— Почему Длинное Ухо не подходит? Он не хочет приветствовать знаменитых воинов бледнолицых?

Вождь пробормотал на своем языке что-то неопределенное, но явно не на того напал, ибо Дролл хлопнул его по плечу как старого знакомца:

— Говори по-английски, старина! Я не учил твой диалект.

Краснокожий снова что-то пробормотал, а Дролл продолжил дальше:

— Не понимаю тебя! Я же знаю, что ты сносно говоришь по-английски.

— Нет! — солгал вождь.

— Нет? Ты знаешь меня?

— Нет!

— Стало быть, меня ты никогда не видел?

— Нет!

— Хм! Припомни! Ты должен вспомнить.

— Нет!

— Мы виделись внизу, в Форт-Дифайенсе!

— Нет!

— Да замолчи ты со своим «нет!». Я могу тебе доказать, что говорю правду. Тогда нас было трое белых и одиннадцать краснокожих. Мы немножко поигрывали в карты и чуть-чуть выпивали. Но краснокожие выпили гораздо больше и, в конце концов, забыли, как их зовут и где они находятся. Позже они проспали весь остаток дня после полудня и всю ночь. Может, теперь ты вспомнишь, старина?

— Нет!

Казалось, что, кроме «нет», краснокожий действительно не знал ни одного слова из языка белых.

— Прекрасно! Но все же ты мне отвечаешь, а значит, понимаешь меня. Потому я хочу продолжить дальше. Мы, белые, тоже улеглись под дощатым навесом рядом с краснокожими, поскольку другого места не было. Когда мы проснулись, те ушли. Ты знаешь куда?

— Нет!

— А с ними «ушли» мое ружье и сумка для пуль. Когда-то я выгравировал на стволе «Т. Д.» — Тетка Дролл. Странно, но те же буквы видны и на стволе твоего ружья. Может, ты знаешь, как они туда попали?

— Нет!

— А моя сумка для пуль была украшена бисером, и на ней тоже было написано «Т. Д.». Я носил ее на поясе, прямо как ты свою. И, как я к своей радости заметил, на ней те же буквы. Знаешь, как попали мои буквы на твою сумку?

— Нет!

— Зато я знаю, как мое ружье попало в твои руки и как моя сумка для пуль оказалась на твоем поясе. Вождь носит только те вещи, которые являются его добычей, но ворованными предметами должен пренебрегать. Я хочу освободить тебя от них.

В один миг толстяк рванул ружье из рук краснокожего, а сумку — с пояса и спокойно отвернулся от него. Но индеец молниеносно прыгнул следом и заявил ему на достаточно хорошем английском:

— Отдай!

— Нет, — на манер вождя ответил Дролл.

— Это ружье мое!

— Нет!

— И эта сумка тоже!

— Нет!

— Ты вор!

— Нет!

— Верни, или я заставлю тебя!

— Нет! — улыбнулся Дролл.

Тут рассвирепевший краснокожий выхватил нож. Те, кто не знал Дролла, были уверены, что сейчас начнется драка, но лицо Тетки расплылось в улыбке:

— Мне приходится отбирать свои собственные вещи! Разве такое возможно? Все же не будем ссориться. Ты — Длинное Ухо, я знаю тебя, хотя, собственно, ты должен называться Длинной Лапой. Не криви душой и сможешь оставить себе то, что имеешь — я ведь давным-давно возместил пропажу. Итак, откровенно — ты знаешь меня?

— Да! — против ожидания ответил индеец.

— Ты был со мной в Форт-Дифайенсе?

— Да!

— Ты был пьян?

— Да!

— А потом исчез с моим ружьем и моей сумкой?

— Да!

— Хорошо, тогда бери и то и другое. Вот также моя рука. Давай будем друзьями, но ты должен говорить по-английски и больше не воровать. Понятно!

Странный весельчак схватил руку краснокожего, потряс ее и вернул ему свои собственные вещи. Краснокожий взял их, скорчив при этом кислую мину, но дружелюбно произнес:

— Мой белый брат — мой друг. Он знает, что он прав и справедлив, ибо нашел вещи у меня и снова отдал их. Он — друг красных людей, и я его люблю!

