X

Теперь добычи должно было хватить дня на четыре. Но снова беда: как ее сохранить, чтобы не испортилась?

– Давай делать погреб, – не то в шутку, не то серьезно предложил Виктор.

– Главное не в погребе, а в соли, – ответил Мирон.

– Тогда давай сушить на солнце и коптить мясо, как это делают другие в таких случаях.

– Неплохо бы, но как его разрезать на тонкие куски?

– Ну, в таком случае построим клетку и до поры до времени посадим туда одного тетерева, – сыпал Виктор предложениями.

– А, это уже другое дело! – подхватил Мирон, И действительно: тетерева живые, значит, лучше всего и сохранить их такими.

– Пока у нас есть рыба, мы можем откармливать их, – сказал Мирон, – а для этого соорудим маленький хлевок.

– Даже не очень маленький, ведь у нас может завестись еще какая-нибудь живность, например, дикий поросенок или заяц…

– Корова, овца! – насмешливо подхватил Мирон.

Как бы там ни было, а помещение приходилось сооружать, пристроив его к шалашу. Тут росли кусты, пригодные для «сруба». Форма строения зависела не от строителей, а от порядка, в каком росли кусты. По сравнению с домом постройка «хлева» оказалась легким делом, и не больше, чем через час, он был готов.

Всего труднее было решить вопрос о дверях. Как без ножа сделать, чтобы дверь легко открывалась и закрывалась?

– Нечего тут мудрить! – сказал, наконец, Мирон. – Посадим тетеревов и заплетем сверху. Когда понадобится, можно опять расплести.

– А что ты будешь делать с большими животными? – серьезно спросил Виктор.

Мирон взглянул на него, не зная, шутит товарищ или нет.

– Тогда построим хлев из бревен, на завесах, с замком, – ответил он.

– Чем же кормить тетеревов?

– Почками, молодыми листьями.

Таким образом в их хозяйстве завелась птица.

Самым больным вопросом после ножа оставалась посуда для варки пищи. Сколько дней уже они не ели ничего горячего, кроме рыбы и мяса.

– Все же придется искать глину! – твердо сказал Виктор. – Стыдно не найти до сих пор такого добра!

– Не говори о ней с таким пренебрежением, – ответил Мирон. – Мы привыкли так смотреть на глину только потому, что у нас ее много и мы не используем ее как следует. Из нее можно делать кирпичи, черепицу, подземные трубы. Пусть вместо деревянных домов везде будут каменные; пусть вместо соломенных и даже ржавых железных крыш будут черепичные; пускай везде будут проложены трубы для поды, канализации, осушки болот – и ты увидишь, что такое глина.

Хлопцы взяли на плечи дубины и пошли. У Виктора даже руки зачесались, когда он сжал свою «ежовую булаву».

– Эх, если б встретить какого-нибудь настоящего врага! – сказал он.

– Не очень храбрись, – охладил его Мирон. – Не думай, что колючки опасны для всех.

Ближние места были им уже знакомы, поэтому друзья направились глубже в лес. После мрачного бора, почти одинакового во все времена года, они вышли к широкой, залитой солнцем ложбине. Трава тут уже выросла настолько, что хоть коси ее. Береза, ольха, орешник, рябина шумели листвой, как летом. То там, то тут над ними возвышались дубы, липы, одинокие сосны с разросшимися вершинами. Казалось, и солнце здесь греет сильнее, чем на берегу.

Не думали любоваться природой, но красота весеннего леса невольно заставила остановиться и посмотреть вокруг. И вдруг услышали, как в кустах кто-то поперхнулся и закашлялся.

– Человек?

Они бросились в ту сторону и выгнали… косулю.

– Неужели это она кашляла? – огорченно спросил Мирон.

– А кто же? – уныло ответил Виктор, словно он был виноват в этой ошибке.

На некоторое время настроение друзей было испорчено…

Долго бродили они по лесу, заглядывали в каждый уголок, вспугивали своих соседей. Снова видели кабана и опять постарались спрятаться от него, хотя Виктор и готов был вступить в бой.

– Вообще я считаю, – рассуждал он, – что зря рассказывают и пишут о разных лесных ужасах. Возьми ты хоть этого кабана: свинья как свинья, ничего жуткого в нем нет, сам боится нас.

– Ты же знаешь, что даже лев и тигр уклоняются от встречи с людьми, однако никто не скажет, что они безопасны, – доказывал Мирон.

