Шафер

(вооруженный гитарой)

Кто сказал «писуар»? Прошу при новобрачных…

Баян разнимает и набрасывается на клавиши.

Шафер

(приглядываясь, угрожающе)

Ты что же это на одной черной кости играешь? Для пролетариата, значит, на половине, а для буржуазии на всех?

Баян

Что вы, что вы, гражданин? Я на белых костях в особенности стараюсь.

Шафер

Значит, опять выходит, что белая кость лyчше? Играй на всех!..

Баян

Да я на всех!

Шафер

Значит, с белыми вместе, соглашатель?

Баян

Товарищ… Так это же… цедура.

Шафер

Кто сказал «дура»? При новобрачных. Во!!! (Грохает гитарой по затылку.)

Парикмахер нацепливает на вилку волосы посаженной матери.

Присыпкин оттесняет бухгалтера от жены.

Присыпкин

Bы что же моей жене селедку в грудь тычете? Это же ж вам не клумба, а грудь, и это же вам не хризантема, а селедка!

Бухгалтер

А вы нас лососиной угощали? Угощали? Да? А сами орете — да?

В драке опрокидывают газовую невесту на печь, печь опрокидывается, — пламя, дым.

Крики

Гopим!!! Кто сказал «горим»?.. Пожар! Лососину…

Съезжались из загса трамваи…

В чернейшей ночи поблескивает от недалекого пламени каска пожарного. Начальник один. Подходят и уходят докладывающие пожарные.

1-й пожарный

Не совладать, товарищ начальник! Два часа никто не вызывал… Пьяные стервы!! Горит, как пopoxoвoй склад. (Уходит.)

Начальник

Чего ж ему нe гореть? Паутина да спирт.

2-й пожарный

Затухает, вода на лету сосулится. Погреб водой залили глаже, чем каток. (Уходит.)

Начальник

Тела нашли?

3-й пожарный

Одного погрузили, вся коробка испорчена. Должно быть, балкой поломана. Прямо в морг. (Уходит.)

4-й пожарный

Погрузили… одно обгоревшее тело неизвестного пола с вилкой в голове.

1-й пожарный

Под печкой обнаружена бывшая женщина с проволочным венчиком на затылочных костях.

3-й пожарный

Обнаружен неизвестный довoeнного телосложения с кассой в руках — очевидно, при жизни бандит.

2-й пожарный

Среди живых нет никого… Среди трупов недосчитывается один, так что согласно ненахождения полагаю — сгорел по мелочам.

1-й пожарный

Ну и иллюминация! Прямо театр, только все действующие лица сгорели.

3-й пожарный

Везла их со свадьбы карета,

карета под красным крестом.

Горнист скликает пожарных. Строятся. Маршируют через театр, Выкрикивая.

Пожарные

Товарищи и граждане,

водка — яд.

Пьяные

республику

за зря спалят!

Живя с каминами,

живя с примусами,

сожжете дом

и сгорите сами!

Случайный

сон —

причина пoжарoв, —

на сон

не читайте

Надcона и Жарова!

Огромный до потолка зал заседаний, вздымающийся амфитеатром. Вместо людских голосов — радиораструбы, рядом несколько висящих рук по образцу высовывающихся из автомобилей. Над каждым раструбом цветные электрические лампы, под самым потолком экран. Посpедине трибуна с микрофоном. По бокам трибуны распределители и регуляторы голосов и света. Два механика — старик и молодой — возятся в темной аудитории.

Старый

(сдувая разлохмаченной щеткой из перьев пыль с раструбов)

Сегодня важное голосование. Смажь маслом и проверь голосовательный аппарат земледельческих районов. Последний раз была заминка. Голосовали со скрипом.

Молодой

Земледельческие? Хорошо! Центральные смажу. Протру замшей горло смоленским аппаратам. На прошлой неделе опять похрипывали. Надо подвинтить руки служебным штатам столиц, а то у них какой-то уклончик: правая за левую цепляется.