— Да, дружок, ты мне тоже по нраву. Сейчас ты узнаешь об этом. Ведь если бы мы не пришли, вы скорее всего потеряли бы свои скальпы!

— Наши скальпы? Кто должен их взять?

— Юта.

— О, они не придут — их разбили навахи, и мы скоро будем преследовать их, чтобы добыть много скальпов.

— Тут ты ошибаешься! — серьезно заметил Дролл.

— Но мы видим здесь пленных вождей и воинов юта, а значит, они побеждены.

— Этих мы взяли на собственный страх и риск. Но навахо были позорно разбиты и убежали, а юта скачут за ними и, возможно, сегодня будут здесь, на Серебряном озере.

— Уфф! — воскликнул Длинное Ухо, открыв от удивления рот.

Его подчиненные также издали громкие возгласы и в растерянности переглянулись.

— Это возможно? — спросил Большой Медведь. — Тетка говорить правда?

— Да, — вмешался Виннету, знавший лучше всех окрестности Серебряного озера. — Мы вам все подробно расскажем, но лишь после того, как убедимся, что противник не захватит нас врасплох. Его появление ожидается с минуты на минуту. Пусть пятьдесят воинов тимбабачей тотчас скачут вниз, в каньон. Горбатый Билл и Дядя Шомпол пойдут с ними.

— Я тоже! — предложил Хромой Френк свою кандидатуру.

— И я! — добавил Дролл.

— Хорошо, — согласился Виннету, — вы также поскачете с ними. Поедете вниз до места, где каньон начинает сужаться, и закрепитесь за скалами. Там достаточно выступов и углублений, которые послужат укрытием. Юта будут сильно теснить навахов, чтобы одновременно с ними достичь Серебряного озера. Вы должны оказать друзьям помощь и, как только увидите врагов, вышлите нам гонца, чтобы мы тоже пришли. Сначала напоите коней, утолите жажду сами, ибо там, внизу, нет никакой воды, а Большой Медведь даст вам с собой поесть.

Мяса было достаточно. Оно висело и сушилось на ремнях, растянутых на деревьях. Питьевой воды хватало с избытком. Со скал вниз стекало множество ручьев, питавших озеро. К одному из них направили коней, чтобы дать им вдоволь напиться.

Вскоре пятьдесят воинов с четырьмя белыми были готовы к отъезду. Маленький Медведь упросил своего отца скакать с ними, что ему тотчас было позволено. Он лучше, чем тимбабачи, знал озеро и каньон, и его присутствие могло стать большим преимуществом.

Горная долина Серебряного озера, тянувшаяся с севера на юг, с восточной и западной стороны оказалась полностью непроходима, поэтому попасть в нее можно было только на севере через скальный коридор, откуда пришли белые, а на юге озеро изливало свои воды в ущелье.

Появления врага с юга не ожидалось, оттуда скорее должны были появиться дружественные навахи. Стало быть, там не нужны никакие меры предосторожности.

При внимательном взгляде на северные окрестности Серебряного озера можно было прийти к выводу, что раньше оно имело сток не на юг, а на север. Во всяком случае, озеро сбрасывало излишек своей воды в каньон. Но теперь между озером и каньоном вырос занимающий солидную площадь холм, очень похожий на плотину. Сама по себе плотина возникнуть не могла, а значит, предположение о том, что ее кто-то искусственно насыпал, лежало недалеко от истины. Руки, которые выполнили эту работу, давно обратились в прах, ибо все возвышение поросло деревьями, которым было определенно не менее полутора сотен лет. С какой целью ее соорудили? Существовали ли еще люди, способные ответить на эти вопросы?

Высланный Виннету отряд преодолел плотину, за которой начинался каньон. Последний в ширину едва достигал и десяти локтей, поначалу был пологим, а потом постепенно расширялся и врезался глубже в землю. Растительность, похоже, была только вблизи озера — очень быстро за плотиной исчезли деревья и кусты, а вскоре пропала даже трава.

