Наша бестолковая жизнь

Нет, выходит, ты к своим приехал, а уже тут тебе мать про него сказала. Это хорошо, что мать, значит, на посредника денег тратить не надо. Послушай, а вот еще говорят - "процентная ставка", это что такое? Да столько всего сейчас говорят, что и не упомнить. Эх, обдирают народ как липку: землю отобрали, воду отобрали. А что, нет? Если плата за них такая назначена, что народу не уплатить, то как это еще называть? Конечно отобрали. И все же растолкуй ты мне, что это за процентная ставка такая?
      А у Арто еще дедова "аукционная цена" из головы не выходит. Он только представил себе: осел дядюшки Лиснехака продается с молотка! - и захохотал. Мирно разглагольствовавший Лиснехак мигом насторожился: ишь смеется, небось выгоду чует. Если так, пусть хохочет на здоровье, только чтобы над его, Лиснехака, ослом смеяться не смел! Кто дешево покупает, всегда над продавцом смеется. Понимает, что за гроши хороший товар приобрел, вот и радуется.
      - Что, дешево отдаю, сынок? Так ведь вы в Ереване и деньги в Ереване, а мы тут, в селе, ну что мы в этом понимаем! У меня из собственности только и есть что ослица, осленок да еще наша ослиная жизнь в придачу.
      - Да ты о чем, дядюшка Лиснехак? Разве ты цену назвал, чтобы говорить, кто выгадал, кто внакладе остался? Да и какой между нами торг! Дорого, дешево называй свою цену, бери деньги, отдавай осла - и все дела.
      - Нет, не говори, каждая вещь свою цену имеет. В торговле всегда один теряет, другой выгадывает. Нехорошо, если ты в проигрыше останешься, сынок: ты не поленился, из своего распрекрасного города сюда ради моего осла примчался, прямиком ко мне пришел... Да, ты мне про аукционную цену растолкуй: что она, лучше, чем договорная, или как?
      Арто улыбнулся. Ну что тут скажешь, как ему объяснишь? Но хозяин осла терпеливо ждет, глядя ему в лицо. Старый человек, слышал краем уха, что существуют разные формы торговли: оптовая, розничная, еще какая-то ...
      - Забудь об аукционной цене, дядюшка Лиснехак. Аукцион - дело накладное, да и для осла утомительное. Это ведь как делается: придется тебе народ собрать - всех, кто будет торговаться за твоего осла, и еще толпу праздных зрителей. При хорошей погоде еще ладно, можно аукцион на площади устроить, а если вдруг ненастье? Тогда не иначе как сельский клуб понадобится арендовать. Осла твоего, разукрашенного и принаряженного, придется на сцену взгромоздить. Потом ты должен будешь назначить аукционную цену и объявишь начало торгов. А для этого и фанфары нужны, и гонг, и человек, который будет в тот гонг ударять, и еще много всякого. Люди начнут наперебой свои цены выкрикивать, осел в ответ рев поднимет...
      - Нечего моему ослу в клубе делать. Осел - он осел и есть, вдруг ему в голову взбредет на председательское место усесться, а? Прости господи, что это я говорю! Ха-ха-ха... Возьмет да и сядет на место завклубом или сельского старосты, и люди станут на моего осла смотреть как на руководящего работника! Нет, это не для меня, я за свою жизнь страшилок навидался. У нас поля есть, горы и долины есть, - понадобится, мы там народ соберем.
      - Ну ты даешь, дядюшка Лиснехак! И ты и твой осел. Надо ведь и меру знать. Другие все на свете продать готовы, тут купят - там перепродают, друг у друга товар зубами вырывают - и даже глазом не моргнут. А ты одного разнесчастного осла никак продать не решишься, все прикидываешь. Никаких клубов, никаких гор и долин, огородов и баштанов! Вот он я, покупатель, сам к тебе пришел - что может быть лучше! Говори же цену.
