Виртуальная любовь в 6 «Б»

      – А в чьих силах? – наседала Умница.
      – В ваших. Будьте такой же очаровательной, как раньше. И он снова очаруется и станет влюбленным. Но поможет не мое волшебство, а ваше. Поняли?
      – Любовь-морковь! – не удержался Попка.
      Редакторша все поняла:
      – Это трудно. Крылья подрезаны! Дома тоска, на работе тоска и полная некомпетентность! И моя, признаться, тоже. Тяжело! Скука! Крылья подрезают каждый день!
      – Мы пошли с вами по второму кругу, – Экстрасенсиха остановила хрустальный шар, – закончим разговор. Ничего не вернется без ваших усилий. Желаю успехов.
      Уже в пальто редакторша сказала:
      – Вообще издательство – страшное место! Циничные люди! Насмешники, у них нет души!
      – Крылья подрезали им! – кричал попугай.
      Она ушла разочарованная. Никто не любит такие советы – трудись вовсю. Ей хотелось помощи, а ей самой чтобы было легко.
      Уже в лифте до нее донеслась песня, которую слушал Морозик:
 
Эти птицы никуда не летят,
Они забыли про небо.
Эти птицы никуда не летят,
Они забыли про небо.
 
 
Если жить по расчету и наверняка,
То крылья отсыхают и врастают в бока...
 
      Пел Андрей Державин из «Машины времени». Редакторша знала эту песню, новую и умную, она подпевала. Сама себя услышала и обрадовалась: «Пою! Может, не все потеряно?»
      Она решила в тот же вечер начать новую жизнь. Купила новую губную помаду и красивый кошелек. Она шла по улице, напевала песню про птиц и про реки. Это совпадало с тем, что говорила в своих заклинаниях Экстрасенсиха. И слова Экстрасенсихи вдруг показались Умнице очень проницательными и замечательными.
 
Эти реки никуда не текут,
Они забыли про море...
 
      – Мы еще посмотрим! – сказала она сама себе.
 
