- Говорил, говорил, - с усмешкой заверил его Мишка. - Можешь не сомневаться.
      - Вот ведь гадина! - с чувством произнес Анатолий и плеснул себе водки в стакан с недопитым рассолом. - Я ж для неё наизнанку выворачивался. А она?
      - Изнанка твоя ей видно не по душе пришлась, - заметил Мишка. - Ну да ты особенно не переживай. Радуйся, что мы вовремя оказались рядом.
      - Да я, мужики! Знаете, как я вам благодарен? Нет? Я теперь за вас горло любому перегрызу. Точно вам говорю. ... Давайте, выпьем. За вас.
      - За что это вы там? - также подняв свою рюмку, поинтересовалась с другого конца длинного стола Ирина. - Мы тут с Илларионом Дмитриевичем о смысле жизни говорим, а они в это время без нас тихонечко "белое вино" попивают... Нехорошо.
      - Я предложил выпить за них, - показывая кивком головы на Мишку и Антона, пояснил Картушин. - Ваше здоровье, мужики! И пусть на ваших врагов обрушится все то, чего они желают вам.
      - А вот за последнее Ирина едва ли будет пить, - усмехнулся Антон. Хотя и за первое, наверное, тоже.
      - Ваше здоровье, - не вступая в полемику, до конца опустошила свою рюмку молодая женщина. - И, поверьте, у меня нет ни малейших оснований желать никому из вас ничего плохого.
      - Молчала бы уж. "Никому"... - передразнил Анатолий и до конца выпил из стакана свой мягко выражаясь оригинальный огуречно-водочный коктейль.
      - Да-а. Странные мы, люди, создания, - следуя примеру остальных, опрокинул рюмку Илларион Дмитриевич. - Помните, как там у Лермонтова?
      "И с грустью тайной и сердечной
      Я думал: жалкий человек!
      Чего он хочет? ... Небо ясно,
      Под небом места много всем;
      Но беспрестанно и напрасно
      Один воюет он... Зачем?" - процитировал он.
      - Брось ты, Дмитрич, - поморщился Мишка. - "Зачем?". Ясно зачем. Человек воюет за место в жизни, за баб, за приятную тяжесть кошелька в кармане. Помню, кто-то умный сказал, что прогресс является не более чем следствием стремления человека к наживе.
      - Это Монтескье, - подсказал Антон. - Несколько иными словами, но смысл именно такой.
      - Да неважно, - отмахнулся Мишка. - Важно, что так повелось с сотворения мира. Мужики всегда воевали. И хорошо. Без этой бесконечной войны жизнь была бы пресной и неинтересной.
      - Мы с тобой на эту тему не раз спорили, Михаил, - покачал головой Илларион Дмитриевич. - А я как и прежде уверен, что человек может быть счастлив лишь тогда, когда счастливы окружающие его люди. Об этом, кстати, также говорил Монтескье.
      - Ну да, как же... Познакомились бы мы с тобой там, где спят на нарах, если бы ты был убежден в этом... - усмехнулся Филимонов и пояснил, Дмитрич ведь был у нас крупным ученым, доктором технических наук. Представляете? И - сел. А почему? Да просто однажды отстрелил ближайшему другу то, чем тот грешил! Грешил, между прочим, с его женой.
      - Прекрати, Михаил! - Дмитриевич слегка стукнул кончиками пальцев по краю стола. - Это... Об этом не следовало говорить.
      - Ладно! Прости. И вообще - плюнь и разотри. Не стоят они того, чтобы о них вспоминать.
      На некоторое время в комнате воцарилась тишина. Сидящие за столом усиленно делали вид, будто их не интересует ничто, кроме скромных закусок.
      - Вообще-то, что касается счастья, - решился прервать затянувшуюся паузу Анатолий, - так я полагаю, что в этой жизни человек вообще бывает по-настоящему счастлив крайне редко, причем буквально считанные мгновения. Очень скоро появляется неудовлетворенность и желание чего-то иного, чего-то большего.
