- Отец! - воскликнул он в тревоге. - Я должен быть с ним, я не могу оставить его!
      Мимо нас, шлепая мокрыми мокасинами, быстро проковылял Сэм Хокенс.
      - Мы не сможем помочь отцу! - торопил я Гарри, чуть ли не силком таща его за собой. - Твой отец выберется сам.
      Продравшись сквозь прибрежные заросли, мы снова пересекли реку. Старый Сэм Хокенс ждал нас на том берегу, отряхиваясь, словно собака после купания. Теперь можно было возвращаться в "крепость", но глазки Сэма вдруг хитро блеснули.
      - Сэр, давайте вернемся на ту злополучную поляну. Насколько я знаю краснокожих, они не умеют плавать с оружием.
      - Ну и что, Сэм? В любом случае возвращаться опасно.
      - Опасно? Мы только заглянем туда на минутку и посмотрим, не оставили ли они для нас свои пушки.
      Петляя между кустами и подпрыгивая, словно кенгуру. Сэм помчался к поляне. Не раздумывая, я побежал за ним. Действительно, в траве на берегу валялись луки, колчаны со стрелами и ружья. Пока Сэм Хокенс собирал ружья, я рубил томагавком луки.
      - Какие прекрасные ружья! - восклицал Сэм, глядя на ворох древних мушкетов. - В их стволах поселятся раки, хоть малая, а все-таки будет от них польза, - и он без сожаления швырнул их в воду. - Пойдемте отсюда, а то мне здесь как-то не по себе, чтоб мне лопнуть.
      И мы кратчайшим путем помчались к "крепости". Наверняка основные силы краснокожих уже подтягивались к нашему лагерю, чтобы окружить его и не дать нам соединиться с оставшимися там трапперами.
      Не прошли мы и полпути, как услышали выстрел.
      - Вперед, сэр! Я узнаю звук карабина Билла Балчера! - воскликнул Сэм Хокенс, ускоряя шаг.
      Гарри молча, с выражением тревоги на лице шел за мною. Чувствовалось, что он уже раскаивается в том, что настоял на казни у могилы матери, но у меня не было ни времени, ни желания упрекать его в этом.
      Выстрелы повторились, и мы уже не сомневались, что индейцы начали осаду "крепости". Наши товарищи нуждались в помощи. Перейдя с шага на бег, мы вскоре добрались до опушки леса, где начинался каменный тоннель и где я сегодня утром нашел следы лазутчика, наблюдавшего за отрядом Олд Файерхэнда. Здесь же поблизости должны были засесть краснокожие и перекрыть вход и выход.
      Внезапно послышался шорох, словно кто-то, позабыв об осторожности, продирался сквозь кусты, и, к нашей радости, через минуту перед нами предстали Олд Файерхэнд, Виннету и еще два траппера. Лицо Гарри вспыхнуло от счастья, когда он увидел, что отцу удалось уйти от погони.
      - Вы слышали выстрелы? - спросил возбужденно Олд Файерхэнд.
      - Да, - ответил я сурово. - Думаю, что, пока мы прогуливались, индейцы подобрались к "крепости".
      - Поспешим туда! Я знаю, что виноват, но сейчас не время для упреков! Вход в долину узок, и один человек там сдержит сотню нападающих, но сначала надо разведать, что там случилось.
      - Ничего не случилось, сэр, - отозвался язвительный Сэм Хокенс, - если не считать того, что краснокожие дьяволы уселись у нашего гнездышка и, как кошка, ожидают, когда птенец сам упадет вниз. На часах там стоит Билл Балчер, он человек вспыльчивый и, видимо, решил угостить гостей пулей.
      - Как бы там ни было, мы должны пробиться в "крепость". Учтите, что наши преследователи присоединятся к осаждающим, и тогда индейцев будет вдвое больше, а значит, и нам будет вдвое труднее проскользнуть мимо них.
      - А что будет с остальными охотниками, которых вы вывели утром из крепости? - поинтересовался я.
      - Вы правы. Нельзя оставлять их вне лагеря, поодиночке им не пробиться.
      - Мои белые братья останутся здесь, - вмешался Виннету, - а я схожу посмотрю, как далеко расположились воины понка.
