Из Багдада в Стамбул

– Як таковым тоже отношусь и докажу это!

Он вернулся к остальным и спросил арестованного:

– Ты знаешь такого Доксати?

Али Манах побледнел и ответил заплетающимся языком:

– Нет, я никогда не был в Эдирне.

– И он тебя не знает?

– Нет, он же меня никогда не видел.

– Он лжет, – вмешался я. – Докажи ему это, кади. Я настаиваю, чтобы сделать очную ставку, для того… Стой! Назад!

Совершенно случайно, произнося последнюю фразу, я поднял глаза. Мы находились во дворе, со всех сторон окруженном домами. Там, куда я посмотрел, имелся балкон с деревянными решетками, между ними были просунуты и уставлены на нас два ствола: один смотрел прямо на меня, а второй на арестованного, как мне показалось. Я бросился в сторону и затем к входу, ища там укрытия. В тот же момент раздались два выстрела. Раздался громкий крик.

– Аллах-иль-Аллах! На помощь!

Крикнул один из хавасов, упавший на землю, сразу же окрасившуюся в алый цвет.

Одна из пуль явно предназначалась мне. Еще миг, и я был бы убит. Штуцер уже разряжался, когда я отпрыгнул, и стрелявший перевел ствол на хаваса, стоявшего рядом. Пуля угодила ему в голову.

Вторая же пуля достигла цели – Али Манах распростерся мертвый.

Через мгновение я был уже на деревянной лестнице, ведущей к балкону. Действовал я по мгновенному импульсу. Следом за мной несся Халеф. Коридорчик поворачивал к балкону. Запах пороха еще держался в воздухе, но никого не было. Мы обследовали комнатушки, больше напоминавшие тюремные камеры. Непонятно, куда могли испариться двое людей! Их явно было двое, ведь я четко видел блеск двух стволов!

Тут я услышал быстрые шаги в другой части здания. Двое. В дощатой стене имелись дыры от сучков. Я глянул в одно из отверстий. Так и есть! Через соседний двор бежали двое мужчин, у каждого в руках было длинное турецкое ружье.

Я высунулся сверху во двор и крикнул:

– Скорее в переулок, кади! Убийцы убежали через соседний дом.

– Этого не может быть!

– Я их видел, скорее!

Он повернулся к своим людям:

– Поглядите, прав ли он!

Двое удалились неспешными шагами. Впрочем, мне было уже безразлично, поймают их или нет. Я спустился во дворик. Кади спросил меня:

– Эфенди, ты хаким?

Любой восточный человек видит в каждом франке врача или садовника. Мудрый кади не являлся исключением.

– Да, – ответил я, чтобы он отвязался.

– Тогда посмотрим, мертвы ли эти двое.

С Али Манахом все было ясно: пуля пробила ему голову. Полицейский же был еще жив, выстрел пришелся по касательной в лоб, но надежды было мало.

– Отец! Отец! – причитал второй хавас, склонившись над телом.

– Что ты причитаешь, – сказал кади. – Такова его участь. В Книге сказано, что так оно и должно быть. Аллах знает, что делает!

Тут вернулись двое, посланные в погоню.

– Ну что, эфенди был прав? – спросил кади.

– Да.

– Вы видели убийц?

– Да, видели.

– А почему не схватили?

– Они были уже далеко.

– Почему же вы не пустились в погоню?

– Мы не могли. Ты же нам не приказал. Ты приказал посмотреть, прав ли этот эфенди.

– Ленивые собаки! Бегите тотчас за ними, ловите их!

Теперь они помчались как одержимые. Я подумал, что, едва исчезнув из поля видимости, они сразу же сократят свою прыть.

– Аллах акбар! – бормотал Халеф. – Эти собаки хотели тебя застрелить, сиди.

– Пусть бегут, Халеф.

– А если бы пуля задела тебя?

– Тогда бы они от тебя не ушли!

Кади занялся трупом дервиша. Потом обратился ко мне с вопросом:

– Как ты думаешь, эфенди, почему они его застрелили?

– Потому что думали, что он их предал или мог предать. Ведь характер у него слабый, мы бы рано или поздно все узнали.

– Он получил по заслугам. Но зачем они стреляли в другого?

– Пуля предназначалась не ему, а мне. Но я успел отскочить.

– Они хотели отомстить тебе?

– Наверняка. Что будем делать с трупом?

– Меня это не тревожит. Я прикажу закопать его, он получил свое сполна. Его лошадь стоит у Гуляма. Я прикажу ее забрать.

– А отец? Он ведь избежал наказания.

– Хочешь преследовать его, эфенди?

– Естественно!

– Когда же?

– Мы тебе больше не нужны?

– Нет. Можешь ехать.

– Тогда мы часа через два отправимся.

– Аллах поможет вам в поимке негодяя!

– Аллах-то поможет, но я не отказываюсь и от твоей помощи.

