Не скрывая раздражения, произнес охотник последнюю фразу, ибо хорошо знал, что подобные разговоры бесполезны. Теперь он молчал и все больше думал о том, что его слова потрачены даром, поскольку «брата Джонатана»41 никак не убедить в том, что он имеет не больше прав на существование, чем индеец, которого гонят с места на место подобно зверю и травят, обрекая на смерть.

Минуло полчаса, и Олд Шеттерхэнд прервал свои думы, обратив взор на горизонт, темневший впереди черной полосой.

— Там лес, — охотник указал рукой, — о котором я говорил. Пришпорим коней и через пять минут будем на месте.

Стоит упомянуть, что между ним и его спутниками выработалась определенная манера общения: он доверительно обращался к ним на «ты», они же использовали почтительное «вы». Ни один из них не допустил бы неуважения или оскорбления, но стоять с ним на одной ступени они все же не считали возможным.

Пустив лошадей галопом, всадники вскоре достигли густого хвойного леса, высокие ели которого стояли такой плотной стеной, что, казалось, о проезде сквозь нее верхом нечего было и думать. Но Олд Шеттерхэнд знал, что делать. Он направил животное прямо через узкий подлесок и оказался на так называемой «индейской тропе» шириной не более двух футов, давно проложенной часто бывающими здесь краснокожими. Прежде всего вестмен спустился с коня, чтобы посмотреть, нет ли на тропе каких-либо следов. Закончив осмотр и не найдя ничего подозрительного, он снова сел в седло и подал знак своим спутникам следовать за ним.

Здесь, в девственном лесу, не чувствовалось ни малейшего ветерка, и креме приглушенного стука копыт не было слышно ни малейшего шума. Олд Шеттерхэнд сжимал в правой руке готовый к бою штуцер — «генри» и внимательно смотрел вперед, чтобы при малейшей опасности направить оружие на врага. Однако он был уверен, что никакой опасности нет. Если бы в этой дикой местности рыскали индейские всадники, они держались бы вместе и, конечно, не ступили бы на малообследованную тропу, движение по которой было очень затруднительно для большого отряда. Тропа была так узка, что и один всадник едва ли мог развернуть своего коня в обратном направлении. Даже большая группа едущих верхом краснокожих сразу была бы зажата здесь со всех сторон всего лишь горсткой пеших противников.

После долгих зигзагов по лесу тропа вывела медленно двигающихся всадников на прогалину, посреди которой высилась довольно большая груда скальных глыб, в беспорядке громоздившихся друг на друга. Все они были покрыты лишайником, а из щелей между обломками пробивались кусты, находившие там достаточно влаги для своих корней. Остановившись, Олд Шеттерхэнд произнес:

— Здесь мы дадим лошадям немного отдохнуть и испечем наших песиков. Вода тут тоже есть, как видите.

Маленький ручеек вытекал из-под камней, змеился через просеку и терялся где-то в лесу. Рассредоточившись по поляне, всадники соскочили с коней и сняли с них сбрую, чтобы животные могли спокойно щипать траву. После этого люди собрали сухие ветки и сучки для костра. Толстяк Джемми вызвался снять кожу с «собак» и выпотрошить их, а Олд Шеттерхэнд удалился, чтобы осмотреть местность.

По «индейской тропе», разрезавшей лес поперек, ельник можно было пройти за три четверти часа. Прогалина, где расположились спутники Олд Шеттерхэнда, находилась как раз посредине.

Прошло немного времени, а мясо уже жарилось на огне и по поляне растекался манящий аромат, выворачивающий наизнанку голодные желудки. Вскоре вернулся Олд Шеттерхэнд. Он рассказал, что скорым шагом добрался до противоположного конца леса, осмотрел открытую прерию и сообщил, что пока все спокойно.

Прошел еще час, и жаркое было готово.

— Хм! — буркнул Хромой Френк. — Есть собачье жаркое! Если бы кому-нибудь пришло в голову напророчить мне, что я буду пробовать мясо наивернейшего друга человека, я бы так ответил, что у него волосы встали бы дыбом! Но сейчас я голоден, и придется отведать даже такое кушанье.