      - Да ты не серчай, сынок. Что же ты, такой горячий, на тех умников, что ереванский коньячный завод чужакам продают, не сердишься? Мой осел для меня тот же коньячный завод, только я какому-нибудь Гранту Багратяну или кому там еще и пальцем к нему притронуться не дам. Мой осел себе цену знает, теперь остается, чтобы его хозяин ослом не оказался, не оплошал. Наш коньячный завод тоже лучше, чем кто другой, себе цену знает: сколько солнца он в подвалах хранит, сколько любви и таланта в него люди вложили!.. И земля наша в нем, и снега Масиса, и гордая стать Арагаца... Ты думаешь, раз я в селе живу, так кроме ослов ни о чем знать не знаю? Коньячный завод, винный завод сами себе цену знают. А вино и коньяк людям язык развязывают. Того и гляди, завтра станут говорить: мы свои заводы иностранцам дешевле продали, чем дед Лиснехак своего осла-трехлетка. Нет уж, это я сам решать буду. Ты цену хочешь знать, и правильно делаешь. Вот увидишь моего осла, прислушайся - он сам тебе свою цену скажет. И всегда так: товар сам за себя говорит. Но назначать цену буду я, и только я.
      Лиснехак понимал, что настал решающий момент, и, отложив в сторону такие пнятия как стыд, возраст и все такое прочее, всерьез задумался. В голове давно дремала невесть откуда взявшаяся цифра "сто тысяч" - он ее разбудил тычком, мысленно подозвал осла, примерил к нему эти самые сто тысяч, поглядел на "упакованного" таким образом осла, подумал и изрек:
      - Да какие сто тысяч! Осел - и тот удивится. Какую тебе цену сказать, не знаю. Как у вас там в городе, жизнь дорогая? В деревне, скажу я тебе, совсем никакой жизни не осталось, так что уже и не понять, что дорого, что дешево. Если скажу тысяч семьдесят-восемьдесят, согласишься?
      - Куда я денусь. На том и порешим. Вот и молодец, а то разве я в ваших ценах что-нибудь понимаю? Мое дело денежки выкладывать. Но дай хоть посмотреть на осла. А то сегодня ты мне осла сторговал, а вдруг завтра вместо него коня за уздцы приведешь, - засмеялся Арто.
      - Конь твоему отцу ни к чему. Всему свое время, сынок. Отец твой уже не наездник, наскакался. И то сказать, в деньгах ты, может, и разбираешься, но что ты в ослах можешь смыслить? Деньги по курсу доллара будешь давать или как?
      "Ты посмотри, и доллар он знает, и курс доллара знает! Бедная наша деревня, бедные крестьяне. Никакому врагу не дано было завоевать их любовь, а доллар сумел, да как скоро!".
      - Как пожелаешь, дядюшка Лиснехак. Хочешь, в долларах заплачу, хочешь - в рублях, хочешь - в драмах.
      - Ну, если спрашиваешь, чего я желаю, тогда отправляйся-ка ты домой и пришли сюда отца. Мы с ним быстро общий язык найдем.
      - Отца непременно пришлю. Надо и мне подарку моему цену узнать, для него ведь покупаю. Пусть сам придет, поглядит, одобрит.
      - Понимаю, сынок. Я с первых слов твоих понял, что для отца осла купить хочешь, для своего деревенского дома, не для города. Да и на что вам деревенский осел, когда у вас там своих навалом. Я все понимаю, сынок. Ты человек молодой, твои родители тебя на свет произвели, вырастили, воспитали, образование тебе дали, потом женили и теперь каждое лето тебя с внуками в гости ждут. Мне все это известно, у самого дети есть. Знаю, что твои старики по внукам с ума сходят. А раз средства позволяют, то что тебе стоит отдать тысяч семьдесят или восемьдесят за осла, который стоит все сто, а то и сто двадцать. Купишь осла, приведешь на родительский двор, своими руками к колышку привяжешь и скажешь: вот, отец, до сего дня я вашими советами да на ваши деньги жил - отныне вы на мои будете...
      Лиснехак удовлетворенно засмеялся. Отныне... Давненько он это слово не произносил. Да ведь и не с кем было разговоры разговаривать...
