Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Виннету - Верная Рука

ModernLib.Net / Приключения: Индейцы / Май Карл / Верная Рука - Чтение (стр. 44)
Автор: Май Карл
Жанр: Приключения: Индейцы
Серия: Виннету

 

 


Всадники твердо держали курс на юг. День клонился к закату, и к тому времени, когда до наступления вечера оставалось не более часа, они достигли границы широкой равнины, которая теперь осталась у них за спиной. В этот момент индеец осадил коня и указал рукой куда-то в глубь прерии.

— Хау! — воскликнул он при этом.

Остальные обернулись и начали вглядываться в даль.

— Я ничего не вижу, — сказал дворецкий.

— Мы тоже, — признались пастухи.

— А что случилось? — спросила Эмма.

— Вы тоже ничего не видите? — спросил Хельмерс.

— Нет. Ты что-нибудь видишь, Карья?

— Ничего интересного, — ответила индеанка.

— Вождь апачей, конечно, не имеет в виду табун диких лошадей, там вдали? — спросил дворецкий.

— Хау! — воскликнул индеец со снисходительной усмешкой. — Именно их он и имеет в виду.

— Какое нам дело до этих мустангов?

— Они вам действительно безразличны, сеньор дворецкий?

— Да. У нас ведь уже есть лошади.

— Приглядитесь-ка повнимательнее!

Примерно в двух милях от них со стороны прерии мчался галопом табун лошадей с задранными кверху хвостами и развевающимися по ветру гривами. Табун все больше приближался к ним. Не было видно ни всадников, ни даже седел или поводьев.

— Это мустанги! — повторил дворецкий.

— Хау! — воскликнул индеец во второй раз, теперь уже с явным раздражением.

Он снова развернул коня и галопом помчался вперед. Остальные последовали за ним. Эмма направила свою лошадь ближе к Хельмерсу и спросила:

— Что это с вождем апачей?

— Он сердится.

— На что?

— На глупость дворецкого.

— Глупость? Но, сеньор Хельмерс, наш дворецкий очень опытный человек!

— В хозяйственных делах — возможно.

— О нет, не только. Он прекрасный всадник и стрелок, да и следопыт каких поискать. На него можно положиться в любой ситуации.

— Следопыт? Хм! — теперь и на лице немца появилось пренебрежительное выражение. — Да, следопыт — на улочках города или в деревенских закоулках. Для истинного следопыта этого мало. Вот вы говорите, что на него во всем можно положиться, но что бы было сейчас со всеми вами, если бы вы надеялись на его опыт?

— Ах! О чем вы?

— Эти лошади — вовсе не дикие мустанги.

— И что же это значит?

— Только то, что команчи преследуют нас!

— Команчи? Но ведь там одни только лошади!

— Верно, но краснокожие все-таки тоже там. Они висят на боку у лошадей, держась левой рукой и правой ногой за ремень, пропущенный вокруг шеи и крупа животных. Вы разве не видите, что все без исключения лошади повернуты к нам правым боком, хотя и скачут прямиком за нами! Подобное косое положение лошадей — верный признак того, что за ними прячутся всадники.

— Святая Мадонна! Они снова собираются напасть на нас?

— Либо они на нас, либо мы — на них. Лично я предпочитаю последнее. И, кажется, вождь апачей со мной согласен. Видите, как он оглядывается по сторонам?

— Что он ищет?

— Какое-нибудь укрытие, откуда мы могли бы встретить команчей. Предоставим это дело ему. Более храброго и ловкого индейца я еще не встречал, и я лучше положусь на него одного, чем на тысячу дворецких, даже самых опытных!

— Хорошо! Будем полагаться на него и еще на одного человека!

— На кого же это?

— На вас!

— Вы действительно этого хотите? — спросил он, и глаза его радостно блеснули.

— Очень! — ответила она. — Вы хвалите вождя апачей и забываете, что сами заслуживаете такого же доверия.

— Вы в самом деле так считаете?