Не проскакали они и десяти минут, как стены каньона превысили в высоту сто футов, а еще через четверть часа они, казалось, достигли неба. Здесь снова появились гладкие скальные обломки, сильно затруднявшие передвижение верхом. Когда минули три четверти часа, каньон вдруг сильно расширился — почти в два раза по сравнению с тем, каким он был прежде. Теперь не только сверху, но и снизу стены оказались рассеченными многочисленными трещинами. Проход выглядел как крытая галерея, в которой легко можно было спрятаться.

— Здесь мы остановиться, — произнес Маленький Медведь, скакавший впереди вместе с белыми. — Тут достаточно расщелин и пещер, в которых мы сможем найти укрытие.

— А лошадей отведем подальше, — заметил Дролл. — Тут в любой момент может начаться борьба, и их не должно быть видно.

Его предложение было разумным, и животных быстро увели. Пятьдесят пять человек спрятались по обеим сторонам прохода в углублениях и ложбинах. Белые оставили с собой Маленького Медведя, поскольку тот мог дать им любые необходимые сведения. Он серьезно и обстоятельно, как взрослый воин, справился о происшествиях последних дней и не сразу поверил, что навахи проиграли сражение. Тем больше была его признательность бледнолицым, пришедшим на помощь.

— Мои белые братья действовать как мужественные, но осмотрительные люди, — сказал он, — а навахи стать слепы и глухи. Они должны были победить, ибо юта не ожидать их. Если они спокойно пробраться в долину и наброситься на юта, то полностью их уничтожить, но они закричать раньше время и стрелять, а потому должны были отдать свой скальп. Теперь юта превосходить их, и если борьба прийти вблизи озеро, тогда…

— Тогда мы вставим свое словцо, — подытожил Дролл.

— Да, поговорим, — добавил также и Фрэнк. — Мне это по нраву, ибо я смогу опробовать на этих типах подаренное лордом ружье. Как же обстоит дело? Есть ли в каньоне другие проходы?

— Нет. Иметься только один — расщелина, через которая вы прийти в котел и которая юта не знать.

— А навахи?

— Лишь немногие из них. Им не прийти в голову воспользоваться этим путем, ибо он…

Индеец прервался, чтобы прислушаться — его острое ухо уловило шорох. Другие также его услышали. Звуки напоминали шарканье о камни усталой лошади. Через короткое время показался один-единственный всадник-навахо, чей конь едва мог двигаться. Человек был ранен, поскольку его одежда оказалась испачкана кровью, но, несмотря на это, он беспрерывно работал руками и ногами, чтобы новыми усилиями привести своего коня в чувство.

Маленький Медведь оставил укрытие. Как только навахо заметил его, он остановил животное и радостно крикнул:

— Уфф! Мой юный брат! Ожидаемые воины навахо уже подошли?

— Еще нет.

— Тогда мы погибли!

— Как может воин навахо дать себе погибнуть!

— Великий Дух оставил нас и повернулся лицом к псам — юта. Мы напали на них в Долине Оленей, чтобы задушить прямо там, но наши вожди потеряли разум — юта оказались сильнее. Мы выстояли, но сегодня утром большая группа присоединилась к нашим врагам. Они теперь во много раз превосходят нас и сильно теснят сзади.

— Уфф! Значит, вас уничтожили?

— Почти. В десяти ружейных выстрелах отсюда бушует борьба. Меня послали, чтобы позвать помощь с озера, ибо мы думали, что ожидаемые воины уже пришли. Но теперь наши люди погибли.

— Еще нет. Слезай с коня и отдохни! Помощь придет.

Каково было удивление раненого человека, когда он увидел пять десятков тимбабачей и четверых белых! Те не поняли сообщение навахо, ибо не владели языком, поэтому Маленький Медведь перевел слова гонца. Когда все остальные услышали, что произошло, Дролл сказал:

— Если так, то навахо нужно тотчас возвращаться. Пусть кто-нибудь быстро поскачет к ним и скажет, что мы примем их здесь. А второй должен мчать к озеру, чтобы привести наших людей и остальных тимбабачей.