      И не успели мы его остановить, как он уже скрылся в кустах. За то время, пока мы ждали его возвращения, к нам присоединились еще двое вестменов, удачно избежавших погони. И хотя среди нас один я не был ранен, наш маленький отряд снова был готов к бою.
      Виннету возвратился через полчаса. У его пояса висел свежий скальп, а это значило, что индейцы скоро догадаются о том, что у них в тылу появился неприятель. Растянувшись цепью, мы двинулись вперед и, приблизившись к залегшим на опушке леса краснокожим, дали залп, затем второй. Бросив на месте раненых и убитых, индейцы бросились врассыпную, но, даже отступая, они избегали открытых мест, чтобы не стать легкой мишенью для наших ружей.
      Теперь можно было беспрепятственно войти в "крепость", что мы и сделали. Как выяснилось, Билл Балчер вовремя заметил подкрадывающихся краснокожих и успел скрыться в тоннеле. Те бросились за ним, но хватило всего лишь нескольких выстрелов, чтобы остановить их.
      Мы еще стояли в тоннеле, рассказывая прибежавшим остальным вестменам о наших приключениях, когда снаружи донесся гул, словно на нас неслось стадо бизонов. Снова схватившись за оружие, мы выбежали из "крепости", готовые отразить новую атаку, но, к своему удивлению, увидели не краснокожих, а табун лошадей, который вел человек в трапперской одежде с залитым кровью лицом. Остановив лошадей у того места, где обычно стоял часовой, он осмотрелся, никого не заметив, осуждающе покачал головой и направился к тоннелю.
      - Да это же Билл Паркер, чтоб мне лопнуть! - раздался над моим ухом голос Сэма Хокенса. - Никто, кроме него, не сидит так неловко на лошади!
      - Ты прав, старый енот, это действительно я. Билл Паркер - гринхорн, говорил ты. Что ты скажешь теперь? - Тут он увидел всех нас и воскликнул: Слава тебе, Господи! Поздравляю вас, джентльмены, в состязаниях по бегу вы оставили позади всех краснокожих. Но не обижайтесь, единственный сын моей матери тоже пустился наутек, потому что лучше бежать, чем замертво лежать.
      - Ты прав, Билл, но скажи, откуда у тебя эти лошади? - удивленно спросил Олд Файерхэнд.
      - Как вам сказать. Просто мне пришла в голову дурацкая мысль, что краснокожие дьяволы будут искать старого Паркера везде, только не в своем собственном лагере. Поэтому я и направился туда, но там было пусто. Тогда я, как настоящий гринхорн - должен же я оправдать почетное звание, которое дал мне Сэм Хокенс, - так вот я, как гринхорн, порыскал по лесу и нашел то место, где индейцы спрятали лошадей. При них было всего два стражника, пришлось с ними потолковать, что, поверьте, здоровья мне не прибавило, но зато я уговорил их подарить мне весь табун. Старых кляч я отпустил в прерию, а этих привел сюда.
      - Ай да Билл! - нахваливал друга Дик Стоун. - Котелок у тебя что надо.
      - Конечно, что надо, - скромно согласился Билл Паркер. - Теперь без лошадей краснокожим крышка. Ба, что я вижу! - воскликнул он, заметив трупы индейцев. - Так они уже приходили к нам в гости! И отдали Богу душу после угощения. Добро пожаловать! Остальных ждет тот же прием. Но вы только посмотрите на лошадей! Как вам этот гнедой? Наверное, это конь вождя.
      - Которого мы отпустили погулять. Где же это видано, чтобы мыши поймали кота, а потом дали ему удрать! - проворчал Сэм Хокенс.
      Но Олд Файерхэнд не слышал ворчания Сэма. Как зачарованный, он смотрел на гнедого скакуна.
      - Великолепная лошадь! - в восторге обратился он ко мне. - Если бы я мог выбирать - он или Сволоу, я скорее бы выбрал его.
      - Виннету разговаривает с душой коня и слышит, как бьется его сердце, как всегда веско и вовремя, вмешался в наш разговор Виннету.
