– Может быть, он привезет от них что-нибудь стоящее? – говорил Тайдо.
– Пусть бы уж сам вернулся и ладно, – отвечала мать.
Добродушный Кос успокаивал:
– А что с ним случится? Манг – парень ловкий. Кану хорошо сделана.
Однажды Мгу с дочерью Тайдо собирали плоды с дерева. Как обычно, сидя в лодке, приподняли ветвь фукуса. Девочка поддерживала ее, а Мгу снимала урожай. Внизу открылось чистое свободное местечко, где видно было дно и плавающие рыбки.
Девочка смотрела, как они резвятся, и весело смеялась. Потом вдруг отпрянула и в ужасе закричала:
– О-о! Черт!
Глянула Мгу и тоже испуганно закричала. Ветвь выпала из рук, и они изо всех сил принялись грести к берегу.
– Что? Что такое? – встревожились взрослые.
– Черт… страшный-страшный! С глазами, – сказала Мгу, вся дрожа от испуга.
Родители удивились, начали расспрашивать подробнее, но толку не добились. Кроме слов "черт", "страшный", "боюсь", девочки ничего не могли сказать.
Мужчины сели в лодку, подплыли к тому месту, подняли ветвь, но ничего не увидели. Так и решили, что девочкам что-то померещилось.
Прошло несколько дней, про этот случай даже забыли, только Мгу и сестренка Манга никогда больше не отваживались собирать урожай с фукуса.
Но вскоре и Кос с женой увидели что-то такое, что заставило их вспомнить о черте. Они собрались ловить рыбу ковшом, вроде того, который придумал Манг. подняли ветвь, увидели, как всегда, рыбу и только нацелились опустить снасть, как внизу заворочалось что-то большое и бесформенное, как клубок змей, и тотчас же вода почернела, словно кто-то налил в нее чернил. Рыба исчезла, ничего больше нельзя было разглядеть.
– Что за диво такое? – пожимал плечами Кос. – Тайдо! Скорей сюда!
Подплыл на другой лодке Тайдо, глянул и увидел только черную муть.
– Ничего не понимаю, – сказал он, недоуменно посматривая на Коса.
– Это черт! Это, наверно, черт! – закричали с берега девочки.
– Какой там черт, когда ничего не видно! – ответил Тайдо.
– Страшный. С глазами, – повторяли девочки.
– Да ничего тут страшного нет, – сказал Кос. – Наверно, струя грязной, черной воды подошла.
На этом дело и кончилось, тем более что спустя несколько минут, когда улеглась муть, они наловили рыбы без всяких помех.
Еще прошел день – другой. О случившемся забыли. Но наконец и самим мужчинам довелось убедиться, что девочки не напрасно испугались.
Как-то раз Тайдо и Кос, подняв ту самую ветвь, увидели в воде такое, от чего даже они окаменели.
На них смотрела страшная голова, такая отвратительная и жуткая, что наш черт, каким представляют его себе темные люди, в сравнении с этим должен был бы казаться ангелом. Страшнее всего были глаза, огромные, выпученные, как будто стеклянные. Они светились в воде зеленоватым светом и глядели упорно, не моргая, с каким-то жутким выражением. Пожалуй, на свете не найти человека, который не вздрогнул бы под этим взглядом. А вокруг головы вместо волос медленно извивались змеи.
Все мелькнуло перед глазами мужчин на один только миг, потому что они тотчас выпустили из рук ветвь. Но впечатление было так сильно, что они даже ни слова не сказали, а только быстро заработали веслами.
– Что случилось? – спросили, заинтересовавшись, жены.
– Черт! Дети правду говорили, – прошептали они.
Пришлось подумать, как жить дальше с таким соседом.
– До сих пор он нам зла не делал, – высказал свое мнение Кос. – Может, и дальше не тронет?
– Кто его знает, – сказал Тайдо. – Но жить рядом с ним… Брр!..
