— Эдуард тоже поедет с нами, — перебила девушка, — он хочет…

— Но может ли? Ведь для этого нужно нечто большее, чем просто желание.

— Сеньор Карлос, — вмешался Эдуард, — сейчас не самый подходящий момент для обстоятельный беседы. Но ответьте мне откровенно: вы отдали бы за меня Аниту, будь я не так беден, как теперь?

— Да.

— И сколько я должен иметь?

— Хм, трудно сказать! Чем больше, тем лучше; во всяком случае, столько, чтобы можно было доехать до Германии и купить там небольшое именьице или что-нибудь в этом роде.

— А вы дадите мне время заработать столько?

— Время? И сколько же времени вам понадобится?

— Шесть месяцев!

— Хм, это не так уж и много. Что скажете на это, доктор?

— Черт побери, это похоже на трезвую коммерческую сделку. Позвольте и мне войти в долю!

— Сделайте одолжение!

— В таком случае, хочу сделать вам одно предложение, сеньор Карлос.

— Какое же?

— Вы ведь намерены отправиться на прииски, сеньор Эдуардо? — спросил он насмешливо, обращаясь к молодому человеку.

— Именно туда.

— Отлично, сэр! Мы даем вам шесть месяцев. Если к этому сроку вы вернетесь с тремя тысячами долларов в кармане, то мисс Анита ваша, и я не скажу и слова против. Если же вы опоздаете или вернетесь с меньшей суммой, то она — моя. Вы согласны, сеньор Карлос?

— Абсолютно. При условии, что ваше собственное материальное положение именно таково, как вы мне его описывали!

— Именно таково! Значит, мы договорились. А теперь прощайте, я должен спешить к моим больным…

Прошли месяцы, и снова к миссии со стороны города приблизился молодой человек и, остановившись у зарослей бизоньей травы, залюбовался пейзажем. Но это был не Эдуард, хотя до истечения назначенного срока оставалось лишь несколько дней.

Вдоволь наглядевшись на живописную панораму окрестностей, он вошел в ворота и, пройдя через двор, столкнулся у входа во флигель с Анитой. Он спросил ее:

— Не скажете ли, сеньорита, где я могу найти доктора Уайта?

— Да, он живет здесь. Поднимайтесь наверх, под самую крышу — тогда вы попадете в его госпиталь, где наверняка встретите его самого!

Поднявшись, как ему посоветовали, на чердак, он увидел там два ряда кроватей, между которыми маячила фигура доктора. Помещение вообще было не из самых светлых, к тому же на улице уже темнело, так что разглядеть что-либо более отчетливо было довольно трудно.

Уайт заметил незнакомца и подошел к нему.

— Что вам угодно, сеньор? — спросил он.

Услышав его голос, незнакомец внутренне напрягся и произнес:

— Вы ведь доктор Уайт, сэр?

— Да.

— Я фармацевт. Пытался добыть свое счастье в калифорнийской земле, но ничего не нашел и обратился в посредническую контору в поисках работы. Мне сказали, что вам нужен санитар, вот я и пришел сюда, чтобы убедиться, что место еще не занято.

— Да, оно еще свободно. В каком городе и в какой аптеке вы работали?

— Значит, так, — не спеша начал незнакомец и, упомянув как бы вскользь несколько названий, намеренно сделал заметный акцент на последнем из них. — В Нью-Йорке, Питтсбурге, Цинциннати и, наконец, в Норфолке, Северная Каролина, у мистера Кливленда.

— В Норфолке? У мистера Клив…

Уайт подошел ближе, чтобы разглядеть лицо незнакомца, и тотчас в испуге отпрянул назад.

— Проклятый нем… то есть, я говорю, мистер Громан, который одновременно со мной… так давайте же спустимся в мою квартиру, сэр! Я бесконечно рад… это так неожиданно — встретить коллегу, с которым когда-то вместе работал!

В темноте он не мог видеть скептическую улыбку на лице собеседника и, спустившись впереди него по лестнице, провел его в небольшое помещение, объединяющее в себе одновременно жилую комнату и спальню.

