- Лаура?
      - Конечно, Лаура. Только Лаура могла быть такой идиоткой, чтобы приготовить итальянский ужин и ждать тебя половину ночи!
      - Лаура, прости, ради бога. Сегодня вечером кое-что случилось... и меня это совершенно вывело из равновесия.
      - Как ее зовут?
      - Лаура, перестань. Прости. Все так ужасно перепуталось, что я начисто забыл, что должен прийти к тебе ужинать.
      - Наверно, ты хочешь мне это компенсировать?
      - Знаешь, пожалуй, да.
      - Ну так не старайся. А в следующий раз, когда придешь в кафе, сядь за столик, который обслуживает Кэти.
      Она бросила трубку, и мне был слышен лишь звук зуммера. Я вздохнул и тоже положил трубку.
      Тут же я услышал тоненькое пискливое пение.
      Мы выплыли в море из Грейнитхед
      Далеко к чужим берегам...
      Безумный голос наполнил меня еще большим страхом, потому что я понял истинный смысл этих слов.
      Но нашим уловом был лишь скелет,
      Что сердце сжимает в зубах.
      Это была не старая матросская песня и наверняка не песня о ловле рыб. Это была песня о Микцанцикатли и о том, как Дэвид Дарк и экипаж "Арабеллы" поплыли в Мексику, чтобы привезти демона в Салем. Это была песня смерти и уничтожения.
      24
      На следующий день, во вторник, меня посетил утром в лавке знакомый представитель местной полиции, который хотел задать мне несколько вопросов по делу Констанс Бедфорд. Коронер установил, что причиной смерти было обширное повреждение обеих долей мозга вследствие резкого и неожиданного охлаждения. Детектив в плохо скроенном костюме расспрашивал меня, не держу ли я дома баллоны с жидким азотом или кислородом. Это был глупый вопрос, но наверняка он должен был задать его по формальным причинам.
      - Вы не держите дома льда? Льда в больших количествах?
      - Нет, - уверил я его. - Ни льда, ни жидкого кислорода или азота.
      - Но ваша теща умерла от холода.
      - От холода или от чего-то подобного, - поправил я его.
      - А из-за чего? - заинтересовался он. - Врач сказал, что на нее воздействовали такой низкой температурой, что ее глазные яблоки в буквальном смысле слова полопались. Ну так вот, как до этого дошло?
      - Не имею понятия.
      - Но ведь вы там были.
      - Видимо, это было проявление какой-то климатической аномалии. Я только увидел, как она упала на тропинку.
      - Потом вы побежали вдоль берега. Почему?
      - Хотел позвать на помощь.
      - Ближайшие соседи живут ста метрами дальше, но в противоположном направлении. К тому же у вас есть телефон.
      - Я просто запаниковал, - заявил я. - Разве это преступление?
      - Послушайте, - сказал детектив, уставив на меня глаза, зеленые, как зрелые ягоды винограда. - Вы уже второй раз в течение недели упоминаетесь в связи со смертью при невыясненных обстоятельствах. Так что окажите мне услугу и в будущем постарайтесь избегать таких ситуаций. Вы подозреваемый в обоих случаях. Еще раз с чем-то попадетесь, и вас будут вынуждены посадить, и надолго. Вы понимаете меня?
      - Я понимаю вас.
      Допрос вывел меня из равновесия, поэтому через полчаса я запер лавку и поехал в Салем. Я запарковался на улице Либерти и отправился в пассаж навестить Джилли. Когда я вошел, она как раз продавало красное платье, предназначенное, судя по длине, явно для подметания улиц, какой-то увесистой блондинке тяжелого калибра, но улыбнулась при виде меня и явно была обрадована.
      - Я думала о тебе, - заявила она, когда клиентка выплыла из салона.
      - Я тоже о тебе думал, - признался я.
      - Эдвард говорил, что поездка в Тьюсбери была крайне полезной и что старый Эвелит сказал вам, где вы можете найти то, что ищете.
      - Точно. Я как раз собираюсь к Эдварду.
      - В этом нет нужды. Я встречаюсь с Эдвардом на ленче в двенадцать. Может, пойдешь с нами?
      - Мисс Маккормик, с огромным удовольствием.
