— Не думаю, что так уж сильно!

Незнакомец достал из кармана самородок и положил его перед хозяином таверны.

— Ну вот! Теперь я вижу, что ваши дела не так уж плохи, как я сначала подумал. Хотите чего-нибудь выпить?

— Бокал вина.

— Вина? Вы спятили? На черта мне нужно здесь это пойло? Вы получите бутылку бренди, как здесь и полагается. А вот вам и стакан. Теперь садитесь за стол вон там, за широкой печкой. Там есть небольшая дверь, которую никто не видит. Я ее чуть приоткрою, а вы будьте начеку: улучите момент, когда на вас никто не смотрит, и быстренько ныряйте внутрь.

— Так и сделаю.

— В этой комнате сейчас пусто. Но скоро явятся гости, и я советую на всякий случай не слишком докучать им — это очень шустрые ребята, и у них от слова до ножа бывает недалеко.

Вскоре незнакомец уже сидел в потайной комнате. В ней стояло только два стола и еще с десяток стульев, которые пока что были свободны. Ждать, как и предупреждал хозяин, пришлось недолго: в комнату один за другим стали входить гости и располагаться там с той уверенностью, которая давала основание заключить, что они давно уже привыкли общаться друг с другом в своей компании.

Реакция каждого из них на присутствие в комнате постороннего выражалась не более чем коротким испытующим взглядом в его сторону; в остальном же они не обращали на него никакого внимания и вполголоса обсуждали собственные дела, словно в комнате никого, кроме них, и не было. Судя по всему, все они были моряками — во всяком случае, проявляли явную осведомленность в морском деле и последних новостях морской жизни. Среди прочего упоминались ими и названия стоявших в то время в порту и на рейде кораблей.

— Вам известно, — спросил один из них, — что на рейде бросил якорь «Л'Оррибль»?

— «Л'Оррибль», бывший капер?

— Да, под командой лейтенанта Дженнера. Великолепное судно, как по оснастке, так и по вооружению — Черный Капитан не раз успел доказать это.

— Жаль беднягу, пришлось ему попробовать веревки! А может, и нет, а?

— Ужасно жалко. Ловкие были ребята — что он сам, что его команда…

— Он-то, может, и не очень; зато, говорят, у него был потрясающий помощник, который, собственно, и командовал шхуной.

— И я тоже об этом слышал. Так это вроде бы вообще-то баба была. Но сущая дьяволица! И ничего удивительного: уж если дьявол хочет доставить себе особое удовольствие, то вселяется непременно в женщину.

— Верно, — поддержал его третий. — Это была женщина, и звали ее Мисс Адмиральша, это я точно знаю. Говорят, она была дочерью какого-то старого морского волка, который брал ее с собой в каждое плаванье. И со временем она так наловчилась в нашем деле, что правила судном лучше опытного капитана. Любой моряк знает, что была такая женщина. А может, и сейчас есть. А если кому интересно, пусть спросит у Длинного Тома, уж он-то все об этом знает. По-моему, этот подлец прошел с Черным Капитаном не одну сотню миль и знает «Л'Оррибль» куда лучше, чем сам хочет нам в этом признаться.

— Может, и так, с него, пожалуй, станется. Но если это даже и так, то я все равно бы ему это в упрек не поставил — уж во всяком случае, на капере жизнь веселее, чем на какой-нибудь торговой посудине. Не буду дальше распространяться, но, думаю, вы меня отлично понимаете!

— Да чего уж там, выкладывай все подчистую! Или, если ты боишься, так я сам скажу: будь Черный Капитан еще жив и будь у него в руках «Л'Оррибль», я бы тут же записался к нему в команду. Вот так-то! И думаю, что вы меня поддержите!

В этот момент открылась дверь, и в комнату, пригнувшись, вошел человек, которого вся компания приветствовала как старого знакомого.

— Эй, Длинный Том! Давай, причаливай к нам! А знаешь ли ты, что мы только что говорили о тебе?