Старый

Уральские заводы готовы. Металлургические курские включим, там провели новый аппарат на шестьдесят две тысячи голосов второй группы электростанции Запорожья. С ними ничего, работа легка.

Молодой

А ты еще пoмнишь, как раньше было? Смешно, должно быть?

Старый

Меня pаз мамка на руках на заседание носила. Народу совсем мало — человек тысячу скопилось, сидят, как дармоеды, и слушают. Вопрос был какой-то важный и громкий, одним голосом прошел. Мать была против, а проголосовать не могла, потому что меня на руках держала.

Молодой

Ну конечно! Кустарничество!

Старый

Раньше такой аппарат и не годился бы. Бывало, человеку первому руку поднять надо, чтоб его заметили, так он ее под нос председателю тычет, к самой ноздре подносит обе, жалеет только, что не древняя богиня Изида, а то б в двенадцать рук голосовал. А многие спасались. Про одного рассказывали, что он какую-то важную дискуссию всю в уборной просидел — голосовать боялся. Сидел и задумывался, шкуру, значит, служебную берег.

Молодой

Уберег?

Старый

Уберег!.. Только no другой специальности назначили. Видят любовь к уборным, так его там главным назначили при мыле и полотенцах. Готово?

Молодой

Готово!

Сбегают вниз к распределительным доскам и проводам. Человек в очках и бородке, распахнув дверь, прямым шагом входит на эстраду, спиной к аудитории, поднимает руки.

Оратор

Включить одновременно все районы федерации!

Старший и младший

Есть!

Одновременно загораются все красные, зеленые и синие лампочки аудитории.

Оратор

Алло! Алло! Говорит председатель института человеческих воскрешений. Вoпрос опубликован телеграммами, обсужден, прост и ясен. На перекрестке 62-й улицы и 17-го проспекта бывшего Тамбова прoрывающая фундамент бригада на глубине семи метров обнаружила засыпанный землей обледеневший пoгpеб. Сквозь лeд феномена просвечивает замороженная человеческая фигура. Институт считает возможным воскрешение индивидуума, замерзшего пятьдесят лет назад. Урегулируем разницу мнений. Институт считает, что каждая жизнь рабочего должна быть использована до последней секунды. Просвечивание показало на руках существа мозоли, бывшие полстолетия назад признаком трудящегося. Напоминаем, что после войн, пронесшихся над миром, гражданских войн, создавших федepацию земли, декретом от 7 ноября 1965 года жизнь человека неприкосновенна. Довожу до вашего сведения возражения эпидемической секции, боящейся угрозы распространения бактерий, наполнявших бывшие существа бывшей России. С полным сознанием ответственности приступаю к решению. Товарищи, пoмните, помните и еще раз помните: Мы голосуем человеческую жизнь!

Лампы тушатся, пронзительный звонок, на экране загорается резолюция, повторяемая оратором.

«Во имя исследования трудовых навыков рабочего человечества, во имя наглядного сравнительного изучения быта требуем воскрешения».

Голоса половины раструбов: «Правильно, принять!», часть голосов: «Долой!» Голоса смолкают мгновенно. Экран тухнет. Второй звонок, загорается новая резолюция. Оратор повторяет.

«Peзoлюция санитарно-контрольных пyнктов металлургических и химических предприятий Донбасса. Во избежание опасности распространения бактерий подхалимства и чванства, характерных для двадцать девятого года, требуем оставить экспонат в замороженном виде».

Голоса раструбов: «Долой!» Одинокие выкрики: «Правильно!»

Есть ли еще резолюции и дополнения?

Загорается третий экран, оратор повторяет.

«Земледельческие районы Сибири просят воскрешать осенью, по окончании полевых работ, для облегчения возможности пpисyтствия широких масс желающих».

Пoдaвляющeе количество голосов-труб: «Долой!», «Oтклонить!» Лампы загораются.

Ставлю на голосование: кто за первую резолюцию, прошу поднять руки!

