— Что случилось?

— Там у подъезда стоит его джип…

— Чей джип?.. — прошептала я.

— Вадима…

— Нет… Не может быть…

Мне вдруг стало страшно. Я не была готова к этой встрече. Слишком свежо было воспоминание о моей собственной фантазии: как мы стоим с Вадимом посреди двора и молча улыбаемся друг другу, а я в трусах и майке, как дура…

— Выходи, — скомандовал Феликс.

Я не двигалась. Вот я выйду, подойду к Вадиму и что дальше?.. Что мне делать, как себя вести, что говорить?..

— Ну, что ты сидишь? — спросил Феликс. — Выходи. Дойдешь пешком. Не надо, чтобы он видел нас вместе…

— Я боюсь… — проговорила я, задыхаясь.

— Ерунда!.. Чего тебе бояться?..

— Не знаю…

Я помедлила, а потом резко дернула ручку двери — так резко, что ручка выскочила из моих пальцев и дверь не открылась.

— Погоди… — сказал Феликс и придвинулся ко мне. Волчьи глаза оказались совсем рядом, и я, без того уже достаточно напуганная, оцепенела вовсе.

— Ничего не бойся. У тебя все получится, — медленно проговорил Феликс. — Главное, помни: его жена читает учебники по психологии, она все делает правильно… Значит, ты должна быть неправильной… Неумелой… Смешной… Ты любишь праздники… Тебе всегда весело…

Наверное, такими бывают сеансы внушения…

— Помни обо всем, что мы знаем о них… И у тебя получится… Иди!

Я вышла из машины. Постояла пару секунд, обретая равновесие, глубоко вдохнула прохладный августовский воздух и шагнула под свод арки. Стук моих каблуков подхватило эхо… Я шла летящей походкой, улыбаясь своим мыслям. Я была легка и весела. Даже беспечна. Меня нисколько не интересовала возможная реакция чужих людей на мою улыбку… Такая беспечная девушка, как я, не должна была обращать внимания на машины, стоящие возле подъезда. Я и не обратила. Прошагав мимо джипа — это действительно был джип Вадима! — я свернула к подъезду. Чуть замедлила шаг — ну, скажем, для того, чтобы найти в сумке ключ… а найти ключ в женской сумке — не так просто… не так быстро… Наконец, я услышала, как за моей спиной открылась и через несколько секунд захлопнулась дверца джипа… Я нашла ключ и взялась за дверцу подъезда.

— Полина!.. — позвали меня.

Я оглянулась. Еще несколько секунд ушло на то, чтобы я узнала Вадима.

— Это вы?.. — удивилась я. — А что вы здесь делаете?.. К кому-то приехали?

— К вам, — помедлив, ответил он. Я изумилась еще больше:

— Ко мне?.. Правда?.. — и улыбнулась, на сей раз совершенно искренней счастливой улыбкой.

Странно, Вадим отвечал мне довольно мрачно и неловко:

— Хотите, поужинаем вместе?..

— Я… я не знаю… я не голодна…

— Удивительная девушка, — почти растерянно заметил Вадим и, разведя руками, улыбнулся: — Никогда не хочет есть…

Я тоже развела руками и тоже улыбнулась, словно была его отражением.

— Тогда… — проговорил Вадим, — тогда я приглашаю вас к себе в гости…

Я молчала, вглядываясь в его лицо. Мне казалось, я поняла, в чем было дело. Такое знакомство и такое свидание случились в жизни Вадима в первый раз. Он вел себя как человек, ступивший на чужую территорию, от его спокойствия и уверенности не осталось и следа, и оттого он еще больше был недоволен собой.

Я решила больше не тянуть, не испытывать судьбу: неопределенно пожав плечами, я шагнула к его машине, тем самым соглашаясь отправиться к нему в гости. Он открыл дверцу, и я нырнула в уютный полумрак джипа. Ни охранник, ни водитель никак не среагировали на меня.

