Сумерки

— По-моему, ты весьма проницателен, — заметила я.

— Обычно так и есть, — Эдвард улыбнулся, обнажив ровные, ослепительно белые зубы.

Тут мистер Баннер попросил внимания, и я с облегчением вздохнула. Невероятно, я рассказала историю своей отчаянно скучной жизни странному красавцу, который неизвестно как ко мне относится! Эдвард вроде бы расспрашивал меня с интересом, но сейчас я заметила, что он снова отодвинулся, а тонкие пальцы судорожно вцепились в край стола.

Я старалась внимательно слушать мистера Баннера; тот с помощью проекционного аппарата показывал фазы митоза, которые мы только что видели в микроскопе. Однако мои мысли витали — далеко от деления клеток.

Едва прозвенел звонок, Эдвард, как и в прошлый понедельник, сорвался с места и изящным галопом унесся из класса. Как и в прошлый понедельник, я завороженно смотрела ему вслед.

Ко мне тут же подскочил Майк и стал собирать мои учебники. Да он сам как ретривер, виляющий хвостом!

— Ну и лабораторка! Эти препараты ничем не отличаются! Везет, тебя посадили с Калленом.

— Я сама справилась, — возразила я, немало уязвленная словами Майка, и тут же пожалела о своем выпаде. — В Финиксе мы уже делали эту лабораторку.

— Похоже, Каллен сегодня в отличном настроении, — отметил Майк, когда мы надевали куртки.

— Не понимаю, что с ним было в прошлый понедельник? — с деланным равнодушием спросила я.

На физкультуре мне стало легче. Сегодня я играла в одной команде с Майком, который вел себя, как настоящий рыцарь, и играл за двоих. Естественно, подавать мне приходилось самой, и едва я брала мяч, моя команда бросалась врассыпную.

Когда я вышла во двор, моросил холодный дождь. Я побежала к пикапу, не обращая внимания на душераздирающий рев мотора, тут же включила печку и распустила волосы, чтобы по дороге домой они подсохли.

Приготовившись выезжать, я внимательно огляделась по сторонам и заметила темную фигуру Эдварда Каллена, склонившуюся над «вольво». Парень пристально смотрел на меня, и я тут же отвернулась, но отвлеклась и чуть не задела ржавую «короллу». К счастью для «тойоты», я вовремя нажала на тормоза, иначе мой пикап превратил бы ее в металлолом. Глубоко вздохнув, я аккуратно выехала со своего места и, проезжая мимо «вольво», боковым зрением увидела, что Каллен улыбается.

Глава третья

ФЕНОМЕН

На следующее утро, едва открыв глаза, я поняла: что-то не так.

Изменился свет. Он по-прежнему был серо-зеленым, как пасмурным утром в лесу, однако чище и прозрачнее, чем обычно. Значит, тумана нет.

Вскочив, я выглянула в окно и застонала.

Тонкий слой снега покрыл двор и выбелил дорогу. Но это еще не самое страшное. Вчерашний дождь застыл на еловых лапах, а подъездная дорожка превратилась в каток.

Чарли уехал на работу раньше, чем я спустилась к завтраку. Отец не докучал мне своим присутствием, но одиночеством я не тяготилась, а наоборот наслаждалась.

Готовить не хотелось, и я залила хлопья апельсиновым соком. Странно, я с нетерпением ждала начала занятий. Причем вовсе не потому, что жаждала получить знания или завести новых друзей. Если быть до конца честной, я понимала, что рвусь в школу только ради встречи с Эдвардом Калленом. Глупо, очень глупо.

После вчерашнего разговора мне с ним лучше не встречаться. Полностью я Каллену не верила; зачем, например, он наврал про линзы? Еще пугала враждебность, которую он излучал холодными волнами, и ступор, охватывавший меня, когда я видела его прекрасное лицо. Я отлично понимала, что у нас нет ничего общего. Значит, нечего о нем и думать!

Никто не знает, сколько сил я потратила, чтобы пройти по подъездной дорожке к пикапу. Я поскользнулась и разбила бы лицо, если бы не схватилась за боковое зеркало. Ну и денек!

