- ...так не найдешь. Здесь гребано сплетение, - раздалось со стороны биотронов.
      
      Бледное пятно света скользнуло по дальней стене.
      
      - И я, Шест, не понимаю чего мы? Колян со своими яйца мнет. А мы крайние, - донесся раздраженный голосок.
      
      - Их тоже поднимут. Наша задача искать, а не считаться как дети малые. Тьфу, блин, честное слово, - хрипло произнес кто-то. В световом пятне проявилась тень с автоматом наперевес.
      
      - Искать... А чего искать? Здесь бесполезно. Говорю, они появляются не отсюда. А там где сортиры - там проходы шире. Здесь такая дура не развернется. Реально мысли, а?
      
      - Боитесь, Ира? - Красина услышала шепот стоявшего рядом Ильина.
      
      Дурачок, нашел время для разговоров! Вместо ответа, она мотнула головой. Хотя, что там видно в густом синем мраке.
      
      - А вы рядом со мной не бойтесь, - продолжил он уже ей на ухо.
      
      Ира почувствовала, как рука солдата неуверенно и трепетно обняла ее немного выше бедер. Красина едва не пискнула от неожиданности. Господи, рядом уроды-прислужники Гудвеса, вдобавок ладонь этого мальчишки чуть ли не на заднице! И не возмутишься, не дернешься так, чтобы глупые мысли из его головы вытряхнуть.
      
      - Руку убери, - как можно тише прошипела Красина.
      
      Человек, остановившийся в развилке, направил свет фонаря в проход, где затаились беглецы. Размазанное пятно прошлось по стене, прыгнуло по брошенным сумкам, ногам Хитровой и Лугина. Ушло к потолку. И снова резко как вспышка упало на брошенный в проходе скарб.
      
      - Если что, я за вас заступлюсь, - шепнул так некстати Артем.
      
      Ирине показалось, губы мальчишки схватили прядь ее волос. Дыхание у солдата несвежее; конечно, не у всех есть зубная паста. Его рука прижала Ирину крепче. Палец будто случайно скользнул под резинку куртки. Одуреть! Интересно, если ему дать волю, до чего отважится дальше?
      
      - Там глушняк, - раздался голос с развилки. - Идем туда - нет?
      
      - Гребем к парашам, - хрипло ответил человек с автоматом.
      
      Шаги удалялись невыносимо долго, а сердце Красиной билось чаще и чаще, словно с запозданием пережевывая жесткие кусочки испуга и нагловатое, а в чем-то забавное проявление солдатской страсти. Сказать ему, этому не по годам прыткому Артехе, что полагается в таких случаях? Так нельзя подставлять - рядом майор. Ира накрыла его разгоряченную ладонь своей и осторожно убрала с талии.
      
      Гармаш включил фонарь, прошелся лучом по оставленному на полу багажу, по лицам товарищей, словно убеждаясь: за время потемок без потерь.
      
      - Далеко еще? - спросил он Ракитина, задержав на том желтое пятно.
      
      - За вторым поворотом сразу, - отозвался боец, поднимая сумки.
      
      Красина шумно выдохнула и прислонилась к стене.
      
      - Ирусь, ты чего? - Светка, озаботившись, подскочила к ней.
      
      - Ничего, - опустив голову, Ирина мотнула подбородком. - Просто так, - добавила она, убирая волосы с лица.
      
      Взяла нехотя две сумки - огромную и тяжелую все-таки нес Серенький Волк - и тоже притворилась бодрой, готовой в путь хоть на другой край преисподней.
      
      Добраться до дыры оказалось труднее, чем выходило то с бравых слов солдат. На высоту метра в три вело несколько покатых уступов, и если без багажа, хватаясь за неровности пенолита, то оно, конечно, и несложно. А вот с тяжелыми сумярами попробуй, вскарабкайся: цепляться разве что зубами и равновесие держать, когда вниз с каждой стороны тянет килограмм 15-20, а спиной еще рюкзак, не очень здорово. Первым к основанию тайного хода поднялся Гармаш с небольшим саквояжем Елены Владимировны. Лугин с помощью расположившихся по уступам Ильина и Ракитина, подавал ему самые тяжелые и объемистые сумки. Справились довольно быстро, отдышались, помогли подняться профессору, дамам. Только Хитрова залетела наверх сама со стремительность рыжей белки. Так, что мичман поначалу опешил и вынуждено выразил восхищение:
      
      - Эх, ты Лисичкина! Удивляешь. Альпинизмом что ли страдала?
      
