Глава 1

В доисторические времена. – В царстве зверей. – Неудачная охота. – Ужин из крысы. – Ночлег на дубу

Было это давным-давно… Пожалуй, миллион лет прошло с тех пор, а то и больше. Точно установить нельзя, ну а приблизительно наука знает, как и когда это было.

В ту пору Европа выглядела не совсем так, как теперь. Море занимало всю современную южную часть ее и достигало Альп, а на востоке плескалось у тех мест, где теперь стоят Днепропетровск и Сталинград. Во многих местах действовали вулканы, даже там, где нынче о них никто и не вспоминает. Постепенно, медленно, на протяжении сотен тысячелетий Европа принимала тот вид, какой она имеет сейчас.

И климат тогда был другой, значительно более теплый, – приблизительно такой, как сейчас в Северной Африке.

Оттого и растительность была разнообразней и богаче. Фиговые и лавровые деревья росли вместе с хвойными. Рядом с дубом, кленом и вязом поднимались пальмы, а наши березы и ивы стояли бок о бок с миртами, магнолиями и олеандрами.

Огромные леса простирались на необозримых пространствах. Там обитали самые разнообразные звери; из них одни дожили до наших дней, другие значительно изменились, а третьи совершенно исчезли.

По просторам степей привольно бродили стада травоядных животных. То было настоящее «царство зверей». Они хозяйничали на земле…

Вот на полянку вышло стадо каких-то странных существ. Они шествовали на двух ногах. Все тело их покрывала шерсть. Продолговатая голова казалась приплюснутой. Лба почти совсем не было: густая шерсть свисала чуть не на глаза. Нос плоский, широкий, переносица едва заметна. Глаза глубоко упрятаны в костистых глазницах, подбородок чуть обозначен, а широкие скулы выдавались вперед.

Загадочные существа были широки в плечах, приземисты. Длинные руки, непомерно короткие ноги дополняли их сходство с обезьянами.

А в то же время, стоило хорошенько присмотреться, как становилось ясно, что это не обезьяны.

Прежде всего, ходили они на двух ногах и держались при этом почти прямо, опираясь на всю ступню.

Обезьяны никогда так не ходят. Если и случается им пройти на ногах несколько шагов, они касаются земли только одной стороной ступни, как ходят дети с очень кривыми ногами.

Уже походка показывала, что вышедшие на полянку существа не обезьяны.

Да и руки их хотя и были длинней, чем у человека, но короче, чем у обезьян. Распоряжались они своими руками куда свободнее, чем обезьяны. Когда человекообразная обезьяна идет на двух ногах, ее руки достают до земли, и она, опираясь на них, закидывает ноги за руки. Человекоподобные же существа на полянке уверенно двигались на двух ногах и не путали руки с ногами.

Их головы и лица заметно отличались от обезьяньих. И, самое главное, их череп – вместилище мозга – был значительно больше.

Значит, это не обезьяны. И в самом деле, по поляне шагали первые представители животного мира, которых можно было назвать людьми, – предки современного человека.

В группе, вышедшей на полянку, насчитывалось двадцать пять – тридцать человек. Здесь были женщины детьми на руках и на спине, подростки, мужчины всех возрастов и один старик.

Ничего не принесли они с собой; ведь они еще жили как животные: переходили с места на место в поисках пищи.

И сейчас, выйдя из чащи леса, они занялись тем же: одни выкапывали руками какие-то коренья, другие взобрались на деревья, отыскивая плоды, третьи высматривали и ловили разную живность: жуков, червяков, улиток. Нелегко насытиться такой пищей. Ужин затянулся на несколько часов, и за все это время никто из них не обмолвился ни единым словом. Правда, там и сям раздавались какие-то нечленораздельные звуки, иногда даже возникали довольно шумные споры из-за какого-нибудь лягушонка, сопровождавшиеся сопением, ворчанием, а подчас и дракой. Говорить они еще не умели.

Поужинав, один за другим стали собираться на полянку, чтобы отдохнуть. Усевшись на корточки, люди молча смотрели вперед и, казалось, ни на что вокруг не обращали внимания. Расшалившиеся дети порой взвизгивали от радости или боли.

Солнце ласково освещало полянку. Люди отдыхали и, видимо, чувствовали себя превосходно. Дети, играя, кувыркались и бегали друг за другом. Матери возились со своими малышами, выбирая у них из шерсти соринки, сухую траву и насекомых.

И вот что удивительно: все они выглядели какими-то грустными, унылыми. За все время никто из них ни разу не улыбнулся, не засмеялся. Даже матери ласкали своих детей без тени радости на лицах. И дети играли с таким выражением, словно выполняли какую-то серьезную работу.

Что же с ними случилось?

А ничего. Просто они еще не умеют ни улыбаться, ни смеяться. Да и смеяться им нечего. Среди лесных жителей люди – пока еще чуть ли не самые слабые, самые обездоленные. Они не могут померяться силой с крупными зверями: не имеют ни зубов, ни когтей, какими вооружены хищники. Даже бегать люди не могут так же быстро, как многие животные. Всякий зверь, который теперь и духа-то людского боится, мог в то время безнаказанно обидеть человека. Легко ли ему было в таких условиях прокормиться, да и просто выжить? Тут уж не до смеха…

Итак, люди на полянке расположились на отдых. Среди них выделялся один мужчина немного повыше других ростом, обладавший, видимо, большой силой и смелостью. Все его боялись и слушались. Это был вожак.

Никто его, конечно, не выбирал и не назначал. Все сложилось само собой; он первым бросался на врага, первым замечал опасность и предупреждал о ней остальных; он заботился обо всей группе. В минуту опасности каждый полагался на него, слушался его и в конце концов он стал признанным вожаком.

Сейчас он стоял, прислонившись к дереву, и как будто о чем-то думал. Но был ли он способен думать, как мы с вами? Конечно, нет. В его голове мелькали какие-то смутные образы, но связать их в отдельную стройную мысль он не мог.

…Вдруг в лесу послышался шорох, и на полянку выскочили две козы. Заметив людей, они в удивлении остановились. В тот же миг несколько мужчин бросились к ним. Но руки их только скользнули по козьим спинам – животные исчезли. Нелегко было охотиться с голыми руками. Эта неудача огорчила их. Но ведь есть-то нужно! И они снова пошли искать пищу. На этот раз один из них нашел даже птичье гнездо с яйцами.

Одной женщине попался зверек, похожий на нашу крысу.

Почуяв опасность, он свернулся в комочек, прикинувшись мертвым. Но это не спасло его. Женщина схватила зверька, разорвала пополам и принялась пожирать. Она отрывала зубами кусочки мяса и давала их своему ребенку. Зверек этот был сумчатой крысой, какая и теперь водится в Южной Америке и Австралии.

Между тем наступил вечер. Надо было подумать о ночлеге. Не впервые ночь заставала людей в лесу, и они хорошо знали, что самое надежное место для ночлега – деревья.

Один за другим они стали карабкаться на развесистый дуб. В густых ветвях его нашлось достаточно укромных местечек даже для женщин с детьми.

Некоторое время слышалось потрескивание сучьев, шелест листьев, но вскоре все стихло. Люди уснули. Спустилась темная и душная летняя ночь, слегка парило. В лесу началась новая, ночная жизнь. Пронзительно крикнула птица, загудели комары и мошки. Невдалеке залаяла гиена, откуда-то донеслось рыканье льва.

Потом вдруг стал приближаться какой-то грозный шум, похожий на гул землетрясения. Он становился все ближе и ближе. Казалось, невидимый гигант ломает и рушит громадные деревья. Можно было уже различить тяжелый топот, сотрясающий землю.

Люди проснулись и встревожено засуетились. Вот поблизости затрещало одно из деревьев, и его вершина рухнула прямо на дуб, где укрывались люди. Поднялся крик, писк, и несколько человек свалилось с дуба на землю.

Мимо них быстро промелькнули какие-то животные, огромные, словно горы.

Шум и треск постепенно утихли. Неведомые животные ушли. Люди снова забрались на ветви дуба. Хорошо, что никто из них не пострадал. Мало-помалу все успокоилось. И тогда на западе что-то загрохотало. Это близилась гроза. Все ярче сверкали молнии, все громче рокотал гром – и, наконец, он так загрохотал прямо у них над головами, что все они в ужасе попрыгали на землю. Хлынул проливной дождь.

Можно себе представить, что переживали несчастные люди. Конечно, их уже не раз настигала ночная гроза среди леса. Но свыкнуться с громом и молнией, понять, отчего они происходят, люди, конечно, не могли. Ослепительные вспышки и грохот – порождения таинственной силы, кроющейся где-то высоко в небесах, каждый раз вызывали у них ужас.

Дождь не утихал всю ночь. Дрожа от страха и холода, люди под деревом жались к друг другу, им казалось, что никогда не будет конца этой жуткой тьме.

Глава 2

В дороге. – Забытый!.. – Смерть под ногами носорога. – Добыча, взятая врукопашную. – Пиршество

Дождь прекратился только на рассвете. С какой радостью встретили люди первый луч солнца! Даже лица их как-то скривились от удовольствия. Это были первые слабые попытки изобразить улыбку. Грустной и забавной показалась бы она современным людям!

Солнце поднималось выше; в лесу становилось теплее. Люди вылезли На солнышко; Они грелись, сушились, а некоторые снова задремали. Однако голод оказался сильнее сна. Нужно было идти вперед, на поиски пищи.

Вожак встал на ноги, пронзительно крикнул и первым зашагал в самую чащу леса. За ним потянулись остальные. Как стадо животных, продвигались они между деревьями, то разбредаясь, то снова сходясь вместе. Слышался только шелест сухих листьев да потрескивание валежника под ногами.

Вся воля и все внимание людей было направлены на одно: как бы отыскать что-нибудь съедобное.

Время от времени впереди раздавался тревожный крик вожака. Тогда все сбивались в кучу, озирались, высматривая опасность.

Люди шли, а лес становился все гуще и темнее, деревья были очень высокими, их вершины плотно переплетались между собой и не пропускали солнечного света. Внизу царил полумрак, словно в вечерние сумерки. Земля была темной и влажной, даже трава не росла из-за недостатка света.

Люди невольно прибавили шаг, чтобы поскорее выбраться из этой глуши.