      - Это ты о бабах, что ли? - скривил в усмешке губы Левый. - Поэтому и скачешь кузнечиком от одной к другой?
      - Причем тут бабы? - обиделся Картушин. - Это вообще. Типа как закон жизни...
      - Да иди ты со своей неудовлетворенностью! - и Мишка вновь повернулся к Дмитриевичу. - Ладно. Скажи-ка, Дмитрич, ведь человек все-таки иногда испытывает то, что называется счастьем?
      - Испытывает. Но - действительно крайне редко. Счастье не бывает перманентным.
      - Ну и что из того? Это неважно. Ведь испытывает же. - Мишка допил рюмку. - Важно то, что человек на протяжении всей своей жизни ищет счастье. Он с самого рождения запрограммирован на стремление к счастью. И это очень здорово. Не будь этого, люди до сих пор ходили бы в звериных шкурах. И вечерами выли бы из нор на луну.
      - А ты, однако, философ, - удивилась Ирина. - Вот бы ни за что не подумала.
      - Ага. Отлично. Я - философ. А кто ты у нас такая? Рассказала бы нам, как ты оказалась тут.
      - Ты меня сам сюда привез, - напомнила Ирина.
      - Не надо, - поморщился Мишка. - Ты прекрасно понимаешь, чтo я имею в виду.
      - Ладно. Можно коротко? И без стриптиза? Без духовного стриптиза, я имею в виду.
      - Лично я ничего против стриптиза не имею, - заметил Филимонов. Считай, что меня устраивают любые его формы.
      - Ладно. Непременно приму к сведению.
      Вплоть до последнего класса жизнь Ирины мало чем отличалась от жизни миллионов соотечественниц её поколения. В раннем детстве это были детский сад, вечно сетующая на нехватку времени замученная мама, обожаемый отец и предел мечтаний - пушистый котенок. Когда Ира уже училась в первом классе, родители подарили ей вместо котенка братика, однако подарок девочку не особенно обрадовал, поскольку теперь времени на Ирочку у мамы почти что совсем не оставалось.
      Ира росла здоровым ребенком. Если она и болела, то болела легко и недолго. Да и вообще, болезни в её детстве были скорее исключением, нежели правилом. С этим её матери повезло. Да и не только с этим. Девочка отличалась общительностью и имела массу друзей. К учебе относилась спокойно, как к неизбежному злу, с которым просто необходимо смириться и свыкнуться. В соответствии с этим своим подходом звезд она с неба не хватала, но и среди двоечников никогда не числилась. Ее живой энергичный характер требовал движения и свободы. Ей было душно в узких рамках статуса ученицы школы, но, несмотря на это, девочка никогда громко не бунтовала. Выход своей энергии Ира обычно находила за пределами школы, в шумных ребячьих компаниях, где она неизменно являлась одним из самых проказливых заводил.
      Когда девочка перешла в восьмой класс, из семьи неожиданно ушел отец. Их оставил человек, которого Ира любила больше, чем кого-либо иного. Перед тем, как уйти, он обещал дочери, что теперь они будут видеться даже чаще, чем когда жили под одной крышей, но... Очень скоро - всего лишь через четыре месяца - у отца в новой семье появилась ещё одна дочка, и в результате времени на детей от первого брака у папы практически не оставалось. Во всяком случае, он стал встречаться с ними все реже и реже.
      Мать зримо изменилась после ухода супруга. Она стала крайне рассеянной, весьма раздражительной и часто плакала. Ира была уже достаточно взрослой, чтобы понимать - мать очень переживает, что муж оставил её. И как не любила Ириша папу, в сложившейся ситуации её симпатии были полностью на стороне матери. А после того, как во время очередной встречи отец заявил, будто мама сама виновата в случившемся, девочка решила, что он просто жесток и очень-очень несправедлив. Теперь она уже не особенно гнала время, ожидая следующей встречи с отцом, и если таковая в очередной раз переносилась, то это почти не расстраивало Иру. Во всяком случае, она жалела маму и чем только могла старалась помочь ей.