Мы ехали молча, время от времени только обменивались взглядами с Вадимом. Я подумала, что, скорее всего, он благодарен мне за мое молчание. Взгляд его постепенно теплел, он успокаивался. Успокоилась — почти успокоилась — и я…

Мы довольно быстро домчались до центра. Джип остановился возле арки одного из домов. Почти такая же арка, как в доме Феликса, только увенчанная тяжелой чугунной решеткой, с охраной в лице вышколенного амбала.

— Приехали, — хрипло сказал Вадим и откашлялся.

В лифте, когда мы остались вдвоем, он снова улыбнулся мне. В сущности, все было так очевидно, что, я подумала, он прямо здесь и сейчас поцелует меня. Но он отвел глаза, и ничего не произошло…

Квартира Вадима поразила меня. Такие я видела только в американском кино. Широкая лестница с отполированными перилами вела на второй этаж, а ведь это была квартира в городском доме… Впрочем, было в ней, в этой квартире, что-то странное — я бы сказала, нежилое.!. Все продумано, красиво, стильно, но казенно, что ли…

Вспомнив о том, что я непосредственная девушка, я позволила себе спросить:

— Это не ваша квартира?

— Почему не моя? — удивился Вадим. — Моя… Просто я редко бываю здесь…

«Холостяцкая квартира, — подумала я. — Сюда он приводит…» — и тут же отвергла собственное предположение. Слишком смущен, почти скован был Вадим. И слишком вылизанной — квартира. Нет, нет, это, скорее всего, было место, где он изредка оставался ночевать, если приходилось работать допоздна, чтобы не ехать за город и не вставать затем с утра чуть свет.

— Хотите вина? — спросил Вадим.

— Наверное, да… С удовольствием… Спасибо…

Он откупорил бутылку вина — выдержанное, тяжелое, оно заполнило бокалы, медленно переливаясь в них. Мы молча сделали по глотку.

Было невыносимо душно — не оттого, что квартиру давно не проветривали, это было наше с ним волнение. Вадим, словно я попросила об этом вслух, настежь распахнул окно, оглянулся на меня… Вот сейчас, поняла я. Но он, посмотрев на меня в упор, отвел взгляд… Надо было срочно что-то сделать, нужен был какой-то шаг, толчок… Но не бросаться же к нему с поцелуями… Я была, конечно, веселой и беспечной, но не глупой… О глупости Феликс ничего не говорил…

— Я еще не знаю, чем буду заниматься, — сказала я наобум. — Но точно знаю, что мне нравится.

— Что? — обрадовавшись, спросил Вадим.

— А вы не будете смеяться? — улыбнулась я, склонив голову к плечу.

— Нет…

— Мне нравится писать… рассказы… Может быть, напишу роман…

Он кивнул. И я замолчала, с ужасом чувствуя, что возникшее напряжение вот-вот начнет ослабевать, участившийся пульс вернется в норму, и нити, протянувшиеся между нами, провиснут от долгого ожидания, от нерешительности Вадима… Я не знала, что мне делать, как спасти ситуацию…

— Пейте вино… — сказал Вадим. — Тогда, в ресторане, вы так и не выпили…

— Да… — вспомнила я. — У меня разбился бокал…

Я посмотрела на бокал в своей руке. Несколько дней назад он сыграл немалую роль в моем знакомстве с Вадимом. И я мгновенно, ничего не формулируя, решила повторить этот номер «на бис». Я разжала пальцы. Бокал выскользнул и разбился, вновь обдав красными брызгами мои ноги и юбку.

И, как тогда в ресторане, Вадим вздрогнул, словно очнулся, и шагнул ко мне. В следующую секунду время сжалось, застыло, а потом рвануло вперед неровными пугливыми скачками. Я помню, как мы целовались, потом — оказались в постели. Я не помню, как это было: хорошо или плохо, чувствовала ли я себя счастливой. Скорее, все, что происходило, было похоже на преодоление преграды, стоявшей между нами, как стена. Мы оба разрушали эту стену — не знаю, как Вадим, но лично я — зажмурившись от страха и стыда: момент, когда осуществлялись мои тайные планы, был самым мучительным для меня, потому что я не могла себе позволить быть собой — мне предписывалось оставаться трогательной и беспомощной девочкой и испытывать ее чувства, столь далекие от моих истинных.