По дороге в школу я думала о Майке, Эрике и своей «популярности». Наверное, все дело в том, что в Форксе я новенькая, а моя застенчивость и неловкость кажутся не жалкими, а трогательными. Этакая дева в беде!.. Так или иначе, мне было не по себе от щенячьей преданности Майка и его соперничества с Эриком. Возможно, удобнее, когда тебя вообще не замечают?

Как ни странно, по льду пикап двигался без особых проблем. Ехала я медленно, не желая становиться причиной аварии на Главной улице.

Лишь подъехав к школе, я поняла, почему все прошло так гладко. На шинах мелькнуло что-то серебристое, и, держась за багажник, чтобы не упасть, я нагнулась над ними. Тонкие защитные цепи пересекали шины крест-накрест. Чтобы установить их, Чарли поднялся в неизвестно какую рань. Горло судорожно сжалось.

Я так и стояла, сдерживая непрошеные слезы, когда услышала странный звук.

Визгливый скрип тормозов становился громче с каждой секундой.

События разворачивались быстро, совсем не как в кино. Тем не менее, испытав прилив адреналина, я воспринимала все до последней детали.

Эдвард Каллен, стоявший за четыре машины от моей, смотрел на меня с нескрываемым ужасом. Его лицо выделялось из целого моря лиц, искаженных страхом и отчаянием. Но гораздо важнее в тот момент был темно-синий фургон, потерявший управление и беспорядочными зигзагами скользивший по парковке. С угрожающей скоростью он приближался к моему пикапу, у него на пути стояла я! Я даже глаза закрыть не успею!

Что-то сбило меня с ног раньше, чем я услышала скрежет, с которым фургон сминал кузов пикапа. Ударившись головой об асфальт, я почувствовала, как кто-то сильный прижимает меня к земле. Я лежала на асфальте за старой «хондой», рядом с которой стоял мой пикап. Больше я ничего не успела заметить, потому что фургон снова приближался. Смяв кузов пикапа, он сделал огромную петлю и теперь двигался в мою сторону.

Услышав сдавленное ругательство, я поняла, что не одна под «хондой» и тут же узнала низкий бархатный голос. Взметнулись сильные руки, защищая меня от фургона, который, сильно дернувшись, остановился сантиметрах в тридцати от моего лица. Руки уперлись в боковую поверхность фургона, а потом заработали быстро, как лопасти пропеллера. Секундой позже меня, словно тряпичную куклу, перекинули через плечо и поволокли прочь. Раздался удар, затем звон битого стекла, и я увидела, что фургон застыл там, где совсем недавно были мои ноги.

Целую минуту стояла гробовая тишина, а потом донеслись истерические крики и плач. Несколько человек звали меня по имени, но среди всеобщей паники я расслышала тихий испуганный голос Эдварда.

— Белла, ты в порядке?

— Да, — только и пролепетала я и попыталась сесть. Не тут-то было — Каллен вцепился в меня железной хваткой.

— Осторожно! — предупредил парень, когда я начала вырываться. — Кажется, у тебя разбит висок.

Только тут я почувствовала пульсирующую боль над левым ухом.

— Ой! — удивленно воскликнула я.

— Так я и думал! — Как ни странно, в его голосе слышался сдавленный смех.

— Черт возьми… — начала я, пытаясь собраться с мыслями. — Каким образом ты так быстро оказался возле меня?

— Я стоял рядом, Белла.

Я снова попыталась сесть, и на этот раз он разжал свои объятия, отодвигаясь подальше. Заглянув в его лицо, такое испуганное и невинное, я снова поразилась его красоте. Зачем я задаю все эти вопросы?

Тут подоспела помощь — студенты и учителя с перепуганными заплаканными лицами кричали что-то друг другу и нам с Эдвардом.

— Не шевелитесь! — велел какой-то мужчина.

— Вытащите Тайлера из машины, — командовал второй.

Заразившись царившей вокруг суматохой, я попыталась подняться, но холодная рука Эдварда сжала мое плечо.