Шедший среди них дряхлый старик напрягал все свои силы, чтобы не отстать. Он уже давно тащился позади всех. А теперь ему стало и совсем невмочь. Люди уходили все дальше и дальше; старик пытался нагнать их, спотыкался, падал и снова вставал. Ноги его дрожали, подкашивались. А расстояние между ним и уходившими все увеличивалось и увеличивалось.

Несчастный старик попробовал, было бежать, но с первого же шага свалился на землю. И вот уже только фигурки идущих в хвосте мелькают среди деревьев. Гнетущая тишина окружила старика. Сознанием его овладел тупой ужас. Он не понимал, что с ним происходит, но всем существом предчувствовал что-то страшное. Он издал хриплый, слабый звук, опять встал, побежал и опять упал. Ноги отказывались двигаться. Старик задыхался. Так хотелось отдохнуть, хотя бы немного, но он чувствовал, что оставаться на месте нельзя, надо двигаться вперед, догонять своих. Он несколько раз поднимался и падал, пока, наконец, совсем не смог больше подняться. Тогда он пополз, напрягая остаток сил. Взор его был обращен в ту сторону, куда ушли его сыновья и внуки. Давно уже никого не было видно, а он все полз и полз вперед…

Сморщенное обезьяноподобное лицо этого несчастного существа передергивалось, кривилось, глаза увлажнились, – но и плакать он еще не умел. И этому люди еще не скоро научились…

И тут перед его помутневшим взором сверкнули чьи-то страшные глаза. Сверкнули впереди, потом в стороне; вот они приблизились. Послышалось щелканье зубов, глухое урчание. Потом вдруг нестерпимая боль в плечах – и все померкло…

А его сыновья и внуки тем временем шли и шли вперед, даже не догадываясь, что среди них кого-то недостает.

Спустя некоторое время они подошли к болотистой низине; за ней простиралась возвышенная и сухая местность. Нужно было перебираться через болото. Но сделать это можно было лишь в одном месте, где стояло стадо каких-то зверей, неуклюжих, с крупной продолговатой головой, которая была украшена торчащими ушами, маленькими глазками и удлиненной верхней губой. Они были похожи на громадных свиней или на небольших слонов.

Звери эти – тапиры, которые сохранились теперь только в Южной Америке.

Люди остановились, не зная, что делать. Опыт и чутье подсказывали, что эти животные мирные, не хищные. Но кто мог поручиться за их намерения?

Люди в нерешительности потоптались на месте; кажется, никакой опасности нет. Тапиры стоят себе спокойно, даже не обращая внимания на людей. Что ж, значит, можно попробовать.

Осторожно направились люди к стаду и подошли совсем близко. А звери стоят, как прежде, и только с любопытством посматривают на них.

Все-таки пришлось людям идти стороной, болотом пробираться чуть ли не по самую шею в воде.

Даже самому безобидному зверю, буквально каждой свинье должен был уступать дорогу первобытный человек, да еще был доволен, что его не трогают…

Едва люди перебрались через низину, как послышался треск и из леса выбежал носорог. Он был разъярен, на боку у него виднелась глубокая рана; из нее струилась кровь. По-видимому, он только что вырвался из драки. А в таких случаях носорог бросается на всех, кого бы не встретил.

Люди не успели спохватиться, как носорог, пригнув голову, кинулся прямо на них. Раздались дикие крики ужаса; все бросились кто куда. Многие в один миг очутились на деревьях.

А одна женщина с ребенком не успела… Носорог поддел ее своим страшным рогом и с такой силой бросил прямо через себя, что она, отлетев, с размаху ударилась головой о дерево. Ребенок, выпавший у нее из рук, покатился прямо под ноги зверю. Носорог растоптал его и тяжелой рысью двинулся дальше.

Когда опасность миновала, люди слезли с деревьев и обступили несчастную женщину. Она была мертва: бок у нее был распорот, голова окровавлена.

Безмолвно смотрели люди на несчастную жертву, трогали ее голову, руки. Смерть, происшедшая на их глазах, по-видимому, как-то отразилась и в их сознании: они, казалось, что-то переживали, чувствовали, о чем-то думали… Туманными были эти мысли и чувства…

Но интерес и внимание быстро исчезли, один за другим отвернулись люди от женщины и позабыли обо всем случившемся. А о ребенке никто даже не вспомнил. И так было только потому, что он не попался им на глаза.

Лес заметно поредел, и наши путники вышли на поляну, где бил родник. Здесь устроили привал. Никто не задумывался над тем, что среди них недоставало трех человек.

На полянке одни присели отдохнуть, другие занялись всегдашними поисками пищи, третьи пошли к роднику, чтобы напиться. Припав животом к земле и опустив голову в воду, они пили прямо из ручья.

Тем временем вожак с одним из своих товарищей, который непрестанно бормотал себе под нос что-то вроде «кра, кра», отошли далеко в сторону, чтобы поискать чего-нибудь на поживу.

Справа, ближе к ручью, виднелись густые заросли, слева – редколесье. В одном месте мужчины заметили, что сквозь заросли к ручью проложена тропинка. Очевидно, ее протоптали звери, приходящие сюда на водопой.

Невольно люди задержались у тропинки и стали пристально оглядываться по сторонам.

Спустя некоторое время они заметили двигающихся по лесу каких-то животных, похожих на оленей. Только рога у них были поменьше. Животные, видимо, направлялись в их сторону.

Вожак, сразу насторожившись, припал к земле. Затем он дернул за руку своего товарища, и оба скрылись в кустах. Притаившись, они стали ждать. Животные двигались спокойно, но у самых кустов одно из них, шедшее впереди, вдруг остановилось и стало прислушиваться.

Охотники уже опасались, что олени сейчас убегут. К счастью, ветерок потянул в противоположную сторону. Оленей больше уже ничто не смущало, и они, успокоившись, – пошли по тропке. Тогда вожак бросился на одного из них, схватил руками за горло и что было силы сжал его, а затем впился зубами. Олень шарахнулся в сторону, но человек крепко уцепился за его шею. Тут же на помощь подоспел и Кра. Схватив оленя за рога, он начал сворачивать ему голову. Люди вместе с животным повалились на землю, но ни на секунду не разжимали цепких пальцев. Они раздирали оленю ноздри, выдавливали глаза.

Олень сопротивлялся из последних сил; он пытался зубами схватить врага, ударял рогами и поранил вожаку бок. Но ничто не могло его спасти. Охотники все выше и выше задирали ему голову, сворачивая ее на сторону. Наконец шейные позвонки хрустнули, движения оленя стали слабеть, и он утих.

Тогда оба человека встали, выпрямились, и из глоток вырвался зычный крик победы.

На этот крик сбежались остальные. Увидев такую богатую добычу, они принялись кричать и прыгать вокруг убитого оленя. Лица их неописуемо исказились: это означало радость, торжество, веселье.

Нелегко было голыми руками убить оленя, но не легче было, и поделить его.

Возле добычи поднялась возня. Каждый старался как можно скорее урвать для себя кусок. А как это сделать?

Одни принялись разрывать шкуру ногтями, другие зубами, третьи старались выломать ноги. Люди отталкивали друг друга, яростно скалили зубы, и казалось, вот-вот начнется драка.

Постепенно с помощью зубов шкура в нескольких местах была прорвана. Теперь, хоть и с большим трудом, ее можно было разрывать руками. Шкура оказалась крепкой; сырая, еще не остывшая, она выскальзывала из пальцев, и люди, вцепившись в нее, срывались, падали. И тогда снова в ход шли зубы.

Но дело не пошло быстрее и тогда, когда добрались до мяса. Оторвать руками порядочный кусок было очень трудно. В конце концов, и тут больше приходилось действовать зубами.

Жуткое это было пиршество!

Казалось, в людях исчезло и то немногое человеческое, что в них было. Кровожадный взгляд, оскаленные зубы, искаженные мохнатые рожи, куски мяса и запекшейся крови на пальцах и на шерсти… Не часто им, слабым и безоружным, выпадало такое счастье, и теперь они старались возместить столь обычные в их жизни голодные дни.

Но постепенно все насытились и успокоились. Вместе с этим словно изменился и их внешний вид. Взгляд и выражение лиц, и каждое движение сделались иными. Снова стало видно, что это все-таки люди.

Только окровавленные физиономии и пятна крови на теле производили тягостное впечатление. Это как бы почувствовала одна из девушек лет пятнадцати, немного пошустрее других. Она все время старалась стереть кровь. Наконец, подойдя к ручью, чтобы напиться, она попыталась потереть тело мокрой рукой и тут же заметила, что кровь смывается. Тогда она стала действовать энергичнее и таким образом отмыла себе руки, грудь – и только лицо оставалось, а крови, потому что она не видела его. Так первая красавица, хотя и стала немного чище других, все-таки осталась с выпачканным кровью лицом.

Этот день люди завершили совсем по-человечески: они были сыты и спокойны, что редко случалось в их жизни. Не чувствовали ни холода, ни опасности. Им нечего было думать о еде, они имели свободное время.

И теперь они уже не сидели, как прежде, молча, с унылым видом, а ходили, разглядывая окружающие предметы. Время от времени они даже обращались к друг другу при помощи различных звуков, которым, по-видимому, придавали определенное значение.

Правда, не всегда один собеседник понимал другого, но это была уже не большая беда. Главное, они пытались как-то выразить свои впечатления.

Приближался вечер – тихий, теплый. Может быть, впервые за всю свою жизнь эти люди могли сейчас обратить внимание на красоту окружавшей их природы: на багряно-розовую гладь предвечернего неба, на стройные кипарисы, четко вырисовывающиеся за рекой, на первые звезды, отражавшиеся в воде.

Появился месяц. Человеку, сытому и довольному всем окружающим, он казался ласковым и добрым. Люди внимательно следили за ним, и их мысли, как ни бесформенны и смутны они были, все же простирались немного выше и дальше повседневных забот. В глубине души нарождались более высокие, человеческие чувства.

Заметно взволнованные, люди в этот вечер не стали забираться на деревья, а улеглись вблизи кустов на сухом берегу. Инстинкт и опыт подсказывали им, что это блаженство продлится недолго.

Глава 3

Нападение гиен. – Борьба за добычу. – Мастодонты. – Людям остались «рожки да ножки». – Черепаха. – Великие открытия, оставшиеся незамеченными. – Человек в трясине. – Бой человека с махайдорами

Ночь близилась к концу. Люди спокойно спали и не слышали приближения непрошенных гостей. До их стоянки некоторое время доносились какие-то неприятные звуки, напоминающие не то лай, не то хохот.