Тут из лесу выбежало и остановилось, задрав голову, новое животное.

– Никак собака? – обрадовался Мирон.

– Волк! – крикнул Виктор и схватился за булаву. Волк клацнул зубами и мгновенно исчез.

– Вот с этим мы могли бы справиться и своими дубинами, – сказал Виктор. – Жаль, что он не напал на нас. Они нападают только тогда, когда их много.

Наконец друзья набрели на обрыв, где из-под песка виднелась глина. Накопали ее и пошли назад.

По дороге заинтересовались какой-то норой.

– Наверно, лисья, – заметил Мирон.

– Пожалуй, – согласился Виктор, приглядываясь к норе и следам вокруг нее. – Только не великовата ли для лисьей? Поищем поблизости другие выходы.

И действительно, в разных местах нашли еще три выхода.

– Вернемся сюда и попробуем выкурить ее дымом, – предложил Виктор. – Один станет возле того вон выхода, стеречь, другой будит выкуривать через соседний, а остальные завалим.

– Идет! – согласился Мирон.

Отнесли глину и тотчас вернулись с огнем.

Около нижней, широкой дыры подготовили костер, для лисы оставили самый далекий выход, а остальные засыпали, завалили хворостом.

– Подожди, – сказал Виктор, – надо поискать, могут оказаться еще выходы. Тогда весь труд будет напрасным.

После долгих старательных поисков действительно нашли еще один выход.

– Ну, теперь можно начинать, – сказал Виктор. – Ты раскладывай огонь, а я пойду стеречь.

Мирон разгреб нору пошире, поглубже, так, чтобы огонь был под верхним пластом земли. Когда сушняк разгорелся, Мирон начал подбрасывать сырые прошлогодние листья, трухлявые потки. Густой дым расползался вокруг норы, но, казалось, совсем не проникал в нее.

– Что делать? – крикнул Мирон Виктору. – Дым не идет в середину!

– Ничего! – отозвался тот. – Часть все равно попадает туда. А ты не стой, раздувай костер.

Мирон принялся дуть. Дело пошло: и лучше горело, и дым втягивало в нору.

Виктор стоял у другого выхода и напряженно ждал. Он пожалел свою булаву и взял дубину приятеля. Долго тянулось время. Все чудилось, будто что-то шевелится в глубине норы, но – никто не показывался. Друзьям начало казаться, что стоят они тут давным-давно. Мирон нетерпеливо поглядывал в сторону Виктора. Тот все стоял с поднятой дубиной, точно окаменевший. Руки его затекли.

Наконец…

Виктор чуть было не выпустил дубину из рук, когда вместо лисьей головы увидел совсем неожиданную морду: длинную, белую, о двумя черными полосками вдоль нее.

Сунулась морда раз-другой и исчезла. Но вот из норы появился дымок… Бедное животное вынуждено было выбраться наружу. Правда, оно не видело врага, так как Виктор стоял сзади, но все же чувствовало беду. Виктор уже догадался, что это за зверь, и успокоился: неуклюжее животное не успеет удрать в лес, как лиса!

Наконец животное шагнуло вперед, показалась спина с сероватой грубой шерстью.

Виктор опустил дубину раз… другой… Жалобно хрюкнуло животное.

– Готово! – крикнул Виктор. Мирон мигом подбежал к нему.

– Что это? – выпучил он глаза.

– Барсук! – торжественно ответил Виктор. – Но погоди! Еще что-то шевелится!

Из норы выползли двое барсучат: они тоже одурели от дыма. Оба были такие маленькие, потешные, что хлопцам и в голову не пришло их убивать. Забрали живьем.

– Вот тебе и еще животные для хозяйства! – сказал Мирон.

– Я же говорил, что надо будет построить хороший хлев.

– А есть их можно?

– Никто не запрещает, но обычно их не едят.

– А шкура ценная?

– Не очень. За взрослого рублей пять получить можно.

– В таком случае и возиться с ними нет смысла, – поморщился Мирон.

– Но они забавные и быстро привыкают. Кроме того, жир барсука очень помогает от простуды и идет на смазку сапог, особенно охотничьих.

Старый барсук был около полуметра длиной и весил килограммов тридцать. Трудно было тащить его, еще труднее снять шкуру теми инструментами, которыми располагали друзья. Но Мирон решил, что шкура очень пригодится, и настоял, чтобы сейчас же попытаться ободрать барсука. Дело оказалось сложным. Два часа промучились, а сняли не шкуру, а какие-то лохмотья.