…Потом мы сидели на ступенях лестницы, ведущей со второго этажа, где находилась спальня, пили из высоких стаканов свежевыжатый апельсиновый сок (я пила этот напиток впервые). Мы ни о чем не говорили — сидели рядом, улыбались, прикасались друг к другу, расслаблено целовались… Было хорошо и спокойно…

— Мне надо ехать… — тихо сказал Вадим.

— Сейчас, — с готовностью отозвалась я. — Я быстро оденусь…

Вадим покачал головой, прикоснулся губами к моему виску и проговорил:

— Оставайся.

Я замерла. Это было больше, чем удача — это уже походило на победу. Мою победу: Вадим не хотел расставаться со мной!.. Я помедлила с ответом:

— Без тебя?

— Я приеду завтра… С утра — не пугайся — придет женщина прибраться… Привезут продукты… Деньги у тебя есть?

«Кончаются!» — чуть было не выпалила я. Но вовремя вспомнила о том, что беспечной девочке-яхте вряд ли был бы приятен такой вопрос возлюбленного «сразу после».

Я отвернулась. Сжала губы. В глазах зарождались слезы жалости к беспечной девочке, которую так несправедливо обидели… Вадим заглянул мне в лицо.

— Ну, что ты, малыш… — испуганно сказал он. — Я не хотел тебя обидеть… В этом нет ничего оскорбительного… Ты мне веришь?

Я молчала.

— Ну?.. Веришь?..

Я кивнула ему, прикрыв глаза. Из-под ресниц все-таки выскользнули две слезы.

Вадим обнял меня, прижал к себе с такой нежностью, что я на секунду позавидовала беспечной девочке.

— Ну, все, все… Успокойся…

Я успокоилась не сразу, но и не стала слишком затягивать этот процесс. Вадиму нужно было уходить — не стоило нарушать его планы. Любые неудобства, связанные со мной, косой взгляд или осторожный вопрос жены могли омрачить его мысли обо мне.

У двери мы ненадолго задержались — Вадиму не хотелось уходить…

Проводив его, я поднялась на второй этаж в спальню и прилегла. Мне надо было многое обдумать, но я заснула почти мгновенно. Засыпая, успела только подумать о Феликсе: интересно, как он среагирует, когда я расскажу ему о подробностях нашего первого свидания с Вадимом?..

Наверное, поэтому Феликс и приснился мне. Мы были на какой-то набережной, не виденной мной прежде. Шел снег. Феликс молча смотрел на меня и плакал. Мне было больно, тоскливо, но я почему-то знала, что ничем не могу помочь ему и мы встретились в последний раз…

Я проснулась от странного звука, доносившегося откуда-то снизу. Полежав немного с открытыми глазами, я вернулась из печального сна и сообразила, что нахожусь в квартире Вадима, уже день — сквозь шторы пробивались лучи, образовывая на паркете неровные полоски, словно солнце расписалось в том, что все, случившееся со мной, явь… Внизу гудел пылесос — видимо, как и говорил Вадим, пришла женщина навести порядок.

Не торопясь, я приняла ванну, оделась, а потом спустилась вниз. Мрачноватого вида женщина чистила ковер в гостиной. Я задумалась о том, как это принято у богатых — просто ли здороваются они со своей челядью или же, напротив, считают своим долгом разговаривать с простыми людьми?.. Ответа я не знала и потому, просто поздоровавшись, прошла на кухню. Там лежали пакеты с продуктами. Я взяла персик, надкусила его — во все стороны брызнул сок, и я испуганно покосилась в сторону гостиной. Горничная продолжала уборку, не заметив моей неловкости. Казалось, она не замечала и меня.

Я доела персик, пытаясь понять значение своего сна: почему плакал Феликс?.. Может быть, ему все-таки станет больно, когда он узнает обо всем? Или — наоборот — больно будет мне, если в итоге ничего у меня с Вадимом не получится?.. Я сжалась, испугавшись собственных мыслей. В самом деле, с чего это я так ликую? Ну, случилось, я понравилась ему, он даже переспал со мной, но ведь это еще не значит, что отношения будут продолжаться, что он не передумает, что моя жизнь в корне переменится… Он всего лишь предложил мне переночевать в своей городской квартире. И, между прочим, уходя, не сказал, когда придет и придет ли вообще…

Зазвонил телефон. Я вздрогнула. Горничная вопросительно посмотрела на меня:

— Подойти?