— Да, о тебе и о «Л'Оррибле», — подтвердил один из собравшихся.

— Оставьте его в покое, старые болтуны! Пусть стоит себе на рейде, — ответил Длинный Том, усевшись за стол и бросив незаметный взгляд на человека с родимым пятном. — Какое вам до него дело, а?

— Нам-то никакого, а вот тебе… ты ведь знаешь его лучше, чем мы! Или скажешь, что ни разу не стоял на его палубе?

— Я не скажу ни «да», ни «нет», хотя, возможно, так оно и было. Их наберется не одна дюжина, этих посудин, которые видели на своей палубе старого Тома. Так что же из того, что в их числе мог быть и «Л'Оррибль»?

— Абсолютно ничего. Но все-таки скажи, правда ли это, что первым помощником капитана на этом капере была баба?

— Насколько я сам слышал, да.

— Хм, пожалуй, тогда дрянные дела творились на судне!

— Это почему?

— Да потому, что если баба управляет кораблем, то я бы не хотел в этом участвовать. Думаю, она как раз и виновата в том, что с ним случилось.

— Вы это серьезно?.. — неожиданно подал голос незнакомец с родимым пятном.

— Абсолютно серьезно! Или вы что-то имеете против?

— Не ваше дело. Я только хотел знать, уверены ли вы в своих словах!

— Не мое дело? Когда какой-то чужак влезает в мой разговор — это не мое дело? Попридержите-ка лучше язык, а не то я затолкаю вам его в глотку!

— Так я и поверил!

— Ах, так! Ну, тогда получите то, что вам причитается!

Он одним прыжком оказался рядом с тщедушным незнакомцем, который к тому же был на целую голову ниже его ростом, и замахнулся для удара, который никак нельзя было бы назвать ласковым прикосновением. В следующее мгновение незнакомец каким-то непостижимым образом обхватил нападавшего поперек тела и, подняв в воздух, с такой силой грохнул его об пол, что бедняга почти лишился чувств.

Тотчас же вскочил со своего места один из его дружков и бросился вперед, намереваясь отомстить за постыдное поражение своего приятеля. Но и его самого постигла та же участь: с поистине кошачьей ловкостью противник ускользнул от его ударов, а затем, подсев под нападавшего, в точности повторил предыдущий бросок, да так, что только стены задрожали.

Уже третий из матросской компании собирался кинуться в драку, когда в дело вмешался Длинный Том.

— Стоп! — рявкнул он, удерживая драчуна за руку. — Не делай глупостей, старина. С этим человеком не след тягаться ни тебе, ни еще десятерым таким, как ты!

— Ах! Хотел бы я посмотреть!

— Что ж, попробуй, если не можешь по-другому! Только я думаю, что следовало бы уважать офицера с «Л'Оррибля».

— С «Л'Оррибля»?!

Те двое, что успели подняться с пола и уже собирались снова наброситься на незнакомца, тоже, не сговариваясь, в один голос подхватили этот вопрос.

— С бывшего или с нынешнего?

— Разумеется, с бывшего! Или вы думаете, что какой-нибудь болван из военного флота Соединенных Штатов осмелился бы сунуть нос в наш кубрик?

— Неужели правда?

Человек с родимым пятном небрежно кивнул и сказал:

— Пожалуй, что правда, ребята. Длинный Том немножко знает меня по прежним временам, когда мы с ним бегали по одной палубе и проворачивали неплохие дела.

— Ну, тогда совсем другое дело! Если это так, то вы можете быть спокойны, мы больше не будем пускать в ход кулаки.

— Пфф! — презрительно фыркнул в ответ незнакомец. — Не очень-то я боюсь ваших кулаков, как вы только что могли убедиться. Хотя, как я вижу, вы ребята неплохие, и поэтому я вас прощаю, даже более того: охотно сяду к вам поближе.