      Мы встретились с Эдвардом перед Музеем Пибоди и пошли в ресторан "Чарли Чан" на пристани Пикеринга.
      - Мне неожиданно захотелось китайской кухни, - заявил Эдвард. - Все утро я каталогизировал восточные гравюры, и когда я думал о Макао и Уам, у меня все время перед глазами были соевая лапша и жареные креветки.
      Нас посадили за столик в углу, кельнер принес нам горячие полотенца, а потом тарелку "дим сум", китайской закуски.
      - У Форреста и Джима завтра свободный день, - заявил Эдвард. Поэтому я решил, что смоюсь по-английски и присоединюсь к ним. Вначале попробуем поискать эхозондом там, где, если верить старому Эвелиту, находится корабль. Хочешь поехать с нами?
      - Пожалуй, как-нибудь в другой раз, - ответил я. На самом деле мне очень хотелось помочь в поисках "Дэвида Дарка", однако я знал, что завтра я ничем не смогу быть полезен. "Алексис" будет целыми часами плавать концентрическими окружностями, что необходимо при исследовании дна эхозондом, и эта прогулка наверняка не доставит никому никакого удовольствия.
      Эдвард взял палочками завернутый в бумагу кусочек курицы и ловко развернул его.
      - Меня беспокоит только одно, - заявил он. - Почему старый Эвелит так настаивал, чтобы лишь он один имел доступ к этому огромному скелету, когда мы вытянем его из моря?
      - Если этот демон на самом деле настолько могуч и грозен, как говорил Эвелит, то мы сами с ним не справимся, - заметил я. - Старик по крайней мере убежден, что сможет как-то сдержать его.
      - А откуда известно, что в том ящике демон? Мало ли что сказал нам старикан. В этом медном ящике может быть что-то крайне ценное, а мы даже не можем в него заглянуть, только послушно и без споров доставить его ему под самые двери.
      - Что ты предлагаешь? - спросил я. Неожиданно я подумал: возможно, лучше будет не допускать старого Эвелита к Микцанцикатли по той простой причине, что если мы решимся освободить демона, то сделать это будет значительно легче, если ящик будет находиться под нашей опекой. К тому же Эвелит, Энид или слуга, Квамус, наверняка найдут способ опутать демона с помощью заклятий, оккультных ритуалов или предметов специального назначения, так же, как вампиров укрощают с помощью чеснока. А когда они уже свяжут на Микцанцикатли чарами, я наверняка не смогу его освободить. Довольно трудно попасть в дом к Эвелиту, когда на страже стоят Квамус и этот доберман. Но разрушить их чары будет еще более трудной задачей.
      - Почему бы вам не попробовать утку со специями? - заговорил Эдвард. - Здесь она исключительно вкусная. Знаешь, как ее здесь готовят?
      - Да, я знаю, как ее здесь готовят, - ответил я. - Но лучше я возьму цыпленка в соусе из черной фасоли.
      - Поделимся, - предложила Джилли.
      Эдвард откашлялся.
      - Ни к чему сразу отвозить этот медный ящик в Тьюсбери. Всегда можно нанять рефрижератор, чтобы он стоял и ждал на пристани, пока мы будем доставать "Дэвида Дарка", и отвезти ящик в "Холодильные камеры Мэсона". Потом мы сами вскроем его и посмотрим, что там внутри.
      - Так вы на самом деле верите во все, что старый хрен Эвелит наговорил об этом ацтекском скелете? - спросила Джилли. - По мне, так вся эта история явно шита белыми нитками.
      - По-твоему, то, что случилось в "Корчме любимых девушек", тоже шито белыми нитками? - спросил я.
      - Ну, нет, но... сама не знаю. Демон? Кто в наше время верит в демонов?
      - Я просто пользуюсь общеизвестным словом, - объяснил Эдвард. Понятия не имею, как это назвать иначе. Оккультный реликт? Не знаю. А вот "демон" - простое удобное слово.
      - Ну ладно, пусть будет демон, - уступила Джилли. - Но я сомневаюсь, что вам кто-то поверит и захочет помочь, едва только услышит о демоне.
      - Посмотрим, - буркнул Эдвард, а потом обратился ко мне: - Ты договорился о чем-нибудь со своим тестем по вопросу финансов?