— Тебе лучше пока не двигаться, — мягко произнес он.

— Холодно, — пожаловалась я. Каллен захихикал, и мне стало легче.

— Ты стоял там, возле своей машины, — неожиданно вспомнила я, и смех резко оборвался.

— Это не так! — твердо сказал он.

— Я все видела!

Вокруг нас царил хаос. Мужчины пытались освободить Тайлера. Я продолжала спорить — откуда только взялась настойчивость? Уверенная в своей правоте, я хотела заставить Каллена признаться.

— Белла, я стоял рядом с тобой, а потом сбил с ног, — медленно и серьезно проговорил Эдвард. Странные глаза так и буравили меня, будто стараясь внушить что-то важное.

— Нет! — упрямилась я.

— Белла, пожалуйста!

— Как все произошло? — не желала уступать я.

— Доверься мне, — умолял Эдвард, и я понимала, что больше не могу сопротивляться.

— Обещаешь потом все объяснить?

— Конечно! — неожиданно резко и раздраженно сказал он.

— Конечно, — с бессильной злобой повторила я.

Шесть санитаров и два учителя — мистер Варнер и мистер Клапп — с трудом отодвинули фургон и принесли носилки. Эдвард заявил, что в состоянии идти сам, и я пыталась последовать его примеру. Однако кто-то донес, что я ударилась головой и, возможно, получила сотрясение мозга. Я была готова провалиться сквозь землю, когда на меня надели фиксирующий «воротник». Казалось, вся школа собралась посмотреть, как меня грузят в машину «скорой помощи». А Эдварда просто посадили на переднее сиденье. Разве справедливо?

Машина еще не успела отъехать, и тут, как назло, появилась полиция с шефом Свопом во главе.

— Белла! — испуганно закричал Чарли, увидев меня на носилках.

— Все в порядке, Чар… папа, — вздохнула я. — Ничего страшного.

Чарли стал расспрашивать санитаров и врачей, а я, воспользовавшись случаем, попробовала найти объяснение смутным образам, которые кружились в голове, словно цветные стекла калейдоскопа.

Вот санитары поднимают меня на носилки, и на бампере «хонды» я вижу вмятину, по очертаниям напоминающую плечи Эдварда. Будто он прижался к машине с такой силой, что на металлической раме остался след…

А вот его семья… Они наблюдают за происходящим издалека. Лица перекосились от ярости и осуждения, в них нет ни капли тревоги за брата!

Наверняка всему этому есть логическое объяснение. Естественно, за исключением того, что я сошла с ума!

«Скорая помощь» с полицейским эскортом примчалась в центральную городскую больницу. Было страшно неловко, когда меня, как последнюю идиотку, на носилках выгружали из машины. Тем более что Эдвард грациозно выпорхнул из кабины и по-хозяйски вошел в здание больницы, словно бывал здесь ежедневно.

Меня привезли в процедурную — длинную комнату с несколькими койками, окруженными полупрозрачными занавесками-ширмами. Медсестра измерила мне давление и поставила градусник. Задернуть пластиковый занавес никто не потрудился, и, разозлившись, я решила, что не стану больше носить идиотский «ошейник». Медсестра отлучилась, и я тут же расстегнула липучку и бросила «ошейник» под койку.

Медсестры засуетились, и через минуту к соседней койке принесли еще одни носилки. На них лежал Тайлер Кроули, с окровавленной повязкой на голове. Выглядел он ужасно, но с беспокойством смотрел на меня.

— Белла, я так виноват!..

— Я-то в порядке, Тайлер, а ты?

Пока мы разговаривали, медсестры снимали повязку, обнажая мириады ссадин на лбу и левой щеке.

— Я думал, что убью тебя! — причитал Кроули. — Ехал слишком быстро, а фургон занесло… — Он поморщился, когда сестра начала промывать ссадины.

— Не беспокойся, меня ты не задел!

— Как ты смогла так быстро уйти с дороги? Ты стояла у пикапа, а через секунду исчезла.

— Ну, мне помог Эдвард.

