— Вы, конечно, можете тут держать свои речи столько, сколько хотите, — прервал его Олд Шеттерхэнд, — но бледнолицые любят говорить кратко, они не собираются изменять своей привычке и теперь.

В своем потоке красноречия краснокожий едва может остановиться. Подобные разговоры отняли бы, возможно, целые часы, если бы Олд Шеттерхэнд не сократил вступление. Старый индеец бросил на него полуудивленный-полугневный взгляд, сел снова и сказал:

— Старый Гром — знаменитый вождь. Он насчитал больше зим, чем Олд Шеттерхэнд, и не в его обычае позволять перебивать себя молодому человеку. Если бледнолицые хотят меня оскорбить, им не нужно было меня звать! Я сказал. Хуг!

— Я не имел намерения обидеть тебя. Человек может быть стар, но иметь опыта меньше, чем более молодой. Ты хочешь говорить о временах, когда еще не было ни одного бледнолицего, но мы собираемся говорить о сегодняшнем дне. Если я тот, кто вызвал тебя, значит, я и должен быть первым, кто скажет, чего он хочет. Я сказал. Хуг!

Олд Шеттерхэнд расставил все по своим местам. Он дал понять краснокожим, что он тот, кто имеет право требовать. Индейцы молчали, и поэтому он продолжил:

— Ты назвал мое имя и знаешь меня. Знаешь ты также и двух воинов, которые сидят здесь рядом.

— Да. Это Олд Файерхэнд и Виннету, вождь апачей.

— Тогда ты должен знать и то, что мы всегда были друзьями красных людей. Ни один индеец не может сказать, что мы покарали невиновного. Мы часто отказывались от нашей справедливой мести и прощали, когда должны были наказывать! Почему вы преследуете нас?

— Потому что вы наши враги.

— Это неправда. Большой Волк взял нас в плен, хотя мы не были его врагами. Он неоднократно посягал на нашу жизнь и не раз нарушал слово. Мы вынуждены были защищаться от юта, чтобы спасти свои жизни.

— Разве не вы убили в Лесу Воды Старого Вождя? Разве не вы взяли в плен других вождей и воинов?

— Опять только для того, чтобы спастись.

— А теперь вы среди навахов и тимбабачей, наших врагов!

— Так получилось. Нам нужно было пройти к Серебряному озеру, и мы встретили их здесь. Мы слышали, что между вами и ими вырыт топор войны, а потому поторопились утвердить мир.

— Мы хотим мести, а не мира, тем более из ваших рук!

— Примете вы его или нет — дело ваше, но мы считаем своим долгом предложить.

— Мы победители!

— Раньше — да, но теперь — нет. Вы тяжело были обижены — мы знаем это, но с вашей стороны несправедливо мстить невиновным. Наша жизнь неоднократно ставилась на карту. Если бы вам удалось схватить нас, мы долго умирали бы у столбов пыток, как и другие бледнолицые в Долине Оленей.

— Что ты знаешь об этом?

— Все. Мы похоронили этих людей.

— Так ты был там?

— Да. Мы были у вас в самом центре вашего лагеря. Мы слышали, что говорили юта, видели, что они делали. Мы стояли под деревьями, когда пришли навахи, и видели, как вы оттуда их прогнали.

— Это невозможно, это неправда!

— Ты знаешь, что я не лгу. Спросите вождей юта, которые были при этом.

— Они исчезли.

— Куда?

— Мы не знаем!

— Они были убиты навахами? — осведомился Олд Шеттерхэнд.

— Нет. Мы так думали, но не нашли их тел. Потом мы решили, что они были взяты в плен, но мы шли за ними по пятам и ни одного пленника у навахов не видели, зато многие из них оказались в наших руках. У навахов нет вождей юта!

— Но не могли же они исчезнуть!

— Великий Дух взял их к себе.

— Нет. Великий Дух и знать ничего не хочет о таких вероломных и лживых людях. Он отдал их в наши руки.

— В ваши руки?

— Да, во власть бледнолицых, которых они хотели погубить.