      - Так и должно быть, сынок. А то мы теперь так обедняли, что от детей своих подаяния ждем. Купишь ты моего осла, подаришь отцу - и для всего села примером станешь. Люди скажут: вот это сын! Какая для отца подмога! Он новую жизнь отцу подарил! Наша деревенская молодежь теперь по всему свету рассеяна, так что весь мир узнает о твоем похвальном поступке, которым ты не только любовь к родителям, но и к народу своему, к своей родине сполна доказал. Все узнают и вспомнят о своих бедных родителях. Вспомнят и, может, тоже купят своим по ослу, а может, денег пришлют - на осла или на коня, а нет - так возьмутся уплатить, как это по-теперешнему... налог с оборота или там акцизный сбор. Ведь как ни гляди, деревенский люд сильно пострадал. Раскололи деревню, исконное крестьянство от земли отлучили. Все теперь чужое, все враждебное. Э-эх!.. Да что это я разговорился, время-то позднее. Давно у меня толкового собеседника не было. Пусть отец приходит, мы с ним и наговоримся всласть, и цену обсудим. А то ты и в городских ослах не больно разбираешься, где уж тебе в деревенских толк знать.
      Арто достал из машины пакет с гостинцами, прислонил к столбу ворот, помахал Лиснехаку и пошел обратно к машине. Лиснехак сидел неподвижно, задумавшись о чем-то своем. Потом вдруг очнулся и крикнул Арто:
      - Ты не сказал, зачем они это сделали, зачем коньячный завод погубить решили?
      - Они не один коньячный завод - они весь наш народ погубить решили. Да ты не переживай, дядюшка Лиснехак, ты лучше за осла своего крепче держись. Если каждый у нас за то, что ему принадлежит, его стране принадлежит, крепко держаться станет, в стране будет полный порядок.
      - Э-э, а я думал, ты умный. Да разве таким макаром в стране порядок наведешь? Вы, значит, будете у вас там в городе ломать да грабить, работящих людей из страны гнать и нищих бездельников плодить, а мне за ослиный хвост крепко держаться, не отпускать?! А государство где, на моем осле восседает, что ли? Или, может, под тем ослиным хвостом прячется?..
      - ... Там, в пакете, и коньяк есть, дядюшка Лиснехак.
      Машина тронулась.
      Лиснехак глянул на целлофановый пакет: интересно, что там? Молодец парень, не с пустыми руками приехал. Однако не многовато ли... Дед посмотрел вслед удаляющейся автомашине и привычно заговорил вслух:
      - Сколько беспокойства человеку... Но не возвращать же назад. Ладно, если купит осла, вычту из цены. Как там ее: закупочная... или продажная...
      Дед слабой рукой ударил себя в грудь:
      - Не передумал бы, упаси боже, а то на такой случай люди цены не придумали...
      Блестящая идея покупки осла вскоре собрала их опять. Осла купить труднее, чем продать. Продавцу осла что? Его ослица родила детеныша, осленок благополучно подрос, стал крепким ишачком-трехлетком - хозяин в своем праве: хочет продать - продает. А у покупателя забот не перечесть. Как быть Василу? До невестки слух дойдет, что Арто отцу коня купил, вдруг пойдут у них ссоры да разговоры! Да в самой деревне его же соседи судачить станут, откуда у Арто деньги берутся. Да такие, что осла купить ему ничего не стоит. Да не простого осла, а с полной амуницией! А из "амуниции" только и всего что седло на спине. Завидовать станут!.. Так покупать или не покупать? Да или нет?
      Арто увидел в руках у отца четки: пускай взамен уст пальцы скажут, чет или нечет. Да-а, в таких случаях женщина действует куда смелее.
      - Васил джан, давай сына расстраивать не будем. Решил, так пусть себе покупает. Осел у Лиснехака отменный, да и сам он человек честный, порядочный. Арто к нему с гостинцами ездил, они все обговорили, так что все хорошо будет. А мы с ослом по-новому заживем: он нам и хворосту из лесочка, и травы натаскает. Наберем травы, а там, глядишь, и бычка заведем. У тебя, отец, уже сил маловато, пусть ослик на нас поработает - дровами, сеном нас обеспечивает. Опять же соседи приходить станут, осла просить, а то совсем мы с тобой от людей отвыкли, одичали.
      Утром чуть свет Васил уже был на ногах: когда у человека важное дело, ему не лежится. Сын пускай спит, он вчера свою долю дел переделал: съездил к Лиснехаку и все уладил. Сели они и обо всем на свете поговорили, о самых разных вещах. Хотя главной темой был, конечно, осел и его купля-продажа, но разве это мешает людям обсудить тысячу других насущных проблем. Да, сын у него голова! Еще бы, если человек физику и математику назубок знает, кто его одолеет!