– Что ты подразумеваешь под этим?

– Ты ведь обещал мне ордер на арест и шестерых хавасов в помощь?

– Да, они должны ждать у ворот Гуляма. Тебе нужны все шестеро?

– Нет, трех будет достаточно.

– Через два часа они у тебя будут. А ты сдержишь слово, что дал мне?

– Сдержу так же, как ты свое.

– Тогда иди с миром. Да доведет тебя Аллах в добром здравии до родины твоих отцов!

Он ушел. С того момента, как я отказался отдать ему деньги, он полностью переменился. Что делает с людьми жажда наживы! Его подчиненные исчезли. Только сын причитал над телом отца, который доживал последние минуты. Я вынул кошелек, отсчитал деньги Али Манаха и отдал их хавасу. Он бросил на меня удивленный взгляд и спросил:

– Ты даешь это мне, эфенди?

– Да, это твое. Похорони на них отца. Но не говори ничего кади!

– Господин, твоя доброта пролилась бальзамом на мои раны. Твоих денег хватит на памятник, чтобы все посетители кладбища видели, что здесь похоронен верный сын Пророка…

Так я, христианин, помог мертвому мусульманину с памятником. Уж лучше так, чем в карман кади…

Мы устроили военный совет. Гулям размышлял о том, что за люди орудовали в доме, где нашел свою смерть дервиш. Он высказал соображение, что они могут быть связаны с насрами в Константинополе. Это не было лишено оснований; я же причислил их к тем, про кого жители полуострова говорят: «Они ушли в горы».

Теперь у меня было время заняться запиской, которую я так пока не расшифровал.

– Ты можешь прочитать строчки, эфенди? – спросил Исла.

Я приложил все усилия, но вынужден был отступиться. Записка переходила из рук в руки, все напрасно. Некоторые буквы были написаны отчетливо, но они образовывали слова чуждые и непонятные всем нам. И тут самым умным из нас оказался Халеф.

– Эфенди, – спросил он, – от кого эта записка?

– Видимо, от Хамда эль-Амасата.

– Значит, у этого человека есть причина держать написанное в секрете. Ты не допускаешь, что это тайнопись?

– Может, ты и прав. Он допускал, что она попадет в чужие руки. Это не тайнопись, но соподчинение букв необычно. «Са ила ни» – это я не понимаю. «Аль» – слово; «нах» – слово не восточное, но если наоборот, то «хан».

– А может, все написано наоборот? – предположил Гулям. – Ты прочитал «ила». А если «али»?

– Правильно! Это имя и к тому же сербское слово, означающее «но». «Ни» означает «ин» – по-румынски «очень».

– Прочти сначала все три строчки слева направо! – сказал Исла.

Я так и сделал, но стоило больших трудов заново сгруппировать буквы, чтобы возникли связные слова.

Получилась фраза: «Ин припе бесте ла каранорман хан али са панаир менеликде». Это была смесь румынского, сербского и турецкого, означающая: «Очень быстро сообщение в Каранорман-хан, но после ярмарки в Менелике».

– Это правильный ответ! – закричал Гулям. – Через несколько дней – ярмарка в Менелике.

– А Каранорман-хан? Что это такое? – недоумевал я. Никто не знал. В корне слова имелось понятие «лес».

Но где такая местность?

– Не будем сейчас напрягаться, – решил я. – Главное, что сообщение должно быть передано после ярмарки в Менелике в Каранорман-хан. Значит, получатель письма должен побывать на ярмарке. А на Менелик ведет путь, по которому проехали вчера трое всадников. Разве не так?

– Ты прав, эфенди, – сказал Гулям. – Этот Баруд эльАмасат едет в Менелик. Там мы и встретимся.

– Так не будем терять времени. Но одновременно надо послать гонца в Искендерию к Анри Галэнгре и предупредить его об опасности.

– Я позабочусь об этом. Поешьте перед отъездом. Когда еще я смогу позаботиться о вас!

Нас было четверо, Оско, Омар, Халеф и я, остальные оставались здесь.

– Эфенди, – спросил Исла, – на сколько мы расстаемся?

– Я не знаю. Если мы быстро поймаем его, я вернусь скоро, чтобы доставить его в Эдирне, а если это затянется, может, и не свидимся больше.

– Аллаху это неугодно. Но ты обязательно вернешься в Стамбул, даже если сначала уедешь на родину. Ну уж Халефа-то своего пришлешь нам?

– Я поеду туда, куда пойдет мой эфенди! – заявил Халеф. – И пути наши разойдутся, только когда он меня прогонит!

Вошли трое хавасов, присланные кади. При виде их я расхохотался. Они восседали на лошаденках, каждая из которых не стоила и сотни пиастров, были до зубов увешаны оружием, но при этом вид имели самый что ни на есть домашний.

Один из них спешился, изучающе осмотрел меня и поинтересовался:

– Эфенди, это ты Кара бен Немей?