— Твой язык лжив, он говорит такие слова, чтобы вынудить нас заключить мир.

— Да, я хочу и буду вынуждать вас заключить мир. Я говорю правду. Когда мы вечером были в Долине Оленей, мы взяли в плен трех вождей.

— И этого не заметили воины?

— Никто не смог заметить или услышать. Мы свалили их на землю, не дав опомниться. Или меня зря зовут Олд Шеттерхэндом?

— Это неправда. Тебя должны были видеть.

— В Долине Оленей есть укрытие, которое знаем мы, но не знаете вы. Я хочу доказать тебе, что говорю правду. Что это?

Охотник вытащил из сумки тонкий шнурок, унизанный украшениями, вырезанными из раковин моллюсков, и поднес к лицу вождя.

— Уфф! — не смог сдержаться Старый Гром. — Вампум Желтого Солнца! Я его хорошо знаю.

— А это?

Охотник вытащил еще один шнурок.

— Вампум вождя Четыре Бизона! Я тоже его знаю.

— А этот, третий?

Когда Олд Шеттерхэнд показал еще и третий вампум, слова застряли в горле старика. Он сделал какое-то непроизвольное движение и буквально вытолкнул из себя:

— Ни один воин не даст своего вампума другому добровольно. Для него вампум — самое святое! Кто владеет чужим вампумом, тот либо убил, либо взял в плен его хозяина. Трое вождей еще живы?

— Да.

— Где они?

— У нас в плену и хорошо охраняются.

— На Серебряном озере?

— Ты спрашиваешь слишком много. Подумай, кто, кроме них, еще находится у нас? Известные и храбрые воины, которые позже, конечно же, станут вождями.

— Что вы хотите с ними сделать?

— Жизнь за жизнь, кровь за кровь! Заключите мир с навахами и тимбабачами, тогда мы освободим пленных!

— У нас тоже есть пленные. Обменяемся: человека на человека!

— Или ты считаешь меня мальчишкой и думаешь, будто я не знаю, что один вождь обменивается по меньшей мере на тридцать воинов? Обдумай мое предложение, и ты поймешь, что лучше вернуть свободу вашим предводителям, чем убить еще сотню или две сотни врагов.

— А добычу ты не считаешь?

— Добычу? Хо! О добыче не может быть и речи, поскольку у вас ее не будет — вы больше не победите. Теперь против вас стоим мы, пятьдесят белых охотников. Мы были пленниками юта, но посмеялись над ними — они вынуждены были нас отпустить и даже дать в придачу своих вождей. Нам удалось такое, даже когда мы лежали связанные. Что мы сможем, когда свободны и никто не стоит у нас на пути! Я скажу тебе одно — если ты не заключишь с нами мир, мало кто из вас снова увидит родные вигвамы!

По лицу Старого Грома было видно, что последнее замечание не прошло бесследно. Он угрюмо опустил глаза. Олд Шеттерхэнд продолжил, не давая вождю опомниться:

— Ваши вожди хотели отнять наши жизни, теперь они оказались в наших руках, и мы не только имели право, но даже должны были их убить! Мы не сделали этого, ибо желаем добра им и вам. Если мы теперь советуем вам заключить мир, то так же желаем вам добра, поскольку точно знаем, что разобьем вас. Решайся, или будет слишком поздно!

Тут решительно поднялся Олд Файерхэнд, распрямив свою гигантскую фигуру:

— Хо! К чему слова, если у нас есть оружие! Пусть Старый Гром нам сейчас же скажет — хочет он войны или мира. А как поступать потом, мы знаем и дадим ему то, что он пожелает — либо жизнь, либо смерть!

Это подействовало, поскольку тотчас прозвучал ответ:

— Так быстро мы не можем решиться.

— Почему нет? Вы мужчины или скво?

— Мы не бабы, а воины! Но мы должны сначала поговорить с нашими людьми.

— Если вы действительно вожди, это вовсе не нужно. Я вижу, что вы хотите выиграть время, чтобы замыслить какую-нибудь хитрость, поскольку таков ваш обычай, но никакие уловки не помогут вам против нашей силы!