— При чем здесь собака?! — напомнил ему Джемми. — Ты же слышал, что эти сурки называются луговыми собачками благодаря собственному голосу, похожему на лай.

— Это как раз и удручает меня! Жаркое из сурка! Кто бы подумал! Временами человек все же склонен к воистину консистентным вещам. Ну, давайте посмотрим.

Взяв кусок грудинки, Хромой Френк очень осторожно попробовал его, после чего его лицо прояснилось. Вложив себе в рот еще один не самый маленький кусочек и продолжая жевать, он произнес:

— Даже неплохо! Клянусь честью! Действительно, почти как кролик, хотя и не такое нежное, как козлятина. Дети мои, кажется, от этих двух песиков сейчас ничего не останется.

— Нам надо оставить кое-что на вечер, — предостерег Дэви. — Не знаю, подстрелим ли мы еще какую-нибудь живность сегодня.

— Я не забочусь о том, что будет позже. Если я устал и готов броситься в объятия Орфея, значит, на некоторое время полностью удовлетворен.

— В объятия Морфея, — поправил его Джемми.

— Да замолкни ты! Для меня не существует никаких «М» перед моим Орфеем! Я знаю это очень хорошо, ибо в деревне Клотше, что под Морицбургом, существовало общество певцов под названием «Орфей в этом мире»; эти ребята пели так сладко, что слушатели впадали в приятную дремоту. Оттуда, стало быть, из Клотше, и пошло выражение «попасть в объятия Орфея». Не ссорься со мной, а лучше молча ешь песика прерий. Тебе лучше им заняться, нежели спорить с таким опытным человеком, как я! Ты же знаешь, что я хороший парень, но, если кто навяжет мне за едой Морфея, испортит мне аппетит и настроение!

Олд Шеттерхэнд кивнул Джемми, дав понять, чтобы тот помолчал и чтобы все спокойно поели, но он не знал, что их спокойствию угрожало нечто другое, гораздо более серьезное и отличное от словес маленького, обидчивого Хромого Френка. Четверо сидевших у огня не чувствовали опасности, но в этом была их ошибка, поскольку опасность приближалась к ним в виде двух групп всадников, направлявшихся к лесу.

Первая была маленькой и состояла из двух человек, которые скакали с севера. Натолкнувшись на следы Олд Шеттерхэнда и его спутников, они соскочили с лошадей, чтобы осмотреть тропу. То, как они это сделали, наталкивало на мысль, что они далеко не новички в подобных делах. Они были хорошо вооружены, но их одежда свидетельствовала о том, что недавно они побывали в какой-то переделке. А что касалось их лошадей, то они были упитанны и бодры, но не имели ни седел, ни узд; на них были надеты лишь ременные поводья. Так обычно выгладят пасущиеся индейские мустанги, отдыхающие неподалеку от лагеря краснокожих.

— Что скажешь об этих следах, Нокс? — спросил один из всадников другого. — Перед нами индейцы?

— Нет, — без колебаний отозвался его спутник. — Лошади подкованы. Всадники ехали радом, а не друг за другом, как краснокожие.

— Сколько их было?

— Только четверо. Нам нечего опасаться, Хилтон.

— Лишь бы не солдаты!

— Хо! Даже если и так?! В форту нам, конечно, нечего показываться, слишком уж много там пытливых глаз да вопросов от этих настырных военных. Но четверо кавалеристов вряд ли стали бы нас допытывать. С чего это им взбредет в голову, что мы из тех, кто напал на индейцев юта?!

— Да, я тоже думаю, но дьявол частенько навязывает свою игру, и ничего нельзя предвидеть. Наше положение довольно скверно. С одной стороны нас преследуют индейцы, а с другой — можно нарваться на солдат. Носимся туда-сюда по территории юта! Было глупо польститься на золотые горы, обещанные этим рыжим Полковником и его трампами!

— Глупо? Не думаю. Мы сможем быстро стать богатыми, а это прекрасно! Я в этом не сомневаюсь. Скоро Полковник снова придет с другой группой и у нас не будет больше забот. Нужно только выбраться отсюда. Я вижу единственный выход.

