— Видимо, это и облегчило его действия. Вам известно его имя?

— Нет.

— Мы узнаем его в пансионе, — вмешался в разговор Тресков.

— Скорее всего — нет, — ответил я. — Он наверняка назвался чужим именем, и вам, как полицейскому, это известно не хуже, чем мне. Так что от имени, которое мы узнаем в пансионе, нам вряд ли будет польза.

— Но это поможет нам разыскать его!

— Неужели вы думаете, мистер Тресков, что он все еще в Джефферсон-Сити?

— Нет. Я сейчас уйду, чтобы известить полицию и…

— Забудьте про полицию, — перебил я его, — нашим пострадавшим от нее ждать нечего!

— Не могу согласиться!

— Уверяю вас, что это так! Если мы сами не предпримем все необходимое, то на полицию надежды еще меньше. Итак, давайте думать! Только для этого лучше перейти в отдельную комнату, здесь слишком шумно. А матушка Тик принесет нам пиво.

Мы удалились в ту самую комнату, откуда вчера вышел Тресков. Под словом «мы» я подразумеваю Трескова, Хаммердала, Холберса и себя. Я не собирался посвящать в наш разговор других, поскольку среди гостей вполне могла оказаться какая-нибудь сомнительная личность, которая испортила бы нам все дело. Впрочем, никто и не проявлял особого желания следовать за нами.

И вот теперь, когда мы оказались в узком кругу, я раскрыл карты:

— Мне известен вор, господа, и я позвал вас сюда, чтобы назвать его. Остальным же слышать его имя совсем ни к чему, потому что может найтись кто-то, кто предупредит его.

— Вы знаете вора, мистер Шеттерхэнд? — обрадованно спросил Дик Хаммердал. — Ну, тогда мне за свои деньги больше нечего бояться! Мы его схватим! Если Олд Шеттерхэнд пошел по его следу, вору от него не уйти!

— Да, вы и в самом деле удивительный человек, мистер Шеттерхэнд! — поддержал его Тресков.

— Не нужно так говорить! Это чистая случайность, что он попался мне на глаза.

— Так вы даже видели его?

— Да, в тот момент, когда он обращал в деньги один из чеков на сумму в пять тысяч долларов.

— Что? Пять тысяч долларов? — сердито сказал Дик Хаммердал. — Не завидую этому подлецу, если он успеет растратить эти деньги раньше, чем мы его поймаем! Как зовут этого человека?

— У него было много разных имен. Я же узнал его под именем Дуглас.

— Дуглас? Среди наших знакомых нет никого с таким именем. А ты что на это скажешь, Пит Холберс, старый енот?

— Хм, если ты думаешь, Дик, что мы не знаем никакого Дугласа, то, пожалуй, это верно.

— Но мне, мне приходилось иметь дело с одним Дугласом! — сказал Тресков. — Если бы это был тот самый, которого я ищу!

— Вы ищете человека по имени Дуглас? — спросил я.

— Да. То есть это имя — одно из многих, которыми он пользовался. И раз уж вы его видели, не могли бы вы описать мне его внешность, сэр?

— И даже очень подробно. Я был с ним на протяжении двух дней.

Я дал Трескову детальное описание внешности Генерала, и когда я закончил, он сказал:

— Все сходится, все абсолютно точно сходится! Но чтобы утвердиться в этом мнении окончательно, я должен иметь ответ еще на один вопрос. Если вы провели с ним два дня, мистер Шеттерхэнд, то вам, видимо бросилась в глаза одна его интересная особенность.

— Она касается его личности?

— Нет, скорее, его социального статуса.

— А, так вы, очевидно, имеете в виду то, что он

выдает себя за генерала?

— А он делал то же самое и при вас?

— Да.

— Тогда это он. В этом больше нет сомнений! Сообщу вам по секрету, что я для того и прибыл в Джефферсон-Сити, чтобы арестовать его. Мы получили сведения о его вероятном появлении в этом городе. Где вы с ним познакомились, мистер Шеттерхэнд?

— В Льяно-Эстакадо 123.