— Кто? — Тайлер не верил своим ушам.

— Эдвард Каллен, он стоял рядом. — Я никогда не умела лгать, и на этот раз все прозвучало не слишком убедительно.

— Каллен? Его я не заметил. Bay, ну и скорость! Как он?

— По-моему, в порядке, хотя тоже в больнице.

Я ведь не сумасшедшая, галлюцинациями не страдаю. Как же все произошло? Похоже, ответа не найти.

Мне сделали рентген головного мозга. Говорила же я медсестрам, что со мной все в порядке, так оно и оказалось. Никакого сотрясения. Однако без осмотра доктора уйти мне не разрешали. Итак, я застряла в процедурной. Если бы еще Тайлер перестал извиняться!.. Я ему раз сто повторила, что со мной все в порядке, а он продолжал изводить и себя, и меня. Наконец, я перестала его слушать и закрыла глаза. Покаяния Тайлера доносились словно издалека.

— Она спит? — произнес низкий бархатный голос, и я тут же открыла глаза.

У моей койки, самодовольно улыбаясь, стоял Эдвард. Хотелось показать, как сильно я злюсь, но ничего не вышло, сердиться на Каллена было невозможно.

— Послушай, Эдвард, мне очень жаль… — начал Тайлер.

Каллен жестом попросил его замолчать.

— А где же кровь? — с притворным сожалением спросил он и рассмеялся, обнажив белоснежные зубы.

Эдвард присел на койку Тайлера, однако повернулся ко мне.

— Каков диагноз? — спросил он.

— Со мной все в порядке, но уйти не разрешают! — пожаловалась я. — Слушай, а почему у тебя не берут анализы?

— Все дело в связях и личном обаянии! — засмеялся Каллен.

Тут в процедурную вошел доктор, и у меня просто отвисла челюсть. Он был молод, светловолос и красивее любого манекенщика из всех, кого я видела. И это несмотря на мертвенную бледность и темные круги под глазами.

— Итак, мисс Свон, как вы себя чувствуете? — спросил доктор Каллен.

Боже, его голос даже красивее, чем у Эдварда.

— Все в порядке, — кажется, в тысячный раз ответила я.

Он включил световой щит у изголовья моей койки.

— Рентген показывает, что все в норме, — одобрительно проговорил доктор. — А голова не болит? Эдвард сказал, что вы сильно ударились.

— Все в порядке, — вздохнула я, бросив свирепый взгляд на Каллена-младшего.

Холодные пальцы доктора осторожно ощупывали мою голову. Вот он коснулся левого виска, и я поморщилась.

— Больно?

— Да нет, — ответила я. Разве это боль?

Я подняла глаза и, увидев покровительственную улыбку Эдварда, разозлилась.

— Ваш отец ждет в приемном покое. Пусть забирает вас домой. Но если закружится голова или внезапно ухудшится зрение, сразу приезжайте ко мне.

— Могу я вернуться на занятия? — спросила я. Не хватало еще, чтобы Чарли за мной ухаживал!

— Сегодня лучше отдохнуть, — посоветовал доктор.

— А он вернется в школу? — поинтересовалась я, имея в виду Эдварда.

— Должен же кто-то сообщить добрую весть! — самодовольно изрек Каллен-младший.

— Вообще-то, — вмешался доктор, — почти вся школа собралась в приемном покое.

— О нет! — застонала я, закрывая лицо руками.

— Может, останетесь здесь? — с сомнением предложил доктор Каллен.

— Нет-нет! — испуганно вскрикнула я и тут же вскочила на ноги. Очевидно, я поспешила, потому что, потеряв равновесие, упала в объятия доктора. Он только головой покачал.

— Ничего страшного, — пролепетала я. Не рассказывать же ему, что с равновесием у меня вообще проблемы!

— Выпейте тайленол, — посоветовал он, осторожно ставя меня на ноги.

— Голова почти не болит! — упрямилась я.

— Вам очень повезло, — улыбнулся доктор, ставя подпись на моей выписке.

— Повезло, что Эдвард стоял рядом со мной, — поправила я, многозначительно глядя на своего спасителя.