      - Нет, художественной гимнастикой. КМС, между прочим, - Светка позволила ему подхватить себя за локоть у самого входа в тоннель. Задержалась, красуясь перед моряком, и смело стрельнула глазками. Уж она знала: от таких взглядов не у каждого потом ровное дыхание.
      
      Переход не был длинным, но в узком пространстве да еще с низким сводом попробуй, разбегись с багажом. Иногда приходилось протискиваться между близких стенок, иногда ползти едва не на четвереньках, пыхтя и волоча за собой поклажу. Но выбрались, чуть вспотев от напряжения, хватая ртами холодный воздух неизведанной пещеры. Здесь, как обещал Игорь Ракитин, начинались биотроны. Несколько световых пятен оранжевого и зеленоватого оттенка разгоняли мрак. По пышному, длинноволокнистому мху торчали стекловидные кукурузины. На другом простенке тоже проступала растительность: вроде грибы, приплюснутые шарики, губчатые выросты - всякая дрянь. Припахивало гнилью и валерьяной, натуральной земной валерьяной, на которую ведутся коты. Странно, блин, такой специфический дух в чужих чертогах? Невдалеке журчала вода.
      
      - Слышь, Юр, - остановил Лугин Гармаша. - Нам бы туда в наглую соваться не надо. Разведку все-таки не делали. Лучше тормознем все здесь минут на десять. Я пойду, погляжу, что к чему.
      
      Мичман ожидал возражений, но майор сказал:
      
      - Разумно. Вместе сходим. Но здесь остальным стоять тоже неудобно. До того темного грота доведем.
      
      Так и решили. Подняли вещи, пошли: на этот раз Лугин со Славиком Рудневым впереди, за ними Владимир Ефимович с дочкой и Гармаш. Остальные на пять-семь шагов сзади. Только до грота не дошли.
      
      - Эй, сука лысая, ренцели на пол и замри! - раздался из темноты недобрый басок.
      
      Обращались к Рудневу или к нему самому - мичман не разобрал.
      
      Тишину оборвал ружейный выстрел.
      
      10
      
      Пуля увязла между растений-пузырей, сорвав кусок волокнистого покрытия.
      
      Пальнули из грота. Лугин видел жирную малиновую струйку пороховых газов из темноты. Расстояние шагов шестьдесят: с такого даже дурак может вести прицельную стрельбу. И что им нужно? Хотят обозначить, мол, здесь пограничная зона между Нововладимирском да еще каким-то пещерным полисом? Хорошо если именно так. Выслушают причину переселения, вникнут, глядишь, примут и окажутся благодушней Перцовой шайки. Одно настораживало... Сергей не сразу понял что именно. Что его так сразу зацепило, растревожило во фразе, брошенной перед выстрелом. Потом только просек: крайне не понравилось слово. "Ранцели" - чисто бандюганский жаргон. С Мурманска помнит - сиделые так говорят. Вот тебе и новый счастливый мир в отдельно взятой пещере!
      
      Сергей, обернувшись еще в первый миг, успел заметить, Гармаш кинулся за угол, пряча Лену. Лисичкина с Ириной должны скрываться напротив, и Артеха с Ракитым куда-то смылись, побросав сумки. По существу на линии огня стоял только сам Лугин. За ним Слава Руднев и замешкавшийся профессор, вертевший в непонимании головой. Имелся, конечно, вариант, резко наземь и кувырком к ближайшему укрытию. Оттуда уже вести переговоры, выяснять, что за стрельба и почем проблемы. Так бы и сделал, но не подставлять же солдата с Владимиром Ефимовичем - они-то кувырком не догадаются и не сумеют, а если тупо побегут назад, поймают по пуле, как пить дать.
      