— Какой же?

— Нужно присоединиться к белым. Вместе с ними мы сойдем за охотников, и никому в голову не придет связывать нас с теми, кто вынудил красномазых вырыть топор войны.

— И ты полагаешь, что эти четверо — те, кто нам нужен?

— Да, я так думаю. Они отправились в лес, давай и мы последуем за ними.

Они погнали коней в сторону ельника, к Олд Шеттерхэнду и его друзьям. Пока они ехали, вспоминали о происшедшем и говорили о своих намерениях. Из их разговоров можно было заключить, что они были союзниками рыжего Полковника. Тот, видимо, пытался пополнить свой отрад, состоявший из двух десятков трампов, уцелевших после западни у Хвоста Орла. Бринкли пришел к выводу, что его шайка слишком малочисленна, а индейцы в горах вряд ли встретили бы их дружелюбно. Потому по пути через Колорадо он брал с собой любого, кто выражал согласие. Естественно, это были люди сплошь без средств к существованию, напрочь лишенные морали. Именно к их числу и принадлежали вышеупомянутые Нокс и Хилтон, направлявшиеся теперь в лес. Новая шайка Полковника вскоре так выросла, что стала обращать на себя внимание, а прокормить и обеспечить такую массу людей становилось все труднее. Ввиду этих причин Полковник решил разделить свой отрад: с одной половиной рыжий Бринкли отправился в окрестности Ла-Веты через Скалистые горы, а другая повернула в сторону Моррисона и Джорджтауна, чтобы там перебраться через горные хребты. Нокс и Хилтон были людьми знающими и опытными, потому охотно взялись провести вторую группу и стали во главе отряда. Без приключений преодолев горы, бандиты остановились недалеко от Брекенриджа. Там их ждала большая неприятность: сбежавший табун лошадей какого-то незадачливого асьендеро промчался мимо, при этом лошади трампов сорвались с привязи и ускакали, влекомые своими собратьями. Рыская в поисках новых, бандиты наткнулись на небольшой лагерь индейцев юта и напали на них. Индейцы быстро пришли в себя и достойно отразили нападение, хотя при этом погибло много воинов, но все же шестерым бандитам удалось сбежать. Разъяренные краснокожие неотступно шли за ними по пятам. Четверо были убиты еще вчера, а двум предводителям — Ноксу и Хилтону — на украденных конях удалось скрыться от мстительных юта.

Обо всем этом они и говорили, пока приближались к лесу.

Обнаружив «индейскую тропу», оба двинулись вперед. На поляну конокрады вышли как раз в тот момент, когда закончился словесный поединок между Джемми и Хромым Френком.

Когда они заметили сидевших людей, оба долго их изучали, но ничего подозрительного не заметили.

— Итак, мы охотники, понятно! — шепнул Нокс Хилтону. — Давай договоримся, что на вопросы отвечать буду я.

Теперь и Олд Шеттерхэнд заметил их. Другие были в шоке, но он, спокойно взяв в руки штуцер, внимательно смотрел на незнакомцев, пока те приближались.

— Добрый день, господа! — бодро приветствовал Нокс четверых вестменов. — Вы позволите нам отдохнуть вместе с вами?

— Каждый честный человек приятен нам, — ответил Олд Шеттерхэнд, окидывая всадников и их лошадей придирчивым взглядом.

— Надеюсь, вы не подумали о нас иначе, — проговорил Хилтон, стараясь не волноваться под острым взглядом охотника.

— Я могу судить о ближнем, только когда познакомлюсь.

— Ну, так позвольте предоставить вам такую возможность!

Соскочив с коней, пришельцы сели у огня. Они действительно были очень голодны и бросали недвусмысленные взгляды на остатки жаркого. Добродушный Джемми пододвинул им несколько кусочков мяса. Двум беглецам второго приглашения не потребовалось, и они тотчас принялись за еду. Пока они ели, вежливость остальных не позволяла задавать вопросы, и некоторое время все пребывали в молчании.