— Прощаете? По-моему, ссору затеяли вы, а не мы. Вы как посторонний не должны были вмешиваться в наш разговор!

— Ну что ж, может, вы не так уж и неправы; просто я привык проверять своих людей, прежде чем ударить с ними по рукам.

— Ваших людей? — удивленно переспросил один.

— Проверять? — поддержал его другой.

— Ударить по рукам? — подхватил третий.

— Да, именно так! Разве не вы только что говорили, что хотели бы попасть на «Л'Оррибль»?

— Да, был такой разговор. Но вы, должно быть, заметили одну оговорку: если бы был жив Черный Капитан и командовал им.

— А вы твердо уверены, что он мертв?

— Дьявол! Уж не хотите ли вы сказать, что он жив?

— Вот именно!

— А вам это точно известно?

— Абсолютно точно.

— И где же он сейчас?

— А вот это уже не ваше, а мое дело!

— Во всяком случае, не на «Л'Оррибле»?

— Нет. Здесь вы правы. Но… хм, если бы он снова вернул его себе?

— Вернул себе? Эге, сэр, вот это было бы здорово с его стороны!

— И с вашей тоже!

— С нашей? Как это?

— А так, что вы могли бы ему в этом помочь, если бы захотели, — понизив голос, негромко сказал незнакомец.

— Что вы этим хотите сказать, сэр?

— Я хочу сказать, что людям, которых Длинный Том называет своими друзьями, можно доверять. Или я не прав?

— Клянусь всеми чертями, вы попали в самую точку! Мы всегда готовы быть там, где можно неплохо заработать. Том может поручиться за нас!

— Уже поручился, — отозвался тот. — Этот господин знает вас не хуже меня. Я его сюда затем и позвал, чтобы он мог поглядеть на вас и поговорить с вами. Знаете последнюю новость?

— Какую?

— А такую, что я буду боцманом на «Л'Оррибле»!

— Боцманом? Значит, будешь нас «конопатить»?

— И не подумаю! Вы тоже могли бы получить неплохие места, если бы захотели.

— О, конечно же, хотим! Но ведь судно принадлежит «пестрым сюртукам» 102…

— Пока принадлежит. Но теперь уже недолго, это уж точно!

— Почему?

Он перегнулся через стол и прошептал:

— Потому что мы его у них отнимем.

— Черт возьми, вот это было бы дело, какого еще не знали. Это прогремело бы на все Штаты, да, пожалуй, и за их пределами!

— Может, это вас пугает?

— Пугает? Ха! Да какой нам вред от этой глупой болтовни? С таким кораблем, как «Л'Оррибль», сам черт не страшен!

— Да, и вы могли бы жить, как Великий Могол 103, или как там звать этого парня, у которого столько долларов, что он мог бы оставить землю без воды, если бы ему вдруг пришло в голову швырять деньги в океан. Теперь дело только за вами!

— За нами? Продолжайте, сэр!

Незнакомец сунул руку в карман, достал оттуда пухлое портмоне и положил перед каждым из собеседников по несколько банкнот.

— Нравятся вам эти бумажки? — спросил он при этом.

— Да уж не будем такими дураками, чтобы отказываться! Но как мы должны их отработать?

— Никак. Я дарю вам их просто так. Но если вы

действительно те, за кого я вас принимаю, то завтра или послезавтра вы сможете получить в пять раз больше!

— Каким образом?

— Хотите прогуляться в море, на рейд?

— Почему бы и нет!

— А нанести небольшой визит «пестрым сюртукам»?

— Тоже не против!

— Но при этом придется немножко поработать кулаками, а может, и ножами.

— Где наша не пропадала!

— Впрочем, возможно, обойдется и без этого.

— Тем лучше!

— И тогда вам придется остаться на судне.

— Разумеется! Но кто нами будет командовать?

— Кто же, если не капитан!

— Черный?

— Черный!

— Значит, он и вправду жив?

— А как же иначе! И вы не останетесь на него в обиде, если сделаете то, что от вас требуется.