— О! Значит, в пустыне?

— Да. Он и там очень скоро проявил себя как вор.

— Каким же образом? Прошу вас, расскажите!

Я коротко пересказал ему ту историю.

— Всего лишь пятьдесят плетей получил он? — разочарованно сказал Тресков. — Мало, слишком мало. Вы не поверите, сколько за ним числится всяких темных дел. Я просто обязан поймать его! Я приложу все силы, чтобы отыскать его след, и не сойду с него прежде, чем этот негодяй окажется у меня в руках!

— От вас не требуется никаких усилий, сэр — его след уже найден.

— Кем?

— Мною!

— И куда он ведет?

— Далеко отсюда, очень далеко! Так далеко, что вы, вероятно, откажетесь от мысли преследовать его.

— И не подумаю! Я тогда гнался за Зандерсом через весь континент. И чтобы поймать Генерала, я сделаю не меньше. Итак, куда же он направляется?

— На Запад, в Скалистые горы.

— В самом деле? С таким количеством денег в кармане?

— Как видите! Этот человек слишком умен, чтобы остаться кутить на Востоке и при этом позволить себя поймать.

— Но ведь Скалистые горы пересекают Соединенные Штаты с севера на юг. Вы знаете место, куда он направляется?

— Да, знаю.

— И куда же?

— Вы и сами это знаете.

— Я? — спросил Тресков с удивлением.

— Да.

— От кого же я мог это узнать?

— От того же человека, который сообщил мне об этом. От Тоби Спенсера!

— Спенсер… Спенсер… А, да это же вчерашний дебошир, с которым вы так блистательно расправились!

— Он самый. Вы ведь слышали, о чем он со мной говорил?

— Да.

— Он предлагал мне сделку.

— Отправиться вместе с ним в парк Сент-Луис?

— Да. Кстати, туда же направляется и Генерал.

— Вам сказал об этом Спенсер?

— А вы разве этого не слышали?

— Признаться, не заметил, чтобы он упоминал Генерала. Видимо, что-то в этот момент отвлекло мое внимание от вашего разговора. Значит, Генерал тоже собрался в горы?

— Конечно! Он ведь у этих парней предводитель, и, похоже, они намереваются промышлять разбоем. Хватит у вас решимости иметь дело с подобными людьми, мистер Тресков?

— Чтобы схватить Генерала, я пойду на любой риск! У меня есть указание не останавливаться ни перед чем ради его поимки.

— Видимо, он действительно опасный преступник, не считая уже того, что знаю о нем я?

— Безусловно. Я бы мог многое о нем порассказать. Но, во-первых, это отчасти составляет служебную тайну, а во-вторых, у нас на это сейчас просто нет времени.

— Однако вы должны хорошо представлять себе, что такое конный переход до высокогорных парков. Нам придется пересекать территорию осэджей!

— Надеюсь, они не причинят мне особого вреда.

— Вы полагаете? Они в последнее время очень неспокойны. Это одно из племен народа сиу — а что это значит, вы, видимо, успели убедиться на примере огаллала. И еще один вопрос: вас кто-нибудь сопровождает?

— Хм! Вообще-то я здесь один, но надеюсь, что мог бы рассчитывать на мистера Хаммердала и мистера Холберса.

— Почему именно на нас? — спросил толстяк Хаммердал.

— Потому что у него при себе ваши деньги. Или вы намерены подарить их ему?

— И не подумаем! Если бы деньги были только нашими, мы бы еще подумали, но поскольку они предназначаются для незабвенной драчливой тетушки-феи, мы просто обязаны вернуть их.

— В таком случае вы должны догнать вора!

— Это уж само собой разумеется.

— Значит, у нас с вами общая цель, и я не думаю, что вы решите действовать в одиночку и заставите меня ехать одного.

— Цель целью, а мы едем с вами!

— Вот и отлично. Значит, теперь нас уже трое, и это утраивает мои надежды на поимку Генерала.

— Утраивает или нет — не имеет значения, но если он попадется мне в лапы, то уж больше не вырвется! Разве не так, Пит Холберс, старый енот?