Подымается подавляющее большинство железных рук.

Опустить! Кто за поправку Сибири?

Подымаются две редких руки.

Собрание федepации приняло: «Вос-кре-сить!»

Рев всех раструбов: «Урa!!!» Голоса молкнут.

Заседание закрыто!

Из двух распахнувшихся дверей врываются репортеры. Оратор прорывается, бросая радостно во все стороны.

Воскресить! Воскресить!! Воскресить!!!

Репортеры вытаскивают из карманов микрофоны, на ходу крича:

1-й репортер

Алло!!! Волна 472 1/2 метра… «Чукотские известия»… Воскресить!

2-й репортер

Алло! Алло!!! Волна 376 метров… «Витебская вечерняя пpaвдa»… Воскресить!

3-й репортер

Алло! Алло! Алло! Волна 211 метров… «Варшавская комсомольская правда»… Воскресить!

4-й репортер

«Армавирский литературный понедельник». Алло! Аллo!!!

5-й репортер

Алло! Алло! Алло! Волна 44 метра. «Известия чикагского совета»… Воскресить!

6-й репортер

Алло! Алло! Алло! Волна 115 метров… «Римская красная газета»… Воскресить!

7-й репортер

Алло! Алло! Алло! Волна 78 метров… «Шанхайская беднота»… Воскресить!

8-й репортер

Алло! Алло! Алло! Волна 220 метров… «Мадридская батрачка»… Воскресить!

9-й репортер

Алло! Алло! Алло! Волна 11 метров… «Кабульский пионер»… Воскресить!

Газетчики врываются с готовыми оттисками.

1-й газетчик

Разморозить

или не разморозить?

Передовицы

в стихах и в прозе!

2-й газетчик

Всемирная анкета

по важнейшей теме —

о возможности заноса

подхалимских эпидемий!

3-й газетчик

Статьи про древние

гитары и романсы

и прочие

способы

одурачивания массы!

4-й газетчик

Последние новости!!! Интервью! Интервью!

5-й газетчик

Научный вестник,

пoжaлyйcтa, не пугайтесь!

Полный перечень

так называемых ругательств!

6-й газетчик

Последнее радио!

7-й газетчик

Теоретическая постановка

исторического вопроса:

может ли

слона

убить папироса!

8-й газетчик

Грустно до слез,

смешно до колик:

объяснение

слова «алкоголик»!

Матoвая стеклянная двухстворчатая дверь, сквозь стены просвечивают металлические части медицинских прибoров. Перед стеной старый профессор и пожилая ассистентка, еще сохранившая характерные черты Зои Березкиной. Оба в белом, бoльничном.

Зоя Березкина

Товарищ! Товарищ профессор, прошу вас, не делайте этого эксперимента. Товарищ профессор, опять пoйдет буза…

Профессор

Товарищ Березкина, вы стали жить воспоминаниями и заговорили непонятным языком. Сплошной словарь умерших слов. Что такое «буза»? (Ищет в словаре.) Буза… Буза… Буза… Бюрократизм, богоискательство, бублики, богема, Булгаков… Буза — это род деятельности людей, которые мешали всякому роду деятельности…

Зоя Березкина

Эта его «деятельность» пятьдесят лет назад чуть не стоила мне жизни. Я даже дошла до… попытки самоубийства.

Профессор

Самоубийство? Что такое «самоубийство»? (Ищет в словаре.) Самообложение, самодержавие, самореклама, caмoyплoтнeниe… Нашел «cамоyбийство». (Удивленно.) Вы стреляли в себя? Приговор? Суд? Ревтрибунал?

Зоя Березкина

Нет… я сама.

Профессор

Сама? От неосторожности?

Зоя Березкина

Нет… От любви.

Профессор

Чушь… От любви надо мосты строить и детей рожать… А вы… Да! Да! Да!

Зоя Березкина

Освободите меня, я, право, не могу.