— Пусть Олд Файерхэнд говорит спокойно, как и мы, которые ему спокойно отвечаем. Человеку не подобает иметь кипящую кровь! Мы пойдем и обдумаем, что должны делать.

— Тогда подумай, что через полчаса наступит ночь!

— Мы и ночью сможем сказать о том, что решили. Если кто-то из нас или вас захочет говорить первым, пусть выстрелит, а потом громко крикнет. Ему ответят. Я сказал. Хуг!

Старый Гром поднялся, слегка кивнул и гордо удалился, другие последовали его примеру.

— Мы снова умничаем, как в прошлый раз! — в сердцах разошелся Олд Файерхэнд.

— Мой брат говорил слишком гневно, — произнес Виннету спокойно, как и всегда. — Он должен был позволить договорить Олд Шеттерхэнду. Старый Гром был в раздумье и начал колебаться.

Файерхэнд, казалось, осознал, что упрек небезоснователен, ибо не возражал. Когда они вернулись, Длинное Ухо сразу задал вопрос:

— Юта было четверо. Почему вы пошли только втроем?

— Потому что и троих достаточно, — неприветливо ответил Олд Файерхэнд.

— Я тоже вождь и принадлежу к совету так же, как и вы.

— Это ни к чему — нам не нужен четвертый.

Длинное Ухо смолчал, но затаил злобу. С момента прибытия белых он вообще находился в дурном расположении. Сначала его опозорил Дролл, а потом и Олд Шеттерхэнд, помешав ему скальпировать юта, тяжело оскорбил его перед своими людьми. Вождь был трусом, поскольку открыто никому не возражал, но гнев, который он старался не показывать, накрепко засел в его душе.

Смеркалось, и вскоре ночь вступила в свои права. Хотя не предполагалось, что юта рискнут напасть, все же меры, чтобы не допустить неожиданного нападения, были необходимы — требовалось выставить посты. Длинное Ухо добровольно со своими людьми вызвался взять это на себя, и ему не смогли отказать. Но чтобы ничего не упустить, Олд Шеттерхэнд сам указал тимбабачам их места и строго приказал не покидать их.

С вождем было пять человек, которых выставили поперек каньона в одну линию. Как только это было сделано, Олд Шеттерхэнд лег на землю и пополз вперед, чтобы по возможности подслушать неприятеля. Это ему удалось, хотя юта и выставили трех часовых, но те не заметили охотника. Он даже рискнул пробраться между ними и увидел потом, что враги раскинули свой лагерь в том месте, где каньон начинал внезапно расширяться. Оглядев лагерь, удовлетворенный охотник повернул назад.

Длинное Ухо, бывший в цепи часовых самым крайним справа, заметил, что охотник ходил на разведку. Его рассердило то, что белый ему не доверял. Он, вождь краснокожих, понимал в этих делах непременно больше, чем бледнолицый. Злоба глодала его душу, он хотел показать этим белым, что он важная персона, без которой нельзя обойтись. А что, если краснокожие что-то замышляли и ему удалось бы подслушать их! Внезапная мысль не давала ему покоя, и, в конце концов, он решился. Вождь пополз вперед, все дальше и дальше. Но все оказалось труднее, чем он представлял, ибо круглые камни выскальзывали из-под его длинных конечностей. Он вынужден был больше смотреть под себя, нежели перед собой. В какой-то миг, когда из-под его ноги снова выскочил камень, рядом внезапно появилось что-то темное и перед ним тоже. Две крепкие руки, как железные клещи, сдавили ему горло, а две других обхватили тело — его дыхание остановилось, и он потерял сознание.

Когда Длинное Ухо пришел в себя, он лежал между двумя мужчинами, приставившими к его обнаженной груди острия ножей. Его руки и ноги были связаны, а во рту торчал кляп. Вождь задвигался, что сразу заметил третий, сидевший у него в изголовье. Последний тихим голосом сказал, положив тимбабачу руку на голову:

— Мы узнали Длинное Ухо. Я Старый Гром. Если Длинное Ухо умен, с ним ничего не случится, но если он глуп, то вкусит клинок, который чувствует сейчас на своей груди. Пусть он мне кивком даст понять, слышит ли он мои слова!