      Васил так долго и пристально оглядывал свой двор, будто что-то потерял. Прикидывал, где лучше будет осла привязать, куда они хворост, привезенный ослом, складывать будут, куда траву. Сколько лет они скотины не держали! Не завести ли еще и собаку? Да только чем ее кормить? Собака хорошее обращение любит. С ней как с собакой нельзя обращаться, так каждый дурак может...
      Васил сам не заметил, как направился к дому Лиснехака. И шел с таким настроем, словно уже купил осла и тот каждый божий день, груженный ношей, без понуканий приходит с выгона к самому его порогу.
      Так, размышляя, добрался до Лиснехака.
      - Ну, что скажешь, как дела у нашего ослика? И что наш осел у твоих дверей делает?
      - Как дела, говоришь? Ну если ты, только в мыслях имея купить моего осла, уже с людьми здороваться забываешь, что же будет, когда ты им по праву завладеешь? Тогда к тебе и вовсе близко не подойдешь. Это что же, из-за осла мы про доброе утро забыть должны? И без того все эти проклятые новые порядки нас так доконали, что утром "доброе утро" сказать забываем, вечером - "доброй ночи".
      - Не бывать этому, Лиснехак джан, никакие новые порядки, будь они неладны, ни осел, ни даже тысяча ослов нас раздружить не сумеют. Просто в мыслях я уже с ним был, с нашим ослом. Наша с тобой дружба, сосед, не вчера началась, она нам веками завещана. Какую ты цену за осла хочешь? Сколько я сына ни спрашивал, толком не назвал. Тысяч семьдесят-восемьдесят, говорит. Вот я к тебе и пришел. Еще недавно помирать собирался, а теперь вот за ослом своим явился. Заодно, думаю, и тебя повидаю.
      - Да ты только ради осла и пришел.
      - Ладно, пусть будет по-твоему. С утра пораньше нехорошо о деньгах говорить, но скажи только, а мне за сколько осла отдашь?
      Лиснехак почуял: вот оно! Здесь вот-вот совершится что-то на самом деле серьезное и важное, и успех этого дела целиком в его руках!
      - Я с тобой торговаться не намерен. Свою цену я назвал. Пускай теперь сын твой думает, чтобы потом не передумать.
      - Что тебе сказать, Лиснехак джан. Передумать он не передумает. Загорелся парень, прямо как приспичило: дескать, вы меня растили, воспитывали, образование дали и жизни учили. Теперь, говорит, слава Богу, я свой верный кусок имею, так что я - не могу вам осла купить? Я говорю: "Не надо, не трудись, сынок, ни к чему это. Жена твоя узнает - твой осел в коня вырастет, в автомобиль превратится, а то и в корову с теленком". А мать мне говорит: "Васил джан, не огорчай сына, пусть покупает".
      - Это правильно. Дело тут в другом: ну, купите вы моего осла, так ведь разговоров не оберешься. Кто не знает, что сейчас на одну зарплату никто осла приобрести не может - даже близко к нему не подойдет, а твой сын покупает. Завтра люди спрашивать станут, откуда у него деньги. Допустим, я скажу, что подарил, - тогда, спрашивается, откуда у меня деньги на муку? Видишь, как все непросто. У наших правителей нынче большой разбой. Люди сказывали, они налоги утаивают, а на те деньги себе дворцы строят, втридорога иностранные машины покупают, детей своих в иностранные университеты учиться устраивают, отдохнуть захотят - по заграницам гуляют, где душа пожелает. Однако люди на это глядеть не станут, а твоего сына завтра же спросят: откуда у тебя деньги?