— Да. Я наблюдала за вами. Вы не похожи на простого охотника. И я уверена, что у вас тоже есть почетное имя, которым вас зовут трапперы и индейцы.

Он кивнул:

— Вы угадали.

— И каково же ваше охотничье имя?

— О, прошу вас, зовите меня просто Антонио или Хельмерс.

— Вы не хотите открыть мне его?

— Не сейчас. Разве что кто-нибудь случайно назовет его.

— О, да вы, оказывается, тщеславны! Хотите быть инкогнито, как какой-нибудь князь.

— Да, — рассмеялся он. — Хороший охотник и должен быть чуточку тщеславным, а князья мы здесь все — князья дикой природы, князья леса, прерии.

— Князья! Что ж, пожалуй, это верно!

Во время этого разговора скачка не прекращалась ни на минуту. Открытая прерия осталась позади, и теперь они ехали среди вереницы холмов и нагромождения скал, что давало неплохую возможность укрыться от глаз преследователей. У вождя апачей, видимо, были свои мысли по этому поводу, поскольку он внезапно свернул вправо и стал описывать дугу, так что через десять минут они снова оказались на том месте, мимо которого только что проезжали.

Это место Медвежье Сердце выбрал не случайно. Теперь всадники находились на защищенной с трех сторон возвышенности, круто сбегавшей в ущелье, через которое они недавно проследовали и через которое неминуемо должны были проскакать команчи, если они действительно намеревались продолжать погоню.

Вождь апачей спрыгнул на землю и привязал коня. Остальные сделали то же самое.

— А теперь — за оружие! — приказал Хельмерс. — Нам не придется долго ждать.

Приказание было исполнено. Обе девушки тоже приготовили свои трофейные ружья. Они приблизились к краю ущелья и залегли там.

— Эй, сеньор! — махнул Хельмерс рукой дворецкому. — Отодвиньтесь немного назад и прижмите голову к земле. У команчей острое зрение!

— Разведчиков пропустить! — коротко бросил индеец.

— Зачем? — спросил один из пастухов.

— Это же ясно, — ответил немец. — Команчи, естественно, предположат, что мы устроили засаду. Поэтому они наверняка вышлют вперед одного или двух всадников, чтобы убедиться в ее отсутствии. Остальные же поедут следом на безопасном расстоянии. Поэтому мы пропустим разведчиков, которые и дальше поедут по нашему следу, и дождемся остальных. Но стрелять будем не наудачу, а в прежней строгой последовательности, чтобы не пропала даром ни одна пуля. Словом, первый стреляет в первого, второй — во второго и так далее. Понятно?

Пастухи утвердительно кивнули, и наступила пауза ожидания.

Наконец послышался перестук копыт. Двое команчей осторожно пробирались верхом на лошадях через лабиринт скал. Они зорко осматривали каждый дюйм земли впереди и вокруг себя и, как и следовало ожидать, обманулись, поскольку след беглецов вея дальше. Команчам было невдомек, что те, сделав крюк, возвратились обратно. Они проехали мимо и скрылись за камнями.

Через несколько минут топот копыт послышался снова. Это подходили остальные. Они спокойно приближались, надеясь на своих разведчиков. Когда последний из них въехал в ущелье, вождь апачей вскинул ружье.

— Огонь! — крикнул немец.

Загремели выстрелы, и первые убитые команчи упали с лошадей на землю. Остальные на несколько мгновений замешкались, не зная, бежать им или атаковать невидимого врага. Они лихорадочно стали оглядываться по сторонам и наконец заметили наверху пороховой дым.

— Нлате тки! 73 — крикнул один из команчей, указывая рукой в сторону стрелявших.

Эта, пусть и короткая, пауза дала последним возможность перезарядить оружие. Раздался новый залп, и число убитых команчей удвоилось. Оставшимся в живых ждать больше было нечего. Они круто развернули лошадей и, пустив их галопом, устремились прочь.

— Команчи — трусы! — с вызовом сказал вождь апачей.