Пленный вождь кивнул. Теперь он находился между жизнью и смертью и, само собой, выбирал жизнь. Он вдруг почувствовал большое удовлетворение при мысли о том, что у него есть возможность отомстить этим гордым, возомнившим о себе белым за пренебрежение и нанесенные ему обиды.

— Пусть Длинное Ухо и дальше даст понять, будет ли он говорить тихо, если я выну из его рта кляп, — продолжал предводитель юта.

Тот снова кивнул, и кляп тотчас был удален, но Старый Гром предостерег:

— Если ты заговоришь громко, то умрешь. Но если ты станешь нашим союзником, я тебе все прощу, и ты получишь часть нашей добычи. Ответь мне!

Добыча! При этом слове в голову тимбабачу закралась мысль, большая и поистине драгоценная. Как-то он подслушал разговор между Медведями, разговор, который до сих пор звучал в его ушах почти дословно. Добыча! Да, такая добыча, которую еще никогда не сулило ни одно сражение! С этого момента он был предан юта душой и телом.

— Я ненавижу и презираю этих белых, — ответил он. — Если ты мне поможешь, мы уничтожим их.

— И Медведя тоже?

— Да. Но мои воины должны остаться живыми!

— Обещаю тебе это. Но почему ты раньше был моим врагом?

— Потому что не знал тогда всего, что знаю сейчас. Бледнолицые так оскорбили меня, что я должен умыться их кровью!

— Тебе это удастся. Но сперва я посмотрю, честен ли ты со мной или хочешь обмануть.

— Я буду верен тебе и докажу это лучше, чем ты думаешь.

— Скажи мне сначала — правда ли, что бледнолицые взяли в плен наших вождей?

— Правда. Я их видел.

— Тогда эти псы в союзе со Злым Духом, иначе им не удалось бы подобное, поскольку простому человеку это невозможно! Где находятся вожди юта?

— В доме на острове.

— Кто их охраняет?

— Один-единственный бледнолицый и девчонка, его дочь.

— Это правда? Один человек и ребенок крепко держат стольких храбрых и знаменитых воинов юта! Ты лжешь!

— Я говорю правду. Пленники связаны.

— Тогда в это еще можно поверить. Ну, хорошо, это на острове, а сколько воинов находятся на берегу?

— Ни одного.

— Да где твой разум?

— Там были белые и мои тимбабачи, больше никто. Но они все поскакали в каньон, чтобы бороться с вами.

— Какая неосторожность! И я должен в это поверить?

— Это не беспечность, ибо белые псы уже считают тебя безвредным, поскольку уверены, что без их знаний ты не сможешь прийти к озеру.

— А это возможно?

— Да. Именно этим я могу тебе доказать, что честен с тобой.

— Уфф! Разве путь наверх в этот каньон не единственный? Есть еще один?

— Да. Если хочешь, я проведу тебя.

— Где эта тропа?

— Внизу, недалеко отсюда, между двумя скальными столбами есть проход, по которому можно попасть в глубокий скальный котел, откуда к озеру ведет ущелье. Я прошел этот путь вместе с Большим Медведем.

— И на озере действительно нет ни одного воина?

— Нет, если не придут две сотни навахов, которых все еще ждут.

— Их пока нет, иначе они тотчас поспешили бы сюда, в каньон, чтобы бороться против нас. Сколько нужно, чтобы отсюда тем, другим, путем достичь озера?

— Три часа.

— Это много, слишком много!

— Но награда очень велика — все враги падут от твоих рук, ты освободишь своих вождей и воинов, и…

Он запнулся.

— И… Говори дальше! — потребовал юта.

— …и, кроме того, ты найдешь такую добычу, которую не получал еще никто!

— Добычу? У навахов? Ты говоришь об их конях и оружии? Ведь больше у них ничего не найти.