— За нами дело не станет, сэр, на это вы можете рассчитывать!

— Вот и отлично. Теперь слушайте, что я вам скажу.

Вся компания придвинулась к нему поближе.

— Вы купите себе приличную одежду, потому что в таком виде, как сейчас, вас никто не должен видеть!

— Будет сделано.

— Вечером вы не показываетесь на улице, а ждете здесь меня или моего посыльного!

— Так нам даже удобнее, на улице нам житья нет от полицейских ищеек.

— Как только за вами придут, вы вместе с Томом явитесь в… в дом мадам де Вулетр.

— Тысяча чертей! Это же дьявольски благородная и богатая дама! Я слышал, что о ней говорят. Что у нас с ней общего?

— Там будут офицеры с «Л'Оррибля».

— Вот как!

— Да. Вы скажете, что желаете наняться на судно, и она отрекомендует вас господам офицерам.

— Черт меня дери! Отрекомендует… нас… эта аристократка? Вы в своем уме, сэр?

— Вполне!

Вся компания устремила на незнакомца взгляд, исполненный одновременно недоумения и почтительности.

— Тогда, наверно, вы с ней… неплохо знакомы?

— Возможно. В любом случае, вас зачислят в команду, и вы тотчас же отправитесь на судно.

— Как прикажете, сэр!

— Будут приняты необходимые меры для того, чтобы офицеры и младшие чины вовремя сошли на берег. Потом Черный Капитан причалит к вам со своими людьми. Ну, а остальное меня уже не касается, я всего лишь его агент. Все, что вам еще положено знать, скажет Том.

Матросы согласно кивнули. А незнакомец продолжал:

— И вот еще что: Том теперь ваш боцман, и отныне вы обязаны беспрекословно ему подчиняться, понятно?

— Да, сэр!

— Если будете слушаться его и помалкивать, то можете положиться на капитана! При малейшем же непослушании или предательстве — ваша песенка спета. Так что решайтесь!

— Не беспокойтесь, сэр! Мы понимаем, на что идем. Такой работы мы давно ждали, и теперь не станем вредить самим себе.

— Отлично! Вот вам еще немного на выпивку, а мне пора идти. Адье!

— Адье, сэр!

Вся компания почтительно встала, провожая незнакомца. Он же покровительственным жестом подал руку Длинному Тому и через секунду скрылся за дверью.

— Черт меня дери, ну и силен же этот парень! — заметил один из матросов.

— И это с такими-то изящными ручками — с виду и не подумаешь. Настоящий сатана! — добавил другой.

— Садитесь, — сказал Том. — Я должен объяснить вам еще кое-что.

Они долго сидели в потайной комнате и слушали своего старшего товарища. Том был опытным корабельным унтером и умел, когда посулами, а когда и угрозами, так расположить команду к себе и настроить людей на предстоящее дело, что о предательстве с их стороны не могло быть и речи. Его рассуждения касались главным образом того, какую роскошную жизнь можно было устроить себе именно сейчас, во время войны между Севером и Югом, плавая с дельным капитаном на капере и между делом подрабатывая пиратством.

Апартаменты мадам де Вулетр были залиты ярким светом. В этот вечер она устраивала большой прием. В парадном зале танцевали под фортепьяно; лакеи в блестящих ливреях обносили гостей изысканнейшими закусками и напитками. Пожилые гости уединились в одной из комнат и были заняты обсуждением светских новостей или же карточной игрой, во время которой доллары текли рекой.

Даже завистники и недоброжелатели вынуждены были признать, что среди всех дам, присутствующих на этом вечере, звание королевы бала по праву принадлежало хозяйке дома. Каждое ее слово и каждый, даже самый незначительный, жест были настолько точны, выверены и грациозны, что неизменно привлекали к себе взоры и слух всех присутствующих, которые отныне и навеки оказывались в плену ее неповторимого очарования.