      - Еще нет. Я оставил ему время как следует подумать.
      - Нажимай на него дальше, хорошо? Нам хватит денег лишь на работу с эхозондом и ни на что больше. Я уже опустошил свой счет в банке, но это не значит, что там было много. Две тысячи сто долларов.
      - Ты видел еще каких-то духов? - спросила меня Джилли. - Каких-то иных призраков? Эдвард рассказал мне, что случилось в субботу вечером. Это, наверно, было ужасно.
      - Ты все еще в это не веришь, ведь так? - спросил я.
      - Я хотела бы поверить... - ответила она.
      - ...но не можешь, - закончил я за нее.
      - Извини, - сказала она. - Наверно, я слишком практична, чересчур приземлена. Когда я смотрю на этих девиц в фильмах ужасов, которые визжат от страха при виде чудовища или вампира, то знаю, что сама никогда бы себя так не повела. Мне захотелось бы знать, что это за чудовище и чего оно от меня хочет, и не переоделся ли кто-нибудь случайно таким чудовищем. Согласна, то, что было в мотеле, было страшно. Может даже, это явление и было сверхъестественным. Но думаю, что будь это сверхъестественное явление, оно происходило бы исключительно в твоем сознании: ты сам его и вызвал. Последние два дня я как раз думала, а верю ли я в духов, и каждые пять минут меняла мнение, но, пожалуй, пришла все же к выводу, что не верю. Люди видят духов, это правда. Ты тоже видишь духов, и я тебе верю. Но это еще не значит, что духи действительно существуют.
      - Ну, ну, что за образчик рассудительности, - ответил я. - Вот тебе говядина с имбирем, угощайся.
      - Думаешь, я крайне упрощаю вопрос?
      - Разве я сказал, что ты очень упрощаешь вопрос?
      - Ну, не этими словами.
      - Тогда не надо объяснять мне, что я должен думать.
      После ленча я купил большой букет цветов и поехал назад в Грейнитхед. Я собирался вручить цветы Лауре и еще раз извиниться перед ней за то, что забыл о нашей встрече. Я уже заглядывал в "Бисквит", но ее еще не было. Зато весь персонал вытаращил на меня глаза, и я догадался, что Лаура уже все всем раззвонила. Следуя по Восточнобережному шоссе, я решил, что заеду в лавку в Грейнитхед, куплю новую бутылку виски и, может, какое-нибудь вино для Лауры в дополнение к цветам. Был светлый весенний день. Ленч с Джилли и Эдвардом поправил мне настроение. Насвистывая, я запарковал машину и зашагал через стоянку к дверям лавки.
      Чарли не было, но за прилавком стоял его первый помощник Сай, пухлый подросток с огромным количеством прыщей на лице и, наверно, последний на всем Восточном Побережье реликт стрижки ежиком. Я подошел к полке со спиртным и взял бутылку "Шивас Регал" и бутылку красного "Мутон Кадет".
      - Чарли нет? - спросил я Сая, доставая бумажник.
      - Вышел, - ответил Сай. - Вернее, вылетел во двор, неизвестно зачем.
      - Чарли выбежал? Пожалуй, все время, что я живу здесь, я еще никогда не видел Чарли бегущим.
      - На этот раз он на самом деле спешил. Он вылетел через те двери так, будто уронил окурок в штаны, и вопил что-то о Нийле.
      Я почувствовал знакомую неприятную дрожь.
      - О Нийле? Неужели о своем умершем сыне?
      - Ну, может, и нет, - ответил Сай. - Это ведь, наверно, невозможно. Он сказал, что увидел его. "Я вижу его!" - завопил он и выбежал через двери так, будто ему в задницу сунули стручок перца.
      - В какую сторону он побежал? - спросил я его.
      - В какую сторону? - повторил в удивлении Сай. - Я не знаю, в какую сторону. Ну, наверно, в ту сторону, к автостоянке и холму. Я был занят клиентами, понимаете, и совершенно не обратил на это внимания.
      Я поставил свои бутылки на прилавок рядом с ним.