      Год за годом отец все более удалялся от своих детей от первого брака. Хотя, нужно отдать ему должное, он регулярно выплачивал алименты и не упускал возможности сделать им подарки ко дню рождения или к праздникам. Но отца в семье теперь не было. В результате семья была "неполной", а следовательно - и "потенциально неблагополучной". Мама начала курить. У неё появилась привычка задерживаться с возвращением с работы. По вечерам от неё иногда попахивало спиртным. Правда, был короткий период, когда она вдруг воспряла духом. У неё как в старые времена снова появилось хорошее настроение, вернулись доброта и нежность к детям. Она опять обращала внимание на то, как она одета и как выглядит.
      Однажды мама предупредила дочь, что у них будет гость, и вечером пришла в сопровождении грузного немолодого мужчины. Мама напропалую кокетничала с ним. Потом она позвала детей. Нетрудно было понять, ей очень хочется, чтобы они понравились гостю. А гость был рассеян. Он поинтересовался у Иры, как она учится, потрепал по голове её брата и сел за стол. Далее детей он просто не замечал, поскольку все его внимание было поглощено появлявшимися на столе блюдами. К вечеру он ушел, предварительно съев все принесенные им для детей фрукты. Ушел, чтобы никогда больше уже не появиться в их доме.
      И снова у мамы наступил период депрессии. Пару раз проснувшейся среди ночи Ире приходилось слышать, как мама тихо плачет в подушку. Девушка с удовольствием бы утешила её, но вместо этого она продолжала тихо лежать в постели, боясь каким-либо образом выдать, что не спит. Она понимала, что мама не хочет, чтобы дети знали о её переживаниях. Не хочет показаться им слабой. Вот именно тогда Ира и решила, что все мужчины глупцы и к тому же мерзавцы, поскольку такой удивительный человек как её мама так долго остается одна... Девочка решила также, что никогда не будет дурой и ни за что, ни-ког-да не выйдет замуж. А ещё она четко усвоила мысль, что терять что-либо всегда много больнее, нежели просто не иметь этого.
      Отсутствие в семье мужчины странным образом сказалось на характере девочки. Она считала себя ответственной за судьбу брата, а потому опекала его вплоть до того, что побивала тех из его соучеников, кто осмеливался поднять на мальчика руку. У неё "прорезалось" увлечение далеко не женскими видами спорта, типа стрельбы и мотогонок. Причем и в одном и в другом тренеры её ставили в пример ребятам, с которыми она охотно состязалась, доказывая себе и другим, что во многом способна далеко превзойти их.
      Конечно, были у девочки и влюбленности. Влюблялась она в нового преподавателя математики, в тренера по стрельбе и не разу не влюблялась ни в кого из своих сверстников. Естественно, никто из предметов её страсти так и не узнал о том, что в течение некоторого времени являлся для девушки желанным и прекрасным рыцарем.
      Попав с аппендицитом в больницу, девушка познакомилась с проходившим там практику студентом мединститута. Студент, отец которого был дагестанцем, сразу покорил её своей восточной красотой и нестандартностью суждений. Было ещё нечто, что импонировало девушке - будущий врач буквально бредил мотоциклами. В результате после выписки из больницы их встречи стали регулярными.
      Зная об увлечении девушки мотоспортом, отец также обещал дочери купить "Яву", но только после окончания школы. Однажды Ира имела неосторожность проговориться об этом матери, и та устроила бывшему супругу по телефону грандиозный скандал, требуя, чтобы он отказался от своего замысла - ведь у дочери мог при падении разойтись шов. Но отец оказался человеком последовательным и стойким, так что в итоге в конце июня девушка все-таки получила в свое распоряжение вожделенную машину. Лучшего подарка по случаю окончания школы она не могла себе даже представить. И если бы не необходимость определяться с будущим и поступать в какой-нибудь институт, Ирина наверное не слезала бы со своего мотоцикла целыми днями.