Он медленно стал спускаться вниз по круче за скальпами четверых застреленных им команчей. Другие последовали за ним, чтобы забрать оружие убитых и лошадей, оставшихся без седоков. После короткой передышки можно было продолжать путь.

— Ну, теперь-то уж они отстали от нас окончательно, — сказала Эмма.

— Не обольщайтесь, сеньорита, — предостерег ее Хельмерс.

— Нет? А я полагала, что урок, который они получили, был достаточно суровым!

— Именно поэтому они будут думать о мести. Видите, Медвежье Сердце поглядывает влево?

— Да. А чего он хочет, как вы думаете?

— Туда ведет след двоих разведчиков, которые бежали, как и остальные. Они встретятся со своими и будут нас преследовать, пока не выяснят, где мы находимся. Потом они вернутся и соберут достаточное число воинов, чтобы напасть на асиенду.

— О, наша асиенда — это просто маленькая крепость!

— Я знаком с подобными поместьями. Они построены из камня и, как правило, окружены мощными палисадами. Но все это, к сожалению, немногого стоит в случае внезапного нападения.

— Мы выставим часовых!

— Это будет правильно с вашей стороны.

— И с вашей тоже! Я надеюсь, что вы все же будете нашим гостем!

— Мне нужно знать, что скажет Медвежье Сердце. Я не могу с ним разлучаться.

— Он останется!

— Он любит свободу и никогда не останется долго в замкнутом помещении.

Скачка продолжалась, и вскоре всадники достигли берега довольно широкой реки. Вождь апачей пустил коня вдоль берега до того места, где русло реки делало петлю. Там он остановился.

— Здесь безопасно? — спросил он Хельмерса.

Тот пристальным взглядом оглядел местность и утвердительно кивнул в ответ.

— Удобное место, — сказал он. — С трех сторон мы защищены рекой, а за четвертой нам нетрудно будет наблюдать. Спешиваемся!

Все слезли с лошадей и принялись устраивать лагерь. У самого берега внутри речной излучины поставили лошадей. А со стороны суши, откуда лагерь тоже был неплохо защищен зарослями кустарника, выставили дозор. Остальное общество расположилось у костра.

Хельмерс устроил для Эммы удобное ложе из веток и листвы, Медвежье Сердце, в свою очередь, постарался ради индеанки. Надо заметить, что подобные знаки внимания со стороны вождя апачей выглядели весьма необычно, ведь всем известно, что ни один индеец не возьмется выполнять работу, которая по силам женщине.

После подробного обсуждения событий прошедшего дня, в котором, кстати, вождь не принял участия ни единым словом, стали готовиться ко сну. Было решено, что каждый будет нести караул по три четверти часа. Медвежье Сердце и Хельмерс взяли на себя последние смены, поскольку предрассветные часы были самыми опасными в смысле возможного нападения индейцев.

Однако ночь прошла спокойно, и утром вся компания с новыми силами отправилась в дальнейший путь. Команчи больше не показывались. Местность постепенно приобретала все более цивилизованный вид, и в полдень путники были уже у цели.

Мексиканские асиенды представляют собой крупные поместья, где, как правило, ведется активная сельскохозяйственная деятельность — в частности, процветают скотоводство и коневодство. Что же касается их размеров, то некоторые асиенды имеют земельные угодья, по площади сравнимые с германским княжеством средней величины.

Асиенда дель Эрина была графским имением. Массивная каменная усадьба была окружена мощной оградой, представляющей собой довольно надежную защиту от разбойных набегов и нападений. Интерьер господского дома был продуман до тонкостей и обставлен с поистине графской роскошью, в его просторных залах и апартаментах могла найти приют не одна сотня гостей.

Дом был окружен великолепным садом, где роскошная тропическая растительность радовала глаз сочностью и свежестью красок и обволакивала пряными ароматами. К саду с одной стороны примыкал густой лес, с другой — тянулись поля, по обеим оставшимся сторонам простирались обширнейшие луга, где паслись многотысячные стада животных.