      Утром Агата проснулась и объявила счастливым голосом:
      – Мама, я заболела! Глотать больно! – Достала из-под подушки зеркальце: – И лицо красное.
      Мама сразу расстроилась. Когда мама огорчается, она начинает злиться:
      – Опять ела снег? Здоровая девчонка! Как маленькая! Ела?
      – Не ела, – быстро соврала Агата, – и не снег, а сосульку. И не здоровая, а больная!
      Мама быстро прошла сердитой походкой к аптечке, достала градусник и сунула его Агате под мышку. Градусник холодный, Агата пискнула и хихикнула.
      – Она еще хихикает! – злилась мама.
      Температура оказалась тридцать восемь. Мама позвонила в редакцию:
      – Агата заболела, не приду.
      Потом она позвонила в поликлинику и вызвала врача.
      – Кашу не буду, – заявила Агата, – аппетита нет на кашу. Не хочу наотрез.
      Мама потрогала горячий лоб, заварила траву – полоскать горло.
      – Чего бы ты хотела съесть, Агата? – Мама надела пальто. Она перестала злиться, глаза были тревожные.
      Мама готова купить что угодно вкусное. До чего же хорошо болеть.
      – Пирожное миндальное, – Агата загнула палец, – мороженое шоколадное, мандарины турецкие.
      Болеть – кайф. Про мороженое она крикнула нарочно, чтобы достать маму. А мама, конечно, сейчас ответит железным голосом:
      «Никаких мороженых! Горло простудила! Хватит с тебя снега, который ты ешь! На бульваре! Где собаки писают! Как дитя неразумное, честное слово!»
      Агата иногда хорошо понимает мамины тонкие чувства: маме кажется, что Агата мечтает скорее вырасти. Она думает, что если обозвать дочь малым ребенком, то дочь поймет свои ошибки. Но все не так просто: Агата иногда хочет быть взрослой, а иногда вовсе не хочет. И как раз сегодня она вовсе не спешит вырасти, ей как раз нравится быть маленькой, беззащитной, горячо любимой больной девочкой. Пусть мама поминутно трогает ее горячий лоб, дает чай с лимоном, спрашивает тревожно: «Ну как? Болит горло?» Желательно, чтобы спрашивала как можно чаще.
      Заявление о шоколадном мороженом мама никак не прокомментировала, ушла в магазин. Перед уходом напомнила:
      – Полощи горло и не летай в ванную без тапочек, знаю я все твои штучки. Пол холодный.
      Дверь за мамой закрылась. Агата побежала босиком в ванную, вылила в раковину почти весь стакан полоскания, быстренько нырнула под одеяло. Тут зазвонил мобильник на тумбочке:
      – Агатище! Я жду как лох у булочной, а ты не идешь! Сегодня не воскресенье, в школу надо, ученье свет, а неученье тьма. Копуша хренова!
      – Болею, – прохрипела она, хотя могла говорить нормальным голосом, – совсем мне плохо, еле жива, Леха. – Пусть он ее жалеет.
      И он пожалел:
      – Дура ненормальная! Опять ледышку съела?
      – Не ела ледышку, – сипела она придушенным голосом, – совсем маленькую ледышечку, и то не всю. Прощай, Леха, мне трудно говорить.
      Пришла мама, принесла все, кроме мороженого. Заглянула в ванную.
      – Так и знала – полоскание вылила.
      Агата молчала. Интересно, как мама догадалась? Это было уму непостижимо. Агата не стала отпираться – больному человеку все простительно.
      Мама быстро вытаскивала из сумки лимон, пирожные, пакет молока, а сама говорила:
      – Вот ты, Агата, думаешь: «Я больная Агата, меня надо жалеть и все мне прощать». Ведь думаешь так?
      – Да, а как ты догадалась, мама? Мысли читаешь. Научишь меня?
      – Еще чего. А ты, моя драгоценная Агата, почему-то не думаешь, что меня тоже надо пожалеть. У меня дочь заболела, единственный ребенок. Любой посочувствует, кроме одного человека.
      – Знаю! Твоего главного редактора! Начальник хренов, да, мам?
      – Не ругайся уличными словами. И вовсе не его я имею в виду.
      – А кого же? – Хитрый глаз глядит из-под одеяла.
      – Сама знаешь, не прикидывайся. Ты бесчувственная, вот кто. И полоскание снова завари. А главный меня отпустил с работы, нормальный начальник.
      Мама угостила Агату пирожным, а ненавистную овсянку не предложила. Напоила морсом с любимой Агатиной булочкой с красивым названием «Ромашка».
      Наверное, самые счастливые люди на свете это те, у кого болезнь и ничего не болит. Горло совсем немного, но это не считается. Они мерили температуру, и опять мама хмурилась. Агата сказала:
      – Не расстраивайся, мама, мне уже лучше. А температура – это ничего, жарко немного, и все. Я понимаю, у тебя ребенок болеет.
      Мама засмеялась, заварила новую траву и погнала Агату полоскать горло.
      – Тапочки не забудь, горе мое.
      Пришла врач Евгения Витальевна, послушала спину холодной блестящей трубочкой, заглянула в горло, спросила про температуру.
      – Тридцать восемь и пять, – чуть не плакала мама.
      – Ничего страшного, обычная ангина. Дня три полежит, будет пить лекарства, потом выздоровеет.
      – Правда? Вы так думаете? – Мама перестала хмурить лоб, сразу помолодела и похорошела.
      – Вон какие у вашей дочери веселые глаза. С такими глазами долго не болеют. – Врач выписала рецепты и надела пальто.
      – Спасибо вам, Евгения Витальевна, – мама провожала ее в прихожей. Тут навстречу врачу шагнул Леха. Он держал кулек мандаринов в вытянутой руке, вид был очень серьезный, даже мрачный.
      – Леха! – засипела Агата. – Гостинчик принес! Спасибо, Лехочка.
      Мама ушла в кухню, чтобы Леха не заметил ее смеха. Агата хрипит специально для Лехи, голос у нее совсем нормальный, а тут спектакль. Мама еле удержалась, чтобы не сказать: «Перестань хрипеть, симулянтка». Но такие спектакли нельзя портить – Агате виднее, как прикидываться перед ее Лехой.
      Агата выставила из-под одеяла ногу в розовом носочке. Розовая пижама, розовые тепленькие носки – стильно.
      – Леха, а ты школу прогуливаешь? – Мама не утерпела, вошла и задала этот нескромный вопрос.
      – В школе нечего делать, там начался ремонт. Всех отпустили.
      – Ну естественно – всех. И надолго? – У Агатиной мамы есть серьезный недостаток – она проницательная.
      – Дней на пять, – не моргнув ответил Леха.
      – Вот как? А я надеялась, что ты, Леха, принесешь больной подруге домашние задания.
      Леха промолчал, подумал: «Мама у Агаты тоже непростая, Агата в нее».
      – Новый диск принес, – увел разговор на другую тему Леха и достал из сумки коробочку.
 
Я но асфальту шагаю
С тем, кого сберечь не смогу,
До остановки трамвая,
Звенящего на бегу.
 