Задрожал и Кос. А девочки, так те совсем готовы были обомлеть, когда зашел разговор о черте. Женщин тоже охватил ужас, хотя они и не видели ничего.
– Я думаю, нужно задобрить его, – сказал Кос, – принести ему жертву.
Это предложение всем пришлось по душе, особенно женщинам. Начали советоваться, что поднести. Во-первых, нужно было придумать что-то такое, что он любит, а во-вторых, приношение должно быть богатым, щедрым. Рыбу не предложишь, пингвина или утку – тоже. У него, у водяного, хватает этого добра. Значит, нужно что-то особенное, например, какое-нибудь земное животное.
Назавтра Тайдо с Косом отправились на охоту. Они пошли, вернее сказать, полезли той самой дорогой, что и раньше, когда ходили за дровами. Взобрались на первую террасу, на вторую, обошли и осмотрели кустарник. Из-под ног выскочило животное с красивой серой шерстью, похожее на большую крысу.
Мужчины не обратили на него внимания, посчитав непригодным для принесения в жертву. Между тем мех этой крысы – шиншиллы в Европе ценится очень дорого. За одну шиншилловую шубу барыни платят по двадцать пять тысяч рублей золотом.
Поднялись еще на одну террасу, там уже было большое плоскогорье, покрытое не то мхом, не то травой.
– Взгляни, что это там такое? – сказал Тайдо, показывая рукой далеко на восток. – Скачут как будто…
И правда, там на фоне скал двигались черные точки. Когда подошли ближе, увидели несколько животных, похожих на овец, но с более тонкими и длинными шеями и заостренными мордами. Называется это животное альпакой и ценится из-за своей шерсти. Как видно, их тут никто и никогда не тревожил, потому что они не пугались, не убегали, а только удивленно посматривали на людей. У наших охотников были с собой топоры – у Тайдо железный, а у Коса – каменный – и короткие копья. Видя, что альпаки не убегают, они обрадовались. Но напрасно: заметив, что незнакомые двуногие животные идут прямо на них, альпаки забеспокоились и пустились наутек. А спрятаться на этом голом месте, чтобы подкрасться поближе, было невозможно.
– Что, если попробовать загнать их в какую-нибудь щель? – предложил Кос.
– Ничего другого не остается, – согласился Тайдо. – Погоним вон в ту теснину.
Обошли с обеих сторон и осторожно погнали. Вскоре альпаки оказались запертыми в узком длинном коридоре, откуда никакого выхода не было.
Однако, когда охотники подошли к концу коридора, альпак там не обнаружили: они исчезли, словно сквозь землю провалились.
– Куда они могли деваться? Вроде выхода-то и нету, – удивлялись охотники.
Но выход был: для горных животных достаточно самых маленьких выступов в скалах, чтобы пробраться там, где никто другой не отважится. Разозленные охотники решили продолжать поиски. Выбрав более-менее доступное место, они полезли наверх – впереди Тайдо, за ним – Кос.
С одной площадки они снова заметили альпак, но почему-то уже на другой стороне ущелья.
– Нет, видно, ничего не получится, – сказали озадаченные охотники.
Зато выше, у себя над головой, они обнаружили что-то другое. Из выемки в скале торчал край большого гнезда, в котором шевелились птенцы.
Тайдо и Кос переглянулись.
– Пожалуй, это будет не хуже, чем альпака!
Они знали, что это гнездо царя птиц – кондора, самого большого орла на свете. Такая жертва водяному Духу должна была понравиться больше, чем что-либо иное.
И Тайдо, не раздумывая, полез вверх. Подступиться к гнезду было очень трудно. Кос с ужасом наблюдал, как Тайдо цеплялся за выступы скалы, рискуя каждую минуту сорваться и разбиться о камни. Наконец он добрался до цели, но оказался снизу, под гнездом. Чтобы заглянуть внутрь, нужно было перегнуться назад и повиснуть над пропастью.
В это время вверху послышался грозный свист, и сразу же огромная тень заслонила солнце. Над головой Тайдо кружила птица, крылья которой разметнулись на добрых три метра.