Уже на лугах кавалькаду радостными криками приветствовали пастухи. Однако вскоре радость их сменилась гневом, когда они узнали, сколько их товарищей пало от рук команчей. Стали раздаваться просьбы и требования немедленно организовать карательный поход против краснокожих.

Дворецкий уехал вперед основной группы, чтобы сообщить о ее прибытии. Поэтому у ворот асиенды всадников встречал старый Педро Арбельес, чтобы одним из первых приветствовать дочь и ее спутников. Слезы радости стояли в его глазах, когда он помогал ей сойти с лошади.

— Приветствую тебя, дитя мое! — проговорил старик. — Ты, должно быть, столько выстрадала за время этого опасного путешествия. Какой у тебя утомленный вид, да и лошадь под тобой совсем другая!

Эмма обняла и расцеловала отца и ответила:

— Это правда, отец. Я пребывала в опасности, которая больше, нежели смертельная опасность.

— Боже, что же это было? — спросил он, от души поприветствовав и ее подругу-индеанку.

— Мы были в плену у команчей.

— Святая Мария! Они сейчас на Рио-Пекос?

— Да. А вот это двое наших отважных спасителей.

Она взяла немца и вождя апачей за руки и подвела к отцу.

— Это сеньор Антонио Хельмерс из Германии. А это — Сос-Ин-Лиетт, вождь апачей. Если бы не их вмешательство, мне пришлось бы стать женой кого-нибудь из команчей, а других ждала бы мучительная смерть у столба пыток.

У старого управляющего при одной мысли об этом на лбу выступил холодный пот.

— Боже, какое несчастье и вместе с тем — какое счастье! Добро пожаловать, сеньоры, сердечно рад нашей встрече! Вы должны обо всем подробно рассказать мне, и тогда будет видно, чем я смогу отблагодарить вас. Проходите же в дом и чувствуйте себя как дома!

Это был исключительно теплый и дружеский прием. Да и сам облик старика Арбельеса сразу же располагал к себе, не оставляя сомнений в честности и порядочности этого человека.

Гости вошли в ворота внешней ограды, передали лошадей конюхам и вошли в дом. Дворецкий с пастухами остались в вестибюле, а асьендеро, хозяин усадьбы, повел обоих героев вместе с дамами в гостиную, где они оставались, пока Эмма в общих чертах рассказывала отцу о своих приключениях.

— Боже мой, — сокрушался Арбельес, — как же вы настрадались, бедные девочки! Но Господь послал этих сеньоров вам на выручку. Будем же им благодарны и воздадим хвалу Всевышнему. Что скажут граф и Текальто, когда узнают обо всем!

— Текальто? — обрадовалась индеанка. — Значит, Бизоний Лоб, мой брат, здесь?

— Да, он приехал вчера.

— И граф тоже? — спросила Эмма.

— Да, он здесь уже неделю… а, да вот и он сам!

Отворилась дверь примыкавшего к гостиной обеденного зала, и появился граф Альфонсо. Одет он был в роскошный, шитый золотом на персидский манер халат красного шелка, белые брюки из тончайшего французского льна, домашние туфли из синего бархата и турецкую феску. За ним тянулся такой густой шлейф нежнейших ароматов, что гостям на секунду показалось, будто они попали в парфюмерную лавку. Приоткрытая дверь позволяла бросить взгляд в удивительный по изяществу и роскоши интерьера обеденный зал. А по гастрономическим изыскам, лежавшим на подносе, который граф держал в руках, можно было догадаться, что он как раз был занят поглощением мексиканских деликатесов.

— Здесь, кажется, упомянули мое имя, — сказал граф. — Ах, прекрасные дамы снова здесь! Со счастливым возвращением, сеньориты!

При виде графа индеанка залилась пунцовым румянцем, что не ускользнуло от цепкого взгляда вождя апачей. Эмма же осталась совершенно равнодушной, ответив холодно, хотя и учтиво:

— Как видите, граф! Но могли бы и не вернуться.

— О! Но почему? Надеюсь, что никакого несчастья…

— И все же небольшое несчастье произошло. Пришлось побывать в плену у команчей.