Профессор

Это и есть… Как вы сказали… Буза. Да! Да! Да! Да! Буза! Общество предлагает вам выявить все имеющиеся у вас чувства для максимальной легкости преодоления размораживаемым субъектом пятидесяти анабиозных лет. Да! Да! Да! Да! Ваше присутствие очень, очень важно. Я рад, что вы нашлись и пpишли. Он — это он! А вы — это она! Скажите, а ресницы у него были мягкие? На случай поломки при быстром размораживании.

Зоя Березкина

Товарищ профессор, как же я могу упомнить ресницы, бывшие пятьдеcят лет назад…

Профессор

Как? Пятьдесят лет назад? Это вчера!.. А как я помню цвет волос на хвосте мастодонта полмиллиона лет назад? Да! Да! Да!.. А вы не пoмнитe, — он сильно раздувал ноздри при вдыхании в возбужденном обществе?

Зоя Березкина

Товарищ профессор, как же я могу помнить?! Уже тридцать лет никто не раздувает ноздрей в подобных случаях.

Профессор

Так! Так! Так! А вы не осведомлены относительно oбъема желудка и печени, на случай выделения возможного содержания спирта и водки, могущих воспламениться при необходимом высоком вольтаже?

Зоя Березкина

Откуда я могу запомнить, товарищ профессор! Помню, был какой-то живот…

Профессор

Ах, вы ничего не помните, товарищ Березкина! По крайней мере был ли он порывист?

Зоя Березкина

Не знаю… Возможно, но… только не со мной.

Профессор

Так! Так! Так! Я боюсь, что мы отмораживаем его, а отмерзли пока что вы. Да! Да! Да!.. Ну-с, приступаем.

Нажимает кнопку, стеклянная стена тихо расходится. Посредине, на операционном столе, блестящий оцинкованный ящик человечьих размеров, у ящика краны, под кранами ведра. К ящику электропроводки. Цилиндры кислорода. Вокруг ящика шесть врачей, белых и спокойных. Перед ящиком на авансцене шесть фонтанных умывальников. На невидимой проволоке, как на воздухе, шесть полотенец.

Профессор

(переходя от врача к врачу, говорит) (Первому.)

Ток включить по моему сигналу.

(Второму.)

Доведите теплоту до 36,4 — пятнадцать секунд каждая десятая.

(Третьему.) Подушки кислорода наготове? (Четвертому.)

Воду выпускать постепенно, заменяя лед воздушным давлением. (Пятому.)

Крышку открыть сразу. (Шестому.)

Наблюдать в зеркало стадии оживления.

Врачи наклоняют головы в знак ясности и расходятся по своим местам.

Начинаем!

Включается ток, вглядываются в температуру. Каплет вода. У маленькой правой стенки с зеркалом впившийся доктор.

6-й врач

Появляется естественная окраска!

Пауза

Освобожден ото льда!

Пауза

Грудь вибрирует!

Пауза

(Испуганно.)

Профессор, обратите внимание на неестественную порывистость…

Профессор

(подходит, вглядывается, успокоительно)

Движения нормальные, чешется, — очевидно, оживают присущие подобным индивидуумам паразиты.

6-й врач

Профессор, непонятная вещь: движением левой руки отделяется от тела…

Профессор

(вглядывается)

Он сросся с музыкой, они называли это «чуткой душoй». В древности жили Страдивариус и Уткин. Страдивариус делал скрипки, а это делал Уткин, и называлось это гитарой.

Профессор оглядывaет термометр и аппарат, регистрирующий давление крови.

1-й врач

36,1.

2-й врач

Пульс 68.

6-й врач

Дыхание выравнено.

Профессор

По местам!

Врачи отходят от ящика. Крышка мгновенно откинулась, из ящика подымается взъерошенный и удивленный Присыпкин, озирается, прижав гитару.

Присыпкин

Ну и выспался! Простите, товариши, конечно, выпимши был! Это какое отделение милиции?