В изящно-небрежной позе она сидела на обитом бархатом диване и легонько обмахивалась веером, украшенным жемчугом. Взгляд ее черных глаз был с нескрываемым интересом устремлен на лейтенанта Дженнера, явившегося на званый вечер в сопровождении и по протекции капитана броненосца.

— Ваш корабль пришел от мыса Горн, лейтенант? — спросила Дженнера мадам де Вулетр.

— Не совсем так. Мы действительно обогнули этот мыс, но в последнее время уже довольно долго курсировали вблизи перешейка.

— Ах, какое скучное занятие, не правда ли? Неужели вы не могли заглянуть в нашу гавань пораньше?

— К сожалению, нет. Морская служба сурова.

— А знаете ли вы, лейтенант, что я питаю интерес к морскому делу?

— О! Море, конечно, в чем-то притягательно даже для женщин, но в целом то, что принято называть «морским делом», представляет собой работу довольно рутинную и к тому же опасную. Так что я не стал бы всерьез советовать даме…

— Ну что вы! — перебила она его. — Далеко не каждая дама боится опасности, как и не каждый мужчина непременно должен быть героем. Моя родина представляет собой остров, со всех сторон окруженный морем. У меня множество родственников на континенте, так что мне много приходилось плавать туда и обратно. Я часто бывала в Нью-Йорке и Бостоне, а однажды добралась даже до мыса Доброй Надежды. Я привязалась к морю всей душой и интересуюсь буквально всем, что так или иначе связано с ним. Я даже позволила себе уделить некоторое внимание навигационной науке, которая, по вашим словам, для непосвященного представляется такой сухой и рутинной. И если бы вы сейчас изъявили желание посетить мой рабочий кабинет, я могла бы наглядно подтвердить вам мои слова.

— Боюсь, я слишком заурядная личность для сопровождения такой царственной особы, как вы.

— Ах, что вы! В моем доме царят свобода и независимость нравов, так что я не думаю, что наше с вами временное исчезновение будет воспринято остальными как особо дерзкое нарушение правил этикета. Дайте мне вашу руку!

Она взяла Дженнера под руку и, проведя через множество комнат и коридоров, привела в роскошно отделанную и обставленную просторную комнату, которая вряд ли заслуживала такое банальное название, как «рабочий кабинет».

Она подошла к великолепной работы секретеру и, открыв один из ящиков, достала оттуда собрание подробнейших и ценнейших морских карт. В других отделениях секретера помещались все необходимые для управления судном навигационные приборы.

Дженнер, не в силах скрыть удивление и восхищение неожиданно увиденным богатством, откровенно признался:

— Должен заметить, мадам, что лучших, чем у вас, карт и приборов нет даже в моей каюте!

— Возможно. Я, знаете ли, вообще не имею привычки держать у себя негодные или бесполезные вещи.

— Но ведь этими предметами можно пользоваться на практике лишь после долгого и глубокого изучения!

— Значит, вы продолжаете упорствовать в том, что женщина не способна одолеть эту науку?

— Просто до сих пор мне не приходилось встречать ту, которая смогла бы убедить меня в обратном.

— В таком случае, прошу вас, проэкзаменуйте меня!

В ее взгляде внимательный собеседник усмотрел бы сейчас искры насмешки, граничащей с вызовом или даже издевкой.

— Экзаменовать вас? — рассмеялся Дженнер. — Хотел бы я посмотреть на того человека, кому удалось бы здесь и в вашем присутствии сохранить необходимую для подобного занятия трезвость ума! Пожалуй, на борту моего корабля я чувствовал бы себя менее скованно.

— Ваш «Л'Оррибль» поистине прекрасен, сэр; но знаете ли вы, что именно из-за него мне полагалось бы ненавидеть вас?

— Ненавидеть меня? Но почему?

— Потому что именно на этом корабле мне суждено было провести самые тяжкие и горькие часы в моей жизни.