Тем временем другая, ранее упомянутая группа всадников, состоявшая приблизительно из двух сотен индейцев, приближалась к лесу с противоположной стороны. Олд Шеттерхэнд выходил на эту сторону ельника, чтобы осмотреть открытую прерию, но тогда он не мог заметить приближающихся краснокожих, ибо они к тому времени находились за выступающим вперед углом леса. Индейцы отлично знали местность и направлялись прямо к узкой лесной тропе, ведущей к поляне.

Краснокожие находились на тропе войны, о чем говорила яркая боевая раскраска, покрывавшая их лица. Большинство из них были вооружены ружьями, и лишь несколько воинов имели луки и стрелы. Отряд вел огромного роста индеец, который, очевидно, являлся вождем, ибо носил пышный головной убор из раскрашенных орлиных перьев. Возраст воина узнать не представлялось возможным из-за покрывавших все лицо черных, желтых и красных линий. Придержав коня у тропы, он соскочил вниз, чтобы осмотреть округу. Краснокожие, ехавшие следом в первой колонне, остановились, напряженно наблюдая за ним. Один из коней фыркнул, и вождь предостерегающе поднял руку. Владелец животного тут же прикрыл ноздри зверю ладонью. Вождь, очевидно, заметил что-то подозрительное, а потому требовал идеальной тишины. Медленно, шаг за шагом, низко пригнувшись к земле, он прокрался вдоль тропы и исчез в лесу. Когда потом вождь вернулся, он подошел к передней шеренге своих воинов.

— Один бледнолицый был здесь ровно столько времени назад, сколько потребуется солнцу, чтобы пройти по небу на одну пядь, — тихо произнес он на языке юта, принадлежавших к шошонской ветви сонорской языковой семьи. — Пусть воины юта укроются под деревьями вместе с лошадьми. Овуц-ават пойдет искать бледнолицего.

Вождь юта, которого звали Овуц-ават, что означало «Большой Волк», внешне напоминал гиганта Олд Файерхэнда, но казался выше, шире и даже мощнее охотника. Он бесшумно прокрался обратно в лес, а когда через полчаса вернулся, его людей нигде не было видно. Он тихо свистнул, и тотчас краснокожие появились среди деревьев, оставив там своих коней. Большой Волк подал знак, и рядом с ним выросли фигуры пяти или шести индейцев, являвшихся предводителями маленьких отрядов.

— Шесть бледнолицых разбили под скалой лагерь, — обратился к ним вождь. — Скорее всего это те шестеро, что вчера убежали от нас. Они едят мясо, а коней оставили пастись. Мои братья пойдут со мной до того места, где кончается тропа. Там они разделятся: половина обойдет поляну справа, другая — слева. Мы их окружим, а когда я дам знак, красные воины должны выскочить из укрытия. Белые псы будут так поражены, что не успеют взяться за ружья, мы схватим их и приведем в наше стойбище, чтобы привязать к столбам пыток. Пятеро воинов останутся здесь сторожить коней. Хуг!

Последнее слово означало приблизительно то же, что наше «все» или «довольно». Когда краснокожий говорил «хуг», он считал вопрос исчерпанным и не подлежавшим обсуждению.

Краснокожие во главе с вождем осторожно двинулись по лесной тропе, так тихо, что не было слышно ни малейшего шума. Когда они добрались до места, где дорога выходила на прогалину, то быстро рассредоточились с двух сторон, ловко пробираясь сквозь непроходимые заросли, чтобы окружить скалу из больших глыб.

Белые уже закончили ужин. Хромой Френк заткнул свой охотничий нож за пояс и произнес, естественно, на английском:

— Итак, мы подкрепились, кони отдохнули. Теперь пора снова в путь, ибо до ночи должны успеть прибыть на место.

— Ты прав, — согласился Джемми. — Но прежде нужно познакомиться и разобраться, куда мы все направляемся.

— Верно, — подтвердил Нокс. — Позвольте узнать сначала, куда сегодня едете вы?

— Мы направляемся в горы Элк.

— Мы тоже, это чудное совпадение! Значит, можно ехать вместе.