— Прошу вас, присаживайтесь — или нет, чтобы вспомнить прошлое, присаживайся! Ну, что там было в Норфолке после моего отъезда? Я тогда немного повздорил с хозяином и с досады так и уехал, не попрощавшись. Надеюсь, дела у старика Кливленда по-прежнему идут неплохо?

— Неплохо? Они у него теперь вообще никак не идут. Когда ты исчез, то одновременно непостижимым образом исчезла и вся его касса, включая ценные бумаги и векселя. Он был разорен и не смог этого пережить. Он мертв.

— Да что ты говоришь! Неужели это правда? Впрочем, старик никогда особенно крепко и не стоял на ногах и, наверное, потому никого и не вводил в курс своих финансовых дел. Я вполне допускаю, что исчезновение кассы — не более чем трюк, подстроенный им самим. То, что я работаю здесь врачом, не должно тебя удивлять — здесь никто не спрашивает у тебя диплома, а дело кормит своего хозяина. Так значит, ты ищешь место?

— Да. Но скажи мне, Уолкер, где ты раздобыл средства, чтобы основать это заведение, и почему решил изменить имя?

— Видишь ли, средства я раздобыл там, на приисках. А имя сменил потому, что Уайт звучит как-то более представительно, чем Уолкер. Ну, а что касается места, так ты его получишь — при условии, что у меня при этом не возникнет повода для упреков в твой адрес. Если основательно войдешь в курс дела, то я сделаю тебя своим ассистентом, а может, даже компаньоном.

— У тебя найдется жилье для меня?

— Полагаю, мы что-нибудь придумаем на этот счет. Так ты согласен?

— Конечно! По рукам?

— По рукам!

— Думаю, у тебя не будет причин обижаться на меня. Меня ведь жизнь тоже изрядно потрепала, так что до прошлого мне нет особого дела.

Громан был принят на должность и со временем получил возможность все глубже вникать в управленческие секреты этого лечебного учреждения. Доктор скрепя сердце был вынужден предоставить ему работу, но довольно скоро утешился тем наблюдением, что его ассистент, судя по всему, принимал как должное даже такие факты и явления госпитальной жизни, которые явно не предназначались для посторонних глаз.

Уайт имел теперь много свободного времени и использовал его для частных визитов к сеньору Карлосу, чье доверие ему так хотелось завоевать. Отца же Аниты не слишком смущало то обстоятельство, что доктор был намного старше его дочери и имел чрезвычайно неприятные манеры.

Тем временем условленные шесть месяцев подошли к концу, а Эдуарда все не было. То обстоятельство, что от юноши до сих пор не было ни письменных, ни каких-либо иных известий, не слишком беспокоило Аниту — она знала, что почтовая связь с приисками в высшей степени несовершенна и находится практически в частных руках, так что рассчитывать на регулярную и четкую доставку писем не приходилось. Нередки были также случаи, когда люди, взявшие на себя ответственность за доставку писем и денежных отправлений, становились жертвами нападений, грабежей, а то и сами, добравшись до первого же корабля, давали тягу с вверенными им ценностями.

Однако сегодня был уже последний вечер, а Эдуард все не приходил. Девушка не находила себе места от волнения. Впрочем, подобные же чувства испытывал и доктор. До сегодняшнего дня он сохранял все шансы на то, чтобы выйти победителем в этом своеобразном соревновании, но его соперник мог появиться в любую минуту, а этого допустить было никак нельзя. Уайт перепоручил больных своему ассистенту и незаметно покинул миссию.

Пациенты госпиталя могли быть довольны появлением Громана, который стал для них прямо-таки ангелом-спасителем. Демонстрируя перед доктором абсолютное послушание и безволие, он за его спиной действовал сообразно собственным намерениям и имел все основания полагать, что кое-кто из пациентов, фактически обреченных Уайтом на смерть, спасением своей жизни и имущества должен быть обязан именно ему, Громану…

Рассказчик снова сделал паузу и оглядел своих слушателей. Очевидно, он рассчитывал услышать похвалу в свой адрес, но этого не случилось, потому что до сих пор его рассказ был недостаточно интересным и увлекательным. Он не спеша затянулся несколько раз сигарой и сказал:

— Моя история, как я вижу, не очень взволновала вас. Но, поверьте, главное еще впереди.