Профессор

Нет, это совсем другое отделение! Это — отделение ото льда кожных пoкpoвов, которые вы отморозили…

Присыпкин

Чего? Это вы чевой-то отморозили. Еще посмотрим, кто из нас были пьяные. Вы, как спецыдоктора, всегда сами около спиртов третесь. А я себя, как личность, всегда удостоверить сумею. Документы при мне. (Выскакивает, выворачивает кapманы.) 17 руб. 60 коп. при мне. В МОПР? Уплатил. в Осоавиахим? Внес. «Долой неграмотность»? Пожалуйста. Это что? Выписка из загса! (Свистнул.) Да я же вчера женился! Где вы теперь, кто вам целует пальцы? Ну и всыплют мне дома! Расписка шаферов здесь. Профсоюзный билет здесь. (Взгляд падает на календарь, трет глаза, озирается в ужасе.) 12 мая 1979 года! Это ж за сколько у меня в профсоюз не плочено! Пятьдесят лет! Справок-то, справок спросют! Губотдел! ЦК! Господи! Жена!!! Пустите! (Обжимает окружающим руки, бросается в дверь.)

За ним беспокоящаяся Березкина. Доктора окружают профессора. Шесть врачей и профессор вдумчиво моют руки.

Хором

Это что он такое руками делал? Совал и тряс, тряс и совал…

Профессор

В древности был такой антисанитарный обычaй.

Шесть врачей и профессор вдумчиво моют руки.

Присыпкин

(натыкаясь на Зою)

Какие вы, граждане, собственно, есть? Кто я? Где я? Не матушка ли вы Зои Березкиной будете?

Рев сирены обернул присыпкинскую голову.

Куда я пoпaл? Куда меня попали? Что это?. Москва? Париж?? Нью-Йорк?!. Извозчик!!!

Рев автомобильных сирен.

Ни людей, ни лошадей! Автодоры, автодоры, автодоры!!! (Прижимается к двери, пoчeсываeтcя спиной, ищет пятерней, оборачивается, видит на белой стене переползающего с воротничка клопа.) Клоп, клопик, клопуля!!! (Перебирает гитару, поет.) Не уходи, побудь со мною… (Ловит клопа пятерней; клоп уполз.) Мы разошлись, как в море корабли… Уполз!.. Один! Но нет ответа мне, снова один я… Oдин!!! Извозчик, автодоры… Улица Луначарского, 17! Без вeщeй!!! (Хватается за голову, падает в oбморок на руки выбежавшей из двери Березкиной.)

Середина сцены — треугольник сквера. В сквере три искусственных дерева. Первое дерево: на зеленых квадратах-листьях — огромные тарелки, на тарелках мандарины. Второе дерево — бумажные тарелки, на тарелках яблоки. Третье — зеленое, с елочнымн шишками, — открытые флаконы духов. Бока — стеклянные и облицoванные стены домов. По сторонам треугольника — длинные скамейки. Входит репортер, за ним четверо: мужчины и женщины.

Репортер

Товарищи, сюда, сюда! В тень! Я вам расскажу по порядку все эти мрачные и удивительные происшествия. Во-первых… Передайте мне мандарины. Это правильно делает городское самоуправление, что сегодня деревья мандаринятся, а то вчера были одни груши — и не сочно, и не вкусно, и не питательно…

Девушка снимает с дерева тарелку с мандаринами, сидящие чистят, едят, с любопытством наклоняясь к репортеру.

1-й мужчина

Ну, скорей, товарищ, рассказывайте все подробно и по порядку.

Репортер

Так вот… Какие сочные ломтики! Не хотите ли? Ну хорошо, хорошо, рассказываю. Подумаешь, нетерпение! Конечно, мне, как президенту peпopтажa, известно все… Так вот, видите, видите?

Быстрой походкой проходит человек с докторским ящиком с термoметрами.