— Я говорю не о навахах, а о двух Медведях и их Серебряном озере, на дне которого хранятся несметные богатства. Там в огромных количествах есть то, что бледнолицые называют золотом, серебром и драгоценными камнями.

— Кто тебе это внушил?

— Никто. Я сам это слышал от обоих Медведей. Вечером в темноте я лежал под деревьями. Они пришли и остановились, не зная, что я был рядом. И тут они заговорили об этих огромных сокровищах.

— Как же они оказались в озере?

— Народ, который давно жил здесь и потом был покорен, хранил их там.

— Так они давно погибли. Как их заполучить, если они лежат на дне озера? Озеро нужно вычерпать!

— Нет. Там, где теперь озеро, раньше была сухая долина. Тот народ построил башню, чья вершина и есть этот остров. От башни вырыли большой проход, который шел через долину и заканчивался там, где теперь начинается каньон. Затем соорудили крепкую широкую плотину, чтобы вода больше не могла течь на север. Долина наполнилась водой, и образовалось озеро, из которого теперь вершина башни торчит как остров. Когда озеро переполняется, вода стекает на юг. Но выход из прохода закрыт камнями.

— Это все правда?

— Да. Я убедился сам, когда тайно убрал камни и осмотрел подземный ход. Там, где он начинается, лежат факелы, которые необходимы для освещения пути, ведущего по дну озера к острову, к башне, в самом низу которой лежат сокровища. Кроме того, через этот проход можно спустить воду и погубить возможных врагов, оказавшихся в каньоне. Вода по проходу проникнет внутрь башни, выливаясь в каньон, и тогда все, что там есть, должно потонуть.

— Уфф! Это было бы нам на руку! Если бы мы смогли утопить всех бледнолицых!

— Этого я сделать не позволю — тогда потонут и мои воины.

— Это верно. Но если все действительно обстоит так, как ты говоришь, белые все равно погибнут. Посмотрим, откровенен ты или нет. Теперь ты хочешь вести нас к озеру?

— Да, я готов сделать это. Но какую часть получу я?

— Это я определю, когда буду уверен, что ты сказал мне правду. Я развяжу тебя и прикажу дать коня. Но при малейшей попытке к бегству ты умрешь!

Вождь громко отдал приказ, и вскоре юта уже скакали по каньону обратно, сначала, естественно, с величайшей осторожностью, чтобы не вызвать ни малейшего шума. Они достигли места, где белые свернули из каньона в скальный котел, и последовали в том же направлении.

Путь ночью был намного труднее, чем днем, но краснокожие имели глаза кошек, да и их кони легко находили дорогу. Они прошли вверх по кривой равнине, спустились на другой стороне в котел, а потом въехали в скальный лабиринт — точно так, как проскакали белые. Последняя половина пути стала легче, ибо выглянула луна и теперь освещала дорогу.

По приблизительным оценкам Длинного Уха прошло три часа, когда юта прибыли к месту, где росли деревья. Они остановились и выслали вперед разведчиков, которые должны были узнать, можно ли идти дальше. Не прошло и пяти минут после их ухода, как раздался выстрел и тут же еще один. Через короткий промежуток времени они вернулись, неся на руках одного из своих. Он был мертв.

— Бледнолицых больше нет в каньоне, — сообщили разведчики, — они спрятались у выхода к озеру и выстрелили в нас. Нашему брату пуля пробила сердце. Он был так неосторожен, что попал под свет луны.

Эта новость пробудила у Старого Грома недоверие. Он полагал, что был обманут Длинным Ухом, и думал, что тот состоит в сговоре с белыми, а те поручили ему позволить схватить себя, чтобы потом он смог привести юта под пули. Но Длинному Уху удалось рассеять эти подозрения. Он доказал, что вовсе не собирался этого делать, и добавил:

— Бледнолицые намного слабее вас и не считали себя в безопасности в темноте каньона, поэтому они вышли к озеру, где, они думают, вы не сможете на них напасть. Вход в долину так узок, что его легко защищать, и вам этой ночью не удастся завладеть им силой, но вы можете зайти с тыла.

— Как это?