— И это главное, вероятно, как-то связано с Олд Шеттерхэндом? — предположил кто-то из слушателей.

— Совершенно верно! Вы угадали, сэр. Этот знаменитый охотник не замедлит появиться. Я уже сказал, что доктор Уайт передал пациентов в руки своего ассистента, а сам покинул миссию. Владевшее им беспокойство не позволяло ему оставаться, ибо несмотря на то, что до истечения последнего дня оговоренного шестимесячного срока оставалось всего несколько часов, его соперник все еще мог появиться в самый неподходящий для Уайта момент. Доктора влекло прочь из миссии — в город, на вокзал, где он хотел дождаться последнего вечернего поезда, прибывшего с приисков.

Ждать пришлось недолго. Подошел поезд, и из него вышел… мистер Эдуард, который вопреки всему успел-таки явиться к назначенному сроку. Уже стоя на перроне, Эдуард обернулся к вагонному окну и помахал рукой, словно прощаясь с кем-то, после чего зашагал прочь. Уайт, исполненный решимости, тут же подошел к Эдуарду и сказал:

— Вы все-таки приехали! А мы уже думали, что вы не успеете к сроку. Однако теперь главное в том, была ли удачной ваша поездка и посчастливилось ли вам найти золото!

— Да, все сложилось удачно, сверх всяких ожиданий удачно! — весело ответил молодой человек.

— И у вас есть три тысячи долларов?

— Больше, мистер Уайт, значительно больше!

— Просто невероятно! Другие годами трудятся на приисках, кладут на это свое здоровье и даже жизнь, но, случается, так ничего и не находят. А вы отлучаетесь всего на несколько месяцев и возвращаетесь назад здоровым и богатым! Ну что ж, теперь уже ничего не изменишь, я вынужден уступить. Вы прямо сейчас отправляетесь в миссию?

— Да.

— Я тоже. Так что пойдемте вместе!

И они покинули вокзал. При этом Уайт не заметил, что человек, с которым Эдуард прощался на перроне, тем временем тоже сошел с поезда. Эдуарду не терпелось встретиться с Анитой, чтобы освободить ее от тревоги, которой, он не сомневался, была полна ее душа, и он шел очень быстро. Когда они миновали город, уже сгустились сумерки. И тогда Уайт незаметно для своего спутника достал из кармана револьвер и снял его с предохранителя.

— Так значит, вам повезло? — сказал он. — Кто бы мог подумать! Ну, а я теперь остался ни с чем, ведь вы наголову разбили меня. Вы работали на приисках в одиночку или у вас были помощники?

— В одиночку.

— Что? Вы же в этом ничего не смыслите! Тогда это просто случай, невероятное везение, что вы сразу же напали на золотоносное место.

— Это не было ни случаем, ни везением, поскольку то место мне указали.

— Указали? Невероятно! Ни одному диггеру не придет в голову указывать другому золотоносное место.

— Тот, кто это сделал, — он не диггер, не старатель.

— А кто же тогда?

— Это был краснокожий, индеец.

— В самом деле? Ну, это уже просто фантастика! Конечно, есть индейцы, которые знают, где лежит золото, но они никогда не расскажут об этом белому человеку.

— Этому индейцу не нужно было золото. Это был один из великих и знаменитых вождей апачей.

— Как его звали?

— Виннету.

— Дьявол! Виннету! Да как же вы с ним сошлись?

— Нас свел один белый охотник, его друг, с которым они вместе находились на приисках.

— А того как звали?

— Олд Шеттерхэнд.

— Ах!..