— Если ты думаешь, что это так, дорогой Дик, то мы поедем за ним, отнимем деньги и хорошенько его отдубасим. А потом отдадим его мистеру Трескову, который подыщет для него хорошенькую виселицу. Итак, мы едем втроем, но когда?

— Это еще нужно обдумать. Может быть, мистер Шеттерхэнд даст нам добрый совет?

— Охотно сделаю это, — сказал я, — и думаю, что вы ему последуете.

— Не сомневайтесь! И в чем же он состоит?

— В следующем: вам надо ехать не втроем, вам надо взять с собой еще кое-кого, мистер Тресков.

— Кто же этот человек?

— Я.

— Вы? — переспросил он обрадованно.

— Я.

— В самом деле? Вы хотите ехать с нами?

— Конечно!

— Вот это да! О большем мы и мечтать не могли! Если вы будете с нами, то это равнозначно тому, что мы уже поймали Генерала!

— Прошу вас, не горячитесь, сэр! По-моему, вы меня переоцениваете. Если бы вы знали, сколько я в своей жизни потерпел неудач, вы бы поумерили свой оптимизм. Но вы, безусловно, вполне можете рассчитывать на меня и быть уверены, что я сделаю все, что в моих силах. Но с нами будет и еще один человек, который в таком деле куда предпочтительнее меня.

— Предпочтительнее вас? Кто бы это мог быть?

— Не догадываетесь?

— Пока нет.

— Виннету.

— Виннету! Он что, тоже здесь, в городе?

— Нет, но недалеко отсюда.

— И вы полагаете, он захочет присоединиться к нам?

— Без сомнения. Он никогда не оставляет меня одного.

— Но разве в ваши планы входила поездка в горы?

— Вообще говоря, нет. Мы собирались навести здесь справки об одном человеке и разыскать его, если он окажется не слишком далеко отсюда. Мы узнали, что он отправился в Колорадо, и последуем за ним. А это значит, что нам с вами по пути. Так что вы вовсе не должны думать, что мы приносим в жертву собственные намерения.

— Даже если у нас нет повода говорить о самопожертвовании, то все равно это услуга, большая услуга с вашей стороны, и мы вам за это чрезвычайно признательны. Таким образом, нас стало пятеро.

— А позднее будет и шестеро.

— Шестеро? Но кто же шестой?

— Олд Шурхэнд.

— Что? Вы разыщете Олд Шурхэнда?

— Я надеюсь на это.

— И приведете его к нам?

— Да.

— Ну, теперь этот Генерал может бежать, куда захочет — мы найдем его! Разве вы не рады, Дик Хаммердал, что с нами будут трое таких людей?

— Рад я или не рад, это неважно; однако я просто в восторге от возможности очутиться в такой знаменитой компании — это ведь немалая честь для каждого из нас! Что скажешь на это, Пит Холберс, старый енот!

— Если ты считаешь, что для нас это честь, то я с тобой соглашусь, дорогой Дик, и предложу не слоняться слишком долго без дела в этом муравейнике, который люди называют Джефферсон-Сити.

Добряк Пит Холберс имел обыкновение раскрывать рот лишь тогда, когда к нему обращался с вопросом его «дорогой Дик». Теперь же он разговорился настолько, что решился даже выдвинуть собственное предложение. Я ответил:

— Разумеется, времени попусту мы терять не станем, но при этом важно ничего не упустить из виду. В первую очередь нужно позаботиться о лошадях. Вы ведь собирались на Восток, поэтому лошадей у вас, вероятно, сейчас нет?

— Нет лошадей? Плохо же вы знаете Дика Хаммердала, мистер Шеттерхэнд! Если ему и придется когда-нибудь расстаться со своей старой верной кобылой, так

только в самый последний момент. Я захватил ее с собой, и Пит Холберс свою тоже. Мы собирались оставить их здесь на полном пансионе, а по возвращении забрать их снова. Но теперь в этом уже нет необходимости.