      Вдруг раздался пронзительный свист, и в плечо Сэма Хокенса ударила стрела, но наконечник из обсидиана не сумел пробить кожаный панцирь. В то же мгновение послышалось оглушительное "Хо-хо-хи!", но ни один краснокожий так и не посмел предстать перед нами. По-видимому, они только пытались напугать нас. Сэм Хокенс поднял стрелу, презрительно посмотрел на нее и сказал:
      - Я тридцать лет нашивал заплату на заплату! Неужели они думают, что смогут дротиком пробить мою куртку! Да она теперь тверже железных доспехов, чтоб мне лопнуть!
      Куртка Сэма действительно заслуживала похвалы, но любоваться ею было не время. Судя по тому, что индейцы не перешли в нападение, их было еще немного, остальные, по-видимому, искали утопленное в реке оружие, чинили луки и изготавливали новые стрелы. Следовало прежде всего отогнать их подальше от "крепости", чтобы, не подставляясь под их пули и стрелы, провести сквозь узкий проход лошадей, поэтому мы, схватив оружие, кинулись в лес, чтобы ответить на приветствие краснокожих. Однако, как мы их ни искали, индейцев и след простыл: скорее всего, они отступили назад, чтобы на безопасном расстоянии дождаться подкрепления.
      Солнце уже клонилось к закату, вестмены, не получившие ран в схватке, стали на часах, остальные собрались у костра.
      К счастью, ни один из охотников не пострадал серьезно в сражении. Почувствовав себя в безопасности, утолив голод и жажду и немного отдохнув, они оживились. Всем хотелось рассказать о своих подвигах и высказаться о том, как лучше защитить лагерь от индейцев. Дюжина снятых в бою скальпов придала вестменам самоуверенности, и уже никто не сомневался, что нам удастся устоять против ярости краснокожих. В пещерах хранились запасы продовольствия, которых хватило бы не на одну неделю осады, боеприпасов тоже было в избытке, так что враги могли сколько угодно стеречь выход или расшибать от нетерпения лбы об острые скалы, надежной стражей окружавшие долину.
      Даже опытный Олд Файерхэнд недооценивал опасность, и только Виннету, не принимая участия в ликовании по поводу временной удачи, лежал рядом со мной с отсутствующим видом.
      - Взгляд моего краснокожего брата мрачен, а лоб нахмурен. Какие мысли тревожат сердце апача? - спросил я.
      - Виннету разговаривает с Великим Духом. Он видит смерть, врывающуюся через проход и спускающуюся с гор. В долине бушует пламя, а вода покраснела от крови. Разум белых помутился от жажды мести, а глаза ослепли от ненависти. Паранох придет за скальпами охотников, но Виннету сразится с ним и споет песню смерти над телом врага.
      - Но как могут индейцы ворваться в "крепость"? Им не проникнуть сюда через проход.
      - Мой брат произносит слова, в которые не верит сам. Разве может одно ружье остановить сотни врагов?
      Виннету был прав. Он повторил вслух мои мысли. Один человек не в состоянии защитить узкий проход от многочисленных врагов, он может поразить первых, но остальные растопчут его и прорвутся. Я поделился нашими сомнениями с Олд Файерхэндом, но он ответил:
      - Тогда мы встретим их залпом у выхода из тоннеля.
      Его довод меня не убедил, но и спорить не имело смысла. С наступлением темноты мы удвоили стражу. Я должен был встать на часах только на рассвете, когда индейцы предпочитают нападать на врага, чтобы застать его врасплох, но тягостное чувство беспокойства овладело моей душой, и внутренне я был готов вступить в бой в любое мгновение.
      Чтобы как-то занять себя, я пошел искать Сволоу. Он щипал траву в дальнем конце долины у подножия взмывавшей вверх скальной стены. Похлопав его по шее и угостив лепешкой, я уже собрался было уходить, когда мое внимание привлек легкий шорох, донесшийся сверху.
      Конь поднял голову, готовый предупредить меня об опасности громким фырканьем. Я быстро схватил его за узду и прикрыл ладонью раздутые ноздри, чтобы Сволоу не выдал наше присутствие. Я с напряжением вглядывался в ночное небо, надеясь различить на его фоне темные силуэты. Прошла минута, другая. Может быть, со скалы сорвался случайный камень? Или он был сброшен чьим-то неосторожным движением, а теперь неизвестные выжидают?