Простодушный Эдуард даже не заметил, какое впечатление произвели на Уайта оба этих имени. Он спокойно продолжал:

— Я встретил Олд Шеттерхэнда случайно. Он спросил, что привело меня на прииски, поскольку сразу же заметил, что я плохо вписываюсь в компанию диггеров. Я все рассказал ему честно и откровенно — в том числе и про то, что я приехал туда, чтобы за шесть месяцев заработать три тысячи долларов. Он сначала посмеялся над этим, но потом сказал совершенно серьезно, что сведет меня с человеком, который, возможно, даст мне дельный совет. И на другой день он пришел вместе с Виннету, который посмотрел на меня так, словно хотел разглядеть насквозь. Потом он тихо кивнул мистеру Шеттерхэнду и дал мне знак следовать за ним. Мы бродили по горам целый день, и везде Виннету внимательно разглядывал структуру камней и почвы. Наконец, уже под самый вечер, он остановился на каком-то месте я сказал:

— Мой юный брат должен копать здесь, но только в одиночку; здесь он найдет золотой песок и самородки.

Я застолбил участок и начал копать. Виннету оказался прав: я нашел самородки. Правда, мне приходилось держать ухо востро и скрывать от других свои находки, поскольку большинство диггеров — личности весьма темные, и мне, возможно, пришлось бы туго, если бы в последние дни вновь не появился Олд Шеттерхэнд, чтобы поинтересоваться моими успехами.

— Виннету тоже был с ним?

— Нет, он расстался с Виннету на некоторое время, чтобы наведаться сначала в Сакраменто, а потом в Сан-Франциско. Он оставался со мной до тех пор, пока я не покинул прииски, и не подпускал ко мне никого из диггеров. А потом поехал вместе со мной сюда.

— Сегодня?

— Да.

— Так вы приехали вместе?

— Конечно! Мы сидели в одном вагоне.

— Когда вы сошли с поезда, вы еще с кем-то разговаривали через окно — это был он?

— Да. Ему нужно было переговорить еще с одним пассажиром, и потому он не сразу сошел с поезда. Я попрощался с ним и попросил его сдержать слово.

— Какое слово?

— Он обещал навестить меня завтра в миссии.

— Дьявол! Это правда?

— Да, — ответил Эдуард, не замечая, в каком сильном волнении пребывает доктор. Он страшно боялся Олд Шеттерхэнда, но постарался взять себя в руки и спросил:

— А вы можете доказать, что у вас есть три тысячи долларов — ведь вам обязательно придется сделать это сегодня же!

— Конечно, могу. Весь золотой песок я обратил в ценные бумаги, которые у меня с собой.

Тут Уайт остановился, осторожно положил палец на курок револьвера и сказал:

— Вам, конечно, выпала большая удача встретить Олд Шеттерхэнда и Виннету, но еще большей оказалась ваша глупость.

— Глупость? То, что я рассказал вам об этом, вы считаете глупостью? Почему?

— Потому, что теперь вам не видать ни девушки, ни денег!

— Но почему?

— И вы еще спрашиваете? Сейчас узнаете!

В следующее мгновение грянул выстрел, и Эдуард рухнул наземь. Уайт приподнял неподвижное тело, оттащил немного в сторону от дороги и снова опустил на землю. Он хотел на некоторое время оставить его лежать здесь же, чтобы ночью закопать в каком-нибудь укромном месте, но сначала нужно было очистить его карманы. И только он занялся этим, как услышал звук быстро приближающихся шагов и поспешил укрыться в зарослях. Мертвец, по его мнению, был припрятан надежно, а деньги можно было забрать и позднее. Вернувшись в миссию, Уайт первым делом направился не к себе домой, а прямиком к Вернеру, чтобы ровно в полночь заявить о своих претензиях.

Рассказчик снова остановился, чтобы обратиться к своим слушателям:

— Ну как, теперь моя история стала интереснее, чем раньше?

— Намного, намного интереснее! — отвечали ему. -Но куда же подевался Олд Шеттерхэнд?

— Он уже здесь!

— На вокзале?

— Нет, значительно ближе!

— Где же?

— На пути в миссию. Ведь это его шаги слышал Уайт.

— Вот как!