      Из-за выступа, мохнатого от бурой поросли, вышло трое, судя по нахальной вальяжности, чувствовали за спинами прикрытие еще из нескольких стволов. Первый тип низенький в солдатском бушлате, но явно не военный - так подумалось, стоило глянуть на его рожу, на которой зона будто клеймо выжгла. Второй шел, не опуская ПМа и целя в Лугина. На толстых синеватых губах улыбка точно у Мадонны, под щетиной выше скул багровая сеточка капилляров - не иначе, алкоголик с затяжным стажем. Хороша компания. Такими бы мордами да об асфальт! Третий тоже с пушкой, но марки ТТ, брови смоляные, глаз недобрый как у ворона, татуировка видна из-под отворота засаленной рубахи.
      
      - Что за движняк? А барахлины! Ай-я-я! Откуда столько барахлинушки? - третий на подходе отчего-то решил сменять пистолет на нож. И вышло это у него лихо, едва пушка села за пояс, в руке появился узкий стальной клин.
      
      - Да так, ищем место для жилья, - проговорил Лугин. Перед глазами будто мелькнула чайка-поморник, качнув воздух длинными крыльями. Дурной знак. Ох, дурной! С этими пустым разговором не разойдешься: или все отберут и пырнут кого-нибудь на память или... "Или" может стать хреновей самого мрачного страха, ведь за спиной девушки: Ирина, Лена и рыженькая - Лисичкина.
      
      - Эй, пердило что по форме, выходи! Руки на виду! - крикнул низенький, наверное, имея в виду майора.
      
      - И гусыни на вид. Резво без ранцелей все три! - гаркнул тот, что держал на прицеле мичмана.
      
      Лугин мигом прикинул: если Гармаш сразу поддастся на понт, выйдет из укрытия, то все - приплыли в порт назначения. Ведь ствол только у него, едрена майора, только он может уровнять шансы в неминуемой заварухе. Хотя какие шансы, если у этих уродов каждого по пистолету, кто-то еще в гроте с дробовиком, и не известно сколько и с чем там дальше по галерее! Шансов самый аккуратный ноль. И заваруха по всему раскладу будет: ладно со шмотьем, но девушек Лугин тронуть не даст. Есть еще Денискин нож, есть сила в руках и справедливого нахальства хватит, даже под бандитскими пулями. Только бы эти козлики потеряли бдительность, расслабились, пуская слюну по легкой добыче, и подошли ближе. Как можно ближе. Двоих он пырнет, а там Гармаш - не промахнись! И Дениска, помоги Дениска с того света, раз уж на этом бог нихрена не видит!
      
      - Резвее на вид, я сказал! - прогремел тот, что с мордой алкоголика. ПМ в его руке прыгнул от Лугина к солдату. Напряженный палец едва не сорвал спуск.
      
      - Не... стреляйте, - как удавленный произнес Славик Руднев. Страх забрал мальчишку с потрохами, и ноги подкашивались. - Пожалуйста, у нас нет оружия, - зрачками, разлившимися во всю ширь, он смотрел в черное отверстие ствола, готовое плюнуть пулей.
      
      - Ребята, давай миром решать! - раздался из-за угла голос Гармаша. - Чего, хотите?
      
      - Сука, ты! Я сказал, сука, на вид! - проорал, брызжа слюной, низенький. - Бабы все три на вид! Решать он будет! Мы здесь решаем!
      
      - Ира, не выходите! - прошептал Артем Ильин, переглянувшись с майором, стоявшим напротив.
      
      Лицо Гармаша схватила бледность, но ПМ он держал твердо - нервам на оружие влиять запрещено. Пальцем свободной руки, он подал Ильину и Ракитину знак ясный без всяких пояснений: стоять на месте, не высовываться.
      
      - У меня нож на кармане, складной правда, - продолжил Артеха успокаивать Красину и топтавшуюся рядом Хитрову. - Если бы не их пистолеты, мы бы посмотрели, кто кого! - он прижал Ирину к себе, на этот раз за талию, почти под грудь с мужской решительность.
      
      Ира теперь и не возражала против объятий, сама схватила глупого мальчишку за край куртки, сминая в пальцах как в когтях камуфляжную ткань и шепча:
      
      - Стой здесь, не петушись! Умоляю!
      