— Через проход, о котором я тебе говорил. Он выходит в нескольких шагах отсюда. Мы отбросим прочь камни, откроем его и спустимся внутрь. Если зажжем факелы, то легко сможем по нему следовать, достигнем башни, поднимемся внутри наверх и выйдем на острове. Там всегда имеются несколько каноэ, в которых мы подгребем к берегу озера, окажемся в тылу у противника и легко одолеем его. К тому же, мои тимбабачи, как только я им прикажу, станут на нашу сторону.

— Хорошо! Половина наших воинов останется здесь, а другая последует за нами в проход. Покажи нам его!

Юта спешились. Длинное Ухо повел их в сторону, к месту, откуда каньон брал свое начало. Там, у скалы, была сложена груда камней.

— Эти камни нужно убрать, — пояснил тимбабач, — тогда вы увидите отверстие.

Груда быстро была разобрана, и действительно, показалась темная дыра в пять локтей шириной и в три высотой. Вожди ступили внутрь и на ощупь нашли целый запас факелов, которые были вымазаны оленьим и бизоньим салом. С помощью трута тотчас разожгли огонь и подожгли факелы, после чего поделили их между собой. Потом все протиснулись в проход.

Там царил затхлый воздух, но сырости не чувствовалось. Должно быть, весь проход был выложен очень крепким камнем, покрытым сверху тщательно утрамбованным, толстым слоем земли, а потому до сих пор не пропускал озерную воду.

Чтобы не слишком долго дышать этим воздухом, который от чада факелов становился еще хуже, они как можно быстрее продвигались вперед, пока через показавшееся бесконечным время не очутились в широком зале, вдоль стен которого штабелями лежали закутанные в циновку тюки.

— Тут должен быть самый нижний этаж башни, а значит, и острова, — произнес Длинное Ухо. — Может, в этих тюках сокровища, о которых я говорил? Давайте посмотрим!

— Хорошо, — согласился Старый Гром. — Но долго мы не задержимся — надо поспешить выбраться на остров. Позже у нас будет еще много времени.

Когда они удалили обертку с одного из тюков, то увидели блеснувшую в свете факелов фигурку идола. Одна лишь эта фигурка представляла собой целое состояние. Цивилизованный человек потерял бы рассудок от радости, но краснокожие, в общем, остались равнодушными. Натянув снова циновку на идола, они стали подниматься выше.

Наверх вели прорубленные в камне узкие ступени, не очень напоминавшие нашу лестницу и рассчитанные только на одного человека, поэтому краснокожие вынуждены были взбираться друг за другом гуськом.

Длинное Ухо поднимался впереди, освещая путь факелом. Он еще не достиг верхней ступени этого этажа, как снизу раздался крик, за которым тотчас последовал многоголосый ужасный вой. Длинное Ухо остановился и глянул вниз. То, что он увидел, едва не заставило его душу уйти в пятки. Из прохода, в котором находилось еще много юта, клокочущим водоворотом быстро поднималась вода. Факелы бросали полосы света на темный бурлящий поток, уже внизу достигший половины человеческого роста и с ужасной скоростью стремившийся наверх. Те, кто находились в проходе, погибли — всех их тотчас поглотила вода. И те, кто еще не стоял на ступенях, также были обречены. Они толкались, пытаясь подняться — каждый искал наверху спасение, но один увлекал вниз другого. Многие даже побросали факелы, чтобы двумя руками защищаться от своих соплеменников. Время шло, но никому так и не удалось удержаться на ступенях. При этом уровень воды поднимался так быстро, что через минуту после того, как раздался первый крик, вода уже была по шею. Поток поднял людей, которые пытались удержаться на поверхности, напрасно борясь со смертью и друг с другом.

Только у пятерых или шестерых, оказавшихся уже довольно высоко, среди которых находился и Старый Гром, пока еще был шанс ускользнуть. У них имелся только один факел, который нес поднимающийся впереди тимбабач. Узкое отверстие вело через потолок на следующий этаж, откуда дальше, ввысь, поднимались точно такие же ступени.

— Дай мне огонь и пропусти вперед! — кричал охрипшим голосом предводитель юта, не давая тимбабачу подняться первым.