— Именно! Сойдя с поезда, Олд Шеттерхэнд стал искать глазами своего молодого попутчика. Он увидел его рядом с Уайтом и удивился. Что это за человек? Несомненно, он его уже где-то видел, но где? С минуту он простоял в задумчивости, и тут его осенило: ну конечно же, человек, беседующий сейчас с Эдуардом, — не кто иной, как Канада-Билл! Оба они уже покинули вокзал, и Олд Шеттерхэнд поспешил за ними. Однако на ближайшей улице их не оказалось. Где появляется Канада-Билл, там начинается чертовщина. Уж не задумал ли он нечто подобное и с Эдуардом? — спрашивал себя Олд Шеттерхэнд. Необходимо было предупредить юношу. Он знал, что Эдуард направляется в миссию, поэтому спросил дорогу у какого-то прохожего и поспешил следом.

Когда город остался позади, уже стемнело, и пришлось идти медленнее, чтобы не заблудиться. Внезапно Шеттерхэнд услышал впереди себя выстрел и поспешил туда, откуда донесся звук. Здесь он остановился и прислушался. Ему показалось, будто он слышит негромкий звук шагов удаляющегося куда-то в сторону человека. Он огляделся, нет ли поблизости раненого, но никого не нашел. И вдруг откуда-то сбоку раздался приглушенный стон. Он бросился в том направлении и увидел Эдуарда, сидевшего на земле и прижимавшего обе руки к левой стороне груди.

— Это вы? — спросил Шеттерхэнд, хотя даже в темноте уже успел узнать юношу.

— Да, сеньор Шеттерхэнд, — слабым голосом ответил Эдуард.

— Вы ранены?

— Да.

— Куда?

— В сердце, прямо в сердце.

Ему тяжело было говорить, он задыхался.

— В сердце? Но это невозможно! — удивился Шеттерхэнд. — Иначе вы были бы уже мертвы. Не двигайтесь, я осмотрю вас!

Он раскрыл на груди юноши куртку, жилет, рубашку — никаких следов крови! Он стал осторожно ощупывать грудную клетку, дошел до нагрудного кармана и радостно воскликнул:

— Слава Богу! У вас в кармане большой кошелек с самородками, они-то и спасли вам жизнь! А вот и небольшое отверстие в одежде. Выстрел опрокинул вас на землю и сбил дыхание, а пуля застряла среди кусочков золота. Кажется, в миссии живет врач, ваш соперник?

— Да.

— Вот к нему-то я вас и отведу. Или отнесу. Он вам…

— Ради Бога, не надо!

— Но почему?

— Потому что именно он и стрелял в меня!

— Вот как! Он был на вокзале?

— Да.

— Это тот человек, с которым вы ушли с перрона? Как его зовут? Или, лучше сказать, как его зовут сейчас?

— Уайт, доктор Уайт.

— Надо же, доктор! Каких только профессий не было у этого негодяя, ну ничего, эта станет для него последней. На этот раз я положу конец его ремеслу, и теперь уже навсегда!

— Разве вы знакомы с ним?

— Слишком хорошо! Но это сейчас не главное. Как вы себя чувствуете?

— Мне уже легче. Я снова могу дышать.

— А в груди больно?

— Не очень.

— Тогда посмотрим, сможете ли вы подняться и пойти. Держитесь за меня!

Попытка удалась, Эдуард хотя и медленно, но шел. По дороге он пересказал Шеттерхэнду свой недавний разговор с Уайтом. Невдалеке от миссии юноше предстояло на время остаться в укромном месте. Олд Шеттерхэнд получил от него подробное описание дома и госпиталя и отправился на поиски Уайта. Квартира доктора оказалась запертой. Тогда Шеттерхэнд поднялся по плохо освещенной лестнице до чердачного помещения и тихонько приоткрыл дверь в больничную палату. Он увидел ряды коек с больными и сидящего за небольшим столиком человека. Это был ассистент Уайта. Тот поднялся со стула, немало удивленный столь поздним визитом. Приглядевшись к ночному посетителю и заметив два ружья на плече у того и револьверы с ножом за поясом, он слегка опешил.