      - Придержи их для меня, хорошо? - бросил я, а потом рывком дернул двери лавки и выбежал на стоянку. Прикрыв глаза от солнца, я посмотрел на холм, но не заметил и следа Чарли. Однако Чарли был толстым и в плохой форме, поэтому он наверняка не ушел далеко. Я пробежал через стоянку и поспешно начал взбегать на холм.
      Это было долгое и тяжкое восхождение. Цепь холмов, которая на юге заканчивалась Холмом Квакеров, в этом месте была наиболее крута и недоступна. Приходилось хвататься за жесткую траву, чтобы удержать равновесие, но даже несмотря на это я несколько раз соскальзывал по ненадежной почве и поцарапал щиколотки.
      Через четыре или пять минут, вспотев и задыхаясь, я добрался до вершины холма и огляделся. На северо-востоке я видел деревушку Грейнитхед, внизу - блестящую полосу северной Атлантики. На западе был Салемский залив и сам Салем, растянутый вдоль берега. На юге вздымался Холм Квакеров, где стоял мой дом, а на юге-западе лежало Кладбище Над Водой.
      Здесь, наверху, ветер дул сильнее и было холодно, хотя и светило солнце. У меня слезились глаза, когда я лихорадочно осматривался в поисках Чарли. Я приложил руки рупором ко рту и прокричал:
      - Чарли! Чарли Манци! Где вы, Чарли?
      Я спускался по более пологому склону, ведущему к морю. Трава шелестела на ветру и хлестала меня по ногам. Мне было холодно, и я чувствовал себя очень одиноким. Даже дым, поднимающийся столбом из труб "Шетланд Индастриал Парк" близ пристани Дерби, не давал мне никакого доказательства, что вокруг меня существуют другие представители рода человеческого. Я был один в неожиданно опустевшем мире.
      Но через минуту немного ниже по склону я заметил Чарли. Он бежал трусцой через траву, направляясь наискось в сторону побережья, а его белый фартук трепетал на ветру, как сигнальный флажок.
      - Чарли! - закричал я. - Чарли, подождите! Чарли!
      Но то ли он меня не услышал, то ли пропустил это мимо ушей.
      Хотя я уже задыхался, я быстро сбежал по склону и у подножия догнал его. Он даже не обернулся, чтобы взглянуть на меня. Я был вынужден бежать все время, чтобы не отставать. Лицо у него было бледным от усилий, на лбу блестели капли пота, грудь под полосатой рубашкой поднималась и опускалась.
      - Чарли! - крикнул я. - Зачем вы так бежите?
      - Не вмешивайтесь, мистер Трентон! - просопел он. - Оставьте меня в покое!
      - Чарли, ради Бога! Вы получите инфаркт!
      - Не ваше... дело! Не вмешивайтесь!
      Я споткнулся о камень и чуть не упал, но через минуту снова догнал Чарли и прокричал:
      - Он не настоящий, Чарли! Это иллюзия!
      - Не говорите так, - просопел Чарли. - Он настоящий. Я видел его. Я молился о нем Богу, и Бог мне отдал его. А если я верну Нийла, то и Майра вернется ко мне. Поэтому не вмешивайтесь, пожалуйста! Не разрушайте чуда!
      - Чарли, это чудо, но сотворил его не Бог, - выдавил я.
      - Что вы несете? - Чарли чуть сбавил темп и теперь шел быстрым неровным шагом. - Кто же делает чудеса, если не Бог?
      Я указал на северо-запад, где к югу от острова Винтер распростерлась мерцающая поверхность воды.
      - Чарли, на дне океана, точно там, где я показываю, лежит уже почти триста лет корпус корабля. В этом корабле заключен демон, дьявол, поймите же это! Злой дух, такой же, как в "Ужасах Сентервиля", только еще хуже.
      - Вы хотите мне внушить, что это он воскресил моего Нийла?
      - Не только Нийла, Чарли, но также и мою жену, и жен, мужей, братьев и сестер многих других жителей Грейнитхед. Чарли, Грейнитхед проклят этим демоном. Умершие из Грейнитхед не могут обрести покой, и ваш Нийл тоже.
      Чарли остановился очень долго и смотрел на меня, выравнивая дыхание.
      - Почему вы мне это говорите? - наконец спросил он. - Разве это правда?