— Проклятье! Я велю их примерно наказать!

— Не так-то просто будет это сделать, — насмешливо сказала Эмма. — Впрочем, все закончилось хорошо — вот наши спасители!

— Ах! — только и выговорил граф.

Сделав пару шагов назад, он водрузил на нос пенсне, внимательно поглядел на обоих «спасителей» и, изобразив на лице разочарование, спросил:

— Кто эти люди?

— Вот это сеньор Хельмерс из Германии, а второго зовут Медвежье Сердце, он вождь апачей.

— Ах, немец и вождь апачей — очень милая компания! И когда же оба сеньора отъезжают — видимо, прямо сейчас?

— Они мои гости и останутся здесь так долго, как сами того пожелают, — ответил старый асьендеро.

— Что за фантазии, Арбельес! — воскликнул граф. — Вы только взгляните на них. Я и они — под одной крышей? От них же пахнет лесом и тиной! Я бы на их месте уехал тотчас же!

Старый асьендеро выпрямился. Глаза его пылали гневом.

— Не смею задерживать вашу светлость! — сказал он. — Эти сеньоры спасли жизнь и честь моего ребенка, и для меня они самые желанные гости!

— Как, вы смеете мне перечить? — изумился граф.

— Да, смею, — твердо ответил Арбельес.

— Вы разве не знаете, что здесь распоряжаюсь я?

— Нет, не знаю!

— Нет?! — прошипел Альфонсо. — А кто же, по-вашему?

— Граф Фердинандо, ваш, сеньор, отец. А вы здесь всего лишь в качестве гостя. Впрочем, в данной ситуации даже граф Фердинандо ничего бы не решал. Я являюсь пожизненным арендатором этого поместья. И никто мне не указ, кого мне принимать в этом доме, а кого — нет!

— Черт возьми, это уже слишком!

— Нет. Если что здесь и было «слишком», так это ваше неуважение к моим гостям. А если вам неприятен запах леса и реки, которого я, кстати, совсем не чувствую, то смею предположить, что этим сеньорам, да и не только им, не меньше бьет в нос запах ваших духов. Я сейчас провожу моих гостей в столовую и предоставлю им выбирать, продолжить трапезу или нет.

Он широко открыл двери зала и с почтительным поклоном предложил обоим войти. Индеец, до того времени стоявший с абсолютно безучастным видом и не только ни разу не удостоивший графа взглядом, но, казалось, даже не понимавший, о чем тот говорит, с гордо поднятой головой шагнул к дверям. Хельмерс же сначала обратился к графу:

— Вы — граф Альфонсо де Родриганда?

— Да, — выговорил тот, удивленный, как это с ним осмелился заговорить какой-то охотник.

— Вот и хорошо, а то сеньор Арбельес забыл представить вас нам. Вы что предпочитаете — шпаги, пистолеты или ружья? Я вас вызываю!

— Что? Вы намерены со мной драться? — спросил граф изумленно.

— Разумеется! Если бы вы оскорбили меня за пределами асиенды, я дал бы вам затрещину, как глупому мальчишке, но поскольку это произошло в доме моего гостеприимного хозяина, то я вынужден учитывать его присутствие и присутствие этих дам. К тому же, я слышу, вы в этом доме гроша ломаного не стоите. Тем не менее я предоставлю вам право выбрать оружие.

— Драться с вами? Да кто вы такой? Охотник, бродяга! Фи!

— Так вы отказываетесь? В таком случае вы просто жалкий трус и прохвост! Если вы и такие «комплименты» проглотите, это станет вашим вечным позором. Выбирайте!

И он зашагал вслед за индейцем, а граф остался стоять на месте в полном смущении.

— И вы это терпите, Арбельес! — обратился тот к старику.

— А вы? — ответил его асьендеро вопросом на вопрос. — Идем, Эмма! Идем, Карья! Наше место там, рядом с нашими почетными гостями.

— Ах, какая низость! Этого я вам не прощу, Арбельес!

— Воля ваша!