— Кто вы? Что вам здесь нужно? — спросил он.

— Я ищу доктора Уайта.

— Его здесь нет.

— Где же он?

— Вероятно, внизу, у сеньора Вернера.

— А вы кто?

— Меня зовут Громан, я его ассистент.

— Тогда, прошу вас, подойдите ближе, мистер Громан, я должен видеть ваше лицо!

Он подвел его к свету, внимательно оглядел его и произнес задумчиво:

— Вы, вроде бы, на подлеца не похожи.

— Да я и всегда был честным человеком. Но что означает ваше странное поведение и ваши загадочные слова, сэр?

— Я сейчас объясню. Вам приходилось слышать такое имя, как Олд Шеттерхэнд?

— Да.

— Этот человек — я.

— Вы? Олд Шеттерхэнд?

— Да, это я. А такое имя, как Канада-Билл, вам слышать приходилось?

— Да, приходилось.

— Вам известно, что это за человек?

— Отъявленный мерзавец!

— Вы уверены в этом?

— Абсолютно. Ведь я… хм!

— Что — хм?

— Вообще говоря, это секрет, но Олд Шеттерхэнду я могу открыть его. Я — детектив.

— Полицейский? В качестве ассистента доктора Уайта?

— Именно так!

— Вот и прекрасно! В таком случае, хочу сделать небольшое замечание, которое, возможно, покажется вам интересным. Ваш так называемый доктор Уайт и есть Канада-Билл!

— Проклятье! Неужели это правда?

— Если это говорю вам я, значит, этому можно верить.

— Вы знакомы с ним?

— Отлично знаком! Он надолго исчез из моего поля зрения. Но сегодня наши пути пересеклись. Он только что совершил попытку убийства.

— Что вы говорите! Где? Кого он хотел убить?

Олд Шеттерхэнд поведал ему суть дела, и тогда Громан тоже перестал таиться и сказал:

— Буду с вами откровенным. Раньше я был фармацевтом и работал в этом качестве у мистера Кливленда в Норфолке, Северная Каролина. Однажды к нему явился некто Уолкер и был принят на службу благодаря отличным рекомендациям, которые, как мы впоследствии убедились, были фальшивыми. Очень скоро выяснилось, что в фармацевтике Уолкер разбирается не лучше любого новичка. Между ним и хозяином произошло бурное объяснение, после чего Уолкер внезапно исчез, а вместе с ним исчезло содержимое кассы, составлявшее все имущество Кливленда. Я очень любил хозяина, он был моим благодетелем. Случившееся явилось для него страшным ударом. И поскольку полиции не удалось обнаружить никаких следов преступника, я решил выследить его частным порядком. В ходе моих поисков я вышел на след некоторых других темных личностей, которые давно уже находились в розыске и теперь, благодаря моим усилиям, были переданы в руки правосудия. Это снискало мне добрую славу в полиции, и я был принят на службу в качестве детектива. Отныне в моем распоряжении появились значительно большие материальные и интеллектуальные возможности, с помощью которых удалось отыскать в этом деле надежную зацепку. На ней я и основывал свои действия, пока, наконец, не сумел напасть на верный след, который и привел меня сюда.

— К Уайту?

— Да.

— Так он и есть тот самый Уолкер?

— Да.

— Но ведь он наверняка узнал вас!

— Разумеется. Однако я представил дело таким образом, что он поверил мне и взял меня на службу — естественно, для того только, чтобы заставить меня молчать. И вот теперь я работаю у него ассистентом, но, по правде сказать, не могу быть спокоен за свою жизнь и постоянно ожидаю с его стороны попыток каким-либо образом убрать меня с дороги, чтобы тем самым избавиться от свидетеля его преступного прошлого. Вы не можете себе представить, какого нервного напряжения мне это стоит!

— Почему же вы не обезвредите его?

— Каким образом?

— Арестуйте его!

— Не могу.

— Почему?

— Потому что у меня нет доказательств его преступлений. Я знаю, что он украл состояние Кливленда, но уличить его в этом я не могу. Я наблюдал за ним день и ночь, заглянул в каждый из доступных мне уголков, пытаясь разгадать его секреты. Все тщетно!