И вот в темноте замелькали силуэты каких-то животных, похожих на собак, но более подвижных, с утолщенными шеями и покатыми спинами. Шерсть вдоль всей спины у них стояла торчком, образуя что-то вроде гривы, а бока были покрыты рыжими полосами. Это были гиены, которые и теперь водятся главным образом в Африке. Эти отвратительные твари кормятся в основном падалью; на людей, даже спящих, они нападают редко. Гиены почуяли убитого оленя и начали осторожно к нему подбираться. Одна за другой приблизились они к трупу и стали отдирать и растаскивать в сторону куски мяса.

Урчание и хруст разгрызаемых костей разбудили спящих. Они встревоженно закричали, вскочили на ноги. Гиены струсили и отбежали в сторону. Тогда люди столпились возле оленя и приготовились оборонять свою добычу.

Но у гиен разгорелся аппетит, и им не хотелось уходить отсюда ни с чем. Они зашли с противоположной стороны и стали опять подбираться к оленю. Вот уже засверкали огоньки их глаз, совсем рядом послышался скрежет зубов.

Что было делать несчастным безоружным людям? Отойти и уступить свою добычу? Нет, эти звери не так уж страшны, чтобы отступать перед ними. Значит, надо сообща ринуться на них.

И все разом, словно сговорившись, бросились на хищников. Нападение было таким шумным и стремительным, что гиены в страхе повернули вспять и скрылись во тьме.

Люди остановились, облегченно вздохнули. Успех придал им бодрость и смелость. Они еще раз убедились, что если действовать дружно, всем вместе, то можно достичь многого. Ведь они и до сих пор и не погибли только потому, что держались друг за друга. Всю эту ночь гиены с ворчанием бродили поблизости, и люди в тревоге не сомкнули глаз.

Наконец забрезжил рассвет. Люди все еще опасались, что нападение повторится. И, действительно, вскоре со стороны леса послышался новый, еще более грозный шум, точно приближалось целое войско. С грохотом и треском падали и ломались деревья. И вот показались какие-то гигантские звери, похожие на слонов. Они направлялись прямо к ручью, очевидно, на водопой.

Гигантские звери хотя и напоминали современных слонов, но в сравнении с ними были по крайней мере раза в два крупнее. Длина их достигала восьми – десяти метров. Головы их тоже были длиннее, чем у слонов, а хоботы значительно короче. Главное же отличие – бивни. Их было у каждого по четыре: два сверху и два снизу. Бивни торчали прямо вперед, как колья; нижние были короткие, а верхние – в три – четыре метра длиной. Звери эти – мастодонты, теперь их уже нет на свете. И, должно быть, одной из причин их вымирания явились эти несоразмерные бивни, мешавшие им брать пищу. Мастодонты могли пользоваться только тем, что находилось высоко над землей, – листьями, плодами. С земли же они ничего не могли положить себе в рот, так как бивни упирались в землю, и хобот ничем не мог помочь, как он помогает современным слонам, ибо хобот у мастодонтов был короче верхних бивней.

Поравнявшись с трупом оленя, передний из мастодонтов поддел его бивнями и отшвырнул далеко в сторону. На труп сразу же набросились гиены и по кускам растащили его.

А люди могли только издали смотреть, как эти твари пожирают их оленя, добытого с таким трудом.

Мастодонты напились и прошли обратно, а гиены тем временем окончательно разделались с оленем, оставив людям только рожки да ножки.

Снова надо было переходить на подножный корм, снова целые дни тратить на поиски разной съедобной мелочи.

Изобилие и довольство – все прошло: начинались дни лишений. Такой случай, как поимка целого оленя, мог повториться, пожалуй, лишь через много месяцев.

И люди разбрелись во все стороны, стали ловить жучков, червяков и различных мелких животных, начали отыскивать плоды, листья и коренья.

Коренья люди выкапывали руками, причем брали только те, которые легко поддавались. А те, что выкопать не могли, – бросали и снова принимались за поиски.

Но случалось и так, что еды было мало, а бросить найденный корень – жалко. Тогда они долго бились над тем, чтобы как-нибудь извлечь его. И вот одна из женщин, добывая корень, как-то нечаянно подобрала сучок и начала им рыть землю. Она сразу же почувствовала, что дело пошло значительно быстрей и легче. Тогда она таким же способом выкопала и другой корень.

Но, перейдя на новое место, она уже забыла о своем изобретении. Не догадалась она ни захватить с собой этот сучок, ни поискать другой. И опять вырывала коренья руками.

Это случалось и с другими людьми, но не оставляло следа в их сознании. Человек еще только ощупью приближался к величайшему перевороту в своей истории – к тому моменту, когда он начнет пользоваться орудиями и этим сразу опередит все живые существа на земле.

Однажды наши люди увидели какое-то живое существо, гладкое и круглое. Оно ползло по земле очень неуклюже, медленно, и люди тотчас же сообразили, что бояться им нечего. Это была обыкновенная черепаха.

Люди окружили ее, стали рассматривать, а она тут же втянула голову, лапы, хвост и замерла в траве. Ее потрогали – твердая, как камень, никак не ухватить. Пробовали просунуть вовнутрь панциря пальцы – царапается.

Тогда юноша Ра взял прут и и просунул его в одно из отверстий панциря. Черепаха сразу зашевелилась, высунула лапы и голову и двинулась вперед, прямо на него.

Юноша испугался, быстро поднял руку с прутом и… ударил им черепаху по спине. Раздался треск – и сухой прутик переломился пополам.

Черепаха снова спряталась. И так и этак пробовали добраться до нее, но ничего не вышло. Тогда ее оставили в покое.

И никто не догадался, что здесь свершилось величайшее событие в истории человечества: человек впервые поднял вооруженную руку на зверя. Величайшее открытие так и осталось незамеченным.

Люди продвигались вперед. На пути им пришлось обходить большое зыбкое болото. Оно заросло травой, сверкало яркой зеленью, словно луг, вымытый дождем. Но стоило ступить на него, как открывалась темная, вязкая трясина.

В нескольких шагах от края болота стоял аист и спокойно взирал на людей. Он знал, что стоит в неприступном месте. Кра не выдержал и бросился к аисту. Птица взлетела, а человек увяз в болоте и стал погружаться в него все глубже и глубже.

Люди шли мимо и не обращали на него внимания.

Кра, увидев, что дело плохо, начал кричать. Тогда встревоженные люди столпились у края болота, засуетились, замахали руками. Некоторые пытались подойти к нему, но сразу же были вынуждены повернуть обратно. Кра выбивался из сил, барахтался, но трясина неумолимо затягивала его.

Проходили минуты, томительные, долгие. Люди стояли, смотрели и наконец, поняв свое бессилие, стали утрачивать интерес к судьбе товарища. Некоторые отвернулись в сторону, другие вовсе отошли. Казалось, вот-вот внимание их совершенно ослабеет и все двинутся дальше.

А бедняга тем временем увяз до плеч.

Поблизости от него валялась сухая верхушка молодого деревца, которая, отломившись, одним концом упала в болото; другой конец ее оставался на берегу. В самый последний момент Кра удалось ухватиться за эту верхушку, и он потянул ее к себе.

Другой конец, бывший на берегу, шевельнулся, как бы предлагая людям потянуть за него. Но они стояли, неподвижно смотрели или же бестолково суетились. И только спустя некоторое время вожак ухватился за лежавший на берегу конец и стал тянуть к себе. Тогда и другие последовали его примеру.

Однако вытянуть человека из болота – дело нелегкое.

Тащили все, кто мог только ухватиться. По их лицам видно было, что они напрягают не только физические силы, но и умственные. Люди догадывались о значении своего труда: они видели, что верхушка дерева помогает завязшему. Вот они уже вытащили Кра наполовину. Он крепко держался руками за деревцо, но оно вдруг обломилось…

Люди попадали на землю, не понимая, что произошло. Поднявшись, они смущенно поглядели друг на дружку, но никто не знал, как им быть дальше.

А Кра в это время опять стала засасывать трясина. Вот он погрузился в нее уже по шею, потом до подбородка. Вот он уже захлебывается… Он уже не кричит, только глаза полны смертного страха.

Настал критический момент. Догадаются ли они, как спасти несчастного?

Быть может, кто-нибудь усмехнется над таким вопросом. Но пусть он помнит, что и около него найдутся вещи, которыми он тоже не сумеет воспользоваться, Хотя и обладает всем предшествующим опытом человечества. А для первобытного человека воспользоваться обыкновенной палкой было значительно труднее, чем нашему современнику сконструировать сложную машину.

Выручило сострадательное женское сердце. Агу, та самая девушка, которая раньше догадалась умыться в ручье, теперь в каком-то необъяснимом порыве бросилась вперед, схватила сломанную верхушку дерева и протянула ее Кра.

Тогда и остальные ухватились за нее с противоположной стороны и с большим трудом вытащили беднягу из топи. Он был почти без сознания и долго еще, лежа на сухом берегу, крепко держался за поданный ему конец деревца.

Видно было, что все удовлетворены таким исходом дела.

Люди внимательно осматривали потерпевшего.

Не меньшим вниманием пользовалось и само орудие спасения, сослужившее людям столь полезную службу. Детишки таскали его до тех пор, пока, наконец, совсем не сломали, и после еще долго размахивали сучками, не подозревая, что эта игра – тоже величайшее достижение человеческого разума.

Даже вожак обратил внимание на жердь: он взял ее в руки, подержал, но, не зная, что с нею делать, бросил в болото.

Кра тем временем окончательно пришел в себя и встал.

О, если б эти люди умели смеяться! Они не удержались бы от смеха, глядя на пострадавшего. Среди своих мохнатых собратьев он выглядел гладким и аккуратным: липкая грязь, покрывавшая его тело, теперь высохла и придала ему такой вид, что его сородичи недоуменно таращили на него глаза и потешно морщили физиономии.

Пошли дальше. Миновав болото, снова попали в густой лес. Вожак пристально озирался по сторонам, так как знал, что чащоба всегда грозит внезапной опасностью.

И действительно, не прошло и часа, как раздался тревожный и громкий крик вожака.

Все сразу заметались из стороны в сторону и, не разобрав еще, откуда угрожает опасность, вмиг очутились на деревьях.