И бравый старик вместе с обеими дамами прошел в зал. Проходя мимо графа, Эмма презрительно поджала губы и проговорила:

— Какое убожество!

Индеанка шла за ней, опустив глаза. Ее душа противилась тому, чтобы презирать графа, но и глядеть ему в лицо девушка не могла. Не оглянувшись на двери зала, граф со злостью швырнул поднос на пол, пнул его ногой и процедил сквозь зубы:

— Вы за это еще ответите, и очень скоро!

Излив таким образом свою бессильную злобу, граф удалился к себе в комнату.

А остальные попировали на славу. На серебряных блюдах блестели розовые капли сока сладчайших арбузов. Стол украшали наполовину раскрытые гранаты, черешня, апельсины, сладкие лимоны и всевозможные мясные и мучные блюда, которыми так богата мексиканская кухня. За обедом события последних дней подверглись более подробному обсуждению, чем это было возможно раньше. Затем асьендеро предложил сеньорам осмотреть отведенные им апартаменты.

Комнаты обоих друзей располагались по соседству. Однако немец не мог долго находиться в четырех стенах. Он отправился в сад и, пройдя сквозь густое облако благоуханных ароматов, вышел за пределы усадьбы, чтобы полюбоваться на лугу великолепными мексиканскими рысаками. Когда он прошел вдоль ограды и повернул за угол, перед ним внезапно выросла, словно из-под земли, фигура человека, чей в высшей степени необычный вид заставил его остановиться. Высокий и крепко сложенный молодой человек был с ног до головы облачен в невыдубленную бизонью кожу, как это имеют обыкновение делать все сиболерос. Голову его покрывала верхняя часть медвежьего черепа, с которого свисали вниз длинные полоски шерсти. Из-за широкого кожаного пояса выглядывали рукоятки ножей и каких-то инструментов. Вокруг тела от правого плеча

до левого бедра было обмотано сложенное впятеро лассо, а рядом с ним стояло, прислоненное к ограде, одно из тех старинных кованых ружей, какие изготавливались в Кентукки сотню лет тому назад — настолько тяжелые, что обычному человеку было почти невозможно управляться с ними.

— Кто ты? — спросил Хельмерс в момент первого удивления.

— Я — Бизоний Лоб, индеец, — ответил незнакомец.

— Текальто?

— Да. Ты меня знаешь?

— Мне еще не приходилось тебя видеть, но я много, очень много слышал о тебе.

— Ты кто?

— Меня зовут Хельмерс, я немец.

Строгое лицо индейца просветлело. Ему было, пожалуй, не больше двадцати пяти лет, и лицо его, несомненно, было отмечено своеобразной индейской красотой.

— Значит, ты и есть тот самый охотник, который освободил Карью, мою сестру?

— Так распорядился случай.

— Нет, это был не случай. Ты раздобыл лошадей и преследовал команчей. Бизоний Лоб очень благодарен тебе. Ты храбр, как Матавасе, Повелитель Гор, он немец, как и ты.

— Ты знаком с другими немцами?

— Да, с некоторыми. Американцы, правда, зовут их «голландцами». Это сильные и добрые мужчины, смелые и умные, честные и верные. Я слышал об одном из них, которого апачи и команчи называют Итинти-Ка — Громовая Стрела.

— А видеть тебе его еще не приходилось? — спросил немец.

— Его зовут Громовая Стрела, потому что он быстр и точен, как стрела, и могуч, как гром. Его ружье никогда не бьет мимо цели, а его глаза никогда не спутают следов. Раньше я много о нем слышал, а сегодня я его вижу.

— Где? — удивленно спросил немец.

— Здесь. Это ты!

— Я? Почему ты так думаешь?

— Твоя щека! Громовая Стрела однажды получил удар ножом в щеку — это знает каждый, кто слышал о нем. Такие знаки запоминаются. Я правильно угадал?

Хельмерс кивнул.

— Ты прав. Меня действительно зовут Итинти-Ка, Громовая Стрела.