      - Насколько мне известно, это правда. Этим занимаются еще несколько человек, в том числе и трое ребят из Музея Пибоди. Мы хотим общими силами вытащить этот корабль на поверхность и раз и навсегда избавиться от демона.
      Чарли отер губы тыльной стороной ладони и, щуря глаза, посмотрел на Кладбище Над Водой.
      - Не знаю, что и сказать, мистер Трентон. Я видел его. Он был настоящим. Настоящим и живым, таким же, как я сам.
      - Чарли, знаю. Я тоже видел Джейн. Но прошу вас поверить мне, что это совсем не тот самый Нийл, которого вы когда-то знали. Он изменился и теперь стал опасен.
      - Опасен? Этот мальчишка получал от меня солидную дозу ремня каждый раз, когда что-нибудь вытворял.
      - Таким Нийл был раньше, при жизни. Этот же Нийл совершенно другой, Чарли, он находится во власти этого демона и хочет вас убить.
      Чарли фыркнул и откашлялся. Он посмотрел на меня, а потом снова уставился на Кладбище Над Водой.
      - Сам не знаю, - наконец сказал он. - Не знаю, во что верить. Верить ли вам или верить собственным глазам.
      Именно тогда мы услышали зов. Юношеский голос, несомый ветром. Мы оба напрягли слух, стараясь найти источник этого звука. Наконец Чарли сказал:
      - Там... там, смотрите туда!
      Я последил, куда указывал его похожий на сардельку палец, и увидел Нийла, молодого Нийла Манци, он стоял на небольшом травянистом холме и махал нам рукой так свободно и радостно, будто был еще жив.
      - Папа... - кричал он. - Иди, папа...
      Чарли тут же побежал в его сторону.
      - Чарли, ради Бога! - закричал я. Я побежал за ним и пытался схватить его за руку. - Чарли, но это же не Нийл!
      - Не морочьте мне голову, сами посмотрите на мальчика, - просопел Чарли. - Только посмотрите на него, тот же самый, что и раньше. Это чудо, и только. Обыкновенное чудо, как в Библии!
      - Чарли! Он вас убьет!
      - Ну и хорошо, может, я этого заслуживаю, раз купил ему этот чертов мотоцикл. Не мешайте, мистер Трентон, предупреждаю вас. Оставьте меня в покое!
      - Чарли...
      - Мистер Трентон, я уже не могу стать более несчастным, живой или мертвый.
      От этих его последних слов я остановился. Я смотрел, как Чарли Манци тяжело мчится по склону к худощавому юноше в джинсах, который стоял чуть дальше и махал ему. Я знал, что не смогу ничего сделать. Конечно, я мог подставить Чарли ножку или нокаутировать его, но все это не имело смысла. Ведь не смогу же я следить за ним и днем и ночью на тот случай, если Нийл еще раз явится ему. Кроме того, Чарли никогда бы мне не простил, если бы я попробовал задержать его силой.
      Я стоял неподвижно, опустив руки, а Чарли отдалялся все больше. Вскоре я видел только небольшую пухлую фигурку в белом фартуке, опережающую меня на добрую четверть мили.
      Я решил, что вернусь в лавку, возьму машину и приеду на кладбище, чтобы узнать, не смогу ли я чем-то помочь. Однако потом я заметил, что Нийл сбегает с холмика и исчезает, чтобы появиться вновь уже у ворот кладбища, до которых отсюда было почти столько же, как до моего дома. Чарли все еще бежал за ним. Я знал, что хотя это и кажется безнадежным, я должен догнать его и постараться любой ценой задержать его.
      Я сбежал со склона так быстро, будто вернулся во времена средней школы, когда ежедневно бегал, плавал и воображал себя новым Джонни Вайсмюллером. Но прежде чем я приблизился к Чарли на расстояние окрика, я так устал, что мог только натужно хрипеть, но все еще бежал, медленно, пошатываясь, пока между нами не осталось ярдов двадцать.
      - Папа, - долетал до нас крик, несомый северо-западным ветром. Папа, идем!
      Этот голос звучал так естественно юношески, что меня пробрал озноб. Я увидел, как Чарли подбегает к воротам кладбища, открывает их, заходит и исчезает между шеренг надгробий.