      Сердце колотилось бешено. Никогда прежде она не сталкивалась с такими мерзкими лицами, что нарисовались напротив Лугина и профессора. Истинное зверье! Каким-то шестым чувством она понимала: те, которые резали головы возле Серебряного столба, и то в чем-то лучше. С теми хоть спорить можно, упрашивать, доказывать. С этим же уродами, выскочившими будто черти из-под земли, - нет. Убей или умри - вот весь закон!
      
      - Давай так ребятки, - начал Лугин - нож под пледом, выхватывать не особо удобно, ведь много лишних движений, - он хмуро улыбнулся ближнему, тому, что с синюшными губами и алкоголическим румянцем, - мы вам все без разговоров шмотье кроме одной сумочки, и как родные расходимся?
      
      - Пасть сомкни! - ПМ в руке того мигом вернулся к мичману.
      
      - Форменный, пердило! Ссыкло, вышел!- татуированный сверкнул глазами в сторону без того перепуганного Славика и рыпнулся вперед: - Вышел, сука! Раз! Два! Все! Старого режу! - он подскочил к Владимиру Ефимовичу.
      
      И кто бы мог подумать, что эта мразь так сразу исполнит угрозу. Сергей ждал счета "три!" и новых выкриков с брызгами слюны - ну любят эти ублюдки давить на психику! Кайф им орать, ловить на понт. Не дождался. Вместо этого выпад клином в беспомощного, растерянного старика. Чудов не крикнул, просто тяжко охнул, ощутив в животе теплую боль. Полный живот боли, брызнувшей жгучими струйками.
      
      Воткнув клин в профессора, татуированный еще успел поддать рукоятью со всей дури вверх. За углом раздался вскрик Лены. Гармаш секунду медлил с выстрелом, боясь зацепить Владимира Ефимовича, и нажал спуск, когда уже у профессора согнулись колени.
      
      Одновременно заговорило еще два ствола. Лугин прыжком ушел с линии огня, и когда тип с лицом пьянчуги снова отыскал его мушкой ПМа, Денискин нож жестко встрял между ребер подонка. Басовитый гром дробовика из грота сбил с ног Славу Руднева. У мичмана не было и мгновенья уточнять, что с мальчишкой, видел только расплывающееся пятно крови по армейской одежке. Вырвав нож, Сергей волчком крутанулся к низенькому, держась стены, чтобы не схлопотать в спину из ружья. Из-за угла с воплем и обычной перочинкой в кулаке выбежал Артеха. Что он орал - непонятно: не слова, а буйный рев. И положил бы его низенький первой же пулей, если бы не Гармаш. Молодец майор! Кто бы ожидал: три выстрела в такой потасовке, дерготне и два в цель. Низенький сразу труп - девятимиллиметровая пуля разворотила черепушку. Татуированный, что резал профессора, еще дергался, пытаясь схватить выпавшую ТТшку, Лугин его опередил. Пистолет в правую руку, левую, стоя на четвереньках, занес с ножом. Добить выродка или бог рассудит? Нет уж, суд это человеческий - лезвие широко, на всю глубину до косточек полосонуло по горлу. Из темноты снова огрызнулись с дробача.
      
      - Наземь! Едрен батон! - заорал мичман Ильину, тупо стоявшему между сумок над распростертым Славкой.
      
      - Его убили! Эти суки! - Артеха взмахнул рукой, крепко сжимавшей маленький перочинный нож.
      
      - Ну, дурак! - Лугин хотел, не поднимаясь, катнуться ему под ноги, только не успел.
      
      Засевший в гроте, выскочил из укрытия, дважды пальнул, укладывая солдатика, и побежал по галерее.
      
      Сергей стрельнул в отмазку. Наверное, не попал. Взгляд сразу перелетел к Ильину, корчившемуся под огромной коричневой сумкой. Тут же подбежал Игореша Ракитин и Гармаш. Позади в нескольких шагах раздавались сдавленные всхлипы Елены Владимировны.
      
      - Да не высовывайтесь же, мать вашу! - зло прошипел на них Лугин. - Хрен его знает, кто там еще! Вот нарвались, так нарвались!
      