– Слезай быстрее! – крикнул Кос, но было уже поздно. С каким-то хриплым криком кондор набросился на Тайдо и мощным клювом ударил его в голову. К счастью, клюв скользнул боком, слегка задел ухо.
Защищаться Тайдо мог только одной рукой, но от такой птицы это была ненадежная защита. Хуже всего было то, что в таком положении Тайдо не мог слезать. Одной рукой он держался за сук, а другой все время вынужден был отбиваться.
Кос мог помочь только криком, но разве этим испугаешь кондора! Вот еще один удар, в плечо – потекла кровь. Было видно, что одной рукой, к тому же без всякого оружия, не удастся отбиться от страшного клюва, когтей и крыльев. Другая рука тем временем начала слабеть, а поменяться было невозможно.
Тайдо уже понимал, что приближается конец, что спустя минуту он полетит вниз – или сам, или от того, что кондор разобьет ему голову…
А хищник все кружился над ним, все уже становились эти круги. Вот он налетел последний раз, ударил Тайдо крылом и снова занес свой страшный клюв.
А сил у Тайдо уже не было, и надежды тоже. Последний раз взмахнул он рукой и… вцепился в голую шею кондора; тотчас и вторая рука сомкнулась вокруг нее, – и оба врага полетели в пропасть…
А Кос только поднял руки к небу, да так и остался стоять как окаменевший.
Кондор теперь уже думал об одном себе. Он чувствовал, что руки человека душат его, и старался вырваться, полететь. Он махал своими могучими крыльями, но тяжесть человека непреодолимо влекла его вниз. Вот уже и хищник совсем ослабел, но из последних сил все махал и махал крыльями…
Когда Кос спустился вниз, оба врага казались мертвыми. Руки Тайдо все еще сжимали шею кондора.
Но вот Тайдо зашевелился, разжал руки и открыл глаза. Кос с радостным криком бросился к нему, приподнял, начал расспрашивать, как он себя чувствует.
Тайдо уже совсем пришел в себя, стал ощупывать тело, но, кроме крови возле уха, раны на спине да тупой боли в боку, ничего не заметил и даже сам поднялся на ноги.
На его счастье, кондор задохнулся не сразу, а все время вырывался и махал крыльями; он таким образом сильно замедливал падение, и Тайдо спустился на нем, как на парашюте. Конечно, он не отделался бы так легко, будь это какая-нибудь другая птица, а не кондор, который настолько велик и силен, что сам нападает на альпак, на их близких родственников, – гуанако, на лам и других кордильерских животных, сталкивая их в пропасть.
Кондор лежал, распластав черные, с белыми концами крылья. Его могучий, загнутый книзу и сплюснутый по бокам клюв был раскрыт, и оттуда высовывался острый язык. Особенно неприятно было смотреть на шею – голую, мясного цвета, с красными складками коней по бокам, с какими-то клочьями не то перьев, не то шерсти возле головы.
Обмыв раны ледяной водой, Тайдо еще больше приободрился, и они торжественно поволокли добычу домой.
В тот же вечер при свете костра состоялся обряд жертвоприношения. К ногам кондора привязали камни, чтобы он сразу пошел на дно, подняли жертву на руки, и Кос, будто жрец, проговорил слова заклинания:
– Дух водяной! Владыка моря! Не обижай бедных людей, позволь им добывать себе пищу в твоих владениях. А в знак нашего уважения прими в дар этого царя птиц, которого мы добыли для тебя, рискуя жизнью.
Интересно и грустно было смотреть, как эти дети природы совершали свой первобытный обряд. Лица их были серьезны и торжественны, каждый чувствовал значительность момента, от которого зависела их дальнейшая жизнь. Вокруг сурово стояли черные скалы, вода была тоже черная, таинственная, пламя костра отражалось в ней, вырывая из темноты кусок моря, но дальше, в нескольких шагах, был густой мрак, еще более таинственный и жуткий. Вот шелохнулись листья подводного дерева: несколько крабов подползли подивиться на огонь. А там, в глубине, сидит "он", слушает и ждет жертвы. Вот, кажется, блестят его зеленые глаза…
Всколыхнулась вода, сверкнули брызги – и жертва медленно пошла на дно. Спустя минуту все стихло, только встревоженные волны плескались внизу, у подножий скал.