Он схватился за факел, но Длинное Ухо не отдал его. Вокруг огня началась возня, продолжавшаяся достаточно долго, а вода тем временем продолжала прибывать. Через отверстие она проникла уже и на этот этаж. Пространства было мало — этаж оказался намного теснее нижнего, поэтому поток поднимался вверх с десятикратной быстротой.

Длинное Ухо, будучи моложе и сильнее Старого Грома, вырвался из его рук и сильным толчком сбросил предводителя юта в воду. Но теперь к нему устремились остальные. У него не было оружия, и он мог защищаться только одной свободной рукой. Один из стоявших в воде индейцев уже прицелился в него из ружья, но тут вождь тимбабачей крикнул:

— Стой, иначе я брошу огонь в воду, и тогда все вы погибнете! Вы не увидите, куда нужно подниматься, и вода поглотит вас!

Это подействовало, поскольку юта согласились, что смогли бы спастись только при свете. Теперь они стояли в воде почти по бедра.

— Тогда держи факел, пес, и поднимайся первым! — прошипел разъяренный Старый Гром. — Но потом ты искупишь свою вину!

Вождь тимбабачей уже стоял на одной из ступеней и поспешил дальше. Снова ему удалось через узкое отверстие попасть на следующий этаж. Угроза старика была серьезной, и Длинное Ухо, пока поднимался, не переставал о ней думать. Он понимал, что, если юта погибнут в потоке, ему потом вообще ничего не грозит. Поэтому, выбравшись из отверстия, он остановился и посмотрел вниз. В дыре показалась голова Старого Грома.

— Ты назвал меня псом и хочешь отомстить мне?! — крикнул ему тимбабач. — Ты сам пес и умрешь как собака! Ныряй в воду!

Он с такой силой пнул юта ногой в лицо, что старик отшатнулся и исчез в отверстии. В следующий миг показалась голова следующего индейца, в шуме потока не услышавшего слов тимбабача. Он точно так же получил пинок и упал вниз. То же самое произошло и с третьим, у которого не было выбора между водной стихией и вождем тимбабачей — он собирался с ним схватиться, но не успел. Больше никто не появлялся, поскольку вода смыла остальных со ступеней и теперь уже клокотала в отверстии. Тимбабач единственный остался в живых.

Он поднимался выше и выше, преодолев еще один этаж, а вода неотступно следовала за ним по пятам с той же быстротой. Вдруг он почувствовал, что воздух стал чище, а подъем — совсем узким. Ступени кончились, и он увидел приставленный к стене вместо лестницы древесный ствол с зарубками. Он уже поставил ногу на насечку, чтобы взобраться наверх, но тут, словно с небес, раздался голос:

— Стой, оставаться внизу, иначе я пристрелить тебя! Юта хотеть нас уничтожить, теперь они сами все погибнуть, и ты, как последний из них, должен умирать!

Это был голос Большого Медведя. Тимбабач сразу узнал его.

— Я не юта! Не стреляй! — в ужасе закричал он.

— Кто же ты?

— Твой друг, вождь тимбабачей.

— А, Длинное Ухо! Так ты первым заслужить смерть, ибо изменить нам. Ты предатель!

— Нет, нет! Ты ошибаешься!

— Я не ошибаться. Ты каким-то образом проникнуть в моя тайна и сообщить ее юта. Теперь ты утонуть так же, как утонуть они.

— Я не предатель! — старался уверить старика краснокожий, поскольку вода поднялась ему уже до колен.

— Не лги!

— Дай мне подняться! Подумай, что я всегда был твоим другом!

— Нет, ты остаться внизу!

Тут зазвучал другой голос — голос Олд Файерхэнда:

— Позволь ему подняться! Достаточно ужасов на сегодня. Он искупит свои грехи.

— Да, я все вам расскажу! — оживился Длинное Ухо, а вода тем временем достигла его бедер.

— Хорошо, я подарить тебе жизнь и надеяться, что ты меня за это отблагодарить.