И только потом разглядели, что между деревьями мелькают фигуры каких-то рыжих зверей, похожих на тигров, но значительно крупнее. Это были самые страшные из хищников – и не только доисторических, но и вообще когда-либо существовавших на земле – махайроды. Необычайно сильные, ловкие и кровожадные, они отличались еще своими очень острыми клыками-кинжалами, сантиметров пятнадцать-двадцать длиной. Ни львы, ни тигры, по силе и свирепости, ни в какое сравнение с ними не идут. Однако по какой-то причине махайроды давно уже вымерли, а слабые львы и тигры существуют.

Едва последний из группы успел вскарабкаться на дерево, как хищники окружили их. Они были, видимо, очень голодны, так как не отходили от деревьев, на которых укрылись люди. Задрав головы кверху, махайроды то и дело становились на задние лапы, скребли по стволам когтями, стараясь достать людей. Кровь застывала в жилах от этого зрелища.

Один из зверей ловко подскочил и уцепился зубами и передними лапами за нижний сук. Он извивался, раскачиваясь и перебирая задними лапами в воздухе. Люди поднялись выше и с ужасом следили за ним. Но зверь сорвался и тяжело рухнул на землю.

Другие хищники пробовали грызть стволы деревьев; они так старались, что только щепки летели из-под их страшных клыков. Но скоро они успокоились и улеглись под деревьями, как будто решили выжидать, пока кто-нибудь слезет…

Прошел час, другой. Махайроды и не думали уходить. Видимо, они решили расположиться здесь надолго.

Мучительно тянулось время. Люди на деревьях очутились в безвыходном положении. Наконец они решили испробовать последнее средство – убежать по деревьям, как это делают обезьяны.

Вожак осторожно перебрался на соседнее дерево, за ним последовали его товарищи. Затем перелезли на следующее. Хуже всех пришлось женщинам с детишками, но кое-как перебрались и они. Однако дальше дело пошло хуже. Следующее дерево стояло довольно далеко, и на него можно было только с трудом перепрыгнуть, держась за тонкие ветки. Первым сделал это проворный Ра. И сразу же ветки соседнего дерева так согнулись, что остальным нечего было и думать последовать его примеру.

Если бы эти люди могли рассуждать, то в этот миг, наверное, пожалели бы, что не во всем похожи на обезьян.

Махайроды же, заслышав шорох на деревьях, бросились в ту же сторону, куда двигались люди. Путь к спасению был отрезан.

Но вдруг из леса послышался шум. Хищники насторожились. Между деревьев показалась туша носорога. Махайроды бросились к нему и окружили со всех сторон. Носорог издал глухой рев, нагнул голову и ринулся на ближайшего из хищников. Тот отскочил в сторону, а в это время две пары клыков разорвали шкуру носорога.

Страшный рев прокатился по лесу, и носорог, как ошалелый, заметался из стороны в сторону. В ярости он оказался необыкновенно увертливым, чего ни как нельзя было ожидать от такого неуклюжего зверя. Однако ему удалось распороть своим рогом брюхо лишь одному врагу, в то время как сам он получил не меньше десятка ран. Раны его были глубокими, но для такого крупного, толстокожего зверя не смертельными, так как внутренние органы не были повреждены. И сражение продолжалось.

Носорог уничтожил еще одного врага, но зато теперь и сам стал похож на груду кровоточащего мяса.

Окровавленные клочья свисали у него с боков. Собрав последние силы, он побежал, но тут же грохнулся наземь, и на него накинулись махайроды. Только теперь люди осторожно спустились с деревьев и потихоньку направились дальше.

Глава 4

Ненастье. – Приют в пещере. – Хозяин прогнал! – Удивительное явление. – Огонь погас…

Много дней не переставая, шли дожди. Солнце выглянет на минутку и снова скроется, не успев просушить землю. Особенно в лесу сыро и холодно ночью. Людям подолгу приходилось сидеть где-нибудь под деревом, прижавшись к друг другу, чтобы хоть немного согреться. С кустов и деревьев беспрестанно стекала вода, образуя большие лужи. А ночь тянется и тянется без конца.

И вот наступает день – такой же дождливый и мрачный; он приводит с собой еще и голод. Безмолвные, хмурые бродят люди, довольствуясь тем, что попадается под руку. И между ними уже не чувствуется той сплоченности, которая так помогала им прежде. Нет и прежних «разговоров», живости и подвижности. Очень мало человеческого во всем их обличий; между ними часто вспыхивают драки, словно у зверей. Вот двое из-за лягушки едва не перегрызли друг другу горло.

Медленно передвигаясь, люди стали выбираться из влажного леса, держа направление в ту сторону, где местность чуть заметно повышалась. Вскоре лес поредел, да и погода немного прояснилась. Перед людьми теперь открылась совсем другая картина: впереди тянулась гряда каменистых холмов; среди них там и сям было разбросано много осколков скал. Неподалеку две из них, навалившись одна на другую, образовали нечто вроде навеса или грота, где можно было укрыться от дождя. И когда снова начал моросить дождь, люди, конечно, сразу же направились в это укрытие.

Мокрые, усталые, они с удовольствием расположились в глубине просторной, сухой пещеры. Казалось, им теперь можно забыть о голоде, холоде и других невзгодах. Одни уселись, другие разлеглись на сухой земле, и все, быть может, впервые в своей жизни почувствовали себя, «как дома». А там, снаружи, непогода разгулялась не на шутку. Особенно свирепствовал ветер, грозя перейти в бурю. Где-то неподалеку гремели раскаты грома. Внутрь пещеры стали попадать капли дождя. Люди увидали, что в дальнем конце ее, в верхней части, находился еще один выход наружу; через него и проникал дождь. Но это беда небольшая: устроились по углам – и опять все хорошо.

Буря между тем усиливалась; гром грохотал уже над самой пещерой. Но зато как приятно было чувствовать, что тебе это не угрожает, что в пещере сухо и безопасно, в то время, как там…

Но вот на сером фоне входа показался чей-то темный силуэт, послышался хриплый рев. Это явился хозяин – пещерный лев. Хотя его и нельзя было назвать царем зверей тогдашних времен, однако для первобытных людей он был грозен.

Обезумев от страха, бросились люди в тот конец пещеры, где, на их счастье, нашелся второй выход. Их преследовало грозное рычание зверя. Оно словно заполнило пещеру, заглушив все другие звуки: и крики ужаса людей, и шум бури, и даже раскаты грома.

Добравшись до выхода, люди, давя друг друга, карабкались к спасительному отверстию. Каждый силился выскочить первым. Но тут в дело вмешался вожак: он властно оттолкнул мужчин, мешавших выходу женщин и детей, прекратил свалку, и благодаря этому все благополучно выбрались из пещеры.

Им помогло и то, что лев немного замешкался. А когда он стремительно бросился на непрошеных гостей, то успел лишь немного задеть того, кто выходил последним.

Не обошлось и без несчастного случая. В панике одна из женщин выронила из рук полугодовалого малыша. Он плакал, оставшись один в пещере, а обезумевшая мать в это время металась у входа, не зная, что делать. Сердце ее разрывалось от горя. Несколько раз она устремлялась вперед, готовая броситься на льва. Но она, очевидно, чувствовала, что не спасет несчастного ребенка. К тому же она осталась одна, все остальные давно убежали.

Люди без оглядки мчались в лес. У них в ушах все еще стояло страшное рычание льва. А вокруг гремели раскаты грома, и вспышки молний слепили им глаза.

Вскоре все остановились под широким развесистым деревом, тесно сбились в кучу и долго стояли, дрожа от страха и холода. Дождь лил не переставая.

В это время лев-победитель устраивался в своем жилище. Он не только не тронул ребенка, но долго с любопытством рассматривал это не знакомое ему существо.

Ребенок жалобно кричал, размахивая ручками и ножками. Лев осторожно коснулся его лапой, затем перевернул. Ребенок стал кричать еще сильнее. Наконец это наскучило льву, и он придавил ребенка насмерть своей тяжелой лапой. Лев был сыт, находился в тепле, ему ничто не угрожало, и он был настроен довольно мирно. Беспомощные двуногие существа, неведомо откуда появившиеся и так же быстро исчезнувшие, мало занимали его.

Когда крик ребенка прекратился, несчастная мать отошла от пещеры и побрела в ту сторону, куда убежали все. Потеря ребенка тяжело отозвалась в ее сердце. Но, оказавшись среди тьмы и бури, она совсем пала духом. Ей никогда еще не приходилось оставаться одной в ночном лесу. Ведь люди всегда держались группой; только это и помогало им выстоять в неустанной борьбе за существование, и в этом было неизменное преимущество человека перед такими сильными зверями, как, например, львы, которые никогда не держатся стадом.

Хорошо, что люди бежали недолго. Только благодаря этому отставшая женщина скоро наткнулась на них; иначе она погибла бы, как это уже не раз случалось с другими. Молча присоединилась она к группе, и никто не обратил на нее внимания. О ее горе никто даже не подозревал. Все смутно сознавали, что им плохо, тяжело; в отдельных же событиях они не отдавали себе отчета. Только двое или трое сохранили некоторые впечатления от недавно пережитого. У вожака, например, сохранились смутные образы только что оставленной сухой пещеры, в которой было так хорошо, и зверя, прогнавшего их. Заметно было, что и еще кое-кто по-своему переживал случившееся: они беспокойно переворачивались, сердились – значит, думали о чем-то, волновались.

И это было хорошим признаком. А их враги – свирепые, могущественные звери – не могли делать этого. Они способны были реагировать только на явления, происходящие непосредственно перед их глазами.

Юноша по имени Ра в это время сидел на дереве и наблюдал за каким-то необычным явлением. Что-то белое, светящееся виднелось между деревьями. И хотя вокруг было темно, но в том месте из тьмы вырисовывались стволы и ветви; казалось, они шевелились; то увеличивались, то уменьшались. Ра не мог удержать любопытства и, спустившись на землю, стал подкрадываться к тому месту, где мерцал таинственный свет.

Вот Ра подошел совсем близко – и обмер от страха и удивления. Посреди поляны лежало большое, расщепленное молнией дерево. Из дупла его вырывались языки пламени, извиваясь, они лизали ствол. Вокруг было светло; красноватые отблески дрожали на листьях и траве. Ра спрятался за деревьями и долго со страхом наблюдал диковинное зрелище, боясь подойти поближе.

Но вокруг было все так тихо, мирно, огонь так приветливо потрескивал, что Ра осмелел и вышел из-за деревьев.