      Наконец на скалах появились тени осторожно спускающихся вниз индейцев. Шедший впереди проводник двигался уверенно, словно бывал здесь уже не раз и хорошо знал тайную тропу. Еще немного, и враги ступят на дно долины.
      Я мысленно бранил себя: если бы я не поддался общему легкомыслию и захватил с собой штуцер, достаточно было одного выстрела, чтоб убить проводника, без которого остальные не смогли бы сделать и шагу. При мне же были только револьверы, совершенно непригодные для прицельной стрельбы на таком расстоянии. Поднимать же пустую пальбу лишь для того, чтобы предупредить товарищей, тоже было нельзя: прежде чем ко мне подоспеет помощь, индейцы успеют до меня добраться, тем более что, убегая, я попаду на открытое пространство, где даже плохой стрелок может всадить в меня пулю. И я решил прибегнуть к хитрости.
      Проводник приближался к скальному уступу, что находился как раз на полпути между нами. "Если я успею туда до него, - подумал я, - мне ничего не будет стоит убить и его, и еще дюжину идущих за ним краснокожих".
      Цепляясь руками за валуны, я полез вверх, но тут со стороны входа донеслись выстрелы. Дьявольски хитрый Паранох, видимо, оставил снаружи десяток-другой индейцев, чтобы разыграть нападение и отвлечь наше внимание от истинной опасности. Я изо всех сил карабкался вверх, мои пальцы уже цеплялись за край уступа, к которому я так стремился, как вдруг камень выскользнул из-под моей ноги, и, не удержавшись, я полетел вниз, пересчитывая ребрами все острые и тупые углы скалы. От удара о землю я потерял сознание...
      Когда я пришел в себя и вспомнил, что со мной произошло, индейцы находились от меня уже на расстоянии нескольких шагов. Тело пронзала острая боль, но я, превозмогая себя, вскочил на ноги, выстрелил несколько раз по темным силуэтам и, взобравшись на спину Сволоу, помчался прочь.
      Поняв, что их обнаружили, индейцы с диким воем побежали за мной.
      Увы, у костра никого не было. Охотники попались на хитрость Параноха и сгрудились у выхода, ожидая нападения оттуда, и только теперь обратили внимание на мои выстрелы.
      - В чем дело? - крикнул мне Олд Файерхэнд. - Где вас черти носят? Индейцы атакуют вход!
      - Они уже в долине! - ответил я. - Скорее в пещеры!
      Индейцев было намного больше нас, и единственной возможностью спастись от неминуемой гибели был отход к пещерам, где, скрываясь за камнями, можно было отстреливаться от наседавших воинов. Но, к сожалению, было уже поздно,
      Вопреки своим обычаям краснокожие не стали дожидаться, пока соберутся все, а бросились на охотников, настолько ошеломленных неожиданным появлением врага, что, только увидев занесенные над головами томагавки, они очнулись и стали отбиваться.
      Может быть, я и успел бы добраться до моей кельи, но Гарри, Олд Файерхэнд и Виннету нуждались в моей помощи.
      - Уходите под скалу! - кричал я, нанося удары озверевшим краснокожим.
      На мгновение враги потеряли уверенность, отступили перед моей яростью и открыли нам путь к отвесной скале, где мы, по крайней мере, могли не опасаться удара в спину.
      - Почему такое должно было случиться именно со мной, чтоб мне лопнуть! донесся из скалы знакомый голос. Из узкой расщелины, куда с трудом мог протиснуться человек, высовывалась голова Сэма Хокенса. - Какого черта вам понадобилось показывать краснокожим, где скрывается старый енот Сэм Хокенс?!
      Маленький хитрый человечек был единственным, кто не потерял самообладания и мгновенно сообразил, где искать спасения. Несмотря на то, что мы привели к нему беснующихся от ярости краснокожих, он без колебаний ухватил Гарри за руку и потащил к себе в расщелину.
      - Полезайте сюда, мой маленький сэр, для вас места хватит.