      После длительных колебаний Ира решается подать документы на механический факультет. И хотя вместо серьезной подготовки к экзаменам девушка большую часть времени в основном прокаталась с друзьями на мотоцикле, все завершилось для неё благополучно, и Ирину приняли в институт.
      Меж тем её закончивший мед приятель пошел работать в фирму, занимающуюся поставкой импортных лекарств и медицинского оборудования в аптеки и лечебные заведения города. И хотя заработки его уже существенно превосходили зарплату среднего служащего, денег молодому человеку хронически недоставало. А деньги были очень, очень нужны, поскольку вместе с увеличившимися доходами соответственно возросли и потребности молодого человека.
      К этому времени отношения Ирины с её другом давно уже вышли из разряда дружеских и перешли в любовные или, точнее, в любовно-деловые. При этом они преодолели ряд взлетов и падений.
      Несмотря на печальный опыт своей матери и некогда данные самой себе клятвы, девушка впервые в жизни была влюблена страстно и самозабвенно. Однако её пользовавшегося успехом у женщин приятеля довольно скоро начали тяготить притязания девушки на безусловное владение им и его временем.
      Ирина понимала, что столь интересный молодой человек конечно же вызывал повышенный интерес у женщин. Но что она могла поделать? Навязываться? Едва ли. Ее настойчивость наверняка привела бы к весьма скорому разрыву их отношений. В связи с этим Ирина сдерживала себя, стараясь при встречах не демонстрировать свою любовь и свою ревность. И это молчаливое подчинение более чем устраивало её друга, который мог теперь более чем по полмесяца не звонить девушке. Но зато при последующих встречах он был необычайно нежен и ласков, что в известной степени компенсировало Ире проведенные без него дни и недели.
      К тому времени, когда Ирина перешла на третий курс, её приятель приобрел себе однокомнатную квартирку и перебрался в нее. Девушка втайне надеялась на предложение руки и сердца, но предложения - увы - не последовало. Более того, ей даже не предлагали совместное проживание в скромно, но с любовью обставленном уютном "гнездышке". Ее лишь милостиво принимали в нем время от времени. И у Ирины были все основания полагать, что она далеко не единственная, кто скрашивает тут вечера и ночи молодого человека. Несмотря на это, девушка делала вид, что все её устраивает, и что сама она даже не помышляет ни о чем ином. При этом в глубине души Ира все-таки надеялась, что молодой человек вскоре "нагуляется" и наконец-то поймет, что ему не найти никого, кто бы в большей степени, нежели она, соответствовал его запросам. Однако надеждам её, как оказалось, не суждено было сбыться. Более того, однажды, когда Ирина позвонила ему поздно вечером, ей ответил женский голос. Девушка сразу же повесила трубку.
      Прошел ещё год, и тот, без кого она не мыслила своей жизни, попал в аварию - разбился на мотоцикле. Естественно, вплоть до выписки молодого человека из больницы Ира самозабвенно ухаживала за ним. А по выписке он неожиданно предложил девушке перебраться к нему. Казалось бы, наконец-то сбылись самые сокровенные мечты, и открылись блестящие перспективы долгой и счастливой семейной жизни с любимым. Однако тихая и спокойная жизнь продолжалась недолго, поскольку по прошествии менее чем десяти месяцев Ира узнала, что обожаемый человек попал в более чем неприятную ситуацию одолжил попавшему в трудное положение приятелю не принадлежащие ему деньги. Приятелю деньги эти так и не помогли, и он не нашел ничего лучшего, как застрелиться, предоставив своим кредиторам самим разбираться с его долгами.
      - Насколько я понимаю, - перебил её Мишка, - ты не могла стерпеть, чтобы кто-то там "поставил на счетчик" твоего ненаглядного, и сама взялась за дело. Так?
      - Не совсем. Он сам пытался разобраться с ситуацией. Но не очень успешно. А мне случай помог выйти на человека, чьи деньги мой дурачок вложил в дело своего покойного приятеля.
      - И теперь ты работаешь на этого человека, - сообразил Филимонов. Так?