      Я предпринял последнее усилие. Когда я наконец добрался до ворот кладбища, я едва успел увидеть, как Чарли спешит по среднему проходу между надгробиями. Он теперь замедлил шаг и шел, прижимая руки к груди, поскольку запыхался, но ни на секунду не останавливался передохнуть. Нийл ждал его в конце аллеи, улыбался, протягивал руки и приветствовал отца так радостно, что я понял: я никак не смогу вынудить Чарли вернуться.
      - Чарли! - с огромным усилием прокричал я. - Чарли, подождите еще хоть минутку!
      Я дернул железные ворота, но по непонятным причинам они воспротивились мне. Ворота не были заперты на засов, не были заперты на ключ, ведь Чарли легко открыл их. Но хоть я и тряс их и толкал изо всех сил, они даже не дрогнули.
      - Чарли! - прохрипел я. - Чарли, минутку, послушайте же! Не приближайтесь к нему, Чарли. Не приближайтесь! Чарли, это не Нийл! Не приближайтесь!
      Я уперся плечом в ворота, но они не уступили. Я не мог ничего сделать. Я стоял за воротами и кричал, а Чарли тем временем медленным, тяжелым шагом шел между надгробиями в сторону своего чудом возвращенного сына.
      Затем я услышал громкий, глубокий скрип, будто кто-то передвигал по цементному полу тонну камня. Я сам не знал, слышал ли я этот звук ушами или чувствовал подошвами ног. Потом раздался следующий звук, еще более громкий и более скрипучий.
      Может, это было землетрясение? Может, что-то двигалось под нашими ногами? Я слышал, что в Грейнитхед есть подземные гроты там, где море вымыло под землей пустоты. Прижимая лицо к прутьям ворот кладбища, я старался увидеть, что творится там.
      К моему удивлению и ужасу, я увидел, как одно из надгробий, огромное, белое - мраморный катафалк, украшенный мраморным гробом, - соскользнуло на тропу перед Чарли и теперь преграждало ему путь. Растерявшийся Чарли огляделся, и я услышал, как он кричит:
      - Нийл! Нийл! Что творится? Нийл, ответь же мне!
      Но прежде чем он успел развернуться к воротам, следующее большое надгробие втиснулось в аллею за его спиной, отрезая ему путь назад. Оно двигалось медленно, как дорожный каток по гравию. Через секунду мощная гранитная плита полностью заблокировала проход.
      - Чарли! - закричал я. - Чарли, бегите! Ради Бога, Чарли, бегите!
      Я услышал, как Чарли снова зовет Нийла. Но я услышал и еще звук скрежет следующих надгробий, которые приближались с обеих сторон, очень медленно, но неумолимо, дюйм за дюймом уменьшая проход, в котором стоял Чарли.
      - Чарли! - закричал я. - Чарли!
      Пространство между надгробиями уменьшалось все быстрее, пока наконец сквозь скрежещущий шум не пробился неожиданный, пискливый крик о помощи.
      - Мистер Трентон! Я зацепился за что-то рукой! Мистер Трентон!
      Я яростно затряс кладбищенские ворота, но так и не смог пройти внутрь. Я мог только с волнением и тревогой смотреть, как Чарли старается забраться вверх по полированному боку мраморного катафалка, отчаянно пытаясь найти путь к бегству от двух огромных надгробий, которые напирали на него с двух сторон. Каждое весило минимум тонну; массивные плиты, украшенные каменными лилиями и барельефами ангелов, двигались как гигантские похоронные дроги, серые и гротескные, бесформенные и неудержимые.
      - О, Боже! - пискливо закричал Чарли. - О Боже! Нийл! Помоги мне! О Боже, спаси!
      Непонятным усилием Чарли смог наполовину вытянуть свое тяжелое тело из безжалостно захлопывающейся ловушки. Его лицо было пурпурным от страха, глаза вылезали из орбит. Он протянул ко мне руку, но тут массивные надгробия поймали его и сжали между двумя гладкими плитами гранита.
      Надгробия сомкнулись и раздавили Чарли. Я слышал треск дробящихся костей ног, напоминающий выстрелы из пистолета. Чарли беззвучно пошевелил губами в ужасающей муке, а потом из его раскрытого рта хлынул фонтан крови и кусков плоти, окрашивая надгробия в красное. С минуту он дергался и извивался, как червяк на крючке, потом, к счастью, упал.