Люди облегченно вздохнули. Каждый был уверен, что, получив такую щедрую жертву, дух уже не причинит им зла.
И верно, после этого они долгое время не видели страшилища, почти забыли про него.
– Я ведь говорил, что жертва поможет! – гордо напоминал Кос.
…Спокойно спали люди на берегу, укутавшись в свои шкуры. Костер потух. Начало светать. Верхушки скал уже золотились под лучами солнца, а здесь, внизу, было еще темно.
И вот в воде у берега что-то заворочалось. Затем из воды показалась змея, только без головы. Должно быть, поэтому ползла она осторожно, неуверенно, наощупь. Тело ее было покрыто наростами, которыми она ощупывала все, что попадалось на пути.
Вот она нащупала голую ногу мальчика и тотчас обвилась вокруг нее. Мальчик сквозь сон вздрогнул несколько раз, но не проснулся. Тогда из воды выползла, на этот раз уже быстро и уверенно, вторая змея и обвила вторую ногу.
Теперь уже мальчик проснулся и закричал. Вскочили взрослые и увидели, что две змеи тащат малыша в воду. Тайдо схватил топор и перерубил одну змею.
Но в этот миг в воде что-то громко всплеснуло, в воздухе со свистом мелькнул длинный бич – и третья змея обвилась уже вокруг шеи Тайдо. Сначала он почувствовал жгучую боль, словно к шее приложили раскаленное железо, а потом его начало душить.
– Кос! Руби! – прохрипел Тайдо.
Но Кос и без того не зевал. В один миг разрубил он эту змею и хотел было уже спасать мальчика, как в воздухе взвилась четвертая змея. Но от нее успели отскочить. Извиваясь в воздухе, она опустилась на мальчика. Тайдо и Кос бросились на помощь, но…
– Черт! Черт! – закричали женщины, с ужасом глядя в воду.
Глянули туда мужчины – и топоры вывалились у них из рук…
Из-под воды, вытаращив свои огромные глазищи, смотрела на них та самая голова, а вокруг нее извивались змеи – их было еще порядочно в запасе.
– О дух! Смилуйся! – простонал Тайдо и рухнул наземь. Кос и женщины последовали его примеру.
А мальчика между тем потянуло в воду…
Спустя немного времени две лодки спешно выезжали в море. Несчастным людям пришлось покинуть самый лучший и уже такой обжитый уголок. Покинуть потому, что их обманул "черт": принял жертву благосклонно, а потом вот что натворил.
Ни Тайдо, ни Кос, ни их жены так и не узнали, что за водяного духа они приняли так называемого спрута, или осьминога. Это огромное морское животное с восемью ногами-змеями сродни обыкновенной нашей улитке. Спруты настолько страшны и отвратительны, что о них написано множество рассказов – больше, чем о ком-либо другом. Остается только пожалеть, что наши фуиджи не читали этих рассказов.
VIII
Ожидание. – Нгара! – Схватка в воде. –
И "черт" вмешался! – Смерть под хохот. –
В поисках своих. – Встреча.
Манг лежал на берегу, но усталость не проходила. Мысли вихрем кружились в голове, мелькали догадки: что тут могло произойти? Может, они ненадолго поехали куда-нибудь и скоро вернутся? Тогда почему же нет навеса и ничего из вещей? А если навсегда, так что их заставило? Может быть, они все погибли? Но неужто все вместе?..
Тут он заметил, что совсем в другом месте, поодаль, лежат какие-то вещи. Подошел, посмотрел. Горшок, но не их; наверно, Коса. Вот топор, но уже совсем незнакомый, у Коса был не такой. Вот какой-то ремень – такого не было ни у отца, ни у Коса. Несколько шкур – тоже незнакомые.