— Да. Конечно. Она взяла трубку:

— Алло?.. Минуту… — взглянула на меня: — Вас…

Это был Вадим:

— Проснулась?

— Да… — ответила я и прибавила поспешно: — Скоро поеду домой…

— Зачем? Оставайся. Я заеду вечером.

Я осторожно перевела дыхание, чтобы — не дай бог! — вздох облегчения не услышался на том конце провода.

— Ну, тогда я просто съезжу домой переодеться и вернусь…

— А зачем тебе тащиться в Химки?.. — сказал Вадим, и мне показалось, что я слышу, как он улыбается. — Деньги — если вдруг тебе что-то понадобится — в спальне, в секретере. В центральном ящике… Повернешь ключик и увидишь…

— Не надо, — запротестовала беспечная девочка.

— Нет, надо, — твердо возразил Вадим. — Не будь ребенком. Не деньги портят человеческие отношения, а их отсутствие. Запомнила?

Как это оказывается просто: просчитывать наперед его реакции и подавать правильные реплики.

— Запомнила, — ответила я в трубку. — Но, Вадим… У меня есть свои деньги.

— Много? — весело поинтересовался он.

— Нет, не очень… — смущенно призналась я.

— Ну, вот видишь?.. А мне хочется, чтобы сегодня вечером ты была безумно красивая… Как быть?

— Как?

— Пойти и купить себе чего-нибудь эдакое…

— Но я не знаю твой вкус…

— Зато мы узнаем твой!.. — засмеялся Вадим. — Ну все. Хоп! До вечера!

— До вечера…

Продолжая улыбаться, я положила трубку, после чего снова надкусила сочный персик и поднялась наверх. Повернув ключ, торчащий из секретера, я выдвинула центральный ящик и, как и обещал Вадим, увидела деньги. Их было много, очень много: две банковские пачки стодолларовых купюр. Таких денег я никогда в своей жизни не видела… И, поворачивая ключ, рассчитывала не более, чем на несколько сотенных бумажек…

Я опустилась на край кровати и задумалась. Конечно, количество оставленных денег не имело прямого отношения к степени влюбленности Вадима. И даже к его щедрости. Все это говорило лишь об одном: Вадим любил заботиться о других, это доставляло ему удовольствие… Мне вдруг стало жаль его…

Из денег, оставленных Вадимом, я взяла пятьсот долларов. Прежде, чем отправиться по магазинам, я позвонила Феликсу и назначила ему встречу в кафе «Цитрус» на Маяковской. Я знала, что здесь любили встречаться Алена и ее подруги. Мне было приятно сознавать, что я иду ее дорожками, пью кофе там, где любит его пить она, сплю с тем, кого любит она…

— Кафе не из дешевых, — заметил Феликс, усаживаясь напротив меня на черно-белом диванчике, окрашенном под зебру.

— Я тебя пригласила — я заплачу, — ответила я и, улыбнувшись, рассказала ему все.

Феликс слушал внимательно. В отличие от Феликса из моего сна он не проронил ни слезинки. Наоборот — мягко улыбался, как учитель, принимающий экзамен у лучшего ученика и радующийся правильному ответу.

— Надеюсь, ты не взяла все деньги?

— Конечно, нет.

— Долларов пятьсот, не больше?

— Ровно пятьсот.

— Умница, — кивнул он. — Ты сама хоть понимаешь, какая ты умница?

— Не-а. Мозгов не хватает.

Феликс улыбнулся моей шутке и принялся за салат из морепродуктов.

— Слушай, а дальше что? — Дальше — больше.

— Я имею в виду не деньги.

— Я — тоже. Во всяком случае, не только деньги… Будь умна и осторожна. Легка. Разнообразна.

— Разнообразна? — переспросила я. — В смысле, в постели?