      - Лиснехак джан, все, что ты говоришь, я тоже знаю, слышал не раз. Да у нас и дел других не осталось, кроме как слушать, что люди говорят. Но и ты меня пойми. Откуда мне знать, где Арто эти деньги взял? Жизнью своей клянусь, поверь, не знаю. Парень экономист, за всякие разные дела берется: дипломные студентам пишет, диссертации сочиняет. Поставь себя на мое место, и давай вместе порассуждаем. Намедни мы с матерью среди ночи проснулись, думали мы, думали, голову ломали и вот к чему пришли. Азнив говорит, Арто с товарищами в наши края с ревизией приехал; видать, они каким-то аферистам помогли бумаги в порядок привести, чтоб все было шито-крыто, вознаграждение получили, ну и друзья повезли деньги в Ереван: либо начальству отдадут, либо пир устроят на эти деньги. А мой Арто к начальству подмазываться не любит и пить не привык, вот и решил: куплю-ка я осла. Вот так она говорит, а уж правда это или нет, я не знаю. Я за сына очень беспокоюсь, а он только смеется, говорит: "Да о чем ты, отец, у нас такие богатеи есть - капельки пота в жизни не пролили, а миллионы имеют, миллионы! Да не так себе, а в американских долларах! Ты, говорит, отец, хоть знаешь, какого они цвета, доллары? Зеленые они, точь-в-точь как наши горы, и на этой зелени люди ох как пасутся! Богачи нынче горы золотые имеют. Все на свете им в угоду делается: какая мебель, какие машины, ты бы знал! А их отпрыскам-бездельникам ни учиться не надо, ни в армии служить. Вон нашему министру обороны задали вопрос, пусть назовет поименно, у кого из нынешних руководителей сын в армии служит. Получили ответ: племянник Ара Саакяна. Да кто такой этот Ара Саакян и какой из него руководитель! Стыд и позор!.. Ладно, оставим это. Поговорим о цене нашего осла.
      - Ну, если хорошо подумать, он сто тысяч стоит. Но вам тысяч за семьдесят или восемьдесят отдам.
      - Долларов?
      - Долларов, драмов - мне все равно, я сказал - семьдесят-восемьдесят тысяч, остальное меня не касается. Сын твой говорил: хочешь - по курсу доллара заплачу, не хочешь - так заплачу, лишь бы ты был доволен. Ты меня, Васил-джан, в трудное положение ставишь. Если бы тебе за него платить - я бы его почти задаром отдал: знаю ведь, ты, как и я, живешь небогато. Но не ты покупаешь, а сын твой - бог с ним, пусть покупает. Они там у себя привыкли на водку да на сигареты деньги выбрасывать, пускай разок на осла потратит. Водка и сигареты они на время, а осел - это ведь навек. Пусть каждый сын, если карман позволяет, купит своим престарелым родителям осла. Да почему только престарелым - и молодым родителям тоже пусть осла или лошадь купят. Но лучше осла. Осел - существо вечное. Христос на своей ослице - видал куда добрался? Было бы у нас толковое правительство, не приходилось бы нам над ценой одного-единственного осла так долго голову ломать. Я твоему сыну вчера от семидесяти до восьмидесяти тысяч говорил, а тебе, так и быть, тысяч за семьдесят, даже за шестьдесят отдам.
      Васил закряхтел: можно было подумать, он сейчас начнет отсчитывать несуществующие тысячи. А Лиснехак продолжал свой монолог частного собственника:
      - Вот мы с тобой об осле говорим, оно и понятно: я осла продаю, ты осла покупаешь, о чем же нам еще говорить. Но на самом деле надо бы о лошадях говорить. Ведь у нас тут горы и ущелья, да и враг недалеко. Где они, наши кони, где наши лихие всадники! Кто коня имел, у того теперь паршивого ослиного хвоста не сыщешь. Ну и дела... Сейчас как раз сеять пора, а у села ни одного трактора. Так отчего нам волов не завести? Где старые добрые соха да борона? Где наши арбы, возы да телеги? А-а-а, все пропало-сгинуло. Всего-то осла сторговать - а сколько разговоров!..
      Васил опять закряхтел над несуществующими деньгами.
      - Лиснехак джан, давай не будем считать дело окончательно решенным. Пусть родственница твоя Азнив зайдет - поговорите, обсудите.
      - Ну и ну! Мы же всего-навсего осла продаем-покупаем. Который день ты да твой сын, вдвоем торгуетесь, покупаете - все никак не купите. Да забирайте вы его - и дело с концом. К чему же бабу в торговые дела впутывать? Обижаете. Я понимаю: тебе осел позарез нужен, он твоей старости в любом деле помощник. Ну и нечего тут сто раз ходить туда да обратно. Зачем Азнив в это дело вмешивать?