Значит, тут уже живет другой хозяин! Как же это получилось? И кто он или они? Неужели они перебили всех его родных и сами поселились здесь?! Но, судя по вещам, народу тут немного, пожалуй, не больше двух человек.
Значит, ничего не остается, кроме как ждать и стеречь их. И Манг притаился за выступом скалы.
Ожидать пришлось недолго, потому что день уже кончался. Не прошло и полчаса, как за скалой послышался плеск весла, а потом показалась и лодка. У Манга сразу отлегло на сердце, когда он увидел, что в лодке сидит один человек.
Но спустя минуту он чуть не закричал и не выскочил из своего убежища: он узнал Нгару. Так вот кто тут обосновался! Манг весь затрясся от злости. Ему казалось, что Нгара нарочно медлит, что он никогда не доедет до берега.
А Нгара между тем медленно и спокойно подгреб к берегу, выбросил из лодки какую-то птицу, охапку хвороста, потом неторопливо вылез сам. По его медлительным, важным движениям было видно, что он тут чувствует себя как дома. Даже ни разу не оглянулся по сторонам.
Манг сжал зубы, напрягся и ждал удобного момента, чтобы броситься на врага. Нгара подошел к огнищу, нагнулся, пощупал золу. Как видно, она была еще горячей, потому что Нгара подбросил сухой травы и принялся раздувать огонь.
Это и был самый удобный момент для Манга. Но в последнюю минуту он изменил свой план: он поступит с врагом так же, как тот поступил с Мангом, заберет кану.
Как тигр, пополз Манг к лодке. Уже смеркалось, да и без того Нгара был так занят своим делом, что ему не могло прийти в голову оглядываться назад. Обернулся он только тогда, когда услышал шум возле лодки. Увидев в лодке Манга, он не поверил своим глазам. Откуда? Как? Уж не с того ли света он явился?..
– Ну, Нгара, – зло сказал Манг, оттолкнувшись от берега, – теперь мой черед пожелать тебе всего наилучшего. Скажи только спасибо, что я не убил тебя, как пингвина.
Голос Манга убедил Нгару, что все это не сон. Злоба и отчаяние сдавили ему горло, и, недолго думая, он бросился за Мангом в воду. Манг этого не ожидал. Он успел отплыть только на несколько шагов, и Нгара единым духом настиг его, ухватился за борт лодки и перевернул ее вместе с Мангом. Хотя ни о чем, кроме прямой опасности, сейчас нельзя было думать, но Манг вздрогнул от неприятного чувства, когда ноги его запутались в скользких ветвях подводного дерева.
Завязалась борьба не на жизнь, а на смерть.
Нгара был сильнее Манга. Ему сразу удалось обхватить противника сзади и окунуть в воду. Дела Манга были совсем плохи. Если он сейчас же не освободится, – конец. Правда, у него было и преимущество – капитанский кинжал. Он выхватил его, но не мог как следует размахнуться, потому что Нгара держал его сзади за плечи. А вода уже начала душить, набираться в нос.
Вдруг Манг услышал дикий крик Нгары и почувствовал, что плечи его свободны. Он вынырнул и увидел, что вокруг Нгары обвилась змея. Не успел Манг опомниться, как почувствовал, что и его ногу обожгло и сжало. Он снова скрылся под водой, в один удар рассек змею своим острым кинжалом, потом вынырнул и ухватился за лодку.
А Нгара тем временем извивался в воде, пытаясь освободиться от душившей его петли. Он тоже держался за лодку и уже не обращал внимания на своего врага. Нужно сказать, что и Манг забыл про все на свете и думал только об этой новой опасности, хотя теперь уже ему ничего не стоило убить Нгару. Вместо этого он пустился вплавь к берегу.