Феликс вдруг рассмеялся:

— Ты удивишься, но это как раз не обязательно… Для этого есть другая категория барышень… А ты — для того, чтобы он любил тебя… Так что поражай его многогранностью характера, а не… — он не стал продолжать, полагаясь на мою понятливость, и спросил: — А как он, кстати, в постели?

— Феликс… — растерянно протянула я. — Все нормально. Какая тебе разница?

— Просто интересно, — он пожал плечами. — У тебя появились секреты от меня?

— Это не секрет… Но…

Но мне не хотелось болтать об этом — вдруг потом мне будет стыдно смотреть на Вадима?

— Я не умею рассказывать о таких вещах… — закончила я. — Все в порядке, я же сказала… Он…

Я вспомнила, с какой нежностью Вадим обнимал меня, и замолчала, твердо решив, что не стану рассказывать об этом Феликсу. В конце концов это были детали, и они принадлежали только мне.

— На самом деле, я не знаю, как он ко мне относится… — сказала я, мягко меняя тему. — Надолго ли это… Серьезно или нет… Не знаю.

— А ты не торопись. Мы все узнаем со временем…

— От Зины?..

— Конечно. Она — наша рука на пульсе. Понять, как Вадим относится к тебе, можно только по реакциям его жены.

— Ты перескажешь мне все, что узнаешь от Зины, ладно?

— Разумеется. У меня нет от тебя секретов, — заметил Феликс.

— У меня тоже нет…

— Надеюсь. — Он внимательно посмотрел мне в глаза.

Я этот взгляд выдержала.

В нашем совместном предприятии начинался сложный период. Благодаря Феликсу мы ощутимо продвинулись вперед, но вместе с тем — оторвались друг от друга. Его советы по-прежнему были ценны, но уже не он определял расклад сил, не он находился в эпицентре событий и правил бал… Слишком многое теперь зависело от меня… Мы оба понимали, что может наступить момент, когда Феликс окажется лишним и мне захочется избавиться от него. Он знал, что достаточно обезопасил себя на этот случай. Так же, как знала и я, что, соверши я попытку оторваться от своего учителя, все мои достижения окажутся под угрозой. Все-таки я была хорошей ученицей.

Я выдержала его взгляд, давая понять, что нашему сотрудничеству ничего не грозит.

— А вот и кофе, — сказал Феликс и принялся за эспрессо. — Не боишься, что Алена с подругами придет сюда? — спросил он, улыбаясь.

— Нет, — ответила я. — Мне даже интересно посмотреть на них.

— Помнишь, Катя просила в ресторане о помощи?

— Да!

— Похоже, Вадим ей помог. Она будет делать женское ток-шоу. Без подстав.

— Что это значит?

— Участницы будут настоящими — не актрисы.

— Это хорошо или плохо? — спросила я.

— По-моему, глупо. Реальные люди не слишком управляемы. Я бы на ее месте не стал иметь дела со стихией.

— Ты любишь управляемых, я знаю, — заметила я. Он усмехнулся моему намеку:

— Называй, как хочешь… Но если говорить точнее, предпочитаю вдумчивых актеров, которые способны выучить текст, понять сверхзадачу и быть органичными. Это я о ток-шоу.

— Я поняла…

Феликс отправился со мной по магазинам. Цель поездки — купить пару недорогих, но достойных вещей — была достигнута через полтора часа. Помимо брючного костюма Феликс посоветовал купить скромный, без излишеств пеньюар, объяснив мне, что это как раз та вещь, которую, в отличие от костюма, вполне уместно оставить в квартире. Пеньюар был мил, тонок, изящен — ненавязчивое напоминание обо мне, если вдруг такое понадобится.

После кафе и всех покупок у меня оставалось двести долларов.

— Кстати, — сказал Феликс, — у меня кончаются деньги…

Я молча протянула ему двести долларов. Он вытянул одну бумажку, заметив:

— Все не надо. Это верни Вадиму.

— Для него сто долларов…

— Как для меня три рубля, — закончил Феликс. — Знаю. Но я ведь стараюсь не для него, а для тебя… Это плюс, понимаешь?.. Отсутствие интереса к его деньгам.