— Что тебе взбрело в голову! — прервал его Хромой Френк. — По твоему плану навахи обречены!

— Почему? — удивился Дролл. — Ты думаешь, я не вестмен?

— И лучший вестмен может иметь худшие мысли. Навахи противостоят такой сверхсиле, что тотчас будут уничтожены, как только обратятся в бегство, ибо юта потом просто сомнут их. Безусловно, они должны остаться, должны держаться до последнего! О том, что будет дальше, мы позаботимся.

— Браво, Френк, ты прав! — согласился Горбатый Билл.

И Дядя Шомпол тоже вставил:

— Да, да, стоят пусть до последней крови,

Пока всех юта мы там не разгоним!

— Хорошо! — кивнул Френк, весьма удовлетворенный одобрением, которое он снискал. — Пускай воин тимбабачей быстро скачет к озеру и позовет на помощь, трое останутся здесь у лошадей, чтобы те не наделали глупостей, а мы все побежим что есть мочи на помощь навахам. Вперед!

Все тотчас было исполнено, как сказал Хромой Френк. Четверо белых во главе с храбрым Маленьким Медведем и тимбабачами помчались вперед так быстро, как позволяла плохая дорога. Они еще не удалились достаточно далеко, когда услышали выстрел, потом еще один. Как друзья, так и враги были вооружены преимущественно луками и стрелами, поэтому никаких ружейных залпов, кроме одиночных выстрелов, быть не могло. Спешившие на помощь тотчас услышали крики сражающихся и вскоре увидели их.

Да, с навахами дело обстояло худо. Большинство их лошадей погибли, и теперь они нашли единственное укрытие лишь за трупами животных, поскольку стены каньона в этом месте были совершенно гладкими и не позволяли скрыться за ними. Стрелы у навахов, похоже, заканчивались, ибо они пускали их редко и только когда могли хорошо прицелиться. Несколько самых смелых из них бегали вокруг, чтобы подобрать стрелы юта и послать их назад. Многочисленные юта заполнили всю ширину каньона, стоя рядами друг за другом; они боролись пешими, отведя своих лошадей назад, чтобы не подставлять их под выстрелы. Для навахов это оказалось большим счастьем, поскольку, если бы юта вскочили в седло и бросились бы на врагов, ни одного из них не осталось бы в живых.

Вдруг на миг смолк боевой клич — навахи увидели, что пришла подмога. Четверо белых совершенно открыто остановились прямо в центре каньона, когда юта оказались в области досягаемости их пуль, вскинули ружья, прицелились и выстрелили. Вой со стороны врага доказал, что пули не пролетели мимо. Еще четыре выстрела — снова яростный вой. Тимбабачи пригнулись и стали пробираться вперед, чтобы также открыть стрельбу.

Горбатый Билл считал, что все четверо не должны стрелять одновременно, поскольку во время перезарядки получалась слишком долгая пауза. Двое заряжали, двое стреляли — так было лучше, и все согласились с горбуном.

Очень скоро оказалось, что четверо стрелков с хорошими ружьями в состоянии задержать противника. Каждый их выстрел достигал цели. Юта, имевшие огнестрельное оружие, теперь целились не в навахов, а в белых, благодаря чему первые получили передышку.

Чуть в стороне от охотников на коленях стоял Маленький Медведь, он не хуже белых управлялся со своим ружьем и посылал в цель пулю за пулей. Юта отступили назад. Остались только воины с ружьями, но их пули не долетали, а подойти ближе они не рисковали. В этот момент Хромой Френк крикнул Маленькому Медведю:

— Мы впятером останемся здесь. Пусть навахи отступят за наши спины. Скажи им это!