Но не успел он отплыть несколько шагов, как почувствовал, что змея снова обхватила его ногу. И на этот раз он освободился от нее с помощью своего кортика, а вокруг Нгары между тем обвилась вторая змея.
Нгара видел в руках у Манга нож, видел, как легко он освобождает себя, и начал просить:
– Брат, спаси меня, я тебе все отдам!
– Дурень! – зло усмехнулся Манг. – Что ж ты мне отдаешь, когда я и без тебя могу все забрать.
И он быстро поплыл к берегу. Там сел себе спокойно и стал издеваться над несчастным:
– Ты же видишь, что я мог тебя убить, но не хочу пачкать свой красивый нож. Пусть лучше тебя задушат эти змеи. Вот так, вот так! Ха-ха-ха! Напрасно ты радовался, что меня нет в живых.
Уже три змеи обвились вокруг Нгары. Теперь дело пошло быстрее. Под смех Манга Нгара погружался все глубже и глубже и наконец с жутким криком скрылся под водой. Только пузырьки, лопавшиеся на поверхности воды, говорили о том, что там, в глубине, завершается трагедия.
Когда все было кончено, Манг отыскал длинную ветку, подвел ею лодку к берегу, втащил на отмель, привел в порядок и выехал в море.
Было уже совсем темно. После всего, что он пережил, смешной и странной казалась Мангу мысль о том, что где-то ждет его какая-то Белая птичка. События трех предыдущих недель отодвинулись в его сознании далеко-далеко. А может, всего этого и вообще не было? Не было никакой Белой птички?..
А девушка все стояла на скале. Давно уже окаменело у нее сердце, оцепенело тело, а вместе с ним и мысли; давно уже она шептала себе, что все кончено, что надежды нет, а между тем, не отрывая глаз, смотрела в ту сторону, куда поплыл Манг, все время прислушиваясь, не слышно ли его, все время инстинкт успокаивал: а может, еще приедет?
И вот откуда-то с моря долетел крик, бодрый, протяжный. Затрепетала девушка всем своим существом, – уж не Манг ли дает знать, что едет?
О, если бы это был он, милый, родной Манг! За всю свою жизнь она никого так не ждала, никого так не хотела видеть, как сейчас этого дикаря-"людоеда". В эту минуту он был для нее лучше всех знакомых лордов, сэров, мистеров и прочих франтов.
Донесся новый веселый крик, потом плеск весла, зачернелась лодка, и подъехал Манг. Натянутые, как струна, нервы не выдержали, из глаз у девушки полились слезы радости, и она упала на руки Мангу.
Часа через два они были "дома".
На другой день погода испортилась, и плыть дальше было нельзя. Пришлось ждать. И ожидание это тянулось целую неделю.
Хотя здесь было лучше, затишнее, чем там, на острове, да, кроме того, нашлось кое-что из домашних вещей, девушке все же эта неделя показалась хуже всех предыдущих. Наконец погода установилась. В тот же день они двинулись дальше на юг.
Вот и Магелланов пролив. Девушка узнала места, где она недавно проплывала. Она думала, что здесь они будут ожидать парохода, но Манг направился дальше на юг. Девушка начала показывать, чтобы он остановился. Манг повиновался, придержал лодку, постоял. А дальше что?
Девушка и так и этак пыталась втолковать ему, что тут скоро должен пройти пароход и что нужно подождать его. Манг внимательно слушал, старался понять ее жесты, а потом помотал головой – дескать, никакого парохода нет и двинулся дальше. Девушка стала спорить, рассердилась, расплакалась, одним словом, произошла "семейная сцена".
Манг не знал, что и делать. Остановились снова, постояли.
Девушка напряженно смотрела то в ту, то в другую сторону и, казалось, ожидала, что вот-вот покажется корабль.
Манг сидел и ждал, что будет дальше.
– Ну чего мы тут будем стоять? – попробовал он объяснить на своем языке. – А что, если кану белых придет через месяц?
Но она не могла понять его слов. Она знала только, что это была последняя надежда встретить пароход. Стоит им удалиться от этого торного пути – и все будет потеряно.