— Да.

— Только не клади их назад. А отдай ему в руки.

Так я и сделала, вызвав вспышку нежности у Вадима. В тот вечер он задержался и уехал гораздо позже, чем накануне, взяв с меня обещание остаться ночевать.

Я не стала звонить Феликсу, не стала никуда ездить. Весь день я провела одна, воображая себя хозяйкой этой роскошной квартиры. Одну из комнат я назначила детской, мысленно расставила в ней мебель для Сережки, собралась наполнить ее мягкими игрушками, но вовремя спохватилась, что мягкие игрушки — это развлечение Алены, оно будет напоминать Вадиму о главном доме, и решила ограничиться компьютером для сына… Конечно, это была игра — игра в то, как мы живем с ним вместе, но я уже знала, как много может изменить энергетика желаний.

Мне очень не хватало Сережки, очень! И еще мне недоставало моих записок, они лежали где-то в недрах издательства вместе с рукописью Феликса. Конечно, я могла бы выйти и купить бумагу, ручку, но писать мои записки в квартире Вадима было небезопасно. Каждый день приходила прислуга. Каждый вечер здесь бывал Вадим.

Мне приходилось ограничиваться лишь внутренними записями, если такие бывают. Я слонялась по квартире и рассказывала самой себе обо всем, что происходило, и о том, что могло бы происходить. Воображала, как Вадим, выйдя из банка, садится в свой джип, бросает водителю:

— На квартиру. — И джип летит по вечерней Москве.

Наверное, он позвонил Алене — предупредить, что задержится. Сказал ей что-нибудь вроде:

— Неожиданно возникли дела…

Я представила себе, как Алена сидела за столом. Дети ужинали, Зина подавала горячее.

— Хорошо, дорогой… — сказала Алена в трубку. — Зина оставит твой ужин в микроволновке…

— Не надо… Я перехвачу что-нибудь в ресторане…

— Да. Так будет лучше… Целую тебя, дорогой. Пока.

Алена беззвучно положила трубку радиотелефона на стол. На нее вопросительно смотрела Настя.

— Папа занят… — пояснила Алена свой телефонный разговор.

— Почему ты не спросила, чем?

Только так могла отреагировать Настя, которая, судя по рассказам Зины, была резкой девчонкой, любившей делать неожиданные заявления и задавать неудобные вопросы.

Алена растерянно помолчала, а потом сказала строго:

— Настя!.. Почему я должна спрашивать?.. Наверняка Алена вышла из-за стола. Как еще она, воспитанная, цивилизованная женщина, могла среагировать на неприятное замечание?.. Наверняка она ушла к себе. И — я надеюсь — ей стало тревожно и не по себе…

Когда приехал Вадим, я лежала в новом пеньюаре на кровати, свернувшись калачиком. Конечно, я не спала. Я знала, что со стороны была трогательной и беззащитной, и хотела, чтобы Вадим тоже увидел это.

Войдя в спальню, он постоял у порога, потом подошел к кровати — я слышала его шаги. Он положил что-то рядом со мной на подушку, снова замер, а потом его рука осторожно тронула меня за плечо.

Я открыла глаза и увидела улыбающееся лицо Вадима.

— Привет, — прошептал он. — Ты уже не одна.

— Вижу… — сонно ответила я и, обхватив руками его шею, потянула Вадима к себе.

Он поцеловал меня, и я почувствовала, как он соскучился. Потом он сказал:

— Нас трое.

— Трое?! — повторила я, не в силах сдержать испуга.

Я резко поднялась, зачем-то оглянулась на дверь, не в силах понять, кто третий. Вадим улыбнулся:

— Сюда посмотри, — и кивнул на подушку. Там лежала какая-то коробка.

— О господи… Что это?

— Ноутбук.

— Что?

— Компьютер, — пояснил Вадим. — Он твой.

— Мой?!

Вадим сел рядом со мною на кровать, протянул мне коробку.

