многие отужинали и подобно мне наслаждались покоем, заключив перемирие с собственным чревом. Костры, на которых готовили пищу, догорали, но главный костер еще полыхал. Все старались устроиться поближе к огню. Николен предложил последовать их примеру.

Думать ни о чем не хотелось, но одна мысль продолжала меня тревожить.

— А как выглядела та девушка, которую ты встретил у ручья?

— Не помню. — Николен улыбнулся и пожал плечами. — Я к ней особенно не присматривался.

Но, черточка за черточкой, я вытянул из него подробное описание. Да, конечно же, это была Розалетта.

— А далеко ручей от того места, где тебя заграбастали? — поинтересовался я.

— Неблизко. А с чего это вы решили, что она появилась здесь раньше вас? Вдруг она раздумала и пошла обратно?

— Тогда бы я встретил ее, — возразил я, — и потом, зачем же ей возвращаться? Даже если это совсем не та, а другая девушка.

Николен взглянул на меня с любопытством.

— Так вы действительно повсюду ищете беглянку?

— Во всяком случае, стараюсь найти.

— Зачем?

Пожалуй, только юнцам свойственна подобная бесцеремонность.

— А зачем вообще мужчины гоняются за женщинами? — Сказав это, я засмеялся — конечно же, над собой. — Но я не за этим ее догоняю.

— Так вы не влюблены в нее, как утверждает Робин?

— Разве обязательно быть влюбленным, чтобы бегать за девушкой? — съехидничал я. — Иногда вам всего-навсего требуется срочно узнать у нее рецепт приготовления хлебного пудинга.

Получив щелчок по носу за то, что сует его куда не следует, юноша с обидой взглянул на меня.

— И мне кое-что известно о мужчинах и женщинах, но Робин говорит…

— Робин уверен, что я влюблен и не прочь за ней приволокнуться. Но он ошибается.

— В самом деле?

Губы юноши насмешливо сморщились, и я почувствовал досаду. Мне захотелось объясниться подробнее.

— Она для меня не больше чем друг, да и это слишком громко сказано. Но я считаю, что ей нечего делать в лесу одной, и хотел бы увериться, что с ней все в порядке.

— Что ж, — юноша помолчал, глядя на огонь, — очень мило с вашей стороны.

Уж поскольку мы взялись за выяснение личных обстоятельств, я решил, что теперь мой черед расспрашивать.

— Что заставило тебя, образованного юношу, присоединиться к этим головорезам?

— Робин тоже образован.

Но ему не удалось увернуться от вопроса.

— Речь идет не о Робине. Я тебя спрашиваю.

— Ну хорошо. Я сказал им так, потому что мне сейчас надо быть в лесу. Заключить с ними мир безопасней. Когда имеешь дело с подобными людьми — ты либо союзник, либо враг.

Он обнаруживал большую мудрость, чем можно было ждать от такого юнца.

— Верно, — согласился я. — Не можешь одолеть — повинуйся. Но что привело тебя в лес?

— Ничего романтического в вашем духе. Я разыскиваю мужчину.

— Он задолжал тебе, или ты хочешь с ним поквитаться?

Николен улыбнулся, задумавшись о чем-то своем.

— Нет, — ответил он, — отношения между нами вполне дружелюбные.

— А, он твой приятель!

Внимание мое отвлек разносчик эля. Я постарался перехватить его взгляд, чтобы он заметил нас.

— Доверху, парень, полегче, полегче. Прибереги эту пену для других.

Костер уже не полыхал так ярко. Бревна догорали, и пламя вспыхивало голубыми язычками. Лица людей вокруг костра не освещались ровно. Огонь выхватывал из темноты лбы, носы, скулы. Невидимые рты производили изрядный гомон. Кто-то ссорился, но чаще всего слышался смех. Несколько разбойников играли в кости, другие беседовали. Справа от меня спорили, как долго надо выдерживать дерево, прежде чем из него можно делать лук. Слева рассказывали небылицы, призывая в свидетели всех святых.

— Так вот какая история со мной приключилась, — начал очередной рассказчик, — за месяц — нет, за два — до того, как я пришел в лес. Миленький кареглазый цыпленочек заглянул в гости к соседям.

За отсутствием подходящих слов он присвистнул.

— Пышечка! Я просто остолбенел. А она давай мне делать глазки, хоть я и не думал ничего такого. Она была совсем ребенок, только из монастыря, ясно?

Кому-то из слушателей, очевидно, когда-то тоже приходилось бороться с подобными искушениями.

— Да, — подтвердил другой, — я знаю, как это бывает. Становится как-то не по себе.

— Вот-вот. Неделю-другую все так и тянулось, пока однажды вечером…

Я так и не узнал, чем закончилась история, хотя нетрудно было догадаться, что благородства рассказчика хватило ненадолго. По другую сторону костра поднялся оглушительный гогот. Его прервал звук рога.