      Он качнул головой, заслоняя лицо руками. Ладони прилипли к щекам. Отчего? Да они же в крови того подонка, - с некоторым опозданием дошло до мичмана.
      
      Гармаш наклонился над Славкой, осторожно перевернул его спину, и тут же выпрямился, будто схваченный кем-то сверху за волосы. Губы его скривились, усики дернулись, и он разразился ядреным матом, потрясся кулаками в затемненную часть биотронов.
      
      - Слышь, майор, не будь дураком! - одернул его Сергей. - Точно мишень маячишь. Хочешь, чтобы и тебя срубили? - не опуская ТТ, Лугин вглядывался в сумрак галереи, куда бежал последний из банды. Вот только вопрос: последний ли? Мичман больше не видел там никаких шевелений, и звуков с той стороны не слышал кроме журчания воды, но это не значило ничего. В голове каруселью вертелась мысль: или те трое, трупы которых валялись в двух шагах, такие самонадеянные идиоты, или они чувствовали за спиной какую-то силу еще. Черт бы их, умом никогда не поймешь выходок этих отморозков.
      
      - Моих пацанов! Двоих моих пацанов, как перепелок из ружья! - не унимался Гармаш.
      
      - Артеха жив, - известил его сидевший на корточках Ракитин.
      
      - Берем его. Давай! Давай не стой хреном! Несем за угол, - Гармаш быстро пришел в себя. Глянул с жалостью на Лену Чудову, трясшуюся в истерике возле отца, и взял под руки Ильина. Тот вскрикнул, но, найдя взглядом Ирину, стиснул зубы: позволить малодушие при дамах он не мог. Игорь уже держал друга за ноги.
      
      Красина и Хитрова тоже попытались справиться со слабо стонавшим профессором. Взяли кое-как, потихоньку потянули в безопасное место, к площадке перед началом тоннеля. И нужно было бы Лугину помочь им, но сейчас выходило не до джентльменства и даже не до жалости к раненым: сейчас главное, чтобы еще кого-нибудь не подстрелили. Сергей, сжимая вспотевшей ладонью ТТ, не спускал глаз с ближних проходов. Только когда на полу остались брошенные сумки и мертвый Славик Руднев, мичман подобрался на корточках к багажу, взял что по силам и поспешил убраться к площадке, над которой темнела дыра - ход к Нововладимирску. По пути Сергей споткнулся об татуированного. Голова бандюгана на подрезанной до позвонков шее повернулась набок. Холодные глаза уставились на Лугина. Ну точно глаза ворона, черные, с дьявольскими отсверками. Сквозь мертвую поволоку, сходящую с того света на них, Сергей словно прочитал предсмертное послание: будет еще вам! будет! пожалеете, что не здесь сдохли! И надо бы обшмонать труп мрачного пророка (может у него остались патроны на ТТшку?), но трогать его... С большим удовольствием Лугин потревожил бы Дракулу в гробу.
      
      Чудова продолжала дрожать в истерике возле отца. Лучше бы она, чем бессмысленно гладить его по щекам, подняла голову старику, чтобы тому облегчить дыхание, и не травмировала его, да и всех остальных невыносимыми стенаниями. Как разобрал с первого взгляда мичман, рана у Владимира Ефимовича вышла тяжелой, - кровоточащий разрез от средины живота к ребрам - и здесь все зависело, как глубоко татуированный сунул нож. Лезвие-то у его бандитского клина не особо длинное - оставляло профессору некоторые шансы подышать воздухом этого мира. Повязку на скорую руку наложили бинтами из аптечки Хитровой. А с рядовым Ильиным, пожалуй, дела обстояли хуже. Сначала Сергей думал, будто парню охотничьей пулей просто порвало мышцы на плече - вещь, ой какая неприятная, но без непосредственной угрозы жизни. Потом только разобрал, что красные пятна по груди и возле живота, вовсе не брызги крови от пулевой раны, а след картечи - вещи куда более коварной, чем пуля. Стреляли-то в Артеху дважды. Значит, сволочь с ружьем попал оба раза: один патрон с жиканом, второй с картечью. И от второго много беды. Поди, разбери сразу, куда вошли злые колобки свинца. А лицо у парня белое. Хорошо, если бы только от страха, но раз посинел кончик носа и подбородок заострился, то ясный признак внутреннего кровотечения. Внутреннего, потому что, как Лугин не глядел, сильных видимых кровоподтеков нет - разорванное плечо не в счет. В общем, плохи дела с Ильиным, похуже, чем с профессором. Этой фиговой новостью, мичман решил не делиться: от такой правды никому пользы, только нервы у людей погорят.
      