Олд Шеттерхэнд не произнес ни слова, а дал Джемми украдкой знак, чтобы тот продолжал свой опрос, ибо хотел вмешаться в разговор, но чуть позже.

— Меня это устраивает, — сказал Толстяк Ноксу. — Но куда вы двинетесь потом?

— Окончательно еще не решили. Возможно, на Грин-Ривер, поискать бобров.

— Едва ли их там много. Кто хочет найти толстые хвосты, должен идти дальше на север. Так вы, стало быть, охотники на бобров?

— Да. Мое имя Нокс, а моего товарища зовут Хилтон.

— А где вы носите, мистер Нокс, бобровые капканы, без которых вам не видать богатой добычи?

— Их украли у нас в долине реки Сан-Хуан, возможно даже, краснокожие. Надеемся, что встретим какой-нибудь лагерь, где можно купить новые. Так значит, вы не возражаете, если мы присоединимся к вам, пока не достигнем гор Элк?

— Не имею ничего против, если только согласятся мои спутники.

— Прекрасно, мистер! А как вас зовут?

— Меня называют Джемми, Толстяком Джемми. Мой сосед справа…

— Вероятно, Длинный Дэви?! — опередил Нокс.

— Да. Вы догадались?

— Естественно! Все знают, что там, где Толстяк Джемми, не надо долго искать Дэви. А этот маленький мистер, что сидит от вас по левую руку?

— Его прозвали Хромым Френком. Чудный парень! Вы еще о нем услышите.

Френк смерил говорившего горящим и благодарным взглядом, а Толстяк продолжал:

— Последнее имя, которое вы сейчас узнаете, во много раз известнее, чем мое. Я думаю, все вы слышали об Олд Шеттерхэнде?

— Олд Шеттерхэнд?! — вырвалось у Нокса. — В самом деле? Это правда, сэр? Вы — Олд Шеттерхэнд? Позвольте мне познакомиться с вами, сэр!

С этими словами Нокс подал охотнику руку и бросил на Хилтона многозначительный взгляд, давая понять, что теперь они в полной безопасности.

Олд Шеттерхэнд, однако, не прикоснулся к протянутой руке и сухо произнес:

— Вы действительно рады? Жаль, но я не разделяю вашей радости.

— Но почему, сэр?

— Вы из тех людей, которым вряд ли кто будет рад.

— Как это понимать? — спросил Нокс, смущенный таким поворотом дела.

— Я говорю серьезно. Вы оба лжецы, хоть ваш приятель и рта не открыл, а возможно, здесь кроется что-то большее.

— Ого! И вы думаете, что мы спокойно стерпим подобное оскорбление?

— Да, я так думаю, а вы думаете иначе?

— Но вы же не знаете нас?!

— Нет, это не было бы для меня большой честью.

— Сэр, вы очень нелюбезны. Докажите, что мы мошенники!

— Почему бы и нет? — равнодушно заметил Олд Шеттерхэнд. — Не трудитесь напрасно и ради Бога не считайте Олд Шеттерхэнда болваном, которому можно выдать койота за бизона. Как только вы сюда явились, я уже знал, кто вы и что вы. Значит, ваши капканы остались в долине Сан-Хуана? Когда это случилось?

— Четыре дня назад.

— Так вы идете, стало быть, прямо оттуда?

— Да.

— Значит, вы пришли с юга? Но это чистая ложь! Вы появились здесь тотчас после нас, и мы должны были видеть вас в открытой прерии. Но к северу, однако, ельник имеет большой выступ. За этой узкой полоской леса вы и находились, когда я последний раз, перед тем как свернуть на тропу, сделал обзор.

— Но, сэр, я сказал правду…

— А где ваши седла?

— Их тоже украли! — с готовностью ответил Нокс.

— И сбрую?

— Все вместе.

— Эй, вы все же считаете меня глупцом? — презрительно улыбнулся Олд Шеттерхэнд. — Вашу сбрую и седла вы тоже клали в воду, когда ставили в нее капканы, охотясь на бобров? И там они пропали? Разве охотник снимает с коня узду? И откуда у вас индейские недоуздки?