Сын вождя повиновался, а краснокожие вскочили и помчались назад, чтобы расположиться в тылу бледнолицых. Отступившие индейцы представляли собой плачевное зрелище. Лишь теперь все увидели, какие потери они понесли. Их осталось шестьдесят человек, едва ли половина из них имела коней. К счастью, они смогли беспрепятственно отступить, поскольку оставшиеся тимбабачи не давали противнику передышки. Для юта было позором, что они не рискнули на быструю атаку всеми силами, но тогда многие из них оказались бы убитыми, а этого индейцы всегда избегают. Они предпочитают нападать в тот момент, когда нечего опасаться.

И такой момент, как показалось юта, очень скоро настал — навахи продолжали отступать, то же самое теперь проделали и белые с Маленьким Медведем, а потом и прикрывавшие их тимбабачи. Юта совершенно спокойно и уверенно бросились вдогонку. Они берегли свои стрелы и продолжали обстреливать противника из немногих ружей. Так одни шаг за шагом отступали, другие преследовали их, пока первые не достигли места, где они прятались вначале. Белые посоветовали быстро разбежаться в поисках ям и углублений. Маленький Медведь снова выступил в роли переводчика, и до сих пор теснимые врагом беглецы внезапно исчезли. Наконец, все были в безопасности, ибо находились в укрытии, в то время как юта не имели возможности спрятаться. Теперь можно было спокойно дожидаться помощи.

А помощь была уже в пути. Еще раньше Виннету вкратце рассказал Большому Медведю, что произошло в Долине Оленей, на что тот задумчиво ответил:

— Я предупреждать навахо. Я советовать им ждать, пока не собраться все их воины. Но они думать, что юта еще не объединились, и хотеть уничтожить их отряды поодиночке. Теперь их постигла та участь, которую они готовить врагам.

— И все же нет! — возразил Олд Шеттерхэнд, — Их не уничтожили.

— Ты думаешь? Я думать другое. Я знать места собрания юта. Когда навахо спасаться бегством из Долины Оленей, они могли много раз наткнуться на эти места и попасть в окружение. И даже если им удастся ускользнуть в горы, число юта от места к месту будет увеличиваться, и может легко случиться, что мы увидеть здесь, на Серебряном озере, тысячи их воинов. Я сомневаться, что навахо достигнут его при эти обстоятельства.

— А что будет потом с тобой? Посчитают ли юта тебя врагом?

— Да.

— Тогда ты находишься в большой опасности.

— Нет.

— Только потому, что имеешь здесь тимбабачей и ожидаешь нескольких навахов?

— Нет, я не полагаться ни на тех, ни на других, а только сам на себя.

— Я не понимаю тебя.

— Я не бояться и тысяча юта.

— Не могу взять в толк.

— Стоит мне поднять руку, и они все пропали. Один короткий миг убить их всех!

— Хм! Всех?

— Не веришь? Да, ты можешь что-то не понять. Вы, бледнолицые, очень умные люди, но до такой мысли никому из вас не дойти!

Старик сказал это гордым тоном. Взгляд Олд Шеттерхэнда прошелся по озеру, затем метнулся к горам, после чего губы охотника тронула легкая улыбка:

— Но ты тоже не из тех, кому в голову пришла эта идея.

— Нет. Кто сказать тебе это?

— Я сам.

— Ты хочешь сказать, что знать, почему я не бояться тысяча врагов?

— Да.

— Скажи!

— Я должен при этом выдать твою тайну?

— Ты не выдать ее, ибо не сможешь правильно угадать. Это тайна, которая теперь известна только двоим — мне и моему сыну.

— И мне!

— Нет! Докажи это!

— Хорошо! Итак, ты убьешь тысячу юта в один миг?

— Да.

— Если они находятся в каньоне?

— Да.

— И не воспользуешься никаким оружием?

— Нет.

— Совсем хорошо! Тогда это можно сделать только силами природы. Воздух или буря здесь ни при чем. Огонь? Тоже нет. Значит, с помощью воды!

— Твои мысли хороши, они умны, но больше тебе ни о чем не догадаться!