      - Такие мысли, - сказал Сергей, выпрямившись и обтерев руки обрывком бинта. На тихую истерику Чудовой он старался не обращать внимания, хотя это едва получалось. - Перво-наперво, нужен врач. Отсиживаться нам нельзя. Ни здесь, ни в более укромном месте, если найдем такое. И вот второе что: тот, убежавший с ружьем может скоро вернуться с дружками.
      
      - Где же мы найдем врача? Где?! - подняв заплаканное лицо, прокричала Елена Владимировна. - И зачем мы сюда пошли?! Ну какая же глупость!
      
      - Вижу только два варианта, - продолжил Лугин. - Или быстрее возвращаться в Нововладимирск, со всеми вытекающими. Или взять риск, обследовать эту пещеру. Возможно, мы случайно нарвались на банду, промышлявшую по биотронам или шедшую в тот же Нововладимирск, а в этой пещере имеется поселение с более вменяемыми жителями. Я бы выбрал второе, поскольку мы уже здесь.
      
      - И я бы выбрал второе, - кивнул Гармаш, хлопотавший возле Ильина. - Но при этом риск обжечься еще выше. Давай, мичман, так... Раз времени рассиживаться нет... По-хорошему у нас вообще ничего нет, кроме двух тяжелораненых и всего двух альтернатив: либо сдаться нововладимирцам, либо здесь еще раз напороться на бандитов. Я иду, погляжу, что здесь. Вдруг, действительно, как ты говоришь, имеется поселение с вменяемыми людьми. Но не верю я уже в такое, - он замотал головой. - Честно говоря, не верю в людскую вменяемость. В общем, все равно схожу, чтобы потом не мучила совесть. Если услышите выстрелы или я не вернусь через полчаса, сматывайтесь в Нововладимирск, и на поклон к Перцу.
      
      - Лады. Мы сумки пока подтянем ближе к дыре, - Лугин прикинул, что большую часть багажа при любом раскладе придется пристроить здесь. У выхода из туннеля имелось что-то вроде ложбинки. Хорошо бы туда убрать скарб от посторонних глаз и привалить этот неважный схрон кусками кафравского мха.
      
      Гармаш без задержки двинул к темному рукаву галереи. Раненый Ильин, стонал, вспоминая маму и потерянную навсегда Землю. Жалко солдата, нестерпимо жалко. Майор сам бы предпочел трижды попасть под ружейные выстрелы.
      
      А Славка Руднев, скромник, наивный мальчишка в душе, лежал мертвый с большим открытым ртом, возле скорченного тела бандита. И так невыносимо было наблюдать их двоих угомонившихся на веки рядом, словно ангелочка возле проклятого зверя.
      
      11
      
      - Профессору пить не давать, - наказал Лугин Елене Владимировне, вроде утихшей в последние минуты.
      
      Сам он решил все-таки обшмонать убитых бандитов. Патроны на ТТ - 7,63 край как нужны. Попробуй такие достань не только в пределах кафравского звездолета, но и на прежней Земле-матушке - раритет без всяких преувеличений. Да и ПМ еще один пригодиться. Даже, пожалуй, ПМ важнее. А еще мало ли что полезного у мертвяков-подонков. Тот же армейский бушлат снять с низенького. Низенький в плечах вполне широк, и верхняя одежка с него пойдет вместо пледа, державшегося на булавках и мало спасавшего от холода. При этом Сергей подумал, что за подобное мародерство стыдно ему вовсе не будет. Он бы и кожу снял с этих козлов, не то что одежду. Одна только неприятность: их вещи станут напоминать о Славкиной смерти. В общем, злые вещи, но что делать, если вокруг нет ничего доброго.
      