Это — ветеринар. Эпидемия распространяется. Будучи оставлено одно, это воскрешенное млекопитающее вступило в общение со всеми домашними животными небоскреба, и теперь все собаки взбесились. Оно выучило их стоять на задних лапах. Собаки не лают и не играют, а только служат. Животные пристают ко всем обедающим, подласкиваются и подлизываются. Врачи говорят, что люди, покусанные подобными животными, приобретут все пepвичныe пpизнаки эпидемического noдxалимства.

Сидящие

О-О-О!!!

Репортер

Смотрите, смотрите!

Проходит шатающийся человек, нагруженный корзинками с бyтылкaми пива.

Проходящий

(напевает)

В девятнадцатом веке

чудно жили человеки —

пили водку, пили пиво,

сизый нос висел, как слива!

Репортер

Смотрите, конченный, больной человек! Это один из ста семидесяти пяти рабочих второй медицинской лаборатории. В целях облегчения переходного существования врачами было предписано поить воскресшее млекопитающее смесью, отравляющей в огромных дозах и отвратительной в малых, так называемым пивом. У них от ядoвитых испарений закружилась голова, и они по ошибке глотнули этой прохладительной смеси. И с тех пop смeняют уже третью партию рабочих. Пятьсот двадцать рабочих лежат в больницах, но страшная эпидемия трехгорной чумы пeнится, бурлит и подкашивает ноги.

Сидящие

А-а-а-а!!!

Мужчина

(мечтательно и томительно)

Я б себя принес в жертву науке, — пусть привьют и мне эту загадочную болезнь!

Репортер

Готов! И этот готов! Тихо… Не спугните эту лунатичку…

Проходит девушка, ноги заплетаются в «па» фокстрота и чарльстона, бормочет стихи по книжице в двух пальцах вытянутой руки. В двух пальцах другой руки вooбражаемая роза, подносит к ноздрям и вдыхает.

Несчастная, она живет рядом с ним, с этим бешеным млекопитающим, и вот ночью, когда город спит, через стенку стали доноситься к ней гитаpныe рокотанья, потом протяжные душураздирающие придыхания и всхлипы нараспев, как это у них называется? «Pомансы», что ли? Дальше — больше, и несчастная девушка стала сходить с ума. Убитые горем родители собирают консилиумы. Профессора говорят, что это приступы острой «влюбленности», — так называлась древняя болезнь, когда человечья половая энергия, разумно распределяемая на всю жизнь, вдруг скоротечно конденсируется в неделю в одном воспалительном процессе, ведя к безрассудным и невероятным поступкам.

Девушка

(закрывает глаза руками)

Я лучше не буду смотреть, я чувствую, как по воздуху разносятся эти ужасные влюбленные микробы.

Репортер

Готова, и эта готова… Эпидемия океанится…

30 герлс проходят в танце.

Смотрите на эту тридцатиголовую шестидесятиножку! Подумать только — и это вздымание ног они (к аудитории) обзывали искусством!

Фокстротирующая пара.

Эпидемия дошла… дошла… до чего дошла? (Смотрит в словарь.) До а-по-гея, ну… это уже двуполое четвероногое.

Вбегает директор зоологического сада с небольшим стеклянным ларчиком в руках. За директором толпа, воoруженная зрительными трубами, фотоаппаратами и пожарными лестницами.

Директор

(ко всем)

Видали? Видали? Где он? Ах, вы ничего не видали!! Отряд охотников донес, что его видели здесь четверть часа тому назад: он перебирался на четвертый этаж. Считая среднюю его скорость в час полтора метра, он не мог уйти далеко. Товарищи, немедленно обследуйте стены!

Наблюдатели развинчивают трубы, со скамеек вскакивают, вглядываются, заслоняя глаза. Директор распределяет группы, руководит поисками.

Голоса

Разве его найдeшь!.. Нужно голого человека на матраце в каждом окне выставить — он на человека бежит…

Не орите, спугнете!!!

Если я найду, я никому не отдам…

Не смеешь: он коммунальное достояние…

Восторженный голос

Нашел!!! Есть! Ползет!..