— Отлично! Значит, вы оба при лошадях. Но где же ваши охотничьи костюмы?

— С ними мы, по правде сказать, распрощались. Так что, поедем в том, во что мы сейчас одеты.

— А зонтики? — не без иронии поинтересовался я.

— Их мы тоже возьмем с собой — за них заплачено; если я за что заплатил, так это уже мое, а что мое, то я могу взять с собой, и ни одного полицейского это не должно беспокоить.

— Так. А оружие?

— Оно у нас там, в пансионе.

— Значит, все в порядке. А у вас, мистер Тресков?

— У меня есть при себе револьвер; остальное придется купить. Не поможете ли вы мне в этом?

— С удовольствием. Винтовку с патронами вы купите себе здесь, а вот коня не раньше, чем в Канзас-Сити или Топике.

— Разве мы будем там?

— Да. Мы поедем не сразу отсюда, а сначала воспользуемся пароходом. Во-первых, так будет быстрее, а во-вторых, этим мы побережем лошадей. По моим расчетам, Олд Шурхэнд должен будет подниматься верхом вдоль Репабликан-Ривер. Тем же маршрутом пойдем и мы, и для такого перехода нам потребуются хорошие лошади.

— А вам известно, когда отходит пароход?

— Думаю, завтра, незадолго до полудня. Таким образом, у нас есть еще полдня для завершения необходимых приготовлений. Но кое-какие справки мы должны навести, не откладывая до завтра.

— Какие же?

— Генерала в городе наверняка уже нет; значит, не стоит и пытаться разыскать его здесь. Но было бы неплохо выяснить, когда и каким путем он покинул город.

— Я позабочусь об этом, сэр. Я пойду в полицию.

— В этом нет нужды.

— Почему?

— Потому что это не даст никакого результата.

— Вы так считаете?

— Да, я так считаю. Вы ведь здесь затем, чтобы найти его, не так ли?

— Да.

— Вы известили об этом полицию?

— Разумеется!

— Однако найти его не удалось ни вам, ни полиции хотя он и был в городе. Вы полагаете, что она обнаружит его в самый последний момент?

— Разве такое невозможно?

— Пожалуй, что возможно, однако такого не произошло.

— Но откуда вам это известно?

— Очень просто. Полиция ведь знает, что вы остановились здесь, у матушки Тик?

— Да.

— И вас, конечно же, поставили бы в известность в случае его обнаружения или тем более поимки?

— Конечно.

— В таком случае вы должны были бы уже получить подобное известие, ведь уже поздний вечер, а он покинул город, вероятно, еще около полудня. Как вы считаете, я прав?

— Несомненно, сэр, несомненно! И я как детектив должен был сам прийти к этому выводу; однако у меня создается впечатление, что когда вы рядом, то роль аналитика люди невольно перепоручают вам.

— Хорошо! Значит, полицию мы тревожить не станем. Однако нужно выяснить, где останавливался Тоби Спенсер с пятью своими спутниками и ушел ли он уже из города.

— Что касается второго, то на это я могу дать вам ответ. И если он вам известен, то вряд ли нас теперь должно интересовать, где Спенсер останавливался на ночь. Не так ли?

— Согласен. Итак, он покинул город?

— Да.

— Когда?

— Уехал двухчасовым поездом.

— Вот как! Значит, по железной дороге? Они поехали в Сент-Луис, это несомненно.

— А не могут они сойти с поезда на полпути?

— Нет.

— Да и не имеет особого значения, сошли они с поезда или нет. Главное, что они отправились по Миссурийской железной дороге — то есть в противоположном направлении; а вы думали, что они отправятся вместе с Генералом?

— Они так и сделали!

— Но, сэр, это же невозможно!

— Почему?

— Генерал собирается в горы, то есть на Запад; они же уехали в восточном направлении!

— Все верно. Они едут назад, но только затем, чтобы потом быстрее продвинуться вперед. Ведь совершенно ясно, что из Сент-Луиса они отправятся по железной дороге в Канзас.

— Черт возьми! Где же в таком случае они намерены встретить Генерала?