— Что происходит? — властно спросил Робин.

— Маленький Джон! Маленький Джон! — дружно завопили разбойники.

— Дьявольщина! — выругался верзила. — Пусть кто-нибудь другой споет. А я буду пить. Робин засмеялся.

— Заберите у него эль и втолкните в круг, — посоветовал он.

Сделать это оказалось непросто. Шестеро или семеро человек покатились от Джона кубарем, но целая орава разбойников, навалившись, все же одержала над ним верх. Оказавшись в кругу, Джон перестал противиться всеобщей воле. По всему было видно, что ему приятна просьба его собратьев и он готов удовлетворить ее.

— Сейчас, вот только отдышусь немного, — сказал он. — И запомните. Молодчику, который выпьет мой эль, я втолкну в глотку рог вместо закуски.

Сначала я подумал, что над великаном все просто шутят. Но вот он запел — и я понял, что ошибался. Голос Джона звучал грубо, но весьма выразительно:

По слухам, с поличным меня поймали —

Под зеленой листвой, —

Шериф прискакал, вслед гончие мчали —

Под зеленой листвой.

Закон есть закон, сомневаться тут нечего:

Слышал, шериф? — Давай обеспечь его!

Моя жизнь еще может мне пригодиться,

А вам невдомек, как с ней обходиться:

Укрылся я под зеленой листвой.

Собирались вздернуть меня на осине —

Под зеленой листвой, —

Чтобы глотку не мог промочить я отныне —

Под зеленой листвой.

Таков был приказ, сомневаться тут нечего;

Таков был приказ: "Догони, покалечь его! "

Выпускайте кишки, но оставьте мне глотку:

Заливать ее элем я должен в охотку

День и ночь под зеленой листвой.

Подружка моя будет спать в одиночку —

Под зеленой листвой, —

А может, с дружком скоротает ночку —

Под зеленой листвой.

Вот где горе мое, сомневаться тут нечего;

Вот где горе мое — и не сбросить мне с плеч его.

Грабеж и охота веселей, чем работа,

Но вспомнишь подружку — и взгрустнется что-то

Одному под зеленой листвой.

И все же избыток богатой дичи —

Под зеленой листвой —

Фляжка бренди среди добычи —

Под зеленой листвой —

Счастье мое, сомневаться тут нечего;

Счастье мое — и готов я беречь его.

Обобрать толстосума и отдать побирушке —

Дело стоит, ей-богу, знатной пирушки

До утра под зеленой листвой.

Джон спел еще одну-две песни, а потом принялся запевать, а другие подхватывали. Разогретые элем слушатели жаждали стихов и музыки. И в этом не были одиноки. Песни, как мне помнится, — ведь и я хватил достаточно зля, — были не слишком мелодичны, но заставляли почувствовать драматический накал жизни.

— Неужто этот рев сделает тебя нашим?

Очарование улетучилось, едва я взглянул в озорные глаза Робина.

— Жаль, что ты не застал меня, когда я так задушевно им подтягивал.. Я бы сразу подписал контракт, — признался я. — Кстати, как насчет эля?

— Эль весь вышел, и скоро все успокоятся.

Главарь улыбнулся Николену.

— Что, малыш? Еще не раздумал?

Николен не пел, хотя я слышал, как он мурлыкал, вторя мелодии.

— С какой стати? Думаю, будет много занятного.

— Стоишь на своем? Что ж, если не дрогнешь под стрелами шерифа — тогда поговорим.

Робин посмотрел на меня.

— Шендон, ты наш гость на празднике. Помни об этом. Если тебе нужны деньги или помощь — не стесняйся.

Я допускал, что ребята неплохо вели себя под присмотром командира. Но не хотел бы я, даже если бы мне и удалось убедить Робина помочь мне, чтобы эти изголодавшиеся молодцы пустились догонять Розалетту.

— Благодарю, — сказал я, — но пока мне удавалось обходиться без наличности. Но если я все же решусь уйти — ты не подскажешь мне, как добраться до Хеорота?

— Никогда не слыхал такого названия. Попытаюсь разузнать. — Робин поднялся. — Пойдемте, я вам дам несколько шкур для постели, пока никто их не растащил.

Пение стало затихать, и Робин скрылся. Пожелав Николену доброй ночи, я обернулся и всмотрелся в лесную тьму. Вдруг юноша тронул меня за рукав.

— Где вы собираетесь спать? Надо было выбрать место подальше от костра, чтобы никому не попасть под ноги.

— Ты найдешь меня в спальне невесты, — хмыкнул я.

Он попытался засмеяться, но без особого успеха.

— А что, если мы устроимся вместе?

Мне не очень-то улыбалось возиться с юнцом, чей голос еще не перестал ломаться. Нас поймали в один день, но это не значило, что и ночью мы должны держаться бок о бок. Я хотел было уже сказать, чтобы он сам позаботился о себе, но заметил, что он ждет моего ответа, затаив дыхание. Ясно, что он боялся остаться ночью один или — того хуже — с этими молодцами.