      В рукопашном бою, когда вокруг мелькают тени, когда невозможно прицелиться и часто даже не успеваешь нажать на курок, карабины, ружья и штуцеры бесполезны. К счастью, трапперы готовились встретить индейцев у входа в долину, и ножей, и топоров у них хватало. Только Хокенс и Гарри, укрытые в скале, могли воспользоваться огнестрельным оружием. Хокенс заряжал, а мальчишка стрелял. Пороховое пламя вырывалось из расщелины, с одной стороны которой стоял я, а с другой - Олд Файерхэнд.
      Костер отбрасывал мерцающие кровавые блики на мечущиеся темные фигуры индейцев и трапперов, звенела сталь, слышались короткие вскрики белых и истошный вой краснокожих.
      У нас не оставалось сомнений, что участь наша предрешена - нас было слишком мало, чтобы выстоять, а помощи ждать было неоткуда. Но никому не хотелось покорно принимать смерть, каждый стремился продать свою жизнь подороже. В такие минуты к белому человеку приходят спокойствие и хладнокровие, что удваивает его силы и дает преимущество над краснокожими жителями американской прерии.
      Туманным, смутным видением в моем мозгу пронеслись образы родителей, оставшихся за океаном, которые больше никогда не получат весточки от сына... Видение исчезло, и пришла холодная ясность ума.
      Я не мог простить себе, что оставил штуцер в келье, куда сейчас никоим образом нельзя было добраться. Два дня я только и делал, что предвидел, предостерегал, советовал, но в конце концов вынужден был собственной кровью расплачиваться за чужие ошибки. От злости и горечи я с такой яростью стал размахивать томагавком, что Сэм Хокенс подал голос из своего укрытия.
      - Славно, сэр! Вот это работа, любо-дорого посмотреть! - нахваливал он меня. - Я видел такое лишь однажды в жизни - когда мне пришлось пожить среди канадских дровосеков. Мы с вами прекрасная пара. Как жаль, что нас укокошат, а то бы мы с вами отняли еще не одну шкурку и у бобров, и у краснокожих.
      Голос маленького вестмена прозвучал неожиданно громко, и его слова услышал даже Билл Паркер, несмотря на вчерашнее ранение разивший индейцев прикладом.
      - Сэм Хокенс, - отозвался он. - Если уж тебе так приспичило поглазеть на что-нибудь забавное, то вылезай из своей норы и смотри сюда! Старый енот, ты назвал меня гринхорном! Ха-ха-ха! Скажи, разве гринхорн ничему не научился?
      В двух шагах от меня, упираясь спиной в скалу, стоял Олд Файерхэнд. В одной руке он сжимал нож, в другой - томагавк, но казалось, что у него не две руки, а четыре - так ловко он расправлялся с бросавшимися на него противниками. Забрызганный с ног до головы своей и чужой кровью, он твердо стоял на широко расставленных, словно вросших в землю ногах, седые волосы длинными прядями свисали с его головы, богатырская фигура привлекала индейцев, как пламя свечи манит ночных мотыльков. Он получил больше ран, чем я, но ни одна из них не свалила его с ног.
      Неожиданно из гущи схватки вынырнул Паранох и с криком бросился к Олд Файерхэнду:
      - Наконец-то я добрался до тебя! Вспомни Рибанну и погибай!
      Когда он пробегал мимо меня, я ухватил его за плечо и замахнулся томагавком. Он узнал меня, чудом успел уклониться от удара, и мое оружие со свистом разрезало воздух возле его уха.
      - Ты тоже здесь? - взвыл он. - Тебя я возьму живым!
      Он промчался мимо меня и выстрелил прежде, чем я успел занести руку для следующего удара. Олд Файерхэнд покачнулся и рухнул в толпу врагов, подминая их своей тяжестью под себя.
      Мне показалось, что пуля попала в мою собственную грудь. Отшвырнув индейца, выросшего передо мной, я оторвался от спасительной скалы, ринулся за Паранохом и вдруг увидел, как темная гибкая фигура ловко проскользнула между сражающимися, чтобы внезапно предстать перед убийцей.
      - Стой! Перед тобой вождь апачей Виннету. Он отомстит за смерть своего белого брата!
      - Отправляйся в ад, собака пимо!
      Я больше ничего не видел и не слышал. Забыв о собственной безопасности, я рвался к Параноху, когда вдруг вокруг моей шеи обвилась петля, на мою голову обрушился страшный удар, и я потерял сознание.