— Они и не собираются с ним встречаться.

— Не собираются? Здесь, пожалуй, опять что-то не сходится!

— Сходится, и очень точно. Все дело в том, что они давно уже с ним встретились.

— Вот как! Значит, вы полагаете, что… что… — повторял он смущенно.

— Продолжайте же, вы абсолютно правы!

— Что он уехал вместе с ними?

— Конечно.

— Дьявол!

— Где вы видели Тоби Спенсера?

— На вокзале. Он и пятеро его дружков уже сидели в купе.

— Они вас видели?

— Да. И, похоже, они знают меня еще со вчерашнего вечера, потому что презрительно усмехнулись, увидев меня из окна.

— Но один человек не только не усмехался по вашему адресу, но и вообще поостерегся выглядывать в окно.

— Вы имеете в виду Генерала?

— Да. Я абсолютно убежден, что он уехал вместе с ними, мистер Тресков.

— Если бы это было так!

— Так оно и есть. Можете не сомневаться.

— Значит, поиски мои оказались тщетными, а я стоял в нескольких шагах от вагона, в котором он уезжал!

— Вне всякого сомнения!

— Какой конфуз! Я готов сам себе надавать оплеух!

— Не стоит этого делать, это бессмысленно. К тому же оплеухи, которыми награждаешь себя сам, бывают, как правило, значительно слабее тех, что получаешь от других.

— Вы еще и шутите! Однако ошибку еще можно исправить, если мы изменим наш план.

— Каким образом?

— Не поедем на пароходе, а сегодня же ночью отправимся на поезде в Сент-Луис.

— Я бы не советовал этого делать.

— Почему?

— От поездки по железной дороге нам придется отказаться хотя бы из-за лошадей. Это во-первых. Кроме того, с нами еще нет Виннету, и я должен отправить за ним посыльного. И, в-третьих, может случиться так, что эти парни не уедут сразу же из Сент-Луиса, а по каким-нибудь причинам непременно задержатся там. В этом случае мы опередили бы их и просто не знали бы, куда двигаться дальше.

— Это верно!

— Не правда ли, вы с этим согласны? Мы могли бы испортить себе все дело. Поэтому тех, кого мы собираемся ловить, мы должны пропустить вперед себя. Тогда мы сможем уверенно идти по их следу. Согласны ли вы с моими рассуждениями, господа?

— Да, — ответил Тресков.

— Согласны мы или не согласны — какая разница! И вообще это не имеет никакого значения, — отозвался Дик Хаммердал, — но действовать надо в точности так, как вы сказали. Лучше уж следовать вашим указаниям, чем собственным глупым головам. Что скажешь на это, Пит Холберс, старый енот?

— Если ты считаешь, любезный Дик, что ты болван, то я не возражаю.

— Вот еще! Я же говорил про наши головы, а не про свою собственную.

— Нет, Дик, здесь ты, к сожалению, был не прав. Как ты можешь говорить о голове, которая принадлежит не тебе, а, к примеру, мне? Я бы никогда не позволил себе назвать твою голову глупой, потому что ты сделал это за меня, а тебе, конечно же, виднее, дорогой Дик!

— Дорогой я или не дорогой — какая разница! Но если ты будешь меня оскорблять, так я могу и перестать им быть. Скажите, мистер Шеттерхэнд, для нас двоих сегодня еще есть какая-нибудь работа или нет?

— Пожалуй, нет. Приходите завтра с вашими лошадьми на пристань; это все, что я могу вам сейчас сказать. Да, чуть не забыл: вы ведь теперь, должно быть, остались совсем без денег?

— Хотите дать нам взаймы, сэр?

— С удовольствием.

— Спасибо! Мы и сами готовы сделать то же самое. Я бы даже предоставил в ваше распоряжение весь этот кошелек и счел бы за честь, если бы вы согласились принять его в подарок.

И с этими словами он достал из сумки пузатый кожаный кошель и с глухим металлическим звоном бросил его на стол. Было ясно, что кошелек доверху наполнен золотом.