      Я закрыл глаза и крепко ухватился за прутья ворот. Я дрожал всем телом, кровь стучала в висках. Потом, больше не оборачиваясь на Чарли, я развернулся и начал взбираться на холм.
      Позади раздался жесткий, действующий на нервы скрежет, когда надгробия отодвигались назад, на свои места. Этот звук пронизал меня до мозга костей, как говорят гасконцы. Я знал, что еще много лет буду просыпаться по ночам и напрягать слух, боясь этого звука; скрежета ужасной, неумолимо приближающейся смерти.
      Наверно, нужно сообщить о смерти Чарли в полицию.
      Я должен остаться у останков, пока кто-нибудь не появится. Но я уже замешан в два таинственных убийства, я уже достаточно натерпелся страха и нажил кучу неприятностей. Как мне объяснить смерть Чарли кому-то, кто не видел этого собственными глазами? Мне и самому верилось с трудом: огромные надгробия двигались, словно наделенные собственной волей. Я взобрался на холм, миновал поворот на Аллею Квакеров и наконец добрался до лавки Чарли.
      Обратная дорога заняла у меня втрое больше времени, чем безумный бросок к кладбищу. Когда вошел в лавку, чтобы забрать бутылки с виски и вином, у меня уже было заготовлено, что сказать.
      - Вы нашли его? - бросил Сай.
      - Ни следа, - гладко соврал я.
      - Вы о нем беспокоитесь? - заинтересовался Сай.
      - Нет, просто хотел ему кое-что сказать, но это не так уж и срочно.
      - А когда и вы вылетели, будто вас шилом кольнули в мягкое место, я подумал...
      - Забудь об этом, хорошо? - перебил я его более жестко, чем собирался. Я взял бутылки со спиртным. - Извини. Спасибо, что постерег бутылки.
      - К вашим услугам, - ответил сбитый с толку Сай.
      Я поехал в Грейнитхед. Мое любимое место парковки оказалось занято, и мне пришлось доехать до деревенской стоянки у пристани. Так что назад, на рынок, я доплелся явно не в лучшей форме: измученный, запыхавшийся, перенервничавший и взбешенный. Я вошел в "Бисквит" с хмурой миной, изображая Квазимодо, у которого разболелся горб.
      - Ну и ну! - завопила Лаура. - И у него еще хватает наглости явиться сюда!
      Я знал, что раз она сама заговорила со мной, то я уже наполовину прощен. Я положил цветы на прилавок, поставил рядом бутылку вина и сказал:
      - Цветы в виде извинения. Вино мы должны были выпить вчера вечером. Но если выпьешь вино сама, а цветы выбросишь, то что ж, я пойму.
      - Мог бы и позвонить, - с обидой сказала она.
      - Лаура, я сам страшно себя виню. Я полная сволочь.
      Она взяла бутылку с вином и внимательно изучила этикетку.
      - Ну хорошо, - сказала она. - Раз уж у тебя такой изысканный вкус, то я прощаю тебя. Но только пока. И если это повторится, то второй раз я тебя уже не прощу.
      - Как тебе будет угодно, Лаура.
      - Ты мог бы по крайней мере сделать вид, что сожалеешь.
      - Я просто страшно перенервничал.
      - А как ты думаешь, я не перенервничала?
      - Этого я не говорил.
      - Так вот, хотя бы извиняясь мог бы показать, как страшно тебя мучает совесть.
      - Ну чего ты от меня хочешь? - спросил я. - Чтобы я грохнулся на колени и посыпал себе волосы пеплом?
      - Ох, убирайся. Тебе вообще совершенно не нужно мое прощение.
      - Значит, ты заявляешь, что мне не нужно твое прощение, и требуешь, чтобы я убрался?
      - Джон, ради Бога!
      - Ну, хорошо, хорошо, - вздохнул я. - Уже ухожу.
      - И вино с цветами забирай! - закричала она мне вслед.
      - Оставь их себе. Хоть ты и считаешь, что мне не нужно твое прощение, я думаю, что ты совершенно не права.
      - Оно тебе нужно, как Гэри Гилмору, - фыркнула она.