      Когда я пришел в себя, вокруг было темно и тихо. Жгучая боль в голове напоминала об ударе, перед глазами плыли черные круги, перемежавшиеся ужасающе ясными подробностями сражения. Ременные путы впились в тело. Индейцы связали меня с изощренной дикарской жестокостью, так что я не мог шевельнуть и пальцем.
      Внезапно рядом послышалось тяжелое сопение.
      - Есть тут кто-нибудь? - спросил я, с трудом шевеля языком.
      - Не кто-нибудь, а я собственной персоной, чтоб мне лопнуть! Я всегда считал, что я лучше, чем кто-нибудь.
      - Это вы, Сэм? Скажите, ради Бога, где мы?
      - В сравнительно безопасном месте, сэр. Они бросили нас в пещеру, где мы хранили шкуры. Что меня утешает, так это то, что мы успели спрятать все наши меха и краснокожим не удастся поживиться.
      - Что с остальными, Сэм?
      - Ничего особенного, сэр. Их просто укокошили. Дика Стоуна, Билла Паркера, но ведь он был гринхорн, хотя и не хотел верить мне. Гарри Корнера и Билла Балчера тоже укокошили, всех укокошили. Только вы еще живы. Апач и маленький сэр тоже еще живы, хотя и не очень... Про себя я уже не говорю, хи-хи-хи-хи.
      - Вы уверены, что Гарри жив? - обрадовался я.
      - Неужели вы думаете, что старый охотник за скальпами не помнит того, что видел собственными глазами? Он с апачем со всеми удобствами устроился в соседнем каменном мешке. Я хотел тоже попасть в их компанию, но нынешние хозяева не пожелали меня выслушать.
      - А что с Виннету?
      - Тоже ничего особенного. Ему продырявили шкуру. Если он выберется отсюда, будет выглядеть как старая куртка Сэма Хокенса - заплата на заплате.
      - Легко сказать - выбраться отсюда... Но как случилось, что его взяли живым?
      - Точно так же, как нас с вами. Он защищался как черт, чтоб мне лопнуть. По всему было видно, что он предпочитает умереть в бою, а не жариться на медленном огне у столба пыток. Да только ничего у него не вышло: заарканили, сбили с ног, едва не разорвали на клочки. Насколько я понял, вы не собираетесь уходить отсюда? А старый енот Сэм Хокенс только об этом и мечтает.
      - Что пользы мечтать? Боюсь, что выбраться отсюда невозможно.
      - Невозможно? Я словно снова слышу голос Билла Паркера! Краснокожие исключительно честные люди. Они отняли у старого Сэма все: пистолет, трубку, хи-хи-хи! То-то они обрадуются, когда понюхают ее, - благоухает она не хуже скунса. Лидди тоже пропала, и шляпа, и парик. Как бы они не передрались из-за моего скальпа, а он, как вы знаете, обошелся мне в три больших связки бобровых шкурок. Но вот нож они Сэму Хокенсу оставили. Он у меня в рукаве. Как только старый енот понял, что отдых в расщелине кончается и что охотники вот-вот доберутся до него, он припрятал ножик.
      - У вас есть нож? Но вы не сможете его достать.
      - И я так думаю. Вам придется изловчиться и помочь единственному сыну моей матери.
      - Одну минуточку, посмотрим, что тут можно сделать.
      Я хотел было подкатиться к нему, но полог, заменявший дверь, распахнулся, и в пещеру вошел Паранох в сопровождении нескольких свирепого вида индейцев. В руке он держал горящий факел. Я не стал притворяться, изображая человека, лежащего без чувств, но и не посмотрел на Параноха.
      - Наконец-то и ты попался! - голосом, не предвещающим ничего хорошего, произнес он. - Никаких платежей в рассрочку, сполна и собственной шкурой. Ты узнаешь это? - И он поднес к моему лицу скальп, до сих пор висевший у пояса Виннету.
      Итак, Тим Финетти знал, что именно я нанес ему роковой удар ножом, из-за которого ему пришлось расстаться со скальпом. Я не сомневался, что Виннету не мог ему сообщить об этом, и на все вопросы отвечал гордым молчанием. Значит, он запомнил меня еще во время той схватки при луне вблизи железной дороги.