Захватили добычу и, усталые, отправились домой. Барсучата вырывались, даже кусались.

– А можно их посадить вместе с тетеревами? – спросил Виктор.

– Для тетеревов сделаем насесты, а барсуки будут на земле, – решил Мирон.

– А эти барсуки довольно интересный народ, – рассказывал по дороге Виктор. – Они очень похожи на медведей, только меньше и принадлежат к породе куниц. Совершенно безвредны: питаются корнями, ягодами, червями. За добычей выходят ночью. Зимою спят в своей норе, как медведи. Очень чистоплотны. Этим иногда пользуются лисы: заберутся, когда нет хозяев, в хату и напакостят там. Вернется барсук, почует вонь и уходит от своей норы. А лисе только это и нужно: готовый дом!

В лагере разместили животных, как договорились, поужинали и улеглись спать с чувством хозяйского удовлетворения. В сравнении с первыми днями дела их обстояли куда лучше.

– Дли полного удобства не хватает только ножа, чугуна, хлеба и соли, – сказал Мирон.

– И махорки, – добавил Виктор.

– Ты еще не забыл об этой гадости?

– Иногда и забываю, нет-нет, да и потянет закурить. Но ничего, терпеть можно. Наверно, потом буду рад, что так получилось.

XI

На другое утро, едва проснувшись, хлопцы сразу же сунулись в хлев, поглядеть свою «скотину». Заглянул Виктор в щель – ничего не увидел. – Что-то не видать, – пробормотал он.

Раздвинули ветки пошире, посмотрели во все углы – нет никого!

Взглянули друг на друга – и руками развели.

– Куда же они подевались? Хлев-то ведь целехонек!

Мирон почесал затылок. Осмотрели всю постройку и заметили возле самой земли довольно большую дыру.

– Работа барсуков! – крикнул Мирон. – А за ними и тетерева удрали. Как же это мы не подумали? Даже ты, спец по зоологии, не предусмотрел.

Виктор стоял, опустив голову, и чувствовал себя виноватым.

– Верно, – сказал он, – если они роют для себя норы, значит, могли, даже должны были, и тут прорыть ход. Но в таком деле никаких специальных знаний не требуется: ты и сам мог бы догадаться об этом, а вот…

– Я говорил, что незачем было возиться с ними, – сердито перебил Мирон. – Никакой пользы от них нет. Держать их для потехи в нашем положении глупо. А теперь из-за них и тетерева удрали. Вот тебе и животноводство!

– И все же об этом ты и сам не думал, – оправдывался Виктор. – Сказал бы раньше, и все было бы иначе. Нечего на другого валить. Сам помогал мне. В следующий раз будем умнее.

– Жди теперь следующего раза!

Поахали, попеняли друг другу, но помочь делу ничем не могли. А поскольку рыбы пока хватало, то и большой беды не было. Вскоре начали далее шутить.

– В другой раз для каждой пары животных будем строить специальные, приспособленные помещения, – утешил Виктор. – Пока же давай лепить горшки.

– А ты знаешь, как их лепят? – спросил Мирон с сомнением.

– Кто из нас когда-то не лепил? – беззаботно ответил Виктор. – Не зря говорят: не святые горшки лепят.

– Тут не лепить, а крутить надо, – хмуро сказал Мирон.

– Давай крутить, все равно, – легко согласился Виктор. – Ты, видно, отлично знаешь это дело?

– Почему я? – удивился Мирон.

– Ты же сам недавно воспевал глину, поэму в прозе декламировал.

– Поэма – поэмой, – пожал плечами Мирон, – а как делают горшки, я не видал. Дело это считается таким обычным, что и в голову не приходило заинтересоваться им. Может, ты видел?

– И мне не случалось, – с комичной миной ответил Виктор. – Тоже не интересовался примитивной промышленностью. Все дикари умеют это делать. Я даже где-то читал, что египтяне четыре тысячи лет назад выдумали какое-то приспособление для такого производства. Но, я думаю, сделать простой горшок можно в без приспособлений.

– Посмотрим, – уныло согласился Мирон.

Как он жалел, что раньше не интересовался этим! И ему приходилось читать, он имел даже некоторые теоретические познания, но как взяться за дело – не знал.