Осторожно, бочком стал он приближаться к огню, готовый в любую секунду бежать со всех ног, если это неведомое существо надумает что-либо недоброе.

Однако существо, видимо, и не помышляло бросаться на Ра. Наоборот, своим ласковым светом и мягкими плавными движениями оно словно манило его к себе. Ра подошел совсем близко и ощутил приятное тепло. Невольно он протянул к огню руки и неподвижно простоял несколько минут. Потом повернулся и побежал к своим.

Размахивая руками, показывая в ту сторону, где был огонь, он звал старших, без конца повторяя: «О, о». Тогда и все заметили свет, и пошли к нему.

Так же, как и Ра, они поначалу лишь со страхом выглядывали из-за деревьев, не отваживаясь приблизиться, и только когда Ра смело подошел к огню и простер над ним руки, все последовали его примеру и окружили огонь.

Можно себе представить, что испытывали в этот момент промокшие и продрогшие люди.

Лица их сразу же оживились, глаза заблестели. Они корчили такие гримасы, что казалось, вот-вот на лицах засияет улыбка. И лужайка вдруг словно ожила; на ней послышались голоса – люди пытались выразить друг другу свои чувства. Они все весело суетились вокруг огня. Матери брали на руки детей и протягивали их к огню.

Один из людей до того осмелел, что захотел схватить рукой язык пламени, но тут же вскрикнул и отскочил прочь. В один миг за ним кинулись все.

Полянка сразу опустела; перепуганные люди осторожно выглядывали из-за деревьев. Да и как не перепугаться: оказалось, что это существо, с первого взгляда ласковое и доброе, тоже умеет нападать и кусаться. Вдруг оно еще и погонится за ними?

Но огонь вовсе не собирался гнаться за людьми. Он оставался на месте, все так же приветливо потрескивал, освещал и согревал все вокруг и так же манил к себе.

Мало-помалу люди набрались храбрости и один за другим стали возвращаться к огню. Снова они обступили его со всех сторон, – и всем стало так хорошо опять. Значит, дело только в том, чтобы не трогать его. Он этого не любит. Сам же он, как видно, никому не желает зла. Напротив, им до сих пор не встречалось ни одного существа, которое было бы таким добрым по отношению к ним.

Дремучий лес и ночная тьма со всех сторон обступили людей, а здесь им было светло и тепло. И настроение у всех сразу переменилось. Они совсем забыли о случившемся недавно и наслаждались довольством и покоем.

Люди впервые видели и ощущали огонь – тот самый огонь, без которого человек не стал бы человеком. Уважение, благодарность и страх зарождались у них в сердцах, – те самые чувства, с которыми отсталые народы до наших дней обращаются к таинственным и могущественным явлениям природы.

А всего в нескольких шагах от освещенной и согретой огнем полянки притаилась ночь, казалось, ставшая еще более темной, сырой и холодной. Она подстерегала за деревьями, словно приготовившись кинуться на людей. Дерево тем временем догорало; огонь уменьшался постепенно, неприметно, но неуклонно. На полянке становилось все темнее и темнее, а вместе с тем и холоднее.

Какое-то неведомое доселе беспокойство овладело людьми. С тревогой начали они жаться ближе к огню.

Вот пламя совсем исчезло. Ночь надвинулась из лесу и завладела полянкой.

Но еще оставались угольки, которые немного грели. На них были обращены взоры людей, каждый старался придвинуться к ним поближе. Кружок становился все тесней и тесней. Вот уже стоявшим позади не видно ни единой искры, но все стараются протиснуться вперед, не сводя глаз с того места, где только что виднелся он, огонь.

Еще немного, и угли погасли…

Тихий жалобный стон пронесся по лесу. Это человек расстался с самым драгоценным для него на свете.

Из глаз человека выкатилась первая слезинка. И тогда ночь выползла из-за деревьев, окутала полянку и людей на ней. Холод и сырость, к которым люди уже давно привыкли, теперь показались им еще более неприятными. У обгоревшего ствола сидели скорчившись темные, жалкие фигурки людей. И в их широко раскрытых от страха глазах все еще отражался Огонь – могущественный спутник будущего.

Глава 5

Развитие и упадок «цивилизации». – Вот так родственники! – Оставленные на произвол судьбы

На следующий день, с приходом солнца и тепла, тягостные переживания ночи окончились, но впечатления от нее, видимо, еще оставались. Люди долго не уходили прочь, а все кружили около обгорелого пня, рассматривали его со всех сторон, копались в пепле. Сколько было восторга и и радости, когда они обнаружили, что там, внутри, еще сохранилось тепло!

Особенно были довольны дети. Они подобрали на пепелище множество занятных вещиц. Здесь были угольки, ветки, прутики, жерди – все обожженные, гладкие. Ребятишки вооружились кто головешкой, кто прутом – и началась игра.

Женщины расположились под кронами двух небольших деревьев, пригнутых повалившимся стволом старой ели. Та самая женщина, что когда-то сучком стала выкапывать коренья, теперь снова взяла в руки это «приспособление». Глядя на нее, и другие женщины тоже принялись выкапывать коренья кто, чем мог. Так началось сознательное применение первого орудия труда.

Особенно повезло Ра. Ему попала в руки довольно увесистая палка. Взявшись за конец потоньше, Ра сразу же заметил, что рука его приобрела неведомую дотоле силу. А когда он ударил палкой по ветке и с нее посыпались сучки и листва, ему очень понравилась эта новая игрушка.

Он стал направо и налево колотить своей палкой по стволам и веткам, по земле, но ему еще не скоро удалось нанести полновесный, настоящий удар. И здесь нужны были сноровка и опыт.

Взрослые занимались, кто, чем и совершенно не обращали внимания на эту игру. Но вот на полянке появилась лягушка. Ра замахнулся на нее своей палкой… Конечно, лягушку он даже не задел, но игра увлекла его. К нему присоединились ребятишки; каждый старался поддеть лягушку чем-нибудь. Ее обступили со всех сторон, игра стала многолюдной, оживленной, но никто не смеялся, и раздававшиеся одиночные выкрики были совсем не похожи на веселый крик детей во время игры.

Лягушка поскакала себе в кусты, дети погнались, было за ней, но вдруг все сразу кинулись обратно: они увидели змею. Правда, то была небольшая змейка, но этой твари человек всегда боялся.

И тут-то совершился новый, величайший шаг по пути цивилизации. Ра подбежал к змее и, ясно сознавая, что делает, поднял на нее палку, чтобы нанести удар. Если в недавнем прошлом он стукнул черепаху совершенно без цели, то сейчас он хотел ударить врага.

И он попал прямо по голове. Змея завертелась и зашипела так, что Ра в испуге отбежал в сторону. Но, увидев, что змея его не преследует, а все вертится на месте, снова подошел и принялся колотить изо всех сил.

На это обратили люди и постарше. Подошел вожак. Он взял из рук Ра палку, подержал, повертел, даже притронулся ею к змее, но ничего замечательного не обнаружил. Для него, большого и сильного, эта палка была слишком мала. Подержали в руках палку и Кра, и другие мужчины, и даже некоторые из женщин, но не усмотрели в ней ничего достойного внимания.

А в это время женщины усиленно раскапывали землю с помощью сучков. Они переходили с одного места на другое. Правда, и теперь еще редко кто из них подолгу держал в руках только что освоенное орудие: ступив несколько шагов, они теряли его, быстро забывали о нем и снова принимались копать одними пальцами, как это делали прежде.

Однако уже и то, что люди довольно долго оставались на одном месте, имело для них большое значение. Потеряв орудие, они возвращались на прежнее место и тут снова вспоминали о нем, сознательно отыскивали и пускали в ход. К сожалению, задерживаться на одном месте им приходилось редко и ненадолго, так как они скоро истребляли все съедобное.

После обеда, когда все мирно отдыхали на лужайке, а Ра продолжал упражняться со своей палкой, вожак снова заинтересовался тем, что под ее ударом сыплются сучки и листья.

И вот к нему в руки попала подходящая дубинка: не длинная и не короткая, гладкая и довольно увесистая. После нескольких попыток ему удалось так ударить по дереву, что сучки затрещали и градом посыпались на землю. Если бы перед ним в этот момент оказался зверь, то человек наверняка догадался бы стукнуть его дубинкой. Теперь же отличный удар пропал без пользы; вскоре вожак забросил дубинку: ведь осмыслить ее значение было ему не только не легко, но и вообще невозможно. Для этого он должен был бы рассуждать приблизительно так: «Вот эта вещь придает моим рукам силу. Ею можно обороняться от врага и убить зверя. Надо всегда носить ее с собой…»

Но человек пока еще совсем не умел рассуждать, а, следовательно, не мог и сознательно воспользоваться своим открытием.

Люди провели весь день и ночь, не трогаясь с места. Наутро, не успев еще спуститься с дерева, они увидели, как с соседнего дерева на них посматривают какие-то странные существа, похожие на людей, вертлявые, непоседливые. Особенно подвижными были их морды. Они все время строили уморительные гримасы, словно кого-то дразнили. Это к людям в гости пожаловали их ближайшие «родственники» – обезьяны.

Обе стороны рассматривали друг друга с большим любопытством. Видно было, что и те и другие чувствовали себя сродни. Поэтому они вскоре перемешались и стали ощупывать один другого. Одной из обезьян пришлась по душе красавица Агу. Обезьяна так привязалась к девушке, что та вынуждена была уйти от нее подальше.

Вскоре людям надоели назойливые «родственники», и они один за другим спустились на землю.

Обезьяны, оставшись на дереве, с недоумевающим видом переглядывались и как бы говорили друг другу: «Вот тебе и на!» С завистью глядели они на людей, которые свободно похаживали по земле, прямо и твердо держась на двух ногах, легко размахивая свободными руками.

Обиженный кавалер тоже хотел похвастать своими способностями. Спустившись на землю, он встал на обе ноги и направился к Агу. Согнувшись, покачиваясь на коротких кривых ногах, опираясь о землю своими длинными руками, он имел очень забавный вид. На это обратила внимание и наша девушка. Она остановилась и так посмотрела на него, что тот сразу же опустился на четвереньки и полез обратно на дерево. А она отвернулась и гордо пошла прочь. Как бы мы не смотрели на человека того времени, а все-таки обезьяна была ему не ровня.