      - Но ведь ты наверно помнишь его последние слова. "Покончим с этим".
      Я вышел из "Бисквита" и оставил Лауру беситься, пылая праведным гневом. Мне она нравилась, я совершенно не хотел злить ее. Может, я позвоню ей позже вечером и посмотрю, не остыла ли она. Ведь и я был бы совершенно не в восторге, если бы убил весь вечер на приготовление итальянских блюд для кого-то, кто так и не соизволил явиться.
      Когда я переходил через вымощенную кошачьими черепами рыночную площадь Грейнитхед, мне показалось, что на другой стороне улицы, на углу Вилледж-плейс, я увидел девушку в коричневом платье с капюшоном. Я сменил направление и пошел за ней. Я решил, что на этот раз я догоню ее и выясню, кто она. Может, она самая обычная девушка, а наши частые столкновения просто стечение обстоятельств. Но после смерти Констанс и Чарли я решил раскрыть тайну "Дэвида Дарка", и потому не хотел упускать ничего, что могло навести меня на след.
      Я свернул на Вилледж-плейс, узкую, короткую, слепую улочку, длинный ряды изысканных салонов, полных никому не нужной дешевки. Девушка остановилась перед витриной книжного магазина и всматривалась в выставленные книги. Неясно только смотрела ли она на книги, или на отражение в стекле.
      25
      Я осторожно приблизился к ней, обходя ее сзади. Мне было видно отражение ее бледного лица в стекле витрины книжного магазина. Наверняка она заметила меня, но не показывала этого. Она стояла совершенно неподвижно, одной рукой она придерживая капюшон на голове, другую неестественно опустив вдоль тела.
      Мы довольно долго молча стояли друг рядом с другом. Из магазина вышел мужчина в шерстяной лыжной шапочке, с пачкой книг под мышкой. Он увидел нас и, удивленный остановился на секунду, после чего поспешно удалился.
      - Почему вы ходите за мной? - спросила девушка.
      - Наверно, скорее это я должен спросить вас о том же. Вот уже несколько дней я встречаю вас на каждом шагу.
      Она повернулась и посмотрела на меня. В ней было что-то удивительно знакомое, хотя я никак не мог понять, что именно. У нее было очень бледное, довольно красивое лицо и очень темные глаза, но они блестели и были полны жизни, в отличие от пустых глаз Джейн, Эдгара Саймонса или Нийла Манци.
      - Вы не одна из них, - заявил я.
      - Одна из них?
      - Из призраков. Духов.
      - Нет, - она улыбнулась. - Я не одна из них.
      - Но вы знаете, о чем речь, не так ли?
      - Да.
      Я вынул платок и отер лоб. Мне стало жарко от неудобства ситуации, и я не знал, как мне себя вести. Девушка спокойно наблюдала за мной, чуть улыбаясь. Но это была мягкая, добрая улыбка, естественная и лишенная высокомерия, а вовсе не та маска умиления, которая появлялась на губах призрака Джейн.
      - Я всего лишь следила за вами, - объяснила она. - Только, чтобы удостовериться, что вам ничего не грозит, что вы в безопасности. Конечно, вы всегда были в относительной безопасности благодаря вашему неродившемуся сыну, но вы могли бессознательно попасть в опасное положение.
      - Вы за мной следили? - удивился я. - Кто же вы? Почему вы за мной следили? У вас нет на это права.
      - В наше время, - ответила девушка, ничуть не смущенная моей агрессивностью, - каждый имеет право следить за другими. Ведь никогда не известно, кто окажется другом.
      - Я хочу все-таки знать, кто вы, - кипятился, настаивая, я.
      - Вы уже знакомы с несколькими из нас, - ответила она. - С Мерси Льюис вы встречались в "Любимых девушках" в Салеме, а с Энид Линч в доме мистера Эвелита. Меня зовут Энн Патнем.
      - Мерси Льюис? Энн Патнем? - повторил я. - Но ведь это же те имена...
      Девушка широко улыбнулась и протянула мне руку. Я, колеблясь, взял ее ладонь, сам не знаю почему, может, просто не хотел вести себя невежливо. Ее пальцы были длинными, тонкими и холодными, и на каждом из них, даже на большом пальце, она носила серебряное кольцо.