Манг немного подождал и снова взялся за весло. И снова девушка принялась кричать и плакать, умоляя его не покидать пролива. Манг, как мог, стал объяснять и показывать жестами, что стоять тут нельзя, что нужно плыть дальше, а сюда они будут возвращаться и сторожить пароход.
Она и сама хорошо знала, что стоять тут все время не будешь, но цеплялась за надежду, как утопающий за соломинку. А может быть, не пройдет и часа, как появится пароход? А что, если только они отъедут, а пароход тут как тут?
Потеряв таким образом добрый час времени, они все-таки двинулись дальше. Девушка хотела остановиться где-нибудь неподалеку, но Манг не послушался. Снова начались крики, упреки, слезы, но Мангу все это уже надоело, и он спокойно плыл себе дальше.
Пошли знакомые улицы, дома; вот и водопад, окутанный серебристой пылью, вот двор, где они когда-то прятались от расшалившихся китенышей. Как и тогда, сияют снеговые вершины. Все знакомые, милые сердцу образы; все красивое, дорогое, манящее, – это чувство переживал каждый, кому случалось после долгой отлучки возвращаться на родину.
А его спутнице все вокруг казалось мертвым, диким, негостеприимным.
"Куда он везет меня? – с тревогой думала она. – Вот когда дикарь показал свое настоящее лицо! Вот где меня ожидает смерть!"
А тут как раз им встретилась целая семья дикарей в лодке. Увидев Манга в капитанской одежде и с ним белую женщину, дикари стали так кричать и размахивать руками, что девушка окончательно решила: ей пришел конец.
Но после недолгих переговоров с земляками Манг повернул налево и поплыл на восток, оставив дикарей с разинутыми ртами.
Чем дальше позади оставался океан, тем больше и ниже становились острова, попадавшиеся на пути. Начали появляться трава, деревья. Еще дальше на восток есть и леса и луга, но там живет сильное, воинственное племя "она". Эти она давно уже вытеснили мирных фуиджи на бесплодные западные скалы и не пускают их назад.
Два дня Манг и его спутница плыли прямо на восток, а на третий к полудню увидели две лодки. Это были Тайдо и Кос. Они и тут устроились неплохо. Берег был невысокий, доступный и лесистый. Под деревьями виднелся крытый ветками шалаш – правда, неказистое, но все-таки строение.
Вся колония забеспокоилась, пришла в движение, когда с берега увидели лодку с какими-то странными людьми. Даже когда Манг подплыл близко и приветно крикнул, они все еще не могли поверить, что этот человек в диковинном наряде и есть Манг. Тем более что с ним была незнакомая девушка. И только когда он причалил и выбрался на берег, они убедились, что перед ними не кто иной, как Манг. С недоумением и какой-то боязнью подошли родные к Мангу, все время посматривая на лодку, где, не решаясь выйти на берег, сидела девушка. Начались расспросы. Манг рассказал про свои приключения, с болью услышал про смерть братишки.
– А зачем тебе эта? – сказал наконец Тайдо, показывая на девушку в лодке. – Что ты с ней будешь делать?
– Не знаю, – ответил сын. – Надо будет как-нибудь доставить к белым.
Старик покачал головой.
– Самим есть нечего, а тут еще с нею возись, – недовольно проворчал он.
– А что было делать? – оправдывался сын. – Неужто надо было дать ей погибнуть или самому бросить в море?
– А хоть бы и так! – ответил Тайдо. – Какое нам дело до них?
Кос стоял рядом, искоса посматривал на приезжую и, как видно, был полностью согласен с Тайдо.
А мисс Грэт сидела в лодке и ждала, когда решится ее судьба. Она видела, что разговор идет о ней, и была уверена, что обсуждается вопрос, каким способом убить ее и съесть.
"Так вот для чего этот дикарь старался спасти меня!" – с досадой думала она, внимательно наблюдая за Мангом. А вместе с тем невольно жила еще надежда: может быть, он не даст.