— Давай посмотрим! Где у тебя столько воды, чтобы погубить так много людей? В озере. А разве эти люди пойдут в озеро? Нет. Значит, озеро должно прийти к людям, оно должно внезапно влить свои потоки в каньон. Как? Между озером и каньоном стоит высокая крепкая плотина! Ну, в древние времена она не существовала, а была возведена позже, и при этом ее соорудили так, что она в любой момент может быть открыта и высушенный каньон мгновенно превратится в гигантский водоем. Я отгадал?

Вопреки спокойствию, которое индеец, и особенно вождь, должен хранить в любой ситуации, Большой Медведь едва не подпрыгнул и воскликнул:

— Ты знаешь все?

— Нет, просто я размышляю.

— Ты отгадать! Ты действительно это отгадать! Но откуда мне известна тайна?

— Ее передали по наследству.

— А как открываться плотина?

— Если ты позволишь мне разведать, я очень скоро отвечу и на этот вопрос.

— Нет, я не могу тебе позволять. Но сможешь ты отгадать, зачем соорудить плотина?

— Да.

— Ну?

— По двум причинам. Во-первых, для защиты. Завоеватели юга продолжали наступать с севера, и этот большой каньон был любимой их дорогой. Соорудили плотину для того, чтобы перегородить им путь и при случае внезапно спустить воду.

— А вторая причина?

— Сокровище.

— Сокровище? — глаза старика сверкнули, и он отступил назад. — Что ты о нем знаешь?

— Ничего, но догадываюсь о многом. Я смотрю на озеро, его берег, его окрестности и размышляю. Перед тем как воздвигли плотину, не было никакого озера, лежала лишь глубокая долина, через которую протекали ручьи, имеющиеся здесь, и сегодня они и вырыли этот каньон. Богатый народ жил здесь, он долгое время боролся с завоевателями, но люди понимали, что им придется уйти. Они зарыли свои драгоценности, свои священные сосуды где-то здесь, в долине, и соорудили плотину, образовав большое озеро, чья вода стала бы немым и надежным стражем этих сокровищ.

— Молчи, молчи, иначе откроешь все! — в ужасе повысил голос Большой Медведь. — Будем говорить не о сокровищах, а о плотине. Да, я могу ее открыть, я могу утопить тысячи и тысячи юта, если они оказаться в каньоне. Я должен это сделать, если они приходить?

— Ради всего святого, нет! Пока есть другие средства, чтобы одолеть их.

— Какие? Оружие?

— Да, и потом заложники, которые лежат там, в траве. Это знаменитейшие их вожди. Юта пойдут на большие уступки, чтобы спасти их. Поэтому мы схватили их и привели с собой.

— Позже мы должны отводить эти пленники в безопасное место.

— У тебя есть такое место?

— Да, там они смогут лишь есть и пить, и больше ничего. Мы доставить их туда.

Пленным освободили руки, они получили мясо и воду, после чего снова были связаны. Затем с помощью нескольких тимбабачей их перенесли в стоявшие у берега каноэ. Олд Файерхэнд, Олд Шеттерхэнд и Виннету также отправились на другую сторону. Они были любознательны и хотели взглянуть на дивную постройку изнутри.

Та была одноэтажной и внутри имела два разделенных стенами помещения. В одном находился очаг, а другое служило жилой комнатой. Обстановка жилого помещения была чрезвычайно бедной — гамак и примитивное ложе. И все!

— Здесь должны оставаться пленные? — спросил Олд Шеттерхэнд.

— Нет, тут не так безопасно. Есть другое, лучшее место.

Большой Медведь отодвинул в сторону ложе, основание которого состояло из поперечин с растянутыми над ними тростниковыми циновками и покрывалами. Под ложем зияло четырехугольное отверстие, через которое вниз вел толстый древесный ствол, имевший вместо ступеней зарубки. Вождь спустился вниз, Олд Шеттерхэнд последовал за ним, а другие должны были спустить пленников.

Через отверстие внутрь напоминающего подвал помещения падал свет, и Олд Шеттерхэнд легко мог ориентироваться. Помещение было больше жилой комнаты. Выложенные из необожженного кирпича стены не имели ни дверей, ни отверстий. Когда охотник постучал в одну из них, раздался пустой звук. Похоже, за ней находился второй подвал, который, наверное, лежал под местом очага в верхней комнате. Дальнейшего прохода вниз нигде не было видно.