— Хорошо, — сказал я, — пойдем. Но не обессудь, если мы приземлимся на муравейник.

Глаза мои уже привыкли к темноте, и я уверенно прокладывал путь среди деревьев. Когда мы отошли достаточно далеко, я бросил шкуры на землю. Велев Николену посторожить их, я стал подыскивать подходящее место. Мне приходилось бывать на охоте, и потому я знал: там, где хорошо в ясную погоду, — хуже всего во время дождя. Вскоре отыскалось сухое, ровное место за стволом большого дерева: головы уж точно не надует.

— Николен! — позвал я. — Иди сюда, да не забудь наши простыни.

Наверное, я отошел слишком далеко: он не откликнулся. Пришлось позвать еще раз.

— Шкуры слишком тяжелые, — задыхаясь, пожаловался он, подтаскивая их ко мне.

— Утром ты будешь этому рад, — заметил я. — Взгляни, я где теперь стою, там и лягу; твоя спальня за следующей дверью. Надеюсь, ты не лунатик и ко мне не забредешь.

— Ни один мужчина пока еще не имел оснований жаловаться, будто я помешал ему спать, — выпалил он. Меня позабавила его мальчишеская заносчивость.

— Тогда порядок. Сегодня у тебя будет возможность подтвердить свои достижения… Aх, как здорово!

Густые ветви над головой сливались в неясные тени. Ветер шуршал в листве, навевая лесные запахи. Я не канул в сон, но плавно опустился на дно.

— Серебряный Вихор! — голос юноши заставил меня вновь всплыть на поверхность, и теперь мне предстояло новое погружение.

— Что? — сонно отозвался я.

— Я не очень мешаю?

— О Господи! Да ничуть.

Моя досада была более чем очевидна, но он отважился заговорить вновь:

— Я предпочитаю быть осмотрительным. Доброй ночи!

8. Две огромные кошки

В лесу крепкий сон — редкость. Я засыпал и просыпался множество раз, прежде чем под лиственным шатром стало светлеть. Николен куда-то исчез, и, задремав еще разок-другой, я начал тревожиться. Опасаясь, что пропущу завтрак, я сел.

Деревья выглядели сонными. Ветра не было, стояла полная тишина. Я повнимательней всмотрелся в постель Николена: не спрятался ли он в шкурах? Порывшись в них, я вытащил длинную прядь волос, оставленную моим соседом. Темные, курчавые — одним концом они обвились вокруг моих пальцев — несомненно, девичьи волосы…

— Черт побери! — вырвалось у меня шепотом. Тут же вспомнились некоторые подробности нашего вчерашнего разговора. — Вот бестия!

Поразмыслив, я окончательно убедился, что Николен — или как там ее на самом деле звали — покинула лагерь на рассвете. Как я должен к этому отнестись? То, что она переодета мужчиной, — не моя забота. Но мне не хотелось, чтобы кто-то догадался о моем открытии. Мы забрели с ней довольно далеко, пока искали место для ночлега. Навряд ли в лагере заметили, что она сбежала. Я перенес шкуры Николена подальше от своей постели, вернулся на ложе и стал дожидаться завтрака.

— А где Николен? — поинтересовался Робин, едва я принялся за завтрак. Он уселся рядом со мной.

Я как раз обгладывал ножку дикого гуся и в ответ только мотнул головой.

— Где-нибудь рядом, — промямлил я с набитым ртом.

— Его нигде не видно, — возразил Робин. — Джон по утрам обходит лагерь, и глаз у него зоркий.

Я повернул косточку: на ней обнаружилось еще немного мяса.

— Николен, наверное, засоня, каких мало, — предположил я.

— Возможно, но сколько тебе твердить, что Джон уже все обыскал. В лесу, где нет кустарника, у нас на виду не поваляешься.

— И дурака не сваляешь, как я вчера! — промычал я, стараясь поддержать его каламбур. Швырнув обглоданную кость в огонь, я вытер руки охапкой листьев и во всеуслышание заявил:

— Странно! Очень странно!

— Вечером вы были вместе, — напомнил мне Робин. Ничего не упустит!

— Да, пока не закупорили бочку. — Видел бы кто-то, как я перетаскивал шкуры, — мне несдобровать. К счастью, свидетелей не оказалось. — Не знаю, где он провел ночь.

Ответ мой, казалось, удовлетворил Робина. Мне стало ясно, что теперь я вне подозрений.

— Радоваться или опасаться — не знаю, — доверительно признался Робин. — Если такой щенок убегает, не дождавшись завтрака, — ясно, тут что-то не так: смело закладывай последнюю тетиву. Либо он решил, что ссориться с законом не его призвание, и смылся домой к мамочке, либо это соглядатай шерифа.