      Диана Арбенина пела, Агата подпевала, Леха чистил умирающей Агате мандарины один за другим. Умирающая поглощала их с большим аппетитом. Леха и себя не забывал. Очень быстро опустошили весь кулек.
      Мама в кухне жарила любимые Агатины блинчики с яблоками, она не видела, как Леха учил Агату нащелкивать на градуснике температуру повыше.
      – Щелкать надо не очень сильно, не очень слабо, а аккуратненько. Не такие щелбаны, как дают в лоб! А с чувством меры, про которое вы, девчонки, вечно говорите.
      – Да ничего такого мы не говорим, Леха. Ты перепутал.
      – Ну как же! Лидка Князева все время тычет всех мордой в свои отстойные журналы чувство меры! Чувство такта! Чувство вкуса!
      – Ага, а у самой ни чувства юмора, ни даже простого чувства ума нет ни грамма!
      – Значит, так, – он взял с тумбочки термометр, стал щелкать по нему, – тюк-тюк-тюк. Вот уже сорок, дальше нельзя – в морг свезут.
      Они посмеялись, потом стряхнули термометр, и Агата сама ловко нащелкала температуру до тридцати девяти.
      – А еще можно прикладывать градусник к батарее, тоже набегает, лежи дома и ешь вкусное. А уроки не делай – голова же болит!
      – Ага, Леха. А то через три дня – главное дело, – это совсем мало – три дня. Вкусно пахнет! Сейчас будем есть с тобой блинчики с яблоками.
      – Ага, с яблоками я люблю. А эта Евгения Витальевна вообще безжалостная, она меня всегда быстро вылечивает. Неужели нельзя помедленнее. Оказывается, им в их поликлинике премию дают за быстрое лечение, – Леха врал вдохновенно и хотел, чтобы Агата не спросила про Барса.
 
      Леха хранил свой секрет. Он не сказал Агате, что его очень расстроил пес Степа. Степа заговорил человеческим голосом, все обрадовались, как лохи. А Леха сразу сообразил, что все не так просто. Может, и кот Барс заговорил? Виртуал все может. Что ему стоило научить сразу и Степу, и Барса, и еще пару псов или котов? Он же Виртуал!
      Вот тогда Леха помчался домой, даже с Агатой не попрощался. Он несся через лужи, пересекал дорожки бульвара. Леха влетел в свою квартиру, кинулся к Барсу. Кот презрительно смотрел на запыхавшегося полухозяина, который не насыпал ему корма, не налил водички. Какой толк от такой встречи? Тем более Леха – полухозяин, а целый хозяин – Леха плюс Агата, Барс это хорошо знает: Агата угощает Барса не сухим кормом «Любимая еда кошки», который рекламируют на всех углах, а запретными сардельками, сыром и рыбкой. Все приносит в аккуратных хорошеньких пакетах. А Леха не такой уютный, хотя и классный.
      Леха громко крикнул:
      – Барс! Привет!
      Замерев, Леха ждал ответа. Умеет говорить? Не умеет? Тишина затягивалась. Но Леха надеялся: Барс раскроет свой рот-ромбик и ответит непринужденно: «Привет».
      Такое легкое олово, его может сказать каждый. Но не Барс. Кот молчал, и Леха тяжело вздохнул. Худшие подозрения подтверждались: номер с Виртуалом не прошел, и это было очень грустно. Ведь рано или поздно Агата узнает, что Леха наврал, что Барс вовсе не умеет петь и даже разговаривать. И никакая ходьба на задних лапах не поможет. Задние лапы не лечат, как говорят в шестом «Б».
      Когда Агата все узнает, пойдут насмешки, обзывания.
      Надо было срочно искать выход.
      Но тут Агата заболела, и ей это нравилось, она готова была болеть долго, а не каких-то жалких три дня. И тогда Леха научил ее фокусам с градусником. Он надеялся за эти дни тяжелой болезни Агаты найти выход. Попросту говоря, как-то вывернуться из трудного положения.
      А пока он навещал Агату, они ели блинчики с яблоками, апельсины и мандарины, пили яблочный сок. Мороженого Леха не носил: одно дело симуляция, а другое – настоящая ангина. Настоящая пройдет, тогда будет мороженое.
 