Пленных спустили вниз и положили рядом друг с другом. Олд Шеттерхэнд опасался, что им может не хватить воздуха. Когда он спросил об этом, Большой Медведь ответил:

— Воздуха им хватит. Здесь, с крыши этого дома, вниз, через стены, вести отверстия — древние жители вставлять пустотелый кирпич. Они очень хорошо знать, что делать.

Олд Шеттерхэнд несколько раз, как бы непроизвольно, а на самом деле с умыслом, потоптался по полу. Пол подвала «звучал» также пусто. Наверняка, остров возник прежде, чем появилось озеро, и потом был обнесен крепкими, непроницаемыми для воды земляными и каменными стенами. Может быть, тут, внизу, на дне острова, и хранились сокровища?

На дальнейшие обследования времени не оставалось, ибо был положен последний пленник, и вождь снова поднялся наверх. Олд Шеттерхэнд должен был следовать за ним. Под крышей постройки висели большие куски высушенного и копченого мяса. Часть его оттуда перенесли в большое каноэ и быстро отчалили от острова. Когда каноэ уткнулось в противоположный берег, на взмыленном коне показался гонец, посланный за помощью. Тимбабачи и Большой Медведь никак не могли поверить, что враги уже рядом. Все схватились за оружие и поспешили к лошадям.

Эллен, естественно, должна была остаться, но не без защиты. Никто не хотел уклониться от схватки с юта, и, в конце концов, роль стража должен был исполнить ее отец, который всегда оставался с ней в момент опасности. Большой Медведь посоветовал ему грести с дочерью к острову, поскольку там было безопаснее всего. На озере больше никто не остался. Хотя, пожалуй, страшного ничего не было, все же осторожность не помешала бы. Батлер сел с девочкой в каноэ, взял с собой свое оружие и оттолкнулся от берега в тот момент, когда другие ускакали прочь.

Те вовсю гнали своих животных, они мчали галопом, не разбирая дороги, и через четверть часа покрыли путь, на который первому отряду потребовалось три четверти. Там они наткнулись на оставленных коней. Совсем рядом звучали выстрелы. Всадники спрыгнули вниз и, также оставив лошадей, молниеносно разделились на две группы, пробрались вдоль стен незамеченными и скрылись в скальных расщелинах, послуживших укрытием для их друзей.

Естественно, те обрадовались быстрому прибытию подмоги. Улучив момент во время перестрелки, Горбатый Билл рассказал, что произошло, а Хромой Френк снова возгордился похвалой, которую ему воздали по окончании рассказа.

Юта все еще полагали, что имеют дело только с теми, кого видели. Им казалось, что решительными и неожиданными действиями они смогли бы положить конец борьбе и хотели в ближайшее время что-то предпринять. Защитники каньона, лежавшие впереди в укрытии, заметили, что юта собрались вместе, и тотчас сообщили об этом остальным. Таким образом, люди были готовы к встрече.

Внезапно раздался дичайший вой, и юта двинулись вперед. Но не прошло и двух минут ожесточенной пальбы с обеих сторон, как они откатились назад и исчезли из поля зрения, оставив лежать множество мертвых и раненых. Олд Шеттерхэнд стоял за скальной колонной и вел прицельный огонь, но при этом не убивал противников, а только ранил их, делая неспособными к борьбе. Как только юта отступили, он заметил, что тимбабачи кинулись скальпировать павших, их вождь был с ними.

— Стой! — крикнул охотник громовым голосом. — Оставьте их!

— Почему? Их скальпы принадлежат нам! — в растерянности ответил Длинное Ухо.

При этом он уже вытащил свой нож и нагнулся, чтобы срезать с головы одного из раненых кусок кожи. В следующий миг Олд Шеттерхэнд уже стоял рядом, а дуло его револьвера было направлено в голову тимбабача.