— Вот именно, из «доступных вам» — в этом все дело! Он, конечно же, постарается не допустить вас к своим тайнам. С этим мерзавцем вы при всей вашей полицейской хитрости далеко не уйдете, этот гордиев узел нужно не распутывать, а разрубать — и мы сделаем это сегодня же! Могу я рассчитывать на вашу помощь?

— О, если сам Олд Шеттерхэнд берется за дело, то вряд ли он нуждается в столь незначительной помощи, как моя.

— У него есть какие-нибудь шкафы или ящики, в которые вам не удалось заглянуть?

— Да, есть.

— Где они?

— Внизу, в его личной квартире.

— Ну ничего, скоро ему придется открыть их нам!

— Вряд ли он это сделает.

— В таком случае, это сделаю я!

— Это было бы противозаконно, а значит, наказуемо. Простите, сэр, что я вам об этом напоминаю!

— Хм! Чего стоят все эти ваши статьи и параграфы, если с их помощью вам до сих пор не удалось разоблачить и арестовать его! Ведь это же Канада-Билл, и уж его-то законы никогда не интересовали, так стану ли я испрашивать милостивого позволения у закона, коль уж я собрался положить конец его злодеяниям. Вы сейчас можете выйти отсюда?

— Да, в настоящий момент у нас нет тяжелых больных.

— Тогда идемте со мной!

И они спустились вниз по лестнице до того места, где их дожидался Эдуард. Тот получил от Олд Шеттерхэнда указания, как вести себя дальше, и затем они все вместе спустились на первый этаж, где жил Вернер. Было как раз около полуночи.

Они прошли через двор, а затем через прихожую вошли в кухню, откуда в свое время Эдуард вместе с Анитой слушали разговор Вернера с Уайтом. Кухня и сегодня была пуста, а Вернер с женой, дочерью и Уайтом находились в гостиной. «Доктор» как раз говорил:

— Ну вот, уже полночь, сеньор Карлос. Шесть месяцев истекли, а Эдуард, как видите, до сих пор не вернулся. Хочу напомнить вам о данном мне слове и надеюсь, вы сдержите его.

— Я его сдержу и дам вам мое согласие, если вы докажете, что действительно так богаты, как говорите.

— Разумеется, я готов представить вам эти доказательства. Взгляните-ка на эти вот бумаги! Суммы, которые в них обозначены, я положил в банк. Вам их достаточно?

Послышался шелест перебираемых бумаг, после чего Вернер воскликнул:

— Сеньор доктор, да это же больше, куда больше чем я мог ожидать! Вы просто богач!

— О, я мог бы доказать вам, что я еще богаче, но думаю, что и этого пока хватит. А чтобы вы видели, какого внимательного супруга будет иметь в моем лице ваша Анита, хочу показать вам вот эта украшения, которые я подарю ей уже в день помолвка. Все камни в них драгоценные!

Послышался звук открывающейся шкатулки, а затем раздались возгласы старого Вернера, в которых звучали восхищение и восторг. Тут Громан тихонько подошел к двери, которая все это время оставалась чуть приоткрытой, и осторожно заглянул внутрь комнаты. В следующее мгновение он отпрянул назад и прошептал, обращаясь к Олд Шеттерхэнду:

— Наконец-то, сэр, у меня есть то, чего мне так не хватало. Эти украшения были украдены у мистера Кливленда. Они принадлежали его покойной супруге и после ее смерти хранились в несгораемом шкафу. А затем исчезли вместе с Уолкером и всеми деньгами хозяина.

Снова послышался голос Уайта:

— Ну как, сеньор Карлос, я вас убедил?

— Да, сеньор доктор. Подойди сюда, Анита, и дай сеньору доктору свою руку!

Теперь все, кто находился в кухне, напряженно ждали, что ответит девушка.

— Он ее не получит! — сказала Анита весьма решительным тоном.

— Ты ведь знаешь, дочка, что я дал ему слово!