— Ах, да, конечно! — согласился доктор, делая вид, что разбирает какие-то бумаги. Затем он подошел к Тайлеру. Интуиция не подвела, доктор Каллен был польщен.

— А вам, молодой человек, придется здесь задержаться, — объявил он Тайлеру, осматривая его ссадины.

Как только доктор отвернулся, я подошла к Эдварду.

— Можно тебя на минутку? — чуть слышно прошептала я.

Парень отступил, упрямо стиснув зубы.

— Тебя ждет отец, — процедил он.

Я посмотрела на доктора Каллена и Тайлера.

— Хочу поговорить с тобой наедине, если не возражаешь, — настаивала я.

Эдвард поморщился, а затем вышел из процедурной и быстро зашагал по длинному коридору. Мне пришлось бежать, чтобы не отстать. Завернув за угол, мы оказались в небольшом тупичке, и Каллен резко повернулся ко мне.

— Чего ты хочешь? — раздраженно спросил он.

— Ты обещал объяснить, как все случилось, — напомнила я, но не так уверенно, как собиралась. Его внезапная враждебность пугала.

— Я спас тебе жизнь, а ты еще претензии предъявляешь!

Я едва сдерживала негодование.

— Ты же обещал!

— Белла, ты ударилась головой и не понимаешь, что говоришь! — съязвил парень.

— С головой у меня все в порядке!

— Что ты от меня хочешь? — В голосе Эдварда появилась злоба.

— Узнать правду! — решительно сказала я. — Хочу знать, ради чего я лгала твоему отцу.

— А по-твоему, что случилось?

Чтобы выложить свою версию, мне хватило минуты.

— Я прекрасно помню, что тебя рядом со мной не было, Тайлер тоже тебя не видел, поэтому не надо говорить, что у меня амнезия! Фургон должен был раздавить нас обоих, но ты его удержал, причем с такой силой, что на двери фургона остались вмятины от твоих ладоней, а на бампере «хонды» — контуры плеч. У тебя нет ни одной царапины… И еще: фургон мог переехать мне ноги, но ты его не просто оттолкнул, а приподнял…

Я замолчала, понимая, что рассказ кажется бредом сумасшедшей. От досады на глаза навернулись слезы, и я сжала зубы, чтобы не разрыдаться.

Эдвард недоверчиво смотрел на меня.

— Думаешь, я приподнял фургон? — спросил он таким тоном, будто сомневался в моем душевном здравии.

Разве ему можно верить? Похоже, Каллен — прекрасный актер.

Стиснув зубы, я кивнула.

— Твоей истории никто не поверит, — насмешливо проговорил он.

— Я не собираюсь никому рассказывать, — очень четко произнесла я, сдерживая гнев.

— Тогда какая разница? — удивленно спросил он.

— Для меня есть разница, — твердо сказала я. — Не люблю врать и хочу знать, ради чего я это делаю.

— Неужели трудно просто сказать мне спасибо и обо всем забить? — устало спросил он.

— Спасибо! — зло бросила я.

— Но ты ведь не успокоишься?

— Конечно, нет!

— Боюсь, тебя ждет горькое разочарование.

Мы зло смотрели друг на друга. Чтобы не сбиться, я решила заговорить первой, иначе перед утонченной красотой бледного лица мне не устоять.

— А тебе какая разница? — холодно спросила я.

На секунду Каллен показался мне таким ранимым!

— Не знаю, — тихо сказал он и, не добавив ни слова, ушел.

Я злилась так сильно, что несколько секунд не могла сойти с места, а придя в себя, медленно прошла обратно по коридору.

Судя по всему, за нас с Тайлером переживала вся школа. В приемном покое я увидела сотни взволнованных лиц. Чарли бросился было ко мне, но буквально в двух шагах остановился, испуганный выражением моего лица.

— Со мной все в порядке, — мрачно объявила я. Меня до сих пор трясло от гнева, разговаривать не хотелось.

— Что сказал доктор?