Пустив в ход черепашину для воды, намочили глину. Замесили и начали лепить, как это делают маленькие дети. Крошечные, неуклюжие мисочки еще кое-как получались, но друзьям не это было нужно, а горшок хотя бы на литр воды. Такую посудину приходилось лепить из кусков, и сразу было видно, что в слепленных местах она очень ненадежна.

Старались так, что даже пот капал. Множество раз наново комкали свои «горшки».

– Вот тебе и «не святые горшки лепят»! – сердился Виктор. – Выходит наоборот: как раз святым следует быть в этом деле.

– Или дикарем, – добавил Мирон.

Наконец каждый слепил по «горшочку», но когда взглянули на них, даже носы повесили.

– Они сразу расползутся, когда начнут сохнуть. А их еще нужно обжигать, иначе не будут держать воду. Вот тебе и примитивное производство! – сказал Виктор.

– Нет, видно, не обойтись без гончарного круга! – решительно сказал Мирон.

– Ишь чего захотел: колесо, машину!

– Какую-нибудь крутелку обязательно надо придумать. Тогда плотнее слипнутся частицы глины. Сейчас я поищу что-нибудь.

Через несколько минут Мирон принес довольно толстый круглый кусок дерева, оскоблил его.

– Теперь, – сказал он, – поставим эту штуку торчком. Ты будешь вертеть ее, а я сверху положу комок глины. Во всяком случае, должно получиться что-то не хуже этих черепков.

Подошли поближе к воде, приспособились. Было бы ничего, но чурбак шатался от движений Виктора. Пришлось приладить вилку, чтобы закрепить «машину».

Наконец после долгой возни что-то получилось.

Правда, это «что-то» не очень напоминало горшок.

– Что он неуклюжий – не беда, – сказал Мирон.

– Стенки уж больно толсты, это скверно: потрескаются. Давай еще попробуем.

И вот родились два неказистых горшка… С удовлетворением рассматривали их хлопцы. Однако радость поблекла, как только оба подумали, что до конца еще очень далеко.

– Сушить их нужно несколько дней, – сказал Мирон. – Следует начинать с темного, влажного места. А мотом обжигать несколько дней, тоже начиная с легкого огня, даже дыма. Да и то неизвестно, не потрескаются ли: ведь глина не подготовлена, не обработана как следует.

– Э-э! – протянул Виктор. – В таком случае и не дождемся. Пожалуй, к тому времени мы уже дома будем. Вода и так почти спала.

– Я не пожалею, если не дождемся. А если пригодятся, мы сами будем рады, что сделали их. Рыбы на сегодня хватит, пойдем поищем к ней еще чего-нибудь.

Как всегда направились в лес. Вскоре нашли несколько маленьких грибов.

– Смотри, какие красивые сыроежки! – обрадовался Виктор, сорвал и сразу съел корень.

– Вкусные, сладкие! – причмокнул он. – Не зря их зовут сыроежками.

Через несколько шагов наткнулись на лисички.

– Теплая погода, начинают грибы лезть, – сказал Мирон. – Будет что есть вместо тетеревов.

Пересекли лес наискосок и вышли к. тому месту, где в первый день видели клин, выдававшийся в озеро. Теперь с этой стороны озера уже не было.

– Смотри-ка, сухо! – крикнул Виктор и бросился вперед. Побежал за ним и Мирон. Но скоро убедились, что дальше опять лежит трясина, в которую нечего и соваться.

– Все же теперь можно надеяться на выход, – утешали себя друзья. – Завтра пойдем искать его. Тут Мирон обратил внимание на молодой аир.

– А вот и еще пища! – сказал он, вырвал растение, очистил белый конец возле корня и начал есть.

– Правильно! Знаю! Не раз ел! – согласился Виктор и присоединился к другу.

– Кажется, вволю наелись, – рассуждали хлопцы по дороге назад, – а все время чувствуется голод, чего-то не хватает.

Под вечер начался дождь, обложной, долгий. Все время пришлось сидеть в будке. Хоть и старательно была она построена, но кое-где протекала.

– Обязательно сожгу ее, когда будем уходить домой! – сердился Виктор.

Снова стало тоскливо и грустно. Снова немилым сделалось все вокруг. Одно только утешало хлопцев: завтра они окончательно выберутся из этого дикого угла. Ведь вода уже спала.

XII