      - Вы все узнаете, что чувствует человек, когда у него с головы снимают кожу, придется только подождать до рассвета.
      - Ну уж от меня особенного удовольствия вам нс видать, - не удержался Сэм Хокенс. - Хотелось бы только узнать, что вы сделаете с моей головой? Снять с нее скальп вам уже не удастся, он и так в ваших руках. Как вам понравилась работа великого мастера? Я выложил за нее три связки бобровых шкур!
      - Можешь смеяться, но только до рассвета. Мы найдем, откуда спустить тебе кожу, - ответил Паранох, проверяя ремни у нас на ногах и руках. - Вам небось и в голову не пришло, что Тиму Финетти известно про вашу "крепость"? Но я бывал в этих краях еще до того, как Олд Файерхэнд - чтоб он вечно горел в аду! поселился здесь. Кроме того, у меня был проводник, знающий все тропинки.
      Он вытащил из-за пояса нож и поднес костяную рукоятку к глазам Сэма, который, увидев вырезанные там буквы, воскликнул:
      - Фред Овинс? Он всегда был негодяем, и я от души желаю ему испробовать на себе лезвие этого ножа.
      - Поздно ругаться и поздно желать! Он наивно думал, что, если выдаст нам тайну, мы оставим ему жизнь, ха-ха-ха! Как он ошибался! Мы отняли у него и жизнь и скальп, но с вами поступим иначе: сначала скальп, потом жизнь.
      - Воля ваша, завещание Сэма Хокенса давно готово. Лично вам я оставляю в наследство парик, может быть, он вам пригодится, хи-хи-хи!
      Паранох в ярости пнул Сэма ногой и вышел вместе со свитой краснокожих.
      Какое-то время мы молчали, ничего не предпринимая, боясь, что он вернется. Затем осмелели и, поворачиваясь с боку на бок, покатились навстречу друг другу. Хотя мои руки были стянуты до боли ремнем в запястьях, мне удалось вытащить из рукава Сэма нож и освободить его от пут. Спустя несколько минут мы оба растирали онемевшие конечности.
      - Ты еще не совсем выжил из ума, Сэм Хокенс, мозги у тебя пока не высохли, - расхваливал сам себя хитрый маленький вестмен. - Ты бывал в разных переделках, но так близко к тому свету тебя еще не заносило. Любопытно, чем кончится вся эта история?
      - Прежде всего надо посмотреть, что происходит снаружи, - бесцеремонно прервал его я, так как пора было действовать.
      - Не спорю, сэр, посмотреть надо.
      - Кроме того, необходимо раздобыть оружие. У вас есть нож, а у меня голые руки.
      - Не беспокойтесь, что-нибудь придумаем.
      Мы осторожно выглянули из-за кожаного полога, закрывавшего вход в пещеру. Светало. Индейцы сидели у костра - одни зализывали раны, другие заунывно оплакивали смерть товарищей, третьи вкапывали в землю столбы пыток. У входа из долины Сволоу ссорился с гнедым скакуном, украденным Биллом Паркером у самого Параноха. Рядом щипал траву высокий мосластый жеребец Виннету, внешне ничем не примечательный, но в выносливости не уступавший моему красавцу. Если бы нам посчастливилось добыть оружие и добраться до лошадей, побег наверняка удался бы.
      - Вы только посмотрите, сэр! - взволнованно зашептал мне в ухо Сэм Хокенс. - Взгляните вот на того старого дуралея, растянувшегося на траве! Видите?
      - Вижу.
      - А что это он прислонил к скале? Видите?
      - Тоже вижу.
      - Хи-хи-хи! Сама судьба возвращает старику его Лидди! Ущипните меня, не сплю ли я? Если я действительно Сэм Хокенс, то передо мной лежит Лидди, а у краснокожего болвана небось у пояса и мешочек с пулями висит. Хи-хи-хи!
      Внезапно Сэм умолк: из соседней пещеры вышел Паранох, за ним два краснокожих гиганта тащили связанных пленников. С искаженным злобой лицом он обратился к Виннету:
      - Готовься, пимо! Столб уже вкопали в землю. А ты, - он повернулся к Гарри, - ты будешь жариться на медленном огне рядом с ним!