— Так вы бывали на «Л'Оррибле»? — удивленно спросил он.

— Да. Вам ведь известна история этой знаменитой или, лучше сказать, печально знаменитой шхуны?

— Да, в общих чертах.

— Значит, вы слышали про некую даму, находившуюся на ее борту в тот момент, когда судно было захвачено военным кораблем Соединенных Штатов?

— Безусловно.

— Которая, будучи пассажиркой одного торгового судна, попала в руки Черного Капитана?

— Да-да, именно так!

— Так знайте, что это была я!

— Вы?! Какая удивительная встреча! Вы непременно должны подробно рассказать мне об этом необычайном приключении!

— Позвольте мне высказать одну просьбу, сэр?

— Говорите!

— Можно мне еще раз побывать на «Л'Оррибле», чтобы своим присутствием, так сказать, отпустить ему его прошлые грехи?

— Разумеется, мадам! — ответил Дженнер, обрадованный возможностью показать ей во всем блеске свое маленькое и прекрасно организованное царство.

— И когда же?

— Когда пожелаете!

— В таком случае, завтра днем!

— Буду очень рад вашему визиту, мадам. Пусть ваше присутствие освятит мое нынешнее пристанище!

— Кстати, у нас будет и возможность устроить наш экзамен, — лукаво улыбнулась она. — Однако я не хочу, лейтенант, чтобы мой визит доставил вам хотя бы малейшие неудобства. Я ведь не адмирал и не командор 104 и никоим образом не смею претендовать на пышный прием.

— Не беспокойтесь, мадам! Даже если бы я и хотел привести «Л'Оррибль» по такому случаю в полную парадную готовность, сделать это было бы не так уж и просто. Дело в том, что именно завтра с судна увольняется часть команды, и теперь мне придется искать им замену.

— Ах! Вы позволите оказать вам в этом маленькую услугу, сэр?

— Я бы по достоинству оценил подобную любезность с вашей стороны.

— Ах, что вы, что вы, это я должна благодарить вас! Ваши слова напомнили мне о нескольких бравых ребятах, которые состояли у меня на службе и теперь хотели бы наняться матросами на хорошее судно. Все они опытные моряки, о которых я могу говорить только хорошее. Вы позволите отрекомендовать их вам?

— Ваши рекомендации, мадам, избавляют меня от необходимости самому искать подходящих людей. Могу я узнать о них подробнее?

— Они живут здесь недалеко. Я велю позвать их в приемную, где вы сможете проэкзаменовать их.

— Ваша доброта буквально подавляет меня, мадам. Я уверен, что ни одному из ваших подопечных не будет отказано в найме!

— Благодарю! А теперь позвольте мне отдать соответствующие распоряжения!

И она возвратилась в зал к гостям.

Дженнер был просто очарован любезностью этой женщины, оказавшей ему такую дружескую услугу. Для него, простого, непритязательного в смысле общества и пока еще абсолютно неопытного в отношении женщин моряка, было сейчас совершенно невозможно предаваться каким-либо подозрениям. И когда ему доложили, что упомянутые люди ожидают его в приемной, он вышел к ним в сопровождении гостеприимной хозяйки, задал Тому — а ведь именно его с компанией вызвала из таверны мадам де Вулетр — несколько несложных вопросов, затем выдал каждому причитающийся им задаток и приказал следующим же утром явиться на судно.

— Ну, лейтенант, — спросил его капитан броненосца, когда они позднее вместе возвращались домой, — как вам понравилась хозяйка?

— Она восхитительна! — ответил Дженнер. — И она собирается ко мне на «Л'Оррибль» с визитом.

— О! И когда же?

— Завтра, еще до полудня.

— Хм! Поздравляю, лейтенант! Вы должны оказать ей подобающий прием!

— Долг вежливости, не более того!

— А что, если и я сам себя приглашу к вам?

— Сделайте одолжение, капитан!