Когда люди покинули место стоянки и отправились дальше, обезьяны долго следовали за ними, перескакивая с дерева на дерево и следя за каждым шагом своих родичей…

Но и гордый человек ушел с пустыми руками, как и пришел; все его изобретения, все орудия остались на месте. Только Ра захватил, было с собой палку, но потерял и забыл о ней.

Однажды, когда располагались на ночлег, Ра заметил на соседнем дереве какое-то сооружение из веток. Он заинтересовался и полез посмотреть, что там такое. На дереве оказалось оставленное обезьяной гнездо. Просторное, уютное, устланное мягкими листьями, – лучшего места для ночлега и желать нечего. Ра устроился там, как в постели. Это заметил один из его товарищей и тоже забрался к нему. Места было достаточно, и они оба, как никогда, выспались там на славу.

А когда проснулись, никого поблизости уже не было. Их отцы и братья, встав как всегда рано, быстро собрались и отправились в путь. Считать они не умели, помнить всего не могли, – так и ушли, не заметив, что двоих не хватает…

Глава 6

Пристанище в овраге. – Гигант, «свалившийся с неба». – Первое сражение с оружием в руках. – Неожиданное наводнение. – Снова скитания

Когда вся группа вышла из леса, то увидела перед собой размытый водой широкий и глубокий овраг. Внизу, на самом дне, журчал небольшой ручеек, во время дождя превращавшийся в бурный поток. На краю оврага лес кончался, и по другую сторону тянулась белесая равнина.

Спустившись в овраг, люди сразу увидели, что тут они могут неплохо устроиться. В одном месте крутой берег образовывал естественный навес. Здесь можно было укрыться и от дождя, и от ветра. Противоположную сторону весь день припекало солнце; шагах в двух пониже бежала прозрачная вода. Прекрасное место для стоянки!

Несколько дней люди прожили здесь. Ходили на охоту, собирали коренья и снова возвращались в гостеприимный овраг. Хорошо им жилось бы тут, если бы не требовалось в поисках пищи отходить все дальше и дальше, так как вблизи все доступное было уже съедено. Но пока можно было, люди держались этого места.

Однажды утром их разбудил какой-то грохот. Земля, казалось, дрожала. На головы людей сыпался песок. Шум то удалялся, то приближался. Можно было догадаться, что он возникает где-то наверху.

Люди замерли от страха, стали прислушиваться, но как будто непосредственной опасности не было.

Вдруг раздался оглушительный треск, в воздухе мелькнула вершина дерева, и целая гора обрушилась в овраг.

Если бы она упала чуть ближе, все люди погибли бы. Теперь же их только немного засыпало землей, а дерево прикрыло собой вход в пещеру. Оно упало вершиной к низу, корни же торчали вверху над обрывом.

Все были в страшном испуге. Остолбенев, глядели они сквозь ветви дерева; гора шевелилась, дрожала, груды земли разлетались в разные стороны. Ручей был запружен, вода в нем поднялась и потекла сквозь запруду, возник водопад.

Оказывается, наверху, близ края обрыва, разыгралась трагедия. По лесу шествовало гигантских размеров животное, очень похожее на мастодонта, только гораздо крупнее его, с бивнями, торчавшими не вперед, а книзу. Это был динотерий – самое огромное из млекопитающих, когда-либо водившихся на суше. В ту эпоху они уже почти все вымерли; может быть, последний динотерий подошел теперь к обрыву.

На него напали уже знакомые нам махайроды. Защищаясь от врагов, динотерий все отступал, пока не достиг обрыва. Он уперся в дерево, росшее на самом краю оврага, и приготовился к обороне. Занятая им позиция надежно гарантировала от нападения с тыла. Но вдруг дерево не выдержало, повалилось, и богатырь полетел вслед за ним вниз с обрыва.

Динотерий лежал на боку поперек оврага, крепко зажатый с обеих сторон. Ручей постепенно размыл землю и просочился снизу под зверем, как под мостом. Динотерий был еще жив; несколько незначительных ран от клыков хищников не причинили ему вреда. Он бился, хрипел, но высвободиться никак не мог.

Люди выбрались из завала, хотели, было подойти к зверю, но вдруг повернули обратно и в страхе попрятались: в овраге появились махайроды; они приближались к своей жертве.

И тут началось такое, что даже у этих людей – почти животных – сжалось сердце. Махайроды набросились на беззащитного гиганта и начали живьем пожирать его. Динотерий хрипел, вздрагивал, но не мог причинить хищникам ни какого вреда. Махайроды во многих местах разодрали на нем шкуру, выели мясо, а динотерий все еще был жив: эти раны при его размерах не были смертельными. И когда махайроды, насытившись, ушли, гигант все еще жил…

Тогда к нему подступили люди, давно они уже не ели мяса; что-то удерживало их накинуться на живого зверя, но голод проснулся, и люди один за другим принялись за него…

Махайроды помогли людям, – иначе они не сумели бы прорвать его шкуру.

Только начали они насыщаться, как, откуда ни возьмись, появились гиены. Эти отвратительные твари всегда еще издали чуют, где можно поживиться, и сразу спешат на пиршество. Обычно они сидят в сторонке и ждут, пока зверь посильнее наестся, и уже потом довольствуются остатками. А таких слабых существ, как первобытный человек, они совсем не боялись и поэтому сразу же двинулись к издыхающему зверю.

Вот тут-то и пришел на помощь человеку случайный опыт.

Вожак и Кра схватили палки и изо всех сил вытянули по спинам непрошенных гостей. В первый момент показалось, что гиены больше удивлены такой необычайной встрече, чем напуганы. Никогда они еще не видывали ничего подобного! Потом, разъярившись, кинулись на людей. Но теперь уже не только вожак и Кра, а все, кто только мог, взялись за оружие, – и гиены вынуждены были удирать, а одна, убитая палкой, осталась лежать. Человек победил! Победил врага в бою с оружием в руках! И с этой поры человек сделался самым сильным, самым могучим существом на I Земле. Он уже мог никого не бояться, кроме таких, как он сам… Уже давно где-то вдали грохотал гром, но туча прошла мимо. А спустя некоторое время снова раздался какой-то неясный гул. Он неуклонно приближался. Вода в ручье снова начала подниматься, – и вдруг из-за поворота оврага выкатился огромный водяной вал. Люди забегали, засуетились у трупа динотерия, потом взобрались на него. Но туша вдруг шевельнулась и тронулась с места. Вода все прибывала и уже начала подбираться к людям. Они стали карабкаться на дерево. Воды стало еще больше. Динотерий развернулся и поплыл. Несколько человек уцепились за поваленное дерево, но оно не выдержало новой тяжести и с шумом рухнуло в воду. И вода понесла и дерево, и людей, и труп зверя.

Все совершилось в один миг, но никто не пострадал: вода ушла так же быстро, как и пришла. Но удобная пещера была разрушена до основания. Весь овраг был размыт, обезображен. Снова пришлось начать скитания.

Глава 7

Уголок изобилия. – Битва великанов. – Нападение крокодила. – Чудо на реке. – Вынужденное отступление

Идя вдоль ручья, люди вышли к широкой реке. Берега ее были довольно круты, и под ними люди скоро нашли себе пристанище не хуже прежнего. Место было очень живописное и удобное: сразу же у берега реки начиналась равнина, чуть в стороне – лес и заросли камышей в том месте, где ручей, впадая в реку, образовал песчаные наносы. На горизонте высились горы, над ними клубились какие-то темные тучи, а может быть, дым.

Наши скитальцы отлично устроились под выступом берега. Пещера здесь находилась не у самой воды, а выше и в некотором удалении. Это давало возможность держаться подальше от нежелательных соседей, которые могли оказаться в реке.

Здесь имелось все необходимое человеку: и лесные плоды, и степные животные, и, наконец, множество птиц, копошившихся в камышах.

Не хватало у человека только знаний, чтобы полностью использовать это богатство.

Цапли, утки, журавли, чайки шумели и галдели в кустах, летали над водой целыми стаями. Длинноногие фламинго, как часовые, стояли, вытянувшись на одной ноге, а горбатые пеликаны бестолково топтались на месте.

Когда вожак схватил одного из пеликанов, то остальные лишь немного попятились и удивленно смотрели на гибель своего товарища.

Вскоре берег был покрыт перьями, словно снегом; в воздухе носились облака пуха. В этот день люди досыта наелись. Однако птицам это не нравилось, и они стали держаться подальше от незваных гостей.

Люди порой подходили к воде, склонялись над ней и наблюдали за рыбами, подталкивая друг друга и указывая на них рукой. Но вот из воды высунулась чья-то страшная голова, с огромной зубастой пастью. Люди испуганно закричали и шарахнулись прочь. Их крики испугали и крокодила – а это он высунулся из воды, – и голова мгновенно исчезла.

Ночью вокруг слышались какие-то звуки, тяжелый грохочущий топот, но усталые люди ничего не слышали и преспокойно спали. На утро они снова отправились на охоту за птицами, но результаты уже не были столь блестящими, как накануне.

Птицы уже не дожидались, пока их возьмут голыми руками. Пришлось гоняться за ними; поднялся шум и крик, а это вызвало переполох по всему берегу, – ив результате наши охотники вернулись с одним только фламинго, несколькими птенцами и небольшим количеством яиц.

Добавив к этому лягушек, улиток и тростниковых корневищ, прожили еще день – и, пожалуй, не хуже вчерашнего – и тут снова вспомнили об «орудиях». Люди взяли в руки кто палку, кто прут, ракушку, острый камень, птичью кость – их особенно много валялось вокруг – и принялись копать, расковыривать землю.

От леса к реке вела едва различимая тропинка. Она была узкой и проходила по самой круче, но это был единственный путь, ведущий к воде. По видневшимся на ней отпечаткам следов можно было догадаться, что ею пользуются звери.

Несколько раз на самой середине реки возникало какое-то движение, вода плескалась, слышались какие-то звуки, похожие на сопение. Видно, там ворочался какой-то крупный зверь, но к берегу он пока не приближался. И этот невидимый зверь казался людям страшнее, чем какой угодно лесной хищник, которого, по крайней мере, можно было видеть.

Однажды под вечер, когда люди уже сидели в своей пещере, зверь, наконец, появился. Войдя в тростники, он распугал птиц и стал мять и ломать все вокруг. Это был бегемот, или гиппопотам, каких еще и сейчас достаточно в Африке.

В то же время по тропке спускались на водопой четыре мастодонта. Завидев этих гигантов, бегемот мигом отправился восвояси.