      - Так дело-то семейное, Лиснехак. А как же! Ты не обижайся, но мы не курицу, не барана купить хотим. Мы осла покупаем, понимаешь ты, осла! И Азнив должна поучаствовать, а как же. Что же, все заботы нам, а ей только ослом пользоваться да радоваться? Пусть своими руками деньги тебе преподнесет. Вот если бы коня торговали - будь у меня деньги, я бы сам дал. Да-а, конь - это совсем другое дело! Но ничего не попишешь, в мои года уже не до коня. Осел скотина неприхотливая, на него любой тюк взвалить нетрудно, и уж что на него погрузишь, то твое. Знай нагружай да погоняй - он сам всю поклажу прямиком домой доставит. Только ты уж будь человеком, Лиснехак, скости свои сто тысяч ровнехонько наполовину: пятьдесят тысяч - и ни копейкой больше или меньше. Забирай свои пятьдесят тысяч и отдавай осла. Деньги твои - осел наш. Согласен?
      - Подумать только, что делается... Ослы, и те денег стали стоить. Только человек без цены остался. Ну что же, с чистым сердцем отдаю вам своего осла. Знаю, что в хорошие руки отдаю, вы сумеете с ним по-человечески обращаться, а не как с глупой скотиной. Но... От вас утаил бы, да от Господа не утаишь. Я тут ночью подумал, пораскинул мозгами: осел у меня справный, стыдиться не приходится, не попробовать ли мне его на аукцион выставить? Народ в деревне нынче совсем закис: ни работы, ни культурных мероприятий - никаких поводов вместе собраться. Если бы не похороны да поминки, и вовсе бы друг с другом не встречались. Вот он, осел, нас снова и соберет на площади или в клубе.
      - Ну уж нет, ты нашего осла не трогай. Это дело решенное, он уже и так наш, но хотелось бы знать, какого ты нам осла отдаешь: аукционного или договорного? Ты сам написал: "Продается. Цена договорная".
      - Мы тут время от времени радио слушаем, телевизор смотрим, бывает, и газетка в руки попадает... Это наше, как бишь его, Национальное собрание многим новым словам нас научило. Зато о том, какое наказание понес такой-то, который чужие денежки присвоил и сбежал, - того не сообщает, нет. Стране нужна сильная рука, нужно, чтобы люди этой руки боялись, закон нарушать боялись. Чтобы знали: вот мой народ, вот государство, вот закон. Тогда и жить легче. По закону жить надо, а то разве это жизнь? Разве это свобода? И вообще, разве можно столько попусту языком молоть, как вот мы сейчас! Оно понятно, работы-то нет, что нам еще остается. Спасибо нашему ослу, на пару дней нам занятие дал.
      - Это ты верно заметил. Однако, если спрашивать будут, что людям отвечать: мы осла на аукционе купили, или по акцизной цене, или по договору, а может, в лотерею выиграли?
      - Говорите, за живые деньги купили. Какой там аукцион! Этим делом, может, на будущий год займемся, когда новый ишачок подрастет. Так что вы прямо сейчас берите своего осла и начинайте мало-помалу к работе приучать. А в свободное время приводите сюда, они как-никак мать и дочь и друг к дружке сильно привязаны, пускай вместе побудут...
      Васил, наверное, лет десять так домой не торопился. Он радовался даже не столько тому, что заимел осла, сколько той легкости, с какой вдвое спустил цену договорного осла. Но Лиснехак-то каков! Поглядел, что парень из города приехал, сразу видать, человек культурный, галстук на шее, - ни и загнул втридорога. На аукцион хотел выставить... Неплохая мысль. Пускай пробует, но только на будущий год.
      ... Выставит он, значит, осла на аукцион. Ну, конечно, с радио, с телевидения народ понаедет, всякие корреспонденты валом повалят. И вот выступает председатель сельсовета. Как доверенное лицо осла рассказывает о его достоинствах, расхваливает его род до седьмого колена, превозносит его невероятное трудолюбие. "Ох и заживем, народ!.."
      Да-а, имел бы народ работу, а с ней и деньги какие-никакие, ему бы своего теперешнего ума стыдиться не приходилось. Конечно, люди языки чесать станут, завидовать будут, деньги Арто считать. Да чего там, с ослом все как-нибудь уладится, подумал бы кто о стране: ведь людям не на что хлеб купить, в долг жить приходится...