— Нет-нет, — засмеялся тот. — Не хочу нарушать норм товарищества и мешать вам в этом удовольствии. Разве что при одном маленьком условии!

— Слушаю вас.

— Вы на четверть часа распространите ее визит также и на мой корабль!

— Согласен!

— Значит, по рукам?

— По рукам!

Оба офицера сели в ожидавшую их шлюпку, чтобы возвратиться каждый на свое судно…

На следующее утро на борту «Л'Оррибля» царило большее, нежели обычно, оживление. Команда была поставлена в известность о предстоящем визите одной знатной дамы. И хотя на судне и без того царили обычные для военных кораблей чистота и порядок, что делало излишними какие бы то ни было дополнительные приготовления, Дженнер еще раз подверг его тщательной проверке, отдавая те или иные мелкие распоряжения, чтобы представить свое хозяйство в максимально выгодном свете.

Он как раз окончил свои приготовления, когда на борт судна поднялись и представились ему вновь нанятые матросы. Объяснив каждому из них его обязанности, он предоставил своему помощнику позаботиться обо всем, что касалось обустройства и размещения новых членов экипажа.

Когда же чуть позднее появилась мадам де Вулетр, он встретил ее с подчеркнутой учтивостью.

— Великолепное судно! — заметила она, когда после осмотра шхуны возвратилась вместе с Дженнером в специально поставленный на палубе брезентовый шатер, где их прихода ожидал судовой кок с самыми изысканными в условиях корабля угощениями. — Должна вам сказать, сэр, что оно заметно изменилось в лучшую сторону. Его нынешнее парусное оснащение просто превосходно, и я думаю, что его скоростные качества значительно улучшились с тех пор, как оно попало в надежные руки моряков военно-морских сил Соединенных Штатов.

— Не могу сказать вам, каким количеством узлов 105 определялась его прежняя скорость, но тем не менее соглашусь с вами в этой оценке, хотя и вовсе не для того, чтобы выдать это за собственную заслугу. Несомненно, администрация флота располагает значительно большими, чем какое-либо частное лицо, интеллектуальными и материальными ресурсами, необходимыми для оснащения высококлассного судна.

— По-моему, ваш «Л'Оррибль» может чувствовать себя абсолютно на равных с любым другим военным кораблем.

— И в этом тоже готов с вами согласиться, хотя и с некоторой оговоркой. Впрочем, это, пожалуй, действительно единственное исключение.

— И что же это за исключение?

— Это «Ласточка», которой командует лейтенант Паркер.

— «Ласточка»? По-моему, мне знакомо это название. Что это за судно?

— Клипер с парусным вооружением шхуны.

— И где оно сейчас?

— Следует сюда с депешами. Я встретил «Ласточку» в море на несколько градусов к югу отсюда и получил от Паркера некоторые инструкции. Он нес дозор на японской линии, но уже скоро должен бросить якорь Здесь.

— О, я непременно должна увидеть этот замечательный корабль! Паркер — это американское имя?

— Насколько мне известно, лейтенант Паркер по происхождению не янки, а немец.

— О! И откуда же он родом?

— Даже не знаю. Однако, прошу вас, угощайтесь! Мой кок очень старался, хотя меню военного корабля вряд ли может быть вполне подходящим для дамы.

— Зато дама для него вполне подходит! Надеюсь, вы позволите мне высказать еще одно пожелание, господин лейтенант?

— С благодарностью приму все ваши указания.

— В таком случае, могу я надеяться на то, чтобы увидеть вас сегодня же вечером у себя? Кстати, мое приглашение распространяется и на других членов экипажа вашего корабля!

— Насколько позволят дела службы, мадам!

— Благодарю вас! Это будет званый ужин в узком кругу, и я постараюсь отплатить вам той же монетой за ваше сегодняшнее гостеприимство.

— Госпоже де Вулетр радушный прием обеспечен всюду. Кстати, я должен передать вам приглашение командира соседнего броненосца удостоить своим присутствием его корабль хотя бы на несколько минут. Капитан будет вам весьма признателен за этот небольшой знак внимания!