Мастодонты вошли в воду, напились, постояли немного и повернули обратно.

Едва только первый из них ступил на тропку, как наверху показались два носорога, тоже направляющихся на водопой. На узкой тропинке столкновение стало неминуемым, тем более что носороги всегда очень драчливы.

Шедший впереди носорог, спускаясь вниз, неожиданно для себя очутился между двумя мастодонтами.

Не раздумывая, он нагнул голову и запустил свой страшный рог в брюхо мастодонта. Тот взревел так, что вздрогнула земля, и присел на задние ноги.

Затрубили и остальные мастодонты, заревели оба носорога; могучее эхо прокатилось по лесу. Испуганные люди сбились в глубине пещеры и затаили дыхание.

А тем временем задний мастодонт всадил свои двухметровые бивни в шею носорога, и тот вытянулся рядом с раненым мастодонтом. Второй носорог, увидев, что остался один против трех мастодонтов, стал поворачиваться, чтобы кинуться бежать, но тут две пары бивней пропороли ему бока.

Разбойники были побеждены. Раненый мастодонт сидел, припав на задние лапы, и громко стонал. Его товарищи стояли подле него, обнюхивали, притрагивались хоботами, словно стараясь помочь ему встать.

Но он все слабел и слабел, а спустя немного грохнулся на землю.

Долго еще стояли возле него мастодонты, а потом понуро побрели в лес. На месте боя горами лежали трупы трех великанов.

Вскоре выполз крокодил и, конечно, неведомо откуда появились гиены.

Всю ночь перепуганные люди слышали ворчание и возню возле трупов.

Только наутро пришла, наконец, их очередь.

И опять наступило время, когда не нужно было беспокоиться о пище. Теперь можно было и поразвлечься. И почти все мужчины нашли для себя подходящие игрушки среди костей погибших животных. Игрушки эти – огромные увесистые кости, с которыми мужчины теперь почти не разлучались и таким образом привыкали иметь при себе постоянное и надежное оружие.

Чтобы отрезать мясо, люди использовали острые камни, кости и ракушки. Главное же было в том, что они сознательно выбирали предметы поострей. И эти примитивные ножи теперь уже сохранялись людьми. Так у них появилась первая домашняя хозяйственная утварь.

Однажды в жаркий полдень люди лежали в тени и наблюдали, как шестилетний мальчуган играл у воды. Неожиданно из воды высунулся крокодил и с разинутой пастью двинулся к ребенку.

Мигом вскочило несколько мужчин с костями-дубинками; подбежав в самый опасный момент к воде, они нанесли могучие удары по голове крокодила. Отвратительное животное завертелось и медленно поползло прочь от берега.

Восторженные крики вырвались из груди у людей. Что-то похожее на улыбки появилось на их лицах. Теперь-то человек знал, что такое оружие!

Ночью люди были разбужены каким-то необычайно сильным, приглушенным гулом. Земля дрожала, огромные глыбы отваливались от берега и рушились в воду.

В ужасе повскакивали они со всех своих мест, выбежали, присмотрелись, прислушались, но ничего не могли понять. Ночь темная, тихая, только где-то далеко шумела и сверкала гроза.

Тревога оказалась напрасной, люди снова улеглись спать и проспали спокойно всю ночь, хотя сквозь сон чувствовали какой-то отдаленный гул.

Наступил день, жаркий, но тусклый: не то сухой туман, не то пыль висели в воздухе. Самое же удивительное творилось на реке. Она стала вполовину меньше, а над водой повис густой белый туман, который с течением времени не только не рассеивался, но становился гуще.

По берегу взад и вперед метался бегемот и тревожно фыркал. Только крокодил по-прежнему весело плескался в воде. Однако и он вскоре выскочил из нее, поспешив укрыться в тростниках. Затем начали выпрыгивать рыбы. То тут, то там высовывались их головы, чем дальше, тем чаще, и, наконец, целая масса запрыгала по воде. Откуда они только брались! Рыбьи головы торчали на всей поверхности воды. Многие рыбы выбрасывались на берег, другие, повернувшись кверху брюхом, безжизненно плыли по течению.

Люди бросились вылавливать рыбу, но тут же с криком отскочили от реки: вода в ней была горячая.

Не понимая, в чем дело, смотрели они на это удивительное явление, словно спрашивая друг у друга: что за чудо случилось? Однако вскоре они все-таки принялись уплетать рыбу. Она, правда, еще не вполне сварилась, но все равно была гораздо вкуснее, чем сырая.

Вскоре рыба перестала прыгать и метаться; вся поверхность реки сплошь была усеяна мертвой рыбой. Щедрая природа попотчевала людей ухой, какую еще никто никогда не едал и не видывал. И люди наелись так, что еле таскали ноги. Они уже не удивлялись столь необычному явлению, не интересовались им. Ведь они еще не умели рассуждать, да и рассуждать-то было не о чем: бери да ешь досыта, не каждый день выпадает такое угощение!

Что же произошло? А вот что. Километрах в шестидесяти от стоянки, там, где на горизонте дымились горы, начал действовать вулкан. Поток лавы медленно сползал в долину, по которой протекала река, и наконец достиг воды. Забурлила, зашипела вода, и белый густой пар заполнил долину. Лава медленно продвигалась все дальше и дальше, дошла до середины реки, наконец заполнила все русло до противоположного берега. Возникла громадная запруда; вода переливалась через нее и делалась горячей, как кипяток. Густое облако пара поднялось над рекой и скрыло все происходившее.

Теперь-то люди зажили, как подобает людям. К сожалению, это длилось недолго. Через день рыба была не такой вкусной, через два – издавала отвратительный запах, а через три уже нужно было бежать от реки, куда глаза глядят. Да и погибшие звери к этому времени вконец разложились и издавали такой смрад, что его не могли вынести даже самые неприхотливые существа. В довершение бед и ручей пересох из-за того, что давно не было дождя: люди остались без питьевой воды.

Как ни держались люди, как ни терпели, но в результате вынуждены были покинуть и этот уголок изобилия, где они провели столько счастливых дней.

Когда они уходили, то четверо мужчин не пожелали расстаться с чрезвычайно занятными костями.

Вся остальная утварь осталась на месте. У людей не было ни карманов, ни мешка, ни веревки, а чтобы нести множество вещей в руках, надо было постоянно помнить, что они когда-нибудь непременно пригодятся. Но на это люди еще не были способны. Достаточно и того, что они научились думать о настоящем.

Глава 8

В лесу. – На лугу. – Жареный кролик. – Игра с огнем. – Пожар. – Ночь у костра. – Снова в пещере. – Неожиданная встреча. – Торжество победителей

Что же произошло за это время с оставшимися в лесу двумя юношами?

Нечего и говорить, что чувствовали они себя весьма скверно. Отчаявшись, они бросались во все стороны, долго кружили по лесу, пока голод не заставил приняться за добывание пищи.

Они не могли ни посоветоваться, ни выбрать какое-нибудь определенное направление. Оставалось только держаться друг за друга да бродить по лесу. И когда наступил вечер, они долго не могли приискать себе ночлега.

К ночи чувство страха и одиночества охватило их сильнее, и они еще засветло взобрались на дерево как можно выше.

Так блуждали они по лесу несколько дней. За эти дни самостоятельной жизни они научились большему, чем за многие предыдущие годы. Прежде для них только и было заботы, чтобы поскорее вскарабкаться на дерево, когда раздастся сигнал тревоги. А теперь они должны были сами заботиться обо всем. Они стали очень осторожны: от каждого шороха, треска сучьев бросались со всех ног, от любой козы удирали, точно от тигра. Зато и никакому опасному зверю не удавалось даже приблизиться к ним. Оставшись одни, они не разлучались ни на шаг и научились по едва заметным жестам понимать, что каждый из них хочет.

Вместе с этим развивался и разум, появились новые, понятные обоим звуки. Бестолковая пугливость постепенно заменялась более разумной осторожностью, внимательностью и даже рассудительностью.

Много тягот вытерпели юноши: намерзлись, наголодались, натерпелись страха. Несколько недель тянулись для них, словно несколько лет. Им уже казалось, что они живут так всю жизнь, а прошлое – это далекий сон.

Однажды, выйдя из леса, они увидели местность, похожую на ту, где им когда-то вместе со своими пришлось найти временный приют в пещере. Холмы чередовались с ложбинами, на горизонте виднелись горы. Юноши вышли на покрытую мягкой зеленой травой равнину.

Здесь было много всяких животных, но все они значительно отличались от лесных. Сперва юноши чувствовали себя очень неважно, так как если кто-нибудь вздумал бы на них напасть, то спрятаться было бы некуда. Но звери тут оказались более мирными, чем в лесу; никто из них не собирался нападать на людей.

Неожиданно к ним подбежал зверь, похожий на лошадь, только ростом поменьше; на каждой ноге у него было по три пальца: средний побольше, а два задних – маленькие, и на каждом пальце по копытцу. Это был гиппарион, предок нашей лошади.

Юноши пустились от него наутек, а он – от них: испугались друг дружки.

Потом к ним приблизился еще один зверь, с длинной шеей, и преспокойно стал их рассматривать.

Встречались им и другие животные, похожие на коров, на овец, но странные, неуклюжие на вид. Например: туловище козы, а рогов нет, и хвост длинный; корова, а клыки, словно у кабана; свинья – но с медвежьими лапами. Все они – предки наших современных животных.

Для юношей главным же было то, что все эти животные травоядные, а не хищные. Они спокойно паслись на лугу и никому не угрожали. И юноши успокоились, осмелели и почувствовали себя лучше, чем в темном и опасном лесу.

Зато здесь труднее было прокормиться. Мышей и кроликов тут бегало множество, но поймать их очень трудно. Попробовали на вкус одну-другую траву, коренья, но ничего подходящего не нашли. Правда, обоим несколько раз попадались какие-то колоски с зернышками, очень приятные на вкус, но прокормиться ими одними было невозможно.

И тогда юноши принялись ловить кролика. Голод заставил их преследовать зверька долго и упорно. Бегая за ним, юноши попали в такое место, где ложбина, суживаясь, переходила в голое каменистое плато. Оно было довольно ровным, но каким-то крупчатым, наподобие корки на каше. Оба устали; особенно давала себя чувствовать жара, исходившая, как казалось, именно от этого окаменелого пространства.