— Моя благодарность будет безгранична. Скажи, чего ты хочешь, и я это сделаю!

— Ловить тебя на слове! Теперь идем наверх!

Краснокожий бросил в воду факел, чтобы он не мешал ему подниматься, и поднялся наверх. Достигнув верха, он очутился в том помещении постройки, где находился очаг. Перед открытыми дверьми горел огонь, и в его всепроникающем свете он увидел Большого Медведя, Олд Файерхэнда и Олд Шеттерхэнда. В изнеможении от усталости и пережитого страха тимбабач опустился на пол, но быстро собрался с силами вновь, чтобы выскочить наружу:

— Прочь, прочь, на воздух, иначе вода придет прежде, чем мы сможем спастись!

— Останься здесь! — приказал Большой Медведь. — Ты не должен больше бояться воды — она внутри острова не может подняться выше, чем снаружи. Ты спасен и рассказать нам, как уйти с поста и оказаться здесь.

Когда ночью Олд Шеттерхэнд закончил смелую разведку в каньоне, он вернулся к своим спутникам. Те и тимбабачи молчаливо лежали в укрытии, поскольку все свое внимание направили на каньон, ибо краснокожие легко могли подкрасться в темноте.

Прошел приблизительно час, когда Олд Шеттерхэнду пришла мысль снова осмотреть посты. Он выполз из укрытия и прежде всего направился к месту, где остался Длинное Ухо, но оно оказалось пустым. Охотник подполз к следующему тимбабачу, чтобы справиться о вожде, и тот сказал, что его вождь уполз вперед.

— Куда?

— К юта. Он еще не вернулся.

— Когда он ушел?

— Уже почти час назад.

— Похоже, с ним что-то случилось. Я проверю.

Охотник снова лег и пополз туда, где раньше видел вражеских часовых, но те как сквозь землю провалились. Он пополз дальше. В том месте, где юта располагались по всей ширине каньона, теперь не было видно ни души. Олд Шеттерхэнд с крайней осторожностью стал пробираться дальше. Он не увидел и не нашел не только ни одного юта, но и вождя тимбабачей. Все это было более чем тревожно. Охотник тотчас вернулся, чтобы позвать Виннету и Олд Файерхэнда. Те также обшарили местность, но все их труды были напрасны. Все трое проникли в каньон на значительное расстояние, но, не натолкнувшись ни на одного врага, пришли к выводу, что юта ушли. Это было бы вовсе не так удивительно или даже не так страшно, если бы Длинное Ухо не исчез вместе с ними.

— Они схватить его, — нахмурился Большой Медведь, — он слишком рисковать, и теперь с ним что-то произойти.

— Пожалуй, и с нами тоже, — заключил Олд Шеттерхэнд.

— Почему с нами?

— Меня поразило их исчезновение. На это должны быть веские причины! То обстоятельство, что вождь попался им в лапы, само по себе не может быть причиной их неожиданного отступления. Скорее всего здесь кроется совершенно иное, но так или иначе связанное с вождем.

— Что именно?

— Хм! Я не доверяю Длинному Уху. Он мне никогда не нравился.

— Я не знать, почему мы ему должны не доверять. Он никогда не делать ничего враждебного против меня! — удивился Большой Медведь.

— Может, и так, и все же он не тот человек, на которого я стал бы полагаться. Он хорошо знает здешние места?

— Да.

— Он знает путь, который ведет через скальный котел к озеру?

— Он знать его, ибо быть там со мной.

— Тогда мне все понятно. Нам тотчас нужно отправляться в путь и выйти к озеру.

— Почему?

— Потому что он выдал эту дорогу юта.

— Это я от него не ожидать!

— Но мне кажется, он на такое способен. Я могу ошибаться или нет, он мог сделать это по доброй воле или по принуждению, но в одном я убежден — юта уже час как ушли и через два часа окажутся на озере.

— Согласен, — кивнул Олд Файерхэнд.

— Длинное Ухо не внушает доверия, — произнес Виннету. — Пусть мои братья быстро идут к озеру, иначе юта будут там раньше нас и схватят Батлера с его дочерью.