— Это твое слово, отец, но я ему ничего не обещала.

— Слово есть слово! — воскликнул Уайт. — Я всегда полагал, что дочь должна слушаться отца! Эдуард не вернулся, возможно, он вообще умер там, на приисках, и…

Он так и не успел закончить фразу, потому что в этот момент дверь распахнулась, и в комнату вошел Эдуард со словами:

— Я вернулся, как видите. Правда, сеньор Уайт, в том, что я по-прежнему жив и почти здоров, отнюдь не ваша заслуга!

Анита с радостным криком бросилась к Эдуарду, Уайт же оторопело уставился на него, как на покойника, внезапно восставшего из могилы. И тут из кухни столь же неожиданно для Уайта появился Громан. Он подошел к столу, взял в руки коробочку с украшениями и сказал:

— Эти драгоценности были похищены у мистера Кливленда, и поэтому я должен конфисковать их!

— Конфисковать? — взвился Уайт. — Хотел бы я посмотреть на того, кто осмелится покуситься на мою собственность, заработанную честным трудом!

— Вы как раз видите перед собой такого человека. Я — сыщик, и я заявляю, что ценности добыты преступным путем и подлежат конфискации, а вы — аресту, мистер Уолкер, именующий себя Уайтом!

Из кухни вышел сам Олд Шеттерхэнд и сказал:

— Его зовут даже не Уолкер. У него были сотни имен, за которыми свое настоящее он, видимо, давно успел позабыть. Самое же известное или, лучше сказать, печально известное, из его имен — Канада-Билл!

Лицо мнимого доктора стало белым, как бумага, ноги буквально подкосились, и ему пришлось опереться руками о стол, чтобы не упасть.

— Олд Шет-тер-хэнд! — только и смог произнести он дрожащими бескровными губами.

— Да, Олд Шеттерхэнд! Теперь, думаю, ты понял, что спасенья нет! Твои деяния вопиют к небесам, и уж лучше бы ты всадил себе самому в сердце пулю, предназначавшуюся вот для этого молодого человека, тогда ты сумел бы избежать виселицы, которую я тебе на этот раз уж постараюсь обеспечить. Твой жизненный путь закончен!

Эти слова словно прибавили сил Канада-Биллу. Он выпрямился, щеки его вновь порозовели, глаза сверкнули огнем. Быстро сунув руку в карман, он прокричал:

— А ты уверен, что я стою так уж близко к виселице? Нет, еще не время!

— Самое время. И даже твой револьвер не спасет тебя. А ну-ка, вынь руку из кармана!

— Вот именно — выну! Но не пустую. Прежде, чем я окажусь в петле, ты получишь эту пулю!

Он поднял руку и направил блеснувший в ней револьвер на Шеттерхэнда. Грянул выстрел, но за мгновение до этого Олд Шеттерхэнд успел отпрянуть в сторону. Пуля прошла мимо, и в следующее мгновение его кулак с такой сокрушительной силой опустился на голову Канада-Билла, что тот как подкошенный рухнул на пол, повалив при этом несколько стоявших рядом стульев.

Старик Вернер от испуга не мог вымолвить ни слова, и только его жена громко вскрикнула.

— Спокойно! — сказал Олд Шеттерхэнд. — Больше он никому не сможет причинить вреда. Дайте сюда веревку, чтобы связать его, а потом пошлите за полицией! Уверен, она будет весьма рада такому улову. Теперь пришло время вопросов, ответов и разъяснений, а когда подоспела полиция, был произведен обыск жилища преступника. С помощью найденных у него ключей удалось открыть все потайные запоры, и при этом было обнаружено столько неоспоримых доказательств его преступных деяний, что стало ясно: смертной казни ему не избежать. Во-первых, было найдено много золотого песка и самородков, доставшихся ему от диггеров в его «госпитале», прежде чем он успел с помощью своего «врачевания» отправить их на тот свет. В полном наличии обнаружилась также сумма, украденная у мистера Кливленда. Громан был вне себя от радости, что сможет теперь вернуть своему безутешному бывшему хозяину его деньги.