— Господи, какая красота!.. — выдохнула я и коротко взглянула на Вадима, испугавшись, что моя искренняя реакция вдруг насторожила его. Но, кажется, все было в порядке. Вадим, улыбаясь, открывал ноутбук. — Наверное, он дорогой? — спросила я.

— Не думай об этом… Умеешь им пользоваться?

— Нет…

Вадим включил компьютер.

— Будем учиться?..

— Будем.

— Вот это мышка, она движет курсор… Видишь?.. Попробуй…

Я дотронулась до полированного шарика. Курсор начал беспорядочно носиться по монитору. Меня охватил почти детский восторг.

— Хорошо… — похвалил меня Вадим. — Поставь курсор на слово «пуск», щелкни левой кнопкой… Теперь — на слово «программы»… Умница… Microsoft word…

— Что это?..

Вадим потянулся через мое плечо, показал на мониторе нужную строчку.

— А теперь что?..

— А теперь открылась нужная программа… Пиши…

— Что писать?..

— Что ты хочешь…

Я невольно улыбнулась: если бы он знал, что именно я хочу писать!.. Если бы он прочел о моей встрече с Аленой, об уроках Феликса, о нашем знакомстве в ресторане… Что бы он сделал, интересно?.. Ударил бы меня? Убил?.. Я искоса взглянула на его улыбающееся лицо… Конечно, нет. Просто отвернулся бы брезгливо, и больше я не увидела бы его…

— Ну, пиши… — напомнил Вадим, и я почувствовала его горячую ладонь на своем плече.

С трудом выискивая буквы на клавиатуре, я написала: «Хочу тебя».

— Сохрани… — хрипло сказал Вадим.

— Как?.. Научи…

— Файл… Сохранить…

Нажав на нужные клавиши, Вадим положил компьютер на край кровати, развернул меня к себе…

— А компьютер?..

— Он никому ничего не расскажет… — прошептал Вадим, заставляя меня опуститься на кровать.

— Но там все написано… давай сотрем…

— Мы поставим его на пароль… И никто, кроме нас… Никто не сможет прочесть…

Я отвечала на поцелуи Вадима, помогала ему избавиться от одежды, но все время — мой взгляд падал на маленький компьютер со светящимся экраном, на котором было написано «хочу тебя». У компьютера может быть пароль! Это надежнее любого замка…

— Ты меня научишь ставить пароль?.. — прошептала я, всем телом прижимаясь к Вадиму.

— Да… Какой у нас будет пароль?..

— Вадим…

За окном спальни начался дождь. Он становился все сильнее, бил по металлическому карнизу все громче…

Все следующие дни я сидела у компьютера, обложившись справочниками пользователя. В сущности, это оказалось не так уж сложно: научиться входить в редакторскую программу, создавать документы, присваивать им имена, сохранять написанное, ставить на пароль документ или весь компьютер…

Разумеется, в качестве пароля я не могла выбрать «Вадим», как обещала. Меньше всего я хотела, чтобы он когда-нибудь прочел мои записи. Не годилось для этого и мое имя. Если Вадим захочет прочесть то, что я пишу, оно придет ему в голову сразу после того, как компьютер не откроется на его собственное.

Я задумалась: какой выбрать пароль?.. Сережа? Нет. Он здесь ни при чем — маленький, ясноглазый, такой беззащитный — я не должна впутывать его в эту историю. А то, что она затеяна ради него, никак не должно его касаться… Москва? Глупо… Рабочий поселок — ну, уж нет… Алена?.. Да, пожалуй. В этом имени для меня сошлось все: и Москва, и Рабочий поселок, и мои мечты, любовь и ненависть…

Я набрала на клавиатуре «Алена», в окне на экране возникли звездочки. Нажав на «ОК», я отправила свой пароль в долгую память компьютера. После чего взялась за свои записки. Не надеясь на то, что когда-нибудь увижу свои рукописные дневники, я начала все сначала: «Я родилась красивой, но бог знает где. В ужасной дыре, которая называлась „Рабочий поселок“.