— Будь славен ваконда 74, который позволил мне говорить с тобой. Ты храбрый мужчина. Дай мне руку и будь моим братом.

Они пожали друг другу руки, и Хельмерс сказал:

— Пока глаза наши видят друг друга, пусть будет дружба между мной и тобой!

А индеец добавил:

— Моя рука — твоя рука, и моя нога — твоя нога. Горе твоему врагу, потому что он и мой враг. Я — это ты, и ты — это я. Мы с тобой — одно целое!

Они обнялись.

Бизоний Лоб сильно отличался от североамериканских краснокожих. Он был общителен и разговорчив, но при этом не менее грозен, чем любой из его молчаливых собратьев, которые считают постыдным выражать, подобно женщине, словами свои переживания.

— Ты живешь на асиенде? — спросил Хельмерс.

— Нет, — ответил охотник на бизонов, — кто захочет жить и слать в воздухе, который заперт между каменных стен? Я живу здесь.

Он указал перед собой на поросшую травой землю.

— В таком случае у тебя самая лучшая постель здесь, на асиенде. Я и сам не смог усидеть в помещении.

— Твой друг Медвежье Сердце тоже отправился в луга.

— Он здесь?

— Да. Я уже говорил с ним и поблагодарил его. Мы с ним стали братьями, как и с тобой.

— Где он сейчас?

— Он там, среди пастухов, которые рассказывают о нападении команчей.

— Пойдем к нему!

Индеец подхватил свое тяжеленное ружье, легко бросил его на плечо и пошел проводить немца к пастухам.

Далеко в лугах, среди пасущихся полудиких лошадей, собрались вакерос и, сидя на земле, пересказывали друг другу приключения своей молодой госпожи, слух о которых мгновенно разлетелся по округе. Медвежье Сердце молча сидел в компании пастухов. Он не произнес ни слова, хотя, разумеется, знал и мог рассказать обо всем куда лучше и точнее. Подошли Хельмерс и Текальто и присоединились к пастухам, которые, не обращая на них внимания, продолжали свой разговор, хотя среди них появился теперь уже второй участник недавних событий. Хельмерс время от времени вставлял несколько слов, и постепенно завязалась та захватывающая беседа, какие можно часто слышать на привалах на лоне природы.

Внезапно в разговор ворвался гневный лошадиный храп.

— Что это? — спросил Хельмерс, резко обернувшись на этот странный звук.

— Это вороной жеребец, — ответил один из пастухов.

— А что с ним?

— Оставили подыхать с голоду за непослушание.

— С голоду? Но почему?

— Он не поддается приручению.

— Вот еще!

— Не сомневайтесь, сеньор! Мы старались, как могли. Он уже три раза был у нас в загоне, но каждый раз приходилось его отпускать. Это дьявол, а не конь! Мы все здесь неплохие наездники, можете нам поверить, но все-таки не сумели обуздать этого жеребца.

— Не может быть! Тот, кто смог на нем усидеть, должен остаться победителем!

— Вот и мы так думали. Но этот вороной дьявол сначала бросился с седоком в воду, чтобы утопить его, а когда это не прошло, кинулся в лесную чащу и просто сшиб его со своей спины.

— Проклятье! — воскликнул Хельмерс.

— Да, — кивнул индеец. — Это позорно, но это так. А ведь я загнал насмерть не одну лошадь, которая не желала повиноваться.

Вакеро продолжал:

— Здесь, на асиенде, побывало немало знаменитых наездников и охотников, желавших испытать свою силу и ловкость. Но все напрасно! Они все говорят, что есть только один человек, которому под силу усмирить этого жеребца.

— Кто же это такой?

— Один охотник с Ред-Ривер, который на самом дьяволе мог бы въехать в преисподнюю. Говорят, он забегал прямо в табун диких лошадей, чтобы выбрать себе лучшую.

Хельмерс хитро усмехнулся и спросил:

— А имя у него есть?

— Разумеется!

— И какое же?