      Он подал своим людям знак, чтобы те оттащили Виннету и Гарри в лагерь, а сам быстро зашагал к ярко горевшему костру, где краснокожие уже занимали места, чтобы насладиться страданиями пленников.
      Теперь наша жизнь висела на волоске. В любое мгновение Паранох мог послать воинов за мною и Сэмом, а если Гарри и Виннету привяжут к столбам, освободить их будет не под силу никому. Надо было действовать, не теряя ни минуты.
      - Могу я на вас положиться, Сэм? - спросил я.
      - Откуда мне знать, можете или нет, если вы сами того не знаете? - не удержался от шутки старый балагур. - Попытайтесь, другого выхода у вас все равно нет.
      - Возьмите на себя того, что справа, а я возьму того, что слева. И сразу же режем ремни.
      - А потом бежим выручать мою Лидди?
      - Боюсь, что времени на Лидди у нас не останется. Вы готовы?
      Он кивнул мне головой с выражением озорной радости на лице, словно собирался посмеяться удачной шутке.
      Краснокожие, тащившие на спине пленников, двигались медленно и тяжело, поэтому нам удалось быстро и незаметно приблизиться к ним. Сэм ловко вонзил свой нож в сердце индейцу, мне же пришлось потрудиться: сначала выхватить у моей жертвы томагавк, торчавший у нее за поясом, а затем нанести удар. Через мгновение разрезанные путы упали на землю, наши друзья были свободны. Сидящие у костра краснокожие, к счастью, ничего не заметили.
      В минуты смертельной опасности, когда надо не рассуждать, а действовать, тело опережает мысль. Ноги сами понесли нас не к выходу из долины, а напрямик к костру, вокруг которого восседали враги, хотя мы и не сговаривались. Инстинктивно мы все увидели единственный путь к спасению.
      Выхватив у застигнутых врасплох индейцев оружие, мы устремились дальше.
      - Сволоу! - позвал я коня, и мой верный друг помчался мне навстречу. Вскакивая на него, я краем глаза заметил, что Виннету уже сидит на спине своего скакуна, а Сэм Хокенс ловит первую попавшуюся индейскую лошадь.
      - Ко мне, Гарри! - позвал я мальчика, который тщетно пытался вскарабкаться на отчаянно брыкающегося гнедого коня Тима Финетти.
      Раздался дикий вой индейцев, прогремели первые выстрелы, засвистели стрелы, и я, дав шпоры Сволоу, подскакал к мальчику, ухватил его за руку, вскинул на коня перед собой и помчался вслед за Виннету и Сэмом Хокенсом, уже скрывавшимися в узком тоннеле.
      Мне трудно объяснить, почему в бешеной скачке по каменному коридору мы не расшиблись насмерть, почему краснокожие не догнали нас и почему ни одна стрела или пуля не задела меня, последним покидавшего долину, которая из "крепости" превратилась в тюрьму.
      Сволоу галопом вынес нас из ущелья. Сэма Хокенса уже и след простыл, а Виннету скакал направо, в сторону прерии, по которой мы несколько дней назад ехали сюда. Апач уже приближался к скалам, за которыми пули индейцев были бы нам не страшны, и оглядывался назад, готовый прийти к нам на помощь.
      Прогремел выстрел, пуля просвистела рядом со мной, и я почувствовал, как вздрогнул Гарри.
      - Скорее, Сволоу, скорее, - умолял я коня, а он, словно догадываясь, что нам грозит смертельная опасность, несся точно так же, как и во время пожара в Нью-Венанго.
      Оглянувшись, я увидел всего в нескольких шагах от нас Параноха. Его глаза горели яростным, безумным огнем хищника, у которого из-под носа ускользает добыча, чью кровь он уже чувствовал на языке. Он безжалостно хлестал своего гнедого, готовый скорее загнать коня, чем упустить нас, и я понял, что теперь наша жизнь зависела только от Сволоу. Я не страшился поединка с этим диким, необузданным человеком, я уже дважды одолел его, но мне мешал Гарри, сковывавший мои движения.