      - Так, - подтвердила девушка. - А что мне оставалось ещё делать?
      - И много он тебе платит?
      - Ничего он мне не платит. Но... Он обещал простить нам большую часть долга. Или даже всю сумму.
      - А давно ты на него работаешь? - поинтересовался Антон.
      - Почти год.
      - Но долг ещё не погасила?
      - Не совсем.
      - Интересно, ты только следила, или приходилось ещё и стрелять? внимательно поглядел на Ирину Мишка.
      Та только отвела взгляд.
      - Понятно. У нас с Антоном как раз друга застрелили недавно.
      - Я знаю. Но я тут ни при чем.
      - Тогда позволь поинтересоваться: откуда тебе известно о нашем друге? - настаивал Левый.
      - Потому что в течение некоторого времени мне приходилось следить за каждым из вас. За убитым, за тобой и за тобой, - девушка перевела взгляд с Мишки на Антона.
      Молодые люди молчали, ожидая продолжения. Молчала и девушка.
      - Ну и удалось тебе узнать что-нибудь интересное? - наконец прервал молчание Антон.
      - Ну да. Конечно. Удалось.
      - Что же, например?
      - Например? - Ирина слегка прищурилась, - Если тебе нужен пример, могу сказать, что не раз прослеживала, как ты втайне ото всех встречаешься со своей подругой. Доволен?
      - Черт! - выругался Антон. - Как же тебе это удалось?
      - Удалось. И не только это. Моих заказчиков интересовал не только факт твоих встреч. Они хотели знать: с кем, где и как часто.
      - Черт! - снова повторил Антон.
      - И ещё им нужны были документы. Поэтому я сделала для них снимки. Несколько пленок на одного тебя потратила.
      - И ты знаешь, с кем именно я встречался?
      - Ну естественно, - подтвердила девушка.
      - Твои заказчики, следовательно, тоже в курсе...
      - Это ж надо быть таким проницательным! - съехидничала Ирина. Неужели ты полагал, что мне платят лишь за то, что я оставила работу, да целыми днями каталась за вами по городу? Или же...
      - За что тебе платят, мне ясно, - перебил её Мишка. - Ты лучше объясни, с какой стати ты вдруг все это выкладываешь нам? С чего бы это такая откровенность?
      - Что, неужто не понял? - вскинула на него взгляд девушка. - Или так, дурочку просто играешь? Да я же о каждом из вас знаю теперь столько, сколько вы и сами друг о друге наверняка не знаете. Теперь я представляю, что вы такое и на что вы способны. А, кроме того, знаю немало и о тех, кто поручал мне следить мне за вами. - Ира немного помолчала. - Короче, я же в конце концов не дура. А потому понимаю, мои... работодатели в определенный момент почти наверняка должны захотеть избавиться от меня. Особенно теперь, когда я поехала за вами и вдруг пропала.
      - Значит, решила поменять лошадок?
      - А ты на моем месте продолжал бы служить верой и правдой этим ублюдкам? Так что ли? - зло поглядела на Филимонова девушка. - Ну да, конечно, если бы я не знала, что они собой представляют... Но я-то ведь знаю. Ведь для них человеческая жизнь - это так, тьфу, ничто. Из-за своего бандитского гонора да денег такие не погнушаются ничем.
      - Ну а сама-то ты - погнушаешься, что ли?
      - Да иди ты... Что я, из-за денег, что ли? Не понимаешь - они же как нечего делать могли убить человека, который не сделал им ничего плохого. Человека благородного, единственное преступление которого - попытка помочь своему неблагодарному другу.
      - Ну как же, понятно, - тяжело поглядел на девушку Мишка. - Значит, твоего дружка убивать нельзя. Тебя, нужно думать, тоже не тронь. А вот других - это уже вас не касается. Это пожалуйста. Так, что ли?
      - Тоже мне, блюститель морали нашелся, - фыркнула Ира. - Думаю, не тебе читать мне лекции, что этично, а что нет. Можно подумать, ты у нас святой.
      На некоторое время в комнате воцарилась тишина.