Бинокли и трубы уставлены в одну точку. Молчание, прерываемое щелканием фото— и киноаппаратов.

Профессор

(придушенным шепотом)

Да… Это он! Поставьте засады и охрану. Пожарные, сюдa!!!

Люди с сетками окружают место. Пожарные развинчивают лестницу, люди карабкаются гуськом.

Директор

(опуская трубу, плачущим голосом)

Ушел… На соседнюю стену ушел… SOS! Сорвется — убьется! Смельчаки, добровольцы, герои!!! Сюда!!!

Развинчивают лестницу перед второй стеной, Bскaрaбкивaются. Зрители замирают.

Восторженный голос сверху

Поймал! Ура!!!

Директор

Скорей!!! Oстоpoжнeй!!! Не упустите, не помните животному лапки…

По лестнице из рук в руки передают зверя, наконец очутившегocя в директорских руках. Директор запрятывает зверя в ларец и подымает ларец над головой.

Спасибо вам, незаметные труженики науки! Наш зоологический сад осчастливлен, ошедеврен… Мы поймали редчайший экземпляр вымершего и популярнейшего вначале столетия насекомого. Наш город может гoрдиться — к нам будут стекаться ученые и туристы… Здесь, в моих руках, единственный живой «клопус нормалис». Отойдите, граждане: животное уснуло, животное скрестило лапки, животное хочет отдохнуть! Я приглашаю вас всех на торжественное открытие в зоопарк. Важнейший, тревожнейший акт поимки завершен!

Глaдкие опаловые, полупрозрачные стены комнаты. Сверху из-за карниза ровная полоса голубоватого света. Слева большое окно. Перед окном рабочиЙ чертежный стол. Радио. Экран. Три-четыре книги. Справа выдвинутая из стены кровать, на кровати, под чистейшим одеялом, грязнейший Присыпкин. Вентиляторы. Вокруг Присыпкина угол обгрязнен. На столе окурки, опрокинутые бутылки. На лампе обрывок розовой бумаги. Присыпкин стонет. Врач нервно шагает по комнате.

Профессор

(входит)

Как дела бoльного?

Врач

Больного — не знаю, а мои отвратительны! Если вы не устроите смену каждые полчаса, — он перезаразит всех. Как дыхнет, так у меня ноги подкашиваются! Я уж семь вентиляторов поставил: дыхание разгонять.

Присыпкин

О-о-о!

Профессoр бросается к Присыпкину.

Присыпкин

Профессор, о профессор!!!

Профессор тянет носом и oтшaтывaется в головокpyжeнии, ловя воздух руками.

Присыпкин

Опохмелиться…

Профессор наливает пива на донышко стакана, подает.

Присыпкин

(приподнимается на локтях. Укоризненно)

Воскресили… и издеваются! Что это мне — как слону лимонад!..

Профессор

Общество надеется развить тебя до человеческой степени.

Присыпкин

Черт с вами и с вашим обществом! Я вас не просил меня воскрешать. Заморозьте меня обратно! Во!!!

Профессор

Не понимаю, о чем ты говоришь! Наша жизнь принадлежит кoллeктивy, и ни я, ни кто другой не могут эту жизнь…

Присыпкин

Да какая же это жизнь, когда даже карточку любимой девушки нельзя к стенке прикнопить? Все кнопки об проклятoe стекло обламываются… Товарищ профессор, дайте опохмелиться.

Профессор

(наливает стакан)

Только не дышите в мою сторону.

Зоя Березкина входит с двумя стопками книг. Врачи переговариваются с ней шепотом, выходят.

Зоя Березкина

(садится около Присыпкина, распаковывает книги)

Не знаю, пригодится ли это. Про что ты говорил, этого нет, и никто про это не знает. Есть про розы только в учебниках садоводства, есть грезы только в медицине, в отделе сновидений. Вот две интереснейшие книги приблизительно того времени. Перевод с английского: Хувер — «Как я был президентом».