— Мы выторговали их у одного краснокожего.

— Может быть, и коней тоже?

— Нет, — произнес Нокс, чувствуя, что обман скрыть невозможно, а если продолжать и дальше в том же духе, то можно нарваться на неприятности.

— Разве индейцы юта торгуют недоуздками? Я об этом не слышал. Так откуда у вас лошади?

— Мы их купили в Форт-Додже.

— Так далеко отсюда? Бьюсь об заклад, что эти животные в последние недели отдыхали на пастбище. Конь, который принес бы сюда всадника из Форт-Доджа, выглядел бы иначе. А как получилось, что они не подкованы?

— Об этом можете спросить торговца, у которого их купили.

— Вздор! Торговец! Эти животные украдены!

— Сэр! — не выдержал Нокс и схватился за нож. Хилтон тоже положил руку на пояс.

— Оставьте клинок в покое, иначе крепко пожалеете! — твердо произнес Олд Шеттерхэнд. — Вы думаете, я не вижу, что у коней индейская выучка?

— Откуда вы можете это знать? Вы не видели нас верхом!

— Но я вижу, что они сторонятся наших лошадей и держатся вместе. Эти животные украдены у индейцев юта, а вы из той банды, которая напала на них.

Нокс растерялся, он уже не находил слов, чтобы что-то возразить на проницательность Олд Шеттерхэнда. С ним начало происходить то, что обычно случается в таких случаях с подобными людьми — он стал искать опору в грубости.

— Сэр, я слышал о вас много и считал вас совершенно другим человеком, — начал он. — Вы будто бредите! Кто утверждает подобное, попросту спятил! Наши лошади — и индейская выучка! Можно умереть от смеха, если бы все это не было так серьезно. Я понимаю, что мы не подходим друг другу и теперь должны расстаться, ибо у меня нет никакого желания выслушивать ваши фантазии!

Он поднялся, и Хилтон тоже. Но Олд Шеттерхэнд положил ему руку на плечо и спокойно, но очень твердо сказал:

— Вы останетесь.

— Что? Остаться? Или вы приказываете мне?

— Вы угадали. Я должен доставить вас юта.

— О! Даже так? Это не меньший вздор, чем индейская выучка!

Он сказал это насмешливо, но его губы дрожали, и было видно, что ему с трудом удается владеть собой.

— Но и то и другое — непреложные истины, — ответил охотник. — То, что эти кони принадлежат юта… Дьявольщина, что это?

Говоря о животных, Шеттерхэнд бросил на них свой взгляд и неожиданно заметил нечто такое, что сразу привлекло его внимание. Кони выставили вверх ноздри, завращали головами, втягивая воздух, и вдруг, издав радостное ржанье, помчались к краю поляны.

— Что это?! — повторил вопрос охотника Джемми и сам же ответил: — Индейцы поблизости!

Одним взглядом Олд Шеттерхэнд оценил ситуацию.

— Мы окружены индейцами и, похоже, именно юта, ибо кони почувствовали своих, и теперь краснокожим придется появиться.

— Что будем делать? — спросил Дэви. — Защищаться?

— Сначала покажем им, что ничего общего не имеем с этими бандитами. Сейчас это самое важное!

В ту же секунду тяжелый кулак охотника обрушился на голову Нокса, свалив его на землю. Та же участь постигла и Хилтона, который от неожиданности даже не успел защититься. Оба без сознания лежали у камней.

— А теперь быстро наверх, на скалу! — скомандовал Олд Шеттерхэнд. — Там наше укрытие, и там мы подождем, что будет дальше.

Взобраться на гигантские глыбы было делом нелегким, но в том положении ничего иного не оставалось. Возможностям человека оставалось только удивляться — прячась за уступами и кустами, люди за несколько секунд взобрались наверх, скрылись за выступами одной из площадок и распластались на ней. С того мига, когда заволновались индейские кони, до настоящего момента прошло не более минуты. Вождь юта хотел сразу же дать сигнал к нападению, но, увидев, что один из белых свалил на землю двух других, не смог объяснить себе такое поведение и задумался. Того времени, пока думал вождь, как раз хватило, чтобы белые беспрепятственно забрались на скалу.