— Как точно его зовут, я не знаю, но краснокожие называют его Итинти-Ка, Громовая Стрела. Многие охотники, что приходили с севера, рассказывали про него.

Хельмерс не подавал виду, что речь идет о нем самом, на лицах обоих индейцев тоже было написано полное спокойствие. Хельмерс, однако, спросил:

— Где этот конь?

— Лежит вон за тем табуном.

— Связанный?

— Естественно.

— Дьявол, а вот это уже напрасно!

— Не скажите! Сеньор Арбельес очень ценит своих лошадей, но в этот раз он сам поклялся, что вороной либо подчинится, либо сдохнет с голоду.

— Так вы ему и морду перевязали?

— Разумеется!

— Покажите мне его!

— Идемте, сеньор!

В этот момент подъехали верхом старый Арбельес и его дочь с подругой-индеанкой. Это был обычный ежевечерний инспекционный объезд Арбельеса. Пастухи не придали этому особого значения и пошли проводить Хельмерса к строптивому жеребцу.

Тот лежал на земле со связанными ногами и в наморднике. Глаза его от ярости и напряжения налились кровью, жилы вздулись и, казалось, готовы были лопнуть, а сквозь намордник на траву падали крупные хлопья пены.

— Черт побери, это уже ни на что не похоже! — воскликнул немец.

— Попробуйте иначе, сеньор! — ответил один из пастухов, равнодушно пожав плечами.

— Это же просто издевательство над животным! Так можно угробить любую, самую породистую лошадь!

Хельмерс разошелся не на шутку. Тут подоспел Арбельес с девушками.

— В чем дело, сеньор Хельмерс, что вас так взволновало?

— Вы же губите коня! — ответил Хельмерс.

— Туда ему и дорога, раз не хочет повиноваться!

— Он научится послушанию, но не таким же образом!

— Все наши усилия оказались тщетными.

— Так найдите ему приличного седока!

— Бесполезно!

— Позвольте, я попробую, сеньор?

— Нет!

Хельмерс удивленно посмотрел на него.

— Почему?

— Потому что мне слишком дорога ваша жизнь!

— Ах! Мне легче умереть, чем смотреть на все это. Так я попробую усмирить вороного? Прошу вас, сеньор!

Но тут вмешалась Эмма, до сих пор молча слушавшая их разговор.

— Не разрешайте ему, отец! — взволнованно сказала она. — Вороной слишком опасен!

Немец поглядел ей в глаза и спросил очень серьезно:

— Сеньора, вы меня ненавидите?

— Ненавижу? Боже, с чего вы взяли?

— Значит, вы меня презираете?

— Помилуйте!

— Тогда почему вы оскорбляете меня? Только ребенок может взяться за дело, которое ему не по плечу. Повторяю вам, что я нисколько не боюсь этого буяна!

— Вы не знаете это животное, сеньор, — возразил Арбельес. — Здесь побывали многие, и все они в один голос утверждали, что только Итинти-Ка, Громовой Стреле, под силу укротить его.

— А вы знаете этого человека?

— Нет, но он — лучший следопыт и наездник от Запада до Востока.

— И все же я прошу вас допустить меня к коню!

— Я предупредил вас!

— Я повторяю свою просьбу!

— Ну что ж, я не могу отказать вам, ведь вы мой гость. Но последствия могут быть самыми печальными, не сердитесь потом на меня!

Эмма проворно соскочила с лошади и подошла к Хельмерсу.

— Сеньор Хельмерс, — попросила она, взяв его за руку, — откажитесь хотя бы ради меня. Я так боюсь за вас!

— Сеньорита, — ответил он, — скажите откровенно: это честь или позор, если я сначала стану утверждать, что не оробею, а потом откажусь от своих слов?

Эмма опустила голову. Она понимала, что Хельмерс прав, и что ему не пристало отказываться от своей затеи на глазах у других, которые и сами были хорошими наездниками. Поэтому она только тихо спросила:

— Так вы и в самом деле хотите рискнуть?

— О, сеньорита, для меня это вовсе не риск!


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82, 83, 84