— Если бы я согласился его принять, вы бы сами остались ни с чем, — сказал я.

— Это не беда! Ведь у Пита Холберса в сумке точно такой же кожаный мешок. У нас все же хватило ума положить в бумажник только ценные бумаги. А несколько тысяч долларов мы обратили в золото, так что мы можем оплатить все, что необходимо. Ну, а теперь самым разумным будет выспаться как следует, потому что в пути отсюда до Канзас-Сити нам, пожалуй, особенно спать не придется. На пароходе вообще особенно не разоспишься.

— Да, вы можете идти, больше нам пока обсуждать нечего.

— Вот и хорошо! Пойдем, Пит Холберс, старый енот! Или ты хочешь посидеть еще?

— Хм! Если я правильно понимаю, то пиво, которое здесь у матушки Тик бежит из бочки, — это не та жидкость, в которой мы с тобой сможем купаться там, в горах. Или оно тебе не по вкусу, любезный Дик?

— По вкусу оно мне или не по вкусу — не имеет значения, но жидкость эта и вправду замечательная, и если ты хочешь остаться здесь еще на некоторое время, то я тебя в беде бросать не стану, тем более что я тебя затем и звал идти спать, чтобы ты отказался. Я и сам еще жажду как следует не утолил!

И они остались, а мы с Тресковом тоже были не настолько жесткосердны, чтобы бросить их одних в этой уютной комнатке. Снова завязалась оживленная беседа, доставившая мне немало удовольствия. Как Тресков, так и бывший индейский агент успели немало рассказать о них, забыв, однако, упомянуть одно их интересное прозвище, а именно — «бутерброд наоборот». Как известно, в двойном бутерброде масло или другая вкусная начинка всегда находится внутри, между двумя кусками хлеба. Оба же наших героя, как уже не раз было сказано, имели обыкновение в бою стоять спиной друг к другу, прикрывая один другого от ударов противника. Вот за эту оригинальную «боевую стойку» их и прозвали «бутерброд наоборот».

Я так или иначе собирался отправиться в Скалистые горы, поэтому встреча с ними пришлась мне очень кстати. Путешествие в компании неугомонного весельчака Хаммердала и деликатного Холберса гарантированно избавляло меня от скуки однообразного и утомительного перехода на Запад. К тому же оба они были куда более ловкими вестменами, чем, скажем, Олд Уоббл, Сэм Паркер или Джо Холи, так что я мог не опасаться за свое хорошее настроение в пути. Тресков, хотя и не был вестменом, но зато был в высшей степени порядочным, опытным и при этом скромным человеком. Так что из нас могла получиться совсем недурная компания.

Матушка Тик нашла мне надежного посыльного, которого я и отправил за Виннету. Посыльный оказался парнем расторопным, и уже на следующее утро, когда я сидел за чашкой кофе, в салуне матушки Тик появился вождь апачей. Мне доставляло немалое удовольствие видеть, какими почтительными и восхищенными взглядами встречали Виннету присутствующие и как приветливо отнеслась к нему хозяйка, хотя он и попросил всего лишь стакан воды.

Я рассказал ему последние новости и объяснил причины, которые заставили меня вызвать его сюда. Он сразу же узнал Трескова, не забыв, похоже, и про те ошибки, что были ими в тот раз допущены. Он сказал:

— Сэм Файрган был вождем своих бледнолицых, поэтому Виннету с того момента, как ступил в тайник, во всем следовал его распоряжениям. Да и моего брата Шеттерхэнда с нами тогда не было. Теперь, когда мы разыщем Олд Шурхзнда, все будет по-другому; мы постараемся не совершать ошибок и не проливать так много крови. Какой путь избрал на этот раз Сэм Файрган?

— Не знаю, но попробую выяснить это, когда зайду попрощаться с мистером Уоллесом.

Первым делом нужно было помочь Трескову сделать необходимые покупки. В оружии он разбирался плохо, и ему, конечно же, всучили бы какую-нибудь красивую с виду, но совершенно никудышную винтовку. И даже мне нелегко оказалось углядеть, что порох, который нам поначалу предложили, состоит как минимум на двадцать процентов из древесной золы.