– Да, это я.

– Я получил приказ перейти в твое распоряжение. Меня зовут Хавас-баши.

Это был командир.

– Ордер на арест при тебе?

– Да, эфенди.

– Скакать вы умеете?

– Мы скачем как черти. Ты не угонишься за нами.

– Это меня радует. Кади назначил вам плату?

– Да, ежедневно десять пиастров каждому. Вот письмо. Да, так и было написано. Но прежний уговор был иным!

Я бы мог отослать ему обратно этих бравых полицейских, но не вечно же они будут с нами… Хавас-баши сидел на лошади, как летучая мышь на балке под крышей, те двое – не менее грациозно.

– Знаете, в чем цель нашей экспедиции?

– Конечно, – ответил их начальник. – Мы должны поймать троих парней, которых вы не смогли ухватить здесь, и доставить всех вас вместе в Эдирне.

Таким вот образом изъяснялся этот человек. Халеф был чрезвычайно зол и предлагал отправить этих молодцов обратно.

Настало время расставания. Оно прошло в обычной восточной манере, но искренне. Мы не знали, увидимся ли вновь, и поэтому на всем лежала печать неведения – конечно, не последнее «прости» на всю жизнь, но и не поверхностное «до свиданья» на короткое время. Я оставлял дорогих друзей; но главный друг, Халеф, был снова со мной.

Сначала я думал уехать из Эдирне в направлении Филибе, но вышло иначе – мы скакали вверх по долине Арды, навстречу новым опасностям.

Примечания

1

Великая и прекрасная нация (англ.).

2

Тысяча чертей! (англ.)

3

Черт побери! (англ.)

4

Ужас! (англ.)

5

О небо! (англ.)

6

Джехенна – ад (араб).

7

Эйалат – зд.: генерал-губернаторство (фарси).

8

Корраль – загон (исп.).

9

Отпусти! (курд.)

10

На самом деле титул «мирза» ставился не только после имен лиц из шахской династии, но и употреблялся перед именем любого грамотного человека.

11

Санджак – небольшая провинция Османской империи в XIX – начале XX века (тур.).

12

Блюмхен-кофе – очень жидкий кофе, буквально «цветочный кофе» (нем.).

13

Кела – шапка из меха ягненка. (Примеч. авт.)

14

Автор использует игру слов: Vater – отец, Vetter – кузен, двоюродный брат (нем.).

15

Вади – русло временного водостока, большую часть года остающееся сухим (араб.).

16

Талеб (талиб) – ученый (фарси).

17

Клянусь Аллахом!.. (араб.)

18

Книга – Коран.

19

Эль-бюдж – бородач (араб.).

20

Ри – ветер (араб.); одно из «тайных слов», которыми наездник араб отдает приказы своему породистому скакуну.

21

Фата-моргана – мираж.

22

Дамешек – водообильная (древнеевр.).

23

Ру'и кальян – пещерный дух (курд.); см. подробнее в романе «По дикому Курдистану».

24

Что за чудо! (фр.)

25

Селамлык – помещение для гостей (тур.).

26

Демир иплик – «железная нить», проволока (тур.).

27

Сонатдар – пианист (тур.).

28

Дженнет – рай (араб.).

29

Арнауты – албанцы (тур.).

30

Вы действительно немка? (англ.)

31

Моя родина – немецкая Австрия (англ.).

32

А как называется ваш родной город? (фр.)

33

Он называется Прессниц и расположен в Северной Богемии (фр.).

34

Хавас – полицейский (тур.).

35

Речь идет о римском те трархии Авилинее, расположенном в Антиливане, к северо-востоку от Дамаска. Согласно местной легенде, именно здесь был похоронен убитый Каином Авель.

36

Драгоман – переводчик с восточных языков (фр.).

37

Точнее Тарабулу, или Тарабулус-эш-Шам.

38

Рустер – австрийское марочное выдержанное вино типа белого рислинга.

39

Эта история рассказана во второй глав е романа «Через пустыню».

40

Кади – судья в мусульманской общине, принимавший решения в соответствии с Кораном и мусульманским правом (шариатом).

41

Ищу жильца (тур.). Далее автор употребляет это слово и в другом значении – «возчик».

42

Миралай – полковник (тур.).

43

Хох-дойч – верхненемецкий диалект.

44

Уэлада меразита – маленькое племя на юге Туниса.

45

Насир-агаси – адъютант (тур.).

46

Кади аскери – военный судья провинции (тур.).

47

Макредж – судья (тур.).

48

Кыркларели находится в полусотне километров восточнее Эдирне.

49

3индан – тюрьма (араб.).

50

Пар – мелкая турецкая монета.

51

Эльчи – посол, посланник (тур.).

52

Шахиншах – «царь царей» (фарси), титул иранского шаха.

53

Штиптары – самоназвание албанцев.