      Редакторша пришла домой и с порога крикнула:
      – Скучные люди! Сидят дома, а погода какая! Весна!
      На дворе была зима, похожая на серую осень. Дети и муж удивленно уставились на Умницу. Они оторвались от телевизора, что делали редко. Умница выглядела потрясающе – новая коричневая шляпка, коричневатая помада, из-под шляпки каштановые пряди, каких раньше не было, или никто не замечал. А в руке у нее яркие желтые тюльпаны.
      Муж задал вопрос в корень:
      – Откуда цветы?
      – Красивая женщина должна всегда быть с цветами, – нагло ответила Умница.
      – Во дает! – крикнул сын в восторге от маминого нахальства.
      – Авторы подарили? – Дочь в маму, она на все находит слишком земные ответы: – Угадала?
      – Ни грамма, – редакторша незаметно для себя стала употреблять словечки подростков с Лунного бульвара, – отвяньте. – Она сняла пальто, поставила цветы в вазочку и повернулась к ним, чтобы разглядели ее похорошевшее от прогулки и новой уверенности в себе лицо. – Авторы сейчас цветов не дарят, они от меня не зависят, а только от главных начальников.
      – Откуда же цветы? – тупо повторил муж, он опустил ноги с дивана, сидел в напряженной позе, штаны на коленях вытянуты, майка сидит криво.
      – На кого ты похож? – Умница поморщилась. – Старый пень, а не мужик! Небритый, не стриженный год, живот вырос, штанами такими моют полы. А перед тобой кто? Женщина.
      – С большой буквы, – подыграла дочь, – ты, мама, красивая и обаятельная. – Она помолчала и добавила. – Оказывается.
      Сын хмыкнул, хотел сказать: «Пожилые не бывают красивыми, а мамашке за тридцать, какая красота?». Умница прочла его мысли и позвала:
      – Идите есть, я принесла салат и сырники.
      Они ужинали. Покупной салат из коробки был не такой вкусный, как самодельный. Она прочитала их мысли:
      – Сегодня у вас скучные мысли о салате, а завтра вы станете во всем тоскливыми, линючими и бескрылыми. Сырники, кстати, тоже из коробки, я их только подогрела. Съедобно? Ну и все.
      – Это еда для холостяков и сироток, – с набитым ртом бубнил муж.
      Но положил себе еще сырник.
      Она насмешливо смотрела на них, на каждого по очереди, это были ее родные любимые люди.
      – Дом – не место для распущенности, – сказала она, – приведи себя в порядок – это раз. Я начала с себя. Теперь новая жизнь. Зарядка по утрам, пробежка по вечерам, приглашаю вас всех в свою компанию. У кастрюль вязнуть не буду. Перейдем на облегченную еду, нам толстеть ни к чему. Мы крылатые, веселые, романтичные люди.
      – Ну хорошо. А что же, так и будем есть из скучных бескрылых пачек? – Муж избаловался на ее пирожках и борщах, он гнул свою линию.
      – Предлагаю готовить по очереди. Все взрослые. Любимые люди не для того, чтобы заедать жизнь друг друга. Не забудьте помыть посуду, я ухожу. – И она, не дожидаясь вопросов, ускользнула из квартиры.
      Легкой, молодой походкой Умница шагала через двор. Ей некуда было спешить, но она начала новую жизнь. В новой жизни молодая красивая женщина не торчит в четырех стенах, так она решила. Прогулка не повредит цвету лица и стройности фигуры.
 
      Агата окончательно выздоровела. Еще денек она проволынила – хрипела, как Кощей Бессмертный, нащелкала температуру до сорока, но у мамы нехорошая привычка трогать лоб нежной ладонью. Не свой лоб, а Агатин.
      – Симулянтка и притворщица! – обрадовалась мама. – Нет у тебя никакой болезни! Градусник щелкать – старая примочка, мы этот приемчик еще в школьные годы знали! – Мама села в кресло недалеко от лежащей Агаты. – Как же давно это было – страх перед контрольными, школьная любовь, мамина косметика!
      – Школьная любовь! – сразу встрепенулась Агата. – Расскажи! Никогда не рассказывала.
      – Вставай, одевайся в толстый свитер и делай уроки – послезавтра в школу. И не морщи нос, учиться отвыкла! Совести совсем нет.
      – Расскажи про школьную любовь. У меня же слабость после тяжелой болезни. Откажешь, а после самой будет стыдно.
      Мама сидела молча, Агата видела: мама в воспоминаниях. Агата включила плеер:
 
Последние метры нам давались с трудом,
А дорога кончается там, где начинается дом...
 
      Андрей Макаревич и «Машина времени» – мамины любимые, Агата поднесла наушник к маминому уху. Когда песня кончилась, спросила:
      – Мама, дашь мне эти сережки поносить? Такие классные, мне пойдут, то есть покатят.
      – Привыкла все вымогать, – засмеялась мама, – пока болела, очень обнаглела.
      – Стихами заговорила! Супер. Ну рассказывай про любовь.
      Мама начала рассказ:
      – Я была тихоней, а мечтала стать смелой и решительной. С каждого понедельника надеялась начать новую отважную жизнь. И вот однажды на уроке мне в щеку влетела какая-то коробочка, довольно тяжелая. Попала почти в глаз. Я осмотрела класс и сразу увидела: Сашка Компотов сидит отвернувшись от меня и слишком подчеркивает свою полную непричастность. Сразу поняла: это он.
      Учительница ведет урок, а я зашипела:
      – Сашка!! На перемене убью!
      Он отвечает:
      – За что? – А глаза лжесвидетеля, как у тебя, Агата, когда врешь. – Мама смеется сразу над Сашкой Компотовым и над своей дочерью Агатой.
      – Рассказывай, мама. Как интересно! Коробкой по щеке! Ну как сегодняшний мальчишка. А ведь было в давние времена.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.