      - Ладно, - несильно хлопнул по столу кончиками пальцев Мишка и повторил, - Ладно. Давай, выкладывай, кто тебе поручал следить за нами и где этих деятелей найти.
      ГЛАВА 12
      Мишка поднял Антона в начале седьмого.
      - Вставай, - негромко приказал Филимонов, после того как разбуженный им приятель недоуменно воззрился на него. - Поднимайся, пойдем окунемся в озере.
      - Черт, - ругнулся Стахов. - Чего тебе? Ты хоть знаешь, который теперь час?
      - Вставай, вставай, - вновь потрепал его по плечу Мишка. - Пора подниматься. И час сейчас уже поздний.
      - Дай человеку отоспаться, - поворачиваясь лицом к стене, потребовал Антон. - Голова трещит, как переспелый арбуз. А он... Ну куда ещё спешить?
      - Нам с тобой поговорить надо, пока не все ещё встали, - пояснил Мишка. - А холодная вода быстро поставит тебя на ноги. Так что пошевеливайся.
      - Что б тебе не дна ни покрышки, - пожелал другу Антон, но тем не менее послушно спустил ноги на деревянный пол, немного помолчал и с надеждой предложил, - А может быть, ты бы пока один сходил к озеру? А?
      - Полотенца и мыло я захвачу, - полностью игнорируя высказанные Антоном пожелания, сообщил Мишка и направился к выходу. - Жду тебя внизу. Пошевеливайся.
      Как выяснилось через несколько минут, надежды на то, что они поднялись первыми, оказались необоснованными. Во всяком случае первое, что они увидели, выйдя из-за кустов к озеру - была голова плывущего к берегу человека. Над водой держался тонкий слой белесого тумана, и голова выступала из него небольшим темным полушарием. Создавалось впечатление, будто на ватной поверхности лежит небольшая горошина.
      - Кто бы это мог быть? - подумал вслух Мишка и потрепал по шее внезапно выскочившего справа из высокой травы пса. - Кто там, Рекс?
      Рекс поднялся на задние лапы и попытался лизнуть Филимонова в нос.
      - Э нет, брат, так не пойдет. Поцелуи с похмелья не для меня, сбрасывая с плеч собачьи лапы, засмеялся Мишка. - Да и на трезвую голову я - прости - предпочел бы тебе любую смазливую бабенку.
      - Это Ира, - придержав приятеля за локоть, сказал Антон.
      - Что? - не сразу понял Мишка. - С чего это ты решил?
      - Да вон же её вещи, - Стахов кивнул на аккуратно сложенные под кустом брюки и рубашку. - Здесь ещё где-нибудь подходы к воде имеются?
      - Конечно. А что?
      - Думаю, Иринка едва ли рассчитывала встретить тут нас, а потому наверняка купается голой.
      - Ладно. Пошли в другое место, - согласился Мишка и повернул по тропинке назад. - Здесь неподалеку есть ещё один удобный пяточек для купания.
      Пройдя минут за десять через ивняк и заросли камыша, они оказались на небольшой засыпанной песком площадке, с которой в воду вели деревянные мостки. Левее мостков из воды торчал нос большой затопленной лодки.
      - Неужели тут нет ни одной нормальной посудины? - поинтересовался Стахов. - Я имею в виду такую, которая могла бы держаться на плаву.
      - Есть, конечно, - сбрасывая с себя одежду и складывая её у мостков, ответил Мишка. - Несколько старых лодок и даже небольшой катерок. А почему ты спрашиваешь?
      - Да так, любопытно, - ответил Антон, стягивая с ноги носок. - Пока что я нигде их не видел.
      - Они по другую сторону от дома Дмитрича, - пояснил Филимонов и направился к воде.
      Антон последовал его примеру. Некоторое время они удалялись от берега, стараясь обогнать друг друга, а затем не сговариваясь, почти одновременно перевернулись на спины и замерли, глядя в небо.
      - Ну как, отошел немного? - приблизительно через минуту прервал молчание Мишка.