      Артем, корчившийся и стонавший, скоро успокоился. Может быть, подействовал укол и таблетки из Светкиной аптечки, хотя реально боль от таких ран мог заглушить только общий наркоз. Не поднимая чугунной головы, Ильин нашел взглядом Красину: ее серые глазки в тот самый миг влажно смотрели на него.
      
      - Ир... - шевельнул он губами. - Покурим, а?
      
      - Покурим... - Красина опустилась рядом, достала пачку "Winston". - Куда тебе сейчас курить, бедный герой? Лежи, пожалуйста, смирно.
      
      - А обещала, как-нибудь вместе... - с горечью напомнил он. - Мне курить, наверное, последний раз. Майор вернется, буду к тому моменту жив или нет, не знаю.
      
      - Не смей думать о глупостях, - наклонившись, прошипела Ира. - У тебя раны плевые, просто очень болезненные, - соврала она, не имя представления о тяжести его ранений, но по мрачному виду мичмана, догадавшись, что с солдатиком совсем плохо. - Лежать нужно спокойно и без мыслей о табаке, - как можно мягче добавила она.
      
      - А я мыслями как раз не о табаке маюсь, - он поманил ее пальцем руки, прижатой выше повязки, - а о тебе. Покурить - это так, как бы за кампанию. Хотел бы сам, сам и до кармана дотянулся. У нас на улице девчонка жила точно вроде тебя. Такие же волосы и глаза то ли серые, то ли голубые - не поймешь. Такие, что тянет к ним, фиг остановишься. Нравилась мне, аж ночами снилась. Так вот... Ну прикуривай, - он покосился на сигарету.
      
      - Что "так вот"? - Красина щелкнула зажигалкой.
      
      - Так вот ты, получается, красивее ее, - он нашел силы и нахальство усмехнуться.
      
      - Очень сердечная история, - Ирина затянулась и выдохнула сизую струйку подальше от его лица. Что сказать мальчишке, который вместо того чтобы плакать от кровавых дырок, чуть ли не в любви признается? Господи, помоги ему выкарабкаться! Заживи раны его, успокой боль! - Артемочка, - полушепотом произнесла она, - знаешь, что мне скоро двадцать шесть. Тебе, наверное, только девятнадцать. Я как бы старая для тебя. И сейчас бы не о девочках думать. Ну их нафиг в нашем положении.
      
      - Мне двадцать. Ну, покурить дай, - Ильин попытался поймать ее руку своей левой, не особо послушной. Под ребрами стрельнуло так, что на глаза навернулись слезы.
      
      - Только не дрыгайся, - Красина поднесла сигарету к его рту. - Две затяжки - не больше. Раз...
      
      Он втянул в себя дым. Едва сдержался, чтобы не закашляться. Снова под ребрами что-то сжалось и разорвалось. В животе будто повернулся огромный осколок стекла.
      
      - Два... - отсчитала Ирина и отняла сигарету. - Выздоровеешь, тогда хоть целую пачку.
      
      - Ира... - тихо позвал он. - Хочешь, чтобы я скорее того, на ноги?
      
      - Я что похожа на садистку?
      
      - А это сейчас проверим, - Артем снова нацепил на лицо вымученную улыбочку. - Поцелуй меня, если не садистка.
      
      - Ну нахал, - Ирина наклонилась над ним. Лицо солдата в зеленоватом отблеске светового пятна неживое. Под заостренным носом синюшная тень, и прыщи темными бугорками. Красина секунду помедлила, глянув на возившуюся возле профессора Светку, на Лену Чудову, вздохнула, и прижалась бледным губам Ильина. Он обхватил ее, пальцы трепетно запутались в волосах. Откуда только силы нашел и столько страсти?
      
      - Все, хватит. Хватит, - прошептала она. - Пожалуйста, Артеш, тебе покой нужен.
      