— Я соглашусь, но при одном условии.

— В чем же оно заключается?

— Вы будете сопровождать меня, господин лейтенант.

— С большим удовольствием!

После завтрака Дженнера и его гостью доставили на шлюпке на борт броненосца. Честный и прямодушный офицер даже не подозревал о тайной цели этого визита. Не знал он, разумеется, и того, что матросы, которых он принял в команду по рекомендации мадам де Вулетр, были главной ударной силой для замышлявшегося захвата его судна. Да и сами матросы никогда бы не поверили, что эта светская дама и есть тот самый человек с родимым пятном, который вербовал их вчера в таверне…

— А теперь, джентльмены, — продолжал рассказчик, — нам придется совершить еще один большой прыжок из Сан-Франциско в тот край Дикого Запада, где находится Сэм Файрган со своими людьми.

Буйные ветры, с воем пролетавшие над равниной, встречают на своем пути непреодолимую стену гор и уходят — на покой. Облака, которые то величественно и неспешно проплывают по небосводу, то, гонимые бурей, несутся по нему вскачь, как табун обезумевших диких лошадей, проливаются на землю своей прохладной кровью и уходят — на покой. Ручей, река, бурлящий поток, без сна и отдыха несущий под действием неумолимого закона земного тяготения свои воды меж двух берегов, встречается с морем и уходит — на покой. Движение и покой есть содержание всего сущего, каждой отдельно взятой или всеобщей жизни, в том числе и человеческой.

Законами прерии не признаются понятия родины или домашнего очага с его тихим семейным счастьем. Подобно дикому зверю, осторожно и скрытно мчится или крадется по степи или в лесной чаще охотник, со всех сторон окруженный опасностями и непреходящей угрозой смерти. Но это не может длиться вечно, иначе в конце концов выдохнется, иссякнет его физическая сила, железная выдержка и несгибаемая воля. Он тоже нуждается в восстановлении своих сил, в покое и отдыхе. И все это он находит в тщательно подобранных им местах, которые он имеет обыкновение устраивать отчасти для этой цели, а отчасти для хранения своей добычи и которые он сам называет «тайниками» или «убежищами»…

Прошло несколько дней с того момента, как Сэм Файрган увел своих трапперов и гостей из «убежища» в настоящий «тайник».

По прерии ехали три всадника, ведя за собой нескольких мулов. Присутствие этих животных говорило о том, что все трое отправились «делать мясо», по выражению охотников, то есть, обеспечить необходимыми припасами своих товарищей.

Один из троих был мал ростом и толст, другой — длинен и худ, а третий беспомощно болтался в седле, словно мучимый жестоким приступом морской болезни.

— Проклятье! — с отчаяньем в голосе воскликнул этот неуклюжий всадник. — Надо было мне сидеть в норе, а не болтаться сейчас с вами по этому засохшему морю, как разбитая посудина без руля и компаса! По-моему, кто-то уверял меня, что бизонов здесь, как муравьев, а мы уже два дня в пути и еще не встретили ни одной захудалой коровы. Да еще этот дьявол о четырех копытах болтает меня, как склянку с лекарством, так что я уже начинаю трещать по всем швам, а скоро, наверное, не вспомню даже, как меня зовут. Слушайте, не пора ли нам бросить якорь, а? Если кому нужно мясо, так пусть он его и ищет. А я и так обойдусь!

— Обойдешься ты без него, Петер, или не обойдешься, это неважно, — отозвался толстяк. — Только чем ты будешь питаться, если мы его не добудем?

— Да уж не иначе как толстым Хаммердалом, кем же еще! Или ты думаешь, что я позарюсь на Пита Холберса, у которого и нет-то ничего, кроме собственного скелета да невыдубленной шкуры на нем?

— Что скажешь на это, Пит Холберс, старый енот? — засмеялся Дик Хаммердал.