Теперь Большой Волк решал, что ему делать дальше. Захватить белых врасплох ему не удалось. Последние спрятались наверху и имели более выгодное положение, ибо вести по ним прицельный огонь краснокожие не могли, а вот вестмены хорошо просматривали окрестности и имели возможность стрелять в разных направлениях. Две сотни воинов против четырех или шести бледнолицых! Победа казалась очевидной. Но как ее добиться? Штурмовать скалу? При этом погибнут много воинов. Краснокожий храбр и мужествен, но если он может добиться своей цели хитростью, не подвергая себя опасности, ему не взбредет в голову ставить на карту свою жизнь. В данной ситуации вождь поступил мудро, ибо он собрал вокруг своих предводителей, чтобы держать совет.

Результаты этого совета очень скоро оказались налицо, а точнее, были услышаны. С края поляны раздался громкий голос. Прогалина была не более пятидесяти шагов в диаметре. Расстояние между скалой и тем местом, откуда раздался голос, равнялось половине, а стало быть, двадцати пяти шагам, и можно было услышать каждое слово. Говорил сам вождь, стоявший у дерева:

— Бледнолицые окружены многими краснокожими! Пусть они сойдут вниз!

Не получив ответа, Большой Волк повторил свое воззвание еще два раза. Снова не услышав ответа, вождь прокричал:

— Если белые не подчинятся, они погибнут!

Теперь раздался голос Олд Шеттерхэнда:

— Что мы сделали краснокожим воинам, что они окружили нас и почему они хотят напасть?

— Вы — псы, убившие наших людей и укравшие лошадей!

— Это ложь! Только двое из тех мерзавцев здесь. Они встретились с нами недавно, а когда мы узнали, что они враги народа юта, я свалил их на землю. Они не умерли и скоро очнутся. Если хотите их взять с собой, то забирайте.

— Ты хочешь заманить нас к скале, чтобы убить! — Нет! Кто ты? Как твое имя?

— Я Овуц-ават, вождь юта, — гордо ответил Большой Волк.

— Я знаю тебя. Большой Волк силен телом и духом! Он — вождь ямпа-юта, которые смелы и справедливы и не мстят невиновным!

— Ты говоришь как баба! Ты плачешь о своей жизни и называешь себя невиновным из страха перед смертью! Я презираю тебя! Как звучит твое имя? Оно будет кличкой старого слепого пса!

— Может, Большой Волк слеп сам? Он не видит наших коней! Разве они принадлежат юта? Среди них есть мул! Может, он тоже украден у вас? Как может Большой Волк считать нас конокрадами? Пусть он взглянет на моего вороного жеребца. Разве у юта было такое животное?! Он из мустангов тех кровей, которых выращивают только для рода Виннету, знаменитого вождя апачей-мескалерос и его друзей! Пусть юта услышат имя пса! Бледнолицые называют меня Олд Шеттерхэндом, а на языке юта мое имя звучит как Покай-му, Убивающая Рука.

Вождь ответил не сразу. Наступила тишина, которая свидетельствовала о том, что имя охотника возымело действие. Через минуту снова послышался голос Большого Волка:

— Бледнолицый выдает себя за Олд Шеттерхэнда, но это обман! Он знает, что имя большого охотника уважают краснокожие, и потому назвался им, чтобы избежать смерти! Олд Шеттерхэнд не знает страха, а у тебя не хватает смелости показаться нам.

— А почему скрываются воины и вождь юта, когда перед ними только четверо бледнолицых? Кто же больше испугался, они или я? Впрочем, придется доказать тебе, вождь, что мы не боимся твоих краснокожих. Вы увидите меня!

Выйдя из укрытия, охотник поднялся на самую высокую точку скалы и огляделся. Он стоял там свободно и легко, словно поблизости не существовало ни одного ружья, из которого его могли поразить пулей.

— Инг Покай-му, инг Покай-му, хуг!42 — раздалось сразу несколько голосов.