      Васил обрадовал жену: осла, который сто тысяч стоит, выторговал за полцены. Договорные восемьдесят тысяч превратились в пятьдесят тысяч наличными! Теперь дело за Арто. Одна, две, три, пять, девять... Арто отсчитал десять пятитысячных купюр, пересчитал еще раз для верности и протянул матери. Материнская рука на мгновение дрогнула. Сколько сын трудов положил! А до города слух дойдет, невестка узнает, тогда как? Нет, жена Арто слова не скажет, мужу перечить не станет, их невестка не из таких. Но Сона деревенской жизни не знает, где ей понять их заботы. Лучше было бы сказать ей про осла, нехорошо, если от чужих узнает.
      - Вот, мать, бери и прямо сейчас иди к Лиснехаку, там еще раз пересчитаешь и вручишь. А то вдруг найдется другой покупатель, выложит за нашего осла шестьдесят или семьдесят, а то и все сто тысяч да и уведет его у нас из-под носа.
      - Азнив, сын правильно говорит. Дай-ка и я еще разок пересчитаю, напоследок, и неси их Лиснехаку, он как раз дома. Неси скорее, а то он вздумает осла с аукциона продавать.
      Азнив завязала в платок свернутые в тугую трубочку деньги, крепко сжала их в кулаке и отправилась в путь. Арто вслед крикнул:
      - Мам, давай на машине отвезу.
      - Нет, - отмахнулась мать с видом человека, знающего свое дело.
      Нет на селе тропинки, которая укрылась бы от глаз односельчан.
      - Азнив джан!
      - Что, соседушка?
      - Знаю, Азнив джан, что к Лиснехаку идешь. Дай Бог удачи!
      - Спасибо.
      - Деньги за осла ему несешь?
      - Не простые деньги, а сыном в поте лица заработанные.
      - Люди говорили, пятьдесят тысяч. Верно?
      - Да, пятьдесят...
      - Ну и ну! Из золота он у него, что ли? По договору купили, Азнив джан?
      - Нет... С аукциона!
      - Это как же?!
      - Долго объяснять.
      - Ладно, как бы там ни было, пусть живет и работает вам на радость. Были бы деньги, мы бы тоже своим старикам ишачка купили. Было у нас когда-то два осла, так одного волк задрал, другого лихие люди утащили. Пусть ваш осел будет цел-невредим, Азнив джан. Долгих лет и вам, и детям вашим. Теперь как только нам осел понадобится - мы к вам, и гляди тогда, не забудь, что я тебя первая поздравила. Мы за вас очень, очень рады. А магарыч-то когда?
      - Да погоди ты, боишься не успеть? Мы осла еще домой не привели, он еще, почитай, и не наш пока.
      Еще много раз на пути к Лиснехакову дому пришлось Азнив останавливаться, чтобы дать ответ на все волновавшие односельчан вопросы. Да, все правда, сын приехал, поглядел, что отец совсем сдал, достал деньги и сам к Лиснехаку съездил, сторговал осла. Ишачку неполных три года, он под седлом ни дня не был. Она, Азнив, как раз деньги несет Лиснехаку. Что касается цены, то по которой они его купили: по договорной или по аукционной, - она понятия не имеет. Ей деньги пересчитали и в руки дали, ей остается только вручить их Лиснехаку... Выяснив все животрепещущие подробности, люди сокрушенно качали головой: что пятьдесят тысяч! - они за осла и больше бы дали, если б деньги имели. Осел отменный, он этих денег стоит. Но Василов-то сын, глядите, каков! И машина у него есть, и к своим ездит, не забывает. Говорят, и голова у него толковая: при любом государственном устройстве он своим умом и сам прожить, и семью прокормить сумеет. И что бы там люди ни думали - это их личное дело, но поздравляли они и радовались искренне, от сердца. Кроме всего прочего, конечно, еще и в расчете на будущее: завтра им осел понадобится - будет у кого попросить.
      Так Азнив добралась до Лиснехакова дома. Хозяин понял, что в кулаке у нее деньги на покупку осла, удивился. Бог вам в помощь, люди, но зачем женщину в такие дела впутываете?