— Если сделаешь надрез, я пристрелю тебя! — предупредил охотник.

Длинное Ухо не имел, пожалуй, желания оказаться застреленным, потому он выпрямился и миролюбиво произнес:

— Что можешь ты иметь против? Юта также скальпировали бы нас.

— Если бы я был рядом, они бы не сделали так. Я не потерплю этого, по меньшей мере, пока они еще живы.

— Тогда пусть они оставят себе свои скальпы, но с мертвых я их сниму!

— По какому праву?

— Я не понимаю тебя! — воскликнул пораженный краснокожий. — Убитый враг должен быть оскальпирован!

— Здесь лежат много врагов. Разве ты всех их победил?

— Нет. Я попал в одного, — начал юлить вождь.

— В какого?

— Не знаю.

— Он мертв?

— Этого я тоже не знаю.

— Итак, покажи того, кого убила пуля твоего ружья, и ты будешь иметь право снять с него скальп, но скорее, нет!

Вождь с ворчаньем отступил в укрытие, и его люди безмолвно последовали за ним. Вдруг снизу, там, где снова собрались юта, раздался крик. Поскольку охотник находился среди тимбабачей, юта не могли его рассмотреть, теперь же он один стоял посреди ущелья с оружием в руках, и они узнали его:

— Олд Шеттерхэнд! Волшебное ружье!

Для них было непостижимо, как этот человек мог находиться здесь. Его присутствие напрочь лишало их мужества. Тем больше отваги показывал он. Он медленно зашагал вперед, приближаясь к ним, и крикнул, когда оказался в том месте, откуда они могли хорошо его слышать:

— Заберите мертвых и раненых! Мы отдаем их вам!

Наступила пауза, после чего показался один из предводителей.

— Вы будете в нас стрелять! — не спрашивал, а утверждал он.

— Нет.

— Ты говоришь правду?

— Олд Шеттерхэнд никогда не лжет!

При этом он развернулся и зашагал в укрытие.

Как бы вероломны ни были юта, к этому охотнику, к этому бледнолицему, они не испытывали ни капли недоверия. К тому же, индеец считает большим позором оставлять на произвол судьбы своих мертвых, а тем более, раненых. Поэтому юта выслали вперед для проверки только двух человек, которые медленно приблизились, подняли одного раненого и отнесли его прочь. Они вернулись снова и сделали то же самое со вторым. Когда и теперь не было никаких враждебных действий, юта поверили, и их пришло больше. Олд Шеттерхэнд снова вышел из укрытия — краснокожие испугались и хотели было бежать. Но он крикнул им:

— Стойте! С вами ничего не случится!

Они нерешительно остановились, а он подошел к ним совсем близко и спросил:

— Сколько вождей теперь с вами?

— Четверо.

— Кто из них самый знатный?

— Нанап-веррентон, Старый Гром.

— Скажите ему, что я хочу с ним говорить! Пусть он пройдет половину пути, я пройду другую, и мы встретимся посередине ущелья. Оружие брать с собой не будем.

Индейцы ушли и тотчас принесли ответ:

— Он придет, и с ним еще три вождя.

— Меня будут сопровождать только двое, которых он, возможно, узнает. Как только вы будете готовы, пусть вожди идут сюда.

Вскоре четверо юта приблизились с одной стороны, а Олд Шеттерхэнд с Файерхэндом и Виннету — с другой. В центре они встретились, обменялись приветствиями и сели на землю напротив друг друга. Гордость запрещала краснокожим тотчас начинать разговор. Черты их лиц невозможно было рассмотреть из-за толстого слоя боевой раскраски, но их взгляды выражали удивление, когда они заметили рядом с Олд Шеттерхэндом двух знаменитостей. Так они сидели, временами глядя друг другу в глаза, и молчали, пока наконец самый старый краснокожий — именно Старый Гром, не потерял терпение и не решил заговорить. Он поднялся, полностью распрямил свою исполненную достоинства фигуру и начал:

— Когда большие земли еще принадлежали сыновьям Великого Маниту и у нас не было никаких бледнолицых…