      - Еще бы. Будто заново родился, - ответил Антон. - Снова жить хочется.
      - Это хорошо. Коль жить хочется, то давай думать, что нам делать дальше, - заметил Мишка и после непродолжительной паузы добавил, Думается, нам придется все-таки воспользоваться услугами Ирины. Без неё к этому фрайеру не подберешься.
      - Ну слава Богу! - одобрил Антон. - Дошло, наконец. Вчера ты об этом и слышать не хотел.
      - Зато ты вчера ни слова не говорил о больной голове и все время требовал, чтобы мы немедленно отправлялись в город, - напомнил Филимонов.
      - Вот и нужно было вчера отправляться.
      - А если бы нас остановили на каком-нибудь посту?
      - Можно подумать, тебе прежде никогда не приходилось садиться за руль под балдой...
      - Приходилось, - подтвердил Мишка и повторил, - Приходилось. Но, не имея при себе оружия. К тому же, я почти уверен, описание и номера нашей машины уже даны на все посты. Так что нам едва ли позволили бы доехать до города...
      - Так что же? Предлагаешь, чтобы мы остаток своей жизни провели тут?
      - Предлагаю выбираться на берег. Я начинаю мерзнуть, - объявил Мишка. - И не страдай - сегодня вернемся в город. Только вот дома тебе показываться не стоит.
      Завершив фразу, Филимонов поплыл к берегу. Антон последовал за ним.
      - Мне не стоит. А тебе?
      - Мне можно, - фыркнул Мишка. (. У меня как у англичан: мой дом - моя крепость.
      - И что?
      - А то, что давай пока не загадывать. Нам вначале нужно до города добраться, - Филимонов помолчал немного и добавил, - И моли Бога, чтобы по пути ничего не случилось с развалюхой Дмитрича.
      - А почему бы тебе не позвонить Кречету, чтобы он встретил нас в пути на приличной тачке?
      - Потому что вместо Кречета нас могут встретить кто-нибудь...
      - Что-то собаки всполошились, - неожиданно близко прозвучал голос Ирины.
      Девушка медленно появилась из отбрасываемой стеной камыша тени. Раньше молодые люди не могли видеть её, поскольку со стороны берега в глаза им светило низкое утреннее солнце. Пользуясь этим обстоятельством, девушка подплыла к ним на расстояние десяти-пятнадцати метров, и теперь озорно смотрела на озадаченные лица друзей.
      - До чего же легко следить за мужиками! - объявила она. - Все вы такие самоуверенные и самонадеянные, что считаете ниже своего достоинства даже лишний раз оглянуться. - Кстати, вы всегда свои проблемы так громко обсуждаете?
      - Теперь эти проблемы уже стали и твоими тоже, - недовольно бросил Мишка. - Что ты там говорила о собаках?
      - Вы так увлеклись, что и не заметили, как они вдруг начали лаять и куда-то побежали.
      - Наверное, Дмитрич позвал их на кормежку, - предположил Антон. Хотя, какая разница?
      - Разница есть, - продолжая покачиваться на границе света и тени, ответила Ирина. - Мне показалось, что их что-то разозлило. Может, появился кто-нибудь чужой?
      - Ладно. Сейчас узнаем, появился там кто, или нет, - заметил Мишка. А ты плыви к себе. Или хочешь полюбопытствовать, как мы без одежды выглядим?
      - Обойдусь как-нибудь, - фыркнула девушка, развернулась и поплыла вдоль берега в направлении своего "пляжа".
      Когда молодые люди вышли вдоль забора к дому Иллариона Дмитриевича, то увидели, что на площадке поблизости от их "Рено" разворачиваются "Жигули" с кузовом "универсал".
      - Этого ещё не хватало, - с досадой бросил Мишка и ускорил шаг. - Кто бы это мог быть?
      Меж тем машина на мгновение остановилась, а затем, набирая скорость, стала удаляться в сторону леса. За ней с лаем устремилась троица псов.