Я сделала удивительное открытие: если начинаешь писать, наперед зная, что произойдет дальше, к тебе приходят другие слова, иное понимание событий, новый взгляд на детали. Теперь мне казалось очевидным, что именно моя первая встреча с Вадимом, когда я смотрела на него издалека, стоя на улице дачного поселка, определила дальнейший ход событий. Он уже тогда понравился мне. Но влияние на меня Алены, мое ожидание встречи с ней были слишком сильны, я не видела, не понимала подсказок судьбы. Так же, как не поняла истинной подоплеки своей тяги к Феликсу: причина была лишь в том, что меня и Феликса объединял Вадим…

Вадим появлялся лишь вечерами — у меня было немало времени для работы. Я быстро и с удовольствием восстановила свои записи, а затем продолжила их.

Раз в неделю я встречалась с Феликсом. Обычно это происходило на следующий день после выходного дня Зины. Мы сидели в «Цитрусе», и я с жадностью слушала новости о жизни в доме Алены. Далеко не вся информация казалась мне заслуживающей внимания, но по опыту восстановленных дневников я уже знала, что невозможно угадать наперед, что на самом деле важно, а что — нет. И, на всякий случай, записывала все, что узнавала от Феликса.

Вадим все реже бывал дома, приезжал все позднее. Уложив детей спать, Алена дожидалась его, чтобы разделить с ним ужин, разогретый в микроволновой печи. Но он все чаще отказывался от ужина, ссылаясь на то, что перекусил в городе.

Алена молчала, не задавала никаких вопросов — во всяком случае, Зина не слышала, чтобы хозяева выясняли отношения. По ее словам, в доме возникло напряжение. Оно исходило от Алены и было скорее не напряжением, а загнанным глубоко в себя страхом. Алена словно оцепенела. Она оставалась такой же ровной и спокойной внешне. Не повышала голоса. Но это была уже не та Алена.

Однажды после очередного вечернего звонка Вадима она вошла в кухню и, постояв молча, рассеянно глядя на Зину, сказала:

— Вы можете достать ужин Вадима Григорьевича из микроволновки. Он будет поздно.

Зина молча выполнила указание и, оглянувшись, обнаружила, что Алена по-прежнему стоит в дверях, глядя прямо перед собой и никуда конкретно.

— Зина, — словно очнувшись, проговорила Алена. — Хотите коньяку?

Зина вздрогнула — представляю, каково было ей, державшей фляжку под матрасом, услышать о своем любимом напитке.

— Я не пью коньяк, — поспешно и, наверное, неубедительно возразила Зина.

— Ну, тогда — сухое вино… Хотите?..

— Я… Я даже не знаю… — растерянно пробормотала Зина.

— А вы попробуйте… Моя подруга Катя говорит, что от сухого вина можно воспарить… Хотите воспарить? — и Алена улыбнулась.

Как однажды «воспарила» Катя, Зина помнила. С ее точки зрения, Кате только казалось, что она парит где-то там, в небесах, внешне же это выглядело гораздо прозаичнее: шальная вздорная женщина, перебравшая спиртного. Будучи медицинским работником, не только в прошлом, но и по сути, Зина гордилась своим умением пить в меру и всегда держаться на ногах. Бедняжке не приходило в голову, что она, постоянно находившаяся под градусом, тоже странно выглядела со стороны: напряженная, деревянная, тяжелая.

Алена налила вино в бокалы. Зина взяла свой и выпила залпом. Для ее привычки к коньяку предложенный напиток был слишком слаб.

— Понравилось? — спросила Алена.

— Да, Елена Викторовна.

— Хотите еще?

— Да, Елена Викторовна.

Второй бокал вкупе с первым по ощущениям равнялся рюмке коньяку. На душе у Зины потеплело. Она вгляделась в лицо хозяйки — бледное, потерянное, воплощение одиночества — и ей захотелось сказать что-нибудь ободряющее Алене. И она сказала:

— Елена Викторовна, у меня завтра выходной. Хотите, я останусь?

— Зачем? — не поняла Алена.

— Побуду с вами. Чтобы вам не было так одиноко. Алена помолчала. Осторожно поставила бокал на стеклянный столик. А потом проговорила:

— Но я не нуждаюсь в этом, Зина… Кто вам сказал, что я чувствую себя одинокой?..