— Что все в порядке, и я могу идти домой, — вздохнула я и увидела, как, расталкивая толпу, к нам приближаются Майк, Джессика и Эрик. — Поедем скорее!

Чарли обнял меня за плечи и повел к выходу. Я робко помахала друзьям, показывая, что волноваться больше не стоит. Мне стало легче, лишь когда мы сели в патрульную машину.

Ехали молча. Я была настолько поглощена своими мыслями, что едва замечала Чарли. Что ж, странное, явно оборонительное поведение Эдварда лишь подтверждает мои подозрения.

Чарли заговорил, только когда мы приехали домой.

— Э-э… тебе нужно позвонить Рене, — виновато проговорил он.

— Ты звонил маме! — в ужасе закричала я.

— Прости.

Выходя из машины, я громко хлопнула дверцей.

Естественно, мама была в истерике. Я раз тридцать повторила ей, что со мной все в порядке, прежде чем она поверила. Рене умоляла меня вернуться в Финикс, совершенно не думая о том, что в данный момент дома никого нет. Как ни странно, ее причитания меня почти не трогали. Все мысли занимал Эдвард и его тайна. Дура, какая же я дура! Даже из Форкса уезжать расхотела, кто бы подумал!

В такой ситуации разумнее всего было лечь в постель и притвориться спящей. Чарли краем глаза следил за мной из гостиной, и это страшно действовало на нервы.

Заглянув и ванную, я выпила три тайленола.

Глава четвертая

ПРИГЛАШЕНИЯ

Той ночью мне впервые приснился Эдвард Каллен. В кромешной тьме; единственным источником света была его кожа. Лица Эдварда я не видела, только спину — он шел прочь, оставляя меня в темноте. Догнать его я не могла, как быстро бы ни бежала, а он не останавливался, хотя я громко его звала. Испуганная и расстроенная, я проснулась среди ночи и потом долго не могла заснуть. С тех пор Каллен снился мне каждую ночь и всегда убегал.

Месяц после катастрофы был очень непростым, напряженным и полным переживаний.

К моему отчаянию и ужасу, на целую неделю я стала самым популярным человеком в школе. Тайлер Кроули ходил за мной по пятам, вымаливая прощение и предлагая помощь. Я пыталась убедить его, что больше всего мне хочется забыть тот день, тем более что ничего страшного со мной не случилось. Но от Тайлера так просто не отделаешься! Он преследовал меня на переменах, а во время ленча сидел за нашим столом. Можно не объяснять, что Майк с Эриком приняли его в штыки, а на мою голову свалился еще один ненужный поклонник.

Почему-то про Эдварда никому говорить не хотелось, хотя я и рассказывала, что он вел себя как герой, заслонив от приближающегося фургона. Джессика, Майк и Эрик в один голос твердили, что увидели Каллена, лишь когда отодвинули «хонду».

За ним не ходили толпами и не просили рассказать, как все случилось; как обычно, студенты старательно его избегали. Каллены и Хейлы сидели за тем же столиком, не ели и разговаривали только между собой. В мою сторону Эдвард больше не смотрел.

На биологии он сидел за самым краем стола, будто боялся испачкаться, и совершенно меня не замечал. Лишь когда его руки вдруг сжимались в кулаки, причем так, что белели костяшки пальцев, у меня возникали сомнения в его невозмутимости и равнодушии.

Наверное, он жалеет, что вытащил меня из-под колес фургона, другого объяснения происходящему я подобрать не могла.

Очень хотелось с ним поговорить, и уже на следующий день после аварии я попробовала. Последний наш разговор состоялся в тупичке у перевязочной, и мы практически поругались. Я злилась, что он не желает рассказать мне правду, несмотря на то, что свою часть уговора я выполняла безупречно. Но ведь, в конце концов, он спас мне жизнь, а как именно — неважно. Уже к следующему утру гнев сменился бесконечной благодарностью.

Когда я пришла на биологию, Эдвард сидел за партой, рассеянно глядя перед собой. Я присела, ожидая, что он ко мне повернется. Однако Каллен притворился, что не заметил моего появления.