      Поблизости от своего дома у колодца стоял Дмитрич. Заметив вышедших из-за забора молодых людей, он направился к ним навстречу.
      - Кто это был? - поинтересовался Мишка.
      - Пожарник.
      - Ты его давно знаешь? - не успокоился Филимонов.
      - Давно? Да нет. Я его вообще сегодня впервые видел.
      - Так с чего ж ты взял, что это пожарник?
      - Во-первых, потому, что он сам представился пожарником. Во-вторых потому, что интересовался он не перспективами разведения камчатского краба в местном озере и не агротехническими секретами выращивания бананов в районах крайнего севера, а состоянием противопожарного инвентаря.
      - Очень остроумно... Документы хоть ты догадался у него поглядеть? недовольно осведомился Мишка.
      - Он сам сунул мне их под нос, когда я отгонял от машины собак.
      - Ну и что это было? Ты внимательно ознакомился с корочками?
      - Ну... Не совсем. - Было заметно, что последний вопрос заставил Дмитрича слегка расстроиться. - Понимаешь, собаки как озверели. Приходилось успокаивать их. Так что...
      - Ну хорошо, - кивнул Мишка. - Этот пожарник смотрел здесь что?
      - Конечно. Проверил щит с инструментом и наличие воды в бочках.
      - Прошел по всем домам?
      - Да нет, - покачала головой Илларион Дмитриевич. - Он, видимо, очень спешил. Лишь обошел вокруг моего дома, заглянул мельком в обе бочки с водой, да велел повесить на щит с противопожарным инструментом багор, который я оставил на...
      - Интересовался, кто живет в поселке? - перебил хозяина Мишка. Спрашивал что о нашей машине?
      - По-моему, ты зря тревожишься, - успокаивающе заметил хозяин. - Если бы его интересовал ты, он бы постарался каким-либо образом выяснить, кто сейчас находится в поселке. А так... Просто один из очередных проверяющих, который и сам понимает, что выполняет никому не нужную работу. Заехал, походил с начальственным видом, сделал замечание и - адью. Побыстрее укатил на очередной "объект".
      - Если этот деятель все-таки искал нас, то ему и спрашивать ничего не нужно было, - покачал головой Филимонов. - Наш "Рено", что визитная карточка с фотографией. ... Ты хоть обратил внимание, что этот "пожарник" приехал больно уж в неурочное время?
      - Ты, Миш, не забывай - тут не город, - возразил Илларион Дмитриевич. - Люди здесь живут по собственному разумению. И если ему, скажем, ещё предстоит сегодня помогать брату ставить забор или ехать с тещей в город к врачу, то плевать он хотел на официальный рабочий день с его распорядком. Приехал, отметился для порядка и отправился далее по своим делам.
      Немолодой господин помолчал немного, а затем уже не столь убежденно добавил:
      - Но даже в том случае, если он разыскивал тут именно тебя... Скажи, что я-то мог поделать?
      - Дай-то Бог, чтобы он действительно оказался пожарником, - слегка пожал плечами Мишка. - Но только в любом случае нам теперь нужно поторапливаться. Мы пойдем собираться, а ты, Дмитрич, пиши пока доверенность на свою старушку. Как договорились, тебе придется некоторое время довольствоваться нашим "Рено".
      - Не обижай моего "Росинанта", - укоризненно покачал головой хозяин. Хотя ему скоро за двадцать лет перевалит, он тем не менее на приличной трассе спокойно сто семьдесят держит.
      - А где он? Где ваш "Росинант"? - полюбопытствовал Антон, который не видел пока тут ни машин, ни гаражей.
      - У Дмитрича под домом такой гараж, что позавидуешь, - вместо немолодого господина ответил Филимонов. - Там же у него ещё есть и отличная мастерская.
      - А что у вас за машина?
      - Старенький "БМВ".
      - Но зато ухоженный и с почти что новым двигателем, - дополнил Мишка. - У Дмитрича в последние годы вдруг прорезалась любовь к слесарному делу. Он своими руками знаешь, какие чудеса тут творит?