Оказавшийся в затруднительном положении кролик, не зная, куда деться, вскочил на камни и начал выделывать такие трюки, что наши охотники остановились разинув рты. Кролик подскакивал, как мячик, стараясь ни на секунду не задерживаться у земли: чуть только притронется к ней и тут же подскочит как можно выше.

Спустя некоторое время он стал кувыркаться, падая то на спину, то на брюхо. И это продолжалось до тех пор, пока силы не покинули его. Тогда произошло новое чудо: кролик начал дымиться. Дым усиливался, густел, и вдруг шерсть на кролике вспыхнула. Тут юноши сразу вспомнили удивительное явление, которое им однажды пришлось видеть в лесу.

Шерсть обгорела, пламя исчезло, но дело этим не кончилось: кролик стал жариться; он шипел и потрескивал, как на сковородке. Приятный запах защекотал ноздри охотников. Они сунулись к кролику, но тут же, вскрикнув, отскочили обратно: их кто-то так куснул за ноги, что даже в глазах потемнело.

Вкусный жареный кролик лежал совсем близко, в каких-нибудь двух шагах, привлекая своим аппетитным запахом. Но он был недоступен. А голод все сильнее напоминал о себе. Близился вечер, а им удалось поживиться лишь несколькими зернышками да козявками.

Дело было плохо. Мозг напряженно работал. И вот на глаза попалась обгоревшая ветка кустарника. Сразу вспомнились недавние забавы и упражнения с такими же ветками…

И наши охотники подтянули к себе изжарившегося кролика. С таким удовольствием, первый раз за свое существование, человек поел жареного мяса!

Наступили сумерки, воздух сделался прохладнее, но у «естественной печи» было тепло и уютно.

Развлекаясь, юноши стали бросать на застывшую лаву хворост, и он вдруг загорелся ярким пламенем, таким же, как когда-то в лесу. Вокруг стало светло; лица юношей были освещены, и на них появилось что-то вроде улыбки.

Но вот огонь погас, снова сделалось темно и неуютно. Тогда они подбросили еще хвороста, и опять стало светло.

Значит, они сами могли заставить огонь гореть!

Эта мысль привела их в сильнейшее радостное волнение. Они уже только ради любопытства давали огню погаснуть, а затем снова вызывали его. Кое-какие животные приблизились к огню, остановились на почтительном расстоянии и с удивлением наблюдали за тем, что проделывают эти неведомые им двуногие.

Один раз юноши бросили довольно длинную хворостину, а когда загорелся один конец ее, взялись за другой, – и вот огонь уже у них в руках. Они взмахнули пылающей веткой раз, другой, звери как заревут – и наутек! А оба чародея от радости завопили что было мочи.

Но маленький горящий сучок отломился и упал на землю. К нему пододвинули другой сучок – огонь перебрался и на него. Пододвинули третий, четвертый – то же самое.

А через некоторое время у них уже пылал целый костер – первый костер, зажженный руками человека.

Продолжая развлекаться огнем, они перебросили головешку на другое место – и там возник новый костер.

За этой игрой юноши забыли и об усталости, и о сне. Только заботы и было, как найти побольше хвороста да подбросить в огонь.

Хорошо, что кое-где попадались сухие сучки.

И лишь когда до прутика все было подобрано и сожжено, они улеглись прямо на землю и уснули.

Проснулись поздно. Сразу вспомнили о вчерашних забавах, попытались снова вызвать огонь. И огонь послушно появился.

После вчерашнего жаркого их мучила сильная жажда. Вода же была довольно далеко, у леса, из которого они вчера сюда пришли. Как ни крепились, но в конце концов не выдержали и отправились разыскивать воду.

Напились и пошли обратно. По дороге им вспомнилась вчерашняя охота на кролика, захотелось опять полакомиться жареным мясом. Но на этот раз у них ничего не вышло: кролик, которого они выследили, удрал совершенно в другую сторону. Вместо него удалось поймать только двух мышат. По сравнению со вчерашним жарким они были очень невкусными.

Часа через два опять захотелось пить, и они снова должны были идти к лесу.

На обед удалось раздобыть кролика. И, чтобы приготовить из него жаркое, такое же, как вчера, его бросили на «плиту», предоставленную природой. Это был уже громадный успех: сами задумали и сделали! Кто из живших с ними по соседству обезьян, махайродов или тапиров мог бы сделать то же самое?

Одно неудобно: каждый раз нужно было идти далеко к лесу, чтобы напиться воды, а он был километрах в двух от стоянки, да и звери, обнаружив, что здесь хозяйничают какие-то беспокойные, опасные двуногие, поспешили убраться подальше.

Иной раз юношам приходилось уходить очень далеко, но на ночь они всегда приходили к огню, чтобы поиграть с ним и погреться.

Погода все время стояла сухая. Высохла трава на лугах.

И как-то раз они решили разложить костер на лугу, среди густой сухой травы.

Не успели они подкинуть в огонь хвороста, как вдруг огонь сам пополз по траве. Полыхая, он распространялся все шире, и, наконец, начался такой пожар, от которого оба понеслись в лес без оглядки. А вслед за ними – все живое: мыши, кролики, гиппарионы, антилопы. Каждый думал только о том, как спастись от огня.

Вот уже и лес, ручей, а огонь не отстает: настигает по пятам, жжет. Они перепрыгнули ручей, бегут дальше – теперь позади, кажется, стало тише. Обернулись – огонь остановился, не гонится за ними. Он достиг берега ручья и свернул в сторону.

Тогда и они вернулись на старое место. На противоположном берегу ручья чернело выгоревшее пространство. Дымилось несколько обгорелых деревьев. Пожар шумел, бушевал где-то в стороне. Однако понадобилось немало времени, пока оба успокоились.

Потом они осторожно перебрались на другую сторону ручья и стали расхаживать по нагретой земле. Проходя вдоль опушки леса, наткнулись на животное, величиной с барана, зажаренное во время пожара. Тут решили остановиться.

Не успели как следует приняться за свою находку, как из лесу показался тигр. Юноши кинулись бежать и в один миг очутились на дереве. С какой завистью смотрели они оттуда, как зверь пожирал их жаркое!

День близился к концу, быстро темнело. В сумерках они заметили, что неподалеку поблескивает огонь. Теперь он был для них близким другом. Хотя тигр еще не закончил своей трапезы и и был от них в всего в нескольких шагах, оба потихоньку спустились с дерева и подошли к огню. Горел бурелом: стволы и сучья деревьев едва тлели. Но наши друзья с видом опытных мастеров стали подбрасывать в огонь хворост. Огромный костер весело затрещал, вспыхнувшее пламя осветило тигра.

Зверь перестал есть и удивленно посмотрел на людей, словно спрашивал: «Что это вы там такое затеяли?» Это были те самые слабые существа, которые только что удирали от него. Какими грозными они теперь казались, когда орудовали там, у огня. Вот это всесильное оружие – огонь – уже у них в руках, они храбро размахивают огненными палками. И тигр, поджав хвост, поспешно удалился в лес.

Тогда юноши подтащили свою добычу к костру и спокойно поужинали под его защитой.

Вокруг раздавалось щелканье звериных клыков, но всякий раз, как только юноши подбрасывали в огонь куски дерева и особенно когда над костром взлетал рой искр, – звери сразу же отбегали подальше.

Однако и звери сыграли во всем этом свою роль. Ведь если бы они не щелкали клыками, то юноши преспокойно уснули бы, а огонь потух. А тут они все время вынуждены были поддерживать его, и, значит, – учились пользоваться им.

Наутро огню стала угрожать новая опасность. Яркое солнце припекало во всю. Греться у огня уже не было необходимости, да свет его был не нужен. И когда снова появился тигр, наши друзья не попытались отпугнуть его горящими головнями, которые, по их мнению, днем ничего особенного не представляли. Юноши просто удирали от тигра, как и накануне.

Казалось, к чему было днем поддерживать огонь? Оба они, как и прежде, бродили по незнакомым местам, но вдруг, совсем неожиданно, наткнулись на пещеру, из которой их когда-то выжил лев. Правда, они не очень-то помнили, как это произошло, но смутные воспоминания у них все же пробудились; во всяком случае, они узнали знакомое место и припомнили, что здесь с ними случилось что-то неладное.

И все-таки снова с удовольствием разместились в этой пещере, а к огню ходили только доедать остатки барана, ради забавы подбрасывая в огонь ветви и потешаясь дымом.

Только благодаря этому огонь сохранился до вечера.

Вечером же, когда в пещере стало темно и неуютно, наши друзья почувствовали, что огонь для них был бы тут очень кстати.

И через некоторое время в пещере весело потрескивал костер.

Но тут обнаружилась новая трудность: юноши уже хорошо знали, что огонь нужно поддерживать, подбрасывая в него дрова, – и каждый раз шли за куском дерева, когда огонь начинал гаснуть.

Запастись же дровами на длительное время они пока не догадывались. Так они промучились часа два, пока сами обстоятельства не заставили их сделать некоторый запас топлива. Сразу же после этого оба уснули.

Через некоторое время в проход осторожно просунулась голова человека. С любопытством посмотрел он на огонь, а потом уставился на спящих.

Затем он осторожно вошел в пещеру; за ним появилось еще несколько человек.

Мужчина подошел к спящим, всмотрелся в их лица и вдруг весело закричал. Испуганные юноши вскочили и сразу распознали в вошедшем своего вожака, а потом и всех остальных.

В пещере поднялся невообразимый шум. Все говорили одновременно, – если только можно назвать речью звуки, не вполне понятные даже тем, кто их издавал. Возбужденные чувства стремились вырваться наружу, и этому способствовали звуки, жесты, восклицания. Из разноголосицы звуков-слов выделялся один «о-о», означавший огонь, и он был понятен для всех.

Гостеприимные хозяева подбросили дров, гости уселись вокруг костра. Все были довольны и веселы, глаза блестели, радость, и удовлетворение отчетливо отражались на лицах.

И вдруг у входа в пещеру послышалось грозное рычание льва.

Люди опрометью бросились в угол и замерли в ужасе. Но Ра быстро схватил пылающую головню и, размахивая ею, смело бросился вперед.

Лев как-то жалобно вскрикнул и исчез в темноте.

У людей сразу отлегло от сердца. И вдруг на их лицах затеплился, заиграл первый смех…

Это смеялся Человек – Победитель.

А лев и его сородичи так и не могут засмеяться до сих пор!