      - Добро пожаловать, Азнив джан. Давненько я тебя в своем доме не видел, совсем старика забыла. А тут вдруг в одночасье сын твой пришел, потом муж заявился, а теперь и ты... - Дед попытался изобразить хитрую улыбку, но не вышло. - Чего ж вы так, все вместе бы и пришли - мы бы мигом со всем покончили. Не успел твой муж уйти, люди ходить стали, дескать, что же ты нам не сказал, зачем осла городскому человеку отдал, лучше бы кому из своих, деревенских продал. Я объясняю, мол, бог с вами, разве я кому другому сказал, а вам нет? Никому ничего я про осла не говорил, я объявление написал и ослу моему на шею повесил, так весь свет и узнал, что ослик мой продается и цена... как там было? Аукционная, что ли?.. Ага, нет, договорная!
      - Сколько ты сказал, Лиснехак джан, столько я и принесла - копейка в копейку, - Азнив разжала пальцы и стала развязывать узелок платка.
      - Ты не сколько я сказал, ты сколько Васил сказал, принесла. Ну, принесла и ладно, да только куда было так торопиться? Взяли бы осла на пару дней, пусть бы он к вам попривык, а вы его привычки изучили, а как дела пошли бы на лад, тогда бы и...
      - Нет, мой Арто денежку к денежке пересчитал, мне в руки дал и сказал: "Пусть тратит на здоровье".
      - По долларовому курсу дал или в наших армянских драмах? В долларах это сколько же будет?
      - Нет, смотри, пятитысячными бумажками десять штук.
      - Ну что ж, торговля есть торговля. И все же мужчина из женских рук деньги брать не должен. Вот не терпится Василу! Однако, раз дают, надо брать. Осел на пастбище, ближе к вечеру вернется - приходите забирайте. А нет, так я завтра утречком сам его приведу. А деньги потом. А ну как на мое несчастье его как раз сегодня волк загрызет или вор утащит?
      - Не приведи бог, Лиснехак джан, что ты такое говоришь! Твой осел уже наш, так что, если с ним беда и приключится, это будет наше несчастье, не твое. Лиснехак джан, если задуматься, мы с тобой кровными родственниками друг дружке приходимся. Так что ты гляди, чтобы Васил мне потом всю жизнь глаза не колол: дескать, я осла за полцены выторговал. Знай, вот они тут, твои деньги, я их крепко держу. А как же иначе, ведь моя родная бабка двоюродной сестре кума твоей родной бабки невесткой приходится...
      - Да-а, и в самом деле, спасибо, напомнила. Раз такое у нас с тобой близкое родство, ну-ка разожми кулак...
      Азнив разжала пальцы и загляделась на дареные сыном деньги: бедный мальчик, день и ночь трудился, откладывал, от себя отрывал...
      - Знаю, Азнив джан, у матери рука не идет отдавать заработанные сыном деньги. А потому оставь себе сколько-нибудь.
      - Зачем это?
      - Бери-бери, мало ли на что пригодится.
      - А сколько брать? - с сомнением улыбнулась Азнив.
      - Сколько захочешь, столько и возьми.
      - Да что ты, что ты, Лиснехак, тебе они самому вон как нужны. И не такая это сумма - всего-то цена одного осла, - чтоб из нее еще и брать что-то.
      - Да бери, чего там, тысяч сто себе возьми.
      Азнив засмеялась.
      - Смеешься. Ну да, отчего тебе не смеяться! Задаром моего аукционного осла отдаю, от договорной цены отказываюсь. По мне, лучше по старинке торговать, по дедовскому обычаю. Ты смеешься, а мне за воду платить, за землю платить. Подоходный налог, акциз, налог на прибыль... Что за времена настали, Азнив джан! Моей жизни еще хватит на то, чтобы пару ишачков на ноги поставить да продать, а народу как жить? Где это видано, чтобы человек с земли своей, с родины бежал в чужие страны?.. Да-а, ни за грош своего горячего скакуна отдаю. Завтра как узнают, что я осла продал, вмиг заявятся: акцизный сбор давай, то, се. И пойдут складывать да умножать... Что же это на свете делается! Уж если деревенские люди здесь, на нашем раздолье да приволье, самые главные вещи понимать разучились, то в городе и подавно. Затуркали народ, так что смотреть жалко.