Скорее всего среди юта были те, кто его видел раньше. Вестмен, продолжая бесстрастно взирать на лес сверху вниз, снова обратился к вождю:

— Ты слышал свидетельства своих воинов? Теперь ты веришь, что перед тобой Олд Шеттерхэнд?

— Верю. Твоя отвага велика, но наши пули летят дальше, чем ты стоишь. Они могут убить тебя!

— Но вы этого не сделаете, ибо юта — храбрые воины, а не убийцы! А если они убьют меня, то дорого заплатят!

— Мы не боимся мести! — гордо ответил Большой Волк.

— Но она настигнет вас независимо от того, боитесь вы или нет. Я исполнил желание Большого Волка и появился, но почему он до сих пор стоит и прячется в укрытии? Или он боится, что я подлый убийца, который хочет отнять его жизнь?

— Вождь юта так не думает. Он знает, что Олд Шеттерхэнд берется за оружие только тогда, когда подвергается нападению, а потому покажется бледнолицему.

Вождь вышел из-за деревьев, и его мощная атлетическая фигура предстала во всем своем великолепии.

— Теперь Олд Шеттерхэнд доволен? — спросил он.

— Нет! Я бы хотел поговорить с тобой где-нибудь поблизости, чтобы узнать, что вам нужно. Подойди ближе на полпути, а я спущусь со скалы и стану напротив тебя. Потом мы сядем, как пристало достойным воинам и вождям, чтобы посоветоваться.

— Может быть, ты подойдешь к нам сам?

— Нет. Мы проявим взаимное уважение, если выйдем навстречу друг другу.

— Если я сяду с тобой на открытом месте, то окажусь без защиты под выстрелами твоих людей.

— Я даю тебе слово, что они ничего не сделают. Они будут стрелять, если краснокожие воины первыми выпустят пулю, но тогда и тебя ждет смерть.

— Если Олд Шеттерхэнд дает слово, ему можно верить, ибо его слово свято, как самая высокая клятва! Я приду. Какое оружие возьмет с собой великий белый охотник?

— Я отложу мое оружие и оставлю его здесь. Ты же можешь делать то, что пожелаешь.

— Большой Волк не покроет себя позором! Спускайся вниз!

Вождь положил оружие в траву там, где стоял, и стал ждать Олд Шеттерхэнда.

— Вы рискуете многим! — предостерег охотника Джемми. — Вы действительно уверены, что стоит это делать?

— Да. Если бы вождь юта сейчас скрылся в лесу, чтобы дать распоряжение своим людям, или подал бы им какой-нибудь знак, он мог бы вызвать подозрение. Но он этого не сделал, и я могу доверять ему.

— А что тем временем будем делать мы?

— Ничего. Лежите, чтобы вас не было видно, держите вождя на мушке, но осторожно. Стреляйте только в том случае, если он нападет на меня.

После этих слов вестмен спустился вниз, затем оба противника медленно направились друг к другу. Когда они приблизились, Олд Шеттерхэнд протянул вождю руку:

— Я никогда прежде не видел Большого Волка, но часто слышал, что он храбрейший в бою и мудрейший в совете. Я рад, что теперь увидел его и могу приветствовать его как друга.

Индеец игнорировал приветствие и не подал руки белому. Смерив фигуру и лицо охотника испытующим взглядом, он произнес:

— Сядем! Воинов юта вынудили вырыть топор войны против бледнолицых, поэтому нет ни одного белого, которого я приветствовал бы как друга.

Большой Волк сел, Олд Шеттерхэнд — напротив него.

Огонь тем временем погас. Нокс и Хилтон, которые лежали около пепелища, до сих пор не очнулись, а может быть, были даже мертвы. Мустанг Олд Шеттерхэнда почувствовал индейцев еще до того, как раздался голос вождя, и, фыркая, направился за скалу. Старый мул Дэви также имел хороший нюх и пошел следом. Кони Френка и Джемми тоже правильно поняли, после чего все звери стали, почти прижавшись к скале, и всем своим поведением показывали, что полностью осознают опасность, которая нависла над их хозяевами.