— Здравствуй, Эдвард! — вежливо поздоровалась я, показывая, что настроена дружелюбно.

Каллен кивнул и стал с повышенным интересом разглядывать доску.

Вот и весь разговор, а с тех пор — ни слова, хотя мы каждый день сидели за одной партой. Не в силах бороться со своими чувствами, я продолжала смотреть па пего, пусть издалека. В столовой и на автостоянке мне никто помешать не мог, и я ухитрилась разглядеть, что его глаза с каждым днем становятся все темнее, а золотые крапинки постепенно исчезают. На биологии же я старалась уделять ему не больше внимания, чем он мне, хотя от этого чувствовала себя совсем несчастной и одинокой. А тут еще сны…

Несмотря на бодрые сообщения, Рене почувствовала, что со мной что-то не так, и несколько раз звонила, явно обеспокоенная. Я, как могла, убеждала ее, что в плохом настроении из-за пасмурной погоды.

Зато Майк радовался. Он очень боялся, что после аварии я начну восторгаться Эдвардом, и вздохнул с облегчением, поняв, что все совсем не так. Теперь перед биологией Ньютон запросто подсаживался ко мне, и мы подолгу болтали, совершенно игнорируя Каллена.

Со дня аварии снега больше не выпало, и Майк убивался, что поиграть в снежки так и не удалось. Лишь предстоящая поездка на пляж грела его душу. Немного потеплело, и проливные дожди несколько недель заливали Форкс.

В первый понедельник марта мне позвонила Джессика. Оказывается, весной по традиции девушки приглашают парней на танцы, и подруга интересовалась, может ли она пойти с Майком.

— Ты не возражаешь? Неужели ты сама не собиралась его пригласить? — недоумевала она, когда я заверила, что с моей стороны никаких проблем не будет.

— Нет, Джесс, я не иду, — успокаивала я. Танцы не по моей части.

— Там весело, — довольно вяло убеждала Джессика. Похоже, моя неожиданная популярность нравится ей гораздо больше, чем я сама!

— Желаю отлично провести время с Майком! — бодро сказала я и повесила трубку.

На следующий день на тригонометрии и испанском Джессика вела себя подозрительно тихо. На переменах она подчеркнуто меня сторонилась, а спрашивать, что произошло, мне не хотелось. Если Ньютон ее отверг, она все равно не признается.

Мои страхи подтвердились во время ленча, когда Джессика села за противоположный от Майка конец стола и оживленно болтала с Эриком.

Майк молча проводил меня на биологию, и его несчастный вид показался мне плохим знаком. Заговорил он, только когда присел на краешек моей парты. Как обычно, мне было не по себе от присутствия Эдварда.

— Представляешь, — начал Майк, разглядывая носки ботинок, — Джессика пригласила меня на танцы.

— Замечательно! — радостно воскликнула я. — Вы отлично проведете время.

— Ну, — протянул Ньютон, обескураженный моей улыбкой, — я сказал ей, что подумаю.

— Почему? — строго спросила я, тихо радуясь, что он не ответил Джессике категоричным отказом.

Не поднимая глаз, Майк густо покраснел, и мне стало его жаль.

— Вообще-то я надеялся, что меня пригласишь ты, — чуть слышно сказал он.

Я выдержала долгую паузу, ненавидя себя за чувство вины, которым многие умело пользовались. И тут почувствовала, как голова Эдварда на какой-то миллиметр повернулась в мою сторону.

— Майк, ты должен сказать Джессике «да», — жестко сказала я.

— Ты уже кого-то пригласила? Интересно, заметил ли Эдвард, как Ньютон стрельнул глазами в его сторону?

— Нет, я вообще не иду на танцы, — поспешно заверила я.

— Но почему? — потребовал объяснений Майк. О том, что я танцую как неуклюжая бегемотица, говорить не хотелось, так что я быстро придумала себе новые планы.

— Я собираюсь в Сиэтл.

Мгновенная блестящая ложь. Давно пора куда-нибудь съездить, так почему не в Сиэтл и не в субботу?

— Неужели нельзя выбрать другой день? — попытался уговорить меня Ньютон.