Наконец Манг обратился к ней, приглашая выйти на берег. Скрепя сердце она вылезла и села поодаль на траве. Дикари обступили ее и стали рассматривать, даже ощупывать одежду, которая, кстати сказать, не имела ничего общего с прежней – была грязная, рваная…
Особенно интересовались ею женщины, и этот строгий осмотр был ей более неприятен и тягостен, чем настороженное любопытство мужчин. Она почувствовала себя несчастной и беспомощной, как никогда. Даже Манга теперь она стала бояться. Он казался ей чужим, далеким и уж никак не слугой, как прежде.
Для ночлега ей отвели уголок в шалаше, рядом с женщинами, и эта ночь под крышей, среди людей, для нее была хуже, чем под открытым небом.
А в жизни наших дикарей, и без того не слишком благоустроенной, появилось новое неудобство. Каждую минуту чувствовалось присутствие лишнего человека – чужого, ненужного, который во всем был помехой и от которого никак нельзя было избавиться.
Хуже всего обстояло дело с пищей. И так от девушки остались одна кожа да кости: больше месяца не видела она куска хлеба или какого-нибудь плода. Правда, мисс Грэт успела немного привыкнуть к ракушкам, ракам, к рыбе, но если раньше она могла приказать Мангу сделать то или иное, то теперь как-то получилось, что распоряжаться и приказывать она уже не смела. Да и сам Манг чувствовал, что тут, в семье, он не может так заботиться о ней, угождать ей одной, как это было раньше.
Уже на другой день началось совещание между Косом и Тайдо, и речь шла, конечно, о белой девушке. У Коса насчет ее была одна тревожная мысль, которая не давала ему покоя.
– Вот что, Тайдо, – сказал он озабоченно, – не думает ли Манг взять эту рыбу в жены? Тогда нарушится наш договор. Мы ведь, можно сказать, сшили ему кану.
– Я и сам этого боюсь, – хмуро ответил Тайдо. – Но ведь Манг сказал, что передаст ее белым.
– Когда еще это будет, а пока что она тут совсем лишняя. И зачем нам заботиться о ней? Пусть себе идет на все четыре стороны.
– Манг не согласится, – сказал Тайдо. – Он ее жалеет и, кроме того, хочет через нее познакомиться с белыми.
– А зачем это нужно?
– И я то же самое думаю, да что ты сделаешь, если он это крепко вбил себе в голову?
– Так можно избавить его от забот, – предложил Кос, – возьмем ее да и отвезем на какой-нибудь остров. Пусть сама ищет дорогу. А Манг тогда женится на Мгу и будет себе жить, как все добрые люди.
Тайдо признал, что мысль довольно удачная. С этими белыми Манг может совсем отбиться от дому. Сам Тайдо стареет, младший сын погиб, и может случиться, что семья совсем останется без мужчины.
А Манг между тем думал о новом путешествии: нужно было во что бы то ни стало найти белых. Мисс Грэт нерешительно обратилась к нему, показывая, что надо бы отправляться в путь, и очень обрадовалась, когда он оживленно потряс головой в знак согласия.
В тот же день Тайдо и Кос велели, чтобы Манг и все женщины, кроме белой, шли в лес по ягоды.
IX
В лесу. – Она! – Гуанако подвел. –
Отступление. – Исчезновение Белой птички. –
Снова Манг спас. – Корабль. –
Торжественная встреча "капитана Манга".
Этот берег можно было считать границей, за которой начинались лесные просторы. Чем дальше на восток, тем гуще и выше становились леса. А среди них возвышались снеговые горы.
Хотя эти места и находятся довольно-таки далеко от экватора, но большинство деревьев и кустов зеленеют здесь круглый год. Чаще всего встречается бук – не особенно рослое дерево с мелкими жесткими, но пахучими листьями. Обычно эти листья пучками собираются на концах веток, и издали такой бук напоминает итальянскую сосну.