Уладив дела с покупками, я отправился к банкиру Уоллесу, чтобы сказать ему, что я собираюсь покинуть город. О Генерале и событиях последнего вечера я ему ничего говорить не стал, поскольку не видел в этом особой необходимости. Да и вообще всегда лучше промолчать, чем сказать то, чего говорить нельзя или даже просто не обязательно. Под конец я задал ему еще один вопрос:

— Вам ведь известно, сэр, что в поездке в Форт-Террел Олд Шурхэнда сопровождал Апаначка, молодой вождь команчей?

— Да, он рассказал мне об этом, — ответил Уоллес.

— А куда дальше направился этот индеец? Где он расстался с Олд Шурхэндом?

— Из Форт-Террела они вместе доехали до Рио-Пекос, где Апаначка и распрощался с ним, чтобы возвратиться к своему племени.

— Отлично! А не знаете ли вы, какой маршрут избрал теперь Олд Шурхэнд?

— Он отплыл на корабле до Топика, а дальше намеревался подняться верхом вдоль Репабликан-Ривер.

— Так я и думал. А что у него за конь?

— Тот самый, которого ему подарили вы, сэр.

— Превосходно. В таком случае надеюсь скоро отыскать его следы.

— Пожалуй, я мог бы дать вам для этого один ориентир. Когда будете в Топике, отыщите салун Питера Лебруна. Олд Шурхэнд знаком с хозяином и наверняка заглянул туда. А примерно в двух днях конного перехода вверх по правому берегу Репабликан-Ривер расположена одна крупная ферма с обширными земельными угодьями. Владелец фермы держит большие табуны лошадей и стада коров. Зовут его Феннер, и всякий раз, когда Олд Шурхэнд оказывался в тех краях, он неизменно наведывался к этому фермеру. Больше я вам, к сожалению, помочь ничем не могу, мистер Шеттерхэнд.

— Да в этом и нет необходимости. Того, что вы сообщили мне, более чем достаточно. Можете не сомневаться, что я разыщу моего друга Шурхэнда, как если бы вы обрисовали в подробностях каждый шаг предстоящего мне пути.

И, распрощавшись с Уоллесом, я покинул его дом.

Когда пришло время отправляться на пристань, я попросил у матушки Тик счет. И это оказалось непростительной ошибкой с моей стороны: хозяйка обиделась чуть ли не до слез, заявив мне, что считает для себя оскорбительным брать деньги за предоставившуюся ей возможность видеть у себя Олд Шеттерхэнда. Я, со своей стороны, возразил, что могу считать себя гостем лишь там, куда меня приглашали, и что мой характер не позволяет мне принимать в подарок что-либо, за что ей самой приходится платить. Она признала мои возражения резонными и тут же предложила мне в высшей степени необычную сделку:

— Хорошо! Раз уж вы непременно хотите со мной расплатиться, а я не хочу брать с вас деньги, то дайте мне нечто такое, что деньгами не является!

— Что именно?

— Нечто такое, что для меня дороже всяких денег и что я могла бы хранить как святыню до конца моих дней: я прошу подарить мне прядь ваших волос!

Я буквально опешил от неожиданности.

— Прядь?.. Прядь? Мою прядь? Я не ослышался? Верно ли я вас понял, матушка Тик?

— Да, да, сэр! Я прошу у вас прядь с вашей головы.

И даже несмотря на полученное подтверждение, я не мог отделаться от мысли, что это не более чем шутка. Вот уж действительно удивила! Вообще говоря, у меня на голове целые заросли, настоящий девственный лес! Меня, к примеру, можно было взять за волосы, что я неоднократно и позволял с собой проделывать, и оторвать от земли, не причиняя мне при этом ни малейшей боли. И под стать общей густоте моей шевелюры была толщина и прочность каждого отдельного волоса. Когда однажды, еще в ученические годы, я доверил их ножницам одного лейпцигского парикмахера, то уже после первых попыток справиться с ними он воскликнул в полном изумлении: «Да это же не волосы! Это щетина!» И вот теперь матушка Тик надумала просить у меня «прядь»! Она бы еще сказала «локон»! Приняв мое удивление за молчаливое согласие, хозяйка побежала за ножницами.