— Прости, нет, — решительно сказала я, лишая его последней надежды. — И, пожалуйста, не заставляй Джесс ждать слишком долго, это невежливо.

— Пожалуй, ты права, — отозвался Ньютон и понуро побрел на свое место.

Закрыв глаза, я нажала на виски, пытаясь выдавить из себя чувство вины и жалость. Мистер Баннер начал урок, и глаза пришлось открыть.

Эдвард смотрел на меня, как раньше, с любопытством и каким-то непонятным разочарованием. Я подняла на него глаза, уверенная, что он тут же отвернется. Ничего подобного, он продолжал испытывающе на меня смотреть. Боже, как он красив! У меня затряслись руки.

— Мистер Каллен? — спросил учитель, очевидно, ожидая ответа на вопрос, которого я не слышала.

— Цикл Кребса, — ответил Эдвард, неохотно переводя взгляд на мистера Баннера.

Вырвавшись из плена прекрасных глаз, я уткнулась в учебник. Больше я себе не доверяла и закрыла пылающее лицо темной прядью. Нельзя, нельзя уступать и поддаваться чувствам, даже если Эдвард Каллен впервые за много недель осчастливил своим взглядом. Я не должна позволять ему делать со мной все, что угодно. Это смешно, жалко и… опасно.

Оставшуюся часть урока я пыталась не обращать внимания на Эдварда, а поскольку это было выше моих сил, старалась, чтобы он не замечал моих брошенных украдкой взглядов. Как только прозвенел звонок, я отвернулась от него и стала собирать вещи, надеясь, что Каллен, как и раньше, быстро уйдет на следующий урок.

— Белла? — Ну почему этот голос так много для меня значит, ведь я знаю Эдварда совсем недавно!

Медленно, будто нехотя, я повернулась. Стыдно признаться, но прекрасное лицо притягивало меня, как магнит. Думаю, вид у меня был настороженный, а вот что чувствовал Каллен, сказать трудно. Что же он молчит?

— Ты снова со мной разговариваешь? Неужели? — нервно спросила я, хотя решила держать себя в руках.

Четко очерченные губы задрожали, Каллен пытался сдержать улыбку.

— Ну, не совсем…

Чтобы немного успокоиться, я зажмурилась и сделала глубокий вдох.

— Тогда чего же ты хочешь? — не открывая глаз, спросила я. Удивительно, но так оказалось проще контролировать свои мысли.

— Прости, — сокрушенно проговорил он. — Знаю, что веду себя грубо, однако так лучше.

Наконец я решилась посмотреть на Эдварда. Его лицо было очень серьезным.

— Не понимаю, о чем ты.

— Нам лучше не быть друзьями, — пояснил он. — Поверь мне.

Мои глаза презрительно сузились — однажды я ему уже поверила.

— Жаль, что это не пришло тебе в голову раньше, — съязвила я. — Тогда не пришлось бы ни чем жалеть.

— Жалеть? — Похоже, это слово и мой резкий тон застали его врасплох. — О чем жалеть?

— Что меня не переехал тот дурацкий фургон. Эдвард застыл в недоумении, а когда заговорил, мне казалось, что язык едва его слушается.

— Думаешь, я жалею, что спас тебе жизнь?

— Не думаю, а знаю!

— Ничего ты не знаешь! — разозлился Каллен.

Я резко отвернулась, чтобы сдержаться и не высказать ему все, что накипело. Собрав учебники, я бросилась вон из класса. Хотелось громко хлопнуть дверью, но ничего не вышло: я налетела на косяк и выронила книги. Целую секунду я решала, бросить их на полу или собрать, и, в конце концов, прислушалась к здравому смыслу. Вздохнув, я нагнулась над учебниками, однако Каллен меня опередил, ловко составил книги в стопку и с непроницаемым выражением лица передал мне.

— Благодарю, — холодно сказала я. Черные глаза стали страшными.

— Не стоит, — отозвался Эдвард.

Я быстро выпрямилась и, гордо расправив плечи, зашагала к спортзалу.