      Пока Ракитин относил оставшиеся сумки, мичман без особого усердия осмотрел трупы. Не считая забытого ПМа и патронов, полезного нашел не много: только руки зря уделал звериной кровью. Фляжка со спиртом, фонарик, швейцарский армейский нож "Victorinox" с мини пилкой, пассатижами и массой полезных функций, зажигалки и две пачки сигарет - может солдатам сойдет. Еще всякий хлам вроде бумажников с деньгами, капроновой удавки, шила и костяных четок, колоды карт и пакетика с анашой - все это, никому ненужное, свалил кучкой у башки татуированного, будто из нее это дерьмо и высыпалось. Свернул плед, надел простреленный бушлат, пришедшийся почти впору, но слегка тревоживший обожженное плечо через повязку. Затем подхватил солдата Руднева на руки и поплелся назад. Уж слишком не хотелось, чтобы мальчишка лежал возле всяких подонков.
      
      Майор чего-то задерживался. Как он ушел, миновало двадцать четыре минуты. Беспокойства по военному особого не было, но первые тревожные звоночки начали звучать во взбалмошных мозгах. А вдруг что пошло не так? Напоролся на дружков беглого с ружьем? Не родной этот Юрий Сергеевич, и взаимной симпатии как-то не намечалось, а все равно о нем печешься. От чего так, Сергей знал из прошлого опыта. В критических ситуациях с людьми сближаешься в сто раз быстрее, чем в заурядной и пустоватой житухе. Вот, к примеру, когда Лугин служил срочником, и свело его и еще шестерых годков на маяке за Печорской губой, так за три дня все стали насквозь родными, хоть в паспортах отметки делай. От того, что вместе замерзали без соляры, вместе мучались голодухой и терпели тяготы северной жизни. Но так бывает, если люди вокруг тебя не полные сволочи. Наверное, в людских головах есть особый пунктик, что-то на уровне инстинкта. Он и заставляет в тяжелые дни искать себе ровню, прикипать к ней без всякой душевной кривизны, иначе амба - не выживешь.
      
      Устав нести мертвого, Лугин остановился у покатого простенка, где изо мха торчали стекловидные початки. Не успел отдышаться, как услышал голос Красиной и сразу Хитровой - звали его. Тревожно звали, почти выкрикивая. Подхватив Славку, мичман поспешил к площадке. Была она рядом, за поворотом. Добежал, положил Руднева на пол ближе к углу, чтобы его мертвое лицо никого не беспокоило, и поднял взгляд к Светлане.
      
      - С Артемом что-то, - проговорила Хитрова.
      
      Оттеснив Ирину, Сергей припал на колено возле солдата. Схватил левую руку, щупая пульс.
      
      - Он задергался, весь задергался, приподнялся, - скороговоркой начала объяснять Красина. - А потом хотел что ли крикнуть, и кровь с губ. Немного крови. Вот я вытерла платком. Господи, мы делать что не знаем! Аптечка открытая стоит. А что толку-то?!
      
      - Да нечего уже делать, хоть с аптечкой, хоть с бригадой реаниматоров. Сдулся, - мичман осторожно повернул к себе голову Ильина и положил два пальца на его пожелтевшие веки. - Умер он, - пояснил Сергей специально для Красиной, до дрожи боявшейся услышать эти страшные слова.
      
      - Как же умер? - Ирина почувствовал, что ноги не держат ее, даже густой запах кафравской валерьянки, витавший вокруг, не помогал. Как Красина стояла, так и опустилась между пластиковой коробкой с рельефным крестиком и Артехой. - Мы же говорили с ним только что. Живенький такой был. Улыбался и глупости мне всякие. Сережа! - она вдруг вцепилась в бушлат Лугина. - Я ему курить давала. Два раза затянуться. Знала, что нельзя, но он так просил! Не из-за этого ли?! - она поджала губы, чтобы не зареветь.
      
      - Глупости не говори. Картечь у него внутри, а не твоих две затяжки. Хрен его знает, что свинцом порвало. У меня сразу были подозрения: парень долго не протянет. Я не врач, конечно, полтора года на фельдшера шел, пока не выгнали. Вот и все. Все, Ириш, - он привлек ее к себе. - Не плачь. Очень жалко парня, но мы для него ничего не могли.
      
      Игорь и Хитрова, потрясенные, стояли по другую сторону от вытянувшегося Артема. Даже Елена Владимировна, все это время не отходившая от отца, подбежала и выглядывала из-за плеча Ракитина, большими карими глазами, зрачки в которых растеклись во всю ширь.