— Так вы позволите? — спросила она, вскоре вернувшись и уже выискивая глазами место на моей голове, откуда и предстояло извлечь эту самую прядь.

— Ну, если вы это серьезно, матушка Тик, то так и быть, берите!

Я наклонил голову, и алчущая моих волос старушка — а ей было уже за шестьдесят — запустила в них свои пальцы. Найдя самый непроходимый участок леса, она погрузила концы ножниц в подлесок… шрр! Звук был такой, словно резали стеклянные нити. Хозяйка с видом победителя продемонстрировала мне добытую ею «прядь» и сказала:

— Сердечное вам спасибо, мистер Шеттерхэнд! Я положу эту прядь в медальон и буду показывать каждому моему гостю, который пожелает ее увидеть.

Ее лицо просто сияло от удовольствия, а вот мне стало не слишком весело, когда я увидел, что она держала в руке. Нет, это была совсем даже не прядь, а толстый пучок волос, из которого получилась бы добрая кисть для маляра! И она еще говорит про какой-то медальон! Даже если бы она запихнула этот пучок в большую консервную банку, то там уже не осталось бы места ни для чего другого! Я с испугом схватился рукой за то место на голове, где погуляли ее ножницы, и обнаружил там совершенно голую площадку размером с большую серебряную монету. Ах, негодница! Я поскорее нахлобучил на голову шляпу и дал себе торжественную клятву никому больше не делать подобных подарков — ни матушкам, ни тетушкам и ни сестрицам!

После такой ощутимой потери расставание с бойкой хозяйкой далось мне легче, чем я ожидал вначале, и, оказавшись на борту парохода, я устроился подальше от посторонних глаз, занявшись планиметрическими исследованиями на предмет того, скольких движений ножниц хватило бы, чтобы превратить голову лихого вестмена в лысину обывателя.

Корабль, принявший нас на борт, оказался вовсе не тем плавучим дворцом, какой представляешь себе, когда речь заходит о плавании по Миссисипи или Миссури, а неповоротливым пакетботом, едва продвигавшимся вперед с помощью натужно пыхтящей машины. Мы целых пять дней плыли до Топика, где я по совету Уоллеса заглянул в кабачок Питера Лебруна, чтобы навести справки про Олд Шурхэнда. Оказалось, что тот был здесь всего три дня назад. Там же мы купили хорошего коня для Трескова. Оттуда путь наш лежал по «волнистой» прерии вдоль Репабликан-Ривер. Местность на востоке Канзаса очень холмистая и похожа на внезапно застывшее бурное море, отчего и получила название «волнистой прерии».

К вечеру следующего дня мы добрались до фермы Феннера. Дорогу к ней узнать было несложно. На обширных пастбищах мы встретили множество ковбоев, охранявших стада. Феннер оказался приветливым человеком и радушным хозяином, который, правда, сначала недоверчиво оглядел нашу компанию, но потом, услыхав имя Олд Шурхэнда, пригласил всех нас быть его гостями.

— Прошу вас не удивляться, господа, что я не сразу пригласил вас к себе, — сказал Феннер, — сюда, должен признаться, заглядывают очень разные люди. Только позавчера у меня гостили семь человек. Я гостеприимно оставил их у себя на ферме, а утром вместе с ними исчезли семь моих лучших лошадей. Я послал за ними погоню, однако настичь их так и не удалось — слишком велик был отрыв.

Я попросил Феннера описать внешность этих семерых, и у нас не осталось никаких сомнений насчет того, что это были Генерал с Тоби Спенсером и пятью его дружками. Хозяин сказал нам, что Олд Шурхзнд провел на ферме одну ночь, и мы решили поступить так же, тем более, что нам нужно набраться сил перед возможной погоней за негодяями.